Истории из жизни

Тогда мне ночью прилетело срочное указание ТТ выехать в поселок Хреномболталово, рядом с городом, в которой местный батюшка буквально лез на крышу от притеснений  двух братьев дагестанцев, державших в поселке пилораму. Вроде все выглядело так, что злобные горцы, ненавидящие все русское, начали насаждать свои порядки в деревни, начав с самого святого – местного подвижника отца Феодора.

По факту оказалось, что отец Федор сам из бывших участковых, какими то правдами и неправдами был в начале двухтысячных назначен сюда из Московской области, где он был придворным священником одной бандитской группировки. Отпускал грехи убивцам  и отпевал убиенных конкурентами за долю малую из общака))). В деревне Федя привык жить на широкую ногу, привык к тому, что ему на халяву перепадали ништяки от сельской администрации и местных коммерсов. Церковь Федор поддерживал в исправном состоянии (но не более), а основной поток даров он направлял на личное подворье, где жил с двумя взрослыми сыновьями и женой. Подворье состояло из трех этажей, гаража на три автомобиля и одноэтажной заимки в финском стиле у озера в двадцати километрах от поселка.

Когда в поселке выкупили разваливающийся коровник под пилораму два кавказца, Федор немедленно обратил свой алчный взгляд и на них.

Даги, конечно, были тоже далеко не ангелы, однако понятия имели и, традиционно для дагестанцев, уважали религиозных деятелей. Поэтому в течение пары лет они безвозмездно поощряли строительные порывы Федора стройматералами: брусом, доской и даже дровами. Потом аппетиты батюшки стали вовсе нехристианскими и он потребовал с дагов столько пиломатериала, что им можно было огородить всё Хреномболталово крепостными стенами, по типу древнего Козельска. И это при том, что Федор уже давно отстроил себе все что можно, включая заимку и рубленую "в лапу" будку для собаки. И вот тут все завертелось крайне быстро: дагестанцы отказали в пиломатериале, на следующий день на них полетела жалоба во все структуры области о том, что дымы пилорамы (а там, разумеется с нарушениями, отходы сжигали) скрывают от местных даже небо, даже аллаха и через неделю горных братьев ошкурили все возможные проверяющие органы.

Дагестанцы, в отличие от русских, иногда сдаются. Одним вечером они взяли в качестве голубя мира местного главу администрации, недорогого вискаря, закуски и поехали к Федору решить дело переговорами. Однако было уже поздно. Служитель культа закусил удила. Он не стал сам даже выходить к мирной делегации, а послал двоих сыновей, которые из-за трехметрового забора вылили на чорный-чорный мерседес пилорамщиков банку белой краски. И два дебилушки сынка тридцати и двадцати шести годков каждый с тщательностью выполнили задание папаши.

Крики оскорбленных горцев, согласно последующим опросам местных, могли заставить задрожать весь Кавказский хребет. Вполне понятно, что братья аварцы наговорили столько, что голубь мира упорхнул в свой кабинет и заперся там, ожидая как минимум объявления контр-террористической операции.

Фёдор же остатками белой краски начертал (церковным, блядь, шрифтом!!!)  на своем заборе призыв к мятежу и приготовился к обороне. Поскольку он таки был священник, и сам бывший милиционер, а вовсе не спецназовец, подготовка к обороне заключалась в снаряжении всех пяти дробовиков дробью (шестеркой, на утку) и распивании полутора литров водки на троих с сынами. Такие меры не могли не дать о себе знать – уже в темноте батюшка пальнул по проезжавшему мимо БМВ Х6. Московские хлыщи, ехавшие по шоссе из Москвы были очень удивлены и испуганы, но, слава Богу, ни они ни машина при обстреле не пострадали. Они и заявили по факту о ебанутом с дробовиком, и вся эта история из статуса местечкового конфликта, приобрела все черты областной проблемы.

Первым, естественно, на праздник жизни прилетел участковый

Он же был первым послан на хуй Федей прямо через забор. Участковый не остался в долгу, сообщил Феде, что ему пиздец, и поскрипел на своем УАЗике в администрацию, узнавать в чем дело.

Отец Федор же, прибухнул ещё, и понял, что участковый, к гадалке не ходи, связан коррупционными связями с дагестанцами, и непременно задумывает штурм. Вместе с ружьем и водкой, Федор поднялся на колокольню церкви, зажег там файер (явив при этом чудо, так как не спалил деревянное строение) и начал бить в колокол, созывая народ. С высоких трибун, пастырь объявил о том, что всю власть захватили кавказцы, призвал людей вооружаться, и, перед лицом господним, объявил региональной власти нечто вроде рокоша. После чего скрылся в своем подворье.

К двум часам ночи у церкви уже был целый крестный ход: порядка пятидесяти местных, и больше тридцати человек из различных структур, от администрации до ФСБ. Мало того, на пилораме у братьев-аварцев базировался серый «Урал» с ОМОНом, сотрудники которого проводили профилактические беседы (в основном невербального  характера) с её мигрантскими обитателями таджикской национальности. Вся эта дискотека пересказывала друг другу охуительные истории, не имеющие с фактами ничего общего. Разгребать это все пришлось нам, двоим операм из ФСБ и трем участковым.

В ускоренном темпе, примерно к пяти часам утра, всё-таки стала понятна вся «картина маслом».

К девяти, в кабинете главы администрации, было собрано совещание (куда ж без совещаний, без них не могём) на котором было принято решение вызвать вышестоящее начальство отца Федора, не Бога конечно, а представителя  епископата, желательно самого митрополита. Честно говоря, не думал что он приедет, но просьбам ФСБ, очевидно не отказывают. Буквально через час немецкая колесница привезла митрополита и его присных. Однако тут всех ждал жесточайший облом. Федор с утра перенервничал от количества людей в форме под окнами и выпил куда больше чем требовалось для снятия стресса.  Митрополиту, из-за забора, было указано направление «на хуй», а так же он был объявлен «слугой сатаны». Кроме этого, через забор в направлении священников было вылито что-то желтое и пахнущее ацетоном.

После такой беседы, митрополит (кстати в целом неплохой мужик, я потом с ним познакомился) молча сел в машину и умотал.

Побегать в этот день нам пришлось еще много. Днём к протрезвевшему Федору нам удалось заслать сотрудника из ЛРР с которым он имел приятельские отношения. ЛРР, вооруженный нашими инструктажами, сделал невозможное: он убедил Федора (спиздев, что его горных врагов уже увезли в тюрьму) сдать оружие ему лично.

Ближе к вечеру мятежный отче обнаружил, что он трезвый и у него закончился алкоголь. Он отправил поочередно обеих сынов в стекляшку, но не дождался, потому что сыны были оперативно задействованы в ОРМ «наведение справок», а попросту опрашивались моим напарником в ПАЗике ОМОНа.

Федор решил действовать сам, и тут у меня выпал шанс пообщаться с ним напрямую. Вдвоем со старшим от ФСБ мы взяли Федю в оборот и красочно расписали ему все последствия его восстания, а так же его судьбу, в случае продолжения.  После часа беседы, Федор (которого при этом не хило ломало с бодунища) согласился, что ему надо сознаться в административном правонарушении и отсидеть профилактические несколько суток. При этом злодею мы дали возможность собраться, попрощаться и успокоить попадью, и по-тихому увезли его в территориальный отдел, где ему технично составили протокол. Оповещенный сотрудниками ФСБ судья  вкрячил Федору пять суток и отправил отдыхать.

Руководство, даже церковное, никогда не любит когда его прилюдно хуесосят. Пока Федор отсиживал административное наказание, в епархии в темпе вальса лишили батюшку прихода. На место Федора был назначен молодой священник. Буквально в течение десяти дней Федор распродал большинство имущества (за исключением огнестрела, его изъяли) и выехал на ПМЖ в Белоруссию. При этом дагестанцев также убедили избавиться от своего бизнеса и его выкупил вполне себе какой-то нейтральный лабус. В поселке Хреномболталово на годы наступила тишина и спокойствие. Через год я узнал, что мятежный Федор замутил нечто похожее у бульбашей, за что был вообще отлучен от церкви.

Ну а мне, в качестве поощрения, было торжественно передано дело в шести томах с оригинальным названием «политический и религиозный экстремизм» и, чтобы не плакал, вручена грамота ))).

Пы.сы. Прошу не обижаться на мое ёрничанье в отношении православного священника. Описываемый тут Федор не священник, и не православный, а тот самый служитель культа, который "опиум для народа". Один из тех кто, на мой взгляд, обесценивает хорошие стороны православия как религии. Может позже расскажу о настоящем батюшке, который произвел на меня неизгладлимое впечатление.

По классификации Карло Чиполлы, дурак - это человек, поступки которого причиняют вред и ему самому, и окружающим.

В тот осенний приезд я больше ничего не смог сделать, а вот зимой уже пришлось браться за отца всерьёз. Продолжать и дальше "отпускать ситуацию" не получалось. Вся электрика давно пришла в негодность, сантехника держалась на соплях. В холодильнике работала только морозильная камера. Плита давно вышла из строя. Чтобы варить кошкам курицу с гречкой, отец покупал маленькие плитки за 999 рублей. Их едва хватало на месяц. У ноутбука, который я подарил ему полгода назад, был разбит экран. На один телефон он сел, другой постирал вместе со штанами, третий потерял в автобусе. Малоприятный опыт - когда звонишь близкому человеку и слышишь в трубке чужой голос.

В эту прОклятую квартиру я начал ходить чуть ли не ежедневно. С каждым новым визитом пугающий чёрный ящик становился всё более осмысленным и упорядоченным. Теперь я понимал, что требует моего вмешательства в первую очередь и куда двигаться дальше. План был составлен и реализован, но об этом я уже подробно писал. А ещё я кое-что понял об отце и вообще о людях.

Человек с возрастом не меняется. В старости и безумии он такой же, каким был смолоду. Только отдельные черты характера заостряются в своём предельном развитии. Всё малозаметное и терпимое прежде, гипертрофируется, доходя до абсурда, как под карандашом карикатуриста.

Отец всегда был неопрятным. Много лет он работал шофёром, я помню его с чёрными от масла заскорузлыми руками и стойким запахом бензина. Теперь на его одежде больше грязи и дыр, а неприятный запах усилился.

Он удивительно быстро разрушал всё, к чему прикасался: машины ржавели, стены и потолки покрывались грязью и раздавленными комарами, обои отваливались, у дверей отрывались ручки, а плитка зарастала плесенью. В считанные годы он изгадил квартиру, в которой я провёл детство и юность, и в восстановление которой много лет потом вкладывал все остатки доходов. Теперь он изгадил и квартиру своей матери, только грязи и насекомых развёл в те же сроки гораздо больше.

Против выбрасывания мусора у него всегда имелось чуть ли не религиозное предубеждение. По сути, в ведро в нашем доме шли только пищевые отходы. Любой кусок дерева, металла или пластика, всякая ткань - от изношенной одежды до самой распоследней тряпочки - каждая газета или журнал никогда не выбрасывались. А вдруг пригодится? Чтоб не покупать! Весь этот хлам до упора набивался в кладовку, на антресоли, в шкафы, наконец, просто складывался вдоль стен. Когда я начал жить один, то, к примеру, разгребая кладовку, выбросил оттуда не меньше пятнадцати отцовских джинсов с протёршимися между ног дырами. Он оставлял их "на заплатки".

На стене у нас висела политическая карта мира. Лет ей было чуть больше, чем мне. Выгоревшая под прямым солнцем, скукоженная от влаги, давно не отражающая современных реалий. Новую карту я купил, когда мне было 25 лет. Я уже жил один, но бабушка ещё не умерла и потому отец часто отдыхал у меня от своей каторги. Вместе мы повесили покупку. А через несколько лет, во время ремонта, разгребая антресоли, я наткнулся на аккуратно сложенную старую карту - отец заботливо сохранил её. На попытки выяснить, что двигало им в тот момент, он уклончиво отвечал:

- Ну, это от бедности.

И сейчас он поступает точно так же. Только мусор бросает прямо на пол, превратив всю квартиру в одни большие антресоли.

И неуживчивым, и нелюдимым он был смолоду, постоянно портя отношения со знакомыми и близкими. И каждый раз он выбирал себе кого-то беспомощного и беззащитного, кому можно навязать свою опеку. Так он чувствовал себя живым. Уж кому как не мне это знать.

Через неделю после избавления от кошек, уже из-за границы, мне пришлось сказать ему правду:

- С кошками всё хорошо, они в добрых руках, но ты их больше не увидишь.

- Но это же подлость, подлость, это такая подлость… - сказал он убитым голосом и положил трубку.

Ещё ухаживая за бабушкой, он притащил с работы прижившуюся в цеху кошку. Её почему-то стали гнать с насиженного места и папа решил забрать Рысю к себе. В то же время подруга попросила меня приютить на несколько дней подобранного у метро котёнка. Желающих забрать его предсказуемо не нашлось, так что её головная боль сделалась моей головной болью. Отец немного поколебался, раздумывая, поладят ли друг с другом две кошечки (при взгляде из будущего какая ирония!), но всё же забрал и её.

Рыся и Марыся жили дружно полтора года, пока Марыся не упала с 13 этажа. Никогда ни до, ни после я не видел папу в таком горе. Он часто говорил, что не разбейся Марысенька, он вряд ли решился бы привести в дом ещё кого-то. Он даже взял с меня обещание, в случае его кончины, которую он якобы уже предчувствует, выкопать труп Марысеньки и похоронить их вместе. Марыся погибла за полтора месяца до смерти бабушки и время, которое должно было стать для папы началом новой счастливой жизни, стало началом его конца.

Ещё прежде чем умерла бабушка, он принёс с работы молодого котика, а почти сразу после похорон подобрал на улице одного за другим ещё троих. Так животных стало пятеро - одна кошка и четверо котов. А через полгода появился щенок, его папа тоже притащил с завода.

В то время он ещё занимался здоровьем питомцев - каждому новичку делал прививки и прочую профилактику. И даже отнёс двух котов на кастрацию. А двух других не успел. Одного, говорит, рано, он ещё маленький, кошками пока не интересуется. А второй вообще гомосексуалист - он к кошке не пристаёт, он к другим котам норовит пристроиться. Так зачем деньги тратить? В итоге кошка рожает пятерых котят: из них трое по расцветке подозрительно напоминают "маленького", а двое - вылитый "гомосексуалист". И стало их десять.

Вот тут я уже забеспокоился. У нас начались первые конфликты на этой почве. Смутно догадываясь, что идёт куда-то не туда, папа перестал приглашать меня в свой дом и начал скрывать информацию о пополнениях. Года через полтора мой школьный товарищ, который жил в нашем районе и был знаком с папой, встретил его на улице и тот признался: кошек уже около двадцати. Мне стало страшно.

Все события последних полутора лет, я живо вообразил себе уже тогда - в начале десятых - не хуже Нострадамуса. Даже гораздо лучше, потому что не в виде туманных катренов, а как чёткую последовательность конкретных событий:

1) Здоровье папы с годами неуклонно ухудшается,

2) В какой-то момент он больше не может ходить на работу,

3) Оставшись с одной пенсией, он теряет возможность прокормить армию животных и начинает:

а) брать кредиты,

б) тянуть деньги с меня. Конечно же он не клянчит на кошек напрямую, он поступает, как ему кажется, хитрее - начинает просить на коммуналку, на лекарства, на бытовую технику, наконец, на еду для себя. Не могу же я отказать родному папе в куске хлеба, какой же я сын после этого. А то что накануне всю свою пенсию он спустил на:

водку - наркоту - религиозную секту - игровые автоматы - кошек (нужное подчеркнуть),

об этом порядочному сыну заикаться вроде бы даже неприлично.

4) Он попадает в больницу или, как программа максимум, у него отказывают ноги. Разумеется, он требует, чтобы я всего несколько дней поухаживал за его кошками, потому что вот уже буквально на следующей неделе у него срастётся шейка бедра, ведь он здоров как бык и не чета другим малохольным.

Это тот редкий случай, когда я хотел бы оказаться недальновидным дураком. И тот редкий случай, когда я всё-таки попал в яблочко. Папины кошки оказались не чем иным, как миной замедленного действия для меня.

Здесь, на границе второго и третьего десятка кошек нервы мои стали сдавать. Отныне примерно два из трёх диалогов с отцом, неизменно сводились мной к кошачьей теме, в независимости от предмета разговора. Я торжественно пообещал отцу, что как только он загремит в больницу хотя бы на несколько дней, я тут же использую каждую из его кошек вместо туалетной бумаги, а потом вышвырну подтирку вслед за Марысей. Отец не менее торжественно объявил мне, что я носитель бракованных генов, доставшихся мне в наследство от "мамочки", по этой причине я получился законченным негодяем, который ненавидит кошек. Я поклялся, что ни при каких обстоятельствах не потрачу на отцовский зоопарк ни копейки денег, ни секунды времени и ни калории энергии (ХА-ХА-ХА!). Отец же подтвердил, что я могу быть абсолютно спокоен за ресурсы, ибо ему от такого подонка ничего не нужно, все свои проблемы он будет решать сам, и его кошки никогда в жизни никак меня не коснутся (ХА-ХА-ХА в квадрате!!).

Так мы жили следующие десять лет. Папа регулярно подбирал новых животных. Денег на стерилизацию у него не было, поэтому все они размножались со страшной силой. Чтобы хоть как-то помешать законам природы, он отделил кошек от котов и поселил самок на кухне. Самцы занимали остальную территорию однокомнатной квартиры с общей площадью 36 квадратных метров. Сколько раз в день человек заходит на кухню и выходит обратно? А человек, который принуждён ежедневно обслуживать желудочно-кишечные тракты нескольких десятков живых существ? Инь стремился слиться с Яном при каждом движении двери.

Есть очень точное определение дурака: дурак - это человек, который постоянно совершает одни и те же действия, в надежде получить другой результат.

Когда кошки подобрались к меметичной планке в сорок душ, папа понял, что без убийств ему не обойтись. В первый раз он избавился от котят с помощью воды. Но ему показалось, что при таком способе, они умирают недостаточно быстро. Тогда он решил использовать нож. По его словам, всего он лишил жизни более семидесяти новорождённых.

За это время я лишь дважды переступил порог его квартиры. Первый раз - лет через пять, когда число кошек уже перевалило за сорок и соседи забили тревогу. Управляющая компания потребовала очистить жильё и вернуться к санитарным нормам. Папа патетично заламывал руки:

- Да, кажется, я слишком далеко зашёл. Ну что ж, это моя вина, мне и отвечать. Если я пойму, что у меня нет иного выхода, я убью их всех. А потом и себя. Пусть лучше мои детки погибнут быстро и без мучений от отцовской руки, чем будут долго умирать на улице. А чужим людям я их не отдам!

Я тогда сказал ему:

- Какой же ты удивительный человек! Даже самые благородные, самые возвышенные порывы человеческой души принимают у тебя какие-то совершенно извращённые, уродливые формы.

Внезапно на него вышла какая-то сердобольная тётушка, которая согласилась забрать животных в свой загородный дом. Я помогал ему запихивать в переноски вторую или третью партию. В квартире тогда пахло… Нет, совсем не как в сортире. Потому что говно в сортире лежит в определённых местах и воняет себе оттуда по мере сил. В доме моего отца пахло как внутри куска говна. И всё-таки и вид квартиры, и её запах были вдвое менее ужасными, чем через шесть с половиной лет, когда я наконец решился взять ситуацию под контроль.

В человеческом организме есть масса спасительных механизмов. К жуткой вони, какой бы сильной она ни была, мозг адаптируется практически моментально. Достаточно сделать некоторое усилие и побороть первые рвотные позывы. Уже через минуту-другую вонь покажется вполне терпимой. Через полчаса вы не будете обращать на неё никакого внимания. Сколько времени понадобится, чтобы мозг навсегда отсёк восприятие рутинного зловония, не перезагружая его даже в периоды пребывания на свежем воздухе, знает только мой папа.

Штук двадцать пять он вывез за город, ещё штук восемь распихал по шкафам к приходу проверяющей комиссии, выбросил часть пропитанной мочой мебели и даже раскошелился на спецобработку от запахов. После принятых мер и впрямь пахнуть стало вдвое менее погано. Управляющая компания с него слезла. Тут-то он и вернул всех обратно. Тем более, что хозяйка загородного дома, как оказалось, поселила кошек в загоне, не подразумевающем зимнее отплнение. Но главное, он всё-таки вызвал знакомого ветеринара и кастрировал всех самцов. На самок его уже не хватило - такие операции стоят дороже и это же очень вредно для здоровья кошечек. Теперь для предотвращения беды оставалось лишь не таскать с улицы новых самцов. И конечно же, папа не выполнил это условие.

Года через полтора я снова побывал у него секунд на сорок, пока мы затаскивали в комнату мой старый телевизор. От прежней очистки воздуха не осталось и следа. К деталям я не присматривался и не принюхивался.

К тому времени папа уже практически полностью вырвал себя из социума. Отвратительный запах какой-то неидентифицируемой органики стал его неотделимой частью. Время последней стирки одежды, а также мытья головы и тела определяли лишь радиус перманентной вонючей ауры - от 3 см до 1,5 м. Любой предмет, попадавший в его квартиру моментально насквозь напитывался этим зловонием. Так что нынешней зимой, когда мне приходилось бывать у него чуть ли не ежедневно, я всегда держал наготове специальный комплект одежды и обуви и стирал его после каждого второго визита. Также любой предмет, пробывший в квартире отца некоторое время, покрывался ровным слоем какой-то неопознанной коричневой органической субстанции.

- Мы с тобой из разных миров. И говорить нам больше не о чем. Ты живёшь в мире глянца и гламура, я живу в мире говна! - заявил он мне однажды в период ухаживания за прикованной к постели матерью.

Хотя я и помогал ему с бабушкой, а под "глянцем и гламуром" имелась в виду моя привычка использовать парфюм при выходе из дома, тогда ему всё же удалось внушить мне некоторое чувство вины. Я и представить не мог, насколько пророческими окажутся его слова.

Я могу только воображать, как отец ездил в транспорте. Судя по всему, на заводе, где он работал в сборочном цеху, его окружал не самый изнеженный контингент. Он переругался с большей частью соседей и коллег. Круг его общения, помимо работяг, составляли только собачники из соседних домов, в компании которых он три раза в сутки выгуливал Дружка.

Мир моего папы, жителя одного из крупнейших и современнейших европейских мегаполисов, стянулся до размеров деревни:

- Дом на самой окраине города возле МКАД. Там жили его коты -

- Завод на той же окраине в нескольких автобусных остановках от дома. Там он зарабатывал деньги на куриные грудки для своих котов -

- Магазин "Ашан" сразу за МКАД. Там он тратил деньги на куриные грудки для своих котов -

- Дом на самой окраине города возле МКАД. Там жили его коты -

- Завод на той же окраине… -

Однажды он за каким-то чудом оказался в ТЦ "Атриум". Это место поразило его настолько, что он в восторге советовал мне обязательно побывать там. О женщинах или поездках, понятное дело, не могло быть и речи.

- О чём ты думаешь, когда тащишь с помойки дцатого котёнка? У тебя и на прежних-то денег нет.

- Я ни о чём не думаю. Я вижу замерзающее существо, хватаю его и несу домой. Я не могу иначе.

- Можешь! Просто пройди мимо.

- Нет, я не смогу потом с этим жить.

- Сможешь! Поплачешь два дня в подушку, поубиваешься, погрызёшь себя и будешь жить как прежде. От этого ещё никто не умирал. Все интеллигенты так живут.

- Отвяжись!

- Да что ты за цаца такая! Что за бесхребетность! Два дня он помучиться не хочет! Готов новый жернов на шею повесить, лишь бы сиюминутный комфорт сохранить.

- Ты просто ненавидишь кошек.

- Я ненавижу тех, кто сам на ровном месте создаёт себе проблемы. У нас и так жизнь тяжёлая, зачем ещё нарочно её говнять?

- "Живут не для радости, а для совести".

- Это слова недалёкого подкаблучника!

Животных он называл своими детишками:

- Это твои братики и сестрички, - не раз говорил он мне, и трудно было определить долю шутки в его словах.

Как-то я полушутя предположил, что это моя вина. Женись я в то время, когда женится большинство, и принеси ему внуков, может, его и не переклинило бы на кошках. Вскоре он возвратил мне мою же реплику. Мы гуляли по району с товарищем и встретили отца:

- Познакомься, это мой папа - главный фелинолог нашего административного округа.

- А это ты во всём виноват. Внуков мне не родил - теперь кисок нянчить приходится.

Но вряд ли я так уж виноват именно в этом. С людьми у папы не клеилось никогда. А животных, как и детей, никто не спрашивает. Глядя на него, я понял, что любовь к "братьям нашим меньшим" - никакая не заслуга. Показной девиз: "Зверей я люблю больше людей", - признак достаточно недалёкого человека. Любить животных и добиваться от них взаимности довольно несложно, для этого не нужно ни большого ума, ни большой совести. Любить людей куда труднее. И папа пошёл по пути наименьшего сопротивления, получив много любви по невысокой цене. Да ещё и жизнь наполнилась смыслом:

- Я - Воин Света, - заявлял он неоднократно почти всерьёз.

Хрупкое равновесие начало давать трещины в ковидный год. Из-за череды принудительных больничных на заводе приток денег уменьшился и папа стал делать пропуски в ежемесячных коммунальных платежах. За его квартиру, переняв эстафету от бабушки, я всегда платил сам, папа даже не знает, как это делается, но деньги он мне прежде отдавал без запинки. А тут началось.

Следующий этап - уличные падения. Многолетний хронический недосып, недоедание и отравленный воздух взяли своё - у него внезапно стали подкашиваться ноги. Впервые скорая забрала его с улицы в 2021 году, и с тех пор он сделался их постоянным клиентом. Каждый раз папа подписывал отказ от госпитализации, ведь не мог же он оставить своих детишек. Удивительно, как он продержался так долго, если его распорядок дня многие годы был примерно таким:

- Он вставал около шести утра,

- Кормил кошек,

- Выгуливал собаку,

- На завод приезжал к восьми,

- К шести возвращался домой,

- И шёл гулять с собакой минимум часа на два,

- Вернувшись, он кормил всех питомцев,

- Варил для них куриные грудки на следующий день,

- И шёл в третий раз выгуливать пса около часа ночи,

- Часам к двум он ложился спать,

- А на выходных пытался отоспаться.

Надо ли говорить, что вдобавок к такому режиму добровольного рабства он ещё с юности не видел смысла "ходить по врачам". Как-то, чуть ли ещё не до кошек, он потерял одну контактную линзу и с тех пор, даже покупая новый комплект, всегда носил только одну, используя один глаз для близи, а второй для дали. Ведь так пара линз прослужит вдвое дольше. Разумеется на срок годности непродовольственных товаров он не смотрел никогда.

К осени 2022 года здоровье папы ухудшилось ощутимо, он стал ходить, соображать и говорить заметно медленнее, пережил несколько уличных падений, а кроме того у него обнаружили диабет. Только теперь он наконец-то начал регулярно посещать поликлинику и получать бесплатные лекарства. Я в стопятьсотый раз забил тревогу и поднял тему сокращения поголовья едоков. Он поспешил меня успокоить:

- Не кричи, у меня уже давно не сорок кошек. Их осталось всего двадцать.

- А куда делись остальные?

- Поумирали.

- От болезней?

- От каких болезней? Не болтай глупости! У меня все здоровенькие, крепенькие.

- Значит, от голода?

- Нееет, ты что, он питаются лучше меня.

- Тогда от старости?

- Да нет… Они у меня ещё не старые.

- Так значит всё-таки от болезней!

- От каких болезней?

"Позаботиться о ребёнке", "вырастить ребёнка", "воспитать ребёнка" для папы всегда означало только одно: "побольше накормить ребёнка". "Сытенький" - значит здоровый и счастливый. Успешно обкатав на мне эту педагогическую систему, он применил проверенную методику и к своим новым детишкам. Какие вакцины? Зачем? Это же денег стоит. Они же всё равно дома сидят. Что им будет? "Тот, кто нам мешает, тот нам поможет", - глупость папы расплодила животных, глупость папы их и погубила. Когда-то бактерии и вирусы помогли беззащитным уэллсовским землянам отразить нашествие марсиан, теперь они спасали меня от котов.

Именно в это время я уехал из России. И вот тут-то всё и посыпалось. Через пару месяцев папа попал-таки на неделю в больницу с ужасной слабостью и головокружением. За животными смотрел знакомый собачник. Мне впервые начали звонить с жалобами замученные соседи. А ещё через несколько месяцев управляющая компания, вняв соседским заявлениям, подала на нас в суд за антисанитарию, мешающую жить нескольким этажам. Суд вынес решение: привести квартиру в надлежащее состояние и выплатить шесть тысяч на возмещение судебных издержек. Отец погасил штраф (тогда ещё я не знал, откуда он берёт деньги), побрызгал по углам перекисью водорода, попшикал в комнатах освежителем воздуха для туалета и с лёгким сердцем пригласил комиссию проверять его законопослушность. На Госуслугах мне пришло письмо, сообщающее, что решение суда исполнено не было. На этом всё и закончилось. Больше нас никто не трогал.

Но параллельно с судебными делами случилось самое страшное - папу всё же выгнали с работы. Его доходы тысяч с пятидесяти разом упали до двадцати трёх. Отныне он с чистой совестью отказался от оплаты коммунальных счетов и стал просить у меня деньги на всё, что не могли съесть кошки. Через полгода я догадался проверить его кредитную историю. На нём висело шесть кредитов из трёх банков в общей сложности тысяч на 300. Причём четыре кредита он взял задолго до моего отъезда и своего увольнения, а два кредита получил уже будучи безработным. При этом около 9 тысяч ежемесячных платежей он вносил регулярно и задолженностей не имел. Откуда он брал деньги, я узнал совсем скоро.

Уезжая из России, я оставил дома около 2000 долларов и сдуру показал отцу место, где они лежат. Просто на всякий случай, ну, мало ли что. Тогда у него ещё был ключ. Через год я попросил приехавшую проверить квартиру маму пересчитать заначку. Но денег уже не было.

Отец пытался меня успокоить:

- Ты поторопился! Подожди ещё неделю, одну неделю. Я всё верну, у меня уже всё на мази. Через неделю я бы всё тебе вернул, ты бы и не заметил. У меня всё на мази.

Эту поганую фразу, слова алкашей, наркоманов и игроманов - "у меня всё на мази" - я не забуду никогда.

Что именно было у него "на мази"? Здесь мы переходим ко второй отцовской шизе. Дело в том, что мой папа - графоман. Но графоман не от литературы, а от изобретательства. Уже минимум тридцать пять лет он одержим идеей изобрести что-нибудь очень нужное людям, продать и в одночасье получить миллионы долларов. Все эти годы он беспрерывно проектировал, строил и патентовал различные аппараты. Сперва это был многозарядный арбалет, на него он даже получил патент в начале 90-х. Потом он долго вынашивал идею многозарядного лука. Но в начале 2000-х решил не увеличивать сумму зла в мире, а переключиться на служение противоположной стороне. И начал клепать "сверхсекретные" "невскрываемые" механические замки. На них он получил несколько патентов, одна беда - эти замки оказались никому не нужными. Все предприятия, куда он обращался, говорили одно и тоже: "Мы не можем перестраивать всю нашу производственную линию под ваш замок, он слишком сложен". Из-за общей неупорядоченности головы, отец не мог завершить почти ни одно изобретение. А те, что всё-таки доводил до патентования, тут же начинал улучшать и переделывать. Новые исправления уже не подпадали под старые патенты, так что нужно было патентовать заново. Работа продвигалась очень медленно, сквозь титаническую прокрастинацию и бытовые заботы. Но у отца была цель и он неизменно верил в свою удачу. Он виртуозно научился прятаться от неустроенной жизни в скорлупку своих фантазий. Последние лет 20, и даже прямо сейчас, он живёт с железобетонной установкой: "Через полгода я стану миллионером". И это очень скорое миллионерство для него такая же реальность, как для нас предвкушение майской поездки на шашлыки.

Каждый год в январе-марте он брал на заводе отпуск с одним и теми же словами:

- Этот месяц я потрачу на походы по "презентациям" (словечко, выуженное им в 90-е из тогдашних представлений о жизни успешных людей).

На третьей неделе отпуска я спрашивал:

- Ну, как там твои "презентации"?

- Ещё не ходил, я сейчас активно дорабатываю аппартат. На следующей неделе поеду встречаться с покупателями.

Наступала последняя неделя. Допустим, понедельник.

- Как дела?

- Всё нормально. В среду еду демонстрировать.

- Договорился?

- Нет, завтра договорюсь.

- То есть ты ещё никому не звонил?

- Чего звонить раньше времени? Завтра договорюсь, в среду поеду.

- То есть ты уверен, что тебя сразу же примут? Ты не допускаешь, что нужные тебе люди могут быть в отпуске, в командировке, на больничном. Ты уверен, они ничем не заняты?

- Да чем они могут быть заняты? А в отпуска летом ходят.

- Но так дела не делаются.

- Много ты понимаешь.

В итоге в последние дни отпуска отец наконец-то звонил на фирму, которая, по его мнению, должна была с руками оторвать уникальное изобретение. Там его просили оставить номер и обещали перезвонить. Не перезванивали, кажется, никогда. Через год всё повторялось. Очень редко ему всё же как-то удавалось напроситься на встречу. Встречи эти заканчивались ничем. За все годы финансовую выгоду от отцовских изобретений получали лишь патентные бюро.

Накануне эпидемии один добрый друг посоветовал ему обратиться к китайцам. Они, дескать, берутся буквально за всё. Но тут границы закрылись. Это было очень удобно для моего папы. Вот сейчас всё закончится и я тут же продам замок китайцам, а пока всё равно ничего не сделаешь, будем спокойно сидеть и ждать. В таких приятных мыслях можно просидеть долго. Он и просидел до 2023 года, а когда ситуация стала критической, высмотрел в интернете адрес, кажется, Китайско-Русской Торговой Палаты и отправился туда. Я не хочу даже представлять, как он добирался до неё на еле идущих ногах, как он со своим внешним видом и запахом престарелого бомжа стоял на пороге, бормоча лютую ахинею, и что там было дальше. По показаниям отца, у них состоялся перспективный диалог и его замками всерьёз заинтересовались. Судя по всему, его вежливо попросили оставить телефон и сказали: "Мы вам перезвоним". Шизоиды, если ты прямо не посылаешь их к чёрту, всегда думают, что ты на их стороне. Вот эта-то поездка и дала папе все основания утверждать, будто у него уже "всё на мази".

Я спешно вернулся в Россию. И это был ад. За год отец постарел лет на десять. Я оставлял пожилого мужчину с плохой походкой, но вполне ещё самостоятельного и разумного, а сейчас передо мной был древний старик с бессмысленным лицом маразматика и передвигался он, наклонившись вперёд, держась за стенки и шаркая в стороны коротенькими кривыми ножками мелко и суетно. Как будто игрушечного шагающего бычка из стихотворения Агнии Барто поставили на наклонную плоскость и подтолкнули по зад. Казалось, что отца двигают вперёд не ноги, а сила гравитации и в любую секунду она перевесит шаркающее сопротивление ножек, они подломятся и человек рухнет.

- Пристройство кошек - наименьшая из бед. Ваша главная проблема - это папа, - сказали мне в соцсетях несколькими месяцами ранее. И только теперь до меня дошло, насколько были правы эти люди. Прежде астрономическое число кошек затмевало мне всё остальное.

Я вызвал отцу психиатра из районного ПНД. Тот не смог побороть брезгливость и зайти в квартиру, так что беседовали они в коридоре. А я в это время впервые за много лет осмотрел отцовское жилище. Кошек я насчитал и впрямь не больше пятнадцати. Отец предупреждал, что за год без меня их поголовье сократилось ещё на пять штук, но я не очень-то верил в эти радужные цифры. Оказалось, здесь он не врал. Но всё остальное было ужасно.

- Вы согласны отправиться на лечение?

- Нет, не согласен.

- Ну, на нет и суда нет.

Примерно так протекала беседа с психиатром. Отец не агрессивен, поэтому без его согласия сделать ничего нельзя. А какое может быть согласие, если он Воин Света и через неделю-другую сможет купить нас всех с потрохами?

- Нет-нет-нет, я всё преодолею, я всё перетерплю, - бормотал он в полузабытьи, прижавшись к стенке, чтобы не упасть.

Мечты о богатстве, которые смолоду были обычной безобидной придурью, какие есть у каждого из нас, в старости стали тяжкой болезнью, наглухо перекрывшей для человека всякую возможность к спасению.

- Его бред полностью кристаллизовался и лечить это уже бесполезно, - сказал мне врач.

От двух тысяч долларов за год не осталось и следа.

- Я у тебя не украл, а одолжил. И скоро всё отдам. Я же не на карты и вино просадил, я на жизнь потратил, - оправдывался он. - Ты слишком рано приехал. Тебе надо было через месяцок.

- Папа, давай животных, пристроим, пока ты ещё ходишь. Ну пожалуйста, тебе же кормить их нечем.

- Нет, я всё выдержу, я со всем справлюсь. Подожди.

- Чего ждать? Ты молодеть начнёшь?

- Да подожди ты! У меня всё на мази! На кой чёрт ты припёрся!

- Чтоб ты сдох, гнида поганая! Я твоих кошек сейчас придушу нахер! А тебе череп вскрою!

- Это тебе психиатр нужен! А ты помнишь, у Стругацких, щиты Джян бен Джяна из семи драконьих шкур, скреплённых желчью отцеубийцы? Только самый фантастический мерзавец способен на убийство отца.

- Да пошёл ты!

(Дальше 30000 символов не хватило)