Жду новый пост

Серия «Я должна была родить Антихриста»

– Нет, – шипит мама, поворачиваясь к нему лицом.– Я хочу, чтобы она осталась. Хочу, чтобы она смотрела, как ты уходишь из ее жизни. Я хочу, чтобы она это видела. – Мы снова встречаемся с ней глазами и я перехватываю барби за волосы. – Он бросает тебя. Он тебя НЕНАВИДИТ.

Слезы застилают мне глаза, я рыдаю, мольба и крики срываются с губ, как во сне. Мама кричит, перекрывая мои рыдания. Сейди просыпается и плачет в другом конце дома.

– ПОСМОТРИ, ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ, ФЕЛИКС! ПОСМОТРИ, ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ!

***

Я распахиваю глаза.

Нож Нэйтона царапает мне горло, я чувствую его руку, обвитую вокруг моей талии, чувствую пот, стекающий с его лысой головы прямо на мои растрепанные волосы. Моя мать и Дженис обходят нас с двух сторон и шагают в гостиную, и щелчок замка на входной двери отдается в моих ушах, как барабанный бой.

– Отъебись от меня! – кричу я. Правой рукой хватаю его за запястье и отрываю нож от своей шеи. Нэйтан с криком отшатывается назад, хватаясь за руку и сбивая с ног Дженис и маму. Резко повернувшись к нему лицом, я вижу его трясущуюся руку. В воздухе витает запах горелого мяса. Маленький отпечаток ладони охватывает запястье Нэйтана, на глазах уходя все глубже в шипящую плоть, словно языческое клеймо. Кожа пузырится и лопается, извергая потоки крови и гноя, края раны обуглены до черноты… Нэйтан шипит от боли, в ужасе глядя на дымящуюся руку, пытается сжать кисть, но его только сотрясает дрожь.

– Чертова сука ОБОЖГЛА меня! – вопит он. Дженис едва сдерживает тошноту, мама закрывает рот руками…

Пару дней назад от вида такого жуткого ожога стошнило бы и меня, но я почти ничего не чувствую. Не морщусь от запаха горелой плоти и кипящей крови. Я рада ему. Это клеймо должно было появиться на его рыхлом теле, и я довольна тем, что я навеки оставила на Нэйтане свой отпечаток, я – Лори, дочь…

Почти в трансе, я хватаю его за рубашку, сжимая складки ткани между пальцами. От толчка он почти заваливается и тут же кричит под усилившееся шипение сосудов и мышц в обугленной руке. Нэйтан корчится от боли, а я опускаю левую руку на его плечо. Теперь он вопит. И я принимаю этот крик, позволяю ему наполнить меня всю, просочиться в вены и спуститься к самым кончикам ноющих пальцев. Мужчина падает на колени, широко раскрыв глаза. Они напоминают мне глаза Сейди в тот день в мамином кабинете, когда он начал расстегивать ремень. И от этой мысли я распаляюсь еще больше.

За моей спиной вроде бы кричат люди, но я их почти не слышу. Я не отрываю глаз от Нэйтана. Я опускаюсь к нему.

– Пожалуйста! – умоляет он, кровь из плеча просачивается сквозь рукав, красным пятном расплывается на спине. – Пожалуйста, не убивай меня. Будь милосердна!

Я открываю рот, но голос едва ли принадлежит мне. От ниже, грубее, темнее. От него мурашки бегут по спине… Но я едва замечаю это, наполненная гулом пламени.

– Я давно распрощалась с милосердием.

С этими словами я снова хватаю Нэйтана за обожженную руку и отшвыриваю к стене. Он таранит гипсокартон головой и больше не кричит. Бесформенной кучей он лежит теперь в углу прихожей, голова вывернута под странным углом. И единственное, что еще движется – это ожоги, неуклонно расползающиеся по его телу. Алая кровь течет струйкой из уголка его рта, резко контрастирую с темной обваренной кровью, блестящей отпечатках моих рук.

Я выдыхаю. Перевожу взгляд в угол, где неподвижно словно статуи застыли Дженис и моя мать. Молчание.

– Он мертв! Ты убила его! – кричит Дженис.

Сжимаю кулаки.

– ЗАТКНИСЬ! – кричу я и шагаю к старухе, хватая ее за редеющие волосы. Одно плавное движение, и Дженис летит через всю комнату, мимо Эда и Найлы, всем телом впечатываясь в книжную полку у входа на кухню. Хруст костей оглушает в тишине. Острый обломок дерева пронзает ее живот. Она даже не кричала.

И вот тогда я оглядываю комнату. Сейди больше не плачет. Она дрожит в руках Рыжего, отворачивающего ее от покалеченных тел. Эд поднялся на ноги, хрипя и прислонившись к стене. Я не могу понять, что написано у него на лице. А вот на лице Найлы царит страх. Ее грудь часто поднимается и опускается, широко распахнутые глаза прикованы к струйке крови, вытекающей изо рта Нэйтана. Зак мертвой хваткой держит мою мать за шею, но и на его лице больше нет стоического спокойствия. Благоговейный трепет пробегает по его чертам, брови приподнимаются… если присмотреться, можно разглядеть даже тень улыбки в уголках губ.

Голова моей матери кажется совсем крошечной за огромным предплечьем Зака. Мне знакомо это выражение. Точно такое у нее было лицо, когда врач объявил, что я бесплодна. Откровенный шок, печаль и намек на ярость. Она больше не похожа на Супер-маму. Она выглядит… жалко.

– Лорелай, – шепчет она. – Лори, оглянись вокруг. Посмотри, что ты натворила.

– Заткнись, – бормочет Зак, усиливая хватку. – Держи свой поганый рот на замке.

Я скольжу взглядом по искалеченым телам Нэйтана и Дженис. Внезапно думаю о собаке старухи. Кто теперь будет гулять с ней?

Выдыхаю. Опускаю глаза.

А мама не замолкает.

– Ты убила их, Лори. Убила этих людей голыми руками. А они умоляли тебя остановиться, помнишь?

– Заткнись, – повторяет Зак. Его сильная рука сжимает ей трахею. В голосе мамы отчетливо звучит хрип, но она продолжает говорить. Я не могу смотреть на нее. На меня будто свалилась бетонная плита. Ноги похожи на желе. Только ее голос может так подействовать на меня.

– Никто не должен был умереть, – шепчет мама. – Никто не должен был пострадать. Оглянись вокруг, милая. Три трупа. Всего за несколько часов. Этого не должно было произойти.

– Я, блядь, прикончу тебя, – бормочет Зак.

– Нет, – откликаюсь я хриплым голосом. – Я не хотела этого. Я должна была защитить нас. Защитить Сейди. Я должна была защитить Сейди.

Мама смеется. Зак напрягает мышцы и смех превращается в судорожный вдох.

– Зак, – говорю я. – Отпусти ее.

Зак качает головой.

– Ни за что.

– Сейчас же. – Я встречаюсь с ним взглядом.

– Зак. – Эд повышает голос.

Покачав головой и бросив на меня неодобрительный взгляд, Зак отпускает ее.

Она смеется. Все громче. И шагает ко мне.

– Защитить Сейди? Ты правда думаешь, что защищала Сейди? Сейди сталкивалась со смертью столько раз во время твоей… выходки. Ты повела ее в церковь, Лорелай? Повезло, что вас не погребло под ее руинами.

– Я делала все, что могла, – выплевываю я. – У нас было не так уж много вариантов.

Мама качает головой.

– Скажи мне, Лори, стоила ли эта маленькая “миссия” того? Сколько трупов ты за собой оставила? Наверное число приближается к десятку. Бегаешь повсюду, убиваешь всех, кто оказывается у тебя на пути, и ради чего?

Слезы затуманивают мне зрение. Смаргиваю пелену.

– Я не хотела… убивать кого-либо.

– Ха! Милая, ты наслаждалась. Не притворяйся, что это не так. Не притворяйся, что не пытаешься компенсировать свою женскую ущербность, играя в спасительницу. – Последние слова она выплевывает с сарказмом.

Мама заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо. Я позволяю это.

Качает головой. Ее рука ложится на мое лицо.

– Чем все это кончится, Лори? Ты убьешь собственную мать и сбежишь вместе с бандой предателей, похитив собственную сестру? Что ж, бегать у тебя должно получится на славу. В конце концов, у твоего отца это отлично получалось.

– Ты убила папу! – ощетиниваюсь я.

Мама лишь пожимает плечами.

– Он не понимал наши обстоятельства. Но не тебе говорить об убийстве, дорогая. Ты никогда не сможешь контролировать своего внутреннего монстра. Тебе суждено разрушать. Возвращайся домой. Мы разберемся с этим вместе.

– Я хороший человек, – шепчу я, под уже знакомое бурление в животе. – Я хороший человек.

Найла прерывает нас дрожащим голосом:

– Просто УБЕЙ ее, Лори! Она пытается обвинить тебя во всем!

Мама выжидающе смотрит на меня, подняв бровь. Я снова опускаю глаза.

– Я… я не могу.

– Конечно не можешь, – фыркает она. – Ты можешь носиться, как полоумная, прожигая дыры в людях и швыряя их в стены, но ты никогда не смогла бы…

Ужасный треск обрывает ее на полуслове. Влажный треск, хлюпанье и рвущаяся плоть все разом… Мама кучей падает у моих ног… ну, большая ее часть. Пораженно я смотрю на Сейди, неподвижную как статуя. На Сейди, держащую голову матери за волосы. Кровь водопадом хлещет из отрубленной головы, прямо мне под ноги, орошая вторую половину тела. Сейди оторвала голову нашей матери.

Сейди оторвала голову нашей матери.

– Я могу, – говорит она монотонным голосом.

Вздохнув, она разжимает руку. Мамина голова падает на пол под аккомпанемент треска черепа, откатывается, переворачиваясь и останавливается в полуметре от тела.

Мы с Сейди смотрим друг на друга. Ее лицо совершенно спокойно, хоть глаза и блестят от слез. Я обнимаю ее и с первой слезинкой, прокатившейся по щеке, отдаюсь рыданиям.

Мы падаем на колени у трупа матери.

Я плачу и не могу остановиться, поглощенная эмоциями. Сейди кладет голову мне на плечо. Я вся дрожу в ее объятиях.

– Все кончено? – шепчу я.

– Да, теперь все кончено, – отвечает Сейди.

***

Старая машина фыркает, поднимая пыль на шоссе. Я смотрю в окно, держу Сейди за руку. Ее голова на моем плече. Сейди спит. Найла сидит справа от нее.

– Отстойная тачка, – говорит Найла.

– Заткнись, – игриво прикрикивает на нее Эд, сжимая руль. – Эта красавица тридцать пять лет служила моей семье и еще в самом соку.

Зак возится с радио, пытаясь поймать что-нибудь приемлемое через помехи.

– Тут дерьмовый сигнал, не могу найти никакой приличной музыки.

Найла поворачивается к задним сиденьям, где развалился Рыжий, листая журнал.

– У тебя там все хорошо?

Рыжий кивает и возвращается к чтению.

– Мы почти на месте? – спрашиваю я.

Эд кивает, глядя мне в глаза через зеркало заднего вида.

– Осталось всего пара километров. Мы повернем на следующем съезде и поедем в больницу.

– Ты уверен, что это безопасно?

– Эта леди – лучший гинеколог в штате, – отвечает Эд. – И она была более чем счастлива помочь, когда я позвонил ей. Она заберет Сейди и завтра все будет сделано. Пару дней дадим ей передохнуть, а потом отправимся на запад. У меня там парочка друзей и они приютят нас без проблем, пока не решим, что делать дальше.

– Откуда у тебя столько связей? – подает голос Найла.

Эд смеется.

– Ты же знаешь, у меня везде друзья.

Минуту мы молчим. А потом Зак находит работающую радиостанцию. Из динамиков раздается "Just Dance" Леди Гаги.

Эд фыркает.

– Что это, блядь, такое?

– Мэдди любила эту песню, – объясняет Зак. Эд на мгновение замирает, а потом тянется к магнитоле и делает громче.

Зак неловко откашливается:

– Слушай, Лори, мы хотели кое-что обсудить. Я нашел это у твоей мамы. – Он достает из рюкзака маленький дневник с пожелтевшими страницами, обтянутый черной кожей, потертой по краям.

– Эта книга… Ну это важный артефакт. Мы верим, что ее написал Люцифер, когда ходил по земле. не знаю, что именно там написано, но в ней могут быть ответы на некоторые твои вопросы. Может быть ты сможешь лучше понять, какими способностями вы с сестрой обладаете.

Я беру книжицу у Зака и удивленно рассматриваю ее.

– Люцифер вел… дневник?

Он пожимает плечами.

– Я не знаю, что там. Мы решили, что книга должна принадлежать вам с Сейди. Делай с ней, что хочешь.

Большим пальцем я пробегаю по трещинам на обложке. С волнением открываю книгу и вижу лишь несколько слов, накорябанных на первой странице.

Дочь моя, твоя сила не знает границ.

~

Оригинал (с) calfred_

Мы стараемся делать для вас классные переводы и если вам хочется поддержать проект, то сделать это можно по кнопке под постом. Это будет мотивировать нас продолжать наше дело и развивать проект =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Мама всегда хотела еще ребенка. Однажды я слышала, как они ссорятся из-за этого.

– Я хочу мальчика, Феликс! Мы должны родить сына.

– А что не так с дочерьми?

– Ничего! Но ты же знаешь…

– Даже не заикайся об этом чертовом пророчестве! Это НЕ РЕАЛЬНО, Диана. Ты сошла с ума!

Он умер несколько месяцев спустя.

Я не была образцовой сестрой, но всегда старалась. Можно сказать, что я ее полюбила. Сейди очень чувствительная, хоть и немного грубая и всегда болтает, когда мы смотрим фильмы. А еще она очень добрая и заботливая. Качества, которых у меня нет и не было.

Я скучаю по папе. И по маме. На мгновение, когда Рыжий обнимает меня под столом, а Сейди дрожит рядом, я снова чувствую себя маленькой девочкой, который просто хочет быть любимым. Выдыхаю, закрываю глаза и устраиваюсь в его объятиях, и на секунду-другую притворяясь, что все в порядке. Что Сейди просто ноет из-за школьного проекта, а я раздумываю как бы раздобыть немного дешевого ликера, который любезно продавал нам брат моего друга – студент местного колледжа…

Очередной выстрел возвращает меня к реальности. Сейди кричит. Я снова под гребаным столом. Оборачиваюсь направо… Зак медленно убирает руки с шеи Мэдисон, качая головой и стискивая зубы. Она смотрит пустыми глазами в потолок, кровь из раны течет медленно, толчками, намного медленнее, чем несколько мгновений назад.

– Черт, – шепчет Зак, сжимая руки за спиной. Сейди следит за моим взглядом и снова начинает рыдать.

– Шшш, – бормочу я. – Не смотри, Сейди. Посмотри на меня.

Стрельба замедляется, а потом и вовсе прекращается. Тяжелое дыхание людей в комнате и звоне в ушах – эти звуки я никогда не забуду.

Ну не всех людей. Мэдисон больше не дышит. Наверное из-за меня. Если бы мы не пришли в этот дом, она осталась бы жива. Отличная работа, Лори.

– Они ушли? – шепчет Найла, затаив дыхание. – Думаю я достала одного. Хотя не знаю, насмерть или нет.

– Нет.– Эд покрепче сжимает дробовик. – Ублюдки перегруппировываются. Теперь они знают, что дети здесь, и никуда не уйдут, пока не возьмут свое.

Рыжий выпускает нас из объятий. Пот стекает по его волосам, лицу и шее. Он бросает на меня взгляд – бурлящий котел эмоций. Страх, печаль, безнадежность… Без слов, его лицо говорит то, что мы и так знаем. Мы в жопе.

Поэтому я решаю сделать то, что никогда раньше не делала. Обедая в доме Зои, я сидела за столом во время молитвы. Семья благодарила Бога и лепетала какую-то молитвенную чушь, слова, которым меня никогда не учили. Я просто сидела и ждала, когда они закончат, тихо и вежливо, размышляя о том, какой сексуальный у нее старший брат, и будет ли их картофельное пюре таким же вкусным, как у мамы. Я никогда не молилась, но все случается в первый раз. Закрываю глаза и наклоняю голову, как это делала Зои.

Дорогой, кто бы ты там ни был. Пожалуйста, помоги мне! Я не знаю, что делать. Все умирают. Ты здорово облажался, если и правда брался нас защищать. Извини, я  не это имела в виду. Просто, типа, сделай свое дело. Аминь. Так же говорят, аминь? Или это чисто фишка Иисуса?

Эд возвращает меня в настоящее.

– Твою мать, – бормочет он, стоя над телом Мэдисон. – Она была такой славной девочкой. Чертовски бесячей, но хорошей. В ее сердце было больше добра, чем во всех нас, вместе взятых.

– Уверен, что она мертва? – Голос Найлы дрожит. Я выглядываю из под стола и вижу ее остекленевшие глаза.

Зак кивает.

– Да. Пуля прошла прямо через ее яремную вену. Истекла кровью за считанные минуты. – Он протягивает руку к лицу девушки и нежно закрывает ей глаза.

В комнате воцаряется тишина.

Через мгновение Эд нарушает молчание.

– Мы поскорбим позже. Сейчас на нас готовит очередное покушение банда идиотов.

– Зачем им вслепую стрелять через окно? – Зак в раздумьях раскачивается на каблуках. – Они могли попасть в Сейди и все было бы кончено.

– Либо у них есть охрененный снайпер, либо они непроходимо тупы. Скорей всего и то, и другое. Может быть они хотели напугать нас. Сразу закончили стрелять, как поняли, что попали в Мэдс. – Найла убирает пистолет в кобуру на талии.

Динь-дон!

Решительный звон разносится по всему дому, и мы замираем.

– Кто это? – шепчет Зак.

– А ты, блядь, как думаешь? Доставщик пиццы? – рычит Эд. – Это они.

“Они” с отвращением слетает с его языка, будто от одного слова его тошнит.

– С какой стати им звонить в дверь? – шиплю я, обретая дар речи. – Вежливость не их конек.

Сейди медленно выползает из-под стола. Я следую за ней, хватаю за руку и прижимаюсь к стене рядом с диваном. Рыжий устраивается рядом с нами.

– И что делать? Мы готовились к любому виду штурма, а они звонят в гребаный звонок!

Динь-дон!

– Друзья-последователи! – Мужской голос раздается снаружи. – Мы хотим заключить сделку.

У меня в груди все сжимается. Нэйтан. Украдкой бросаю взгляд на Сейди и понимаю, что она тоже его узнала. Она бледнеет, как бумага, плечи дрожат…

– Заткнись, доктор Стрейндж! – кричит Найла. – Мы не собираемся торговаться.

– Вы даже не выслушали наше предложение.

– Все козыри у нас, придурок, – отвечает Найла. – Вам нечего нам предложить.

Хрупкий женский голос, который я не узнаю, кричит снаружи:

– Можем мы хотя бы войти и обсудить это? Боюсь мои старые кости не выдержат такой жары.

– Да пошла ты, вместе со своими костями, бабуля.

Эд подходит к двери и мягко отталкивает Найлу в сторону.

– Позволь мне разобраться с этим.– Он прислоняется к дверному косяку и перекидывает винтовку через плечо. – Можете больше не разоряться, ублюдки. Девчонка у нас. Одно неверное движение и она – труп. Не думайте, что мы этого не сделаем.

Сейди вздрагивает, и я обнимаю ее, притягивая к груди. и шепчу ей на ухо:

– Он сказал это, чтобы они нам не навредили. Никто не будет в тебя стрелять.

– О, поверь мне Эди, я даже не думал тебя недооценивать, – смеется Натан. – Мы все знаем, что ты способен пролить немного крови.

– Особенно крови старых извращенцев, – парирует Эд.

Нэйтан ненадолго замолкает.

– Хотя бы выслушай мое предложение. Вы окружены, Эд. Я знаю, что обычно ты не из тех, кто вытаскивает короткую соломинку, но на этот раз тебе не повезло. Дженис выбрала идеально утро для прогулки со своей собачкой.

Я слышу тихий высокий смех из-за двери. Чертова тетка с собакой! Она одна из них Она видела тебя. Она сообщила им. Ты гребаная идиотка, Лорелай!

– Вы отдаете Сейди, оставляете себе Лорелай и получаете книгу.

Какую еще книгу?

Найла ахает, прикрывая рот руками. Зак хмурит брови. Эд выглядит заинтересованным, наклоняет голову к двери, чтобы лучше слышать.

– Пошел ты, – шепчет он. –  У вас нет книги.

– У них просто не может быть книги! – отчаянно шепчет Найла. – Она где-то а Бразилии или вроде того.

– Я думал, что в Южной Америке. – Зак сжимает куцлаки.

Найла почти в истерике:

– Да какая нахуй разница! Ее здесь нет!

– Что это за книга? – спрашиваю я, поднимая голос.– Что, черт возьми, это за книга?

Я едва слышу Дженис с другой стороны двери.

– Мать девочек сохранила ее. Она хочет, чтобы они вернулись домой. Она готова обменять книгу на Сейди. Представьте себе, друзья мои. Потомок нашего создателя и книга станут вашими. Представьте. какой силой вы будете обладать.

– Эй! – Теперь я почти кричу, вскакивая на ноги. – Что это за гребаная книга??

– Лори! – оживляется Натан. – Как приятно снова слышать тебя!

– Пошел ты! – Я до краев наполнена жгучей ненавистью, подобной которой еще не чувствовала. Стремительно пересекаю гостиную и иду к двери. – Пошел ты со своей дурацкой книгой! И пошли туда же все те вещи, которые у вас там еще припрятаны.! Только попробуй пересечь этот порог, и Сейди разорвет тебя пополам, как того ебаного священника!

Эд толкает меня в грудь.

– И если ты, блядь, хочешь поторговаться, ты будешь говорить со мной! Не с кем-то еще, а со мной! – Я понимаю, что закатываю истерику, но я по горло сыта этим дерьмом. – Поэтому возьму свою гребаную книгу и свою гребаную пентаграмму и засунь ее себе в жопу, потому что я, блядь, прикончу тебя!

Я поворачиваюсь к Эду и толкаю его в ответ так, что он чуть не врезается в стену, задыхаясь. Пальцы покалывает, я словно смотрю сквозь туман. Против моей воли моя рука тянется к замку и поворачивает его. Позади кричат люди, требуют остановиться, но вдруг все затихает, когда я распахиваю дверь.

Три человека стоят передо мной. Нэйтан. Пряжка на его ремне блестит на солнце, лысина не уступает ей. Леди с собакой. Чопорная и чистенькая, морщины пересекают ее лоб и щеки. И, наконец, моя мать. Смотрит на меня глазами полными беспокойства, на лбу у нее засохшая кровь. На том месте, где я ударила ее костью полтора дня назад.

Наши глаза встречаются.

– Знаешь, Лори, в твоем возрасте нормально испытывать гормональные изменения. Особенно при менопаузе.

Я открываю рот, чтобы закричать…

Нэйтан хватает меня за талию, разворачивает спиной к себе и приставляет к горлу нож. Холодный металл касается кожи и я понимаю, что он делает ровно то же, что я сделала с Сейди в автобусе. Эд лежит на полу, задыхаясь. Найла и Зак держат на мушке мою мать и Дженис. Сейди рыдает, забившись в угол. Рыжий с ней рядом.

Я чувствую горячее дыхание Нэйтана на ухе, на лице, я вынуждена вдыхать его запах.

– Вот так-то ребятки! – ревет он.– Сестра за сестру! Отдайте нам младшую и эта будет жить.

Нож скользит по моей шее, ловя в отражение плафон на потолке. А во мне нарастает ярость. Сейди в углу поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, ее лицо в алых пятнах от слез. Сердце колотится все быстрее. В моей голове хоровод мыслей. Я думаю о Нэйтане. Думаю о пряжке на его поясе. Думаю о сочувственном взгляде доктора в смотровой. О мужчине в кафе и девушке, которую застрелили в автобусе. О пальце отца Винсента у меня под подбородком. О женщине, безжизненно лежащей на полу в нескольких метрах от меня. Той женщине, что гладила меня по спине, успокаивая. О папе и альбоме с фотографиями…

У меня бурлит в животе, и покалывает в пальцах ног. Эд привстает, опираясь на предплечья.

– Разъеби ад, Лорелай, – шепчет он.

К моему горлу приставлен нож. Мать хочет моей смерти. Моя сестра напугана и беспомощна.

Но впервые за долгое время я не боюсь.

~

Оригинал (с) calfred_

Мы стараемся делать для вас классные переводы и если вам хочется поддержать проект, то сделать это можно по кнопке под постом. Это будет мотивировать нас продолжать наше дело и развивать проект =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Направо на Хокинс, налево на Прайд, через пешеходный переход и дальше по кольцу. У одного из домов собака наблюдает за нами из-за забора, но не гавкает, предпочитая лечь в тень и проводить нас глазами.

И наконец, по милости Бога, или Сатаны, кто знает, мы на месте.

Карпентер-стрит, 17. Цифра 17, прибитая сбоку от двери слегка сколота, но отчетливо белеет из сумрака. Черт, как же я рада ее видеть! Стучу в дверь, борясь с настойчивым дежавю – так же мы с Сейди пришли к церкви. И отцу Винсенту.

Но у меня нет времени на раздумья. Буквально через несколько секунд, дверь распахивается и чьи-то руки втаскивают нас внутрь.Дверь захлопывается за нашими спинами.

Передо мной женщина. Ненамного старше меня, светлые волосы заплетены в две косы, лицо усеяно веснушками.

– Ты добралась. – Она расплывается в улыбке. – Ребята, они сделали это! – Женщина оглядывает нас с ног до головы: – Не могу представить, через что вы прошли. Пожалуйста, позвольте помочь вам.

Я не должна доверять ей. Она может убить меня, убить Сейди… или сделать что-нибудь похуже.

Но я так устала. И интуиция молчит. Поэтому я позволяю ей увести нас в гостиную и усадить на диван. Сейди не сводит с меня глаз.

Оглядываюсь и понимаю, что мы в меньшинстве. Нас окружают пять человек, с одеялами и полотенцами в руках, протягивают нам воду и что-то похожее на макароны с сыром.

Сейди утыкается головой мне в плечо, когда один из мужчин предлагает ей стакан воды, и я в защитном жесте обнимаю ее.

– Ребята, не наседайте на них, – подает голос блондинка и остальные четверо быстро отступают.

– Лори, Сейди… добро пожаловать.

– Кто вы, блядь, такие? –  рявкаю я и тут же съеживаюсь от своего тона. Если бы мама узнала, что я так разговариваю с незнакомцами, она отругала бы меня. Но мама хочет моей смерти, так что она может засунуть свою мораль себе в задницу.

Мужчина, невероятно высокий и худощавый, стоящий рядом с блондинкой, скрещивает мускулистые руки на груди и начинает говорить.

– Мы не причиним вам вреда. И мы все объясним, если позволите.

Молодая женщина с тугими кудрями и смуглой кожей прочищает горло;

– Мы последователи Люцифера, но не из секты твоей матери.

Пожилой джентльмен с седеющими пучками волос, беспорядочно торчащими во все стороны, усмехается:

– Твоя мать – ебаная идиотка, – бормочет он.

– Эд! – вклинивается блондинка, – Не ругайся при детях.

И это выводит меня из себя.

– Я не ребенок, – усмехаюсь я. – И мы определенно видели и слышали кое-что похуже, чем слово “ебаная” за последние два дня.

Женщина краснеет, а старик одобрительно кивает и улыбается мне.

– В точку. Слушайте, я Эд. Высокомерная барби справа от меня… – Блондинка фыркает, но не перебивает. – …Мэдисон. Мистер Шварценеггер там… – Он указывает на мускулистого мужчину, – ...Зак.

Зак кивает, все еще скрестив руки на груди.

– Я Найла, – перебивает кудрявая женщина. – А это… – ее голос стихает.

В гостиной еще один мужчина, и он до сих пор не произнес ни слова. Мы встречаемся взглядами, и я вдруг вижу маленький шрам над его левой бровью и крупный рубец, спускающийся по щеке, выпуклый и красный. Рыжеволосый, взъерошенный, с большими зелеными глазами, пристально смотрящими в мои… Среднего роста, худощавый, лохматый. Напоминает мне образ стереотипного сатаниста.

Найла пожимает плечами:

– Мы не знаем его имени. И он ни разу не заговорил с нами. Зови его Рыжим. – Она закатывает глаза в ответ на хмурый взгляд Мэдисон. – В хорошем смысле, Мэдс. Короче говоря, он приготовил макароны с сыром средней паршивости, так что принимайтесь за дело.

Найла подает нам пару одноразовых тарелок, а Зак ставит на столик бутылки с водой.

– Сейди, не ешь это! – Слова вырываются у меня против воли. Она хнычет, но кладет вилку, так же как и я. Несмотря на то, что мой желудок мучительно скручивает от голода.

Эд качает головой, выхватывает вилку из рук Сейди, подхватывает макароны с тарелки и отправляет их в рот. А потом проделывает то же самое с моей порцией.

– Вот так-то, – бормочет он с набитым ртом. – Отравимся вместе, вместе и помрем.

Бросаю взгляд на Сейди и пожимаю плечами. А, в пизду. Не худший вариант. Мы набрасываемся на еду, а Эд продолжает:

– Итак, мамуля немножко выбесилась на любимую дочурку за то, что она бесплодна, и решила отыграться на малолетке, играющей в куклы на переменах.

– Эй, – отзывается Сейди, – мне вообще-то уже тринадцать. И я не играю в куклы.

Я открываю бутылку с водой и присасываюсь к горлышку. Черт, никогда еще в своей жизни я не пила такой вкусной воды! Три четверти бутылки исчезают в мановение ока.

Эд продолжает:

– В точку. В любом случае, вот какое дело. Такие люди, как твоя мать, мешают нашу репутацию с дерьмом. Мы не насилуем несовершеннолетних. Мы же не католики.

Найла качает головой.

– Какая мерзость. Мы следили за вашей мамой, но не думали, что она зайдет так далеко. Или что она настолько не в себе. Мы думали, что она подождет пока одна из вас выйдет замуж, и тогда уже огорошит “приятными” новостями об Антихристе. Ну или по крайней мере пока ты не поступишь в колледж.

– Значит… это правда? Обо мне, о Сейди. Мы… типа… дети дьявола?

Мэдисон потирает затылок.

– Вроде того. Какой-то листочек на вашем семейном древе прелюбодействовал с Люцифером, когда тот еще ходил по земле. Где-то тысячи лет назад. Мы не знаем, как или какой сосуд он использовал, но вступив в связь с одним из ваших предков, он обеспечил себе второе пришествие. Но, учитывая,что на протяжении минимум последних трех поколений в вашем роду рождаются только дочери, есть ощущение, что время пришло.

– Гребаный патриархат, – закатывает Найла глаза.

– Твоя мать, – вклинивается Зак, – запаниковала, потому что когда вскрылось твое бесплодие, все надежды рода сосредоточились на Сейди.

– Такие люди как твоя мать, – продолжил Эд, – уверены, что второе пришествие можно принудить к появлению, что им можно манипулировать. И она… думает, что обязана сделать это, несмотря на то, как это отразится на вас двоих.

Я крепко сжимаю обивку дивана.

– А во что верите вы?

Эд морщится.

– Что ж, мы считаем, что твоя мать – мешок дерьма, и если бы Люцифер хотел второго пришествия на Землю, он сам бы создал все условия. Которые не включали бы изнасилование детей и убийство подростков.

– Без обид, но разве вы не злые? Типа. – подает голос Сейди. – Ну, дьявол – это зло, Люцифер – это дьявол. И я не понимаю, почему вы хотите нам помочь.

– Распространенное заблуждение, – говорит Найла. – Дьявол – лишь выдумка. Страшилка, придуманная, чтобы люди не задавали вопросов. Люцифер был низложен за то, что усомнился в Боге. Мы верим в скептицизм. И нам не требуется угрозы вечным проклятием, чтобы отличать добро от зла.

– Просветление, – добавляет Мэдисон, – Люцифер ведет нас к просветлению, прогрессу, защите нашего мира, естественному развитию нашей собственной морали… а не ко злу.

– Ладно, – перебиваю я, доедая макароны с сыром. Рыжий убирает миску с моих колен и исчезает в другой комнате. – Мы поняли. Вы крутые, Люцифер еще круче, пофиг. Так как же тогда Сейди разорвала того мужика пополам? Откуда у вас мой номер телефона? Что, блядь, нам теперь делать?!

Повисает тишина. Пару секунд группа обдумывает мои слова. Мэдисон не поднимает глаз. Зак снова скрещивает руки на груди. Найла поджимает губы. Наконец Эд берет слово.

– Ну, у вас точно есть парочка мощных генов. Я бы сказал, что, когда

жизни Сейди угрожала опасность, сила решила проявиться и защитить ее от отца Дамера.

– Что до твоего телефона, – добавляет Мэдисон, – мы знаем его с тех пор, как тебе купили первый, три года назад. Ты что-то вроде Гарри Поттера в нашем мире.

– А насчет того, что нам делать, – в раздумии забормотал Зак, – мы еще не думали об этом, но…

So baby don’t worry, you are my only, no need to worry!

Even if the sky is falling down!

Сейди смеется первый раз за эти бесконечные дни.

– Лори, это что, твой рингтон?

– Заткнись, – бурчу я, вытаскивая телефон.

You’ll be my only, no need to worry!

Baby are you down, down, down, down…

– Это мама,– выдыхаю я, – Сейди, это мама.

Песня эхом разливается по гостиной. В абсолютной тишине.

– Ну, отвечай, – подгоняет Эд.

Мэдисон резко поворачивается к нему:

– Ты с ума сошел?

– Возможно. – Эд пожимает плечами. – Но я хочу послушать, что, черт возьми, она скажет.

Не надо, не надо, не надо! Она хочет убить тебя, не бери трубку…

– Мама? – бормочу я. Сейди шмыгает носом и поскуливает рядом со мной.

– Лорелай, – ее голос такой мягкий и нежный, и я чуть не плачу. Тот же голос ласкал меня, когда я была больна, утешал, когда она гладила меня по волосам, рыдающую после расставания с парнем, шептал мне истории о приключениях и романтике, когда я распрашивала об отце. И какой порочной она оказалась… И как же я хотела снова услышать ее голос.

– Мама, чего ты хочешь? – Я не могу сдержать слез.

Сейди теребит мой рукав:

– Что она говорит? Что она говорит?

– Милая Лори, – воркует мама. – Я просто хочу, чтобы вы вернулись домой. Вернулись ко мне.

– Мама! Ты понимаешь, что говоришь?  Что ты делаешь? Сейди не заслуживает такого! – Я рыдаю не сдерживаясь. Сейди продолжает теребить меня, вытягивает шею, пытаясь расслышать, что говорит мама. На мою спину опускается нежная рука, резко поворачиваюсь… Это Мэдисон плавно поглаживает меня, успокаивая.

– Милая, ты просто не понимаешь. Вы послужите великой цели, большей, чем вы сами. Даже ты еще можешь, хоть и бесплодна! Просто верни Сейди домой, милая. Мы все еще можем быть семьей. Все вместе. Ей не придется растить ребенка одной.

– Ты больная! – выплевываю я в трубку, вспомнив Нэйтана. – Ты больна и тебе нужна помощь!

Пауза. Мама снова заговаривает и в ее голосе лед.

– Ты такая же, как твой отец, Лорелай. И ты знаешь, чем для него это закончилось.

Мой отец? Мой отец погиб в аварии на производстве. Он работал на стройке. Кран рухнул. Он был внутри. Он умер. Вот и все. Все, что я узнала тогда в детстве.

– О чем ты говоришь? – Мой голос хриплый и прерывистый.

– Он доказал свою никчемность! – Ее голос звенит от гнева. – Он смог сделать только двух чертовых дочерей! Он провалился. Я ГОВОРИЛА ЕМУ, что нам нужно попробовать еще раз. А он ответил, что Я СВИХНУЛАСЬ!

– Мама, – медленно говорю я. – Что случилось с папой?

Она только вздыхает.

– МАМА! ЧТО ТЫ С НИМ СДЕЛАЛА?!

Ее ответ быстрый и острый, как лезвие бритвы.

– Наказала.

БАМ!

Позади нас окно разлетается вдребезги. Сейди кричит. Люди вокруг вскакивают на ноги. Выронив телефон я затравленно озираюсь. Сердце подпрыгивает в груди, в ушах звенит и на мгновение кажется, что я оглохла. А последним звуком в моей жизни стал шелковисто-мягкий голос матери, исполненный злобы и холода.

Что-то падает мне на колени… Мэдисон. Она разевает рот, как рыба выброшенная на сушу, хрипит, поливая кровью из шеи мои джинсы с каждым ударом сердца. Оцепеневшая от шока и ужаса я понимаю, что в нее стреляли. В нее стреляли! Прямо рядом со мной. И теперь я тоже кричу.

Удар мускулистого тела выбивает из меня дух, отправляя на землю, Зак с рыком стаскивает с дивана Мэдисон, и зажимает рану на ее шее, стараясь остановить кровь. Но она с хлюпаньем сочится между его пальцев.

– Блядь! – выдыхает Зак.– Как они нашли нас? Как они, блядь, нашли нас?!

Сейди лежит рядом со мной, свернувшись в клубок под кофейным столиком, обхватив голову руками. Еще несколько пуль свистят рядом, и вся компания бросается на пол. Эд вылетает из комнаты, но тут же возвращается. С дробовиком. Прячется за косяком и целится в окно.

– Чертовы ублюдки, – ворчит он поудобнее перехватывая оружие.

Из динамика моего телефона доносится смех, гортанный и низкий. Зак все сильнее давит на горло Мэдисон,но ее вздохи становятся все тише и прерывестее. И тогда он погружает четыре грязных пальца прямо в рану, игнорируя ее протестующее шипение.

– Мэдди, – шепчет он, – Мэдди, не смей.

БАХ!

Новые выстрелы. Я поднимаю голову и вижу, как Найла стреляет в ответ, едва удерживаясь на ногах от отдачи. Сильные руки затаскивают меня под кофейный столик к Сейди, обхватывают нас обеих, защищая от пуль. Зеленые глаза встречаются с моими. Рыжий.

Найла перекрикивает хаос:

– Эд, в твоей деревянной башке есть план Б?

Дробовик грохочет и Эд хрюкает от отдачи. Дымок вьется из дула перед его носом.

– Такой же как план А! Разъебем ад!

~

Оригинал (с) calfred_

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Если я и правда от семя дьявола, значит ли это, что я – зло? Нет, понятно, что я не святая, но ведь я никогда не делала ничего такого уж плохого. Максимум списывала на контрольных и распустила пару слухов. В фильмах Антихрист вызывает бури, убивает щенков и творит подобное дерьмо. А я боюсь грома и рыдаю каждый раз, когда вижу рекламу приютов.

Это какая-то бессмыслица. Моя мама фанатично предана какой-то кучке психов, вот и все. Но почему тогда мне стало так плохо, стоило только переступить порог этой церкви? 

Забей. Сосредоточься на поиске Сейди. Я распахиваю дверь, и в лицо мне бьет ослепительный цвет. Щурясь, я рассматриваю см горящей люстры на витражные окна, в которые просачиваются солнечные лучи. Скольжу взглядом по скамьям и дальше по проходу, и я так боюсь, что опоздала. Что я потеряла ее, что уже слишком поздно…

– Лорелай… – голос такой тихий, но его ни с чем не спутаешь. Тот же голос, что умолял меня в автобусе, фыркал на мои макароны с сыром из коробки и с рыданием срывался, пока мы рука об руку бежали из дома.

Я поворачиваю голову и вижу его всего в паре метров. Церковный алтарь.

Высокий и горделивый. И весь залитый кровью.

Моя сестра стоит у его подножия, дрожащая, перемазанная кровью с ног до головы. Липкая коричнево-красная жижа перекрасила ее волосы, склеила пряди толстыми сосульками. Кровь течет по ней, по толстовке, до самых кроссовок и белые конверсы на глазах становятся красными. С трудом подавив рвоту, я бросаюсь к ней и крепко обнимаю.

– Сейди! – Я отстраняюсь и осматриваю сестру. Откуда столько крови? Я не могу разглядеть ран, да и не смогла бы, слишком много крови… Она будто сошла с экрана фильма ужасов, но под красными разводами все еще моя невинная, милая Сейди. И она не заслужила этого дерьма. – Ты ранена? Что случилось? Где он?

Сейди молчит. Только мелко дрожит. Легонько встряхиваю ее.

– Сейди, поговори со мной. Где Винсент? По сделал тебе больно? Чья это кровь?

Наконец она реагирует и поднимает дрожащий палец, указывая на алтарь. И я больше не могу сдерживаться – складываюсь пополам и блюю на пол. Я так давно не ела, что могу выдавить только немного желчи. За последние сутки я повидала немало дерьма, но к такому невозможно подготовиться.

Это отец Винсент, да. Вот только он разорван надвое. Его тело разделено прямо по талии: верхняя половина привалилась к алтарю, а нижняя впечатана в противоположную стену. Кровь не течет… скорее бежит ручьями из распотрошенных кишков и вен, и лужа становится все больше и больше. Он похож на вспоротую подушку, из которой вытащили набивку, разбросав тут и там. Бог знает какие органы валяются на полу, маринуясь в крови. Я вижу кость, торчащую у него из бедра. Его глаза широко распахнуты и налиты кровью, а на лице выражение шока и ужаса, какого я еще никогда не видела. И посреди всего этого хаоса блестит нож. Не окровавленный, только забрызганный месивом, оставшимся от отца Винсента.

Я в панике закрываю рот ладонями.

– Что случилось?!

Сейди молчит.

Я поворачиваюсь к ней и встряхиваю сестру еще раз, теперь сильнее.

– Сейди, скажи мне!

Она медленно поднимает на меня глаза, полные слез.

– Он… он хотел убить меня. Он прижал меня к алтарю. Он приставил мне нож к горлу. Прямо к горлу! – Она начинает всхлипывать и я прижимаю ее к себе, с отвращением отмечая как липкая кровь пропитывает мою футболку.

– Все хорошо, – нежно бормочу ей в затылок. – Ты в безопасности.

Я сама себе не верю. Мы больше никогда не будем в безопасности, думаю это известно нам обеим. Все вокруг будто хотят либо убить нас, либо обрюхатить мою сестру, а меня уничтожить.

Сейди все рыдает:

– Мне было так страшно! Я думала, что умру. И вдруг почцувствовала что-то странной в груди… Я закричала и не останавливалась, даже когда он закрыл мне рот рукой, а потом…

Она срывается на визг, и я укачиваю ее, прижимая к себе.

– А потом он взорвался! Я хотела, чтобы он остановился, мысленно умоляла его остановиться, и он взорвался! – Голос Сейди становился все выше и выше. – я взорвала его! Я убила его!

Я качаю головой.

– Сейди, это невозможно. Ты не могла убить его силой мысли… Он просто… умер…

Мой голос затихает на полуслове, потому что у меня нет никакого разумного объяснения произошедшему. Невозможно рационально обосновать тот пиздец, что нас окружает. Но страх и замешательство смешиваются с облегчением. Сейди жива, ее сердечко бьется так часто, в моих объятиях.

– Лори, – шепчет она. – Я хотела, чтобы он умер. Я хотела, чтобы он умер и это было… приятно. Я плохая, Лори!

– Сейди, перестань. Это была самооборона. Даже если ты и правда каким-то образом убила его, то ты просто защищалась. Он хотел убить нас. А ты нас спасла.

Я никак не могла понять… Как могла моя тринадцатилетняя сестра, полтора метра ростом, разорвать взрослого мужчину пополам да так, чтобы с ног до головы пропитаться его кровью? Еще и когда она была прижата к алтарю? Какая-то бессмыслица. Да Бога ради, она даже не может толком бросить мяч! Как? Как блядь она разорвала этого чувака пополам?

– Я УБИЛА ЕГО! – кричит Сейди.

Ее голос такой пронзительный, и голову снова прошивает боль. Нужно убираться отсюда, немедленно. Отец Винсент говорил, что придут другие. Кто они? Еще люди, которые спят и видят, как убьют нас?

– Заткнись! – Я начинаю рыдать, боль в голове все усиливается… Сейди замолкает, но ее рыдания не стихают, только становятся глубже и приглушеннее. – Мы уходим. Все будет хорошо. Я позвоню в 911. Они защитят нас, включат в программу защиты свидетелей или подобное дерьмо.

Сейди недоверчиво смотрит на меня

– Защита свидетелей? Лори, ВСЕ ХОТЯТ УБИТЬ НАС!

– Есть идея получше? – Липкими от крови руками я хватаюсь за телефон и на ходу набираю цифры, таща сестру за собой по проходу. Прочь из чертовой церкви.

– 911, что у вас случилось?

Хочу начать говорить, но не могу. Не знаю, что сказать.

– Слушайте на нас с сестрой… охотятся. Какая-то религиозная секта преследует нас. Пришлите полицейских.

Пара секунд молчания…

– Эм… секта?

Я вздыхаю.

– Да, секта. Они хотят обрюхатить мою сестру, чтобы она родила дьявола. Мы спрятались в церкви, но священник попытался убить нас. И, я не знаю как, но его разорвало пополам, и мы вообще не понимаем, что делать, поэтому, ПРИШЛИТЕ ПОЛИЦИЮ! – Хреновый способ просить о помощи, но я в таком отчаянии, что ничего лучше не могу придумать.

Оператор вздохнула. А потом заговорила усталым голосом:

– 911 – это не место для розыгрышей. Вы действительно попали в чрезвычайную ситуацию?

– ДА!

Я с трудом сдерживаюсь. Интуиция кричит, что вот-вот произойдет что-то ужасное. Надо убираться из церкви немедленно! С полицией или без, мы должны уходить, черт возьми. Ноги моей больше не будет в церкви. Пусть дети будут атеистами. Блядь. Я же не могу иметь детей. И не хочу.

Сосредоточься, Лорелай!

Отпускаю Сейди, зажимаю телефон между плечом и ухом, и двумя руками толкаю. тяжелые церковные двери. Утреннее солнце встречает нас. Такое жизнеутверждающе яркое. Дождь прошел. Прекрасное утро. Прекрасная пятница.

Пронзительный крик разрывает тишину, я хватаю Сейди и заслоняю ее собой. Женщина с мелкой собачкой на поводке в ужасе тычет в нас пальцем. Представляю себе это зрелище, мы же по уши в крови. Она идет к нам.

– Сейди, уходим.

Я хватаю сестру за руку и мы уходим прочь от церкви и той женщины. Шансы остаться незамеченными стремятся к нулю. Двое подростков, покрытые кровью выходят из церкви поутру, мда. На телефон приходит сообщение и только тогда я понимаю, что оператор 911 повесила трубку.

На экране неизвестный номер. И сообщение: “Карпентер-стрит, 17. Мы приютим вас. Люцифер больше не причинит вам вреда. Здесь безопасно”.

– Черт, – шепчу я. У нас слишком плохой опыт общения с организациями, чтобы просто так довериться. Бросаю взгляд на Сейди, стоически следующей за мной, глядя вперед в пустоту. Мне не защитить ее в одиночку. Нам некуда идти, но так мы рискуем попасться маме или дружкам отца Винсента.

Все так сложно, но я готова рискнуть.

Глубоко вздохнув, я открываю GPS-навигатор.

~

Оригинал (с) calfred_

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

– Что… – начинает Лори, но я перебиваю ее твердым:

– Нет, спасибо. – В животе у меня до сих пор колышется странное чувство подозрения. Как бы мне ни хотелось пить, я не могу заставить себя довериться этому человеку. – Все в порядке, – продолжаю я, виновато глядя на сестру, которая сжимается в кресле.

Священник смотрит на нас ласково.

– Пожалуйста, – говорит он, – воспользуйтесь хотя бы нашей аптечкой. Вашей сестре нужна помощь.

Я испуганно смотрю на Сейди. По шее у нее медленно стекает кровь, и я вздрагиваю, потому что это моя вина. Я это сделала. Со своей собственной сестрой. Я должна защищать ее. Чувство вины бурлит в желудке вместе с каким-то другим, неприятным чувством, от которого кишки скручиваются в узел. Меня тошнит. 

Сейди качает головой, прижимая рукав к ране.

– Все в порядке, – говорит она и зачем-то повторяет: – Лори, все в порядке.

И я понимаю, что меня трясет.

Это просто пиздец. Я едва защитила сестру. Я чуть не перерезала ей горло. А если бы тот мужик потянулся нажать на курок, что бы я сделала – реально перерезала бы ей горло? Что я, реально дитя Сатаны?

Священник прерывает мои мысли.

– Ладно. Меня зовут отец Винсент. Как я уже сказал, мы ждали вас.

– Кто «мы»? – тут же спрашиваю я. – Откуда вы знаете наши имена?

Отец Винсент вздыхает.

– Под «нами» я подразумеваю церковь. Мы давно полагали, что вы придете к кому-то из нас, поэтому ждали. А что касается ваших имен… вы довольно известны в наших кругах. – Он улыбается. – Почти знамениты, можно сказать.

– В каком это смысле? – продолжаю я, сузив глаза.

Отец Винсент продолжает. У меня на лбу опять проступает пот, и я вытираю его тыльной стороной ладони. Кожа горячая на ощупь.

– Вам, наверное, уже известно, что ваша семья очень давно поклоняется Сатане. И ваша мать – одна из самых… выдающихся последователей. Но кое-что еще отличает вашу семью от остальных.

– И что?

– А разве это не очевидно, Лорелай? – Священник и я встречаемся взглядами. – Где-то в вашей родословной воплощение дьявола переплелось кровью с вашей семьей… Ваш род проклят, отсюда и пророчество. Такие люди, как ваша мать, рассчитывают на второе пришествие. На Люцифера во плоти, который поведет их за собой.

Я с трудом удерживаюсь от насмешек.

– Значит… вы хотите сказать, что я связана с дьяволом? Как и Сейди?

Священник щурится.

– Я бы сказал иначе, но… да. Последователи Люцифера ждут, когда в семье родится женщина, которая предоставит Антихристу сосуд. И, к счастью или к сожалению, сосуд должен быть мужского пола. Вот почему ни одна из вас не соответствует требованиям, и ваша мать тоже.

– Окей, то есть теперь единственный способ родить Антихриста – это…

– Сейди, – прерывает отец Винсент. – Единственный способ родить Антихриста – это Сейди. Когда Бог послал болезнь тебе, Лорелай, он избавил тебя от опасности вынашивания этого ребенка. – Он переводит взгляд на сестру. – Сейди, с другой стороны, не так повезло. А теперь ваша мать и все остальные в панике. Они боятся, что Бог ударит по ним снова. Вот почему они отчаянно пытаются оплодотворить твою сестру прежде, чем это произойдет.

Сейди нервно всхлипывает и икает. Я кладу руку ей на колено. Голова болит все сильнее и сильнее. Болит и сердце. Это все – просто безумие.

Отец Винсент тепло улыбается.

– Я рад, что вы двое не похожи на свою мать. Вы нашли нас здесь, и мы сможем защитить вас, если позволите. На святой земле ваша мать не сможет причинить вам вред.

– Это безумие, – бормочу я, и отец Винсент медленно кивает. Глаза у него полны сочувствия.

Ладно, давайте просто на секунду предположим, что он говорит правду. Если Бог не собирается помогать Сейди, тогда должна помочь современная медицина.

– Хорошо, – говорю я. – Тогда мы должны сделать Сейди гистерэктомию.

– Что это? – визжит Сейди.

— Остынь, — говорю я ей. – Это просто операция по удалению матки. Нет матки, нет ребенка, нет Антихриста. Все просто. – Я смотрю на отца Винсента. – Это же поможет, верно?

В глазах отца Винсента снова тот взгляд, который я не могу понять. Голова словно набита ватой, я быстро встряхиваюсь, пытаясь прояснить зрение.

– Верно?

Отец Винсент медленно кивает.

– Да. Если Сейди стерилизовать, она не сможет родить ребенка. Поэтому второе пришествие не состоится.

– Окей, круто, – на секунду меня переполняет облегчение, – так что, мы можем пойти в больницу или что-то такое? Или вызвать врача сюда? У вас ведь должны быть врачи?

– Боюсь, все не так просто, – отвечает священник, и, вскинув голову, я встречаюсь с ним глазами. Острая боль пробегает по позвоночнику, я с трудом заставляю себя игнорировать ее. Сейди, вся мокрая, молча дрожит в кресле.

Отец Винсент встает со стула и подходит ко мне. Уперевшись длинным пальцем мне в подбородок, он поднимает мою голову так, что я смотрю ему в глаза. Он снова улыбается, и улыбка сбивает меня с толку окончательно. Он улыбается грустно, и отчасти мило, и сочувственно, но – злобно. Едва он убирает палец, пальцем, я бессильно роняю голову, и кашель сотрясает горло.

– Боюсь, если мы просто стерилизуем твою сестру, ненависть Сатаны проявится иначе. Боюсь, это уже происходит. Как ты себя чувствуешь, Лорелай?

Дерьмово. Голова словно плавает в формалине. Я пытаюсь сглотнуть, но не могу, потому что в горле просто пустыня.

Я кладу руки на колени и наклоняюсь вперед, капли пота капают на бедра. Сейди рядом со мной скулит, а я даже не могу повернуться, чтобы увидеть ее, потому что у меня чертовски затекла шея.

– Вот именно, – шепчет отец Винсент. – Хоть ты и не сосуд, на святой земле твоя дьявольская кровь кипит. Ты опасна. Вы воплощение зла, и я боюсь, что никакая гистерэктомия не спасет вас от этого, дорогие.

– Сейди, – выдавливаю я, – беги!

Отец Винсент усмехается.

– Не бойся. Мы не злые. Обещаю, мы только возьмем вашу кровь на анализ для... личных целей. После ваша смерть будет быстрой и безболезненной. Быть может, Господь вознаградит тебя за твои добрые дела, открыв Царство Небесное, или, по крайней мере, не проклянет тебя в аду, как всех остальных.

– Нет. – Я задыхаюсь.

Они не посмеют убить Сейди. Ей тринадцать. Она никогда не целовалась с мальчиком (или с девочкой, кто я такая, чтобы судить), не водила машину и не ходила на выпускной бал. Она не прожила своей жизни, и будь я проклята, если какой-нибудь религиозный хер убьет ее из-за красного парня с рогами.

При мысли о сестре тело сотрясает прилив энергии, и, порывисто поднявшись, я изо всех сил замахиваюсь на отца Винсента. Я стараюсь, но ни разу в жизни я никого не била, и замах получается слабым и неуклюжим. Я даже не прикасаюсь к нему – коленки подгибаются, и я падаю на пол со стоном.

– Лори! – визжит Сейди, приземляясь рядом со мной.

Отец Винсент становится на колени рядом с нами и нежной рукой заправляет мне за ухо клочок влажных прядей волос.

– Скоро у нас будут гости, – шепчет он, – и тогда все уладится. А сейчас будьте послушными, ладно?

Засунув руку в халат, он вытаскивает маленький пузырек и медленно отвинчивает крышку. Капнув немного жидкости на пальцы, он тянется к моему лицу. Я вздрагиваю, но безрезультатно, и он вытирает пот с моего лба. Когда его рука касается моего лица, я кричу, корчусь, вскидываю руки в воздух в попытке отодвинуть его, но мышцы не слушаются. Руки дергаются в разные стороны. Голова горит. Мозг как будто шипит, словно череп вот-вот расплавится.

И даже в чем-то, похожем на агонию, я ищу Сейди. Поворачиваюсь к ней и смотрю на нее – растрепанные каштановые волосы, искаженное лицо, отец Винсент гладит ее по лицу, а она молит о пощаде. Кожа у нее раскраснелась, как обожженная, и маленькой ладошкой она пытается оттолкнуть священника от себя. Но ей с ним не совладать. Ей тринадцать, тринадцать, и это моя работа – драться за нас, но я не могу.

Спаси ее. Спаси ее, Лори. Спаси свою сестру. Ты обещала, что с ней ничего не случится. Давай же, Лори, давай!

Но я не могу.

Знаете, я в жизни много ошибалась. Как-то раз, когда мне было четырнадцать, я выскользнула из окна и попыталась спуститься по стене комнаты, и все это было ради свидания с мальчиком, а закончилось падением с большой высоты и сломанной лодыжкой. На первом курсе старшей школы я сжульничала на контрольной по химии, меня поймали и наказали жирным нулем. Я распространяла слухи про Кэти, с которой мы вместе ходили на алгебру. Когда я была маленькой, я таскала сестру за волосы и прятала ее Барби по дому. Я кричала на отца в ночь перед его смертью за то, что он бросил мою маму.

Но никогда я не ошибалась так, как тогда, когда решила прийти в эту церковь. Вот об этом я думаю напоследок, прежде чем глаза закрываются.

И теряю сознание.

~

Оригинал (с) calfred_

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Кристина Венидиктова специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Кто мне вообще поверит? А хуже того, что если меня и Сейди разлучат? Что если выяснится, что полицейские с этим фан-клубом Сатаны заодно? Я брежу? Или просто проявляю разумную предосторожность? Или и то, и другое?..

Одно я знаю точно: нам нужно уйти как можно дальше отсюда. Мать активно участвовала в жизни района: не только состояла в Ассоциации родителей и учителей (а это та же секта), но и всегда помогала соседям. Я осматриваю чехол телефона: дебетовая карта по-прежнему на месте, еще есть пара смятых долларовых купюр. Не так плохо.

– Лори, стой! – задыхаясь, вскрикивает Сейди, и мы останавливаемся. Мы уже вышли к главной дороге, и, наверное, здесь безопаснее, но никакая внешняя безопасность не отменяет того, что мы остались одни – и мы уже в отчаянии. А на счету у нас примерно три доллара.

Я оглядываюсь на сестру, на ее личико, покрытое слезами. На взлохмаченные волосы, растрепавшийся конский хвост – почти все пряди выбились из-под резинки. Красными щеками и налитыми кровью глазами она напоминает мне мать в то время, когда та, запершись в комнате, рыдала из-за моего бесплодия…

– Слушай, – начинаю я, – все будет хорошо. Вот что мы сдела…

– Я не хочу ребенка, – перебивает она порывисто, – я не хочу ребенка!!! 

– И у тебя, блядь, его не будет, – шиплю я, – просто послушай меня. Мы сделаем вот что: идем через квартал, к магазину 7/11 и снимаем там столько денег, сколько получится. Карту оставим там. А потом сядем на любой автобус, лишь бы он ехал подальше. Потом найдем церковь.

– Церковь?.. – переспрашивает Сейди. Ее дыхание начинает выравниваться.

– Ага. – Я беру ее влажную ладонь в свою, и мы продолжаем идти. – Если кто-то и знает, как быть с… ну, с младенцами-демонами, так это священник, верно?

Ослепляющие огни магазина, контрастирующие с темнотой ночи, заставляют меня вздрогнуть. Едва зайдя внутрь, мы быстрым шагом подходим к банкомату, и я вставляю внутрь карту. Мою первую, слегка потертую карту, с идиотской картинкой пляжа на передней стороне. Я получила ее в пятнадцать, после того, как целое лето отработала в летнем лагере и прилично заработала, и тогда, в банке, мама была со мной. Она, кажется, по-настоящему мной гордилась. «Ты скоро станешь такой прекрасной молодой женщиной, Лореляй».

Когда я ввожу пинкод, Сейди вдруг яростно трясет головой.

– Лори, ты же не веришь взаправду во все это дерьмо?.. В смысле, мы же не одержимы дьяволом, мама просто сошла с ума.

– Понятия не имею, Сейди, но это единственное, о чем я сейчас могу думать.

Я отказываюсь верить, что мама действительно сошла с ума, – и одновременно отказываюсь верить, что она действительно поклоняется дьяволу. Пока банкомат выплевывает деньги, смотрю на людей в магазине, чтобы отвлечься. Вот молодой кассир со скучающим видом пялится в телефон. Вот два подростка ждут у автомата свою газировку. А вот пожилой джентльмен со съехавшими на кончик носа очками пробивает на кассе конфеты.

Наши взгляды встречаются, и я, мгновенно отвернувшись, смотрю в пол так, что в нем вот-вот должна появиться обугленная дыра. Может, взгляд ничего и не значит – люди постоянно друг на друга оглядываются случайно, – а может, и значит. Да, пожалуй, в случае чего я справлюсь с Карлом из мультика «Вверх», но проверять это как-то не хочется.

– Пора идти, Сейди. – Рявкнув, я хватаю ее за руку и вывожу из магазина, избегая смотреть на старика. Моя карта остается в мусорном ведре за упаковкой «Орбита».

Все хорошо, Лори, дыши глубоко, ты справишься.

Автобусная остановка отсюда всего в паре кварталов. Мы вполне успеем на следующий, если слегка прибавим шагу. Автобус. Церковь. Планирование семьи – мне нужно, чтобы Сейди принимала таблетки. Господи, заставлять сестру садиться на таблетки точно не входило в мои планы, но я же должна сделать хоть что-нибудь. Что-нибудь получше аборта вешалкой.

Пока я борюсь с тошнотой от этих мыслей, мы дожидаемся автобуса, заходим внутрь, пихаем водителю деньги за проезд и садимся в середине. В вечер четверга автобус почти переполнен – даже не знаю, хорошо это или плохо.

Автобус с рокотом двигателя оживает, и я слегка наклоняюсь вперед, погруженная в свои мысли. Сестра бросает на меня обеспокоенный взгляд. Она выглядит напуганной, и я ее не виню. Я сама чертовски напугана, а это ведь не на меня напали полчаса назад. Кладу левую руку ей на колено, рисую большим пальцем круги по ее джинсам. Я так делала еще в детстве, когда не могла заставить ее перестать плакать. Она немного успокаивается, и я улыбаюсь про себя – хотя прошло уже много времени, способ-то все еще работает.

– Все будет хорошо, – бормочу я. – Не высовываемся, и все будет окей. Выйдем на последней остановке, хорошо? «Они» нас тогда ни за что не найдут. – Запнувшись, я пытаюсь подобрать более ободряющие слова. – Эй, по крайней мере, тебе завтра не придется идти в школу, так? Пропустишь ту презентацию по английскому, из-за которой так ныла.

Сейди слабо улыбается, и мы больше ничего не говорим. В автобусе болтают люди, двигатель затихает на каждой остановке и снова ревет на старте, в чьих-то наушниках играет музыка. Впервые за последнее время я чувствую что-то, похожее на покой. Даже могу представить, что мы просто две обычные девушки, едем в церковь послушать проповедь вечером четверга.

В этот момент я замечаю отражение водителя в лобовом стекле. Мы сталкиваемся взглядами, прежде чем он отворачивается к дороге – но затем опять смотрит на меня. И снова на дорогу. И снова на меня. Его глаза странно блестят, но непонятно, почему. Чем-то он напоминает того старика из магазина, и мне это не нравится. Он задерживает взгляд на мне, затем поворачивается к Сейди, и я принимаю решение мгновенно.

– Мы выходим на следующей остановке.

Сейди тут же оборачивается на меня вопросительно.

– Почему?

– Потому что я, блядь, так сказала, и ты послушаешься, – говорю я резче, чем хотелось бы, и сестра, отшатнувшись, съеживается на сидении.

Ладно, Лори, новый план. Выйти из автобуса, отойти подальше от автобуса, найти ближайшую церковь.

Но автобус уже почему-то замедляет свой ход и останавливается на обочине пустынной улицы. Водитель заглушает двигатель, достает ключи. Пассажиры возмущенно ворчат, но я уже знаю, что автобус не сломался. И водитель только подтверждает мои мысли, когда встает в проходе и поднимает в воздух пистолет.

– Положить телефоны!!! – вопит он. – Увижу телефон в руках – получите пулю в башку.

Пассажиры кричат, и я вдруг понимаю, что Сейди кричит тоже. Водитель целеустремленно идет по проходу, и я порывисто поднимаюсь, поднимая Сэди вместе с собой.

Ствол пистолета смотрит прямо мне в лоб. Я никогда раньше не видела оружие, по крайней мере, в реальной жизни, и бурлящий страх, который я пытаюсь подавить, вырывается на поверхность. Но я не плачу, даже когда водитель подходит ближе. Только загораживаю Сейди.

Водитель выглядит совсем обычно. Он молод, ему на вид около тридцати пяти, стрижен под ежик, а глаза у него зеленые – я бы даже сказала, красивые, если бы он не собирался выстрелить мне в лицо. Люди вокруг уже не кричат, только тихо бормочут и сдавленно стонут. Краем глаза в двух рядах впереди я вижу девочку-подростка, примерно моего возраста. Она пытается достать мобильный из кармана рюкзака у себя на коленях.

Водитель тоже это замечает, и оглушительный звук выстрела чуть не разрывает мне барабанные перепонки. Кровь брызжет на подлокотник с тошнотворным звуком, густые красные потоки хлещут из дыры в голове девушки. Покрытая частицами мозгового вещества, она, как кукла, опадает на свое сидение и прислоняется к окну – разбившемуся, повсюду разбрасывая осколки.

Вокруг кричат, кого-то тошнит, но водитель по-прежнему смотрит только на меня. Я борюсь с тошнотой и воплем в глотке. Я должна выстоять, как скала, потому что, если я рухну, у Сейди не останется и шанса.

– Послушай, дорогая, – говорит водитель, – отдай девушку, и никто больше не пострадает.

– Отъебись, – шиплю я, хватая рыдающую сестру за руку.

– Я не побоюсь тебя пристрелить, – продолжает он. – Твое чрево для нас теперь ничего не значит. Нам нужна только она. – Он указывает глазами на Сейди. – Леди, пришло вам время послужить цели более великой.

Паника затапливает меня. Я не могу отпустить сестру, но меня загнали в угол, и…

Какая же ты дура, Лори. Нельзя было садиться на автобус.

– Решай уже. – Голос водителя стряхивает с меня мысли. Я вдруг слышу, как скрежещут его зубы. – Хватит тянуть время.

И я оживаю. Обвиваю рукой шею Сейди – та визжит – и быстро наклоняюсь за осколком, бывшим когда-то стеклом автобуса. Прижимаю острый край к шее сестры, а она дергается и беспомощно скулит.

– Я, блядь, убью ее, – шиплю я, – перережу ей глотку, прямо сейчас. Нет Сейди – нет ребенка.

Мужчина явно сомневается, но пистолет не опускает.

– Стой! – кричу я. – Положи пистолет, живо, иначе, клянусь, я перережу ей яремную вену.

– Лори, – визжит Сейди, заставляя меня на секунду задохнуться от чувства вины. Я сильнее сжимаю ее шею – под кожей бьется пульс. Быстро, хаотично. Ее сердце колотится.

Водитель размышляет, глядя то на меня, то на сестру. Кажется, в его голове буквально крутятся шестеренки.

– Живо, – повторяю я, вжимая осколок в кожу. Из ранки вытекает капля крови, яркая, вишневая. Упав на пол, она оставляет между нами и водителем крохотное пятно. Пистолет выпадает из рук мужчины, и он в ужасе вздрагивает, как олень в свете фар. Как ни странно, я чувствую себя почти всесильной. Впервые за долгие годы я контролирую ситуацию, пусть и ценой Сейди.

– Хорошо, – продолжаю я. – Мы, блядь, сейчас уйдем, и ты за нами не пойдешь, иначе – я тебе это гарантирую – я ее убью. Услышал?

Ответа я не дожидаюсь. Просто волочу Сейди по проходу на буксире.

Мы выходим из автобуса, и, едва мы останавливаемся, я почти разражаюсь слезами. Но нужно тащить Сейди дальше, и я тащу, прижимая ее к себе, как живой щит. В каком-то смысле, она и есть живой щит, и от этого мне особенно страшно. Она все еще рыдает.

– Извини, – запоздало бормочу я, – мне пришлось. Я… не имела в виду ничего такого. Никто к тебе не притронется.

Прибавив шагу, мы мчимся по жилому району и переходим на другую сторону главной дороги. Идем мимо величественных кирпичных домов, почтовых ящиков с отпечатками рук, собаки провожают нас лаем. На этот раз удача на моей стороне, и я ее не упущу. Мы выходим к храму Святой Давида. Не то чтобы это было важно – пусть там поклоняются хоть Летающему Макаронному Монстру, мне все равно.

Когда мы подходим к двери, я бросаюсь на нее всем телом. Тяжесть всего, что я натворила, берет верх, и я начинаю рыдать. Желчь подступает к горлу, я давлюсь, сопротивляясь желанию заблевать порог Божьего дома.  Бью кулаками по двери, кричу.

– Откройте дверь!!! – Громче и громче. – Откройте дверь сейчас же, ублюдки!

Когда я уже рыдаю в голос, в уши вонзается музыка. Тяжелая церковная дверь открывается, тепло за ней почти мгновенно поглощает меня на контрасте с холодом и страхом снаружи.,

По ту сторону стоит улыбающийся мужчина в рясе. Его глаза странно блестят, но я об этом не задумываюсь.

– Лорелай, Сейди. – Он тепло улыбается. – Мы вас заждались. Пожалуйста, входите.

~

Оригинал (с) calfred_

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Кристина Венидиктова специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Я высыпаю в кастрюлю спагетти, вздрогнув от всплеска воды и протестующего шипения плиты. Сейди, моя сестра на 4 года младше меня, с любопытством смотрит за процессом из-за кухонного стола.

– Меня от макарон уже тошнит, – фыркает она.

– Не нравится, готовь сама, – демонстративно закатив глаза, небрежно парирую я, хотя внутри тревожно. 

С того самого визита к врачу мама практически ничего не делала – не ела, не принимала душ, не разговаривала, – и это очень непохоже на нее. Она всегда казалась мне стойкой женщиной, супермамой, заменившей нам еще и отца после того, как тот умер. Когда до кухни доносится отчетливый громкий всхлип, в груди колет от чувства вины.

– Мама плачет из-за твоей матки? – раздосадованно стонет Сейди. 

Я смеюсь.

– Ага, злится, что не вышло из меня инкубатора для внуков.

Пока мы едим макароны с маслом, мамин плач, вздохи, шумы затихают и, наконец, обрываются совсем – скорее всего, она засыпает. Таков был ее распорядок последние три дня – плакать, спать, снова плакать.

– Ты уже сделала домашку? – строго спрашиваю я, прерывая молчание.

На этот раз глаза закатывает Сейди.

– Да, мам.

– Я просто спрашиваю. Ну, знаешь, чтобы ты тоже не стала разочарованием семьи.

Перестав недовольно гримасничать, она становится не по-детски серьезной.

– Ты не разочарование, Лори, это не…

Ее прерывает стук в дверь, но куда сильнее меня напрягает скрип кровати в маминой спальне. Она встает, выходит наружу, спускается в прихожую и открывает дверь с приветливой улыбкой. Ничего не сказав, я выглядываю из кухни. На пороге стоит лысеющий седой мужчина, на бедре у него сумка, на лице – круглые очки. Я пристально всматриваюсь в него, но все равно не узнаю.

– Нейтан, – выдыхает мама с очевидным, неприкрытым облегчением в голосе. – Пожалуйста, проходи.

Нейтан заходит, и они оба заглядывают к нам в кухню. Теперь я смотрю и на маму – она выглядит ужасно. Под глазами темные мешки, волосы спутались и истончились, глаза красные и все еще блестят от слез, а сосуды в них полопались. Но она нам улыбается – впервые, кажется, за целую вечность.

– Лори, Сейди, познакомьтесь – это Нейтан, мой друг.

– А, м… привет, – говорю я неуверенно, и Сейди за мной повторяет. – Хотите спагетти?

Натан невесело усмехается.

– Нет, спасибо, дорогая. – Его тон сразу ставит меня в тупик. – Рад с вами познакомиться. Ваша мама столько мне о вас рассказывала.

Сейди, в отличие от меня, слава богу, еще не настолько скована этикетом:

– Мама, – говорит она, – кто это и зачем он здесь?

Нейтан смеется, а мама отчего-то краснеет.

– Милая, это невежливо. Нейтан здесь, чтобы нам помочь. Давайте вместе поднимемся в кабинет, ладно? Все мы.

Я склоняю голову, сбитая с толку. Мама никогда не пускала нас в свой кабинет, никогда. Дверь всегда была заперта, и пытаться как-то ее обойти всегда запрещалось. Якобы из-за важных юридических документов, которые там хранились: мама была юристом и не хотела, чтобы мы увидели конфиденциальную информацию.

– Кабинет? – переспрашиваю я осторожно, оглядываясь на Сейди. Она тоже явно растеряна.

– Да. – Мама нетерпеливо кивает. – Пойдемте, времени не так много.

Мы вчетвером поднимаемся по лестнице на второй этаж и направляемся к двери. Мама на мгновение исчезает и возвращается с ключом, ржавым и серебряным, словно с оранжевыми крапинками. Она вставляет ключ в замок и поворачивает, открывая дверь с сильным скрипом.

– Какого хрена?.. – шепчет Сейди, и из-за гула в ушах я едва слышу, как мама ее отчитывает. Никогда в жизни не видела ничего подобного. Стены испачканы алыми надписями, которые – хотелось бы верить – сделаны краской, а не кровью.

«ОН ИДЕТ.

НА РАССВЕТЕ ОН ВОССТАНЕТ.

СМЕРТЬ НЕВЕРУЮЩИМ.

ТА, ЧТО РОДИТ ЕГО, БУДЕТ БЛАГОСЛОВЛЕНА».

На полу валяются деревянные тотемы, стянутые сломанными костями и грязными веревками. Скелет какого-то животного, похожего на овцу, валяется в углу, как малыш в тихий час. На потолке, как солнце, сияет пентаграмма.

Мама еле слышно вздыхает.

– Девочки, я хотела рассказать вам об этом позже, но из-за обстоятельств придется сделать это сейчас. – Ее глаза, переполненные гордостью, оглядывают комнату. Приосанившись, она поворачивается к нам. – Дело в том, что наша семья особенная, хотя и по-своему несчастна. В наших жилах на протяжении многих поколений течет кровь Люцифера, и мы живем, чтобы служить ему, как его дети. И за это мы обязаны отблагодарить его подарком. Таким, какой только женщина может быть. Сосудом. Его ребенком.

– И-извини, что? – Я заикаюсь, отупело уставившись на скелет в углу.

– Ему нужен сын. Твой отец умер только потому, что я родила двух дочерей, и, боюсь… следующее наказание может быть хуже. – Мама смотрит на меня, и глаза у нее снова наполняются слезами. – Лореляй, я знаю, что мы были очень близки, но… ты бесплодна. – Она переводит взгляд на пентаграмму. – Наверное, это проверка моей преданности.

Переглянувшись с Сейди, я поворачиваюсь к двери, но Нейтан уже встает в дверном проходе, скрестив руки на груди. 

– Боюсь, времени у нас почти нет, – продолжает мама. – Кто знает, что с нами иначе станет в следующие несколько лет. Поэтому… я пригласила Нейтана. У Сейди еще есть шанс зачать ребенка, прежде чем мы потеряем всякую надежду.

– Чего?!! – отчаянно кричит Сейди. Я только стою, разинув рот, – а дальше все происходит слишком быстро.

– Вы сумасшедшие! – Я, наконец, тоже начинаю кричать. – Психи, конченные психи. Думаешь, я позволю этому подонку насиловать мою сестру? – Кровь у меня вскипает в венах. Я поворачиваюсь к Нейтану, который уже деловито тянется к молнии, и, пользуясь этим, мать шагает к Сейди. – Ни хрена подобного!

Мир размывается. Мать берет Сейди за плечи – та глухо всхлипывает. Нейтан расстегивает ширинку… И я, обутая в тяжелые кеды, изо всех сил бью его прямо в пах. Он падает на пол с протяжным стоном.

– Гребаный извращенец, – кричу я.

Пока он корчится и стонет, я торопливо ищу на полу глазами что-нибудь, что угодно. Большая кость – кажется, бедренная – подойдет. Я поднимаю ее, едва справляясь с тяжестью, поворачиваюсь к матери, все еще цепляющейся за кричащую Сейди, и бью с размаху, надеясь разбить череп. Она тоже падает, и, судорожно схватив Сейди за руку, я бегу.

Мы летим вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени. Мать кричит нам в спины:

– Куда собрались, твари? Мы вас везде найдем. И вы будете служить нашему Отцу!

Под всхлипы Сэди я с размаху открываю входную дверь, и мы бежим в ночь, в никуда. И только после я понимаю, что совсем не знаю, что делать дальше.

Клянусь, кто-то наблюдает за нами даже вне дома. Кажется, я облажалась. 

~

Оригинал (с) calfred_

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Кристина Венидиктова специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.