Выполняю обещание, данное в посте доктора @lurdo и пилю пост о том, как я неожиданно оказался в реанимации с диагнозом «рак, перфорация кишечника, перитонит». Так долго тянул неспроста, на этой неделе исполнился ровно год с тех самых событий ))
Всё началось в пятницу днём. Отобедав в ближайшей к работе столовой, я почувствовал дискомфорт в животе. Болело не очень сильно, но настойчиво. То есть, к вечеру не прошло. Тем не менее, руководствуясь абсолютно идиотским принципом «настоящие мужики не болеют» я решил забить на это дело болт. В самом деле, не отменять же давно запланированное распитие пива в компании старого друга? Однако, будучи наслышанным о такой штуке, как панкреонекроз, я решил подстраховаться мезимом — этот препарат существенно снижает нагрузку на поджелудочную. Разумеется, сейчас я понимаю, что будь это и вправду поджелудочная, то мне пришёл бы кирдык вне зависимости от количества выпитых таблеток, но в тот момент они действовали как успокоительное: мол, пей, OzaluptinForte, пива сколько влезет, а об остальном позаботится мезим.
Наутро боли в животе не прошли. Более того, к ним добавилась температура в районе 37,5. На вторую половину дня была запланирована не очень сложная работа, которую я спокойно мог выполнить даже в таком состоянии, однако скорую на всякий случай вызвал. Приехал молодой парень, пощупал живот, посмотрел на градусник и предложил проехать с ним в больницу, так как всё это было «похоже на холецистит». Расспросив о последствиях отказа от немедленной госпитализации и получив ответ, что «вот прямо в ближайшие несколько часов помереть не должен» я решил, что доделаю работу, ибо заменить меня было некем. При этом клятвенно пообещал врачу, что если боли в животе не пройдут, то я самолично приеду в больницу и сдамся в чуткие руки его коллег. Пошел работать. Доделав всё, улёгся спать.
На следующее утро боли в животе опять не прошли. Температура выросла до 38,5, и я решил сдаваться в руки врачей. Собирался неспешно. Пока больничный набор сложил, пока то да сё, наступила вторая половина дня. Пошел пешком. Благо, до больницы не очень далеко от дома, километр с небольшим. Второй раз вызывать скорую мне показалось неприличным - ведь ездили ко мне уже один раз, и я отказался от госпитализации сам.
В приемном покое доктора быстро глянули в бумажку, которую мне оставлял врач скорой (видимо, направление) и отправили к хирургу. От которого я узнал, что предварительный диагноз отменяется и ставится новый — аппендицит. И без операции ну никак нельзя. Вот тебе и «похоже на холецистит»! Однако, успокоил меня врач, всё это надолго не затянется: усну на столе, проснусь часика через два-три, а ещё через пару дней отправлюсь домой. Такой расклад меня вполне устраивал, и я отправился в отделение. Сложив вещи в тумбочку и подписав все бумаги я пошел в процедурную, где полученной ранее безопасной бритвой нужно было полностью выбрить живот. В тот момент я не совсем понимал (наивный!) зачем брить полностью, если для удаления аппендицита делается небольшой разрез справа. Но спорить не стал, выбрил пузо начисто.
Буквально тут же меня отправили в операционную. Пришёл, разделся, лёг на стол. Завёл разговор с анестезиологом на предмет того, не проснусь ли я во время операции. Нет? А вдруг всё-таки прос...
… Вдох. Выдох. Всё плывёт, как будто я очутился под водой. Картинка смазана, могу двигать только головой. Да и то, как пьяный — мотая из стороны в сторону. Вокруг темно. Потихоньку возвращается память: я в больнице, мне должны были вырезать аппендицит. Но что-то тут не так! Почему я не могу говорить и двигаться? В голове немного проясняется и я осознаю, что в горле у меня трубка от аппарата ИВЛ, а руки-ноги привязаны. Могу только мотать башкой из стороны в сторону и двигать кистями рук. Самое паршивое — дико хочется ссать, прям вот как из ружья, но почему-то не могу. Понятное дело, что в такой ситуации единственный вариант это «сходить под себя», но даже этот не самый взрослый метод мне абсолютно недоступен! Тужусь, пытаюсь выдавить хоть каплю — и никак!
Тут на моё счастье, как мне тогда показалось, меня заметил проходящий мимо палаты мужик в белом халате. Он мне радостно поведал, что у меня нифига не аппендицит, а рак толстого кишечника с перитонитом, поэтому мне распахали пузо пополам(центральный доступ) и всё нахрен вырезали! Метастазов нет, значит не последняя стадия. На переднюю брюшную стенку вывели колостому, но это временно, скоро всё вернут на место. На мои попытки показать жестами, что мой мочевой пузырь готов взорваться, мужик не менее жизнерадостно поведал:
- У тебя там катетер стоит, просто писай — всё попадёт куда надо! Утром придёт завотделением и осмотрит тебя. Отдыхай!
И ушел. Оставив меня с этими внезапными новостями и давно переполненным мочевым пузырём, опорожнить который не было никакой технической возможности. И вот тут, дорогой мой пикабушник, я и познал отчаяние. До такой степени, что у меня, стыдно признаться, даже одинокая слезинка скатилась! На дворе глубокая ночь, врач придёт только утром, мочевой пузырь сейчас разорвётся, а я не могу даже позвать на помощь и объяснить ситуацию, ведь трубка ИВЛ не даёт произнести ни звука! В тот момент я осознал: это самая нижняя точка моей жизни, хуже уже просто некуда. И именно эта мысль меня и подбодрила, как ни странно. Хотя, чего странного, если дальше будет только лучше? Но пока что всё не просто плохо, а очень плохо.
Не знаю, сколько времени я так пролежал. Полчаса? Час? Но абсолютно неожиданно моё состояние резко улучшилось. Давление в мочевом пузыре зашкаливало, и "вода", согласно пословице, "дырочку нашла" - не совсем понимаю как, но мне удалось помочиться со вставленным катетером! Разумеется, под себя, но мне в тот момент на такие мелочи было решительно пофигу, ведь пролежать несколько часов в мокрой кровати это сущая ерунда по сравнению с невозможностью опорожниться. «Нате вам, гады!» - злорадно улыбаясь, я радостно «журчал» прямо в кровать ))) Конечно же, я понимал, что кому-то придётся всё это убирать. И займётся этим явно не тот, кто напортачил с катетером. Но в тот момент на такие нюансы мне было плевать — жизнь становилась вполне приемлемой! Решив самую насущную проблему, я уснул с блаженной улыбкой на устах.
Утром пришел другой мужик в белом халате и, откинув одеяло, увидел безобразие, которое я сотворил ночью. Удивленно приподняв бровь, он что-то сделал с катетером, и я почувствовал, как из меня тут же абсолютно беспрепятственно вылилось некоторое количество жидкости. Затем была дана команда сменить постель. Пока санитарки ходили за новым комплектом, меня проверили на адекватность и отвязали от кровати. Убрали и трубку ИВЛ, оставив только зонд в желудке и кислород в носу.
Почему-то первое время я не очень хорошо дышал, и меня грозились вернуть на ИВЛ, если я не буду стараться. Перспектива снова оказаться без голоса меня не прельщала, поэтому я старался: дышал глубоко и ритмично. Как только я начинал «халтурить», стоящий рядом с моей кроватью аппарат тут же возвещал об этом противным писком.
Вскоре случился обход. От седого профессора я узнал, что у меня, скорее всего, рак. Но это пока предварительный диагноз, точный поставят только через пару недель, когда придут результаты гистологического исследования. Также я узнал, что у меня вырезан восходящий отдел толстого кишечника - то есть, его правая половина. Вместе с аппендиксом. Тонкий кишечник в порядке, его конец выведен на переднюю брюшную стенку. И теперь, до восстановительной операции, мне придется пользоваться калоприёмниками. "Зато сэкономлю на туалетной бумаге" - как-то невпопад подумал я. А ещё, по словам профессора, мне повезло, что нет метастазов. "Хорошо, что кто-то вообще залез в мой "внутренний мир" - ведь о том, что у меня рак, мог бы узнать только паталогоанатом" - подумал я в тот момент.
После обхода случился весёлый инцидент, который явно порадовал Дедушку Нургла. К тому моменту я уже успел обнаружить, что помимо разреза от аппендицита (из него торчали четыре толстенные дренажные трубки), у меня имеется длиннющий разрез в центре и странный коричневый «шарик» (размером чуть больше половины кулака) слева. Это, собственно, и была колостома — выведенный наружу участок кишечника, через который предполагалось испражняться. В этом самом «шарике», разумеется, была жижка вполне очевидного происхождения. Причём, под некоторым давлением. Врач, пришедший протыкать колостому, постелил на кровать пакет, в который должно было стечь содержимое, и принёс калоприёмник — его планировалось наклеить поверх. Увидев в руках доктора скальпель я поинтересовался, не больно ли это.
- Нисколько! - ответил врач и выверенным движением ткнул кончиком скальпеля в «шарик».
Колостома отреагировала весьма неожиданно - выпустила тугую коричневую струю в проход между кроватями. Доктор явно недооценил давление внутри )) После того, как все последствия этого происшествия были убраны, мне на бок наклеили калоприёмник и оставили, наконец, в покое.
Первый день в реанимации прошел в тяжелых думах, но время от времени можно было поболтать с медсестрой — её пост находился рядом с нашей палатой, а я лежал аккурат рядом с окном в коридор. В палате нас было трое - у стены с окошками на улицу лежали молодой парень и старый дед, оба были привязаны. Дедушка был не совсем адекватен, он всё время улыбался и знаками показывал, что хочет пить. Однако делать это он почему-то не мог. Медсёстры несколько раз пытались его поить, но не очень успешно. Что с ним стало потом я не знаю, в обычном отделении его так и не увидел, хотя пролежал там больше двух недель. А вот парень умер следующей же ночью. О том, как это произошло и из-за чего — описано здесь (осторожно, жесть!).
Из реанимации в обычную палату меня перевели на следующий день. Переползал на каталку с кровати и потом с каталки на кровать практически самостоятельно. Первый день не вставал, мочиться пытался в мочеприемник (катетер сняли перед выездом из реанимации), но это было весьма неудобно — учитывая, что после снятия катетера меня настиг послеоперационный простатит. Вот тут-то я и понял, что чувствовал персонаж Тома Хэнкса из «Зеленой мили»! Это было очень, очень тяжело — выдавливать из себя мочу по одной капле. То, на что у здорового мужика уходит несколько секунд, у меня в первый раз длилось минут 20. Мочиться лёжа в кровати, поместив между ног мочеприёмник — то ещё испытание!
Все эти сложности заставили меня встать с кровати и начать ходить в туалет, который находился на другом конце коридора — выяснилось, что помочиться стоя немного проще, чем лёжа. Видимо, свою роль сыграла гравитация. Встать с постели оказалось на удивление несложно для человека, которому три дня назад располовинили брюхо. Поначалу было чувство, что я вообще не смогу подняться без чужой помощи, но напрягать мышцы брюшного пресса оказалось совсем не больно, как и ходить.
Так прошло около двух недель. О диагнозе старался не думать — врачи сказали, что окончательный ответ даст только гистология, и есть шанс на то, что это всё же не онкология. Но у меня было время морально подготовиться и к самому худшему диагнозу. Постепенно начал есть. В рационе были каши, бульоны и детское питание. В принципе, меня могли бы и выписать домой, но почему-то температура держалась в районе 39. В поисках причины врачи заглянули внутрь, полностью раскрыв наполовину зашитый разрез от аппендицита, из которого к тому моменту уже удалили дренажные трубки. Внутри обнаружилось что-то, что потребовало тампонирования. И мне несколько дней подряд ежедневно запихивали внутрь марлевые тампоны, которые удалялись на следующий день. Это было совсем не больно, хотя и выглядело довольно страшно — когда внутрь тебя железными инструментами что-то засовывают.
Результаты не заставили себя ждать, температура пришла в норму. Буквально через пару дней и гистология подоспела. Из которой следовало, что у меня был некроз части толстого кишечника, а никакого рака нет и в помине — и это действительно лучшее, что можно услышать в жизни! Как правильно подметил @petor47.
В итоге меня выписали через пару дней после получения гистологии. Дома, конечно, было несравненно лучше. Можно было устраиваться спать намного удобнее - ведь доступны были только варианты "на спине" и "на правом боку". Ослаб я за время лежания в больнице конкретно - поначалу поход в ближайший магазин (200м) тратил весь запас имевшихся сил, но к концу мая (2 месяца после выписки) я уже довольно сносно передвигался на расстояния до километра и вполне привык к колостоме, как и к новому для меня способу дефекации. Даже на рыбалку пару раз выбирался — ессно, на авто (не за рулём). Но были и плюсы - сбросил вес со 116 кг до 93.
В конце июня я ещё раз лёг в больницу на восстановительную операцию, сделали анастомоз. И с тех пор я хожу в туалет так же, как и большинство жителей этой планеты ))
Сейчас, через год после перитонита, о случившемся напоминают только эпичные шрамы на пузе и тёмное пятно, оставшееся после трёхмесячного использования калоприёмника. Есть небольшие ограничения в еде из-за образовавшихся спаек, но без чёрного хлеба, яблок и кваса я как-нибудь проживу. Ведь всё это стоит того, чтобы услышать лучшие в жизни слова: «никакого рака у вас нет»!