Непорочная благодать от Управления торговли.
В те времена мы были привыкши к тому, что в магазинах ничего не было и это казалось нормой. По информации специальных людей - всю нашу еду съедали американцы и они же специально ходили в джинсах, чтобы нам было завидно и чтобы их можно было продавать за 150 рублей.
Но, было у нас в городе три спец-магазина. Ну "Бонник" простолюдине был вообще не досягаем. Там отоваривались моряки, а точнее их жёны и проститутки. Западная граница СССР - должны были соответствовать. У нас даже "Интерклуб" был, где было вообще всё, включая осетрину, икру всех мастей и всё остальное, что мы видели только в кино и то только в виде восковых муляжей. Вход туда был только для иностранцев, ну и обслуживающего их персонала, так сказать. В то время как в обычных продуктовых магазинах была салака в томате и резиновые сапоги. Ну у нас так решили вопрос ассортимента.
Вторым по уровню важности был "Военторг". Не то чтобы там прям всё было, но по военному билету раз в месяц можно было купить какие-то продуктовые дефициты, плюс кое-какое тряпьё-шмотьё более менее похожее на одежду, а не фуфайки и сапоги фабрики "Красная Большевичка" из танковых обрезков. Товары там были из стран соцлагеря. Румыния, Болгария, Чехословакия, Югославия. В общем, снабжение там было приличным, ибо западная граница и у нас стояли все рода войск и даже подводники в Лиепае, как выяснилось.
Ну и третий уровень в этой иерархии был у железнодорожного магазина. Так он был обычным магазином, в котором как и везде нифига толком не было. Но...
Мама у меня отработала на "железке" верой и правдой 42 года и была в непререкаемом авторитете. Плюс честная была до безобразия. Так как она всю жизнь отработала в связи, единственное что у нас дома не переводилось - это проволока. Обед не сваришь, одежду не сошьёшь, но брелки из неё делать было одно удовольствие. Тогда у нас в моде были брелки из трубочек от капельниц (это у кого родоки в больничке работали) ну и я был поставщиком разноцветной проволоки. Что-то я отвлёкся...
В общем, когда "Управление торговли" по спец-магазинам, ресторанам и людям из Горкома всё уже пораздавало, изредка, бывало, что перепадало и железнодорожникам. На прилавках, естественно, ничего не появлялось, ибо смели бы в миг, поэтому в "Доме Связи" где работала моя мама, стоял промышленный холодильник с вертолётным двигателем. Гудел он так, что перекрикивал трансформаторные будки. Ещё бы?! - ему было лет 40. Военных лет ещё.
Короче говоря, специальные люди из "УТ" звонили директору "Ж/Д" магазина и намекали. А в таких магазинах дураков не держали и моей маме делался контрольный звонок с подмигиванием. Это означало, что можно снаряжать директорский "Бобик", на котором обычно зарплату перевозили. Информация была строго засекречена и мама с этой тяжёлой новостью шла к начальнику. У того были списки людей трудившихся не покладая шпал на благо железнодорожного транспорта. Начальник на то и начальник и он вспоминал всех прогульщиков, пьяниц, тунеядцев-бездельников, тех кого он просто не любил и они в списке помечались особо. То есть, вместо "Докторской" колбасы этим будет "Любительская" зелёного горошка им скорее всего не хватит, так же как и майонеза - а эти продукты залог успеха новогодней ночи, ну и "как новогоднюю ночь встретишь - так следующий год и проведёшь".
Понятное дело, сначала обзванивались шишки и их шишечки в виде секретарш. Потом уже начальники отделов, бригадиры, мастера... Остальные приходили после того как видели довольные рожи начальства с заветными свёртками полными разносолов. Ну, тогда же все равны были, ага.
Но, нормы никто не отменял и колбасы было ровно полкило в лицо, с той лишь разницей, что начальству доставались куски из середины, а нашему главному достоянию в виде народа оставались куски сбоку с верёвочным хвостиком и проволокой.
Ну варёная колбаса была двух видов - "Докторская" и "Любительская". Последняя с заметными кусочками бывшей свиньи. Сырокопчёная и твёрдого копчения. Отдельной статьёй шёл "Сервелат", но его было немного и он был далеко не всем по карману. Так вот, мама моя стояла у заветного холодильника как у главного входа в рай и нарезала колбасу. Она же выдавала по списку остальные желудочные радости. Банка зелёного горошка в руки, та же история с майонезом. Это люди прятали в холодильники на "Новый год". За преждевременное пожирание горошка - был развод и девичья фамилия.
Был ещё и сыр. У нас в городке "Бауска" делали отличный сыр, в отличии от вездесущих малосъедобных "Российского" и "Голландского". "Латвийский" сыр какими-то неведомыми маршрутами попадал в Москву и Ленинград, минуя саму Латвию. Но в такие дни был и он. Тоже полкило и никаких гвоздей. Так же были банки с маринованными помидорами производства солнечной Болгарии. Конфеты "Лайма ассорти". Обычные конфеты у нас были всегда, но тут же коробочка. Её же можно подарить и совершенно неожиданно получить точно такую же в обратку. А это ли не счастье вселенского масштаба?!
Самыми счастливыми железнодорожниками были те, кого угораздило связать их судьбы семейными узами. Им ведь доставалось всего этого счастья в двойном размере. Бракоразводные процессы останавливались ради такого дела. Посравшиеся пары временно мирились в такие дни и даже сильно любили друг друга.
Шутка ли, те кому досталась колбаса второго сорта осознавали глубину ими содеянного алкоголизма и бывало что выходили из запоев, чтоб если, вдруг, ещё раз в этом году случиться снисхождение благодатных продуктов на святые железнодорожные пути, у них был шанс на "Докторскую". Под конец дня очередь была как в мавзолей в юбилей дедушки Ленина. Толкались, орали, ругались - "Я стоял", "Да я занимал, вы просто нихрена не помните, старая дура", "Сергей Степаныч, ну скажите вы ей. И вы не помните? Сказились все тут что-ли?". "Но но но, только без рук"...
Рядом стоял пивной ларёк, у которого кучковался народ, но только после получения заветных наборов. Выпить пива до и спуститься к холодильнику с запахом - одно что в ногу себе выстрелить два раза. Не дадут. А за это уже жена дома оторвёт вторую оставшуюся ногу со всем, что между.
Самым страшным моментом для нашей немногочисленной семьи, состоящей из меня и мамы был финал. Мало что всё должно было сойтись по деньгам, так и остаться должны были именно наши с ней полкило колбасы, сыра, банка горошка, майонеза, помидоров и конфет. Но, мама ни разу не промахивалась - за это и была удостоена чести стоять у алтаря.
