zontiki

«Буран» нередко называют ошибкой советской космонавтики. Однако к его разработке инженеров подтолкнуло создание американского «Шаттла». Мог ли заокеанский космоплан нанести ядерный удар по Москве и зачем всё-таки создали «Буран» — сейчас расскажем.

Создание нового космоплана

С США всё понятно, там космический челнок «Спейс Шаттл» создавался на волне эйфории идущей в то время лунной гонки. Американским конструкторам казалось, что в ближайшие несколько лет не только произойдёт высадка человека на Луну, но и на орбите Земли появится множество космических заводов. Вот для обеспечения логистики орбитального производства и предполагалось создать космоплан, способный на регулярные — более сотни раз в год — полёты.

Увы, дальнейшую историю мы прекрасно знаем. Политики, идя на поводу у избирателей, резко сократили финансирование проекта. Космические заводы остались лишь планами, а сам космолёт, лишившись цели, был доработан совместно с военными и стал ребёнком множества компромиссов и экономии. А у таких родителей шансы родить ребёнка-гения всегда минимальны.

Программа «Шаттл» ещё только создавалась, когда на стол советского руководства легли документы, полученные из США. Как вспоминал Юрий Сихарулидзе (один из разработчиков программы «Буран»), в 1975 году Дмитрий Охоцимский (руководитель отдела в Институте прикладной математики) обратился к академику Мстиславу Келдышу с предложением рассмотреть, каковы цели американской программы.

В НПО «Энергия» и ЦНИИмаш были созданы специальные группы, задачей которых было понять, зачем американцы разрабатывают «Шаттл» и как собираются его использовать.

На что способен военный шаттл?

До сих пор главной версией была следующая. Правительство СССР решило, что Space Shuttle будет использоваться для военных целей — возможной точечной ядерной бомбардировки Кремля. Именно поэтому — раз была вероятность угрозы безопасности страны — было принято решение создать свой аналог космоплана, чтобы иметь возможность симметричного ответа.

Такая версия многократно критиковалась. Сейчас уже известно наверняка, что Space Shuttle не собирались использовать для несения на борту ядерного оружия, а манёвр со снижением, переворотом и раскрытием створок грузового отсека для сброса атомной бомбы не снился американским астронавтам даже в самом страшном сне.

Но это сейчас. А тогда военное руководство в СССР знало лишь крохи информации о создании нового, абсолютно не похожего на предыдущие разработки космоплана. И догадываться, зачем он создавался, им приходилось в условиях максимального «тумана войны», опираясь лишь на отчёты экспертов и донесения разведки. Причём, как всегда, когда речь идёт о ядерном оружии, ставки были чрезвычайно высоки.

Судьбоносный отчёт

Лишь совсем недавно, в декабре 2019 года, один из российских публицистов и специалистов по истории космонавтики Павел Шубин раскрыл широкой общественности отчёт о целях американской программы, созданный советскими специалистами. Что же в нём говорилось?

Нужно понимать, что этот документ был создан в 1975 году, когда работа над «Шаттлом» ещё велась и его окончательные технические возможности были неизвестны. Поэтому советские специалисты сосредоточились на баллистике и расчёте теоретической возможности атаки космоплана.

Оценивалась способность снижения, этакого «нырка», исключительно по трассе полёта, без манёвров разворота. Была просчитана возможность снижения челнока до высоты 67 километров. Именно в этот момент мог осуществляться сброс ядерного оружия, после чего начинался бы постепенный подъём для выхода на опорную орбиту.

Для возврата на низкую опорную «Шаттлу» теоретически требовалась характеристическая скорость всего 200 метров в секунду. Учитывая особенности конструкции, на американский космоплан могли быть установлены дополнительные баки. Каждый из них способен обеспечить меньший разгон, но, если использовать хотя бы два, набрать нужную скорость не было никакой сложности.

Согласно расчётам специалистов по баллистике, «Шаттл» мог подлететь с юго-восточного направления, со стороны Индийского океана.

Это направление было наименее защищённым от атаки противника, а потому узнать, что именно оттуда может состояться точечный космический удар, было для военных более чем неприятной новостью. При этом и времени на реакцию было совсем мало: от времени сброса спецгруза до удара по центральной части Москвы — лишь три с половиной минуты на обнаружение и реагирование.

Решения в тумане войны

А теперь можно попробовать представить себя в роли советского высшего руководства. Американцы разрабатывают абсолютно новый вид космоплана. Создаёт его NASA в плотном сотрудничестве с военными. По официальной версии, «Шаттл» будет использоваться для доставки грузов на орбиту и логистического обеспечения орбитальных заводов. При этом вы точно знаете, что никаких заводов на орбите пока нет и в ближайшее время не появится. Их разработка как минимум заморожена.

При этом отечественные специалисты уверены, что такой космоплан можно использовать для точечного ядерного удара по самой важной точке страны — по Кремлю и правительству.

Вот она, папочка с докладом, лежит на столе, и сколько ни вчитывайся в скупые строки машинописного текста, ситуация не изменится. Угроза есть — и, возможно, очень серьёзная.

Что делать?

Если смотреть на ситуацию без привычного послезнания, решение советского военного руководства кажется более чем логичным. Начать строить такой же космоплан, как у американцев, чтобы понять, чем он так хорош, хотя бы на этапе натурных испытаний. Заодно в будущем можно будет работать над симметричным ответом.

Источник

Тридцать пять лет назад, 27 января 1985 года, вышло секретное правительственное постановление, в котором Научно-производственному объединению «Энергия» предписывалось сконструировать и построить орбитальный корабль нового типа, получивший обозначение 14Ф70 и красивое имя «Заря». Заложенные в проект требования к кораблю были словно взяты из фантастических романов: он мог стать настоящим чудом техники, закрепив космическое лидерство СССР на десятилетия вперёд.

Комплекс «Мир»

На последнем этапе развития советской космонавтики приоритетным направлением стало строительство долговременных орбитальных станций (ДОС). Чтобы расширить возможности эксплуатации, их предлагалось собирать из блоков, доставляемых один за другим.

В начале 70-х годов на этом принципе под руководством Василия Павловича Мишина прорабатывался Многоцелевой орбитальный комплекс 19К (МОК). Его основным элементом должна была стать 70-тонная база, которую собирались выводить на солнечно-синхронную орбиту наклонением 97,5° сверхтяжёлой ракетой-носителем Н-1 (11А52). Затем на близкие орбиты стартовали бы «самоходные» модули, сконструированные на основе кораблей «Союз». Они могли причаливать к базе для решения тех или иных задач. К сожалению, программа создания ракеты провалилась, и в мае 1974 года Валентин Петрович Глушко, назначенный руководителем Научно-производственного объединения (НПО) «Энергия», закрыл проекты Н-1 и МОК.

В качестве альтернативы рассматривалась станция, состоящая из блоков типа 17К («Салют»). В начале 1976 года НПО «Энергия» выпустило Техническое предложение по созданию ДОС №7 и №8. Основами должны были стать базовые блоки 17КС №12701 и 17КС №12801. На них планировалось установить по два осевых стыковочных узла для кораблей «Союз-Т» и «Прогресс», а на малом диаметре рабочего отсека — два боковых стыковочных узла для целевых модулей, взятых из проекта МОК. Обе станции планировали собирать на орбитах наклонением 65° с обзором территории СССР, что потребовало разработки более грузоподъёмной ракеты «Союз-У2» и модификации пассажирского корабля до варианта «Союз ТМ».

В 1979 году НПО «Энергия» было перегружено выполнением большого количества заказов, поэтому пришлось призвать на помощь специалистов Конструкторского бюро «Салют», которые значительно пересмотрели проект ДОС. После длительного периода согласований началась непосредственная проработка модульной станции, однако она постоянно пробуксовывала, ведь в то же время деятельность по созданию ракетно-космического комплекса «Энергия-Буран» входила в наиболее напряжённый период. В начале 1984 года выяснилось, что уложиться в директивные сроки по «Бурану» невозможно, поэтому правительство приняло решение: срочно доделать ДОС №7 и запустить её к дню открытия XXVII съезда КПСС.

В ночь с 19 на 20 февраля 1986 года ракета-носитель «Протон-К» вывела на орбиту базовый блок комплекса, который получил официальное название «Мир». 15 марта к нему пристыковался первый корабль — «Союз Т-15» с космонавтами Леонидом Денисовичем Кизимом и Владимиром Алексеевичем Соловьёвым на борту. Многолетняя орбитальная эпопея началась.

Универсальный корабль

Базовый блок 17КС №12801 предполагали использовать в качестве «дублёра», если бы произошла авария при запуске в феврале. Но специалисты рассчитывали на лучшее, поэтому ещё в 1984 году приступили к проработке на его основе проекта Орбитального сборочно-эксплуатационного центра (ОСЭЦ).

Задачами ОСЭЦ были определены монтаж и развёртывание крупногабаритных конструкций, а, кроме того, обслуживание спутников, включая их ремонт! Орбитальный центр должен был обладать разветвлённой инфраструктурой: заправочными станциями, стапелями, буксирами. В качестве первого этапа предлагалось, начиная с августа 1993 года, собрать в космосе комплекс 180ГК («Мир-2»).

Возможности кораблей «Союз» и «Прогресс» явно не соответствовали столь амбициозным планам. Применение корабля «Буран» для сборки орбитальных станций оставалось под вопросом. Поэтому сотрудники НПО «Энергия» пришли к выводу: необходимо создать принципиально новый транспортный корабль, способный решать весь спектр задач, которые возникнут при строительстве ОСЭЦ.

Идея универсального многоразового корабля обсуждалась ещё во времена Мишина. Теперь она получила одобрение в рамках постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 27 января 1985 года.

Корабль «Заря» (7К-СМ, 14Ф70) разрабатывался в 178-м отделе под руководством опытнейшего ветерана предприятия — лётчика-космонавта Константина Петровича Феоктистова. Процесс проектирования лично контролировал Генеральный конструктор НПО «Энергия» Валентин Петрович Глушко.

С самого начала проектанты взялись создать пилотируемый корабль, а затем модификациями приспособить его для выполнения специальных миссий в автономном или совместном с другими космическими аппаратами режимах. Эскизный проект был выпущен в первом квартале 1987 года и защищён на Научно-техническом совете Министерства общего машиностроения. В целом предложенный вариант одобрили, но с замечаниями, которые разработчики учли к маю 1988 года. После этого Главное управление космических средств (ГУКОС) Министерства обороны поддержало проект.

Размерность корабля выбиралась в соответствии с габаритами и энергетикой перспективной ракеты «Зенит-2» (11К77), которая должна была стать штатным носителем «Зари». Кроме того, корабль мог размещаться в грузовом отсеке «Бурана».

В начале разработки корабль массой около 13 т задумывался полностью многоразовым и был одномодульным, то есть строился в виде большого спускаемого аппарата с вертикальной посадкой. В верхней части находились выдвижной стыковочный узел и приборные отсеки, в средней — кабина экипажа, в нижней — тяжёлые агрегаты и посадочные двигатели с топливными баками. Для выхода реактивных струй в лобовом щите располагался открывающийся люк. К тому времени это решение было отработано на возвращаемых аппаратах Транспортного корабля снабжения, но имело ряд недостатков. Для того чтобы при посадке не повредить корабль собственным выхлопом, требовались довольно длинные посадочные опоры. Кроме того, размещение точки приложения тяги ниже центра масс требовало создания мощных органов системы управления. Поэтому был принят иной вариант компоновки. Проектанты убрали двигательный отсек из нижней части и расположили по периферии спускаемого аппарата, получившего название «возвращаемый корабль» (ВК). Связку двигателей разместили вдоль корпуса, обеспечив пересечение векторов тяги выше центра масс и тем самым повысив устойчивость. В верхнем днище отсека, противоположном лобовому щиту, сделали тоннель с люком и иллюминаторы с оптическими визирами для ориентации. Орбитальное маневрирование возложили на отдельную двигательную установку (ДУ), которую с подсистемами вывели в одноразовый навесной отсек (НО), отделяемый перед входом в атмосферу.

Корабль оснащался перспективным андрогинно-периферийным агрегатом АПАС-89, который можно было использовать для стыковки с орбитальным комплексом «Мир» и кораблём «Буран».

Габариты корабля в новом варианте составляли: диаметр — 4,1 м, длина — 5 м, масса — 15 т. «Заря» позаимствовала у предшественников ряд технических решений и систем. В частности, возвращаемый корабль по форме выглядел как масштабно увеличенный спускаемый аппарат «Союза». Теплозащитное покрытие боковой поверхности корабля было «плиточным» — того же типа, что и на «Буране».

Наиболее оригинальной частью проекта стала схема приземления. Во время снижения в атмосфере выпускался стабилизирующий парашют относительно небольшой площади. На километровой высоте начинали работать двадцать четыре двигателя. Их сопла располагались под небольшим углом к продольной оси корабля так, чтобы истекающие струи не повредили обшивку. В качестве компонентов топлива применялись высококонцентрированная перекись водорода и керосин. При этом управление спуском осуществляли ещё шестнадцать однокомпонентных (на перекиси) двигателей. Они должны были обеспечивать точность приземления не хуже 2,5 км и перегрузку не более 10 g.

Для повышения безопасности экипажа до набора необходимой статистики полётов нового корабля предусматривалась программа использования проверенных систем аварийного спасения. К примеру, на «Заре» начального этапа собирались установить катапультные кресла, хотя их размещение ограничивало численность экипажа до четырёх человек.

Согласно проекту, возвращаемый корабль мог использоваться до пятидесяти раз (!), что достигалось применением многоразовой теплозащиты и реактивной посадкой, гасившей скорость приземления почти до нуля.

Мечты и реальность

К 1989 году НПО «Энергия» выпустило полный комплект конструкторской документации, после чего на Заводе экспериментального машиностроения (ЗЭМ) можно было начинать изготовление материальной части. В то же время на пусковой установке стартового комплекса «Зенит» космодрома Байконур смонтировали агрегат обслуживания для «Зари».

Круг задач, которые собирались решать с помощью нового многоразового корабля, был вчерне определён. «Заря» могла доставлять экипажи численностью от двух до четырёх (в перспективе — до восьми) человек на орбитальные комплексы «Мир» и «Мир-2», работать в составе комплексов не менее 195 суток (в перспективе — до 270 суток), возить грузы в беспилотном варианте, выполнять операции по спасению экипажей других кораблей, а также совершать автономные полёты в интересах Министерства обороны и Академии наук.

В целом «Заря» представлялась более рациональным вариантом многоразового корабля, ведь доставка сменных экипажей и расходных материалов на орбитальную станцию вовсе не требовала 30-тонной грузоподъёмности «Бурана». Кроме того, «Заря» выводилась на орбиту носителем «Зенит-2», запуск которого был в десятки раз дешевле сверхтяжёлой «Энергии».

Несмотря на очевидные достоинства корабля, в 1989 году все работы по нему были свернуты. Официальной причиной такого решения называют «дефицит финансирования», который начал ощущаться в конце 80-х годов: основная часть средств, выделяемых советской космонавтике, уходила на программу «Энергия-Буран». Впрочем, причины закрытия могли быть и другими. Например, известно, что военные заказчики весьма скептически относились к идее реактивного приземления. Оригинальная схема вызывала закономерные вопросы со стороны тех, кто привык к отработанным средствам: парашютам и двигателям мягкой посадки. Работник НПО «Энергия» Сергей Щербак рассказывал, что в числе претензий фигурировала невозможность дублировать работу посадочного устройства «Зари».

Свою роль сыграл и «человеческий фактор». Ветераны предприятия свидетельствуют, что Константин Петрович Феоктистов вступил в серьёзный конфликт с Юрием Павловичем Семёновым, который в 1989 году стал Генеральным конструктором НПО «Энергия». В результате главный идеолог проекта был вынужден уйти на пенсию, что пагубно отразилось на судьбе корабля.

И всё же некоторые технические решения, придуманные для «Зари», пытались использовать в более поздних программах. Например, в 1995 году обсуждался российско-американский проект восьмиместного корабля-спасателя, доставляемого шаттлом на Международную космическую станцию и находящегося в её составе пять лет в постоянной готовности к спуску. Отдельные элементы «Зари» можно найти в российских многоразовых кораблях «Клипер» и «Федерация» (недавно переименованной в «Орла»). Проблема в том, что все эти разработки до сих пор остаются проектами, которые пока не добрались до космоса.