Осознанность для счастья⁠⁠

Термин модный, и, как все модное, привлекает к себе не только тех, кто хорошо понимает, что это такое, но и тех, кто не очень, и даже тех, кому легче самому придумать, что это, чем выяснять.

Путь этого термина, как часто бывает, проходит через США, где некоторое время назад бушевала мода на все таинственное, восточное и духовное, еще почище, чем у нас. Поэтому, кстати, многие последователи, например, риодораку, так и не знают, что называется оно рёдораку, а то, как они это произносят — дань английскому языку, в котором написать «рё» не получается. Джиу-джитсу так вообще должно произноситься "дзюдзюцу", а судьба тонких вибраций еще более забавна.

Осознанности в этом смысле повезло. Американцы не захотели ломать язык длинными незнакомыми словами, и, как и медитация, осознанность приобрела перевод, mindfulness, не отягощенный русскоязычным созвучием.

Сама концепция, как и многие другие в этой области, происходит из Индии. Причина импорта концепций и терминов в том, что европейские языки прискорбно бедны во всем, что касается чувств, переживаний, духа и разума. Как-то не до того было европейской философии. И, например, для запахов, по крайней мере в русском, слов вообще нет. Приходится пользоваться словами для вкуса или названиями предметов. Иным образом описать другому человеку запах так, чтобы он понял, нереально. Можете попробовать. С чувствами ситуация несколько лучше, но лишь несколько. И, в отличие от запахов, чувство нельзя предъявить другому человеку и договориться о том, как его называть. Можно, конечно, дать по морде, а потом объяснить, что вот это — больно и обидно. Но не для всего годится.

Интерес же к Индии появился из-за того, что, как ни странно, достижения европейского самосознания ХХ века в некоторых аспектах совпали с аналогичными достижениями Индии века так примерно VI-XII. Эти достижения основаны на понимании людей, что природа предназначила их для выживания и размножения, общество предназначило их для работы и участия в рынке, а религии хотят их предназначить для служения богу и церкви (формально — для спасения души). А если человек сам задумается о собственном предназначении, то эти ответы его не устроят.

Разумный европеец, покопавшись в этом вопросе, может дать себе на него примерно такой ответ: он не хочет быть ни борцом за выживание (себя ли, вида ли — неважно), ни отдать свою жизнь на благо рынка и экономики, ни спасать непонятно от чего свое непонятно что путем пожертвований. А хочет он жить счастливо.

И возникает тут проблема. Человек устроен так, чтобы чувства гнали его все-таки к выживанию, размножению, сохранению популяции и вида. Ни чувства, ни инстинкты, на которых эти чувства базируются, не создавались кем-то персонально. Просто если чувство (эмоция, рефлекс) оказывалось полезным, то у его обладателя было больше шансов на жизнеспособное потомство, и ген, его обусловливающий, оставался в популяции. А если нет — то нет. И никто не заботился о том, чтобы носителю этого чувства было от этого хорошо. Выжил, потомство дал — отлично. А если он при жизни мучился — так это несущественно.

Поэтому понятие о счастье — понятие достаточно новое, синтетическое и даже, я бы сказал, хакерское. Те, кто стремится к счастью, пытаются использовать побочное свойство регуляторов поведения — удовольствие — как основу, самоцель и результат. Аристипп и Эпикур были первыми "хакерами", кто запомнился истории как разработчики концепции сознательного стремления к счастью и удовольствию.

Аналогичную побочную цель преследует и буддизм и, частично, индуизм. Хорошее перевоплощение в индуистском смысле не вполне отличается от закона воздаяния в христианстве, но все же ведет к буддистскому стремлению к нирване. Не будем сейчас обсуждать, что это такое. Я об этом специально написал статью "Карма для психолога".

И стремление к счастью, и стремление к нирване, и гедонизм с эпикурейством общи в том, что отвергают автоматическое следование природному предназначению человека (не специально) и пытаются сделать побочную выгоду от жизни основной. На вопросе цели они, в общем, расходятся, но зато на пути от автоматизма их инструменты имеют много общего.

В отличие от Европы, индийские философы в достаточной степени уделяли внимание практикам и упражнениям, и поэтому опередили европейцев в проработке вопроса вообще. Там, где Шопенгауэр или Юм пишут «никакой человек не в состоянии ...», индусы дают инструкции, как это делается, и обозначают конкретным словом. А то и не одним.

В частности, осознанность — понятие, которое одинаково хорошо подходит обоим целям, и потому удобно легло в современную моду духовного развития (сейчас неважно, что именно и кем под последним понимается).

Если не фиксироваться на расхожих обывательских представлениях об осознанности, то она — внутренняя активность, направленная на захват контроля над психическими функциями, без которого от природных автоматизмов избавиться не получится.

Даже умозрительно понятно, что такая активность должна состоять из трех программ:

1. Получение информации о происходящем. Сати или майндфулнесс. Концентрация, сосредоточение на сиюминутных восприятии, переживании, чувстве, эмоции и их сочетаниях, присутствие "здесь и сейчас".

2. Постановка целей и соотнесение с ними своих действий, как внешних, так и внутренних. Сампаджанна или ассертивность.

3. Блокирование автоматизмов, замеченных в 1 и конфликтующих с 2. Аппамада или самоконтроль (ну, допустим).

Грубо говоря, идет некий осознанный человек в магазин. И тут от стены слышится пьяное: «Тыказел!» Инстинкт требует бросить все и вступить в схватку за положение на иерархической лестнице (то бишь статус, честь и достоинство), потому что обществу удобно иметь простроенную иерархию. Сати это осознает, сампаджанна определяет, что эта схватка не поможет человеку дойти до магазина, а аппамада решает, что эта интенция (набить гаду морду) должна быть подавлена и игнорирована.

К сожалению, это не вопрос инструкций, а результат выработки соответствующего навыка.

Чем более осознан человек, тем на более низком уровне происходит обработка инстинктивных импульсов, и тем на более ранней стадии гасятся автоматизмы. В идеале механизмы, вызывающие эти автоматические реагирования, тормозятся настолько, что полностью атрофируются за неиспользованием.

Это по индийской концепции. В таком осознанном состоянии человек способен последовательно и целенаправленно работать над собой, чтобы приблизить нирвану.

По гедонистической концепции все получается несколько сложнее.

Эмоции, как вы понимаете, построены на потребностях, а потребности — на инстинктах. Если мы блокируем потребности, а то и сами инстинкты, то лишаемся и спектра эмоций, на них основанных. То есть, если мы напрочь убиваем в себе инстинкт соревновательности за иерархию, то одновременно лишаемся не только обиды на того, кто нас унижает, но и удовольствия от тыканья его носом во что-нибудь грязное, то есть от ответного унижения мерзавца. И даже от чувства законной гордости за что-нибудь невинное и никого не обижающее.

Поэтому, если мы не планируем превратиться в апатичного архата, а хотим жить ярко и счастливо, то нам придется вместо огульной блокировки всего природного куда более сложным образом тщательно выбирать, какие проявления каких инстинктов мы хотим использовать, и тренироваться именно в этом направлении.

О том, что такое счастье, я напишу когда-нибудь более подробно (а вот уже и написал: "Алгоритм счастья"), а кратко так: счастье — это ротация удовлетворения актуальных потребностей. И для того, чтобы быть счастливым, нам придется выявить свои актуальные потребности, какие-то из них придавить, а какие-то развить. А потом разработать формы и схемы их удовлетворения и спланировать порядок, в котором они будут удовлетворяться. Это долгая, тонкая работа.

И, как вы понимаете, без осознанности ее никак не выполнить. Пока потребности будут работать стихийно, как их вам природа выделила, вы будете чувствовать и делать не то, что вам надо, и не то, что вам приятно, а то, на что вы запрограммированы.

Неосознанный человек — в большой степени робот, у которого на лбу кнопки, как в лифте. На одной написано: «расстроить», на другой «обрадовать», на третьей «возбудить», на четвертой «удивить», и так далее.

Пока вы формулируете свои реакции как «он меня бесит» или «мне от этого страшно», размещая причину и ответственность вовне, счастья вам не достичь. Реальность будет нажимать на ваши кнопки. На них будут нажимать те, кто умеет это делать, в соответствии не с вашими целями и пожеланиями, а с совершенно другими, а то и вовсе без них. И ваши планы и надежды в этом случае ничего не стоят.

Сложность еще и в том, что, как я сказал, на пути к счастью нельзя сворачивать на «индийскую тропинку»: попадете не туда. Нельзя отказываться от реакции вообще! Напротив, требуется иметь спектр альтернативных реакций. Это рождает другую сложность: механизм выбора альтернативных реакций также должен быть отработан до автоматизма, иначе он просто не успеет проконкурировать с естественным.

А тут мы уже подходим к практикам и методикам. Это отдельный и очень долгий разговор, настолько непростой, что я не уверен, что соберусь с духом вообще когда-то его начать в виде текста.

Но, как мне кажется, понятие осознанности мне прояснить удалось. С чем поздравляю и себя, и вас.