pbdsu

pbdsu

Независимый марксистский пропагандистский проект. https://pbd.su
На Пикабу
поставил 12 плюсов и 0 минусов
отредактировал 1 пост
проголосовал за 1 редактирование
Награды:
5 лет на Пикабу
24К рейтинг 238 подписчиков 2 подписки 353 поста 41 в горячем

Пабло Хасель о борьбе с фашизмом в современной Испании

Разговор с Пабло Хаселем, испанским рэпером и политическим активистом.

Средний заработок и социальное неравенство

Средний заработок и социальное неравенство Политика, Статистика, Зарплата, Капитализм, Олигархи, Неравенство, Плакат

Социально ответственные олигархи просто хорошо работают! Да так хорошо, что некоторые зарабатывают в минуту как 14 средних трудящихся в месяц.


Примечания:


— Медианный заработок — уровень дохода, для которого одна половина населения имеет значение среднедушевых денежных доходов ниже медианы, другая половина — выше медианы. Медианный доход россиянина в месяц в 2017 году — 23 561 рублей. Ежегодник Росстата, страница 154: http://www.gks.ru/free_doc/doc_2018/year/year18.pdf

— Прибыль Владимира Лисина за 2017 год — 3 миллиарда долларов. Forbes: http://www.forbes.ru/profile/vladimir-lisin?from_rating=360355

— Средний курс доллара за 2017 год — 58.3086 рублей: https://www.kursvaliut.ru/cредний-курс-валют-за-месяц-2017

Показать полностью

Капитализм и народное потребление

Капитализм и народное потребление Политика, Плакат, Ленин, Цитаты, Капитализм, Потребление, Цены, СССР, Длиннопост

Цены раструт, но «это не драматичная проблема». Ведь при капитализме «макарошки всегда стоят одинаково»!

В.И.ЛЕНИН. КАПИТАЛИЗМ И НАРОДНОЕ ПОТРЕБЛЕНИЕ

Недавно французский журнал «Научное Обозрение» опубликовал данные о производстве маргарина в разных странах. Эти данные еще и еще раз напомнили давно уже подмеченный факт ухудшения народного питания по мере развития капитализма.


Маргарином, как известно, называют особым способом обработанное сало (из сала выделен стеарин). Из этого маргарина приготовляется искусственное — маргариновое масло.


Производство маргарина в главных европейских странах достигло очень высоких размеров. Германия производит 12 1/2 миллионов пудов в год маргарина, Англия — 7 1/2 миллионов пудов и т. д.


Маргарин дешевле настоящего масла. Громадному большинству населения в капиталистических странах настоящее масло не по карману. Рабочие зарабатывают так мало, что им приходится покупать дешевые, низкосортные, поддельные продукты. А ведь главный потребитель — рабочие. Рабочих миллионы, капиталистов сотни. И вот, производство дешевого, поддельного продукта растет не по дням, а по часам — наряду с ростом неслыханной роскоши горстки миллионеров.


Растет богатство буржуазии. Растет нищета и нужда пролетариата и массы разоряющихся мелких хозяйчиков, крестьян, ремесленников, мелких торговцев.


Замечательно, что потребление маргарина всего выше как раз в тех странах, которые особенно славятся производством большого количества и лучшего качества коровьего масла. Чтобы узнать, как велико потребление маргарина, надо разделить все количество производимого в стране маргарина (прибавляя ввоз и вычитая вывоз) на число жителей.


Оказывается, что на первом месте по высоте потребления маргарина стоит Дания — 16,4 килограмма маргарина в год (около пуда) на каждого жителя. Затем следует Норвегия — 15 фунтов, Германия — 7 1/2 фунтов и т. д.


Дания — самая богатая страна по производству масла. Датское масло, настоящее коровье масло, считается одним из лучших. Самый большой и самый богатый город в мире — Лондон (с окрестностями около 6 миллионов жителей) всего охотнее берет датское масло и платит за него самую высокую цену.


Датские зажиточные крестьяне, а всего больше датские капиталисты наживают хорошие деньги на торговле маслом. И в то же время Дания — первая в мире страна по потреблению поддельного масла, маргарина!


Как это объяснить?


Очень просто. Громадное большинство датского населения, как и населения любой капиталистической страны, рабочие и неимущие крестьяне. Им настоящее масло не по карману. Даже средние крестьяне в Дании, нуждаясь в деньгах, продают за границу произведенное у них в хозяйстве коровье масло, а сами себе покупают дешевый маргарин. Растет богатство датских капиталистов, — растет нищета и нужда датских рабочих и крестьян.


У нас в России происходит то же самое. Очень давно, около сорока лет тому назад, когда стало модой устройство сыроваренных заведений и артелей по деревням, демократ-писатель Энгельгардт подметил, что крестьяне, нуждаясь в деньгах, продают молоко и масло, а дети голодают и мрут.


С тех пор много раз подмечали это явление. Растет производство сыра, растет производство молока на продажу, богатеют немногие зажиточные крестьяне и купцы, — а беднота еще более беднеет. Дети бедных крестьян, оставаясь без молока, мрут в громадном числе. Смертность детей в России невероятно высока.


Нередко молоко сбывается в сыроваренные заводы, а крестьяне получают назад снятое молоко, которое и употребляют в пищу.


Богатым — доходы от роста производства и торговли, а рабочим и крестьянам — маргарин и снятое молоко. Такова капиталистическая действительность, которую так усердно подкрашивают либеральные и казенные ученые.



Владимир Ильич Ленин.

20 июля 1912 года.



https://leninism.su/works/59-tom-21/2595-kapitalizm-i-narodnoe-potreblenie.html

Показать полностью

Трейлер канала «Победитель»

Мы подготовили трейлер в честь первого юбилея нашего YouTube-канала.


Приятного просмотра!

Дмитрий Киселев: СССР — тупиковая ветвь в развитии человечества.

Дмитрий Киселев: СССР — тупиковая ветвь в развитии человечества. Политика, Плакат, СССР, Киселев, Коммунизм, Космос, Тупик

Если СССР — тупик, то что тогда сейчас?


Источник:
https://www.gazeta.ru/culture/news/2019/02/06/n_12606379.shtml
https://pbd.su/агитплакат/первые-в-космосе-инфографика

Юрий Быков как зеркало русской революции

Юрий Быков как зеркало русской революции Политика, Длиннопост, Революция, Социализм, Фильм Дурак, Фильм Завод, Российское кино, Юрий Быков

Cовременной России известно не так много творцов. Не так много в том смысле, что почти каждый из популярных ныне певцов ртом и снимателей камерой — это обладающий каким-то умением и способностями себялюб, неспособный подарить публике ничего, кроме бесконечных пародий на себя самого. Общество живет не обществом, а лишь отдельными его пылинками, основную массу самого себя считая быдлом — это, вообще, одна из отличительных черт любой капиталистической надстройки, стирающей любой национальный колорит и сводящей историю каждого народа к одной-двум личностям, да вышиванкам, папахам или валенкам. Так что глупо было бы удивляться тому, что любимое занятие постсоветской России — быть «постсоветской». В народившемся государстве появилась-таки желанная колбаса, но, к сожалению, исчезло всё остальное. Вернее, всё остальное тоже превратилось в бесконечную «колбасу».


В этом смысле Быков — исключение. Редкое исключение.


***


Моё знакомство с ним произошло два или три года тому назад — поймав осеннюю простуду и валяясь в кровати под звуки мерно стучащих в окно дождевых капель я пытался найти, чем отвлечь себя от пляшущей в крови температуры. Решение ждало своего часа в кипе старых сообщений-закладок, оставленных мне мной же когда-то. Оно было простым и емким: «Дурак».

Юрий Быков как зеркало русской революции Политика, Длиннопост, Революция, Социализм, Фильм Дурак, Фильм Завод, Российское кино, Юрий Быков


Быков стал тогда своего рода откровением. Громкие, конечно, слова, но не лживые. Впервые за долгое время я нашел что-то, с чем и о чем можно поговорить. Подискутировать, поспорить, подумать. Более того — это было чем-то из настоящего. Не Полевой, не Симонов, не Гюго, не Ремарк, не Хэмингуэй — это тут, рядом. Пусть утрированно, местами грубо, но в своих картинах он показывает то, что окружает меня, каждый день улыбается или скалится мне из-за прилавков, парт и кафедр. Он, кажется, единственный русский режиссер нашей эпохи, который снимает для людей и о людях, делает это талантливо и качественно. Герои его фильмов часто ублюдки, порой святые, но и первые, и вторые — прежде всего люди. Вторые вынуждены принимать дерьмовые решения, а первые, на секунду показавшись в камере под другим углом, демонстрируют человеческое некогда нутро. При всем при этом Быков — совершенно не «чернушник», не «либерал», стремящийся измазать все вокруг известной субстанцией. Просто он осознает то, что общественное бытие определяет общественное сознание:


…Не надо на меня набрасывать какие-то там вериги, что я всех назвал уродами и сволочами. Это неправда! Я просто хотел хотел показать, что, в основном сейчас такая ситуация в России, когда люди встают перед … выбором. Когда человек приходит на электростанцию и говорит: «Я хочу, чтоб мне повысили зарплату», а ему говорят: «Если будешь вякать — мы тебе еще раза в три понизим, или выгоним, а возьмем вместо тебя кого-нибудь. И выгоним с тобой еще пять человек, чтобы они на улице тебя прибили!» Я говорю о том, что у нас ситуация, когда мы не коммуникабельны. Это такое сложное слово, а если просто — не объединены. Толстой говорил: «Если люди плохие составляют силу и связаны между собой, то людям хорошим надо сделать только тоже самое.[1]

Толстой. Хм, а ведь интересная аналогия.


***


Противоречия в произведениях, взглядах, учениях, в школе Толстова — действительно кричащие.

С одной стороны, гениальный художник, давший не только несравненные картины русской жизни, но и первоклассные произведения мировой литературы. С другой стороны — помещик, юродствующий во Христе.

С одной стороны, замечательно сильный, непосредственный и искренний протест против общественной лжи и фальши, — с другой стороны, «толстовец», т. е. истасканный, истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом, который, публично бия себя в грудь, говорит: «я скверный, я гадкий, но я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием; я не кушаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками».

С одной стороны, беспощадная критика капиталистической эксплуатации, разоблачение правительственных насилий, комедии суда и государственного управления, вскрытие всей глубины противоречий между ростом богатства и завоеваниями цивилизации и ростом нищеты, одичалости и мучений рабочих масс; с другой стороны, — юродивая проповедь «непротивления злу» насилием.

С одной стороны, самый трезвый реализм, срывание всех и всяческих масок; — с другой стороны, проповедь одной из самых гнусных вещей, какие только есть на свете, именно: религии, стремление поставить на место попов по казенной должности — попов по нравственному убеждению, т. е. культивирование самой утонченной и потому особенно омерзительной поповщины. Поистине:

Ты и убогая, ты и обильная,
Ты и могучая, ты и бессильная —
Матушка Русь!

Что при таких противоречиях Толстой не мог абсолютно понять ни рабочего движения и его роли в борьбе за социализм, ни русской революции, это само собою очевидно. Но противоречия во взглядах и учениях Толстого не случайность, а выражение тех противоречивых условий, в которые поставлена была русская жизнь последней трети XIX века.[2]


***

Юрий Быков как зеркало русской революции Политика, Длиннопост, Революция, Социализм, Фильм Дурак, Фильм Завод, Российское кино, Юрий Быков

Юрий Быков


Это удивительно, насколько точно статья, написанная Владимиром Ильичом больше сотни лет назад — ложится на нашего современника. Быков — до жути рельефное, зеркальное в некотором смысле отражение Толстого:


В «Заводе» удачно получилось столкнуть два мира — Калугина (владелец завода) и Седого (предводитель восставших рабочих) — потому что мне как раз кажется, что ни то, ни другое ни здоровьем, ни нормой не является. И несчастный Туман (глава службы безопасности Калугина), у которого в жизни действительно конкретная беда — и пытается найти середину. А как мы понимаем, середина в том, чтобы не идти на насилие — но и не служить цинизму и прагматизму. Та самая золотая середина, которая является основой в буддизме, насколько я эту религию понимаю. Баланс. [3]

Не идти на насилие — но и не служить цинизму… Не бунтовать, но и не быть под железной пятой? Магическим образом перестать чувствовать на шее унизительные кандалы собственного рабства? Смешно слышать такие слова от человека, подарившего современной России поразительно честные, пронзительных картины времени, свидетелями которого мы являемся. Страшно слышать это от человека, когда-то готового порвать очень со многим ради отказа от участия в кроваво-ванильной лжи:


Дело в том, что сериал «Станица» формально посвящен станице Кущевской, где в общем-то произошла… ситуация известно какая там произошла. Но это была первая такая гласная весточка с Кубани о том, что в той стороне не все так хорошо. Мне обещали сериал на большую публику о том, что пора жить по-новому. А получилось, что это фильм про Машу Шукшину, которая ищет дочь. Мелодрама, в общем.

К образу ситуации нужно добавить, что артисты потом скрывались всячески от разных интервью. Потому что сразу пошел слух, что Цапки заплатили за это. Потому что сериал был снят очень лицеприятно с точки зрения раскрытия их персонажей и т.д.

Я же честно заплатил 2,5 млн рублей по судебному иску, представленному мне за уход из сериала «Станица». Я написал такое большое письмо: «Вы и все, кто с вами поддерживают это безответственное…» — в общем, такое пафосное письмо о том, что кинематограф, так сказать, — зона просвещения. В итоге они мне впаяли иск, и на этом все закончилось. И я повзрослел.»[4]

***


Смешно, наверное, сравнивать гениального писателя, безо всяких «благодаря» и спустя сотню лет занимающего место в пантеоне мировой культуры с режиссером… безо всяких «благодаря» снискавшим внимание стриминговой платформы с почти 140 млн.[5] подписчиков[6], коллег[7] по всему миру[8] и, что важнее всего, своего зрителя[9] за десяток лет, начавшихся с черно-белой короткометражки, снятой на лично накопленные 150 тысяч рублей.


Быков — не уникальный, но рафинированный пример постсоветского человека. Певец полураспада, он сам — полураспад. Плод разлагающейся на части советской идентичности, он демонстрирует в своих убеждениях и своих работах главным образом не только неизбежные картины жизни любой капиталистической страны, со всеми её противоречиями, но трагедию, изображающую выхолащивание и смерть русского народа и России, как общности народов её населяющих.


Художник людских душ, Быков прекрасно показывает как страх и выученное бессилие, так и глубокое неприятие, чужеродность постсоветскому человеку той системы, в которой он живет. Далеко не бесстрастный, но честный наблюдатель, Быков в каждой последующей работе идет все глубже, к корню, фиксируя в итоге сам возбудитель болезни, ломающей социум — конфликт труда и капитала.


Русский народ, загнанный палками в свои пещеры, русский народ, засыпающий в вечной ночи, под властью демонов, с которыми он когда-то сражался — вот он, взгляните.


Этот народ в Майоре, сотню раз из ста пытающемся спасти, и сотню раз из ста вынужденном в итоге пустить пулю в затылок не только женщине, потерявшей сына, мужа и вообще всю жизнь, но и самому себе, метафизической проекции себя, любящего мужа, хорошего — в мечтах — отца и порядочного милиционера.


Он в самом Быкове, заявляющем, что:


…Я как был, так и остаюсь на стороне тех людей, которых испокон веков мы называем «обездоленными», и, конечно, я не буду на стороне капитала».[10]
…У меня батя работает машинистом крана-перегружателя на электростанции, а мама работала на заводе железобетонных изделий. Никакой особой любви к тому, что происходит во внутренней политике, у меня не было и нет. Я не за Собчак и не за Путина. Я за Ивана Иванова, который работает шахтёром в Воркуте. Я про народ и за народ. Я снимаю критическое кино о действительности, в которой живу. А живу я в России. Я не живу на Западе, я не живу на западные деньги, я не езжу на Запад отдыхать каждый месяц. Каждые две недели на выходные я езжу в Новомичуринск Пронского района Рязанской области. И я наблюдаю за той реальностью, которая меня окружает.[11]

Он в Дураке, отказывающемся от семьи и близких… ради Людей. Плохо выглядящих, пьяных, необразованных и вообще достойных, казалось бы, того, чтобы называться «быдлом». Проблема только в том, что это быдло — и есть Мы.


Глядевшие в космическую вечность и грезившие иными мирами, именно мы когда-то обращали свой взор к небу, и, блуждая среди звезд, мечтали о будущем, о покорении планет и терраформировании систем. Мы наблюдали за взмывшим в космическую даль Гагариным и с упоением читали Ефремова, Стругацких, Лема. Выполняя интернациональный долг во Въетнаме и в Корее, в Афганистане и в бескрайней Африке, на Кубе, в Чили, в Никарагуа, в Венесуэле, — мы не вступали в иной мир, мы строили его. Строили, щедро оплачивая его не только потом, но и кровью.


Мы верили в интернационализм. В единство, братство, выводящееся совсем не из генетического родства, не из общности почвы и веры и даже не из исторической близости — какая историческая, кровная или религиозная близость с русским народом была у кубинцев, поверивших нам и готовых умереть[12] в 1962 ради торжества свободы и справедливости? Никакой. Она только возникала на почве того, что и послереволюционная Куба, и Советская Россия — были пролетарскими странами. И их единство было лишь частью интернационализма — родства и братства всех людей в мире просто на основании того, что они — пролетарии.


Мы же потом и предали все это. Мимо наших седых глаз проплывали мириады преданных судеб и проданных душ. Это мы видели, как рвали на части Югославию, как продавали молодых ребят в Чечне, как первые в этой стране «демократы» прямой наводкой, с шакальей злобой втаптывали в землю пусть и формально, но все же избранный народом парламент. Это наши прародители, глашатаи новых миров и носители великого смысла, переломившие хребет фашизму и оросившие свободу этого мира своей кровью — умирают сейчас, в нищете и позоре, ненужные и проклятые, преданные и забытые.


Нами.


***

Юрий Быков как зеркало русской революции Политика, Длиннопост, Революция, Социализм, Фильм Дурак, Фильм Завод, Российское кино, Юрий Быков

Быков — их сын. Наш брат. Дитя этой земли и этого века. Бродяга, поверивший однажды, и, кажется, всю свою жизнь несущий на себе крест этой веры. Испуганный, непонимающий, зажатый между Сциллой «либералов» и Харибдой «государственников», он все же продолжает посреди бушующего океана упрямо глядеть в бездну, пожирающую его Родину и его народ, его прошлое и его будущее.


Я часто не согласен с ним, порой недоволен его действиями и, да, знаком с обвинением его в «народничестве». Согласен ли? Нет. Я вижу человека, пытающегося искать выхода и спасения в прошлом, в земстве, в попытке вернуться к земле, к матери, к началу и концу всего русского и вообще всего человеческого.


Но «народничество» ли это?


Да, Быков говорит, что не верит в коммунизм, но давайте взглянем на полную цитату:


Я не верю в капитализм — честно скажу. Я не верю также в коммунизм — это для меня одинаковые понятия. А вот в альтруизм, в условно говоря там земство какое-то, в несение себя другим людям, скажем так — в «Прометеизм» — я верю.[13]

Верили бы вы, если считали коммунизм синонимом капитализма?


Да, в диалоге с Красовским звучит следующее:


Красовский: Вы сказали, что ваш герой из фильма в фильм — это «маленькие люди», или, как вы их сам называете «люди с периферии»… Никто не хочет [им] помочь, а сами они себе помочь не могут. Вот кто им должен помочь, и, может они все-таки сами должны себе помочь?
Быков: Ну, они сами себе помочь не могут просто математически…
К.: Почему? Их много…
Б.: Ой, не математически, антропологически. Ну просто потому, что у них нет потенциала мышления…
*перебивает*
К.: Они что, недолюди что ли? Они глупые?
Б.: А?
К.: Они глупые?
Б.: Они в чем-то, во многом глупые конечно. Как дети. Которые не умеют ходить, или не умеют ездить на велосипеде… а уж тем более не знают ничего о квантовой физике. Их конечно надо воспитывать. Я считаю, что все конечно начинается с альтруистов. Я не считаю, что все в мире меняется по абсолютно простой логике естественного отбора, конкуренции и так далее. Очень многое — и, чаще всего, самое главное — зависит от альтруистов. От людей, которые просто любят других людей. Просто потому, что внутренний голос говорит, что материальное благо — это не самое главное, а главное — это отдача другому человеку чего-то большего, и тогда ты сам становишься чем-то большим.»[14]

Это не марксизм, конечно. Но… точно ли это народническая дихотомия «толпа-герой»? Да, я недоволен формулировкой, но взглянем в глаза смыслу, а не форме — разве не этот «народник» из раза в раз показывает зрителю то, что герой-одиночка обречен, разве не этот субъективист в каждом своем фильме в прямом или переносном смысле убивает единицу, пытающуюся в одиночку выбиться наружу? Разве не о его новом, еще не показанном широким массам герое пишут, что он:


Не выступает против произвола в одиночку — он находит способ вдохновить других русских мужчин. Седой умеет отдавать приказы и следить за их исполнением. Седой оказывается не только опытным воином, но и хитрым тактиком. Степан Разин нашего века.[15]
Юрий Быков как зеркало русской революции Политика, Длиннопост, Революция, Социализм, Фильм Дурак, Фильм Завод, Российское кино, Юрий Быков

«Степан Разин нашего века»


***


Таким образом, можно ли упрекать Быкова в непонимании социализма, можно ли обижаться на игнорирование им рабочего движения? Нет, потому что нет сейчас рабочего движения. Нет, потому что идея, не овладев массами, не стала ещё материальной силой.


Быков — это творец, а не теоретик. Зеркало, помните? Художник, на краю Земли, в богом забытой стране льда и снега пытающийся не утонуть в фальши и безразличии сам и изо всех сил старающийся не дать утонуть другим. Свидетель того, как златой телец пришел-таки в нашу бедную лачугу да тряхнул копытом — но в золото превратились не камни — в металл, безжизненный и холодный, стали превращаться наши сердца, когда-то полные любви и крови.


Мальчик, исступленно вопящий: «Волки!», он играет элегию умирающего мира, надеясь на то, что однажды мы поднимем глаза и взглянем на пламя, сжирающее социальную материю изнутри.


Юрий не идеален, конечно — но жив. Честен. Упрям. Он многого не знает, не понимает и не видит выхода, что рождает в нем слабость и нагоняет бессилие. Он не верит пока в Ивана Иванова, хотя и любит его всем сердцем. Он не знает, что именно Иван Иванов самим ходом истории обречен разорвать цепи, сковывающие мир по полюсам и границам. И для этого Ивану, Джону или бог знает кому еще — не нужен ни Спартак, ни Разин, ни, даже, Ленин. Потому что он сам Спартак, Разин и Ленин.


Не альтруисты, не личности, Юрий, создают историю — они лишь плод концентрированного желания масс — сами массы, ошибаясь и падая, тысячелетиями вырубают в ткани мироздания удивительный, полный света и побед мир. Побед над болезнями, побед над голодом, побед над угнетением и неравенством. Побед над тьмой, царящей в наших головах и заполоняющей наши сердца.


Быков — это зеркало, потому что это про нас. Это мы. Сумеем ли конкретно мы выжить в социальном аду, который строим вот уже тридцать лет? Сохраним ли единство, или согласимся на примирение с насильниками, порвав память на лоскуты и поставив кровь или веру выше правды? Объединимся ли наконец и поднимем голову, или так и сдохнем, прильнув к барскому персту в молчаливом покорстве, наблюдая, как в воды истории погружается Россия, наша тысячелетняя мать?


Юрий не способен ответить на эти вопросы — никто, в общем-то, не способен, кроме нас самих. Он просто вслух и без стеснения проговаривает то, что каждый из нас в сердцах спрашивает у самого себя холодным январским утром, глядя на осыпающийся за окном мир.

Юрий Быков как зеркало русской революции Политика, Длиннопост, Революция, Социализм, Фильм Дурак, Фильм Завод, Российское кино, Юрий Быков


Текст Василия Пламенева


Примечания:


[1] «Юрий Быков – О сути фильма «Жить» — YouTube канал «ТОРТ». URL.: https://youtu.be/r1Q9qgfbb1Y?t=160


[2] В.И. Ленин — «Лев Толстой как зеркало русской революции». URL.: http://www.patriotica.ru/history/lenin_tolstoy.html


[3] Юрий Быков: «Народ не может противостоять силе, деньгам и власти». — Лента.ру — URL.: https://lenta.ru/articles/2019/01/17/bykov/


[4] Юрий Быков: «Самое сложное для меня на съемках «Дурака» было осознание: то, что ты написал, правда». – Реальное время. – 21.03.2016. – URL.: https://realnoevremya.ru/articles/26500


[5] Netflix – Q3 Letter to shareholders. – Netflix.com – 16.10.2018 – URL.: https://www.streetinsider.com/images/ckuploads/pdf/2018/10/16/FINAL-Q3-18-Shareholder-Letter.pdf


[6] Лента.ру – Netflix снимет сериал по фильму Юрия Быкова «Майор» — Lenta.ru – 25.10.2016. URL.: https://lenta.ru/news/2016/10/25/major/


[7] Встреча с Андреем Звягинцевым, «Левиафан» в ДК «Ясная Поляна». YouTube «Ясная Поляна». — Фрагмент от 44:18 – URL.: https://youtu.be/abhmM0mhHFs?t=2658


[8] Newsru.com – Кустурица предрек автору «Майора» Юрию Быкову большую творческую карьеру. – Newsru.com – 22.01.2014. URL.: https://www.newsru.com/cinema/22jan2014/kusturiza.html


[9] Кинопоиск – Читатели КиноПоиска выбрали лучший российский фильм за последние 15 лет – Kinopoisk.ru – 9.11.2018. URL.: https://www.kinopoisk.ru/news/3286937/


[10] «Юрий Быков в программе «На троих» — YouTube канал RTVI

. URL.: https://youtu.be/tUsPk3fbYRo?t=48m52s


[11] Юрий Быков: Самое важное – это простой рабочий человек. – Аргументы и факты. – 14.06.2017 – URL.: http://www.aif.ru/culture/person/rezhissyor_yuriy_bykov_samoe_vazhnoe_eto_prostoy_rabochiy_chelovek


[12] Письмо Фиделя Кастро Никите Хрущеву – «Мы не просили вас уступить».URL.: https://pbd.su/агитпечь/мы-не-просили-вас-уступить


[13] «Герой дня» с Антоном Красовским — Юрий Быков. – YouTube канал «Ксения Собчак». URL.: https://youtu.be/f4vIGdJi49M?t=1346


[14] «Герой дня» с Антоном Красовским — Юрий Быков. – YouTube канал «Ксения Собчак». URL.: https://youtu.be/f4vIGdJi49M?t=1278


[15] Е. Москвитин – Заводила: В Торонто показали «Завод» Юрия Быкова – радикальный и страшный – Эсквайр. URL.: https://esquire.ru/articles/64022-zavod-by-yuriy-bykov-in-toronto/

Показать полностью 6

Товарищ #12: Униженные депутаты, народ-иждивенец и гений Чубайса

Говоришь правду о чиновниках и социально-ответственных бизнесменах? Плати или сиди. А еще прекрати перекладывать обязанности на государство. Оно тебе ничего не должно.


Подробности в новом выпуске «Товарища».

Показать полностью

75 лет со дня полного снятия блокады Ленинграда

75 лет со дня полного снятия блокады Ленинграда Стихи, Ленинград, Блокада, Плакат, Великая Отечественная война, СССР, Длиннопост, Нацизм

Отвлекитесь от своих дел, прочтите «Ленинградскую поэму».


ЛЕНИНГРАДСКАЯ ПОЭМА


1


Я как рубеж запомню вечер:

декабрь, безогненная мгла,

я хлеб в руке домой несла,

и вдруг соседка мне навстречу.

«Сменяй на платье, — говорит, —

менять не хочешь — дай по дружбе.

Десятый день, как дочь лежит.

Не хороню. Ей гробик нужен.

Его за хлеб сколотят нам.

Отдай. Ведь ты сама рожала…»

И я сказала: «Не отдам».

И бедный ломоть крепче сжала.

«Отдай, — она просила, — ты

сама ребенка хоронила.

Я принесла тогда цветы,

чтоб ты украсила могилу».

…Как будто на краю земли,

одни, во мгле, в жестокой схватке,

две женщины, мы рядом шли,

две матери, две ленинградки.

И, одержимая, она

молила долго, горько, робко.

И сил хватило у меня

не уступить мой хлеб на гробик.

И сил хватило — привести

ее к себе, шепнув угрюмо:

«На, съешь кусочек, съешь… прости!

Мне для живых не жаль — не думай».

…Прожив декабрь, январь, февраль,

я повторяю с дрожью счастья:

мне ничего живым не жаль —

ни слез, ни радости, ни страсти.

Перед лицом твоим, Война,

я поднимаю клятву эту,

как вечной жизни эстафету,

что мне друзьями вручена.

Их множество — друзей моих,

друзей родного Ленинграда.

О, мы задохлись бы без них

в мучительном кольце блокады.


2


Вот предо мной письмо бойца.

Он — с Ладоги, а сам — волжанин.

Я верных рук ему не жала,

не видела его лица.

Но знаю — друга нет верней,

надежней, преданней, бесстрашней,

его письмо — письмо к жене —

твердит о давней дружбе нашей.

Он пишет: «Милая Наташа,

прочти и всей родне скажи:

спасибо вам за ласку вашу,

за вашу правильную жизнь.

Но я прошу, Наташа, очень:

ты не пиши, как прошлый раз,

мол, «пожалей себя для дочки,

побереги себя для нас…».

Мне стыдно речи эти слушать!

Прости, любимая, пойми,

что Ленинград ожег мне душу

своими бедными детьми.

Я в Ленинграде, правда, не был,

но знаю — говорят бойцы:

там дети плачут, просят хлеба,

а хлеба нет… А мы отцы…

И я, как волка, караулю

фашиста — сутками в снегу,

и от моей свирепой пули

пощады не было врагу.

Лежу порою — до костей

достигнет снег. Дрожу, устану…

Уйти? А вспомню про детей —

зубами скрипну — и останусь.

«Нет, — говорю, — позорный гад,

палач детей, я здесь, я слышу.

На, получай еще заряд

за ленинградских ребятишек».

…Наташа, береги Катюшу,

но не жалей меня, жена.

Не обижай тревогой душу,

в которой ненависть одна.

Нельзя дышать, нельзя, жена,

когда дитя за хлебом плачет…

Да ты не бойся за меня.

А как я жить могу — иначе?»


3


О да — иначе не могли

ни те бойцы, ни те шоферы,

когда грузовики вели

по озеру в голодный город.

Холодный ровный свет луны,

снега сияют исступленно,

и со стеклянной вышины

врагу отчетливо видны

внизу идущие колонны.

И воет, воет небосвод,

и свищет воздух, и скрежещет,

под бомбами ломаясь, лед,

и озеро в воронки плещет.

Но вражеской бомбежки хуже,

еще мучительней и злей —

сорокаградусная стужа,

владычащая на земле.

Казалось — солнце не взойдет.

Навеки ночь в застывших звездах,

навеки лунный снег, и лед,

и голубой свистящий воздух.

Казалось, что конец земли…

Но сквозь остывшую планету

на Ленинград машины шли:

он жив еще. Он рядом где-то.

На Ленинград, на Ленинград!

Там на два дня осталось хлеба,

там матери под темным небом

толпой у булочной стоят,

и дрогнут, и молчат, и ждут,

прислушиваются тревожно:

«К заре, сказали, привезут…»

«Гражданочки, держаться можно…»

И было так: на всем ходу

машина задняя осела.

Шофер вскочил, шофер на льду.

«Ну, так и есть — мотор заело.

Ремонт на пять минут, пустяк.

Поломка эта — не угроза,

да рук не разогнуть никак:

их на руле свело морозом.

Чуть разогнешь — опять сведет.

Стоять? А хлеб? Других дождаться?

А хлеб — две тонны? Он спасет

шестнадцать тысяч ленинградцев».

И вот — в бензине руки он

смочил, поджег их от мотора,

и быстро двинулся ремонт

в пылающих руках шофера.

Вперед! Как ноют волдыри,

примерзли к варежкам ладони.

Но он доставит хлеб, пригонит

к хлебопекарне до зари.

Шестнадцать тысяч матерей

пайки получат на заре —

сто двадцать пять блокадных грамм

с огнем и кровью пополам.

…О, мы познали в декабре —

не зря «священным даром» назван

обычный хлеб, и тяжкий грех —

хотя бы крошку бросить наземь:

таким людским страданьем он,

такой большой любовью братской

для нас отныне освящен,

наш хлеб насущный, ленинградский.


4


Дорогой жизни шел к нам хлеб,

дорогой дружбы многих к многим.

Еще не знают на земле

страшней и радостней дороги.

И я навек тобой горда,

сестра моя, москвичка Маша,

за твой февральский путь сюда,

в блокаду к нам, дорогой нашей.

Золотоглаза и строга,

как прутик, тоненькая станом,

в огромных русских сапогах,

в чужом тулупчике, с наганом, —

и ты рвалась сквозь смерть и лед,

как все, тревогой одержима, —

моя отчизна, мой народ,

великодушный и любимый.

И ты вела машину к нам,

подарков полную до края.

Ты знала — я теперь одна,

мой муж погиб, я голодаю.

Но то же, то же, что со мной,

со всеми сделала блокада.

И для тебя слились в одно

и я, и горе Ленинграда.

И, ночью плача за меня,

ты забирала на рассветах

в освобожденных деревнях

посылки, письма и приветы.

Записывала: «Не забыть:

деревня Хохрино. Петровы.

Зайти на Мойку, сто один,

к родным. Сказать, что все здоровы,

что Митю долго мучил фриц,

но мальчик жив, хоть очень слабый…»

О страшном плене до зари

тебе рассказывали бабы

и лук сбирали по дворам,

в холодных, разоренных хатах:

«На, питерцам свезешь, сестра.

Проси прощенья — чем богаты…»

И ты рвалась — вперед, вперед,

как луч, с неодолимой силой.

Моя отчизна, мой народ,

родная кровь моя, — спасибо!


5


О, сквозь кольцо пробитый путь,

единственный просвет в отчизну!

Но враг хотел кольцо замкнуть

совсем. Отнять дорогу к жизни.

Был Тихвин взят. Рыча и злясь,

фашисты лезут к Волховстрою.

Всё туже смертная петля

на горле города-героя.

Нет! Не дадим петлю стянуть!

Дорогу к городу — не троньте!

И бьются за последний путь

солдаты Северного фронта.

Войскам приказ — идти в атаку.

Заданье получает взвод,

где командир Семен Потапов.

Он говорит: «Бойцы, вперед!

Сейчас рубеж займем. За ним

враги. Они хотят прорваться.

Смелей, бойцы! Не предадим

железный подвиг ленинградцев!»

Огонь. Ползут. «Вставай!»

Рванулись.

«За мною!» — крикнул командир

и вдруг упал с немецкой пулей,

с проклятой пулею в груди.

Бойцы — к нему. Но промедленье

в атаке — проигрыш, конец.

И командир в самозабвенье

кричит: «Не подходить ко мне!

За Ленинград — вперед!»

Неистов

его приказ. И верен взвод.

И, прыгая через него,

летит вперед и мнет фашистов.

Штыки вонзает на бегу

в черно-зеленые мундиры…

…А он остался на снегу,

как сотни красных командиров,

как сотни тех, кто вел и звал,

к себе не ведая пощады,

своею смертью смерть попрал,

витавшую над Ленинградом.

А он лежал в крови густой,

ничком, с простертыми руками,

как будто прикрывал собой

под ним распластанное знамя.

И что же — верно: кровь свою

он, точно стяг, легко и гордо

пронес в решающем бою

за жизнь твою, любимый город.

За дочку, за жену, за мать,

в ком эта жизнь горит и бьется,

кто будет ждать его — так ждать,

как ждут того, кто не вернется.


6


Вот так, исполнены любви,

из-за кольца, из тьмы разлуки

друзья твердили нам: «Живи!»,

друзья протягивали руки.

Оледеневшие, в огне,

в крови, пронизанные светом,

они вручили вам и мне

единой жизни эстафету.

Безмерно счастие мое.

Спокойно говорю в ответ им:

«Друзья, мы приняли ее,

мы держим вашу эстафету.

Мы с ней прошли сквозь дни зимы.

В давящей мгле ее страданий

всей силой сердца жили мы,

всем светом творческих дерзаний.

Да, мы не скроем: в эти дни

мы ели клей, потом ремни;

но, съев похлебку из ремней,

вставал к станку упрямый мастер,

чтобы точить орудий части,

необходимые войне.

Но он точил, пока рука

могла производить движенья,

а если падал — у станка,

как падает солдат в сраженье.

Но люди слушали стихи,

как никогда, — с глубокой верой,

в квартирах черных, как пещеры,

у репродукторов глухих.

И обмерзающей рукой,

перед коптилкой, в стуже адской,

гравировал гравер седой

особый орден — ленинградский.

Колючей проволокой он,

как будто бы венцом терновым,

кругом — по краю — обведен,

блокады символом суровым.

В кольце, плечом к плечу, втроем —

ребенок, женщина, мужчина

под бомбами, как под дождем,

стоят, глаза к зениту вскинув.

И надпись сердцу дорога —

она гласит не о награде,

она спокойна и строга:

«Я жил зимою в Ленинграде».

Гравер не получал заказ.

Он просто верил — это надо.

Для тех, кто борется, для нас,

кто должен выдержать блокаду.

Так дрались мы за рубежи

твои, возлюбленная Жизнь!

И я, как вы, — упряма, зла —

за них сражалась, как умела.

Душа, крепясь, превозмогла

предательскую немощь тела.

И я утрату понесла.

К ней не притронусь даже словом —

такая боль… И я смогла,

как вы, подняться к жизни снова.

Затем, чтоб вновь и вновь сражаться

за жизнь.

Носитель смерти, враг —

опять над каждым ленинградцем

заносит кованый кулак.

Но, не волнуясь, не боясь,

гляжу в глаза грядущим схваткам:

ведь ты со мной, страна моя,

и я недаром — ленинградка.

Под эстафетой вечной жизни,

тобой врученною, отчизна,

иду с тобой путем единым,

во имя мира твоего,

во имя будущего сына

и светлой песни для него.

Для дальней полночи счастливой

ее, заветную мою,

сложила я нетерпеливо

сейчас, в блокаде и в бою.

Не за нее ль идет война?

Не за нее ли ленинградцам

еще бороться, и мужаться,

и мстить без меры?..

Вот она:

«Здравствуй, крестник

красных командиров,

милый вестник,

вестник мира.

Сны тебе спокойные приснятся —

битвы стихли

на земле ночной.

Люди

неба больше не боятся,

неба, озаренного луной.

В синей-синей глубине эфира

молодые облака плывут.

Над могилой красных командиров

мудрые терновники цветут.

Ты проснешься

на земле цветущей,

вставшей не для боя — для труда.

Ты услышишь

ласточек поющих:

ласточки вернулись в города.

Гнезда вьют они — и не боятся!

Вьют в стене пробитой, под окном:

крепче будет

гнездышко держаться,

люди больше не покинут дом.

Так чиста теперь людская радость,

точно к миру прикоснулась вновь.

Здравствуй, сын мой,

жизнь моя,

награда,

здравствуй, победившая любовь!»

Вот эта песнь. Она проста,

она — надежда и мечта.

Но даже и мечту враги

хотят отнять и обесчестить.

Так пусть гремит сегодня гимн

одной неутолимой мести!

Пусть только ненависть сейчас,

как жажда, жжет уста народа,

чтоб возвратить желанный час

любви, покоя и свободы!


Ольга Берггольц.

Ленинград.

Июнь–июль 1942 года.

Показать полностью 1
Отличная работа, все прочитано!