Видел Санту
Санта?.. Я его видел.
Я видел, как задолго до Нового Года он слонялся по грязному снегу узких улочек нашего города. По-стариковски подволакивал ноги в каких-то диковатых меховых валенках, намекающих на дальнюю культуру забытых северных народов, в заношенном болоньевом, похоже, когда-то красно-золотистом балахоне, совсем неподходящем под звание зимней одежки, в замятой потертой меховой шапке, цвет которой и вовсе не просматривался.
Испуганно таращился на прохожих. Казалось, что и сам толком не понимал, откуда появился в нашем маленьком средневековом городке, отторгающем его необычность. Казалось, он ожидал другой встречи от горожан. "Дедушка, – спрашивала его какая-то малышка в белоснежной шубке, – Ты заблудился? Почему ты так плохо одет? Простудишься!» «Доча, идем, это просто бомж», – тянула её за руку мать, и, удаляясь, ворчала: «Дожили, вот и бомжи в городе появились»
Санта только нахмурил густые, отбеленные, как покрытые изморозью, брови и пошел дальше, немного ссутулившись, как будто извинялся за свое присутствие.
Мне казалось, что Санта просто тихо обозначал свое присутствие в моем печальном городе, исполняя только ему известные ритуальные действа. Я часто видел его со своего балкона-террасы, нависающем над центральной площадью городка. Балкон был для меня курилкой, личной кофейней, да ещё и тренажерной площадкой. Разминаясь, я видел одинокую измятую фигуру, с какого бы угла площади она не появлялась.
Однажды поздно вечером, отужинав в ближайшей забегаловке «Пьяный лимон», я стал свидетелем того, как местный швейцар на пинках гнал, как мне показалось, подвыпившего Санту из своего мерзкого заведения с сомнительной репутацией. А когда с криком: "Ноги чтоб твоей, старый мудило..." – холуй попытался еще и врезать деду декоративной своей дубинкой, я крикнул, что сейчас кто-то эту дубинку ощутит у себя не на поясе. Подействовало. Здоровяк-швейцар знал меня как еще не так давно известного в городе боксёра, поэтому не рискнул испытывать судьбу, меряясь со мной кулаками, и оставил Санту в покое. И старик, непривычно для себя вяло подпрыгивая, скрылся за углом.
Местный юродивый Клёпа, живописный недоумок, всегда окружённый стайкой доброжелательных шавок, зимой и летом босой, который жил в одной из многочисленных хибарок на краю города, за ежедневную чашку кофе поделился со мной сведениями, что Санта снимает крохотный флигелёк по соседству с его, Клёпиным, домишкой. И тащит туда всякое хламье и ветошь. А на наивный вопрос: "Зачем все это тебе?» – со смущенной улыбкой путано бормочет что-то об извечной необходимости каждого получать хотя бы изредка хотя бы какие-то подарки. О том, что не всё является именно таким, каким мы его видим на первых порах. И что собственно кому, как не ему – Санте, следует вовремя позаботиться о подарках для тех, кто по-настоящему стремится их получить. Так рассуждая, старикашка которую неделю потихоньку копит хлам, – "заготовки для подарочков".
От этой истории я еще больше проникся симпатией к странному пришельцу. Даже слухи о том, что чумазый старик, неизвестно каким образом проникая в «Пьяный лимон», неизвестно на какие шиши напивается и цепляется к девицам легкого поведения, ищущим себе там клиентов, вовсе не возмутили меня. Это всё могло быть непонятными простецам атрибутами его бытия... Назовем это хоть чудачеством, хотя аномалиями, да хоть инаковостью. А хоть и выбросами мистической внепространственной флюктуации, о как заверну…
За короткое время зловредные слухи сделали свое дело: сознательные граждане потребовали от власть имущих, чтобы те освободили их от сомнительного общества Санты. "Еще бы, какой-то чокнутый бомж приволокся неизвестно откуда и позволяет себе всевозможные непристойности в городе устоявшихся традиций и добропорядочных жителей!"
Муниципальная полиция долго не тянула. Санту задержали где-то в районе красных фонарей, чтобы депортировать его на местный сто первый километр. Вывезли «воронком» далеко в зимнюю степь, да и отпустили на все четыре стороны.
– Гуляй себе, дед, сколько душа пожелает. И радуйся, что...
И не договорили ещё стражи порядка заготовленной фразы о неотбитых, в знак уважения к сединам, потрохах, как ниоткуда явились резные деревянные сани невиданной красоты, запряженные двумя громадными белыми медведями, мех которых искрился, как бенгальские огни. Санта удобно устроился, запахнув бархатную полость, и они полетели, не касаясь полозьями пушистого снега. Он даже не оглянулся на беспомощно застывших и, видимо, потому забавных городских стражников.
Вскоре, в канун новогодних праздников, мэр и подмэрки зажигали на многолюдной площади центральную елку. А она неожиданно вспыхнула в прямом смысле этого слова. И рассыпалась в пепел за считанные секунды, вызвав шок у растерянной толпы. Предпраздничного подъема как не бывало, гулянье не удалось, и даже натужное веселье поддатого Деда Мороза ситуацию не спасло. Однако еще больше оцепенение охватило горожан, когда на следующий день, в течение ночи поставленная и наряженная новая елка так же сгорела дотла без всякой видимой на то причины.
Самое обидное, что все зеленые лесные деревца, как и их пластиковые сестры, уже стоящие нарядными в квартирках, офисах или во дворах коттеджей горожан, также самоиспепелились накануне Нового Года. И на следующий день никому не удалось восстановить свою елку. Она каждый раз вспыхивала живым пламенем, и сгорала, даже не оплавив ничего вокруг себя.
...Каким-то чудом моя елка, поставленная на балконе-террасе, уцелела. И сверкала веселыми святочными искорками огней – единственная не только на площади, но и, возможно, в целом городе. Поэтому стала настоящей драгоценностью городка. Толпы горожан собирались на площади порадоваться даже ночью. Я волновался, что ёлочку стащат, даже и не за само деревце, а больше за стакан молока, тарелку печенья и бутылку «Финляндия-Клюква», оставленных под ёлочкой. Но никакой злоумышленник так и не решился взобраться на мой второй этаж. Поэтому ёлка простояла весь период новогодних и рождественских праздников. Я каждое утро поглядывал под ёлочку, в надежде не увидеть угощение, но нет... Молоко замёрзло, печенье заиндевело. Водка, правда, чувствовала себя прекрасно. Подарков тоже никто не подложил, но я и так чувствовал себя ода́ренным. Старик сделал для меня исключение!
Так праздновали этот раз. Как оно сложится на следующий год?.. Да какая разница. Неважно. Я буду ждать Санту.
