sinatra

Это был коршун, он клевал ступни моих ног. Башмаки и чулки он уже прорвал и долбил теперь прямо по ступням. То и дело он ударял по ним клювом, потом беспокойно облетал вокруг меня несколько раз и продолжал свое занятие.
Мимо проходил один господин, он немного понаблюдал за этой картиной и спросил затем, почему я терплю коршуна.
- Я ведь беззащитен, - сказал я, - он прилетел и начал меня клевать; я, конечно же, хотел отогнать его, пробовал даже задушить его, но у такого зверя много сил, к тому же он хотел уже броситься мне в лицо, тогда я решил лучше отдать ему ступни своих ног. Теперь они уже почти все разорваны.
- И как только можно подвергать себя таким мукам, - сказал господин. - один выстрел - и с коршуном покончено.
- В самом деле? - спросил я. - И вы бы это сделали?
- С удовольствием, - сказал господин - Только схожу домой и возьму ружье. Вы можете подождать еще полчаса?
- Не знаю, - сказал я и весь застыл на время от боли; потом я сказал:
- В любом случае попытайтесь это сделать, пожалуйста.
- Хорошо, - сказал господин, - я потороплюсь.
Коршун во время нашего разговора тихо слушал и переводил взгляд то на меня, то на господина. Теперь я видел, что он все понял: он взлетел, запрокинулся весь далеко назад для пущего размаха и затем, точно копьеметатель, глубоко вонзил свой клюв мне в рот. Падая на спину, я с облегчением почувствовал, как он безвозвратно тонет в моей заполняющей все глубины и заливающей все берега крови.

Франц Кафка