Серия «Цикл Северянин»

Уже почти неделю русская армия осаждала Вейсенштейн – замок Ливонского ордена в верховьях реки Пярну, контролировавший пересечение сухопутных дорог и оказавшийся весьма крепким орешком для полководцев царя Ивана Васильевича. Пятьдесят воинов, по словам шпионов, кое-как умевших держать оружие в руках, на поверку оказались полутысячей опытных шведских рейтар и кнехтов. Предпринятый накануне штурм закончился смертью одного из царских любимцев. Малюту Скуратова уже вскарабкавшегося по лестнице на стену наповал убила мушкетная пуля…

Подчиняясь приказу, мёртвое тело бывшего опричника и думного дворянина, стрельцы положили прямо на стол. На тот самый за которым ещё вчера покойный сидел во время военного совещания.

Иван IV Васильевич - государь, царь и великий князь всея Руси некоторое время молча, внимательно разглядывал обострившиеся, мертвенно-бледные черты лица соратника и сподвижника со своего походного трона, а затем, поднявшись на ноги подошёл к столу. Еле слышный вздох, с ещё менее еле заметной ноткой грусти сорвался с уст правителя.

- Что ж ты Малюта не уберегся, - осторожно, будто боясь причинить боль, увенчанными драгоценными перстнями пальцами Иван Васильевич закрыл глаза убитому. – Я бы побранился-побранился на твоих опричников и простил тебя. В конце концов пуд соли вместе съели. А теперь что? Сбежал? Кто же ворогов для меня вылавливать будет?

Раскрытая ладонь царя прошлась над телом мертвеца остановившись на уровне груди в том самом месте куда угодила убившая Скуратова мушкетная пуля. Показалось, что царь хотел коснуться пулевого отверстия, но спустя мгновение с силой сжатая в кулак рука рывком спряталась за спину правителя. В то же мгновение с Иваном Васильевичем произошли разительные перемены. Широкие, мощные плечи ссутулились и весь он как будто уменьшился в размерах. Устало закрыв правой ладонью глаза, царь провёл ею по лицу и повернувшись к стене шатра располагавшейся позади трона, будто в никуда, произнёс:

- Сон мне сегодня снился, Северин. Тяжкий. О будущем. Уж не знаю кто мне его послал бог али дьявол.

Рука Ивана Васильевича опустилась на рукоять длинного кинжала в простых солдатских ножнах висевшего на поясе, и сжалась на ней до побелевших костяшек.

- Всё как наяву там было. Фёдор мой старшенький наследника не оставит, царём Борька Годунов будет. На Земском соборе его изберут.

Тонкие губы правителя Руси растянулись в грустной улыбке и помолчав пару мгновений, он продолжил:

- А потом такое начнётся. Холод, голод, заговор, самозванцы какие-то, мерзкие твари всякие из-за границы бросятся державу нашу грабить, чумазые измождённые детишки худые ручки тянут … непорядок это Северин, непорядок. Людей помрёт просто жуть сколько, а для державы это всегда зло и убыток.

Сделав круг вокруг стола с мёртвым телом, царь снова расправил плечи и выпрямился во весь свой немалый рост. Указательный палец правой руки с надетым на него любимым перстнем с огромным изумрудом указал вверх:

- И ведь всё дело в паре гадов, что я на своей груди пригрел. Знаю, что ты теперь не убийца, а мой верный телохранитель, но прошу тебя убей Шуйского и молодого Фёдора Романова.

В этот момент будто из густой темноты, от стены шатра, слева от трона, бесшумно отделился силуэт в скрывавшем лицо капюшоне.

- Какого из Шуйских? Ивана Андреевича? Ивана Петровича? Василия? Всех сразу?

Царь не торопясь подошёл к телохранителю уже не раз спасавшему ему жизнь, и поймал взгляд его пронзительно-зелёных глаз:

- Василия, Северин. Василия. Все беды от него. Супругу мою покойную ядом травил, меня… власти жаждет так, что руки трясутся когда на трон, скипетр, да державу смотрит. Только зачем они ему? Он же болван кроме того, чтобы интриги плести, да людей науськивать друг на друга ничего и не умеет.

- Так может казнить его и все дела? – тщательно подбирая слова и почти без акцента произнёс Северянин.

- Казнить? – Иван Васильевич махнул полой ферязи подбитой соболиным мехом и в три широких шага оказался на троне. - Ну да, это легко… только вот родич он мой, а родичей православному человеку убивать нехорошо. Да и люди не так понять могут.

Северянин просто коротко кивнул в ответ ожидая того, что ещё скажет царь, и тот, впившись руками в резные подлокотники трона, действительно добавил:

- Родина в опасности, Северин. Я уверен, что ты хорошо знаешь, что такое Родина ведь ради неё ты забрал много-много жизней. Начни штурм, Северин. Я тебе доверяю. И пусть они погибнут с честью и достоинством и останутся в песнях народных не теми гадами, что в жизни были…

Слова царя словно тяжёлые капли ртути падали вниз отравляя землю и отдаваясь грозным звоном сигнального колокола под крышей шатра.

* * *

Ночной штурм небывалая вещь, но спорить с Иваном IV Васильевичем было себе дороже. Закованные в броню и увешенные оружием русские воины, сжимавшие крепкие лестницы, мотки верёвок с кошками выдыхали облачка пара в холодный ночной воздух.

Огромная, хищная, полная луна за спиной Северянина заливала своим светом луг вокруг замка Вейсенштейн. Стрельцы, да холопы боевые ждали под сенью деревьев сигнала к атаке. Сигнала, который им должен будет отдать телохранитель царя. Тот самый зеленоглазый дьявол, что уже трижды спас его от покушений, тот самый от которого даже у опытных видавших виды бояр кровь в жилах стынет. Кто-то считал пришельца с Востока колдуном не брезгающим чёрной магией, а некоторые даже демоном в человеческом обличии. И те, и другие были правы.

Чувствуя сотни, тысячи пар глаз уставившихся ему в затылок, Северянин вытащил из ножен кинжал для того чтобы порезать себе ладонь на левой руке. Острая сталь с лёгкостью рассекла плоть и тут же с вытянутой вперёд руки ему под ноги побежала тонкая струйка крови. С губ телохранителя царя полились слова на мёртвом, запрещённом языке. Замедлив сердцебиение, он сосредоточился на заклинании. Конечно, там на Востоке ответ пришёл бы к нему намного быстрее. Но как говорил один старый дервиш: «В конце концов дело не в расстоянии, а в том услышат ли тебя. Захотят ли услышать».

Мир внезапно преобразился подёрнувшись серо-голубой пеленой, а рана на левой ладони начала затягиваться - Ашапт с благодарностью приняла жертву Северянина. Ангра-Манью вернулся. Вздохнув полной грудью Северянин увидел каждого защитника крепости на стене. Не зрением, а всем своим существом.

Нет, шведы не спали. Сейчас они до боли в глазах внимательно следили за одиноким воином на лугу и сжимая арбалеты, массивные мушкеты, ожидали, когда он окажется на расстоянии выстрела. Каждый целившейся в Северянина был связан с ним материей чем-то напоминавшей тонкую натянутую струну. Как только подушечки пальцев стрелков коснутся спусковых крючков, он тотчас почувствует это и сделает шаг в сторону. Шаг, который будет отделять его от смерти, от тяжёлой свинцовой пули рвущей плоть и крошащей кости. Сейчас они как марионетки в его руках, но даже не знают об этом.

Однако время не ждёт и Ашапт не отличается терпением. Быстрым шагом телохранитель бесстрашно направился прямо к стенам замка. В него стреляли, но каждый раз ему в последний момент удавалось легко увернуться.

БАБАХ! - пушечное ядро вспахавшее землю за его спиной было единственным потому что последний отрезок до своей цели он преодолел уже бегом.

В какой-то момент наверху началась паника. Никто не мог понять почему этот одиночка всё ещё жив и в ту секунду, когда Ашапт забрала своё благословение Северянин уже карабкался по покосившееся, срезанной картечью пополам лестнице каким-то чудом оставшейся у стены после штурма её русскими войсками. Сильные пальцы Северянина привыкшего с детства карабкаться по скалам Алам-Куха с лёгкостью находили необходимые для подъёма углубления, опору, натренированное, гибкое тело автоматически делало свою работу, и вот он уже вонзает кинжал в лицо бросившегося к нему шведа, рубит саблей шею второго, уворачивается от удара копья третьего, пробивая его кирасу стальным стержнем хитрого самострела с тугой пружиной на запястье.

Врубаясь в группу противников состоящую из дюжины рейтар, каждый из которых на узкой стене скорее мешал друг другу чем помогал, оставляя за собой мёртвые тела и стонущих защитников замка Вейсенштейн, Северянин, оказался возле специального углубления, защищавшего от непогоды порох для стрелков. Внутри зубца на стене оказавшегося полым, был укрыт небольшой бочонок. Подхватив его под мышку, одновременно отрубая руку одному из кнехтов с внушительного вида алебардой, он бросился по к спуску во двор.

Сабля, высекая искры раз за разом сталкивалась с клинками шведов, многоголосые крики офицеров приказывали солдатам зарубить наглеца, но бочонок со взрывчаткой всё-таки вырвался из рук телохранителя царя и покатился к воротам замка. Последовавший следом прицельный выстрел из пистолета, отобранного у коренастого, рыжеволосого противника, с оглушительным хлопком воспламенил порох, повалив взрывной волной сражающихся во дворе. В окованных металлическими полосами воротах же от взрыва образовалась внушительная трещина.

Поднявшиеся на ноги контуженные шведы с удивлением поняли, что совершивший саботаж одиночка куда-то испарился. Впрочем, вскоре им стало не до этого. Лава вооружённых бойцов снаружи с криками выплеснулась из леса. Русские пошли в атаку.

* * *

Замок Ливонского ордена обороняемый шведами был взят, но царь даже и не подумал отправляться за его стены оставшись в шатре. С высоты походного трона обведя тяжёлым и одновременно радостным взглядом понуривших головы, скорбевших по воеводе Василию Шуйскому и подручнику его Фёдору Романову бояр (длинные клинки шведов за несколько секунд порубили обоих мужчин возглавлявших ворвавшихся внутрь замка отряд, тем более, что на некоторое время смельчаки остались наедине с многочисленным врагом когда одна из створок вроде бы распахнутых ворот ненадолго закрылась), - Иван Васильевич произнёс:

- Ну чего головы повесили?! Победа! Празднуйте, веселитесь, тем самым отдайте честь нашим погибшим товарищам подвиг которых забыт не будет никогда!

Поклонившись царю бояре и воеводы без привычных в такой ситуации шуток и разговоров, один за другим потянулись вон из шатра, а царь тем временем еле заметным жестом подозвал к себе телохранителя. Сняв с указательного пальца правой руки свой любимый золотой перстень с внушительного вида изумрудом, он вложил его в ладонь слуги:

- Это не плата за убийство мальчик мой, - острая бородка с нитями седины вздёрнулась вверх вместе с подбородком. - Нет. Это в благодарность от меня и нашей Родины. К тому же он так подойдёт к твоим глазам.

Сжав подарок Ивана Грозного в ладони Северянин, да нет теперь Северин, занял своё обычное место. Замер еле заметной тенью за спиной царя…

- Кот!

- Киот!

- Да не киот, а кот!

Паренёк со смешным именем Мишка тыкал пальцем в рыжего кошака с аппетитом уплетавшего рыбьи головы на корме.

Торговое судно медленно плыло по реке в трёхстах метрах от суши, мореходы высматривали подходящее место, чтобы пристать к берегу.

Северянин уже третий раз менял корабль твёрдо намереваясь добраться до своей цели. Кораблекрушение, османские пираты на Каспии, затем речка с коротким названием Кама и вот царь-река Волга. Пульсирующая голубая артерия его родины.

Мур! – наевшись животное облизало мордочку и сыто икнув направилось куда-то по своим делам легко скользя между ног снующих по палубе мореходов.

Найти негоциантов, плывущих в Москву - столицу государства русов было нелегко. Ожидалась большая война и восточные купцы с большой неохотой торговали с подданными царя Ивана, о котором ходило столько слухов и сплетен. Но Северянину повезло, правда на это ушли все его средства до последней монеты.

Бывший Ангра-Манью не только нашёл судно, плывущее в Московию, но и встретил русских – бородатых, крепких, молчаливых мужиков скупых на эмоции, но твёрдых словом.

Правда вот Мишка был совсем другим – смешливым трепачом, весёлым, да и борода у него по молодости ещё не выросла. Парень, зная немного персидский учил Северянина русскому и всё время удивлялся скрытому платком лицу с ярко-зелёными глазами.

Эх, как же здесь красиво! Какое всё яркое и… другое. Пыльная, скучная Персия с её жаркими и одновременно холодными ветрами, кричащими нарядами вельмож и нищетой простолюдинов казалась теперь ему такой бесцветной, тусклой будто подёрнутой пеплом сожжённых тел огнепоклонников. Он понимал теперь почему ему всегда там так трудно дышалось. Здесь под сенью лесов и над поверхностью озёр и рек разворачивался настоящий простор, будто сама природа желала тебе доброго пути. Иди, беги, плыви, главное не трусь, не пасуй и всё будет.

- О крыса! Крыса! – закричал Мишка, прервав его размышления.

Вылезшая на грязную бочку крыса средних размеров с любопытством глянула на них глазами-бусинками и тут же скрылась среди канатов, лежащих на досках палубы.

- Криса!

- Ха! Ну почти правильно. Крыса!

Сложный, но очень красивый язык у этих русов.

- Вот там и пристанем! – раздалось позади. – Как думаешь?

- А что? Хорошее место старшой. И лес близко.

- Пётр видишь камень? Давай к нему! – приказал капитан судна рулевому - мужику в возрасте, но ещё не старому мореходу с морщинистым загорелым лицом и в расстёгнутом на груди кафтане.

Непогода на Каме набедокурила и повредила их корабль. Мачта треснула, а руль повело в сторону – срочно нужен был ремонт. Мишка говорил, что без него даже до Нижнего Новгорода им не доплыть.

Пристав к берегу, русские мореходы спустили на воду лодку и начали ремонт. Трое человек с пилами и топорами отправились в ближайшую рощу срубить дерево для ремонта мачты.

Тук! Тук! – стук инструмента прервался вскриком. Ну вот опять! Северянин затаил дыхание и повернул голову к лесу.

- Крымчане! Крымчане! Татары! – заорало сразу несколько глоток.

Стрела вонзилась в спину бегущему в их сторону старпому, и он без движения рухнул ничком на землю.

Всадники в кожаных куртках с нашитыми на них металлическими пластинами и в остроконечных шлемах с красными ленточками на верхушке накинули аркан на Плишку и тащили его орущего, обдирающего в кровь тело на верёвке по земле.

- К бою! – прокричал капитан возле мачты и тут же получил две стрелы прямо в грудь.

Седая борода старшего дёрнулась из уголка рта потянулась вниз ниточка крови.

Мореходы решительно похватали топоры, ножи, сулицы, но трое из них уже рухнули на палубу раненные стрелами, а остальные попрятались за бортом судна пригибаясь под росчерками стрел.

Дюжина всадников замерла возле берега. Кони гарцевали под хохочущими и хлопающими себя по бокам налётчиками.

- Вот так московиты! Вот так храбрецы! Трусливые псы! – кричали они.

Только Северянин остался стоять без движения, не кланяясь стрелам и сложив руки на груди. Конечно это привлекло внимание крымчан.

По кучке всадников пробежал шепоток. Потом ещё раз, а затем кто-то с удивлением произнёс:

- Стойте это Ангра-Манью!

Ответом ему была тишина. Крепкий воин в кольчужном доспехе, в шлеме с золотыми накладками на висках и пистолетом за поясом, что-то крикнул одному из своих людей.

Тот направил коня к самому берегу и приветливо кивнув Северянину обратился к нему жестикулируя левой рукой:

- Мурза Закир из рода Ширин спрашивает тебя кто ты есть незнакомец? Как твоё имя? Не хочешь ли ты испить пиалу катыка или айрана с достопочтенным мурзой?

- А что с ними? – спросил Северянин, указав на людей, замерших вокруг него.

- Московиты умрут. Царь Иван подписал им смертельный приговор выступив против нас. Ничего не поделаешь.

Просто встать и уйти? Бросить тех, с кем несколько недель путешествовал вместе, ел хлеб, пил воду. Смотреть как холодная сталь пустит им кровь? Нет. Этого не будет.

- Нет. Я хочу, чтобы они остались живы. Это возможно?

- Этого не будет. Ты отказываешься от приглашения достопочтенного Закира?

- Да.

Мурза зарычал и презрительно бросил сквозь зубы:

- Айрат убейте его!

В прыжке Северянин метнул нож в ближайшего к нему стрелка сбив того с лошади, звонкий щелчок и металлический штырь из вытянутого запястья пронзил грудь второго лучника чуть дальше.

Айрат - всадник, говоривший с ним ранее, взмахнул саблей, но лезвие оружия не нашло противника, зато шамшир Северянина разрубил ему бок забрызгав кровью кинувшегося на помощь командиру аскера.

Круг из стали трижды обернулся вокруг него и ещё два крымчанина рухнули наземь, заливая кровью траву.

Мурза верещал, плюясь слюной и приказывая горсти всадников и спешившихся воинов убить наглеца. Слишком медленными они были. Слишком истосковался он по своему ремеслу.

Вших! Дзинь! Ааа!

Они не привыкли сражаться с серьёзными противниками, грабить, насиловать и убивать слабых был их удел. Ангра-Манью собрал свою кровавую жатву вернувшись всего на несколько долгих секунд из горячих пустынь Персии.

Бах! Выстрел из пистолета разорвал симфонию, состоящую из лязга стали, криков боли, проклятий и ржания лошадей.

Раскалённый кусочек металла только коснулся плеча Северянина, а мурза уже валился из седла с шамширом в теле разрубившим его грудь пополам.

Лишь двое раненных аскеров пытались окружить стоящего среди трупов воина со страшными зелёными глазами. Лицо его больше не было закрыто ведь платок упал разрубленный ударом сабли ещё в начале схватки и теперь ухмылка змеилась на его губах парализуя наступавших на него противников из рукава правой руки в ладонь скатился метательный нож.

- Не балуй!

Бам! Бам! Нападавшие рухнули, а к берегу на полном скаку подлетели бородатые всадники в синих кафтанах и меховых шапках.

- Кузьма, вылезай ужо! Опасность миновала, - командир бородатых перекинул ногу через седло уткнув кулак в бок и улыбнувшись белозубой улыбкой. - Смотрю и без меня с бусурманами справились.

- Убили Кузьму, боярин, и старпома убили, - кланяясь выглянул из-за борта судна один из мореходов прижимая шапку к груди.

- Жаль. А этот богатырь что крымчан изрубил чей будет?

- Да наш, наш боярин. Не сумлевайся, - вылез из-под лавки Мишка. - Он домой едет. Его ещё мальчонкой купцы персидские похитили и увезли на чужбину, так вот он решил на родину вернуться.

- Вот так история да Бориска?

- Ага, как в книжке, - согласился светловолосый воин с опрятной короткой бородкой и стального цвета глазами.

- Он нам жизнь спас! – бросил кто-то из мореходов. – Ироды ему пиалу с айраном предлагали. Отказался.

- Серьёзно? Не врёшь?

- Как можно боярин.

- Ладно. Не стал значит пить?

- Не стал, - снова заговорил мореход с шапкой. - Изрубил их всех. Ты же видишь.

- Ну и правильно, пойло это их, гадость жуткая. Потом бы животом маялся.

Стукнув коня пятками сапог, командир объехал вокруг замершего Северянина. Конь боярина привычно переступал через мёртвые тела.

- Эка невидаль, глаза-то ребзя смотрите какие! Словно у бабки моей покойницы. С новгородщины она была. Может и ты?

Северянин взглянул на осанистого боярина и попытался придать лицу вежливое выражение. Удалось ли нет, не понятно, но метательный нож в левой руке вернулся в рукав.

- А как звать тебя воин?

- Там звали Си-ви-рьянин.

- Северин значится? Добре. Был у меня по молодости такой знакомец. Знатный был бражник и подраться не дурак. Пойдёт!

Войны споро спешились и быстро добили раненых татар сняв с них доспехи и оружие.

Старший же спрыгнул с седла и остановился напротив Северянина внимательно его разглядывая цепким взглядом.

- А не хочешь царю Ивану Васильевичу послужить, Северин? Я смотрю военное дело ты знаешь крепко, своих не бросаешь. Ну как?

Военное дело? Вот оно как тут называется. Почему нет, - подумал бывший Ангра-Манью. Больше-то он всё равно ничего не умел.

- Можно.

- О, как по-нашему шпаришь. Тогда договорились, держись пока за мной паря.

- А как к вам обращ... как вас зват, назвать?

- Как называть? Да, Малюта я. Малюта Скуратов.

- Ма-лю-та. Понял.

- Бориска! Бориска! Годунов, определи бойца такие на дороге не валяются.

Пока мореходы, благодарно смотревшие на Северянина, хоронили своих убитых и закапывали тела мёртвых крымских татар, он смотрел на пылающий костёр вокруг которого расселись бородатые воины в кафтанах. Так ли бывший Ангра-Манью представлял себе конец своего пути? Наверное, нет. Но ощущение того, что он дома заполнило его сердце впервые чуть ускорившее свой бег.

В спину ему дул горячий, горький ветер Персии, а в лицо повеяло спокойной прохладой озер и рек Родины.

Цикл Северянин

Какая она эта родина? Вот уже в сотый, если не в тысячный раз бывший Ангра-Майнью пытался представить её, вызвать в памяти те почти забытые картинки из детства. Выходило не очень. Почему-то закрывая глаза и погружаясь в сон, Северянин неизменно представлял широкую реку несущую свои воды со спокойным величием (рек подобной этой он не видел никогда и уже само сравнение её с хилыми, мутными восточными товаркам делало воспоминание нереальным), покрытое сочной зелёной травой поле и лес вдалеке. Однако, это было всё же лучше, чем ничего.

Команда кораблика, на котором он уже второй день плыл по Хорасанскому морю сновала туда-сюда по палубе стараясь не встречаться взглядом с чужаком в надвинутом на голову капюшоне замершим на носу судна. Боцман под насмешливым взглядом капитана «Осетра» - старого, но ещё крепкого галеаса, всё ещё баюкал на перевязи повреждённую пассажиром руку. Положившись в ссоре (которую сам же и затеял) на немалый рост и физическую силу, Аруб чуть не остался без конечности.

Мелкий дождик с раннего утра покрывал рябью поверхность моря, а небо всё больше и больше наливалось серыми красками. Моряки, что постарше, видя это хмурили брови и сжимали губы из-за чего рты их превращались в тонкую линию едва заметную под носом.

Огибая хвастливо вытянувшийся с суши клочок земли покрытый чахлыми кривыми деревцами без листьев и полуразвалившимися строениями из массивных камней, в которых можно было угадать сторожевые башни прошлого, «Осётр» нос к носу столкнулся с юркой галерой под ярко-красным парусом с чёрным кругом посередине.

- ПИРАТЫ! – заголосили вокруг застучав босыми ногами по чисто выскобленной палубе.

* * *

Подчиняясь командам капитана Хорвэша, моряки сумели ловко развернуть галеас ловя забившийся в бесцветном парусе ветер, но в тот момент, когда «Осётр» готов был уже посоревноваться в скорости с морскими разбойниками, в левый борт ему, ломая самодельным носовым тараном доски, врезалась ещё одна галера.

Победный многоголосый клич прогремевший над головами попавших в засаду предварил хищный стук заскобливших борта абордажных крючьев, прикреплённых к крепким цепям, залп из самострелов и немногочисленного огнестрельного оружия, имевшегося на вооружении у пиратов.

Капитан и его первый помощник стали жертвами пронзивших их тела коротких арбалетных болтов, а попытавшийся орудовать багром в одной руке боцман получил мушкетную пулю прямо в лицо.

Нет, они не сдались без боя. Команда пыталась оказать сопротивление атакующим, но безуспешно – одолеть искушённых в рукопашных схватках и палубной резне пиратов, пёстрой волной хлынувших на «Осётр», им было не дано. Метал не столько звенел, сталкиваясь друг с другом сколько утробно чавкал, погружаясь в беззащитную плоть. Спустя несколько минут всё было законченно и ходившая ходуном от разволновавшегося от непогоды моря палуба окрасилась потёками крови бедняг.

Капитан морских разбойников в коротком жёлтом бурнусе и с серебряным обручем тонкой работы на лбу поверх плотной материи, закрывавшей голову, победно улыбаясь перепрыгнул на захваченный корабль и тут же словно споткнулся, встретившись взглядом с сидящим у борта на носу мужчиной, закутанным в чёрный плащ.

Осклабившись, Адинур хотел было приказать свои псам схватить чудом выжившего незнакомца, но Сарнис – его конак, во главе отборных головорезов сам бросился вперёд.

Шиих! – тонкая струйка крови брызнула на щёку Адинура, а голова его помощника и сродственника подпрыгивая покатилась под ноги морских разбойников. Новое шииих! – и горло безносого Джэведа рассёк сверкнувший в свете пасмурного дня металл. То же самое произошло и с Омидом с хрипом, свалившимся за борт судна.

Только сейчас капитан рассмотрел полумаску скрывающую лицо незнакомца под капюшоном и зелёные глаза адским огнём пылавшие исподлобья.

Пираты, подбадривая себя отборными проклятиями, толкая друг друга и размахивая оружием, бросились на убийцу их товарищей.

* * *

Корабль словно дышал: Рааз-дваа! Рааз-дваа! Движение досок под ногами совсем не мешали Северянину. Наоборот оно помогало ему напоминая о временах юности, когда он среди других кандидатов на присягу проходил обучение под руководством старого Синбэда.

Шестеро подростков на дрожащих ногах побелев от страха старались удержаться на раскачивающемся из стороны в сторону бревне.

- Не пытайтесь устоять на ногах, маленькие мерзавцы! – вопил на мальчишек жилистый старик лупася их длинной палкой с размочаленным концом. – Двигайтесь вместе с бревном! Рубите и колите в такт этому движению!

Клак! - металлический штырь громко щёлкнув освободившейся пружиной сорвался с запястья и пронзил тела сразу двоих морских разбойников глубоко застряв в борту их «Фурии».

- Зарубите этого пса! – плюясь слюной орал командир морских разбойников с удивлением наблюдая за его плавными и одновременно стремительными движениями.

Северянин же даже не сбил дыхание. И с чего бы? Он был намного быстрее этих полупьяных, не выспавшихся доходяг.

Мелкие ранения не в счёт, он раз за разом собирал свою жатву, а летевший с неба дождь только помогал, заливая глаза пиратам и заставляя оскальзываться их на мокрых досках.

Короткое, экономное движение серповидным клинком располосовала грудь попытавшемуся ткнуть его в левый бок копьём толстяку. Захныкав словно ребёнок тот рухнул на колени преграждая путь своим товарищам.

С каждой каплей пролитой крови чёрные крылья, вроде бы оставленные навсегда в Персии, будто снова начали разворачиваться за спиной Северянина.

* * *

- Капитан, останови это! Ты что не видишь это же Ангра-Майнью! – закричал старик Камиль, но Адинур уже занёс ятаган над головой пластавшего на части его людей незнакомца.

Тот с лёгкостью отбил удар и развернувшись к нему боком сам сделал стремительный выпад вперёд. Клинок разорвал бурнус явив свету ровные ряды металлических чешуек доспеха, защищавшего грудь Адинура. Но это ему совсем не помогло.

Секунда-другая и заломив правую руку капитана за спину, Северянин приставил острый клинок к его горлу. Крупная капля крови выступившая на коже тут же была смыта потоками льющегося с неба дождя.

Где-то за их спинами в воду ударила молния, а затем окружающие их пространство наполнили раскаты грома. Шестеро оставшихся в живых пиратов, взявших убийцу в кольцо, побледнели от ужаса. На секунду им показалось, что за спиной человека взявшего в заложники их капитана, трепетали огромные крылья сотканные из самой тьмы.

- Хватит! Просто уходи! – закричал Адинур пытаясь перекричать достигшую апогея стихию. - Мы не будем преследовать тебя! Обещаю!

Северянин без грамма ненависти во взгляде пристально посмотрел на предводителя морских разбойников - на иссечённое шрамами смуглое лицо, побелевшие дрожащие то ли от холода, то ли от страха губы, бившиеся в зрачках удивление, гнев и… понял, что пиратам верить нельзя.

* * *

Непогода успокоилась так же быстро как и разыгралась. Солнышко раскрасило в яркие краски наполненный светом мир избавив его от любых оттенков серого цвета.

Собрав с тел убитых всё ценное, перевязав раны и заштопав повреждённую одежду Северянин оставив за спиной сцепленные галеры вплавь добрался до берега. Бывший Ангра-Майнью знал, ему предстоял пеший переход и ещё нескоро он почувствует качающуюся палубу под ногами. Впрочем, море уже надоело ему, а в пути неплохо думалось.

Перед тем как покинуть берег Северянин мельком бросил взор на своё отражение в воде. Не обнаружив за спиной никаких следов тёмных крыльев он, улыбнувшись в маску, без промедления отправился к своей цели. Родина всё ещё ждала его.

https://pikabu.ru/series/tsikl_severyanin_9845

Ледяной ветер пронёсся по улице, хлопая ставнями жалких лачуг и поднимая в воздух мусор валявшийся повсюду. Тегеран, город на краю убивающей всё живое пустыни Кавир, был сказочно богат и ужасно беден одновременно. Здесь золото лилось рекой из кошельков богачей, а дети, старики умирали от голода и холода прямо на улицах.

Где-то лаяла собака, отгонявшая от забора чужого человека или загулявшего пьянчужку, возвращавшегося домой. В доме, возле ограды которого замер Северянин, тоже был пёс, но он молчал. Втянув носом воздух, животное, поскорее убралось к себе в конуру, где сидело тихо, терпеливо ожидая, когда этот страшный человек уйдёт восвояси. Человек ли? Никто кроме старого, покрытого шрамами волкодава, больше не заметил убийцу замершего в подворотне. Он мог стоять так весь день.

Северянин терпеливо ждал. Сейчас этот духан и его посетители был единственным местом способным ответить на все его вопросы, развеять сомнения, определить ближайшее планы на будущее. Точнее, ему был нужен только один человек находящийся внутри. Человек из детства, тот, кого он когда-то ненавидел всей душой.

Он специально пришёл в Тегеран, город который терпеть не мог, чтобы посетить "Бездну". Здесь собирались такие как он - люди без настоящих имен, мужчины и женщины, обручённые со смертью, скрывающие лица и прошлое. Возможно, сейчас в зале находились даже другие Ангра-Манью - достигшие в своём ремесле всеобщего признания. Он знал четырёх, но их всегда было девять, а это значит, что пятерых Северянин не видел никогда.

Это питейное заведение не было простым. Его не обкладывали налогами сборщики, не посещала местная стража, завсегдатаи все знали друг друга в лицо, и посторонних тут не бывало никогда. Всё произошедшее здесь, навсегда оставалась скрыто от других жителей огромного живого муравейника.

Он много лет не был в «Бездне» и это его не сильно расстраивало. Северянин знал, что возможно войдя внутрь, он останется там навсегда. Да, скорее всего, так и будет. Но он не волновался. Ни одна капелька пота не выступила на лбу, его дыхание было ровным и спокойным. Жить по-старому он не хотел. Жить по-новому без необходимых сведений не мог. Что может быть проще? Иди и возьми. Ему же всегда так говорили?

Чего он ждал? Он ждал, когда крики, тосты и смех станут потише, а веселье заменит опьянение и чувство усталости. Полнолуние было хорошим знаком. В отличие от своих братьев никогда не работавших при полной луне, он не боялся её призрачного света, наоборот он любил его и тот отвечал ему взаимностью.

Кажется пора. Вынув из ножен шамшир, Северянин, устремился через улицу.

* * *

- Фанис, а тебе не кажется, что ты растолстел?

- Да иди ты Рузиль! На себя посмотри!

Внутри, при свете масляных ламп, за столами сидело две дюжины человек. Все при оружии, в плащах, накидках и капюшонах. Здесь все были свои, и лица можно было не скрывать, но многолетняя привычка стала второй натурой. Кружки с напитками бились в весёлых тостах, подносы с едой стояли уже пустыми. Гости насытились, темы для разговоров подходили к концу.

Чуть поодаль от основного веселья, в углу, за отдельным столом на высоте в три ступеньки, сидело пятеро человек. Четверо зрелых мужчин и старик в белоснежных одеждах и простой чёрной чалме с малахитовой брошью. Через всё лицо пожилого человека тянулся шрам, терявшийся в седой бороде. Он безучастно смотрел на веселье своих детей, периодически делая глоток-другой из золотой чашки, наполненной простой водой.

Тази первым увидел вошедшего в зал мужчину, но не узнал его. Этот брат редко появлялся здесь. Нет, это точно был не самозванец - его походка, осанка и даже движение кистями рук говорили о многом. Это был свой, но кто?

- Я хочу говорит с Наставником, - произнёс вошедший удерживая в руках обнажённый шамшир странной формы.

- Кто хочет говорить с Наставником? - резко встал из-за стола старика коренастый мужчина с полумаской на лице.

- Ангра-Манью хочет говорить с ним.

На вытянутой руке пришельца матово блеснул браслет из обсидиановых шариков. Такую вещь носили только избранные. Его офицеры. Дело было не в материале, из которого он был сделан, а в том, что вырезано на вулканическом стекле. А там была надпись: «Смерть уже взяла тебя и ты её часть». Девиз «персидских гулей» - сообщества наёмных убийц, которое он со своим соратником создал четыре десятилетия назад. Этот брат мог прийти только из Дамаска. Человек Ильфара, да покойся с миром старый друг.

Переглянувшись с Тази, Коренастый, громко, чтобы все слышали, произнёс.

- Наставник, выслушает тебя.

В зале наступила абсолютная тишина. Все внимательно смотрели и слушали, понимая, что вскоре может пролиться кровь. Никто бы в здравом уме не вошёл под крышу этого здания с обнажённым клинком. Сделавший это или глуп или демонстрирует серьёзность своих намерений.

- Я хочу остаться с ним наедине, - смело заявил незнакомец.

Старик еле-еле заметно мотнул головой.

- Этого не будет! - положил руку на рукоять сабли Коренастый.

- Я знал, что вы так скажите, - спокойно произнёс незнакомец, поведя плечами.

В следующее мгновение, он взвился над полом и в три больших скачка оказался на возвышении возле стола. Его шамшир молниеносно клюнул в шею глашатого и когда тот рухнул на колени, обливаясь кровью, убийца ловким движением вытащил из его ножен на поясе, саблю. Одновременно взмахнув двумя клинками в воздухе, незнакомец отступил.

Среди собравшихся здесь, не было дилетантов, и у многих замерших от удивления мужчин и женщин пробежали мурашки по спине от увиденного. Никто из присутствующих, не мог двигаться так быстро и смертоносно. На их глазах умирал один из Ангра-Манью зарезанный словно ребёнок.

Все в зале вскочили на ноги, многие вытащили оружие.

- Нет! Вы не можете участвовать! Никто из рядовых братьев не может сражаться со Злым духом! - прокричал убийца, даже не поворачиваясь лицом к людям в зале. - Злой дух может сражаться только с равным себе. Повторяю, я хочу говорить с Наставником!

По мановению руки сразу два офицера братства бросились на говорившего. Сталь плела узоры в воздухе сталкиваясь и высекая искры. И вот уже один из Ангра-Манью упал на пол, получив три колотые раны в грудь, а второй зашипев от боли, отскочил к стене, уронив под ноги оружие и схватившись левой рукой за потерявшую подвижность правую.

Ленивым движением незнакомец вытянул запястье, после чего раздался громкий щелчок, и грудь раненного пронзил металлический штырь, пробивший как бумагу его кольчугу и доспех.

Когда пришелец снова повернулся к Наставнику и смешно наклонил голову к плечу, Тази узнал его.

Последний из его офицеров, тот на кого была самая большая надежда, атаковал убийцу. Тиграну хватило сил сопротивляться минуту, не больше. Сражающиеся сходились и расходились, но пришелец был спокоен, а офицер Тази задыхался. Грудь его вздымалась всё чаще и чаще, он просто не выдерживал заданный темп. Когда клинки скрестились в последний раз, он проиграл, сабля коренастого глубоко вошла в плечо сверху, разрубив сердце Тиграна. Оставив клинок внутри осевшего на колени тела, убийца, нарочито медленно поднялся по ступеням.

Тази не вставал со своего места. Он был готов принять смерть. Он пожил достаточно и не боялся костлявой госпожи. Крепко сжав губы, Наставник сложил руки на груди. Когда его бывший ученик остановился над ним, он гордо вскинул подбородок.

Убийца убрал скрывающий его лицо платок и его зелёные глаза полыхнули в свете маслянистых ламп.

- Ты узнал меня старик. Это же ты назвал меня Северянином. Помнишь?

Тази не удостоил его ответом. Он ещё крепче сжал губы.

- Конечно, помнишь. Я не буду пытать тебя Наставник. Знаю это бесполезно. Пугать смертью тоже. Сегодня не твой день. Но молчать, я тебе не советую. Если ты не ответишь на мои вопросы, я перебью всех находящихся в этом зале. Ну, или большую часть. После такого твоё братство не оправится никогда. Ведь здесь собрались не птенцы, а настоящие воины, может быть некоторые из них, когда-нибудь даже дорастут до Ангра-Манью.

Карие глаза Тази полыхнули гневом, но было в них и что-то ещё, еле уловимое.

- Да, скорее всего меня убьют в неравной схватке, но клянусь, что большая часть этих людей, многих из которых ты учил лично, покинут этот мир ещё до утра. И что тогда? Кому будешь ты нужен? Старый и немощный? Кому ты будешь внушать уважение и страх? Кто склонится перед тобой Тази?

* * *

Матросы суетились на палубе, опасливо поглядывая на странного незнакомца с замотанным платком лицом, сидящим на связке канатов. Он не угрожал им, наоборот щедро заплатил капитану золотом за место на корабле, но каждый чувствовал в нём опасность. Опасность, которой лучше было не касаться даже случайным взглядом.

Северянин же жевал твёрдую курагу и изюм, вспоминая о словах, которые прошептал ему на ухо Тази. Тайна раскрыта. Место, откуда привезли его ребёнком, он установил. Теперь дело за малым – добраться до своей родины. Арабы раньше называли эту северную страну Ас-Славия, морские разбойники и грабители, живущие у основания гор покрытых льдами - Гардарики.

Свежий морской ветер дул ему в спину, словно разворачивая невидимые крылья. Северянин не знал почти ничего о своей родине, но был уверен, что полюбит её.

ГЛОССАРИЙ:

Духан – трактир на Ближнем Востоке;

Ангра-Манью (перс.) злой дух;

Шамшир - основной тип сабли индо-иранского региона, распространённый от Марокко до Пакистана;

Гуль — мифическое существо и фольклорный персонаж, оборотень в арабской, персидской и тюркской мифологии;

Ас-Славия - так называли Русь жители Ближнего Востока и Аравийского полуострова;

Гардарики (сканд. страна городов) - так называли Русь скандинавы.

Его называли Ангра Мэйню, что означало на персидском - злой дух. Нет, это прозвище знали только избранные и то ни один из них не мог назвать его другом или приятелем, наоборот призывающие его слова произносили шёпотом, нервно оглядываясь вокруг. Его нанимали только тогда, когда не было другого выхода или в случае, когда задача была слишком сложной и за неё никто не брался.

Мимо сновали мальчишки разносчики, служанки, рабы и важные господа, жизнь которых не стоило ничего или стоила слишком мало. Они были полны высокомерия, важности, но жизнь после удара клинком покидала их так же быстро, как и последнего бедняка собиравшего медяки у мечети Святого Мустафы. Запах сладостей, пряностей, свечного воска и немытых тел смешивался на базаре в уникальный аромат который нельзя было перепутать с другим.

Убийца стоял возле Бронзовых ворот, ведущих с рыбного рынка в ряды ткачей. Словно статуя, он замер у стены - голова покрыта капюшоном, правая рука лежит на рукояти сабли, левая отведена за спину и покоится на кожаном пенале кривого пешкабза, на поясе. Металлическим наплечником и лёгким пластинчатым доспехом в этом городе никого не удивишь.

Он помнил ещё те времена, когда его называли پسر از شمال - мальчик с севера. А затем, когда убийца закончил обучение, просто اهل شمال - Северянин. Ангра Мэйню он заслужил спустя много-много лет. Вот только ни родителей своих, не свою родину он не знал. Да и как попал на Ближний Восток тоже. Он всегда был здесь и уже смирился с этим.

Над его нелепым обликом всегда смеялись. Слишком светлая кожа, сгоравшая на солнце, светлые глаза цвета зацветшей воды, светлые волосы, выгоравшие на солнце почти добела. Окружающие его смуглые, кареглазые, коренастые люди издевались над мальчиком с севера, но боялись Северянина. Нападки, закалившие его характер, хоть и добавили на его шкуру пяток отметин, были полезны. Его никто и никогда не жалел и он отвечал миру тем же. Безжалостно и твёрдо ступая, он, шёл по трупам своих врагов, жертв и никогда не страдал от бессонницы или мук совести. Он делал свою работу как надо. Хороший пекарь печёт вкусный хлеб. Хороший портной сошьёт прекрасный костюм. Хороший убийца, не задаёт вопросы, не оставляет живых и не пытается их жалеть.

Глупая служанка выронила из плетеной корзины кусок мяса, головку сыра и несколько алых гранатов и тут же еда стала добычей ринувшихся со всех стороной попрошаек. Дурочке осталось только пискнуть и убраться восвояси. Нищие не стеснялись расталкивать публику попроще и даже хамить торговцам, но вот проходя мимо убийцы, почтительно склоняли голову. Они хорошо знали на что способны такие как он – люди без лиц, имён и прошлого. Жнецы собиравшие свою дань.

Его никто никогда не жалел? Только один раз. В тот жаркий день восьмилетний пацан, сбежавший из куттаба и прятавшийся в сетях на берегу, в ожидании плывущей на север лодки, был найден наставниками. Его запороли бы до смерти прямо на заплёванной мостовой провонявшей рыбой и конским навозом, но этого не произошло. Мужчина с фиолетовыми глазами, чёрной бородой, в белоснежных одеждах дервиша, закрыл его собой от удара безжалостного хлыста. Обливаясь кровью, он гневно пристыдил наставников, и сила его слов была такова, что иссечённые шрамами и рубцами ветераны послушались, и, забрав беглеца с собой, просто вернулись за стены школы. Прощаясь, дервиш, незаметно сунул ему в руку кусок сдобной булки с мёдом, и это было самое вкусное кушанье в его жизни.

Задание было простым. Защитить парочку турецких купцов охраной, которых занимались головорезы Кривого Али. Видать гости были из первостатейных, раз приняты такие меры безопасности. Злой дух был не по карману, кому попало. К тому же нападение на негоциантов должно было произойти здесь, возле Бронзовых ворот. А вот и наши торгаши.

- Я не хочу! Не хочу, отпустите меня! - мальчонка лет семи отчаянно пытался вырвать руку из унизанной перстнями толстой лапищи одного из купцов.

- Я тебе не пойду! Твой отец сдох, а долг не отработал. Если твой дядя Фируз до завтра не отдаст мне сто золотых монет, клянусь Аллахом, я утоплю тебя, сбросив с набережной, - кричал в ответ дородный мужчина в белоснежном халате и оранжевой чалме щедро украшенной жемчугом.

Он без каких либо усилий тащил не только мальчишку, но и вцепившегося в него босого старика в потрёпанной одежонке с седой всклокоченной бородой.

- Да ты-то убогий куда лезешь? – надув губы произнёс второй купец, доходяга, обряженный в мидийский кафтан и перепоясанный широким голубым поясом с нашитыми на него серебряными бляхами. – Старик отцепись, а то хуже будет. Иди, проси милостыню где-нибудь в другом месте.

Дед сдаваться не собирался и обеими ногами начал упираться в землю. За что тут же получил удар сначала кулаком в лицо, а затем ногой в живот от людей Кривого Али наблюдавшего за всей ситуацией с лёгкой ленцой и высокомерием. Их задача клиентов охранять, а не влезать в их дела, но заработать парочку монет в благодарность….

Вшух! – метательный нож угодил точно в глаз идущему рядом с толстяком охраннику, от чего он зашатался и рухнул как подкошенный в пирамиду корзин на обочине. Второй клинок был отбит баклером головореза Али, с красной лентой на чалме.

Сразу трое нападающих со всех сторон бросились на парочку купцов, окружавших их немногочисленных телохранителей и старика с мальчишкой, лежащих на пыльной дороге. Один, самый рослый, предусмотрительно перегородил дорогу впереди.

Аааа! Торговцы и покупатели разбегались в разные стороны. Переворачивались лотки, слышались крики страха, кто-то тщетно звал стражу. Под ноги убийце посыпались золотистые финики идеальной формы и размера.

Нпадающие знали своё дело и дюжины секунд не прошло как люди Али, все кроме того с кулачным щитом, валялись на земле обливаясь кровью. Обладатель чалмы с красной лентой продолжал сражаться, отбивая удары коротких, жадных до крови, широких клинков. Однако, храбрец получил уже пару ранений, и судьба его была предрешена.

Купцы словно парочка молоденьких шлюх верещали от страха прижимаясь друг к другу. Особенно плохо было толстяку лицо, которого покрылось, потом и побледнело.

Чвак! – кинжал человека с замотанным лицом разорвал шею последнему охраннику и тот, схватившись за горло, рухнул на колени. Он словно старался не выпустить истекающую из него жизнь наружу удивляясь произошедшему с ним. Нет, только не со мной! Только не сейчас! Я должен жить! – кричали его безумные глаза. Все так считают, но они ошибаются.

Увидев смерть своего последнего телохранителя, купцы дружно взвыли, но даже не подумали бежать. Страх парализовал их, пропитав насквозь потом их шикарные одежды.

Нападавшие, будто по команде, синхронно сделали шаг в направлении своих жертв.

Пора!

Глоп! Двенадцатисантиметровый штырь вырвался из нехитрого устройства на запястье и разнёс голову здоровяку перекрывавшему дорогу. Клинком сабли Ангра Мэйню отбил в сторону летящий в толстяка нож и сделав плавное, стремительное движение мягко погрузил стольной зуб пешкабза в плоть ближайшего противника. Тот вскрикнул и опрокинулся на спину, но до того как упало его тело, провожаемое удивлёнными взглядами товарищей, убийца оказался слева от второго противника и нанёс ему страшный удар саблей рассёкший того от ключицы до пояса.

Позади кто-то низко вскрикнул, и что-то тяжёлое упало на землю. Оглядываться, не было времени, последний противник уже плёл вокруг убийцы смертельные кружева, ловко орудуя парочкой пичангатти. Точнее он думал, что делал это ловко, но спустя три секунды получил сабельный клинок прямо в правый глаз, так и не успев закончить движение.

- Слава богу, спасибо, спасибо… - запричитал худой купец в мидийском кафтане. Впрочем, он быстро прикусил язык и вернул своему лицу прежнее брезгливо-высокомерное выражение. – Всё-таки, вам заплатили. Могли бы и поторопится.

У ног спесивца лежал его дородный товарищ без признаков жизни.

- Что с толстяком? – бросил Ангра Мэйню вытирая окровавленный пешкабз об одежду одного из убитых.

- Его хватил удар. От страха. Я говорил ему нужно меньше жрать…

- Понятно. Не мои проблемы.

От ворот к ним уже бежали стражники с позолоченными щитами и копьями. Увидев это, купец хладнокровно переступил через тело своего друга и вцепился худыми пальцами в локоть мальчишки удивлённо разглядывающего побоище раскинувшееся вокруг них.

- Пойдёшь со мной! Булут умер, но мы были с ним компаньонами и его деньги мои деньги, а это значит, что теперь твоя семья должна только мне.

Старик снова схватился за мальчонку и тут же получил удар длинноносым ботинком по голове.

- Наёмник, убей старика! Убей его! Я доплачу, - взвизгнул доходяга, указывая пальцев в помешавшего ему деда.

Сделав пару шагов, убийца, оказался возле дервиша и резко поднял его подбородок вверх взглянув тому в глаза.

Холодный ветер ударил ему в спину, словно подталкивая куда-то. По позвоночнику пробежали мурашки. Рот наполнился вкусом сдобы и мёда.

- Ну чего ты замер?! Стражу опасаешься? Ты же Ангра Мейню они сами тебя боятся!

Крепкая рука сжала рукоять до хруста. Молниеносным движение убийца вырвал из ножен саблю и приставил её к горлу купца. Дамасская сталь рассекла кожу и по шее турка медленно потекла жирная багровая капля.

- Что?! Что?! Я не понимаю…

- Слушай меня внимательно Яльцин из Кайсери. Ты простишь семье этого мальчика долг. Прямо сейчас. А старику подаришь своё кошель. Прямо сейчас. Дашь мне слово, что не будешь преследовать и мстить им. Прямо сейчас.

- Но, но… почему?

- Иначе, я приду за тобой, где бы ты ни прятался. Злой дух не щадит никого. Разве ты не знал?

Яльцин осторожно взглянул на пятёрку замерших в десяти шагах стражников опустивших головы вниз и делающих вид, что всё происходящие их не касается, а затем на замершего перед ним человека в капюшоне, в глубине которого гневом сверкали изумрудные глаза. Сглотнув, купец согласно кивнул.

Когда кошель с деньгами перекочевал в руки дервиша и тот, отряхивая одежонку мальчика, рассыпался в благодарностях и обещаниях, Ангра Мейню, спокойно прошествовал мимо стражников и повылезавших откуда-то зевак, вниз по улице.

Он всё ещё чувствовал дыхание холодного ветра за спиной, а мысли его были заняты столкновением на рынке, которое, он чувствовал, изменит его жизнь навсегда. Столько лет, сил, пота и крови, вопросов к самому себе, а решение пришло после встречи старого дервиша с чудесными фиолетовыми глазами. Дед состарился, но он узнал его.

Что ж, злой дух, изо всех сил цеплявшийся за его плечи остался позади, Северянин знал это точно. Другие берега ждали его.

ГЛОССАРИЙ:

Пешкабз - вид холодного оружия для ближнего боя индо-персидского региона, предназначенный главным образом для пробивания защитного снаряжения;

Куттаб - школа персидского направления, где изучали иранскую историю и литературу. В нашем случае главного героя в этой школе учили не только письменности и Корану;

Баклер - маленький, 20-40 см в диаметре (8-16 дюймов), чаще всего металлический круглый щит. Был рассчитан, главным образом, в качестве вспомогательного оружия с мечом или шпагой. Держался за ручку с обратной стороны;

Пичангатти - широкий массивный клинок с односторонней заточкой, слегка изогнутый на конце.

Понравилось? Материал с моего канала на "Дзене" https://zen.yandex.ru/rasskaz_na_odnu_ostanovky