В марте 1697 года Пётр I, с Великим посольством, прибыл в Ригу, где они поругались с мэром «проклятого места» (как называл город сам Пётр), Эрихом Дальбергом, и 8 апреля с радостью покинули город.
Великое посольство Петра I (1697-1698) во многом определило дальнейшую судьбу Российского государства и стало своеобразной прелюдией многолетней Северной войны. Если причины войны общеизвестны, то, казалось бы, незначительный «рижский инцидент», послуживший одним из поводов к ее началу, по-прежнему остается малоизученным сюжетом отечественной истории.
25 марта 1697 г. Великое посольство выехало из пограничного с Лифляндией Печорского монастыря, и уже через несколько часов Петр I и его спутники вступили на шведскую территорию близ городка Нейгаузена.
На границе посольство встречали несколько офицеров и гражданских чиновников, присланных рижским генерал-губернатором Эриком Дальбергом. После обычного обмена приветствиями, как отмечает бесстрастный «Статейный список» посольства, начались разногласия между дипломатами и встречающей стороной;
"И тот маеор пришед к великим и полномочным послам, учтиво говорил, что прислал их рижский губернатор Эрик Далберх, и велел их, великих и полномочных послов, им встречать и спросить о здоровье и быть у них до Риги в приставех, а дворы те, где им стоять, готовы; а кормов никаких не объявил, а про подводы сказал, что возможно сыскать, и те велено давать за наем, за их, посольския деньги, по указной цене".
Петр не был готов к такой встрече. Огромное посольство вынуждено было отправиться к Риге на своих подводах, т. е. делая остановки для отдыха лошадей, что значительно замедлило движение. Все продукты питания и фуражные корма русские вынуждены были закупать за свои деньги. Это не могло не раздражать царя, первоначально намеревавшегося как можно быстрее пересечь шведские владения и отправиться из Кенигсберга морем в столь любимую им Голландию. От границы до Риги (чуть более 240 верст) Петр ехал 5 суток. Чем же было вызвано подобное «негостеприимство» шведов? Дело в том, что в 1696 г. вся Прибалтика пострадала от небывалого по размерам и ущербу неурожая. Голод и появившаяся за ним эпидемия «черной смерти» (чумы) охватили прибалтийские провинции шведской короны — Эстляндию и Лифляндию. Считавшиеся ранее житницами Швеции, эти земли теперь не могли прокормить даже местное население. Люди умирали от истощения, цены на продовольствие возросли к весне 1697 г. до огромных размеров. Кроме того, псковский воевода заблаговременно не известил шведскую сторону о количественном составе посольства.
Эрик Дальберг не знал ни о точном времени приезда послов, ни о размерах их свиты, К границе с Россией несколько раз собирали возчиков с подводами, но посольство из Москвы все не появлялось. Великие послы прибыли к границе в то время, когда их менее всего ожидали.
Чтобы сгладить недоразумения, возникшие на границе, шведские власти организовали торжественную встречу Великого посольства в Риге. 31 марта за три версты от города послов ожидали присланные генерал-губернатором кареты, а в предместье Гаусмангофе устроена торжественная встреча. Русских дипломатов приветствовали офицеры Рижского гарнизона, несколько бургомистров, именитые мещане, представители купеческой корпорации «черноголовых» и городского бюргерского ополчения. По пути следования Великого посольства стоял почетный караул, а с крепостных бастионов салютовали пушки. Торжественное шествие направилось через весь город от Песочных ворот к Карловым, а затем в предместье Ластадию на берегу Двины за городскими стенами. Великие и полномочные послы были «поставлены» «за городом на предместье на мещанских дворех: первый у Якова Гака, второй у Юрья Переториуса. третей у Ягана Гилда, а началные люди и выборные салдаты и дворяне и иные чины стояли на особых дворех близ великих и полномочных послов»
Петр наблюдал за торжественным въездом в Ригу, скрывшись от любопытных глаз в отряде волонтеров. Вместе с ними он прибыл в Ластадию, где поселился в доме Якоба Шуберта. Оказанным приемом царь остался доволен. В письме к А. А. Виниусу от 1 апреля он сообщил:
«... вчерашнего дня приехали в Ригу, слава Богу; добрем здоровье, и принеты господа послы с великою честию; при котором въезде была из 24 пушек стрельба когда в замок вошли и вышли. Двину обрели еще льдом покрыту, и пешие ходят, а санями по сегодняшний день еще ездили; и для того принуждены здесь некоторое время побыть».
Отпраздновав в Риге Светлое Христово Воскресенье (4 апреля) великие послы стали ожидать, когда откроется переправа через Двину. Вынужденное безделье чрезвычайно тяготило Петра. 5 и 8 апреля царь инкогнито осматривал город и укрепления.
Рижская цитадель, строительство которой началось еще в 1650 г., разительно отличалась от российских крепостей. Петр не преминул использовать редкую возможность тщательно осмотреть городские и замковые укрепления.
Во время одной из прогулок по городу несколько человек из состава посольства, среди которых, вероятно, был сам царь, стали расхаживать по валам и контрэскарпам. При этом велись наблюдения за крепостными сооружениями при помощи подзорной трубы, предпринимались попытки измерить глубину рва и зарисовать план укреплений. Караульные солдаты, заметив столь ярко выраженные «шпионские действия», потребовали, чтобы русские удалились, и даже пригрозили применить оружие.
Тот факт, что Петр I лично осматривал укрепления рижской крепости, подтверждает информация, содержащаяся в донесении чрезвычайного французского посла в Стокгольме Жана Антуана де Меля графа Даво. Посол сообщал в Версаль Людовику XIV 22 мая 1697 г.: «Царь прибыл в Ригу вслед за господином Лефортом. Он всюду окружен канальей из своих соотечественников и курит табак на виду у всех. Ему позволяют видеть все, делая вид, что не узнают его. Ему исключительно понравилось смотреть укрепления».
Через несколько дней Даво дополнил полученные сведения о царе: «Он проявляет в своем поведении большую экстравагантность, он ходит одетый как рижский матрос, и, так как его не позволяют узнавать, то это привлекает любопытство большого множества людей, которые приближаются, чтобы видеть его. Уверяют, что он возит миллион золотом в наличных, не считая тканей и мехов, которые в большом количестве; что в его свите около семисот человек и что он везет в своей свите сыновей московских вельмож, как бы в заложниках, чтобы помешать им совершить мятеж во время ею отсутствия. Все эти подробности я узнал от курляндского посла, который рассказал их мне».
В свою очередь, Петр I воспринял поведение шведской администрации как личное оскорбление. Будучи номинально простым «урядником Петром Михайловым» в составе посольской свиты, царь не мог себе представить, что с ним могут обойтись не как с порфироносным самодержцем огромного государства, а как с простым человеком. Пожалуй, первый и последний раз в своей жизни Петр «получил по рукам». Такого оскорбления он не мог простить. Обида не забылась и с годами.
Через несколько дней, покинув Ригу, царь написал в Москву дьяку А. А. Виниусу: «Her Vinius, сегодня поехали отсель в Митоу; а жили за рекою (из-за вскрытия реки), которая вскрылась в самый день пасхи. Здесь мы рабским обычаем жили и сыты были только зрением. Торговые люди здесь ходят в мантелях и, кажется, что зело правдивые, а с ямщиками нашими, как стали сани продавать, за шлейку матерно лаются и клянутся, а продают втрое. Вестей иных никаких нет. За сим, предав вас в сохранение богу, просим знакомым и однокумпанцам должное отдати поклонение. Piter. Из Риги, апреля в 8 день. Сие письмо покажи Гавриле Ивановичу».
Однако в этом же письме тайнописью Петр сообщал и сведения о Рижской крепости и гарнизоне: «солдат здесь, сказывают, 2780. Мы ехали через город и замок, где солдаты стояли на 5 местех. которые были меньше 1000 ч[еловек]; а сказывают, что все были. Город укреплен гораздо, только не доделан. Зело здесь боятся, и в город и в иные места и с караулом не пускают, и мало приятны. Солдатам жалованья... в год, капралам по 12, сержантам по 24, да всем по 3 бочки хлеба».
Через три года рижский эпизод послужил одним из формальных поводов к объявлению Северной войны. Э. Дальберг вынужден бьгл составить оправдательную записку, которая была разослана к западноевропейским дворам, а через некоторое время опубликована.
"...Так как во время своего пребывания некоторые из их свиты стали ездить верхом вокруг города и по всем высотам и не только рассматривать местность при помощи зрительных труб, но и стали рисовать и снимать план города и даже, прохаживаясь по валам и контрэскарпу; пытались измерять глубину рвов, то это меня побудило просить г. Лефорта запретить своим людям такие вольности, так как, будучи сам опытным генералом, он прекрасно знает; что таких вещей не потерпят ни в одной крепости Европы. Он принял это извещение очень благосклонно, извиняясь за происшедшее и обещая запретить это впредь своим плохо осведомленным московитам. Вот так произошел случай, о котором они говорят и на который они так неосновательно жалуются, утверждая, что их держали в таком стеснении; что они не могли выходить из их жилищ, но этого никоим образом не было, так как, напротив, они вполне свободно и толпами ходили по всему городу, заходя во все лавки, мастерские, трактиры и всюду, куда им было угодно, о чем могут засвидетельствовать все жители Риги."
В октябре 1709 г. русская армия подошла к Риге. Началась длительная осада города. 9 ноября в русский лагерь прибыл Петр I, направлявшийся из Пруссии в С.-Петербург. Через шесть дней царь лично начал бомбардировку Риги. Он выпустил из мортиры три первых бомбы. Согласно «Гиштории Свейской войны», отредактированной самим государем, выстрелы были удачными: первая бомба попала в кирху, вторая — в больверк, а третья — в купеческий дом. В те же дни царь писал в С.-Петербург А. Д. Меншикову о начале бомбардировки Риги с явным удовлетворением: «Господь привел увидеть начало нашего отмщения сему проклятому месту». Заметим, что так мог писать лишь человек, которому было нанесено личное оскорбление, которое трудно забыть. Как известно, Петр I всепрощением отнюдь не отличался.
Петр получил известие о капитуляции Риги 8 июля 1710 г: и не замедлил поздравить генерал-фельдмаршала Б. П, Шереметева со славной викторией: «Письмо ваше о сдаче Риги я с великою радостию получил (и завтра будем публично отдавать благодарение Богу и триумфировать)... Что же пишете, ваша милость, о Риге, что оная малым лучше Полтавы, правда, вам веселее на нее глядеть, как нам было за 13 лет. ибо ныне они у вас, а тогда мы у них были за караулом». Этим письмом Петр I как бы подтверждает; что сам вынужден был пережить неприятные минуты под дулами шведских ружей в апреле 1697 г.
Текст воспроизведен по изданию: "Здесь мы рабским обычаем жили и сыты были только зрением" (Великое посольство Петра I в Риге) // Кровь. Порох. Лавры. Войны России в эпоху барокко (1700-1762). Сборник материалов научной конференции. Выпуск 1. СПб. 2002.