Универсальные солдаты (спартанцы)
Они были потомками сына Зевса и Алкмены - древнегреческого героя Геракла, в их венах текла кровь разбавленная войной. Вечными спутниками этих воинов стали бог войны Арес, богиня раздора Эрида и богиня неистовой войны - кровожадная Энио.
Государство Спарта (Лакедемон) сформировалось в древней Греции в XI веке до н.э., после того как гераклиды захватили южные земли полуострова Пелопоннес.
Коренных жителей завоеватели разделили на периэков (свободных, но лишенных прав) и илотов (рабов). Спартанские принципы жизни разработал законодатель Ликург (вольный перевод «матёрый вожак стаи»). Он запретил гражданам приобретать собственность и земельные угодья.
Поначалу рабы-илоты поднимали многочисленные восстания, но каждое вооруженное выступление спартанцы топили в крови, и вскоре невольники смирились со своей участью.
Учитывая, что илотов было в 10 раз больше чем завоевателей, тем пришлось создать самую сильную в регионе армию. Государство превратилось в лабораторию, создающую супер солдат. Отличительными чертами спартанцев стали физическая мощь, храбрость, дисциплинированность, немногословность.
Родившись, ребенок-спартанец представал пред взором членов комиссии по Госприемке маленьких воинов. Легенда гласит, что если у новорожденного обнаруживались физические дефекты, он приговаривался к смерти от руки отца.
Спартанцам было запрещено создавать для сыновей и дочерей тепличные условия, детей не пеленали, намерено пугали темнотой, к ним не подходили когда они капризничали.
С первых лет жизни маленькие солдатики упражнялись в гимнастических упражнениях, плаванье, беге и подвижных играх.
В работе с детьми воспитатели применяли встречи с отличившимися военачальниками и прославленными воинами.
Повзрослев, мальчики и девочки разучивали «специальный танец», он позволял отрабатывать боевые движения, удары, оборону, дыхание, выносливость.
С 7 лет мальчиков помещали в закрытые военные лагеря, к каждому воспитаннику прикрепляли мастера, он обучал подопечного обращению с оружием, воинскому долгу и дисциплине.
Агрессия ученика по отношению к другим детям взращивалась учителем с первых дней обучения. Самые отважные, находчивые, изворотливые и безжалостные входили в когорту лидеров.
Отдельно в воспитанниках пестовалось воровство, не став профессиональным вором, спартанец умер бы от голода. Рацион у мальчиков был скудный, а обилие физических упражнений требовало пусть умеренной, но дополнительной пищи.
Мальчишка спартанец знал, что украсть кусок хлеба, дозволено хоть у самого царя, главное не быть пойманным с поличным. Мастера учили, что в бою не всегда помогает нахрапистость и сила. Когда противник гораздо сильней, его поможет победить коварство, самообладание и дисциплина.
До 12 лет спартанцы ходили без одежды (в 12 лет им выдавали красный плащ-хламис) и спали на крапивных подстилках. Ожоги повышали температуру тела, помогали согреться холодными ночами и увеличивали концентрацию тестостерона, отвечающего, в том числе за рост мускулатуры, уровень агрессии, и выносливость.
Мастера периодически устраивали для учеников карательные операции (криптии) в ходе которых отряды юных спартанцев охотились и убивали илотов.
В Спарте не строили вокруг городов защитных стен и башен, жители не сомневались, что в случае войны, все граждане несокрушимой стеной встанут на пути врага.
О том, что спартанцы могли легко заменить каменные стены, свидетельствует одна показательная история.
Однажды 12-летний воспитанник недалеко от учебного лагеря, поймал на ужин лисенка и спрятал его в складках плаща. Внезапно к юному охотнику подошел мастер, и стал его отчитывать за проигрыш в учебном бою. Мальчик внимательно слушал учителя, ни один мускул не дрогнул на его лице цвета оливок, хотя в этот момент зверёк вгрызался мальчишке в кишки.
Красные хламисы скрывали кровь, чтобы при ранении в бою она не спровоцировала панику среди воинов. Когда мастер отпустил ученика, тот дошел до своей палатки и, не издав ни одного стона, вскоре умер.
Спартанцы не употребляли алкоголь, с детства их учили, что человек выпивший вина превращается в животное. Для примера ветераны перед строем учеников до скотского состояния поили вином илотов. Ежедневно спартанцы контролировали, чтобы каждый раб выпивал перед сном не менее четырех чаш вина.
Только ветеранам, перешагнувшим 60-летний рубеж, разрешалось употреблять в ограниченном количестве немного вина, разбавленного водой.
В 17 лет спартанцев ждало решающее испытание в храме Артемиды Орфии. Прислужники подвешивали юношу над магической амфорой и начинали нещадно стегать его розгами.
Кровь падала в чашу, и все это время испытуемому требовалось молчать, если с его губ срывался хотя бы один вздох, жрецы забивали слабака насмерть.
До 30 лет спартанцы жили в казармах и составляли ядро армии, после 30 лет воины зачислялись в резерв и оставались в нем до 60 лет.
Девушек выдавали замуж до 20 лет, и они наделялись равными с мужчинами правами. Мужчины, оставшиеся холостяками после 30 лет, считались изгоями, и подвергались грязным насмешкам со стороны граждан.
Если у спартанца не получалось зачать ребенка, он должен был подыскать супруге другого гражданина, от которого она смогла бы родить.
Соседей восхищали спартанские обычаи, но они предпочитали восторгаться ими, наблюдая за спартанцами издалека:
- спартанцы не любили иностранцев, и редко выезжали зарубеж;
- литературу, науку, живопись, зодчество им заменяла война;
- спартанцы говорили лаконично. Когда командарму Педарету разведчики сообщили, что дорогу перекрыл многочисленный вражеский отряд, полководец выразил восторг в четырех словах: «Тем больше мы убьем!!!».
Когда союзники спросили царя Архидама, сколько каждому из них предстоит дать денег на очередную компанию, он ответил: « У войны пайков нет»;
- спартанцы исполняли однотипные песни. Начинали ветераны, они пели о том кого и когда побили, потом вступали середнячки, они пели, что готовы сегодня перерезать любое войско, а завершали юнцы, они клялись в будущем убивать всех врагов Спарты;
- спартанцы презирали богатство, свои огромные железные деньги они возили на приземистых повозках.
Основой спартанских войск была тяжеловооруженная пехота – гоплиты. Они были вооружены длинным копьем «Дори» (длина 2,5 метра, вес 1,5кг.).
Древко копья изготавливали из высоковязкого кизила, тяжелого и твердого дерева, которое было нельзя разрубить мечом. В левой руке воин держал круглый, выпуклый шит «Гоплон» весящий 10кг, с ним невозможно было бежать с поля боя, потеря щита была несмываемым позором и каралась смертью. Все щиты украшались буквой λ (лямбда), обозначавшей «земли Лаконии».
При необходимости воины спартанцы использовали в бою шестидесятисантиметровые прямые обоюдоострые мечи «Ксифос».
Гоплиты сражались фалангой, бойцы формировали плотный строй, защищая щитом свою левую часть тела и правую сторону товарища, стоящего с ними плечом к плечу. Сотни копий торчащих между головами воинов превращали фалангу в мегаежа.
Слабым у фаланги было левое крыло, командиры ставили сюда тех бойцов, которых было не жалко потерять. Сильные воины и ветераны формировали правое крыло шеренги.
Спартанские матери учили сыновей, что у воина два варианта возвращения домой с войны: со щитом, иль на щите. Считалось что погибшие на поле брани мужчины и умершие во время родов женщины, полностью погашали долги перед Спартой, только их имена разрешалось высекать на могильных камнях.
Одна спартанка отправила на войну 5 сыновей, когда гонец принес ей весть, что все ее дети сложили в бою головы, она в гневе воскликнула: «Скажи мне, кто победил!».
Командовал спартанской армией один из двух царей, которого сопровождал батальон (300 бойцов) личной охраны, состоявший из самых опытных воинов.
Впереди спартанской армии шли скириты, это были горцы, из них формировался смертельно опасный левый строй фаланги, на марше они выполняли функции прикрытия и разведки. На привалах скириты отвечали за охрану лагеря.
Спартанцы воевали по не писаным правилам, за несколько сот метров до противника они останавливались, приносили жертву Артемиде и украшали головы боевыми венками. После окончания ритуала под звуки флейты удерживающей ритмичность движения, фаланга начинала сближение с неприятелем.
Случалось, что, только увидев линию гоплитов, враг разворачивался и бежал.
Железная дисциплина спартанцев, творила чудеса на поле боя. Воинам, уличенным в трусости (случались эпизодические случаи) запрещалось занимать административные должности, заключать договора. Слабаки носили спереди и сзади плаща «шевроны трусости», сбривали с половины лица бороды и усы, им предписывалось терпеть побои от любого гражданина.
У Плутарха можно прочитать, как двое сыновей одной спартанки прибежали с поле боя домой. В дверях их встретила мать, в гневе она назвала их трусами, задрала платье и предложила спрятаться там, откуда они, когда то вылезли на свет.
В веках прославил свое имя потомок Геракла в 20 поколении, спартанский царь Леонид I.
Когда летом 480г. до н.э. персидский «Царь Героев» - Ксеркс I напал на Грецию, Леонид с отрядом в 300 бойцов задержал продвижение 200-тысячной армии персов, позволив греческой армии отступить.
Один местный житель пробрался в лагерь к эллинам и, рассказывая о тьме-тьмущей персидской армии. Гонец предположил, что если все лучники-кефены выпустят стрелы, солнце затемнится. Храбрый спартанец Диенек, зевнув, пошутил между делом, что если персы «зашторят» светило стрелами, спартанцам будет приятно сражаться в тени.
Ксеркс отправил к грекам послов, они уговаривали Леонида сложить оружие, и обещали царю богатство, земли, и много наложниц. Когда главный посол, услышал отказ, он сверкнул глазами и именем «Героя среди царей» приказал спартанцам сложить оружие, Леонид невозмутимо ответил: «Придите и возьмите».
17 сентября 480г. до н. э., в первый день боя Ксеркс послал против греков отряд, сформированный из родственников бойцов павших 10 лет назад от рук эллинов во время Марафонского сражения (12 сентября 490г. до н.э.).
Трижды персидская волна разбивалась о греческую фалангу, трижды вскакивал Ксеркс с трона Ахеменидов и проклинал сынов Зевса.
Царь царей бросал в бой храбрецов кассийцев, одетых во все красное «могучих мужей» саков, а потом в отчаянии кинул в прорыв личный спецназ – «Бессмертных».
К концу дня пространство перед греками были усыпано мертвыми персами, обороняющиеся потеряли 3 бойцов.
Во второй день многочисленные атаки персов не привели к победе, греков не удалось потеснить и на шаг, атакующие вновь отступили.
На Ксеркса было страшно смотреть, ближе к вечеру в царский шатер вошел ординарец и сказал грозному ликом правителю, что в лагерь из города Трахин пришел дорийский малиец по имени Эфиальт. Грек предложил за щедрое вознаграждение вывести персов в тыл к обороняющимся спартанцам.
С наступлением сумерек Ксеркс отправил в обход две мириады «бессмертных» под командованием сатрапа Гиркании – Гидарна Младшего.
Когда рано утром 20 000 «бессмертных» увидели на козьей тропе отряд фокейцев, они приготовились атаковать, но предатель объяснил им, что это не спартанцы, а безобидные греки из области Фокида. Горстка фокейцев освободила тропу. Поднявшись на близлежащий холм, они послали быстроногого гонца со срочным известием к царю Леониду.
На военном совете Леонид приказал, всем не спартанцам уходить вглубь страны, он с бойцами обещал задержать продвижение персов. Когда греческая армия двинулась прочь от Фермопил, царь сказал воинам: «Давайте-ка завтракать, други: ведь ужинать мы будем с Аидом».
В бою спартанцы перебили несметное количество врагов, погибли братья персидского царя Аброком и Гиперанф. Горстку оставшихся героев персы уже не решались атаковать. Подтянув лучников, они засыпали истекающих кровью спартанцев стрелами.
Позорник Ксеркс, не поленился, чуть ли не лично найти в груде павших храбрецов тело Леонида. Он приказал отрубить мертвому герою голову, надеть её на копье и выставить у своего шатра.
Однако в той великой битве погибли не все спартанцы, Пантит посланный гонцом в Фессалию, узнав о подвиге товарищей от стыда повесился. Заболевшего Аристодема, Леонид перед боем отправил в ближайший город. Когда он поправился и вернулся в Спарту, граждане кричали ему в спину «Аристодем Трус».
Четыре года спустя в битве при Платеях, Аристодем совершил подвиги, которые должны были прославить его имя в веках. Но спартанцы были неумолимы они решили, что воин бросался в гущу врагов подгоняемый хлыстом стыда, в бою он искал смерти, а она, словно бы насмехаясь над ним, каждый раз проносилась мимо него. Герой так и не получил прощения.
Современник героической битвы великий древнегреческий поэт Симонид Младший написал на поминальном камне, установленном у братской могилы:
«Путник, пойди возвести нашим гражданам в Лакедемоне,
Что, их заветы, блюдя, здесь мы костьми полегли».
Захватив Афины - тогдашнюю столицу сладострастия и разврата, Спарта погубила себя. Пьянство проституция, алчность, грязь и пошлость, опутали спартанцев, словно змеи задушившие жреца Лаокоона. Тонким ручейком в страну потекло золото, а вместе с ним любовь к щегольству, изнеженности и расточительству.
Сначала Спарту взял на меч Александр Македонский, а затем греки услышали размеренный шаг величественных римских легионов.
Состоятельные римляне приезжали в Спарту развлекаться, они смотрели, как спартанцы избивали себя розгами. Храм Артемиды Орфии, обнесли амфитеатром, в котором избалованная публика в комфорте и неге наблюдала за самобичеванием жалкого подобия универсальных солдат, оставшейся в прошлом непобедимой Спарты.
Цитаты о спартанцах:
После битвы при Херонее Филипп [Македонский] обратился к Архидаму, сыну Агесилая, с письмом, написанным весьма надменно. Тот ответил: «Если ты, царь, измеришь свою тень, то обнаружишь, что она не стала больше, чем была до победы».
(Плутарх. «Изречения спартанцев», 20, 1)Когда во время боя [при Фермопилах] кто-то воскликнул: «Из-за варварских стрел не видно солнца», – Леонид сказал: «И хорошо, будем сражаться в тени».
(Плутарх. «Изречения спартанцев», 51, 6)
Человеку, который предлагал установить в городе демократию, он [Ликург Лакедемонский] сказал: «Сперва установи демократию в своем доме».
(Плутарх. «Изречения царей…», 52, 2)
Однажды, когда самосские послы говорили чересчур долго, спартанцы сказали им: «Первую часть вашей речи мы забыли, а последующую не поняли, так как забыли первую».
(Плутарх. «Изречения спартанцев», 69, 1)
Как-то во время пребывания в Спарте нескольких хиосцев они, пообедав в зале эфоров, оставили на полу следы рвоты и даже справили нужду на кресла, на которых сидели. Спартанцы провели тщательное расследование, не сделал ли это кто из сограждан, но когда выяснилось, что это были хиосцы, то через глашатая объявили: «Хиосцам разрешается гадить».
(Плутарх. «Изречения спартанцев», 69, 13)
Когда сыновья одной спартанки, бежав с поля сражения, явились к ней, она сказала: «Трусливые рабы! Куда вы бежите? Может, хотите спрятаться здесь, откуда появились на свет?» И с этими словами она задрала платье.
(Плутарх. «Изречения неизвестных спартанок», 4)
Спартанцы
Давным-давно, на юге полуострова Пелопонес образовалось маленькое, но воинственное государство Лакедемон, более известное как Спарта. Государство просуществовало почти тысячу лет, прежде чем стало провинцией Рима в 146 году до н. э.
Славу древней Спарте принесли мужественные воины, отличающиеся невероятной выносливостью и боевыми качествами. На самом деле суровых мужчин, которых мы называем спартанцами, правильнее именовать спартиаты. В Спарте придавалось огромное стратегическое значение воспитанию молодых воинов, ведь от боеспособности армии во многом зависело процветание государства. Большую часть информации о воспитании и обычаях спартанцев мы получили из трудов Плутарха. Его заметки овеяны мифами и ставятся под сомнение современными историками.
Спартанцы обедали не дома, а в казармах: каждый отряд вместе. Главным кушаньем была черная кровяная похлебка из свинины с чечевицей, уксусом и солью. Она была невероятно питательна и невероятно противна на вкус. Спартанцы ею гордились. Персидский царь, когда был в Греции, заставил пленного спартанца сварить ему такую похлебку, попробовал и сказал: «Теперь я понимаю, почему спартанцы так храбро идут на смерть: им милее гибель, чем такая еда».
Спартанцы славились умением кратко и точно высказывать свои мысли. Это умение называлось и до сих пор называется «лаконизм» — по имени области Лаконии. Кто отвлекался, того обрывали, даже если он говорил умные вещи: «Ты говоришь дело, но не к делу». Самым знаменитым было лаконическое изречение спартанки, провожавшей сына на войну. Она подала ему щит и сказала: «С ним или на нем!» Со щитом возвращались победители, на щите приносили павших.
Хромой спартанец шел на войну. «Зачем ты идешь?» — «Я иду не бежать, а биться». Слепой спартанец шел на войну. «Зачем ты идешь?» — «Чтобы притупить собою меч врага». Старый спартанец шел на войну. «Зачем ты идешь?» — «Заслонить молодых».
Когда спартанца спросили, почему после сражения он приносит в жертву петуха, он ответил: «Потому что в Спарте не хватило бы быков для наших побед».
Спартанцы учились простоте и прямоте, учились не заниматься пустяками. Гость сказал спартанцу: «А я простою на одной ноге дольше тебя». Спартанец ответил: «А мой гусь — дольше тебя». Спартанцу предложили послушать певца, который поет, как соловей. «Я слышал самого соловья», — ответил спартанец.
В Спарте было два царя. Это было удобно: во время войны они могли воевать на два фронта, во время мира они не давали друг другу слишком усилиться и притеснять народ или знать. При двух царях собирался совет старейшин: 28 человек, с царями — 30. Выборы в совет старейшин были особенные: по крику. Народ сходился на собрание перед запертым домом, кандидатов в совет старейшин выводили к народу по одному, и народ приветствовал каждого криком. В запертом доме сидело несколько человек с писчими табличками: они не видели, кого выводят, а только слышали крик. На табличках они отмечали, которому кричали громче. Кому кричали громче всех, тот и провозглашался избранным.
Спартанцы гордились, что их законы — самые лучшие и древние. Чужеземцев они презирали. Уезжать за границу спартанцу запрещалось, как запрещается воину покидать лагерь. Чужеземцев, приезжавших в Спарту, раз в несколько лет изгоняли поголовно особым указом — чтобы спартанцы не научились плохому, а иноземцы — хорошему. Один афинянин сказал спартанцу: «Вы, спартанцы, — неучи». «Да, — ответил спартанец, — из всех греков мы одни не научились у вас ничему дурному».
Назойливый чужеземец докучал спартанцу: «Кто самый лучший человек в Спарте?» Спартанец ответил: «Тот, кто меньше всего похож на тебя».
Другой чужеземец похвастался спартанскому царю: «Меня все называют другом Спарты». Он ждал похвалы. Но царь ответил: «Лучше бы тебя называли другом твоей родины».
Говорили, что «только в Спарте стоит жить до старости», ведь спартанцев с детства приучали уважать старшее поколение. Когда Спарта ослабела и ее захватил македонский царь, он потребовал отдать ему пятьдесят мальчиков в заложники. Но спартанцы сказали: «Возьми лучше взрослых: мы не хотим, чтобы мальчики вернулись к нам не по-спартански обученными».
М.Л.Гаспаров-«Занимательная Греция» (1995)
Как подготовить машину к долгой поездке
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Про книги. Плутарх "Изречения царей и полководцев"
Отчётливо понимаю, что если человек услышит от кого-то: "Я тут читал Плутарха", это звучит примерно как "Пошли мы недавно в Вавилон на рынок купить верблюда, чтобы на работу ездить". Вроде как немного ретро двухтысячелетней давности. Но, однако, есть и доставляющие места:
Прогневавшись на взбунтовавшихся вавилонян, Ксеркс, одолев их мятеж, распорядился о том, чтобы более у них не было при себе оружия, а были пляски, и дудки, и попойки, и блуд, и складчатые одежды.
(- А почему складчатые одежды? - Я так смотрю, по остальным пунктам вопросов нет)
[Дионисий Старший]
Он наложил на сиракузян побор; они плакались, взывали к нему и уверяли, что у них ничего нет. Видя это, он приказал взять с них и второй побор, и третий. Но когда, потребовав еще большего, он услышал что сиракузяне над ним смеются и издеваются у всех на виду, то распорядился прекратить побор: «Коли мы им уже смешны, — сказал он, — стало быть, у них уже и впрямь ничего больше нет».
(Коротко и ясно про сбор налогов)
Сурово наказывая всех преступников, он был мягок только к уличным грабителям, потому что хотел, чтобы сиракузяне перестали ходить друг к другу на ужины и попойки.
(Правительственное решение, которое оригинально смотрелось бы и в наши дни)
Прослышав, что двое юношей за вином говорили много дурных слов про него и тираническую власть, он позвал обоих к себе на ужин. Здесь он увидел, что один из них много пил и много болтал, а другой пил мало и осмотрительно. Первого он отпустил, рассудив, что к пьянству он склонен от природы, а к злословию от пьянства, второго же казнил как человека неблагонадежного и умышляющего враждебное.
(Логика правителей бывает своеобразной, да)
Агафокл:
Жители Итаки жаловались, что его моряки, прибитые к их острову, увели их скот. Он ответил: «А ваш царь когда к нам попал, то не только овец забрал, а еще и пастуху глаз выколол, прежде чем уехать!»
(Шутки про Одиссея за 300)
Филипп:
Товарищи Ласфена Олинфийского жаловались и возмущались, что кто-то из друзей Филиппа обзывает их предателями. Филипп сказал: «Македоняне — народ темный и грубый, они так и зовут корыто корытом».
(Про то, как корыто в современном английском превратилось в лопату, только недавно вспоминал Заметки на полях - 33)
Одного из друзей Антипатра он назначил судьей, но, узнав, что тот красит бороду и волосы, сместил его, сказав: «На кого нельзя положиться в цвете волос, на того нельзя положиться и в делах».
(Нервно озирается. Никому нельзя доверять!)
Антигон:
Киник Фрасилл просил у него драхму — Антигон ответил: «Не к лицу царю столько давать!» Тот сказал: «Тогда дай талант!» — Антигон ответил: «Не к лицу кинику столько брать!»
(Царь - знатный тролль)
Поэт Антагор жарил себе угря и сам под ним поворачивал сковородку; Антигон, подойдя к нему сзади, спросил: «Как по твоему, Антагор, когда Гомер писал про подвиги Агамемнона, жарил он себе угрей?» Антагор ответил: «А как по твоему, царь, когда Агамемнон совершал эти подвиги, любопытствовал он, кто у него в лагере жарит угрей?»
(Приколистов в то время явно хватало)
Он [Хабрий] всегда говорил, что стадо оленей во главе со львом страшнее, чем стадо львов во главе с оленем.
(Некоторые цитаты за две тысячи лет актуальность не потеряли)
Ликург:
Ликург Лакедемонский советовал согражданам заботиться о своих прическах: прическа делает красивых еще красивее, а некрасивых страшнее врагам.
Человеку, который предлагал установить в городе демократию, он сказал: «Сперва установи демократию в своем доме».
Агесилай
Получив в Олимпии нужный оракул от Зевса, он по приказу эфоров должен был обратиться с тем же вопросом и к пифийскому оракулу; и он послал в Дельфы спросить так: «Подтверждает ли Феб слова отца своего?»
(сколько всего меняется от правильной формулировки)
Евдамид, увидев в Академии дряхлого Ксенократа, который занимался с учениками философией, и узнав, что это он ищет добродетель, спросил так: «А что он с нею будет делать, когда найдет?»
Гней Помпей
Во время болезни врач прописал ему съесть дрозда, но никто не мог отыскать ему дрозда в такое время года; и тогда кто-то сказал, что дроздов можно найти у Лукулла, который откармливает их круглый год. «Значит, не будь Лукулл обжорою, Помпею бы не выжить?» — воскликнул Помпей; и, пренебрегши предписанием, стал есть то, что можно было достать без труда.
Гай Цезарь
При Фарсале Помпей приказал своему строю стоять на месте и ждать приближения врагов. «Это ошибка, — сказал Цезарь, — он гасит в бойцах шумный порыв вдохновенного набега».
(записал себе фразу "шумный порыв вдохновенного набега")
Антоний и Долабелла остерегали его от подозрительных лиц; он сказал: «Не боюсь я ленивых и жирных, а боюсь тощих и бледных», — и показал на Брута и Кассия.
Любовь и война в древнем Риме
Квинт Фабий Максим Кунктатор был древнеримским военачальником и политическим деятелем из патрицианского рода Фабиев. К началу Второй Пунической войны был одним из самых влиятельных политиков республики. Прозвище "Кунктатор" означало "Медлитель" и было дано за его политику изматывания Ганнибала, избегая открытых сражений, ведь он понимал, что выйти в бой с этим гением войны чистое самоубийство и предпочёл более "верный" способ: пожертвовать частью римских земель, но постепенно измотать противника, выждать удобного случая и сделать окончательный, решающий и смертельный удар. Ещё у него было прозвище "Щит Рима", но это в самом начале, потом всем надоело то что Ганнибал безвозмездно грабит любые земли какие хочет (кроме, кстати, самого Фабия Максима, чем надеялся разозлить и настроить римлян против их военачальника). Тем не менее римский военачальник отличался редкой для любого времени выдержкой, целеустремлённостью, железным характером и никогда не позволял чувствам и постоянным причитаниям своих коллег и народа сделать неверный шаг или отступиться от цели. Примером является вот такой момент:
"Фабий, уверенный в преимуществах своего образа действий, твердо стоял на своем, но ему не давал покоя начальник конницы Минуций, который совершенно некстати рвался в сражение, держал себя самоуверенно и нагло и в погоне за благосклонностью воинов наполнял их души сумасбродной горячностью и пустыми надеждами. Его приверженцы с презрением и издевкой звали Фабия «Ганнибаловым дядькой», Минуция же провозглашали великим человеком и достойным Рима полководцем. Последний, еще сильнее возомнив о себе и возгордившись, стал насмехаться над лагерными стоянками на высотах, говоря, что диктатор непрестанно печется о том, чтобы его подчиненным было получше видно, как жгут и опустошают Италию, и осведомлялся у друзей Фабия, не потому ли командующий старается поднять войско в небеса, что простился с надеждой удержать за собой землю. Или, может, он хочет ускользнуть от врагов, укрывшись за тучами и облаками? Когда друзья рассказали об этом Фабию и советовали пойти навстречу опасности, чтобы пресечь дурную молву, он отвечал: «Я оказался бы еще большим трусом, чем меня считают теперь, если бы, испугавшись насмешек и хулы, изменил своему решению. В страхе за отечество нет ничего позорного, а смущаться людским мнением, клеветою и бранью – недостойно мужа, облеченного такою властью, если он не намерен сделаться рабом тех, кем ему надлежит править и повелевать, невзирая на их заблуждения»".
Но было ещё несколько случаев, описанных у Плутарха, которые раскрывают натуру Фабия Максима с совсем другой, казалось бы неожиданной стороны для такого прямого и волевого человека:
"На отпадения городов и мятежи союзников Фабий предпочитал отвечать кроткими уговорами, старался мягко удержать и пристыдить бунтарей, а не учинять розыски по каждому подозрению и вообще не относиться к заподозренным сурово и непримиримо. Рассказывают, что когда один воин из племени марсов, человек знатного происхождения и первый среди союзников храбрец, подбивал кого то из товарищей вместе изменить римлянам, Фабий не рассердился, а, напротив, признал, что того незаслуженно обошли, и только заметил, что теперь мол этот воин справедливо винит начальников, распределяющих награды скорее по своему вкусу, нежели по заслугам бойцов, но впоследствии будет сам виноват, ежели, терпя в чем то нужду, не обратится за помощью к самому Фабию. Затем он дал марсу боевого коня, отличил его и другими почетными дарами, так что впредь этот воин славился безупречнейшею верностью и усердием. Фабий считал нелепым, что, в то время как всадники и охотники смиряют в животных норов и злобу больше заботою, ласкою и кормом, чем плеткой или ошейником, те, кто облечен властью над людьми, редко стараются их исправить посредством благожелательной снисходительности, но обходятся с подчиненными круче, нежели земледельцы с дикими смоковницами, грушами и маслинами, когда превращают эти деревья в садовые, облагораживая их породу.
Как то раз центурионы донесли Фабию, что другой воин, родом луканец, часто отлучается из лагеря, покидая свой пост. Фабий осведомился, что вообще знают они об этом человеке. Все заверили, что второго такого воина найти нелегко, и привели несколько примеров его замечательной храбрости; тогда Фабий стал искать причину этих отлучек и выяснил, что луканец влюблен в какую то девчонку и, уходя из лагеря, чтобы с нею встретиться, проделывает всякий раз долгий и опасный путь. И вот, не сказав ему ни слова, Фабий послал за этой бабенкой, спрятал ее у себя в палатке, а потом вызвал виновного и обратился к нему с такой речью: «Мне известно, что ты, вопреки римским обычаям и законам, часто ночуешь вне лагеря. Впрочем, и прежнее твое поведение мне небезызвестно, а потому во внимание к подвигам прощаю провинности, но на будущее приставлю к тебе новую стражу». Воин недоумевал, что все это значит, а Фабий, выведя женщину, передал ее влюбленному и промолвил: «Она будет порукой тому, что ты останешься с нами в лагере, а ты сможешь теперь на деле доказать, не уходил ли ты с какими либо иными намерениями и не была ли любовь пустою отговоркой». Вот что об этом рассказывают."
Спасибо за внимание! Надеюсь, Вам было так же интересно, как и мне!=)
Последняя встреча Ганнибала и Сципиона
Согласно Плутарху:
«Рассказывают, что в Эфесе они встретились ещё раз, и когда они вместе прогуливались, Ганнибал шёл впереди, хотя почётное место более приличествовало Сципиону как победителю, но Сципион смолчал и шёл как ни в чём не бывало. А потом он заговорил о полководцах, и Ганнибал объявил, что лучшим из полководцев был Александр, за ним Пирр, а третьим назвал себя. И тут Сципион, тихо улыбнувшись, спросил: „А что бы ты сказал, если бы я не победил тебя?“ — на что Ганнибал ответил: „Тогда бы не третьим, а первым считал я себя среди полководцев.“»
Как бонус сцена из манги "Drifters", автор Кота Хирано.
Знаете, у меня нет сомнений.
Когда во время состязаний некий пятиборец нечаянно убил дротиком человека, Перикл и Протагор провели целый день в рассуждениях о том, кто виноват в случившемся - дротик; тот, кто метнул его, или тот, кто организовал соревнования.