Шаман
Вот настоящий Шаман, а не то слащавое говно, что в телевизоре мелькает.
Вот настоящий Шаман, а не то слащавое говно, что в телевизоре мелькает.
Шаман Гарбышев подал кассацию на решение суда.
Я шел, он шел. Я тоже в Беларусь хочу.
Христофер Земляника – представитель Верховного шамана РФ по Москве и области. Он продвигает шаманизм "в массы" и помогает людям. А раньше был священником в РПЦ.
Шаман Христофер Земляника проходит испытание огнём
Христофер Земляника (справа) и Верховный шаман России Тюлюшевич в традиционных шаманских облачениях
Зашёл в тупик
Духовный путь Земляники начался в церкви. Постригся в монахи и стал дьяконом, через год – священником.
– В семинарии нас учили, что священнослужитель – особый человек, находящийся по положению выше мирян, – рассказал Metro Христофер. – Его предназначение – поучать людей, порицать их за нецерковный образ жизни, за нарушение поста, за недостаточно ревностное отношение к Церкви. Мы приходили к Иисусу, а оказывались в церковном институте, где место Иисуса было занято догматической бюрократией. Я стал ловить себя на озлобленности, раздражительности, мизантропии. Но вместо покоя к прежним скорбям добавилась новая – досада от того, что не могу теперь создать семью и иметь детей. Я понял, что зашёл в тупик, и попросил вывести меня за штат. Я знаю многих священников моего поколения, чья церковная жизнь закончилась так же. Скорее всего, у нас были завышенные ожидания, сформированные святоотеческой литературой, которой мы зачитывались. Но в реальной жизни от священника требовались качества чиновника, предпринимателя, актёра и психолога. Безусловно, есть добросовестные батюшки, которые на своём месте приносят пользу людям. Но я-то пришёл в церковь за другим.
"Почитаю Иисуса"
Христофер стал шаманом спонтанно. Просто однажды у него появилось острое желание поехать куда-нибудь, он ткнул наугад пальцем в карту – и в итоге попал на Ольхон. Там и произошло его первое шаманское посвящение.
– Потом было ещё два. Месяц жил в степи... Несколько дней провёл в каменной пещере, в которую меня опустили на верёвках. Последнее посвящение получил в Тыве – от Верховного шамана Тывы и России Кара-оол Допчун-оол Тюлюшевича. Подчеркну – я не "перешёл в шаманизм". Я стал шаманом, при этом продолжаю почитать Иисуса. Он был тоже своего рода Великим Шаманом.
По словам Христофера, шаманизм не похож ни на одну из мировых религий.
– Шаманы были задолго до того, как Моисей получил на Синае скрижали Завета, а Будда сел в позу лотоса под деревом Бодхи. Если мировые религии – традиционные, шаманизм – изначальная, появившаяся тогда, когда появился сам человек.
Что делает
На новом поприще Христофер добивается того, чтобы шаманизм занял достойное место среди традиционных религий России. Он отметил, что в церковных предании и практике много общего с шаманизмом.
– Наверняка видели в американских фильмах, как католический священник "изгоняет дьявола". В православии это "отчитка". Некоторые батюшки по благословению архиерея берутся за это. К ним приводят людей с психическими расстройствами, которых в церкви принято называть "бесноватыми". Иногда получается беса изгнать, иногда – нет. Тогда опытные священники советуют обратиться к шаману.
По мнению Христофера, РПЦ с шаманизмом делить нечего – нужно вести диалог, чем он, как администратор, и занимается. А как шаман – всячески помогает людям:
– Провожу обряды, совершаю открытие дороги, проводы застрявших душ. Принимаю людей как целитель, требую от обратившихся выполнять рекомендации профессиональных медиков. Работаю с телом по шаманским методикам. Практикую оракулом при необходимости. В общем, когда помощь нужна – помогаю!
Amnesty International обратилась к Специальному докладчику ООН по вопросу о правах коренных народов с просьбой принять к рассмотрению дело Александра Габышева, который незаконно содержится в специализированной психиатрической больнице с интенсивным наблюдением в Новосибирске, в 5 тысячах километров от дома. Габышева перевели туда в сентябре после того, как Верховный суд Якутии отклонил аппеляцию адвокатов на решение нижестоящего суда, отправившего Габышева на принудительное лечение. Ожидается, что Специальный докладчик ООН, в мандат которого входит, в том числе, коммуникация с властями государств по индивидуальным случаям нарушений прав человека, направит срочное обращение российским властям с требованием принять меры по прекращению нарушения прав Александра Габышева.
Верховный суд Якутии окончательно одобрил помещение Габышева в психиатрическую больницу на принудительное лечение 23 сентября. Уже через несколько дней он был переведён в психиатрическую больницу Новосибирска для «интенсивного лечения».
Amnesty International ведёт кампанию за его немедленное освобождение.
https://sakhalife.ru/po-delu-aleksandra-gabysheva-obratilis-...
PS. В январе при задержании Александра Габышева обошлось без бронетехники и поддержки с воздуха. МВД Якутии задействовало всего 50 полицейских и 9 авто. А на стороне шамана была только верная собака и бубен.
PSS. Собака Габышева (ее зовут Белый) несколько дней назад перенесла успешную операцию по извлечению пули, которой она была ранена в позвоночник при задержании хозяина.
.
Мой дедушка шаман. Был им. История его жизни сильно похожа на качественный триллер без комедии, но с добрыми, не предвещающими плохой конец моментами.
Никто не знает точно - от его отца или от его деда перешел дар.
В детстве я любил сидеть подле него в горах вместо того, чтобы с мальчишками бегать в кашару. Казалось, только около деда чувствуешь себя беспечным ребенком, за которым дед присмотрит, чего не скажешь о его старшем сыне, дядьке, который только так и выгонял на работы.
То сено косить, то убирать какули из коровников, стойла, то воду носить из родника, который находился в низине ущелья во флягах, на коне; то сопровождать клячу с сенокоса, которая тащила на себе огромную волочугу набитую донельзя скошенной травой. Запах детства, как мы все пишем, думаем, рассказываем.
Это не было моим детством, это отрывки, которые иногда происходили, ведь, к деду, увы, я ездил редко. А бегал, как говорил дядька, от тяжелой работы. Для меня, для городского мальчишки это было сродни унижению, и я уезжал чаще к маминым родителям, в свое прекрасное детство, где был королем. Но не об этом.
Ветер в горах сдувает зимой и летом всю влагу на лице, руках и ты покрываешься ороговевшей кожей, как рептилия. Но воздух чистый. Носом чуешь дым из труб в деревенских домах. Кто топит дровами, кто коровьими лепешками. В каждом доме на очаге стоит черный чайник, в нем кипит вода. Рядом стоит заварочный чайник, тебе наливают чаю. Вкуснее нигде нет. Никакой цивилизации. Все натуральное, человеческое. На улице тишина стоит, аж жить хочется полной грудью!
Я не смог привыкнуть к такой жизни. Дед часто уговаривал пожить годик, мол, школа находится всего-ничего в 5-ти км, детки все ходят учатся, ну и что, что надо перейти ущелье по висячему мосту? Уж нет. Спасибо. Мы как-нибудь на автобусах и машинах.
Дом моего деда стоит на холме и по сей день. Немного опишу.
Вся деревня стоит в низине от холма, как на ладони. Поднимаетесь под углом градусов в 30 наверх, увидите заднюю стену большого "конвертного" дома справа. Слева угол большого высокого склада. Там хранят всё – от картошки до серпов. Между ними цементная тропа-подъезд во двор. Чуть дальше по левую руку стоит летняя кухня «полторашка» двор огромный и тоже залит цементом. Веранда дома застеклена квадратными маленькими окошечками, покрашено все в белый цвет. Под уклоном вниз громадный сад с плодовыми деревьями, малиной. Цветы растут всюду в небольших импровизированных клумбах. Вокруг всей этой огромной территории посажены тополи. Листья летом на ветру шелестят, словно шептуны начитывают молитвы.
Мой дед был тогда древним стариком, но огромным, высоким, статным и грозным, с не пышной и аккуратной бородкой. Это я потом пойму, спустя много лет, что 70 лет - это не глубокий старик. Носил он черные хромовые сапоги, черное однобортное пальто советских времен 30-х годов, летом камзол из мягкого бархата: на голове у него была кунья шапка. Носил белую рубашку с воротником-стойка. Он всегда был чистый, от него исходил аромат сушеной гвоздики. Люди тех лет носили мешочки с сушеной гвоздикой за пазухой, как саше.
Почему мне был интересен дедушка? У него были мистические истории. И не просто мистические, а мне довелось увидеть настоящие моменты крипоты.
Далее будут небольшие две истории. Что это было мне никогда не объяснить.
**************************************************************************************************
История первая. Албарсты.
Никогда в горах не стоит быть ночным путником. Даже если вы на коне, лучше оставаться ночевать там, где оказались после заката. Иначе, могут увести албарсты.
Албарсты бывают разные – под видом вашей мамы, заканчивая вашей собакой. У кого какое слабое место.
Поиски человека, которого увела албарсты чаще заканчиваются ничем. Человек либо сам объявляется через несколько дней, может часов, а может, и никогда, но, как правило, дни его сочтены.
Погода стояла весенняя. Ошмётки снега лежали под горой, под буграми. Из-за них было весьма холодно. Погода ясная, солнце светит ярко, но все в тулупах, шубах.
В то утро мы с дедом плели плётку из кожаных шнурков перед складом. Дело увлекательное. Плетка получается в диаметре около 2-х сантиметров. Похлеще, чем бита будет.
Ею никого не бьют, каждый мужчина носит такую плётку, если он на коне. Атрибут верховой езды.
Дед остановился на минуту. Поднял голову, как будто вслушивался. Покачал головой, как будто отрицал что-то. Я не испугался, но стал вслушиваться тоже. Ничего. А дед, как сокол привстал-присел на месте на табуретку и озадаченно тяжело вздохнул. Не успел я спросить, что случилось, как на холме появился сосед из дальнего дома деревни:
- Желаю здравствовать! – протянул деду ладонь для рукопожатия.
Дед протянул в ответ руку и долго ее не отпускал. Смотрел на соседа с таким сожалением, как будто сосед умирающая корова, которую жалко.
- Здравствуй. Проходи в дом, чай пить будем.
- Нет, я мимо проезжал. Корову потерял, еду посмотреть за тем пригорком, может далеко не ушла.
- Ушла, она за тремя холмами, скорее ее волки уже за ночь растерзали. Не ходил бы – дед сделал скучающий вид.
- Вы же знаете, корова больших денег стоит, мне все равно надо съездить. Да. И жена покоя не даст.
- Тогда, постарайся вернуться до заката.
- Хорошего дня, дед! – сосед пошел к своему коню.
От пригорка, на котором стоит дом деда, сосед поехал вбок, и дед долго наблюдал за ним, качая головой, пока тот не скрылся из виду.
Он бросил плетение сразу же, пошел в сад под большую яблоню, его любимое место. Я пошел за ним. Сев на табурет он стал вглядываться в одну точку. Я сделал то же самое. Длилось это минут десять. Мне стало скучно.
- Деда, идем в дом, холодно же? – я посмотрел на деда и вскрикнул.
Он сидя умер!
Я был наслышан до этого о его жизни, о ритуалах экзорцизма, о том, как его в нашей деревне и в соседних деревнях просили помочь всяким приблудошным, водили детей, женщин, старух, мужиков разных возрастов. Я видел, как он собирал в миску золу, шептал что-то, накрывал миску тряпкой и водил по спинам разных людей. А потом золу выбрасывал мокрую, белую. Люди его благодарили, но он не брал денег. Если приносили сладости или посуду, брал, но не прикасался. Говорил оставить воон там.
Но я не видел его смерти никогда!
Все в доме завтракали. Семья у дядьки была огроменная. Около 10 детей. Ели они, как сорок лошадей, но и работали, как сто волов. Я забежал и крикнул, что дед умер.
Дядька, на мое удивление, молча встал, его старший сын пошел за ним. Они осторожно подняли деда с табурета, внесли в дом, усадили на кровати, как сидел, подложили под спину подушки. В доме воцарилась тишина. Для них это было обыденностью. Дядька спросил, приходил ли кто, я сказал, что сосед ищет корову, заходил поздороваться.
- Он пошел за ним – бросил дядька – Сиди тут, скоро должен проснуться.
Но дед был мертвым. Как он мог проснуться?!
Шли часы. Уже обед. Мне принесли еды, деду сменили мокрое полотенце на лбу, которое высохло почти сразу же. И я ждал. Мыслей не было никаких.
Ближе к закату дед открыл глаза:
- Ох, далеко же он ушел. Взрослый, а как ребенок. Сказал же, вернись до заката. Черти беснуют, еле завернули его обратно, но на шею лошади легла албарсты. Скачет в страхе. Надеюсь, уж дойдет. Ты не бойся, то, что увидишь сейчас нам не навредит. Просто повторяй за мной. Доехал.
С улицы и вправду донеслись звуки копыт. Мы оба выбежали во двор. Сосед, который утром улыбался был весь иссохший. Глаза его нехорошо блестели в растерянности.
- Дед.. Я.. Как ты там оказался? Дышать нечем. Воды!.. – рухнул с коня.
Конь при этом согнул все свои четыре конечности и тяжело задышав лег на бок. Из глаз коня лились слезы.
Дед начал произносить что-то похожее на молитву Богу Тенгри. Я повторял за ним. Он прикладывал обе ладони на спину соседа, который валялся тут же, на холодном цементе во дворе в беспамятстве, то на коня, который на глазах угасал!
Я вспотел, мне стало жарко, начал слышать голоса. Сначала вдалеке, потом все ближе и ближе. Они звучали в моей голове громким шёпотом со всех сторон. Я ясно видел хоровод, в середине горел огромный костер, в круге был мой дед без бубна, без маски шамана, он танцевал. Я зашел в круг, начал танцевать вместе с ним. Хоровод сел плотным кругом и молча раскачивался из стороны в сторону. Я впал в транс.
***************************************************************************************************
… Кто-то сильно дергал меня за плечи. Это был дедушка.
- Ну, ты и соня. Вставай, у нас много работы.
Я был такой уставший, голова гудела, была тяжелая, как танк. Я вышел на улицу, стояла ясная, холодная погода, как всегда ветрено. Внезапно вспомнил, что было ночью, и только бросился к деду, он улыбнулся рядом:
- А ты умница. Не испугался. Помнишь деревянную фигуру, которая бежала от нас по кругу? Такие албарсты весьма сильны. Хорошо, хоть, не увела его в лес, не нашел бы там, опоздай я на полчаса.
И я вспомнил всё…
- Ну, так вот, всё с ним хорошо. Вовремя успел. Через неделю оклемается полностью. Лошадь жалко, куда-то надо было деть... Выбор всегда сложный.
Это был мой первый опыт. Обо всех не расскажешь, нельзя.
******************************************************************************************************
История вторая. Заключительная.
Мой папа рассказывал. Как давно в его детстве приходил к деду шаман из другой долины, а границы у шаманов четко очерчены, им нельзя вторгаться в чужие территории. Только по приглашению.
Что этот-де шаман просил отдать моего деда своих «нечто» тому, за хорошую плату. Что дед отказал.
Я приехал к деду летом. В середине лета, перед поездкой к своей любимой другой бабушке совсем в другие края страны. Дед меня за две недели научил многому.
Однажды тихим летним утром, мы с ним натачивали косы для покоса травы. Эта работа тоже увлекательная. Маленьким молотком бьют по лезвию косы в строго установленном порядке, коса становится, как японский меч. Грмоковато, правда, молотком по наковальне о металлическое лезвие, но глядеть интересно.
Вдруг, дед снова начал качать головой, не соглашаясь. Я уже к тому моменту привык к его выпадам, просто смотрел на него с любопытством. Он молча возмущался глазами, удивлялся, качал головой, был не согласен и не выдержав, выдал:
- Какие вы надоедливые. Если приеду, и будет как в тот раз другое, я вам ноги повырываю.
Улыбнулся, подмигнул мне добрым прищуром. Пошел, оседлал коня, мне сказал ждать дома, а сам ускакал куда глаза глядят.
Погода теплая, вон лежит Кумайык, огромный, бывалый пес, без которого овцы наглеют, воздух пахнет кислым кумысом, я привез утром с пастбища; парным молоком, сливками, цветами, малиной. Красотища.
Дед вернулся почти под вечер, спрыгнул с коня, как мяч, держа в руке пустоту пошел к ограде сада, достал из сапог плетку и начал дубасить, со словами:
- Ах, вы черти, ах вы юродивые глупцы. Какое это золото? Где вы видели золото? Дааа?! Это вы называете золотом? Ну, я вам сейчас покажу, ну держитесь!
К этому я привык так же. Давно. Он их лупил.
Наконец, дед устал. Он молча подошел ко мне, сел дальше точить косу. Закончив, мы вкусно поужинали. Дядьки несметное семейство с работ в полях возвращались поздно. Ужин его невестка готовила тоже поздно.
После ужина, вышли на улицу подышать, и он начал смеяться:
- Представляешь, дурак старый я. Золото они нашли. Идем, говорят, ну и поехал. Мало ли. Приезжаю аж за ледник, они радуются, беснуются, тащат меня в траву, а там лежит старая булавка! Блестит на солнце, вот и подумали, что золото. Килограмм говорят. Им-то что, оправа кажется громадиной. Они знаешь какие мелкие. Их много. А на днях, пшеницу кошу, и эти, мы говорят, в миг сделаем все. И лезут на соцветие пшеницы, даже зернышко не могут отломить. Потеха, да и только! Вот черти проклятые, совсем от рук отбились. Привыкаешь к ним.
Я любил такие рассказы. Представлять их - этих было, как читать увлекательную книгу. Я тоже засмеялся.
Вдруг, дед стал серьезным:
- Утром приедет этот, который лет тридцать назад приходил, будет снова уговаривать меня отдать их. Стар я. А ты еще молод. Я решил так. Если, ты силен, как я вижу, они вернутся. Но пока их надо отдать. Мне сложно с ними совладать. Тебя заговорят запросто. А тот уже взрослый, лучше стал, чем я его видел давно. Временно отдам ему. Но ты знай, где они. Стукнет тебе, как мне, когда начал, сходишь сам. Заберешь. Не отдать не посмеет, да, и черти эти не останутся сами. Это мой наказ. Понял? Да, успокойтесь вы, ошалелые! Я же говорю, не на совсем! – своим…
Я-то понял. Если бы еще видел их.
Утром и в самом деле пришел шаман. Ему было лет 50. Богато одет, как купец, как ряженый петух, чуть ли не в сапогах-скороходах.
- Здравствуй, уважаемый. Долго мы не виделись. Я рад, что ты меня позвал. Всю жизнь ждал этой встречи.
- И тебе здравствовать. – Дед был грустным – Проходи, присаживайся. Ждал тебя.
Был неинтересный диалог о жизни в целом, светская беседа о пустом. Напишу о главном.
**************************************************************************************************
Дед плакал. Нет, ревел навзрыд.
Махал рукой вслед мужику, который все дальше и дальше уходил за горизонт, кричал вслед:
- Скоро он вас заберет! Все будет хорошо! – голос срывался до фальцета – не бойтесь, я на вас надеюсь!......
Я, схватившись за его подол пальто тоже ревел. Не видел никого, кроме ряженого, но мне было так обидно за деда. Слезы размазали грязь на моем лице от горной пыли. Ревел, как никогда в жизни.
Он их отдал. Сделка состоялась с пометкой, что потомок деда придет за ними через несколько лет. Если он их будет обижать, они вольны вернуться сами. Если их не будут вовремя кормить, они вольны вернуться сами. И много таких - если, при которых, они становились вольными и могли вернуться.
Я еще побыл с дедом неделю после. Он молчал, ни разу не проронил ни слезинки больше, но исхудал, почернел, был подавлен. Кушал, как обычно. Что-то делал во дворе, как обычно. Всё было, как обычно, но без этих. Жизнь в его глазах угасла.
Только каждый вечер он выходил в ту сторону, куда уехал на коне шаман и махал руками, словно отгонял рой пчел. Когда никто не слышал, шептал мне ночью:
- Кто бы мог подумать, что это лев! Грива у него огромная, он весь золотистый. Каждый вечер перед закатом появляется между двух гор, среди облаков, трясет гривой. Назад хочет. Но еще не время. Еще не время.
- Деда, а зачем ты их отдал, если тебе без них плохо?
- Стар я малой, давно стар. Не справляюсь. Но ты будешь крепче, сильнее, ты справишься. Спи.
******************************************************************************************************
******************************************************************************************************
Во сне я видел деда. Он подошел ко мне с улыбкой. Обнимал сильно, с теплом. Я четко чувствовал его запах сушеной гвоздики.
- Некрасиво вышло. Но ты не пугайся. Не ори, как все. Я устал. Это вышло случайно, но они злились на меня, я их понимаю. Не забудь забрать их. Где его дом ты теперь знаешь.
Я проснулся тут же и пошел к отцу:
- Пап, дед умер, надо ехать.
Мама заплакала, отец заплакал. Я не плакал, дед запретил.
Мы собрались, взяли моих сестренок, позвонили по городскому телефону всем родственникам и выехали ночью в горы.
Приехали под утро, петухи еще молчали.
В доме горел свет во всех комнатах. Дядьки жена с детьми вовсю готовились к похоронам. Бабушка громко завела длинный и подвывающий плач по усопшему мужу.
Я помог отцу выгрузить все из машины; заехали по дороге в ночной магазин, купили необходимое.
Мой любимый дед упал с лошади.
Чтобы вы знали, лошадь не роняет человека и не давит его. Лошадь - не ишак. Падать с лошади с увечьями – невозможно.
Дед мой упал ребрами в легкие.
p.s. Да. Я заберу их. Осталось чуть-чуть. В установленный срок. Шаман давно умер, его сын стар, они у него. Я уже оповестил, что я приду за ними.
********************************************************************************************************
Каждый вечер перед закатом с той стороны, куда уехал на коне шаман, где бы я ни был, вижу льва. Он мотает мне гривой, но улыбается, приветствует, как непосредственный ребенок. Мой лев ждет меня.
(с)
первая часть Шаман. Часть первая
Мой папа был ясновидящим. И нет, это не было лечение накладываем рук или передвижение предметов силой мысли. У него было сильное чувство предвидения, и весьма проницательная сила видеть людей насквозь. Заранее умел подстелить солому, когда требовалось отгородить детей, себя от сложностей.
Я мог не разговаривать с ним неделями, всегда жаловался маме на что-либо, но если мама передавала внезапно трубку папе, он всегда знал, чем я занимался все эти дни.
- Привет, Пап – деланным весельем я.
- Привет, сын. Снова без шапки ходишь. Мы тут с мамой за тебя переживаем, а ты собрался менять работу? Колись.
И все в таком духе. Это было удобно. Не пересказывать ему и оправдываться, а можно было смело переходить к решению.
Папа рассказывал, когда он был ребенком, лет 10-12-ти, автобус, в котором он возвращался из города в деревню перевернулся, если помните, автобус КАВЗ. Так вот он лег на крышу, окна раздавились, и мой папа остался лежать под кем-то, пока не приехала техника. Заработал он тогда себе что-то вроде шумов в сердце, ну и пережил клиническую смерть, когда его вырубило под тяжестью взрослого тела. Тело сверху умерло, и папа, придя в себя слышал его хрип.
Нынче мой папа умер. За неделю до его смерти в один вечер он сам позвонил мне, и так вышло, мы проговорили с ним до утра. Обо всем. Спорили. Смеялись. Тяжело вздыхали. Как в моем детстве. Он то журил меня, то хвалил. Говорил, что гордится мною, но мне надо научиться контролировать свой гнев. Это был последний мой разговор с отцом. Даже сейчас не могу осознать, что его нет ни в городе, ни в стране, ни в мире. Нигде.
Пишу ему каждый день, здороваюсь утром, желаю добрых снов вечером, как будто он жив, и это помогает. Иногда.
А Гнев мне надо контролировать, чтобы… вы поймете после.
***************************************************************************************************
Красивого слога не имею. Вообще сложно приукрашивать факт правды. Если придумывать, получается однотипное. Если писать голую правду, зрелища нет. На ваше усмотрение.
***************************************************************************************************
Папа очень гордился своим отцом. Отец у него был шаман, да и вообще, все его уважали. Даже когда меня спрашивают, чей я сын, я говорю, что отец у меня такой-то. Они и говорят:
- Аа, ты сын такого-то, дед твой такой-то. А, вот была такая-то история, и дед твой помог мне – и так далее.
*****************************************************************************************************
История по рассказу моего отца.
- В те годы, не было религии. Любое проявление религии каралось законом, вплоть до высылки на Колыму, если повезет и не пристрелят без суда и следствия в сельпо на глазах у таких же исполнительных гвардейцев…
Я был маленький, может 10 лет, может, на пару-три лет больше. В нашей деревне одна девушка сильно заболела. Лежала при смерти. Из района приезжала скорая, но они не смогли определить, что с ней, поэтому поставили укол димедрола с новокаином и удалились. Рассказывали, что эта девушка ходила за ягодами в глубокий лес, ходила, где ходить нельзя, и в неё вселились существа с тех мест, и они просто ее съедят изнутри. Потому что девушка по возвращению домой вбежала с диким криком в дом, бросилась в ноги своей матери и зашипела, что «они» ворвались внутрь, и теперь бегают в ней. И слегла.
Я видел ту девушку. Мы всей деревней навещали ее. Она лежала молча, с закрытыми глазами, и только пот на ее лбу говорил, что она жива.
Я пришел к ним с отцом. Отец долго сидел над ней склонив голову и тихо что-то шептал. Потом он начал чернеть лицом, в его глазах я увидел озабоченность вперемешку с гневом. В это время девушка открыла глаза в коих не было белка. Они были черные. Я испугался так, что готов был дать дёру, но отец успел прошептать мне:
- Не смотри, но держись за мой подол и не выбегай.
Я подчинился.
Я слышал, как девушка сначала начала шипеть. Потом свистеть. Потом тяжело дышать, потом кричать, как самец благородного оленя. Она начала говорить невнятные слова, а отец говорил, как обычно:
- Чего ты хочешь?
В ответ непонятные слова….
- Она не может тебе это дать!
В ответ сиплый смех, от которого моя душонка ушла в пятки. Это не был голос девушки, это было что -то мужское. Звериное.
Отец замолчал. Снова начал что-то шептать, и это для меня было в новинку, прежде я такого не слышал.
Он советовался…, но с кем?!
- Нет, я не буду звать его, что бы вы ни говорили, ей нужна помощь…. Даже таак? Ах, вы…черти! Сами тогда зовите, раз вы такие умные! Пошли отсюда, видеть вас не хочу!
В комнате ощущалось нечто вязкое, терпкое, во рту пересохло.
Сколько это продолжалось, я не помню, кажется, я был в полудрёме так и схватившись за подол пальто отца. Он аккуратно толкнул меня в плечо и сказал, что нам пора.
Мы вернулись домой, как обычно поужинали. Я пошел спать, валился с ног.
Утром меня разбудил крик матери. Я выбежал на улицу, мама ревела, заливаясь так, будто кто-то умер. Я побежал в их комнату. На кровати лежал отец. Даже не лежал, а как-то странно, полусидел, как засыпаешь, подложив под себя подушки, когда читаешь на ночь. Глаза его были закрыты, сам он был серый. Умер?! Я подошел ближе. Палец к носу не поднес, но он дышал! Его грудь медленно поднималась-опускалась, но он был мертв: губы синие, веки впалые, сам цвета трупа. Я видел до этого мертвых, с отцом часто ходили на похороны в деревне. Тогда люди уже не умирали от голода, они умирали от пережитых лет начала становления советов.
- Отец! – я взмолился.
Реакции не было. Мы позвали старика из деревни, он много прожил на свете. Он осмотрел его, помассировал руки, ноги, сказал, что отец жив, надо подождать.
Два дня мы сидели подле него. Я днем и ночью. Засыпал в его ногах от усталости глядеть в его закрытые веки. Мой отец был ни мертв, ни жив. Мама делала мокрые повязки на его лоб, молчала, утирая слезы концом белой косынки. На третий день, ранним утром, когда петухи только начали громко кричать во всей деревне, отец открыл глаза:
- Ох, уснул. – он продрал глаза, сел в постели, посмотрел на меня удивленно и вышел на улицу.
Мы были все в ужасе, и не понимали, о чем его спросить.
- Жена, дай попить и покушать. Я заснул на часок, а выспался хоть за год. - он был отдохнувший – Вечером пойдем в дом соседей, а ты собирайся – мне.
- Папа, что с тобой было? – я тихонечко попытался узнать.
- Я ездил в соседнюю долину. Нужно было вызвать одного шамана в помощь, ну и проводить до нашей деревни, шел-то он пешком. По дороге заскочил проверить наш дикий табун, они паслись в стороне ледника. Там красиво, синие ели растут огромными лесами, бежит такая же синяя река, аж камни двигает. Жеребята повзрослели, надо бы парочку отобрать в домашний табун. – больше он ничего не сказал.
Мы все переглянулись, но ничего не спросили более. Грозный был человек, хотя добрый, с улыбчивым прищуром.
Через три дня мы вернулись в дом девушки. Под покровом ночи. Днем отец предупредил меня не трепать языком. Видимо, нельзя было говорить о ритуале экзорцизма (?), потому что в СССР не было Бога.
Представьте себе самую большую юрту в 6 крыльев, где сидят по кругу мужчины, парни, старики, из мальчишек был только я. Человек 40, не меньше. Горели керосиновые лампы. Электричество до нас тогда еще не дошло. Посередине на подобии кровати лежит девушка в забытье, ее одели во все белое, как в саван, но она была жива. Лежит молча с закрытыми глазами. Отца со мной провели в центр сверху – это почетное место в юрте. Я сел рядом. Все молча смотрели на девушку. У каждого перед нами на полу стояла белая миска с водой.
Один из сидящих, я его сразу не приметил, в юрте был полумрак, встал и начал мычать, ходить вокруг кровати. Он раскачивался, и с каждым движением все громче мычал, как будто напевал какую-то мне неизвестную мелодию, движения его становились быстрее. Сидящие вокруг начали вторить ему и, сидя раскачиваться из стороны в сторону. Мой отец просто сидел с открытыми глазами, мне сказал, чтобы и я повторял за ними. Мычание мелодии и раскачивания людей быстро охватили меня. И я не заметил, как и сам начал делать то же самое.
Мужчина средних лет, который был в круге, уже агонировал в своем танце. Глаза его закатились вверх, зубы были стиснуты, пены не было.
Внезапно он остановился, рукой дал понять остальным молчать. Девушка не реагировала никак. В юрте стало тихо. Только потрескивали дрова в костре. Он наклонился к девушке и начал что-то быстро-быстро шептать. Слов я не слышал, но он с кем-то, очевидно, говорил. Я посмотрел на отца.
То, что я увидел, запомнилось на всю жизнь.
Отец мой глядел на них с оскалом. Улыбался во весь рот, зубы у него были ровные, белые и в свете керосиновой лампы выглядели жутко. Он смотрел то на девушку, то на мужчину, словно хищник переключает взгляд с жертвы на оппонента, встал на ноги резко с сидящего положения, и начал свой танец. (!)
******************************************************************************************************
Этот танец до сих пор вгоняет меня в ужас. Он подпрыгивал высоко под потолок юрты. Выкрикивал как будто бы то голосом петуха, то заливался воем волка, то резко оказывался лицом близко к лицу девушки и хихикал, шепча что-то бессвязное. Девушка изгибалась, как змея. Ее глаза открылись, они были черные, как три дня назад, она заливалась истеричным смехом, как самая настоящая ведьма из сказок! Её трясло. Агония. Она пыталась схватить то за горло моего отца, то за руки, у нее не было когтей, но вцепись, мне казалось, точно что-то оторвет. Её голова дергалась то вправо, то влево, она озиралась, как очковая кобра, готовая наброситься на кого угодно в юрте, но что-то ее останавливало.
Внезапно, о Боги! Она поднялась всем телом над кроватью, словно парила и застыла в таком положении на секунды. Но этого хватило, чтобы я почувствовал теплую струю в штанах. Уверен, я был не один такой, но все молча смотрели, и глаза у всех были застывшие, как стекла. Вода в белых мисках у всех закипела…
Продолжалось это почти до рассвета. Все были вспотевшие, в юрте было нечем дышать, но все сидели на своих местах замкнутым кругом. Кто-то свалился на бок, так и лежал на боку. Мне было страшно, но отец еще дома предупредил, чтобы я сидел смиренно и не боялся. Даже речи не было о хотении спать.
Мужчина, начавший все это безумие, смотрел на моего отца ошалев, во все вытаращенные глаза, чуть ли не плача от страха.
Мой отец наконец встал, как вкопанный. Посмотрел на того мужчину в длинном ватном халате и тихо произнес:
- Ты ее чуть не убил, твои черти мерзкие, мелкие, слабые и злые! Зачем я тебя вызвал?! – его гнев, кажется, нарастал.
Только успел сказать это, как девушка залилась душераздирающим воплем, осмотрела всех своими черными глазами и рухнула на кровать, словно мертвая.
Я заметил, что отец постарел в те минуты. Он ссутулился, рукой дал мне понять идти за ним, мы пошли домой. Свои миски с теплой уже водой мы вылили снаружи в траву, миски перевернули там же у входа. По дороге молчали. Больше ничего не произошло в то утро. Мы проспали чуть ли не до обеда.
Да, мне нужно было работать по хозяйству, как и брату, дел было по горло, но у меня была причина – я приглядывал за отцом.
Он ел, я ел. Он молча сидел и смотрел в одну точку, я подражал ему. Мы не разговаривали, но те минуты были счастливые. Я чувствовал близость с отцом, как никогда.
Ближе к обеду, когда черные сверчки в траве по колено сверестели до одури, солнце припекало так, что пот тек водопадом, хотя мы сидели под огромной яблоней в саду, наш большой охотничий пес зарычал, а потом громко начал лаять. Во двор вошел тот мужчина из ночного кошмара.
- Явился – отец посмотрел на свои карманные дореволюционные часы на цепочке.
- Добрый день. Я пришел к вам. Нам надо поговорить.
- Нет – отец был резок. – Я позавчера по пути сюда еще сказал, что не отдам их. Даже не проси.
- Но я за них заплачу! – мужчина чуть ли не плакал.
- Жизнью? – отец по-доброму, но прищурился. Затем грустно улыбнулся – Ты с ними не справишься.
- Назовите цену, может, я попробую?!
- Ну, попробуй сначала за так. Эй вы, пойдете? – отец громко.
Я оглянулся, но никого не увидел.
- Видишь, сказали нет. Заходи через пару лет. А теперь уходи, некогда мне.
Мужчина поник головой и ушел. Пес, который мог сожрать овцу, если она не слушалась его на пастбищах, лениво зевнул.
Потом пришла мать той девушки. Она принесла два огромных медных таза, большие два новых ведра. В знак благодарности. Сказала, что дочь пошла на поправку, глаза открыла, немного поела.
- Вот и ладно, вот и хорошо – отец лишь слегка сделал вид, что улыбнулся.
Мама моя потрепала меня за волосы, с опаской взглянула на отца, мне подмигнула, мол, не отходить от него и пошла печь хлеб.
*****************************************************************************************************
Мы остались вдвоем.
- Ты не бойся. Об этом говорить нельзя. Пока не повзрослеешь, не осознаешь, молчи лишний раз. То, что ты видел вчера ночью называется изгнанием дьявола. Но в ней, благо не было, дьявола, несколько чертей, не более. Ей повезло. Того мужичка позвал и провёл сюда я. Видишь ли, мне для этого нужно было сходить за ним самому. Мои «эти» - кивнул впереди себя, взглядом указывая, будто там сидели люди - показали дорогу. Черти они еще те. Чуть не потерялся, когда туда шел. Я не собирался ее лечить, не был уверен, что смогу. В свое время один раз не смог, но я был молод, и мой дед мне не объяснил толком, что надо делать. А тут вышло, что этот мужичок слабее. Это черти меня совсем заморочили. У него черти мелкие, злобные, и пока они, сев на ее грудь начали бегать по ней, чуть не убили, внутри нее-то уже бегали точно такие же. Вот почему ходил за ним, только время потерял. Мои черти ошиблись и указали привезти человека с точно такими же, как в ней. Пришлось брать ситуацию в свои руки. Еще бы немного, и они ее заговорили, что мало не покажется, высосали бы из нее все соки.
Я молчал. Я ничего не понимал. Какие черти, какая грудь, какое сходил-привел?!
- Каждый год они приходят, эти недоучки из долин. Все просят, и просят их отдать. Кому я их отдам? Они мне и ноги, и глаза, и сплетники. Всё знают. Пока не отдам, пусть живут со мной. Да, и ноша это – дар. Они даже не знают, чем кормить их, не говоря о том, как пускать их в дело. Много лет я не слышал от них ничего, а тут заговорили. Видать, придется на них поработать, а они на меня.
Я молча глядел на отца и не понимал, почему он посвящает меня в свои дела. Оказалось, я должен был передать их сыну, но это я пойму, когда тебе пришлось изгонять дьявола из девочки.
(с)