Раскрепостив крестьян-буров и переведя их на аренду, так что те сами и земли осушали и потом эту землю возделывали, владетельные сеньоры получили сплошные выгоды: знай себе следи, кто куда плывет и вовремя собирай налоги и пошлины. Тут же обнаружилось, что если торговлю еще и поддерживать — не давать зарастать каналам, строить путевые станции и ремонтные доки для лодок и кораблей, давать удобным местам городские привилегии с правами на ярмарки и рынки — то денег становится сразу заметно больше. А ведь ничего не мешает и самим торговые дома создавать или, хотя бы, спонсировать.
Замок Луфестайн - один из сохранившихся примеров "замков-таможен". Он построен специально с целью контролировать водный путь по Маасу и Ваалу.
Таким образом, Голландия вошла в «большую торговлю» сразу с позиций государственного капитализма. Грубо, конечно, там была куча особенностей и заморочек, но в принципе это было куда ближе к «Газпрому» или «Роснефти», чем к ларькам на рынке. И действовали голландские купцы в едином русле не потому, что были сплошь сознательные патриоты, а из сугубо деловых соображений: даже если в твоем собственном торговом доме не было интереса графов Голландских, переть наперерез их политике плохо для бизнеса.
Эта политика продолжилась и тогда, когда Голландия попала под власть испанской короны. Штатгальтеры или статхаудеры, в дословном переводе — «держатели страны», сами были совсем не прочь получать легкие и быстрые деньги и не стали ломать то, что хорошо работает. Удивительно, но даже антииспанское восстание, оно же — Нидерландская революция, ничего практически не изменила в положении вещей. Теперь, правда, основные властные игроки заседали в Генеральных Штатах, парламенте страны, или входили в состав правительства, но на практике торговая политика Голландии, а теперь и всех Нидерландов по прежнему была неразрывно связана с политикой настоящей.
Кроме «кнута» властных репрессий был у голландских сеньоров, конечно, и «пряник» — прямая финансовая поддержка торговых начинаний. Где власть — там и деньги, и эти деньги власть с удовольствием вкладывала в те или иные предприятия. Это существенно облегчало новые начинания, а кроме того, в отличие от ростовщиков, властные структуры получали не просто деньги с процентами назад, а именные доли в торговле, которые могли быть возвращены как деньгами, так и товарами, услугами или иным образом. Голландская торговля, одна из первых в мире, была с самого начала долевой — купец выступал не как единоличный хозяин всех прибылей и убытков, но как доверенное лицо. В доли вступали торговцы, властные структуры, финансовые организации (те же ростовщики вполне участвовали в финансировании) — все исключительно проверенные и доверенные, знакомые между собой лица. Все свои. А как иначе-то?!
Теперь вернемся немного к Ганзе.
Рассказывая о ней я «забыл» одно из главных преимуществ этого торгового союза — я говорю, конечно, о ганзейских конторах. Конторы, по сути — полномочные представительства Ганзы в мире, сыграли, пожалуй, основную роль в удачной многосотлетней истории этого образования.
Конторы позволяли привлекать оборотные средства здесь и сейчас — попросту тут же занимать деньги у проверенных и хороших знакомых. Позволяли они и решать в некоторой степени проблему контроля за делом — купцы присматривали за товарами и движением всех участников союза. То есть, условно говоря, теперь одному купцу не надо было день и ночь бдить за своей сделкой, да еще и постоянно имея под рукой свободные деньги — а вдруг что случиться. Взаимная, перекрестная поддержка позволила ганзейским купцам куда свободнее оперировать закупками и контрактами, в сравнении с коллегами вне Ганзы.
Ганзейская контора в Антверпене.
Это было все еще очень примитивная кооперация, на уровне «последи за моим прилавком, пока я покушать схожу, и дай десятку до вторника», но это было куда больше, чем могли остальные. Но, все-таки, работавшие в ганзейских конторах купцы были и сами по себе торговцы и, конечно, ставили собственное дело на первое место. Ссудить коллегу и поддержать порядок в союзных поставках — да, разумеется. Но свое дело ближе к телу и именно потому в конторы устраивались через интриги, подкупы, а то и прирезать могли мешающего. Впрочем, даже работай такая система идеально, свой ресурс она быстро вырабатывала — и деньги, и помощь были весьма ограничены по очевидным причинам. Самим нужнее и как бы не прогадать.
Вершиной финансового развития ганзейских контор стали появившиеся в XV веке векселя. Купец, отправляющийся, например, из Лондона в Новгород, мог теперь не тащить килограммы и пуды серебра, а сдать деньги в лондонской конторе, получить расписку и с этой распиской расплатиться в конторе новгородской. Самым главным отличием от существовавших спокон веку обычных долговых расписок был взаимозачет векселей. То есть, по пути из Лондона в Новгород этот купец мог без лишних проволочек и спокойно разменять свой лондонский вексель на три векселя из Брюгге, те — на десять векселей в Бергене, купить на пять из них в Любеке селитры, а уже селитру с пятью оставшимися бергеновскими векселями обменять в Риге опять на единый вексель с новой суммой. По сути, это были новые деньги, чья ценность впервые в мировой истории основывалась не на ценности металла, а исключительно на доверии к банку. Конечно, доверие предполагалось обоюдным и получить вексель мог только член Ганзы, да еще под поручительство двух-трех других членов союза. А как иначе-то?!
А ведь иначе было уже близко. Мир уже стоял на пороге финансовой революции, VOC сделала этот шаг.
О важности науки
Особое внимание властей Голландии к торговле не значит, конечно, что во всей стране не было независимых торговцев, не связанных с властными структурами. Были, конечно, и их даже было большинство, если считать по головам. Купцы, точно также как в Ганзе или любой другой стране, богатели, разорялись, затевали проекты и вели дела. Их поддерживали и следили за ними. Этакие стартапы — помрут, так не жалко, а вот если хорошие деньги вдруг заработают — так никто не мешает их потом организовать и возглавить, правда же?
И едва португальцы и испанцы начали эру Великих географических открытий, нидерландские предприниматели тоже обратили свои взоры на ставшую такой достижимой Азию и Новый Свет. Было образовано несколько небольших, от трех до десятка кораблей, компаний, что попытались наладить торговлю с новыми землями. Основные гавани страны — Амстердам, Хорн и Делфт в Голландии, а также Мидделбург в провинции Зеландия наладили сообщение со всеми тремя индиями.
Да, в нидерландской географии с XVII до XX века было три индии! Во-первых, просто India (читается как «Индия») — это, понятно, Индийский субконтинент (Индия, Пакистан, Бангладеш, остров Цейлон, что нынче называется Шри-Ланка, и несколько мелких стран). Во-вторых, была West-India (читается как «Вест-Индия») — то, что потом стало Америкой. Но это ладно, это знакомо. Но была еще и Indië (читается как «Индиё») — огромная область в Юго-Восточной Азии, от южного Китая до Австралии, включая Индонезию, Бирму, Таиланд, острова Тихого Океана и прочее, прочее, прочее.
Энтузиасты, кстати, предлагали и нидерландские владения в Южной Африке назвать «Капской Индией», но эта идея не снискала успеха.
Торговля с новыми странами оказалась выгодной и власть Республики Семи Соединенных Нидерландов (так именуется страна теперь, после ухода из-под испанской короны) принимает историческое решение: Генеральные Штаты выделяют колоссальную сумму в качестве правительственной доли (это «пряник») и прямым административным ресурсом объединяют все независимые торговые компании, торговавшие с Азией и Америкой, в одну — Объединенную Ост-Индскую компанию (а это «кнут»).
Правление новой компании состояло из «19 господ» («heren XIX» – «херен нейгентин», для голландцев это такое же устойчивое выражение «этих там наверху», как для нас, пожалуй, просто «власти» будет), выбранных сначала из хозяев «старых» компаний и наблюдателей от Генеральных Штатов, а потом выбиравшихся уже внутри VOC.
Новая компания была гигантом по меркам самих Нидерландов, но в общемировом масштабе не представляла собой ничего особенного. Ей жутко не хватало денег на все новые задумки. А привлекать новые деньги — значит, привлекать новых людей, купцов. Которым и самим нужны деньги, а их искать — значит, искать еще больше новых людей…
Это тот самый зал Амстердамской биржи, в котором велись торги в начале XVII века.
И тут вмешалась третья сила, набиравшая влияние в Нидерландах — Амстердамская биржа. «Если вам нужны деньги, то зачем привлекать людей? Просто возьмите их деньги, они и рады будут!» Дело в том, что на самом деле в стране, переживающей начало Золотого века, денег было море. Хорошие деньги зарабатывали все, кому не лень — от плотников до художников, а уж денег у хозяев мельниц, земли или мастерских было просто некуда девать. В прямом смысле некуда — отсюда и ненормальные биржевые игры, вроде тюльпаномании.
И все эти люди, а также их деньги, оставались вне поля зрения купцов — ведь они все были не купцами! Сама идея взять в долю преуспевающего живописца или мельника не была чем-то совершенно новым, но для этого он должен быть «своим» — родственником, хорошим другом и так далее.
Биржа Амстердама же уже работала с деньгами, а не с людьми. И вот через пару лет после основания VOC, когда все могло рухнуть из-за банальной нехватки наличности, на биржу выходит небывалый продукт — безымянные доли, акции. Их мог купить любой, были бы деньги, а взамен акционер получал обещание выплат дивидендов и, возможно, влияния на политику компании.
Это кажется очевидным, но до начала XVII века было невозможным. Вся природа человеческая протестовала против самой возможности упустить власть над компанией из рук. Мое! Не отдам! Ладно своему, а тут — чужие же люди!
Но появилась математика, со статистикой, процентами и матожиданием, и вот согласно ей власть всегда можно удержать в руках, если умно продавать акции и оставлять себе большую половину. Сейчас такое учат в средней школе, для XVII века это был высший пилотаж.
Акции на бирже раскупали как горячие пирожки. Что важно — они были неименными, так что в случае чего владелец акции мог также легко продать ее, как и сама VOC при выпуске. Деньги начали крутиться, бешено вращаться в рыночном колесе, позволив Компании за год увеличить свой оборот в 12 (!!!) раз. Новые корабли строились один за другим.
Но и это еще не все подарки «царицы наук» новой компании. Страхование рейсов. Вот что действительно открыло золотую жилу. Вообще, взаимное страхование было не редкостью в той же Ганзе. Купцы заключали между собой сделку, что если корабль и груз будут потеряны, то они все равно получат некоторое возмещение. Другое дело, что шансы оценивались той самой блондинкой из анекдота, которую спросили, какова вероятность встретить на улице динозавра. «50%, — мгновенно ответила блондинка. — Или встречу, или нет!» Вот и риски оценивались также — на все божья воля, то ли доплывет, то ли нет.
Пока речь шла об одном конкретном кораблике — так и было. Но пытливые умы заметили, что если корабли исчисляются десятками и сотнями на одном маршруте в одно время (один сезон, хотя бы), то тут уже можно и точнее посчитать. Скорость принятия новинок в начала XVII века в Нидерландах была мгновенной, вся страна по сути была новинкой, и вот уже страховки высчитываются по новым, научным формулам, отчего количество денег растет как на дрожжах. Корабли тонули и гибли в схватках с пиратами, пусть, но мы можем довольно точно прикинуть, что из трех кораблей нам привезет прибыль один — это уже совсем другое дело, чем слать их вообще в неизвестность. А ведь и сами корабли становились лучше, улучшая и шансы.
Зеркальные корабли
Объединенная Ост-Индская компания начинала свою деятельность с уже знакомых нам по второй части кораблей — флейтов. Это были хорошие, отличные корабли для Европы, благодаря удачному сочетанию мореходности и маневренности, но в открытом океане их маневренность была не нужна. А вот еще больше мореходности не помешало бы.
Новые корабли VOC разрабатывала на основе испанских галеонов — «плавучих сундуков с золотом», что так хорошо показали себя в эксплуатации американских колоний. В книжках про пиратов (все мы читали «Одиссею капитана Блада», а если кто вдруг не — срочно рекомендую!) галеон представлен неуклюжим тихоходным транспортом, который легко и быстро захватывается джентльменами удачи. На самом деле это были настоящие морские крепости, компенсирующие некоторую медлительность толщиной бортов и количеством орудий и солдат. Взять галеон на абордаж — трудная затея, пираты и каперы разменивали один галеон на три, а то и пять собственных легких кораблей.
«19 господам» же хотелось идеального корабля — чтобы при таком же сильном вооружении, как у галеона, он был куда быстрее, легче и мог не только драться, как окруженный собаками медведь, но и уходить от погони, если ситуация не в его пользу.
"Зеркальный корабль", современная реплика.
И такой удалось создать! Благодаря счастливому стечению обстоятельств, но тем не менее. Самый универсальный корабль XVII века, царивший и на поле боя, и на перевозке грузов и даже пассажирам предоставлявший невиданный ранее комфорт. Носит очень красивое, по-моему, название «Зеркальный корабль» или «Корабль зеркального пути».
О смысле названия до сих пор спорят. Это имя впервые зафиксировано в документах VOC из середины XVII века, то есть явно не городская легенда, но что оно точно значит? Одни отстаивают версию, что корабли плавали аккурат на другую сторону Земли, в Индонезию (на острове Ява, в городе Батавия, была основная база «зеркальных кораблей») и потому, мол, «оборачивались» как изображение в зеркале. Другие говорят, что плавали, да, но если плавали не вокруг Африки, а через Магелланов пролив или пролив Дрейка, то их путь напоминал путь луча в зеркале — резко на юго-запад по Атлантике и так же резко на северо-запад, через Тихий океан, словно отразившись от антарктического льда. И еще одна теория гласит, что богато изукрашенная корма с обилием стекла кают и золота, да еще и в форме сердечка напоминала карманное зеркальце — отсюда и название. Истина где-то рядом.
И вот вам еще один пример «точности» Википедии. Нидерландскоязычная страничка с этим кораблем на английском подменяется его «племянником», созданным лет на семьдесят позже — ост-индским кораблем Британской Ост-Индской компании. На русском — тупо перевод английской странички. Это как если бы на запрос о крейсере «Варяг» открывать страничку крейсера «Тикондерога». А что, крейсер же.
А ведь «корабль зеркального пути» был действительно особенным, поздние ост-индцы такого совершенства не достигали. По вполне понятным причинам, но тем не менее.
Корма корабля действительно походит на карманное зеркальце на длинной ручке руля.
Итак, корабль был длиннее всех существующих. Длиннее и уже, что делало его непригодным для плавания в нидерландских протоках (во всей стране только три-четыре гавани могли принять такой) или между островков Средиземного моря, зато на открытой воде он развивал неимоверную для того времени скорость. Три мачты и бушприт — схема парусников на триста лет вперед — несли самое большое в мире на тот момент количество парусов. На борту располагались не только матросы, но и морская пехота — очередное изобретение уже военного гения Нидерландов XVII века. Пушки были установлены не только на баке, корме и квартердеке, как у всех торговцев тех времен, но и на целой пушечной палубе. Таким образом, по весу залпа «зеркальный корабль» не слишком отличался от «настоящих» военных фрегатов тех времен. Не линейные монстры с тремя пушечными палубами, но хватит дать по зубам 99% всех возможных врагов в море.
Экипаж обитал в трехярусных гамаках в трюме, да, зато пассажирам были доступны несколько кают — от «королевской» одноместной, до общей на десяток человек, но на верхней палубе с хорошей вентиляцией и отдельными кроватями. Сервис для тех времен неимоверный.
И при всем при этом «корабль зеркального пути» оставался торговым кораблем, созданным с целью перевозить грузы и приносить прибыль. Но как?! Дело в характере грузов. Это и было тем самым счастливым случаем, позволившим создать «идеальный корабль». Ни до, ни после не было столь выгодных регулярных грузовых рейсов, если оценивать прибыль на единицу веса. Разве что опиум времен Опиумных войн в Китае.
«Корабли зеркального пути» везли пряности. Не тонны, а едва десятки и сотни килограммов перца, мускатного ореха, ванили, корицы, гвоздики. Для столь негабаритного груза хватало особенного трюма — пространства между верхней и пушечной палубами с отдельными комнатками для каждой пряности. Особенностью этого грузового трюма была его высота — от полуметра до 70 сантиметров. Догадываетесь почему? Чтобы вор, если он заберется туда, не смог бы быстро набить карманы и убежать. На четвереньках не побегаешь.
«Золотое время» «зеркальных кораблей» продлилось примерно полсотни лет. Потом цена на пряности в Европе сильно упала и гонять пустые корабли ради килограммов перца стало невыгодно. «Перечную палубу» убрали, «зеркальщики» стали брать более габаритный груз — ценные породы дерева, фарфор, красители, кофе, чай… Да мало ли что мог предложить Восток! Сверхприбылей больше не было, но денег более чем хватало.
А VOC все также твердо стояла на вершине мира, откровенно издеваясь над португальцами, испанцами, англичанами и вообще всеми, кому не повезло оказаться на пути лавины ее «зеркальных кораблей».
Библиография:
1. Jeroen ter Brugge. Maritieme geschiedenis. De canon van ons maritiem verleden. – Walburg Pers. 2009.
2. G. Beylen. Maritieme geschiedenis der Nederlanden. – Unieboek / Het Spectrum. 1977
3. Jan J.B. Kuipers. De Hanze. Kooplui, koningen, stedenen staten. – Walburg Pers B.V., Uitgeverij. 2019.
4. Het vaderlandse geschiedenis boek / Paul Brood en Karijn Delen. – Waanders b.v. 2003
5. https://voc-kenniscentrum.nl/
6. https://www.vocsite.nl
Это основное, еще по мелочи, конечно, но мы же не на защите диссера.