Слепой дождик: Олимпийский мишка, приключение с привкусом табачного дыма, Баба-Яга с Востока и Охотники
В коммуналке как обычно пахло блинами, тушёной капустой и кипячёным бельём. Скинув потасканные кеды с ног, Витя забросил в свою комнату футбольный мяч «Артекс», с изображением кораблика (в прошлом месяце отец привёз его из командировки из-за чего все пацаны во дворе завидовали мальчишке белой завистью) и бросился на кухню.
- Витя, ты куда? - остановила его в дверях младшая сестрёнка Ксюшка сидевшая за столом у чёрно-белого старенького «Горизонта».
Шестилетка, высунув язык от старания, что-то рисовала карандашами на бумаге под призывные звуки очередной серии многосерийного фильма «Ставка больше чем жизнь» рассказывающего о приключениях польского разведчика, заброшенного в тыл к немцам. В другое время Витя, конечно, и сам бы уселся смотреть кино (уж больно ему этот Ганс Клосс нравился), но только не сегодня.
- Я на кухню! Пить хочу! – отмахнулся от сестры мальчишка, распахивая дверь в коридор.
- Витя! Витя! А олимпийского мишку уже запустили?! – спрыгнув со стула бросилась за братом Ксюшка показывая на вытянутых ручках рисунок медведя, летящего над городскими кварталами с пучком разноцветных шариков в лапе.
- Нет, ещё! Не переживай! Послезавтра только… Сходим по поглядим!
- Смотри, ты обещал! – смешно погрозив пальцем Вите, симпапуля в розовом сарафане с кружевами, и в такого же цвета сандаликах вернулась за стол.
Чуть не сбив в коридоре захлопнувшего дверь своей комнаты и направлявшегося к выходу Фарида Афгановича (сегодня сосед был в пиджаке с наградами, борода аккуратно подстрижена и причёсана) подросток больно ударил колено о стоящее у стены ничейное трюмо. Попытавшись уклониться от Вити, седобородый, но крепкий ещё ветеран задел плечом висевший на стене велосипед Гарика из тридцать второй комнаты и тот чуть не рухнул им на головы.
- Витька! Вот дам тебе сейчас по шее чтобы не носился как укушенный!
- Простите, дядя Фарид, я не специально! – бросил подросток, врываясь на кухню и впиваясь взглядом в неё - в Гелю, девушку о которой он думал уже целую неделю и на которой обязательно женился бы не будь ему пятнадцать лет.
Тем временем выглянувший из-за двери тридцать второй комнаты заспанный Гарик убедился, что его велосипед на месте и захлопнул дверь.
Девушку к ним в двадцать восьмую комнату (раньше там проживала пенсионерка Пугачёва переехавшая на ПМЖ к дочери в Калининград) подселил участковый Пал Палыч. Не насовсем, на время проходившей в Москве олимпиады. Со всех концов мира в столицу Советского Союза съехались иностранные спортсмены, журналисты, туристы, а так как не все они говорили по-русски понадобились переводчики. Геля приехала из Ленинграда, закончила филологический факультет и могла говорить на английском, немецком и французском. «С ума сойти какая она умная, - думал Витя, разглядывая тёмно-русые волосы девушки, собранные на затылке и вязанный зелёный свитер со смешным кармашком на груди, он и по русскому языку-то двойки иногда получал, а тут ещё три иностранных».
Откуда Витя знал всё это про Гелю? Так участковый всё и рассказал. Сама-то девушка была не больно разговорчива также, как и сопровождавший её мужчина в костюме. Наверное, из домкома или ЖЕКа. Кстати, этого мужчину Витя хорошо запомнил потому что он был странный. Мягко улыбался одними глазами, серыми-серыми как пасмурное небо, ступал так осторожно, что в коридоре ни одна досочка пола не заскрипела… А ещё от него пахло оружейной смазкой (так же как от Витиного деда-охотника) и шоколадом.
- И когда эта малявка от нас свалит? – спросила, не слишком стараясь шептать, и между делом, переворачивая жарящиеся на огромной сковороде котлеты, тётя Клава – дородная, красноносая соседка Вити из комнаты напротив, свою подругу - Эмму Алексеевну из двадцать шестой, кивнув на Ангелину. Девушка, забросив ноги на подоконник сидела на стуле задумчиво куря сигарету и стряхивая пепел в стеклянную пепельницу которую принёс ей Витя. Отец всё равно пока был в командировке, а больше никто из домашних не курил. Хотя мальчишка серьёзно об этом задумывался. Вот только уши жалко было. Отец – водитель грузовой фуры, слов на ветер не бросал.
- Да чего вы так переживаете, Клава? - скорчила презрительную гримасу Эмма Алексеевна – высокая, худая дама в очках, и в дореволюционной белоснежной сорочке под вытянутой до колен кофтой с разноцветными заплатками на локтях (во дворе её дразнили Шапоклякой). – Олимпиада через три дня закончится и разъедутся все по домам.
- Лимпиада эта надоела уже. По своему городу ходишь как по чужому! – готовая котлета разбрызгивая жир шлёпнулась в тарелку из-за чего Эмма Алексеевна ойкнув потешно отскочила в сторону. – А малявка-то из дому не выходит даже. Какой она переводчик? Чего кому перевела? Сядет на кухне курилка и сидит-сидит. Не выгонишь…
В комнате выспавшегося Гарика (вторая смена на заводе ещё не скоро) раздалась песня в исполнении группы «Цветы» Стаса Намина, которую токарь гонял уже целую неделю отчего все соседи по коммуналке на стены лезли:
Дождь порой на чьи-то слёзы похож,
Только горечи в его каплях нет.
И земля с волнением ждёт каждый дождь
С той поры, как существует белый свет.
- Опять Гарик свою шарманку завёл! Ей богу в милицию позвоню! – возмутилась соседка Клава, шлёпнув на тарелку ещё одну котлетину под новый «ой» подруги.
Зашедшая в кухню Зоя Фёдоровна Нарышкина из тридцатой – женщина за пятьдесят, с эффектной короткой прической, обесцвеченными волосами и с золотыми серёжками в форме рыбок (Вите она всегда нравилась потому что была справедливая и не ворчала по пустякам), посмотрев на сплетниц вздохнула и сдвинула грызущую сухой блинчик Шапокляку в сторону, поставив на плиту чайник.
- Чего вы пристали к девке? – возмутилась она, зажигая огонь. - Пал Палыч сказал же, что её вызвали на всякий случай. Вдруг кто из переводчиков заболеет, а она тут как тут.
Поворошив лопаткой капусту на второй сковородке, тётя Клава пожала плечами и спорить с Зоей Фёдоровной не стала. Та была женщиной серьёзной и работала секретаршей в исполкоме. Раньше-то они жили вместе с мужем, но тот год назад умер от язвы и теперь она осталась одна.
- Говорят пожилую женщину в соседнем доме собака до смерти покусала, - капуста была ловко пересыпана в ёмкость размером с тазик (у соседки Клавы была большая семья).
- А зачем заводить собак, которые тебя могут покусать? – залетевшая на кухню Кибитко – сорокалетняя брюнетка-билетёрша в кинотеатре, взяла с окна банку с вареньем, а со своей полки в холодильнике масло и батон.
- Говорят чужая.
- Так подожди, Клава, так я слышала про эту женщину, - чуть не подавившись сухим блином вытерла рот Эмма Алексеевна. – В старом сквере у магазина? Молодая, совсем ребёнок маленький?
- Да нет же, - раздражённо помотала головой Клава. - Говорю же пожилая, которая голубей всё кормила возле бюста Маркса. Милиции много было. Начальство наехало всякое.
- Из-за собаки? – удивилась Кибитко прижимая банку с вареньем к груди.
- Не знаю. Может быть, - пожала плечами Клава.
В этот момент Витя коснулся плечом висевшей на стене поварёшки, и она звякнув упала на пол.
- А ты чего тут стоишь? – упёрла кулаки в бока Шапокляка раньше преподававшая в Витькиной школе физику. – Чего слушаешь? Кыш отсюда!
Ловко увернувшись от удара полотенцем по спине (мальчишка между прочим уже две недели в бокс ходил) Витя выскочил из кухни, но далеко уходить не стал. Любуясь сидевшей у окна Гелей, он грустно вздыхал и думал какая же она симпатичная, взрослая (ростом ему подходит, мама говорит женщины должны быть ниже мужчин), не то что Катька из восьмого подъезда с которой они в праздник Первого мая несли вместе транспарант. А какие у неё глаза зелёные-зелёные! А он? А он рыжий! Разве можно такого рыжего любить?
За окном резко потемнело, громыхнул гром и по карнизам застучали крупные капли августовского дождя.
* * *
Когда Ксюшка почистив зубы и обнявшись с куклой заснула, Витя ещё некоторое время поворочался в кровати освещая страницы «Одиссеи капитана Блада» фонариком, а потом окончательно удостоверившись, что сон не идёт, решил одеться и выйти в коридор. Остановить подростка было некому. Мама работала в ночь медсестрой в трампункте, а отец уехал на два дня в Ярославль.
Осторожно, по стеночке Витя крался по коридору надеясь, что Геля не у себя в комнате, а у окна в кухне. Когда он увидел, что это так и есть сердце подростка счастливо забилось.
Свет повсюду был выключен, и только яркая луна освещала кухню и девушку медленно курившую очередную сигарету. Укрывшись в самом тёмном углу, в царстве лентяек, веников и вонявших хлоркой тряпок, Витя подумал, что отдал бы сейчас многое только за то чтобы узнать о чём думает девушка. Нет, она не казалась ему грустной. И принимая пепельницу она красиво улыбнулась и сказала спасибо, да ещё коснулась тёплыми пальцами запястья отчего у мальчишки в глазах потемнело. Не грустной. А тогда какой? Внимательно наблюдая за тем как Геля любуется струйкой дыма поднимающейся от сигареты к потолку, Витя решил, что скорее собранной. Да, точно! Собранной. Месяц назад они с отцом ходили на футбольный матч и точно такое же лицо было у игрока «Динамо», когда он пытался пробить штрафной в ворота противника. Штрафной, от которого завесила вся игра.
Докурив, девушка тщательно потушила сигарету и спрятав руки в карманы вязанного свитера несколько мгновений постояла без движения будто решаясь на что-то, а затем мимо Вити прошла в коридор к телефону.
Кому бы она не звонила в первом часу ночи, трубку взяли быстро.
- Здравствуйте. Работа закончена. Можно забирать, - произнесла девушка, а затем сделала и вовсе странное – сбросила тапки, надела ботинки, открыла дверь и вышла в подъезд.
Конечно Вите следовало бы оставаться дома, а не болтаться ночью по улице, но любопытство взяло вверх над влюблённым подростком. Прыгнув в кеды, он прошмыгнул за девушкой в подъезд.
«Чего закончено? Что забирать? - думал Витя стараясь ступать по каменным ступеням парадной бесшумно и ощущая себя лейтенантом Клоссом в здании гестапо из кино про разведчиков. Странно это всё».
Около подъезда Геля остановилась и снова зажгла сигарету. Однако пока мальчишка спускался, девушка куда-то ушла и на некоторое время он даже запаниковал. Вот так взять и глупо потерять её! «Тоже мне разведчик!»
Но повезло. Загоревшийся во тьме огонёк сигареты указал ему путь.
- Ага, свернула к гаражам, - буркнул себе под нос Витя, когда за спиной на верхних этажах кто-то распахнул окно под дребезжание стёкол в раме. Мальчишке даже показалось, что сверху, что-то выбросили, но сморгнув и оглядевшись, он понял, что ему это просто показалось.
В гаражах они с пацанами часто играли в войну и там от него было не скрыться. Каждый уголок, каждую щель он знал назубок. Как и следует ожидатьЮ Гелю Витя нашёл быстро. Оставалось только потереть руки от радости и потише дышать.
Будто кого-то ожидая девушка стояла под единственным тусклым фонарём напротив гаража Глеба Борисовича Уколова – героя войны, танкиста, инвалида. В сорок первом году под Москвой его экипаж уничтожил пять немецких танков, но потом машину подбили. Весь экипаж кроме Уколова погиб, а он потерял ногу. В гараже стоял новенький «ИЖ-Юпитер» на котором ветеран иногда разрешал пацанам сделать кружок по двору.
Однако для чего сюда пришла Геля Витя не знал. Уж явно не на мотоцикле покататься. По спине будто от холодного ветерка пробежали мурашки и в круг света под фонарём стремительно вышла из темноты Нарышкина. Она-то что тут делает?
На секретарше красовалась белая ночнушка до щиколоток из-под которой выглядывали голые ступни. Вот только что-то с ними был не так. Ступни были покрыты чёрными волосами, а ногти… «Ногти никогда не обстригались что ли? Они буквально впивались в землю. Да это не ногти, а когти! Фу!». Зрелище было странным и неприятным. Витя даже скорчился от отвращения. Но это было только начало. Волосы Зои Фёдоровны вдруг резко поседели, отрасли и растрепались по плечам. Они двигались будто под порывами сильного ветра, вот только никакого ветра тут точно не было.
Чувствуя, что сейчас завопит от страха, мальчишка понял, что женщина в белой ночной рубашке это и не Нарышкина вовсе - худое, вытянутое лицо с землистого цвета кожей, синие тонкие губы и чёрные большие, блестящие глаза приковывающие к себя взгляд.
Словно у игрушечного Щелкунчика челюсть соседки опустилась вниз и наружу показались огромные жёлтые клыки. Витя такие видел только у медведя Кеши в зоопарке.
- Всё закончилось, – негромко произнесла Геля обняв себя руками за плечи. – Кроме этих троих ты больше никого не убьёшь.
И тут чудовище принимавшее облик Нарышкиной захохотало. Но не так как смеются люди. Она давилась смехом, выплёвывала его наружу, словно битым стеклом за шиворот заставляя каждый раз вздрагивать Витю. Прямо у него на глазах она (оно) отрастила на почерневших пальцах когти размером с ножи и… исчезла. Да-да, просто исчезла, чтобы тут же с кровожадной ухмылкой появится за спиной Гели.
Не задумываясь Витя покинул щель между гаражами из которой и наблюдал за событиями.
- АНГЕЛИНА! ОНА ЗА СПИНОЙ!
Однако Геля не испугалась, она только не оборачиваясь повернула голову к чудовищу и презрительно хмыкнула.
В тот же самый момент из темноты позади лженарышкиной вынырнула мужская рука в чёрной кожаной перчатке. Пальцы сжали покрытую струпьями шею, а вторая рука, вооружённая длинным морским кортиком, замахнулась чтобы ударить.
Чудовище резко закрутилась вокруг себя и поток воздуха отбросил Гелю прямо в руки Вити. Только сейчас мальчишка понял, что ведьму атаковал тот самый мужчина из Домкома или ЖЕКа. Он крепко удерживал чудище пока кортик дважды не опустился в глазницу. В этот самый момент ноги Вити задрожали, и он потерял сознание.
* * *
- На маленько? На чуть-чуть? Да ведь? Я вырубился ненадолго? Или как девчонка лежу тут уже полчаса? – очнувшись нёс белиберду мальчишка бешено вращая глазами.
Над головой всё ещё было чёрное небо, за руку его держала улыбающаяся Ангелина, а в рот Вите совали кусочек чего-то сладкого.
- Ешь! – настаивал мужчина с серыми глазами отодвинув ногой почему-то почерневшее тело чудовища. Кожа её блестела как камень обсидиан в печатке директора спортивной школы Мезенцева.
- Не хочу!
- Ешь я сказал! Это шоколад. У тебя шок. Сладкое поможет.
Успокоившись Витя задвигал челюстями всё ещё цепляясь рукой за Гелю. Шоколад и правда был вкусный. Жалко без орешков.
- К-кто это? – кивнул на неподвижно тело он.
- Считай, что японская Баба-Яга, - улыбнулась Геля.
- Т-так мы же в Москве! Почему яп-японская?
Девушка обменялась взглядами с мужчиной, и они рассмеялись.
- Ну считай, что её потянула попутешествовать.
Вите же совсем было не смешно. Скорее наоборот. Сделав над собой усилие, он поднялся с земли чувствуя, что ноги всё ещё дрожат. Растерев руками покрытое веснушками лицо, мальчишка спросил серьёзным тоном:
- Кто вы?
Витя понимал, что отвечать ему взрослые не обязаны. Ему вообще надо дать по шее за то, что полез не в свои дела. Так было бы справедливо. Он бы не обиделся. И всё-таки они ответили.
- Мы Охотники. В вашем районе убили трёх женщин, - абсолютно серьёзно произнёс мужчина и в руках его мальчишка увидел тот самый кортик.
На рукояти оружия была вырезана сова вцепившаяся когтями в морду дракона.
- В-вы не милиция?
- Не милиция. Она охотится за преступниками-людьми, мы же за чудовищами, - кортик исчез в рукаве пиджака сероглазого. – Но, если тебя это беспокоит, у меня есть удостоверение и звание.
На удостоверение Вите было плевать. Переведя взгляд на Гелю он срывающимся голосом произнёс:
- А т-ты? Т-тоже охотник?
- Можно сказать и так, - отряхнув колени девушка тоже поднялась на ноги. - Я должна была обнаружить ямаубу. Вычислить её среди нескольких кандидатур и сделать так чтобы она напала именно на меня. Ведь они терпеть не могут табачный дым. Как и я, кстати.
Витя с облегчением вздохнул, некстати подумав, что уши всё-таки останутся на месте.
- А к-как т-ты п-поняла кто она?
- Во-первых мы поняли, что ямауба живёт в вашей квартире. Из окон коммуналки видны все места нападений. Для перевоплощения она выбирает людей потерявших супруга. Это всегда женщина.
- Но у нас в коммуналке шестеро ж-женщин.
- Я сразу остановила внимание на трёх. Бездетных. Дети бы сразу почувствовали подмену. Их не обманешь. А без детей только Эмма Алексеевна, Лена Кибитко и Зоя Фёдоровна.
Взглянув на мужчину разглядывающего руку трупа с грязными когтями, мальчишка подавил приступ рвоты.
- А я бы подумал, что Шапокляка.
- Нет. Она точно нет. Просто одинокий человек. Кибитко я тоже через некоторое время исключила, она пьёт снотворное чтобы спать ночью и ест слишком много сладкого.
- Почему именно Зоя Фёдоровна? – произнёс Витя к своему немалому облегчению заметив, что перестал заикаться.
- Во-первых, она чайник разогревала, но чай не пила, - начала загибать пальцы Геля. Во-вторых, когда компот варила я ей вместо сахара, соль подложила, а она выпила и не поморщилась. Ямаубы вкус не чувствуют. Ну и в-третьих, за неделю она ни разу в туалет не ходила.
Разглядывая неподвижное тело ведьмы, слюнявые клыки и чёрную блестящую кожу, Витя всё ещё не мог поверить произошедшему. Заметив это, мужчина взъерошил волосы мальчишки на голове и протянул ему ещё один кусок шоколада:
- Идите спать, я всё уберу.
* * *
Стоит ли говорить, что ночью Вите спалось плохо, а потом он чуть не проспал самое главное – уход Гели. Выскочив из незапертой, пустой комнаты, пронёсшись по коридору обратно к себе, он встал на окно пытаясь разглядеть её. Слава богу мальчишке это удалось.
Девушка словно почувствовала спиной, что Витя провожает её взглядом из окна и обернувшись помахала рукой. В тот же момент в небе раздался раскат грома и хлынул дождик вызвавший кудахтанье соседок у подъезда и радостные визги мелюзги копошащейся на детской площадке. Это был весёлый, слепой дождик расписавший окружающий мир новыми красками где в роли художника выступали мириады солнечных зайчиков, оставляющих за собой повсюду дорожки золотого сияния. Ангелина не испугалась пролившейся с небес влаги - подняв большой палец вверх, девушка озорно подмигнула мальчишке на прощание и только тогда покинула двор.
Грустно вздохнув Витя почему-то улыбнулся, и в голове его сама собой зазвучала так надоевшая за последние дни песня группы «Цветы»:
Не жалей дождя, который прошёл,
Он немало добрых дел натворил.
Будет всё у нас с тобой хорошо,
Мне не зря об этом дождик говорил…
ПОДДЕРЖИМ АВТОРА!!!
