Рогатки или Итаннии
Это крупные лягушки — самцы вырастают в зависимости от вида до 13 см, самки до 20 см в длину.
Относятся к роду рогатых лягушек, имеющих характерные кожистые выросты над глазами, напоминающие рога (у разных видов они разной длины), откуда и происходит название этих земноводных. Выросты не твёрдые, и несут функцию камуфляжа или приманивания добычи.
Голова и туловище толстые, имеют округлую форму. Рот очень большой с мощными челюстями. Зубы присутствуют лишь на верхней челюсти.
Кожа довольно шершавая. У некоторых видов костные пластины на спине составляют единый щит. Конечности короткие, но очень мощные.
Итаннии обычно светло-зелёные с красными пятнами, но бывают и тёмно-зелёные особи, белые и черноватые с пятнами разной формы, которые размывают контуры животного. Самцы часто имеют пятнистую грудь
Населяют тропические и субтропические леса, селятся вдоль водоёмов. Аргентина. Уругвай. южная Бразилия, Парагвай.
Ведут преимущественно наземный образ жизни.
Очень медлительные земноводные и довольно плохие пловцы.
Рогатки бывают:
корнута - амазонская ( она же венесуэльская) - рогатая - сама большая. до 20 см.
аурита - бразильская (ушастая)
орната - ( "украшенная"), она же рогатка узорчатая . имеет гигантскую голову, составляющую 3/4 тела , рот-капкан во всю ширину головы, и бесстрашное сердце: защищаясь, она готова сражаться с очень крупными животными, включая человека
кранвела - она же чакская рогатка, имеет самые круглые из всех рогаток брови и самую похожую на военный камуфляж окраску
Есть еще 4 вида. Фото в посте представлены не всех.
Предпочитают сырые низины и влажные леса возле водоёмов.
Рогатки ведут дневной образ жизни, и обладают способностью длительное время переносить высыхание почвы.
Являются крайне прожорливыми хищниками — пытаются съесть всё, что движется и может вместиться в их огромный рот.
Едят насекомых, мелких млекопитающих (например, мышей), рыб, других лягушек и мелких рептилий.
Взрослая самка рогатки может легко съесть взрослую крысу.
Также, известны каннибализмом, и способны съесть сородича даже большего размера.
При попытке заглотить очень крупную добычу, из-за зубов и костных выступов в передней части челюсти, могут возникнуть трудности с её выплёвыванием, что может привести к смерти от удушья самой лягушки.
Во время охоты неподвижно подкарауливают добычу в засаде.
Охотятся закопавшись в мох, листву или рыхлую почву и нападают на добычу, до которой можно добраться одним прыжком.
Мелкую добычу ловят очень липким языком, крупную — мощными челюстями.
У крупных особей сила укуса сравнима с таковой у млекопитающих
Самки откладывают от 2 тыс - 5 тыс икринок в воду. Головастики появляются через две недели. Половозрелость в 1-1,5 года.
Продолжительность жизни 6—7 лет, но в неволе эти лягушки могут жить до 10 лет.
Альбиносик
Джеральд Даррел "Под пологом пьяного леса"
В один прекрасный день после полудня я обнаружил на веранде помятую жестяную банку, верх которой был закрыт листьями. Я осторожно разгреб палкой слой листьев, заглянул в банку и, к своему изумлению, увидел громадную рогатую жабу, спокойно восседавшую на спинах двух других, поменьше.
– Что там такое? – спросила Джеки, стоявшая вместе с Паулой на безопасном расстоянии.
– Рогатые жабы… три красавицы, – восторженно ответил я.
Я перевернул банку, и жабы переплетшимся клубком плюхнулись на пол веранды. Паула взвизгнула и скрылась в доме; вскоре она высунулась из окна, дрожа от страха.
– Будьте осторожны, сеньор, – причитала она. – Это очень опасное животное, сеньор, очень ядовитое.
– Ерунда, – ответил я. – Это рогатая жаба, чудесное животное, совсем не ядовитое.
– Святая Мария! – воскликнула Паула, закатывая глаза и возмущаясь тем, что я мог назвать рогатую жабу чудесным животным.
– А они ядовитые? – спросила Джеки.
– Нет, конечно; они просто кажутся такими.
Тем временем жабы разделились, самая крупная сидела, рассматривая нас сердитыми глазами. Она была величиной с блюдце, и казалось, что голова составляет у нее три четверти объема всего тела. У жабы были толстые короткие лапы, вздутый живот и два больших глаза с золотистыми и серебристыми искорками. Над каждым глазом кожа приподнималась равнобедренным треугольником, напоминая рога на голове козленка. Невероятно широкий рот словно делил надвое тело жабы. Ее голова с торчащими рогами, выпяченными губами и мрачно опущенными углами рта как бы сочетала в себе черты жестокого злодея и надменного монарха. Зловещее впечатление, производимое жабой, еще более подчеркивалось бледной горчично-желтой окраской туловища с ржаво-красными и серовато-зелеными пятнами, как если бы кто-то, не знающий географии и не умеющий рисовать, пытался изобразить на этом туловище карту мира.
Пока Паула энергично взывала к помощи всех святых и заверяла Джеки в том, что через полчаса она станет вдовой, я наклонился, чтобы рассмотреть жабу более внимательно. Широко вздохнув, жаба раздулась вдвое больше прежнего и начала выпускать воздух, пронзительно и негодующе крича; одновременно она запрыгала мне навстречу мелкими прыжками, угрожающе раскрывая и закрывая рот. Это было поразительное зрелище; внутренняя поверхность ее губ имела яркую желтовато-розовую окраску.
Услышав изданный жабой боевой клич, Паула отчаянно всплеснула руками и начала раскачиваться в окне. Я счел момент подходящим для того, чтобы преподать ей небольшой урок естествознания и в то же время поднять свой престиж в ее глазах. Схватив дрыгавшую ногами, тяжело дышавшую жабу, я подошел к окну, в котором стояла Паула.
– Смотри, Паула, она совсем не ядовита, – обратился я к ней на ломаном испанском языке.
Когда жаба снова широко раскрыла рот, я быстро сунул в него свой большой палец. Это так удивило жабу, что на секунду она застыла с разинутым ртом, а я с ободряющей улыбкой глядел на Паулу, которая, казалось, готова была упасть в обморок,
– Она совсем не ядовита, – повторял я, – она совсем не… В это мгновение жаба оправилась от неожиданности и быстро закрыла рот. У меня было такое ощущение, будто кто-то тупым ножом хватил мне по большому пальцу. Я едва не вскрикнул от боли. Паула молча смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Я криво усмехнулся, надеясь, что моя усмешка будет принята за жизнерадостную улыбку, а жаба забавлялась тем, что через каждую секунду изо всех сил сдавливала палец своими челюстями; мне казалось, будто мой палец лежит на рельсе, по которому проходит длинный товарный поезд с увеличенным против обычного количеством колес.
– Святая Мария! – воскликнула пораженная Паула. – Как удивительно... она не ядовитая, сеньор?
– Нет, совсем не ядовитая, – хрипло ответил я, сохраняя на лице все ту же жалкую усмешку.
– Что случилось? – с любопытством спросила Джеки.
– Ради бога, уведи куда-нибудь эту женщину, проклятая жаба чуть не откусила у меня большой палец.
Джеки быстро отвлекла внимание Паулы, спросив ее, не пора ли подавать ленч, и Паула уплыла в кухню, то и дело повторяя «удивительно!» Как только она исчезла, мы занялись спасением моего пальца. Это оказалось нелегкой задачей, так как, несмотря на мощную хватку, челюсти у жабы были очень слабые и при каждой попытке разжать их при помощи палки они начинали гнуться, грозя сломаться. Как только мы вынимали палку, жаба с новой силой впивалась в мой палец. В полном отчаянии я положил руку вместе с жабой на цементный пол, надеясь, что жаба захочет убежать и отпустит палец; но она продолжала сидеть на месте, вцепившись в палец бульдожьей хваткой и вызывающе глядя на меня.
– Наверное, ей не нравится это место, – сказала Джеки.
– А что мне еще делать, по-твоему? – раздраженно спросил я. – Уж не пойти и не сесть ли вместе с ней в болото?
– Нет, конечно, но если ты сунешь руку вон в тот куст гибискуса, она постарается убежать и отпустит палец.
– Если она не убегает здесь, она с таким же успехом может висеть у меня на пальце и тогда, когда я буду ползать по кустам.
– Ладно, поступай как знаешь. Надеюсь, ты не собираешься всю жизнь ходить с рогатой жабой на пальце?
В конце концов я убедился в том, что, если я не хочу сломать жабе челюсти, придется попробовать вариант с кустом гибискуса. Забравшись в кустарник, я сунул руку в самые густые заросли. В ту же секунду жаба с явным отвращением выплюнула мой палец и отскочила назад. Я схватил ее и без особого труда снова посадил в банку, не обращая внимания на ее протестующий писк. От челюстей жабы на пальце осталась багровая полоса, а спустя час под ногтем образовался кровоподтек. Лишь через три дня я снова мог безболезненно шевелить большим пальцем, а кровоподтек сошел еще месяц спустя.
Это была моя первая и последняя попытка убедить жителей Чако в безобидности рогатой жабы.
