Жду новый пост

Серия «Сто дней лета»

Шалаш – это решение квартирного вопроса, если тебе еще нет и двенадцати лет. Желание иметь собственный угол, свою нору, берлогу, пещеру, землянку – это в крови, это заложено инстинктами и это не вышибается до конца жизни. Поэтому решение данного вопроса затрагивает столько чувств. И особенно остро это ощущается в детстве.

***

Я выглянул в окно в надежде увидеть там Саню или кого-то из компании. Никого. Спит, как всегда, до полудня. После вчерашнего нужно отоспаться, конечно! Поел («Ешьте макароны!»), оделся, вышел… Ну что ж, значит я пойду маячить у него под окнами. Увидит и спустится. Но сначала нужно обойти ближайшие дворы на предмет наличия на них разных знакомых. Вдруг удастся набрать банду для игры в «казаки-разбойники» или в «квадрат» … В последней игре требовался мяч, а это в то время считалось роскошью. Проходя мимо постоянного квадрата, я решил его подрисовать границы куском кирпича, так как ночной дождь немного его размыл.

Игра в «квадрат» была возможна в то время, так как автомобилей во дворах не было вообще! Огромные асфальтированные площадки были полностью в нашем распоряжении! Квадрат рисовался мелом на асфальте или ножом на грунтовке. Десять на десять шагов. Потом он делился ровно на четыре части, а в центре рисовался круг – стартовая позиция для мяча. Итого – по квадрату на игрока. Один из четверки вводит мяч в игру, бросая в центральный круг. Отбивать мяч можно только ногами, а касаний разрешено ровно – ОДНО! Если мяч коснулся твоего квадрата и улетел за границы, то тебе очко. Пропустил между ног – сразу пять. Забили головой – два очка. Набрал двадцать очков – вылетаешь сидеть на бордюре и ждать своей очереди. Рубились просто от души!

Обладатель мяча – Дима Монаков, придумывал правила на ходу. Ну, например, если ему забили, то это не считалось. Или он ударил, а мяч улетел за границы, то тоже не считалось. И так постоянно. «иначе мяч заберу и пойду домой», говорил он. Мы все бесились. Последней каплей в тот вечер стало следующее. Дима поставил мяч на середину и прижал своей кроссовкой, мол, чтобы мяч вошел в игру – целуйте ботинок. Его тезка Дима «Сима» Симонов, вскочил с бордюра и побежал целовать. Даже наклонил голову для удобства.  Бегал он быстро, кстати. Удара в грудь головой владельцу мяча не ожидал никто! Даже сам Монаков. Ноги эффектно взмыли вверх! Мяч был схвачен Симой и брошен в наше распоряжение.

- Никто тебе ноги целовать не будет, козлина! – стоя над ним процедил Сима.

Монаков же начал плакать и тереть руками в районе груди, сидя на заднице. Мяч ему вернули через часа два, а он наблюдал, как мы играем.

Это было вчера. А сейчас  надо что-то придумать.

Встретил Лазаря (Вова Лазарев) и Петьку – оба из соседнего дома. Два бестолковых пацана, с которыми всегда интересно было играть в игры, требующие безбашенности. Например, Лазарь всегда мог сигануть с самой высокой точку во что-нибудь напоминающее гору песка, листьев или водоем… Или забравшись на тонкое деревце, схватиться за макушку и плавно спланировать на землю. Иногда, как вы понимаете, деревья ломались… Поэтому периоды, когда он был без гипса, были весьма непродолжительные.

А Петька – все повторял за ним скорее за компанию, чем по внутреннему убеждению. Тем более внутренних убеждений у него отродясь не бывало. Такое подневольное существо и имитатор.

- Здорово, пацаны! Чо делаем? – классическое начало диалога.

- Ничего. А что?

- Да так.

- А-а-а… А чо делать будете?

- Хотим пойти рыть землянку, - сказал Лазарь и нагнувшись, поднял с земли саперную лопату. – Смотри, что мне дядька оставил!

Я от восхищения присвистнул! Штык-лопата!

- А куда вы пойдете? Можно с вами?

- Ну, на карьеры… - сказал Лазарь. – Мы там уже копали…

- Ага, копали уже, - поддакнул Петька.

- Или в лес. Говорят, под корнями классные землянки получаются… - продолжил рассуждать Лазарь.

- Ага, может и в лес, - Петька был в ударе.

- Давайте, дождемся Саню и пойдем в месте! – предложил я.

Мне было все-равно куда.

- Ну, давай, - Вова Лазарь переложил лопату из одной руки в другу с таким серьезным видом, что я проникся к нему уважением незамедлительно.

- О! – вдруг воскликнул Петька. – Рыжий вон идет! – и заорал: - Ры-ы-ыжий!!!

Рыжий – это Денис с моей общаги. Как я его не переваривал! Во-первых, меня бесил морковный цвет его волос. Потом веснушки, которые были везде. Даже на зубах. Кожа белая и тоже в рыжих пятнах. Неприятный тип, как по мне. Никогда не считали его достойным членом любой игры. Он же, наоборот, считал себя незаменимым и лез во все дыры. Этим он бесил особенно. И вот я с тревогой вижу, как он начал бежать в нашу сторону.

- На фига ты его позвал? – цыкнул я на Петьку. Тот лишь недоуменно пожал плечами. – Будешь сам с ним возиться!

- Здоров, ребя! – Рыжий уже был перед нами. – Куда пойдем?

После демонстрации орудия для копания и краткого плана на день, Рыжий успокоился и решил остаться с нами. Перспектив было больше.

В разговорах и обсуждениях мы подошли к Сашкиному подъезду. Я сказал всем, что ждем Саню и потом решаем окончательно, чем себя занять.

Свист Сани я узнавал безошибочно. Он засовывал по два пальца каждой руки в рот и протяжно свистел. Оглушительно громко – это мягко сказано. В этот раз я тоже не ошибся и посмотрел в сторону источника свиста. Саня стоял на балконе и махал нам рукой, показывая знаками, что выйдет через десять минут…

Время было абсолютно бесполезным мерилом. Минуты нас не волновали. Полдня – вот минимальный отрезок времени во время каникул. Так что несчастный час в ожидании Сашки прошел незамеченным. Зато мой друг пришел с классным ножом, планируя замутить игру в «ножики», видимо. Возникла непродолжительная, но продуктивная беседа на предмет времяпрепровождения и было решено идти на карьеры. Тем более, в «ножики» можно было играть и там.

Огромная территория вдоль реки Днепр была изрыты самым причудливым для детского глаза образом. Карьеров с водой было штук пять. Между ними были строительные подъезды для самосвалов, кругом горы песка. Часть из них слежалась так, что сверху уже росла трава и мелкие кустики, а стены были такими плотными, что были почти вертикальными. Высота некоторых таких вот «гор» достигала шести-семи метров. И с них можно было прыгать вниз в мягкий песок, зарываясь по колено и скатываясь кубарем вниз. Кусты, и даже деревья, во множестве росли внизу и местами образовывали островки, где с успехом мог спрятаться партизанский отряд из десяти человек. Сейчас я вспоминаю, что карьеры перестали разрабатывать лет пятнадцать назад до описываемых событий.

В общем, мы веселой толпой прибыли на место. Лазарь с Петькой и Рыжим продолжили копать пещеру, а мы с Сашкой, найдя о дороге пару досок, решили начать с наземного вида шалаша – типа «вигвам». А потом ходить к друг другу в гости! Либо замутить войну со взятием крепости!

Пещера была когда-то начата в отвесном склоне песчаного холма. В нее уже можно было залезть почти полностью, а если подогнуть ноги слегка, то со стороны и не видно было совсем.

- Я начну сегодня первый! – крикнул Лазарь.

И нырнул в зияющее отверстие будущей пещеры. Через секунду оттуда полетел песок. Лазарь расширял внутреннее пространство, чтобы там могло поместиться больше одного человека.

Петька и Рыжий просто ждали своей очереди. Сначала просто внизу, рядом с Лазарем. А потом, найдя неподалеку подъем наверх, поднимались и прыгали вниз. Пролетая над входом в пещеру под хохот и крики самого Лазаря, который, выглядывая из норы, что-то им кричал.

Мы с Саньком тоже трудились, дабы не опозорится перед пацанами. Доски были защемлены между двумя деревьями, благо, они росли вплотную, а уже к ним мы сносили толстые ветки, поломанные молодые деревца и даже строительный мусор, в избытке валяющийся неподалеку. Это и куски волнового шифера, линолеум, даже оконные фрамуги без стекла.

Мы изрядно вспотели, обрезая сучья Сашкиным ножом, ломая об колено ветки нужного размера и руками выкапывая ниши для того, чтобы в них вставить палки. В итоге, вышло сооружение похожее на кучу хлама без признаков гармонии.

- А ну-ка, Юрик, в сторону! – Сашка стоял на отдалении от шалаша. – Сейчас проверим на прочность…

И разогнавшись, всем телом навалился на одну из сторон шалаша.

- Нормально! – шалаш немного поддался, но сохранил свою уродливую бесформенность.

Истошный крик Лазаря вывел заставил нас вздрогнуть одновременно.

- Пацаны!!!! ААААААААА! – услышали даже, как сорвался у него голос.

Мы выбежали на крик из своих кустов. Лазарь и Рыжий руками разбрасывали песок на склоне. Как-то страшно быстро… И почему-то на склоне мы не увидели признаков пещеры. Ее не было. Просто гора песка, в которой копался орущий Лазарь и какой-то встревоженный Рыжий…

- Петьку засыпало!!! – обернувшись к нам, заорал Лазарь. – Помогайте откапывать!!!

Я похолодел почему-то и ноги вдруг стали какими-то ватными. Но это больше от слов Вовы, чем от понимания факта. Сашка, закусив нижнюю губу, с решимостью свойственной ему в таких ситуациях, кинулся на склон к пацанам… Я не стал отставать. Взял себя в руки.

«Что там могло быть с Петькой? Ну, прикроется руками, полежит полчасика, пока мы его откопаем… Делов-то!»

- Я стоял там, - в процессе рытья бубнил Рыжий, как бы отвечая на наши незаданные вопросы. – Наверху. Земля подо мной вдруг села вниз. Чуть-чуть так совсем. Я подумал, - перевел дыхание наш товарищ. – Сейчас все обвалится и прыгнул вниз…

- Я видел, как обвалилась пещера! – Вова, вытирал пот со лба, оставляя грязные полосы. Это пот смешивался с пылью. – Вход как глаз закрылся… А Петька там… Расширял… Мы только-только поменялись с ним…

- А что такого? – я, конечно, был начитан, но пока не понимал, что такое пару самосвалов песка на человеке.

- Он умрет там!!! – выпучив глаза заорал Лазарь. – Сдохнет, задохнется… - и внезапно сам задохнулся от нахлынувших чувств.

Я похолодел от ужаса. Песок отбрасывал, не чувствуя боли от сломанных ногтей, ничего не могло меня остановить! Рядом в бешенном темпе работал Санек. Мы хотели увидеть кеды Петьки, чтобы вместе вытянуть его на воздух…

- Бегите за взрослыми!!! – заорал нам Лазарь. – Кто-нибудь!!! Ну!!! Я тут останусь! Я буду рыть! Я буду рыть!

И он толкнул меня и Саню так, что мы скатились со склона на несколько метров.

- Рыжий!!! Ты чего встал! Да блять!!! – он так страшно выглядел, что это придал нам сил и уверенности.

Почти одновременно мы втроем побежали в сторону района. Саша всегда бегал быстро! И именно на него я надеялся больше всего. Через минуту он уже был на значительном расстоянии от нас с Рыжим.

- Оставайся здесь! Покажешь дорогу! – сказал я Рыжему.

А сам перешел на быстрый шаг, сгибаясь от боли в боку. Рыжий сел прямо на дорогу, ожидая хоть кого-то. Я иногда оборачивался, чтобы убедиться в том, что он на месте. Уже взбираясь на возвышенность, на которой находился наш район, я, обернувшись, увидел, как от точки, которая была Рыжим, отбежали две фигуры, видимо, кто-то из взрослых шел мимо… Помогут Лазарю! Вдруг успеют?

Сашка наверняка уже кому-то рассказал. Я никогда не был бегуном на длинные дистанции, поэтому последние несколько сот метров, шел и внимательно всматривался вдаль. Там, возле дома, где жил Саня никакой активности не наблюдалось. Мне представлялось, как все становятся на уши и в бешенном темпе несутся спасать Петьку. С мигалками и сиренами. Я даже озирался вокруг в надежде увидеть начало операции по спасению… Ничего. Вселенная на обрушилась.

Подбежал к подъезду Санька, глянул на его окна. Солнце давно село, на улице начинало темнеть. Но света не было. Куда же он побежал?

Я присел на лавочку, чтобы перевести дыхание и понять, что делать дальше. Петька там, под слоем песка. Я гнал от себя мысли о смерти. Я не хотел допускать даже на секунду, что больше Петьки никогда не будет. Просто кто-то там сейчас его откопает, отряхнет от песка, и Петька засмеется, как ни в чем не бывало. Мол, чего вы все такие испуганные? Я же там просто свернулся клубочком, и дышал потихоньку! Помните, как на пляже, когда вы меня закапывали в песок, а я потом –РАЗ! – такой выпрыгивал? Вот, правда, сейчас я не смог выбраться сам. Тяжело слишком!

- Юрик!!!! – голос Санька вывел меня из оцепенения.

Саня подлетел ко мне сзади и, подняв меня со скамейки, потащил в свой подъезд.

- Я забежал в «опорку»! – делая паузы между шумными вдохами, начал рассказывать мой друг. Опорка – это общественный пункт охраны порядка, если что. – Рассказал им все. Они сразу отправили туда машину. Я им рассказал куда ехать. Сказал, что наш друг там остался. Пошли на балкон. Сейчас. Их. Привезут. Рыжий где?

- Оставил там, посередине ждать. Чтобы встречал наших….

- Молодец! – похвалил Санек. – У меня дома сегодня допоздна никого нету. Пошли на балкон. Будем ждать. С балкона виден подъезд Петьки. Их должны привезти же к дому… Голодные все будут!

Я соглашался и покорно шел за ним. Вот он открыл входные двери, прошли большой зал. Там Саня открыл балконную дверь и вот, мы стоим и смотрим с высоты пятого этажа на площадку перед подъездом Петьки. Все как на ладони.

- Как ты думаешь, - начал Саня. – Петька живой?

- Я не знаю… - уверенность моя исчезала с каждой минутой. – Как-то не верится… Ой! Смотри милиционер идет!

- Тихо ты! – Саня зажал мне рот и оттащил от ограждения вглубь балкона. – Чего орешь!

Мы немного так постояли, и снова заняли свои места.

Успели заметить, как милиционер зашел в подъезд, где жил Петька. Мы уже ничего не говорили. Просто напряженно наблюдали за происходящим. Из подъезда вышли люди. Одна женщина, выбежала на дорогу и, как бы размышляя, в какую из сторон ей бежать, держалась двумя руками за голову.

- Тамара! – закричал какой-то человек. – Вернись обратно!

Она стояла еще пару минут, а потом опустив руки вернулась к компании людей, среди которых стоял милиционер. Они ждали. Милиционер пришел по адресу, который дал Санек.

Совсем уже стемнело. Включились фонари. Людей у подъезда становилось больше. Мать Петьки уже просто сидела на лавочке и ее обнимал мужчина. Нервное напряжение чувствовалось даже у нас на балконе. Мы молчали. Прошло более трех часов.

- Милицейская машина! – Сашка вытянул руку, указывая мне куда смотреть. – Это они!

Машина ехала медленно. Сзади УАЗика был закреплен полуприцеп для легковых машин, в котором обычно дачники перевозят картошку и всякие необходимые в хозяйстве вещи. «Зубренок» вроде назывался. Полуприцеп был закрыт тентом.

Автомобиль проехал под нашими окнами и остановился у подъезда Петьки. Сначала вышел милиционер, сидящий рядом с водителем, и открыл двери для тех, кто сидел сзади. Вышли Лазарь, Рыжий и еще один милиционер. Водитель, также в милицейской форме, подошел к своим коллегам, чтобы получить инструкции. А к Лазарю уже подбежала его мама и обняв увела в сторону ото всех.

- Где мой сын?! – заорала женщина, которую называли Тамара.

Милиционеры, которые были в машине, подошли к ней с двух сторон и повели к прицепу. Лазарь уже сидел на земле, обняв голову руками. Его мама гладила его по волосам и без перерыва вытирала свое лицо руками.

Милиционер-водитель уже ждал возле прицепа, снимая крепления с тента. И резким движением скинул ткань. Мы увидели ноги в кедах.

— Это Петька! – выдохнули мы вместе с Саней.

И в ту же секунду на весь район закричала его мама. От этого крика кровь стыла в жилах. Коже вдруг стало так холодно и мне захотелось забиться куда-нибудь далеко и глубоко. Чтобы никогда не слышать этого страшного звука.

Тент сняли полностью. Петька лежал на спине, майка была задрана до подбородка. Это без сомнения был наш товарищ. Был. Его мама забралась в прицеп и положила Петькину голову себе на колени. А потом вдруг стала бить его по щекам и делать искусственное дыхание.

- Он еще живой!!! – закричала она с надрывом. – Сыно-о-о-ок!!! Заче-е-е-е-ем? А-а-а-а!

Ее снимали с прицепа обессиленную… И уже на руках у кого-то она потеряла сознание.

Я глянул на своего друга Сашку. Он плакал. И я, сам того не замечая, был весь мокрый от слез. Машина с прицепом уехала. Опознание завершилось. День тоже.

***

Эпилог.

Петьку помогли откопать люди еще до приезда милиции. Он уже был мертв. Ему было десять лет.

Лазарь – долго не мог оправиться от случившегося. Стал замкнутым. После лета даже сильно пострадала учеба. Это был поворотный момент для него. И повернуло его в не самую лучшую сторону. Его потом даже перевели в спецшколу для умственно-отсталых.

Рыжий – пришел домой и лег спать. Он так и не понял весь ужас случившегося. Возможно, рыжие все такие. Живучие и стрессоустойчивые, как тараканы. Тоже, кстати, рыжие.

Я – это я.

Пламя огня осветило лицо Сашки. Дикая пляска света и теней исказило радостную физиономию друга, и я вдруг увидел, как исчезли его брови.

- Санё-о-о-о-о-ок!!! – закричал я со смехом. – У тебя брови сгорели!

Он только засмеялся и отвел руку с полыхающим камышом от лица подальше. Я вплотную приблизился к его лицу, чтобы еще раз убедиться, что мне не показалось. В свете догорающего растения я отчетливо рассмотрел голые участки в тех местах, где должны быть брови и бесцветные завитки на месте ресниц… Три штуки на оба глаза. Брюнет от рождения Сашка выглядел дебиловато. Слово «малость» я опускаю за ненадобностью.

- Тебя мамка убьет! – вздохнул я.

И заржал во всю глотку! Более тупого выражения лица, чем у безбрового Сашки, я не мог себе представить.

- Все! Камыш догорел! Давай следующий… - Сашка как-бы подвел черту под этой темой.

****

За двенадцать часов до описываемых событий.

Я проснулся в восемь утра. Дома. В нашей общаге. Рядом спал брат Сенька. Вчера нас привезли из деревни и всю следующую неделю, мы должны были околачиваться в городе…

Родители уже были на работе, младшая сестра в садике. Впереди был очередной длинный летний день. Перелез через брата, пошел на кухню. Вообще-то кухня у нас была общая на восемь блоков, там были электроплиты, столы и умывальники. Но в блоке нашем был небольшой закуток, где помещался стол и холодильник, и нами назывался кухней. На столе была записка с рационом на день, но, если быть точнее всего два слова «Ешьте кашу». Все понятно. Впихнув в себя пару ложек перловки, запив молоком, я решил проверить, кто сейчас в городе. В первую очередь меня интересовало – дома ли Саня. Это делалось просто. Натягиваешь уличные трико и майку, влезаешь в кеды, выходишь в длинный коридор, по которому доходишь до вахты, здороваешься с вахтершей, отвечаешь на ряд вопросов, смотришь, чтобы будка телефона-автомата была свободной и забегаешь в нее, набираешь номер лучшего друга (31-83-61, как сейчас помню), ждешь, когда снимут трубку. Просто, правда? Не то что сейчас.

Обычно всегда подбегал к телефону сам Саня. Я его слышал, но двухкопеечной монеты не было, поэтому он меня – нет.

Сработал механизм по заглатыванию монеты. Вхолостую, ха!

- Алло!! Алло!! – голос друга был немного сонный.

- Отлично! – крикнул я неслышащему меня Сане и бросил трубку.

До подъезда, где жил Санек, было минуты полторы бега. Потом пятый этаж на лифте. И коротко жму на кнопку звонка. За матовым стеклом входной двери видна лишь темнота общей прихожей. Появляется свет со стороны квартиры Саниной квартиры. Загорается свет в прихожей. По контуру понимаешь, что это мой друг.

- Привет! – кричу я через дверь.

Саня выглядывает. Еще в трусах даже.

- Привет! Ты чего так рано?

- Ай, дома нечего делать! Хорошо, что ты не уехал никуда! Пошли на улицу! – не переводя дыхания выпалил я.

- Ща-а-ас, поем… - зевая ответил Саня.

- А ну, марш домой! – выглянула мама Сашки. И по совместительству – наша училка по английскому.

- Здрасьте! – сказал я.

- Здрасьте! Здрасьте! – без радости в голосе сказала она. Как-будто каждым словом ударили по щекам.

Недолюбливала она меня, как учительница и как мать прилежного мальчика. Отец Сашки был начальником цеха на заводе. И тут я такой… Ниже их уровня на несколько ступеней. Рабочий класс! Тьфу, как говорится, на нас!

- Иди, подожди меня на улице! – тоном чуть громче шепота, сказал Санек. – А я поем и выйду. Куда пойдем?

Я лишь пожал плечами. Что означало: «Трудно придумать, что ли?»

Сани не было почти час. Я успел повисеть на турнике вниз головой, покидал камнями в глухую стену дома, нашел несколько «бычков» для соседа Олега, жившего со своей семьей в блоке напротив нашего. Олег был старше меня на пару лет и уже курил. В основном «бычки», которые валялись под балконами. Это был самый надежный источник сигарет. Украсть у отца получалось не всегда. Да и почти каждый эпизод приводил к поиску вора и его немедленному наказанию, с нанесением легких телесных повреждений в районе задницы.

«Бычки» я спрятал под балконом первого этажа. В следующий раз, гуляя с Олегом, просто подбегу и вытащу их для него. Вот из таких знаков внимания и были сотканы все взаимоотношения в детских коллективах. А Олег в свою очередь, будучи постарше, может защитить меня от долбанутых на всю голову малолетних гопников, коих хватало….

- Ну, куда пойдем? – спросил подошедший Санька.

- На карьеры… - недолго думая ответил я.

- Мне купаться не разрешают.

- С обрывов попрыгаем в песок. Или в лес пошли… Или на стройку…

Наш район находился на возвышенности на самом краю города. С одной стороны, был достаточно большой лес, за которым находился мой родной поселок. Со второй стороны – высокий спуск к пойме реки Днепр, с несколькими песчаными карьерами, в которых купались жители прилегающих районов, а также огромным полигоном для стендовой стрельбы (траншеи, будки, неразбитые черные тарелки и прочие радости детства). С третьей стороны – железная дорога, разделявшая два района. «Железка» проходила в выемке на глубине примерно двадцать метров. Склоны были достаточно крутыми и нужно было очень постараться, чтобы не съехать на заднице на самый низ во время спуска. Пешеходный мост был, но идти до него нам было часто в лом, поэтому такие переходы через железную дорогу были нормой (минимум по пути в школу и со школы).

В общем, болтая о всякой ерунде мы с Саньком подошли к краю спуска к пойме Днепра. Прекрасный вид на реку и карьеры!

- Пошли? – вновь предложил я карьеры. – А купаться можно и без трусов…

И Санька, сделав пару шагов по склону, вдруг побежал вниз. Я помчался следом. Жара стояла невыносимая! Так хотелось в прохладную воду!

- А мы можем и в трусах покупаться! А пока придем домой – все высохнет! – настаивал я на обязательной части мероприятия.

- Да не вопрос! – Санька, хоть и побаивался родителей, был Сорви-головой и жажда приключений в нем была неутолимой.

Людей на берегу одного из ближайших водоемов было немного. Мы решили перейти на остров посреди карьера. Благо, знали брод. Раздевшись до трусов, подняв над головой свертки с одеждой, перешли на необитаемые участки суши. Там спокойно можно было бегать и орать, прыгать с ив, во множестве склонившихся над водой. Строить песчаные замки и разбивать их камнями, за которыми ныряли с самодельного пирса. Рыбаков здесь не было, поэтому никто нас прогнать не мог. Отдыхающие будут вечером… Остров наш!

- Смотри, там камыши! – вдруг крикнул Сашка.

И правда, на фоне густо растущих кустов лозы, отчетливо просматривалась коричневая полоса этого растения.

- Эта рогоз… - вспомнил я деревенское название.

- Сам ты рогоз, Юрик! – Сашка заржал. – Давай наберем его домой! Он в вазах красиво стоит!

- А мы «рагоз»… Тьфу! …камыш, поджигали в деревне и кидали в траву… - вспомнил я деревенские будни.

- Точно! – у Сашки засверкали оба глаза. – Точно! Давай собирать!

В общем, возможно я сейчас и открою кому-то тайну, но то, что мы привыкли называть «камышом», называется «рогоз», а камыш выглядит по-другому и никогда не привлекал ваше внимание своим бледно-зеленым видом. Рогоз с коричневым початком, полный легковоспламеняющемся пухом, был настоящим сокровищем в умелых руках подростка с острой приключенческой недостаточностью.

Рогоз мы рвали с корнем и складировали на берегу, где обрубали куском стекла стебель до приемлемой длины до одного метра. Так мы надергали два десятка на двоих.

- Хватит? – спросил Санек.

- Наверное… - я прикинул, что больше нам будет нести неудобно.

Два километра с растениями в руках показались длиннее раза в два. Мы шли молча и даже один раз порывались выбросить все к чертям собачьим, но… сдерживались и терпели.

Подвалы многоэтажек в то время были зоной свободного доступа и не иметь там штаб-квартиру для любой компании пацанов, считалось дурным тоном и признаком умственной отсталости или малолетства.

Мы снесли все на нашу «базу». Комната в подвале была выгорожена фундаментными блоками несущих стен. Мы провели туда свет (лампочка в патроне), застелили пол картоном и в качестве мебели были ящики. Все остальное нам заменяла фантазия. Карты, шахматы, разговоры – вот краткое содержание наших встреч.

Камыши были свалены в углу нашей «базы».

- Всё! – выдохнул Санек. – Пошли расскажем пацанам!

На улице встретили Виталика (наш общий друг, нас даже прозвали в школе «святой троицей»), рассказали ему о планах покидать горящие камыши в высохшую от продолжительной жары траву, и позырить, как она горит.

- Камыши можно макать в бензобак! Чтобы лучше горело! – Виталик знал толк в извращениях.

В то время (да-да, такое было время) автомобили были редкостью и те, что стояли во дворах не имели специальных замков на крышках бензобаков. Поэтому не было ничего проще, чем открыв крышку и отвинтив пробку, тупо засовывать початки растения в отверстие бака и набухшие от бензина, складывать на боевых расчетах.

Место для поджога травы было выбрано не случайно. Это наша выемка между районами. Трава там выгорела от месячной жары и представляла собой жухлый ковер, готовый к сжиганию.

Договорились на десять вечера, когда уже начинало темнеть. Думали, полчаса покидаем и по домам. А утром посмотрим, как сильно почернеют склоны. Виталику было поручено смочить все растения бензином и снести в кусты на краю склона. Мы же с Саней, все-таки принесли эти камыши! Так что все справедливо.

Я ждал Саню возле своей общаги, наблюдая за толпой мамочек с детьми и стайки бабушек, болтающих о тяжелой жизни. Меня родители отпустили до одиннадцати вечера, Сеньку оставили дома. Он еще мал, конечно! Тут не деревня!

- Побежали, Юрик! – Санек был полон сил и, налетев на меня, потащил в сторону железной дороги.

Пришлось бежать! Виталик ждет!

В кустах в намеченном месте, нас с нетерпением ждал Виталик.

- Бля, пацаны! Сколько вас ждать? – он демонстративно хлопнул себя по электронным часам на запястье.

Виталик был из богатой семьи. У него даже был японский видеомагнитофон! И приставка с джойстиком! Хотя папа работал обыкновенным спасателем на спасательной станции одного из водохранилищ. Но по слухам, не брезговал рэкетом. Потом благополучно сел на лет шесть или семь.

- Не ссы, Виталь! Пошли кидать! – Сашка нагнулся и взял в обе руки по несколько штук.

До края откоса было метров десять.

- Остальные можно оставить в кустах, будем приносить. У кого спички?

- Нету у меня, - я демонстративно вывернул карманы.

- И у меня нет спичек, - Виталик презрительно хмыкнул. – Только зажигалка.

Мы с облегчением засмеялись.

- Первая пошла! – выкрикнул Санёк и дал Виталику поджечь «снаряд».

Пламя огня осветило лицо Сашки. Дикая пляска света и теней исказило радостную физиономию друга, и я вдруг увидел, как исчезли его брови.

- Санё-о-о-о-о-ок!!! – закричал я со смехом. – У тебя брови сгорели!

Он только засмеялся и отвел руку с полыхающим камышом от лица подальше. Я вплотную приблизился к его физиономии, чтобы еще раз убедиться, что мне не показалось. В свете догорающего растения я отчетливо рассмотрел голые участки в тех местах, где должны быть брови и бесцветные завитки на месте ресниц… Три штуки на оба глаза. Брюнет от рождения Сашка выглядел дебиловато. Слово «малость» я опускаю за ненадобностью.

- Тебя мамка убьет! – вздохнул я.

И заржал во всю глотку! Более тупого выражения лица, чем у безбрового Сашки, я не мог себе представить.

- Все! Камыш догорел! Давай следующий… - Сашка как-бы подвел черту под этой темой.

- Только морду подальше отодвинь и сразу кидай, - провел инструктаж Виталик и чиркнул импортной зажигалкой.

Вспышка! Все отбежали и Саня, широко размахнувшись, с силой бросил камыш в сторону железной дороги. Горящий снаряд описал дугу, роняя искры, и шлепнулся на землю. Трава тут же занялась огнем. Пошло дело!

- Следующий! – Саня вытянул руку с камышом, чиркнула зажигалка и бросок.

Камыш долетел до самых рельс и разбившись о камни, бесславно пропал в темноте.

Следующий горящий снаряд, был целенаправленно выпущен в траву. Теперь огонь разрастался в другом месте.

- Кла-асс!!! – кричали мы в три глотки, по очереди бросая камыши.

- Поезд идет! – заорал кто-то из пацанов.

- Давай по поезду! – вдруг предложил Санек. – Он же железный!

Стук колес стремительно приближался. Все было готово для атаки. Мы, как партизаны, готовились к атаке вражеского поезда.

- Поджигай! – Санек на всякий случай держал два камыша, планируя кинуть сразу друг за другом.

Размахнувшись со всей силы, запустил факел вниз. Поезд проносился под нашими ногами. Все форточки были открыты. Жара…

Сколько должно было сойтись факторов, чтобы горящее растение попало точно в открытое окно? Я не знаю. Но они сошлись. В темном помещении (я думаю, было купе) вдруг вспыхнуло. И мы как зачарованные смотрели на это окно.

— Вот пиздец какой… – схватившись за голову, произнес Саня. И заржал, как умалишенный.

И, как будто услышав его слова, поезд вдруг начал тормозить…

- Там сорвали стоп-кран!!! – закричал Виталик. – Смываемся!

Напоследок окинули взглядом площади возгорания травы на откосах. Впечатляет! Но попадание в окно вагона – это было, конечно, высшим пилотажем!

Мы побежали по домам. Но не знали, что огонь подбирался к пешеходному мосту. А под ним проходила трасса газопровода… Подбегая к общежитию, я услышал сирены пожарных машин. Началось!

***

Саня – друг с детского сада и до восьмого класса включительно. Потом я переехал, и дружба сошла на нет уже к одиннадцатому классу. Потом было всякое у него. И ВУЗ, и исключение из него, служба в стройбате… Бандитские разборки связанные с карточными долгами. Тюрьма была, но это уже по слухам. А отец его стал позже большим чиновником в городе.

Виталик – с третьего класса с нами. Дружба также угасла после моего переезда… Тюрьма тоже не прошла мимо его.

Я – это я.

"Я его ласкаю, я его ласкаю

Встань! Встань!

Он меня не слышит.

Он лежит не дышит!"

Такие строчки доносились из кассетного приёмника "Карпаты":

Эх! Помню каждую кнопочку на нем!!! И шесть батареек размером с детский кулак!

Играл "Сектор газа" и мне представлялась следующая картина. Упал рыцарь, сраженный вражеским мечом, а его друг, пытается поднять товарища, но все тщетно! Я был слишком мал и глуп! Смысл песни мне стал понятен значительно позже!

Мы, как всегда, сидели на лавочке и планировали день. «Планировали» - громко сказано, конечно. Все зависело от желания бабушек-дедушек. Кого-то могли заставить таскать воду для поливания огорода или для вечерней бани, кого-то забирали в лес, в поле на сено или вообще на ферму работать. Но пока ничего не предвещало серьезных дел. И мы просто наслаждались полуденной жарой в тени огромного тополя.

Шарик был с нами. Огромная рыжая собака неизвестной породы. Формально она принадлежала Сашке с Сергеем, так как будка стояла у них во дворе. Но жил Шарик везде, где хотел и ел тоже. Он был псом полка. Любили его одинаково. Добродушный, ласковый, дружелюбный. Много всплывает подобных слов при воспоминании об этой собаке. Его считали своим «пацаном». С ним можно было даже бороться, валяясь в траве. Он приносил брошенную палку, он мог «умереть», картинно раскинув лапы по команде… Он многое мог. Даже улыбался, когда ему говорили. Мы заботились о нем всегда. Когда приходили из леса, вытаскивали из него клещей. Когда оставались кости после еды, обязательно относили и Шарику. Половина новорожденных щенков в деревне имели что-то общее с ним. Может Букет (один из щенков Найды) тоже от него? По крайней мере, рыжие пятна у него были. В общем, первый парень на деревне! Сидим, по-прежнему играет «сектор» и тут Сашка говорит:

- Смотрите, что я вам сейчас покажу!

И начинает теребить между задних лап у Шарика. Тогда действия Сашки не казались чем-то пошлым.

- Я его ласкаю… - заржал вдруг Володька, цитируя песню.

Шарик, чувствуя возбуждение, начал мотать головой, не понимая, что происходит. Все увидели, как видоизменился орган пса. Шарик вскочил и куда-то потрусил. Не понял он заботы со стороны своих двуногих братьев. Смеялись все. Побегав где-то в стороне, Шарик вновь прибежал к нам, но уже лег в стороне.

Безделье спешило приобрести новые формы, но тут раздался крик Володьки.

- Смотрите, там дед Леша с ружьем!

Зрение Володьки тут не причем. Просто дед Леша всегда выезжал с ружьем. Оно было надежно спрятано в глубине телеги под доской. Часто по ночам он возвращался через лес и иметь с собой оружие было необходимостью.

Дед Леша приходился каким-то родственником Сашке с Сергеем. То ли брат их бабушки, то ли еще кто… Заядлый охотник. Дома у деда висели разные рога, шкуры… Мы иногда бывали у него. Очень много баек травил про охоту. Нам, детям было все это безумно интересно.

- Побежали к нему! – предложил Сашка. – Попросим взять с собой.

И вот такой толпой – я, Сенька, Гришка, Сашка, Володька, Вовка и Костик, мы направились к деду Леше. Шарик решил не отбиваться от стаи.

Выезд в сторону леса находился как раз посредине деревни. Добежав до перекрестка, мы остановились. Дед Леша ехал в нашем направлении. Ждем… Телега поравнялась с нами.

- Дел Леша, возьми нас с собой! – Сашка проявил инициативу.

Дед остановил коня. Засмеялся.

- Мешать мне толькі будзеце! – незлобно ответил дед Леша.

- Неееет!

- А ты на охоту? – Сашка решил уточнить.

- На охоту я ў ноч пайду! В соседнюю дзярэўню к куму еду…

- Ааааа, - разочаровано протянул Сашка. – А мы думали…

- Малыя вы яшчэ па ахотах хадзіць! Садзіцесь да балота давязу… Можа птушку саб’ем якую.

Мы вскарабкались на телегу, и конь пошел.

- Н-но!!! – дед щелкнул пугой и животное ускорило шаг.

Шарик бежал следом, высунув язык. Мы едем на охоту! Я рукой нащупывал под сеном дуло ружья. Металл внушал некий страх и уважение. На всякий случай, я плотнее прикрыл оружие подстилкой и убрал руки подальше…

До леса было буквально десять минут. Потом через лес до болот еще минут тридцать… Всю дорогу слушали рассказы про охоту на диких кабанов, волков, лосей и прочих уток. Перебивали, задавали вопросы… Особенно впечатляли истории про кабанов и их живучесть после прямого попадания.

Шарик не отставал.

Вовка мучал вопросами типа «рога у лося вы топором срубаете или пилой?», «а кровь у кабанов вы пьете после убийства?», «а правду говорят, что заяц может отбросить уши, если за них схватить?», «а если не отбросит, то задними лапами может вспороть живот тому, кто его держит?», «а шкуру с живых зверей снимать пробовали?»

- Слезаем! – дед Леша остановил коня и спрыгнул на землю. – Впереди болото по левой стороне дороги. Туда не забегать!

И грозно посмотрел на всех нас. Мы дружно закивали.

- Я пойду первый, - начал инструктаж дед Леша. – Вы следом. Тихо! Не говорить! Не кричать! Никаких звуков вообще!

Вовка в это время возился с Шариком, пытаясь забрать у пса свой кед. Он не слышал про болото.

- Все понятно? – уточнил дед.

- Да! – еще раз хором ответили мы. А Вовка в это время выламывал палку в придорожных кустах.

Дед Леша привязал коня, повесил сумку и ружье на плечо и сказал:

- Пойдем!

Болото выглядело как огромный луг, с лужицами воды. Росли ивы, березы, редкие кусты. Солнце заливало все пространство между деревьев и ничего не было страшного в этом месте.

Дед Леша шел и внимательно всматривался вглубь леса, периодически поднося палец к губам, намекая на то, что мы должны вести себя потише. Но это относилось в основном к Вовке, который продолжал возиться с Шариком, давая погрызть свежесломанную палку. Шарик утробно рычал и пытался вырвать ее из рук нашего друга.

Шли мы недолго. Вдруг что-то зашумело сзади, и я от неожиданности вскричал:

- Птица!!!

Дед резко обернулся и, присев на корточки, неуклюже завалился на одно колено. Ружье уже было наготове.

Мы ошиблись. Это Вовка бросил свою палку. В сторону болота. И Шарик кинулся за ней.

- Стоооой, сабака!!! – закричал дед, отбросив осторожность.

Но было поздно. Шарик в несколько прыжков преодолел расстояние в десяток метров, глядя в ту сторону, куда полетела палка.

Было видно, как пес попадает в воду, отпрыгивает к деревьям и продолжает бежать. Все брюхо уже мокрое, скорость начинает заметно падать. Шарик остановился и заскулил. Потом несколько раз гавкнул в сторону палки, как бы говоря: «Не нужна ты мне! Черт с тобой!» И начал перебирать лапами, выискивая твердую почву.

Мы смотрели, как зачарованные. Дед тоже молчал и было видно, как он лихорадочно соображал. Вовка сел на землю и обхватил голову руками. Он все вдруг понял…

- Что ты наделал, дурак! – лишь спросил Гришка.

Шарик пытался идти, лапы вязли… Вдруг он резко ушел вниз! Зеленый ковер под ним расступился и волной пошла вода в стороны. Пес начал пытаться плыть, вращая головой в разные стороны. Он совершенно растерялся. Тина и трава мешали и было видно, что они запутывают лапы Шарику.

Дед Леша начал кидать длинные палки в сторону собаки. Но их было мало….

- Пацаны! Ищите палки! – закричал он, скидывая сумку на дорогу, а ружье подвесив на высокий сук. – Вон в той стороне сухостой! Валите, что можете!

Мы бросились в указанное место. Высохший молодняк ели поддавался легко. Валили, тащили к болоту. Хватали все, что валялось на земле. Дед Леша кидал то, что мы носили, крест-накрест в болото, делая себе путь к тонувшему Шарику. Тщетно! Палки скатывались, тонули, расползались… Ничего не получалось!

Шарик месил воду с тиной и травой, двигаясь в разные стороны, сопротивляясь погружению. Мы с надеждой смотрели, ожидая чуда.

- Шарик!!!- кричал Вовка. – Плыви к деревьям!!! Плыви!!! Там земля!!! Пожалуйста, плыви!!!

И бегал он вдоль болота по дороге, всеми своими действиями показывая, что нужно делать – махал руками, тыкал пальцами и выпучивал глаза.

Шарик устал. И, как показалось, смирился со своей участью. Он не понимал, почему земля – уже не земля. Он мотался в болотной жиже из стороны в сторону, вскидывая лапы, но уходил все ниже и ниже…. Одна палка, брошенная Сашкой, плюхнулась под носом у пса, и он тут же навалился на нее, пытаясь вытащить лапы…

- А ну брысь, каму сказал! – крик деда отвлек нас от Шарика.

Дед Леша снял ружье с дерева.

- Бягите к колесам и сидите там!!!

Мы вдруг поняли, что он задумал.

- Хутчэе!!!

Шарик лежал мордой на толстой палке и смотрел в нашу сторону, продолжая дергаться под толщей жижи.

Мы побежали к телеге. Осознание потери четвероного друга еще не пришло, но на душе вдруг стало так тоскливо! Опять вспомнилась Найда. Опять глупая смерть забирает верного друга! Нечестно так!

Раздался выстрел, и я остановился (как, впрочем, и все). И почти сразу резкий визг вперемешку с лаем. Нам всем вдруг стало больно! Я успел увидеть, что Шарика не убило выстрелом. Была кровь и вроде с черепа съехал кусок шкуры с ухом. Возможно, мне показалось… Но пес ушел в болото живым и покалеченным, заходясь в вое от боли.

Мы все встали возле телеги и молчали. Вовка чувствовал свою вину. Но никто его уже не трогал…

- Эх вы! – сказал подошедший дед. – Надзелалі дзялоў! Што мамкам гаварыць будзем?

Он сложил ружье под настил телеги, придавил сумкой. Вовка, отвернувшись к дереву, стоял и плакал. Никто его не пытался утешить.

- Залезайте! Отвезу вас к полю. Далей сами…

Молча доехали. Я часто оборачивался назад. Шарика больше не было… И никогда не будет.

Эпилог.

Дед Леша – даже не собирался охотиться, как потом выяснилось. Просто хотел показать, как выглядит охота, точней, предварительная ее часть. Рассказывал, что даже ружье было незаряженным и пришлось спешить, чтобы успеть убить собаку. Чтоб не мучилась. Отсюда и такой ужасный промах….

Я - это я….

Я проснулся от запаха черничного варенья. Воздух в доме был так насыщен этим ароматом, что вкус черники буквально чувствовался во рту. Братья спали, взрослых уже не было… Мышцы болели, в горле саднило…. Вчера мы много кричали и бегали.

Осторожно, чтобы никого не разбудить, я переполз через братьев и, всунув ноги в калоши, пошёл к выходу. Но дойдя до бабушки, остановился. На газовой плите в огромном алюминиевом тазу варилось варенье. Пена красиво пузырилась, но долго ей пузыриться не суждено было. Бабушка, стоявшая перед плитой, ловко снимала пенку и отправляла ее в тазик поменьше. Я молча смотрел и думал, что неплохо бы этот мелкий тазик стянуть и слопать все содержимое…. С молоком из холодильника и теплым свежим батоном!

Вот так сидел на стуле и молчал. Думал, что батона нет, а если захочу, то за ним придется идти. Но кто идет за одним батоном в деревенский магазин? Никто. Поэтому придется брать огромный холщовый мешок и топать за десятью «белыми» нарезными и десятью «черными» кирпичиками… Ах, не сегодня! Магазин же открывается только раз в неделю, а это послезавтра! Не видать мне теплого и свежего батона.

Забыл даже, что шел в туалет. Бабушка мешала и мешала, потом повернулась и вздрогнула, увидев меня.

- Тьфу на тебя! – от неожиданности вскликнула она. – Чаго так рана? Ня спіцца?

- В туалет шел.

- Дык ідзі! Рассеўся тут! Ілі давай мне банкі носі из шкапа! – начала нарезать задания она.

Я сполз со стула и, прошмыгнув мимо нее, выскочил во двор. Успеется!

*****

За 30 часов до этого.

- Дети встаем! Встаем! – голос дяди Гриши звучал бодро, как будто он и не ложился совсем.

Часы, стоявшие на комоде в общей комнате, только что пробили 3.30 ночи. Когда была половина часа, механизм внутри старинных часов протяжно вздыхал, натягивая какую-то пружину, и с глухим звуком, отпускал. Я за лето очень сильно привыкал к эти звукам исходящих от часов и потом, осенью, мне даже было непривычно спать в полной тишине.

-Ну, кто не встанет с кровати, тому хана! – эти слова всегда звучали ровно за минуту до того, как в лицо выливалась вода.

Но минуты даже и не прошло.

- А-а-а-а-а!!! – сначала подскочил Гришка, яростно стряхивая с себя ледяную воду.

Я с братом, попав в зону поражения, тоже решили вскочить, но дядю было не остановить. Он уже смеялся, видя реакцию своего сына, и просто вылил оставшуюся воду в наши сонные лица.

- А ну, марш умываться i есці!

Сегодня мы едем за черникой. В такую рань нужно вставать чтобы успеть занять самые черничные поляны. Да и ехать далеко было!

Баба уже что-то выложила на стол для быстрого перекуса. Она оставалась дома, так как во всю прогрессирующий артроз, не давал ей возможности перемещаться на дальние расстояния. Умывались мы всегда одинаково – поливая друг другу из большой кружки. Ледяная вода убивала остатки сна и бодрила надолго!

Рассвет вставал над нашей деревней. Орали петухи. Щенок Букет путался в ногах лошади, которую запрягал дядя Гриша. На колесах в середине уже лежали корзины, засланные пленкой, алюминиевые ведра и пакеты с разнообразной едой для пикника на поляне. Бутылки с самогоном тоже лежали. Как же не выпить в обед да в лесу! Святое дело!

Взрослые постепенно выходили на улицу, собираясь у дороги. Дядя Гриша, тетя Лиля, наши с Сенькой родители, родители нашего старшего двоюродного брата Толика – тетя Юля и дядя Валера. И мы втроем. Девять человек на стандартные колеса на одной лошадиной тяге… Чтобы не замерзнуть в процессе езды на нас натянули телогрейки.

Телогрейка – самая народная одежда в деревнях СССР. Ее начинали носить с шести лет и в ней умирали. Если она была велика – подпоясывались веревками и закатывали рукава. Не было замены этой одежде! И еще она выдерживала удары любым тупым предметом. Это важно.

Уселись все по периметру телеги и конь повез всю нашу компанию в лес. Мы, конечно же, укутавшись в телогрейки, пытались вырвать еще немного сна. Нам нужны были силы. Взрослые же о чем-то говорили. Обсуждали планы на день, схемы действий в лесу и какое количество ягод считалось достаточным для возвращения домой.

- Н-но, н-но, лентяй! – выкрикнул дядя Гриша и щелкнул в воздухе пугой.

Черноух перешел с шага на рысь. И где-то в этот момент я окончательно отдался сну.

Проснулся я, когда мы въехали в какой-то лес. Места были абсолютно незнакомыми.

- А где мы уже? – спросил я спросонья.

- Приехали почти! Двадцать километров, наверное, проехали. Уставайте уже.

Мы с братьями осматривали деревья, которые проплывали мимо наших глаз. Они стояли так часто, что несмотря на то, что уже солнце встало, там в глубине леса, была непроглядная тьма. Много деревьев было завалено ураганом и лежали они, поросшие мхом, пугая вывороченными корнями случайных прохожих. Именно тогда мне стал понятен смысл слова «дремучий». Как сейчас помню.

- А что с деревьями там? –спросил я у взрослых, увидев изуродованную сосну.

На сосне под углом, на участке не больше метра, была срезана вся кора до светлой части ствола. Выглядело это так:

- Зверь! – почти без эмоций сказал дядя Гриша. – Точит когти, зубы… Страшный такой. То ли медведь, то ли волк. Никто не знает. Если видит детей, которые заблудились, то рвет на части и сжирает. Такое вот чудище… Говорят даже, что на человека похож. В общем, смотрите мне, далеко чтоб не отходили. Понятно?

Я кивнул, провожая взглядом страшные отметины.

Вдруг мой отец спрыгнул с телеги (он сидел сзади) и пробежав по инерции немного, нагнувшись, срезал огромный боровик, росший прямо посередине лесной дороги.

- Белый! – крикнул он и побежал к нам обратно. – Грибов еще насобираем!

Дядя Валера с видом знатока принялся рассматривать боровик. Дядя всегда был молчалив и без особой нужды старался не говорить. По его виду был понятно, что гриб хороший. И дядька, отложив его в сторону, закурил «Астру». Всегда курил. И всегда страдал от сухого кашля. Именно благодаря дяде Валере я не начал курить. До сих пор помню его слова:

- Начнешь курить – привыкнешь так, что никогда не бросишь. Будешь хотеть, а не получится ничего. Будешь жалеть, что начал. Всю жизнь будешь жалеть, - и зашелся кашлем.

И я понял для себя одно: зачем начинать, чтобы потом жалеть? Глупо.

Он умрет в 2005 году от туберкулеза, имея уже инвалидность по этой болезни.

- Приехали! – поляна, на которой мы «припарковались», была залита солнцем и ничем не отличалась от многих других. – Расходимся!

Мы взяли литровые банки, к которым были привязаны веревки для ношения на шее. Одели и, выбрав тетю Лилю в партнеры, пошли за ней в глубину леса. Порядок для нас был следующий. Мы набираем полную банку черники и относим в ведро к тете Лиле, как только ведро наполняется, оно относится в телегу и берется любое пустое. Механизм отточен годами. Витамины на зиму были важны для всех. Но занятие тоскливое, скажу я вам! Маленькие ягоды никак не хотят закрывать дно банки! Сколько не сыпь, а дно светится. Психологически становилось легче, когда банка наполнялась наполовину. Но наступала следующая стадия, когда хотелось уже высыпать, но ягоды утрясаясь, все никак не хотели быть вровень с горлышком! Это была мука! Но вот, наконец, посиневшими от черники пальцами ты понимаешь, что пора высыпать! Секунды наслаждения от высвобождаемой банки, ягоды черничным водопадом, вываливаются в ведро и все сначала! Ууууу!

- Ах ты, блядь такая!!!! – вдруг послышался зычный бас дяди Гриши. – Иди-ка сюда!

Мы переглянулись и, оставив банки, побежали на крик. Тетя Лиля напряглась и застыла в ожидании. Бежать ей смысла не было. Она не переживала за мужа. Он справится. Чтобы там не случилось. Когда мы добежали до места криков, все уже кончилось.

Дядя пинками гнал двух мужичков с поляны, щедро отвешивая еще удары кулаками по спинам и головам. Потом, схватив с земли здоровенный сук, бросил в убегающих.

- Чтоб я больше вас здесь не видел, собаки! – он был красным от гнева.

Как потом выяснилось, мужики собирали чернику с помощью «комбайна». Убивая черничники чуть более, чем полностью.

Ягод в их ведрах было столько же, сколько и листьев. А кусты черники после таких собирателей, были похожи на скелеты. Дядька всей душой презирал таких людей и всегда мечтал встретить их в лесу. И мы стали свидетелями торжества справедливости. Вот и приключение! Мы прошли мимо «комбайнов», безжалостно растоптанных дядей, и побежали обратно к банкам. После короткого доклада тете Лиле о случившемся, продолжили собирать ягоды.

Время тянулось долго, черники было очень много. Тетя Лиля уже понесла ведро, и мы ждали ее возвращения, развалившись на ковре изо мха. Никаких страхов не было, что нас укусит гадюка или заползет, куда не надо, клещ. Беззаботное детство! Хотя бы в этом.

- О, тут гриб! - выкрикнул Сенька. И через паузу: – Еще один!

Так как тети Лили еще не было, решили поискать грибы, чтобы хоть как-то разнообразить день. Я заправил майку в штаны и все грибы начали закидывать за пазуху. Следующим «сумчатым» будет Гришка. Сбор грибов увлек. Мы не заметили, как ушли очень далеко. Очень. Остановились только тогда, когда и у меня, и у Гришки было забито все пространство за майками. Вокруг был лес, вверху синее небо, косые солнечные лучи, продиравшиеся сквозь кроны, немного скрашивали ужас происходящего.

- А где мы? – спросил вдруг Сенька. – Пошли назад…

- А куда это «назад»? – уточнил Гришка.

- Я не знаю… - честно ответил я.

Мы долго смотрели в одну сторону, потом в другую. В третью… Везде деревья сходились в черноту и ни одного просвета в этих живых стенах.

- Куда нам теперь идти? – голос Сеньки предательски задрожал.

Мы смотрели друг на друга. Паника в глазах нарастала. Кто-то должен принять решение. Кто-то должен сказать хоть что-нибудь!

- Куда мы пойдем? – Сенька вдруг беззвучно заплакал.

- Стоп! – Гришка принял командование на себя. – Я помню, как мы шли! За мной.

И, резко развернувшись, решительно пошагал в одному ему известную сторону. Выбора не было. Мы пошли следом.

- Ааааааа-уууууууу!!! – вдруг закричал Гришка. – Аааааа-уууууууу!!!

- Мы что, заблудились?! – Сенька был двух секундах от паники.

Раз. Два.

- Ааааа, - завопил Сенька. - хочу к маааамееее!!!! Я хочууу дооомооой!

И вцепился в Гришку.

- Успокойся, малый! - я взял его за рукав и оторвал от Гришки. – Скоро придем.

В ответ на наше «ау» никто не кричал. Стало так тоскливо! Все внутренности буквально подтянуло к горлу. Хотелось орать до беспамятства и бежать. Куда угодно…. Но мы держали себя в руках. Мы же были взрослыми, нам было по 10 лет.

- Ааааааууууууу! – опять начал орать Гришка и я с ним.

За несколько минут криков у меня сел голос и стало резать в горле. В ответ – тишина. Дальше шли молча, ломая ветки и сбивая сапогами кочки мха. На ходу высыпая из-под маек ставшие бесполезными вдруг собранные грибы. Где-то застучал дятел и беспрерывно куковала кукушка. Деревья вокруг начинали пугать своим однообразием и давили высотой. Шли молча, я непроизвольно плакал и втихаря вытирал слезы, чтобы младший вообще не раскис. Время тянулось бесконечно. Я представлял себе картину, как мы одни ночью остаемся в лесу и нас окружают волки. Или дикие кабаны… У нас нет спичек, нет ничего, что могло бы нас спасти. Сердце билось в унисон перестукам дятла.

- Тихо! – вдруг громким шепотом прошипел Гришка и расставил руки, чтобы мы его не обогнали.

И нашему взору предстала картина, страшнее которой не представлялось ранее ничего. Мы рухнули, как подкошенные и медленно поползли назад.

Возле огромной сосны стоял высокий бородатый человек и резкими движениями лупил по сосне чем-то похожим на огромный нож. Щепки летели во все стороны. От ударов получались такие же следы, какие показывал нам дядя Гриша. Человек был страшен! Черные зубы, черная с проседью борода и ремень с человеческими черепами вокруг пояса… Это тот Зверь, о котором говорил дядя Гриша! Он сейчас тренируется на дереве, а потом придет за нами.

Я не выдержал и, резко вскочив, побежал в противоположную сторону. Реветь я начал в голос, мысленно прощаясь со всем миром. Боковым зрением увидел, как за мной побежали братья. Споткнувшись о корягу, я разодрал себе лицо ветками и в рот мне набился мох и прошлогодние листья.

- О, лисички! – зачем-то подумал я, увидев выводок желтых грибов. – Больше я вас не увижу никогда!

И тут же поднялся, чтобы бежать дальше. Гришка меня вырвал из состояния апатии. Дыхание сбилось, в боку кололо, ноги отказывались передвигаться.

- Стойте, малыя!!!! – рев Зверя подстегнул нас, придав сил. – Куды вы! Там болото! Стоять!

Зверь нас настиг за несколько секунд. Наша возня, которую мы называли бегом, вызывала только жалость. Сначала тяжелая рука схватила меня, а потом, когда я сдался в руки смерти, увидел, как Гришка падает. Видимо, чем-то тяжелым в него запустили… Я выдохнул и закрыл глаза, чувствуя, как меня крепко сжимает рука Зверя.

- Пожалуйста, не убивайте нас! Мы хотим к маме!! Пожалуйста! – причитал Сенька.

Я тоже начал повторять за ним эти слова, вкладывая всю боль и горе. Гришка не отставал.

Человек смотрел на нас очень удивленными глазами, пытаясь понять, что с нами такое происходит.

- Заблукалі?! А? Дзе вашы бацькі?

Мы не понимали, как из этой страшной пасти, могут вырываться человеческие звуки в виде слов. Я опять глянул на пояс Зверю, чтобы увидеть черепа. Там висели странные ведра с острым дном… Показалось… Брррр!

- Заблукалі дзеці?! Пайшлі выведу вас…. А не то да цемры будзеце хадзіць, пака у балоце не сгініце!

Мы немного успокоились и уже начали приходить в себя.

- А ты кто? – первым спросил я. – Ты нас будешь убивать?

Он засмеялся. Снял с себя шапку и вытер пот.

- Хто вам такое гаворыць? – продолжая смеяться, спросил он. – Я смалу збіраю тут! І бані будую людзям! Хаты стаўлю…. Смалой стены прапітываю, каб стаялі доўга….

Мы слушали его слова и для нас они были некой музыкой. Была позабыта усталость, не болели разодранные в кровь лица, хотелось слушать его и слушать… Он рассказывал потом по ходу движения про природу. Про стоянку кабанов, мимо которой мы прошли – это воронка диаметром метров пятнадцать, вся в свалявшейся шерсти кабаньей. Про лосей и бешеных лисиц….

- Вашы бацькі? – вдруг спросил он посреди рассказа.

Мы встали, как вкопанные. На телеге сидели наши мамы, а рядом стояли дядьки. Нашего папы только не было. Они обедали.

- Мама! Папа!!!! – хором заорали мы, со всех ног бросившись к родителям.

- Што, прагаладаліся?! – загоготал дядя Гриша. – Прагыйце, дам чаго!

Мы, конечно, вида не подали, что какой-то час назад были на грани помешательства и смерти. И, немного придя в себя, вдруг поняли, что Зверь ушел.

- А где дядя, который нас привел?! – первым отозвался Гришка с набитым салом ртом.

Мы вертели головами по сторонам и никого постороннего вокруг поляны не было. Странно.

- А я знаю, откуда на соснах такие следы, - сказал я.

- Ну, - дядя Гриша улыбался. – Неужто зверя встретили?

- Ага! И он нас спас даже! – Сенька от восторга не знал куда ему деться.

Пришел мой отец с полным ведром черники и мы, загрузив все на телегу, поехали в сторону дома. По пути опять встретили Зверя, он шел с полными ведрами смолы вдоль дороги. Дядя Гриша с ним поздоровался. Оказывается, что они знали друг друга.

Солнце уже садилось… Это был длинный день.

***

Зверь – это был егерь Николай из местного лесничества. Смолу собирал в свободное от присмотра за лесом время. Хобби у него было такое. Это было нужно для пропитки венцов при строительстве срубов.

Родители – они не заметили нашего трехчасового отсутствия, так как считали, что мы прибились к кому-то из старших и все они ждали последнего (это и был мой отец). Если бы мы пришли позже, то наверняка, были бы организованы поиски. Но это была бы совсем другая история.

Я — это я.

Дядя Гриша был один из немногих, если не единственный, кому доверяли объездить молодого коня. И если вы считаете, что жеребенок спит и видит, когда же наконец ему принесут почетное седло и запихнут в пасть кусок железа, то ошибаетесь. Лошадь растет для свободы, а отнимает ее у них - дядя Гриша.

- Сегодня батьку позвали на второй поселок на коня, - сообщил с утра новость Гришка. - Бабе сказали.

Брат вернулся с туалета, и проходя мимо бабушки выцепил эту информацию. Отлично! Пойдем смотреть! Надо пацанам сообщить, конечно же.

Компания собралась ближе к полудню на скамейке возле Вовкиного дома, расставили деревянные колодки для сидения и раскинули карты. Играли в основном в "дурака". Азарт был нешуточным! Кстати, играли на казнь почти всегда.

"Дурак" вытягивал карту и в зависимости от того, что выпадает, назначалась казнь. Вот некоторые виды пыток:

- по кончику языка с размаху били стопкой карт (дама);

- по кончику носа(валет), по щекам(король), по ушам(десятка), по кончикам пальцев(туз);

Количество ударов зависело от следующей карты, а количество карт в стопке определялось уже третьей картой. Причем от шестерки до десятки – все соответствовало, а вот валет – уже 15, дама – 20 карт, король – 25, а туз – били всей колодой.

Помню, однажды до слез довели даже нашего старшего брата Толика (ему было тогда лет 16).

Колода карты выглядела как размочаленный веник уже через месяц. Родителям заказывали новую. Какое счастье, что на тот момент не существовало пластиковых, как сейчас!

- Скачет!!! - закричал Гришка.

Он безошибочно определил в черной точке в самом конце деревне своего отца. Сегодня дядька прискакал на Чернухе. Чернух - любимый конь дяди Гриши. Назван так из-за того, что одно ухо было черным, а все остальное - коричневым. Дядька был от него без ума! Пили из одного ведра с ним, ели одно и тоже подчас. Причем давал яблоко укусить Чернуху, а потом сам кусал. Говорил, что лошади чище людей будут. Я ему верил.

Остановился возле нашего дома, спрыгнул, накинул поводья на забор и подошел к нам. Со всеми поздоровался за руку, что весьма льстило. Закурил и попросил раздать ему карты. Играл он с таким же азартом, как и мы. Правда, казнить «дурака» отказался! Боялся зашибить несчастного.

- Ну что, малые, поедем? Там у Петруся канёк подрос. Будем учить жить!

Дядька пошел к дому, распахнул наши ворота, там на дворе стояли "колеса" (телега), и загнал Чернуха между оглобель. Чтобы конь пятился, нужно было схватить за морду чуть выше ноздрей и толкать, прихлопывая под мордой. Накинул хомут, привязал оглобли с дугой и, повозившись минут пять, выкатил все на улицу.

- Прыгайте на колеса!

Восемь человек детей вместе с дядькой тронулись ко второму поселку. Я, Гришка, Сенька, Сашка и Сергей, Вовка, Костик и Володька. Женечка пошел домой, так как мама разрешила ему только до Вовкиного дома гулять. «Ха!», как можно обидно выкрикнул ему вслед. Женечка нахмурил брови так нелепо, что все засмеялись.

Шоу начинается! Мы в предвкушении родео, а дядька в предвкушении гулянки после объездки. У каждого свои мысли.

Не прошло и пятнадцати минут, как мы подъехали на место, где был привязан конь. Лужайка была обнесена примитивным забором и площадь равнялась одной четвертой футбольного поля.

Нас ждал Петрусь и его сосед. Поздоровались. Мы рассредоточились по периметру загона.

- Еще из мужиков кто будет? - спросил дядя. - Кто за вожжи держать буде? Ты, Петрусь?

Петрусь кивнул на своего соседа.

- Ну, я и он еще.

- Справимся, — неуверенно сказал помощник.

Помощник был так себе. Его в молодости копытом ударила лошадь, когда нечаянно подошесзади. Один раз. Кроме шрама на половину лица, человек остался инвалидом на всю жизнь. Больше одного слова сказать не мог, да и слюновыделение контролировал слабо. Зато силища, по слухам, в нем было неимоверная!

Конь уже был с седлом и в узде, в пасти было железо. К снаряжению животное приучали сразу, дядька задолго до объездки просит готовить лошадь к внешнем обвесам.

- Ну, давай! - дядька подогнул ногу, Петрусь схватил за голень и помог ему вскочить на лошадь.

Сосед крепко держал длинную веревку, привязанной к морде коня. Животное, почувствовав наездника, попыталось вдруг встать на задние ноги.

Мы все напряглись в предвкушении. Эх, попкорна тогда не было! Самый тот момент! Вместо этого, крепко вцепившись в штакетник, грызли от волнения деревянные перекладины.

Дядя Гриша что есть силы натянул поводья на себя так, чтобы голова лошади не имела возможности мотаться по большой траектории. И он начал наносить удары куском каната между ушей, по морде, по крупу. Все это сопровождалось дикой скачкой, хрипами, стуком копыт....

Сосед с Петрусем бросили веревку сразу! Дядька продолжал лупить! Казалось, вот-вот и он свалится, но нет! Ноги, как тиски сдавили бока, все тело двигалось в такт прыжкам и было одним целым с конем. Удары прекращались, когда животное успокаивалось и начинало трусить вдоль забора.

- Хватай веревку, Петрусь! - заорал вдруг дядька. - Щас домой поведешь!

Петрусь разыскал конец веревки и, намотав на руку. Зря! Свободная часть веревки быстро закончилась и с силой натянулась струной. Сделав несколько быстрых шагов, Петрусь со всего размаху упал на землю и лошадь его потащила! Это явно не входило в программу!

- А! НА! А! На! Тпррру! Тпррру! - Гришка предпринимал попытки остановить коня.

Получилось! Животное, тяжело дыша, вдруг стало и, обмахиваясь хвостом, склонила голову к траве. Обед по расписанию, как говорится! Но кусок железа в пасти мешал и животное просто откусывала пучки травы, чтобы выплюнуть.

Петрусь встал, подтянул штаны, которые сползли до колена и осмотрев поцарапанное пузо, пошел назад к своему соседу, хромая на две ноги.

Мы ржали во весь голос! А дядька тем временем, начал подбивать коня пятками, чтобы тот походил по загону.

-Н-но! Давай! Давай! – лошадь спокойна тронулась с места.

Проехав несколько кругов с разными скоростями, дядька спрыгнул и вожжи Петрусю.

- До вечера! Готовь бутылку, Пятрусь!

Мы до конца обсуждали этот объезд! И к вечеру распалили себя настолько, что было решено этой ночью идти на ферму чтобы вывести колхозного коня и покататься на нем. Слово «украсть» даже не звучало! Все вокруг колхозное, все вокруг моё!

Вечер встречали в узком кругу. Я, Сенька, Гришка, Володька и Вовка. Володька – это наш длинный и нескладный друг по кличке Пинцет. Больше никто не согласился.

Когда солнце село совсем, мы двинулись в сторону фермы.

Ферма! Это комплекс из коровников, сараев разного функционального назначения и мехдвора с гаражами и боксами. Это силосная, где сваливалась солома для приготовления силоса (ну, и вонючая же дрянь!!!), это какие-то заброшенные ангары неведомого назначения. Это была отдельная страна! Вселенная, не побоюсь этого слова!

Самым страшным и мистическим местом считался – говнотоп! Огромная яма, где собиралось коровье дерьмо для дальнейшей его утилизации. По слухам, там даже утонуло пару детей! Ужас! Даже смотреть было страшно на это место! Стоит ли говорить, что нас туда тянуло безмерно! Однажды мы нашли здоровенную доску, перекинули ее через говнотоп, как мост, и решились пройти над бездной. Так, стоп, это другая история. Вернемся же на ферму!

Сейчас мы шли к коровнику. Там была отдельная пристройка для лошадей, на которых пастухи пасли огромные стада и на ночь приводили сюда. Всего было четыре лошади.

Людей на ферме не было. Времена были не те, что сейчас! Ночной сторож был у себя дома в метрах ста от фермы. Свет у него всегда горел. Это должно было отпугивать грабителей. Наивно!

- Давай выведем коричневую! – сказал Вовка, когда мы все зашли в стойло. – Она ближе всех стоит.

Не поспоришь! Гришка без проблем открыл калитку, накинул уздечку, снятую со стены и, заправив все это дело, аккуратно вывел животное на улицу.

Территория перед строением было вытоптано животными так, что не росло ни травинки. Во время дождей тут было месиво, как на болоте. Сейчас же – довольно ровная площадка. Можно садиться и ехать!

- Давай! – вскрикнул Пинцет и, уверенно подойдя к коню, взялся одной рукой за узду, а другую положив на круп. И ногу подогнул, ожидая помощи. Гришка молча схватил его за лодыжку и подтолкнул вверх. Пинцет сел и ласково поладил гриву и шею животного.

- Лошадь чувствует страх! Надо показать, кто здесь хозяин! Чао-какао! – успел сказать он и лошадь понесла!!!

В темноте трудно было различить, но показалось он так испугался, что лицо буквально засветилось изнутри!

Животное не понимало наших действий! Да, и в конце то концов, ему не хотелось ночью работать и возить незнакомых людей!

- Не оориии! – заорали мы Володьке. Боялись, что шум привлечет внимание сторожа. – Прыгай!

Но он уже не слышал. Лошадь, резко набрала скорость и метров через тридцать резко встала, как вкопанная. Мы бежали к тому месту и увидели, как с места наездника срывается тень и с размаху падает в огромный контейнер. Глухой стук! А лошадь, как ни в чем не бывало, потрусила к стойлу. Время спать! На нее внимания уже не обращали.

Володька лежал на дне контейнера, в котором во время дождей собиралась вода для питья животных. Система водосбора с кровли коровника была направлена сюда. Плохо, что дождей давно не было. Контейнер был сухой и предательский твердый.

- Живой? - почти одновременно спросили мы.

- Умер, - прошептал Вовка. - Почти. После такого не выживают. Надо бы его закопать. Потом...

Володька, выпучив глаза, хватал ртом воздух. Нам стало страшно. Шутки Вовки были не к месту.

- Я не могу дышать… - чуть слышно просипел Пинцет. – Помогите!

А мы стояли вокруг и не знали, что делать... Просто смотрели сверху вниз, как наш друг корчится на дне контейнера. Нам некуда было бежать.

- Отлично покатались! Кто-нибудь еще хочет? - Вовка начинал бесить.

Мы стояли над умирающим другом и ждали. Володька крутился, пытаясь вдохнуть и искал глазами наши глаза, но видел скорее всего только силуэты наших голов на фоне ночного неба. Мы не могли выдержать его взгляды. который просто доставали до глубины души. Отворачивались. Сенька начал плакать...

- Пацаны! Давайте я сбегаю к дяде Вите! У него телефон есть! - Гришка сообразил первый.

- И милицию заодно путь вызовут! - Вовка боялся прежде всего за себя. - Да, беги. По любому милиция нас найдет.

Гришка не мог понять сарказма Вовы и поднялся, чтобы бежать.

- Стой! - схватил его за руку Вовка. - Ему вроде лучше.

Володька лежал на боку и уже полноценно вдыхал в себя воздух. Лицо порозовело. Он дышал все лучше и лучше.

- Пацаны! Спасибо, что не бросили! - Пинцет начал плакать от облегчения. - Я чуть не умер!

Дышал так, как будто вынырнул из воды. Улыбался и плакал. И, мне кажется, он не слышал всех разговоров вблизи своего умирающего тела.

****

Володька - ударился плашмя спиной и у него просто сбилось дыхание что-то там с диафрагмой происходит. Затылок тоже рассек, но кровь не текла. Так шрам на всю жизнь и остался. Спустя годы, когда он пришел в отпуск из армии, этот шрам мы обсуждали долго!

Лошадь мы завели обратно в стойло.

Сторож так и не пришел.

Я - это я.

Это трактор такой. И выглядит он так:

Дядя Гриша (отец Гришки) был водителем этого агрегата. За "пердящий" звук движка был и назван в народе - Пердунок. Не знаю мощности сего чуда, но дурь дяди Гриши была чуть ли не единственной движущей силой этого трактора.

Родители Гришки (тетя Лиля и дядя Гриша) жили в пяти километрах от дома бабушки, в деревне Городец. Это рядом. Было несколько способов попасть из пункта А в пункт Б.

Первый - буквально час быстрой ходьбы через лес - и ты дома. Либо у бабушки, либо у тети Лили.

Второй способ - велосипед. Пятнадцать или двадцать минут - и все. Если тебя не атакуют собаки при этом. А если ты увидел волка, то время в пути сокращается в два раза.

Третий - мотоцикл "Днепр". Любой, кто садился на этот агрегат, ломал себе конечности при падении или отделывался легким испугом. И все это еще при не заведенном мотоцикле! "Днепр" имел коляску, но дядя Гриша решил, что она ему не нужна. Кошмарный продукт воспаленного сознания конструктора мотоциклов. Хорошо, что ломался часто и никто не погиб по развалинами этого "Днепра" ...

Четвертый способ - на телеге с одной лошадиной силой. Долго, тряско, но позитивно. Конь был послушным и чувство того, что я могу кем-то управлять в разы искупало все неудобства. Была одна опасность - наличие волков. Почуяв их, лошадь неслась, как помешанная. Однажды в такой передел попала тетя Лиля. Кончилось все нехорошо. Лошадь летела с горки и телега перевернулась, накрыв собой тетю. Бортом ее сильно ударило в затылок. Четыре недели в больнице. И последующий запрет на тяжелый физический труд, нарушенный сразу после выхода на свободу.

Пятый способ - это рейсовый автобус "Скотовозка" (как его называл мой отец). Он был так редок, что никто не верил, что он есть. Вечно забитое людьми корыто, с выхлопной трубой внутри салона....

Шестой способ - Пердунок. Одноразовый.

***

Я, Сенька и Гришка сегодня были в Городце. Решили пройтись пяток километров с утра. Бабушка отпустила с условием, что мы вечером принесем три трехлитровых банки молока. Тетя Лиля держала двух коров, так что проблем с молоком у нас не было никогда.

В Городце была своя вселенная. Там был клуб, где крутили кино и устраивали танцы, после которых иногда были драки с понаехавшими. Нас, малых, это не касалось никак. Коснется потом. Да так, что память об этом останется на всю жизнь.

Мы шлялись по пустым улицам огромной деревни, выискивая взглядом знакомых и однокашников Гришки. Впереди был целый день! Ведь надо было ждать, когда коров пригонят с выпаса и тетя Лиля их подоит.

Пердящий звук нас взбодрил!

- Батя едет! - крикнул Гришка.

Не прошло и минуты, как из-за поворота выехал "пердунок". Весь кузов был завален каким-то хламом так, что дядьке приходилось стоять на подножке и рулить одной рукой. Экстрим, в чистом виде!

- Садитесь в кабину, пацаны! Прокачу! - дядька был весь мокрый от пота и загорелый, как индиец.

До фермы мы домчались быстро! Нас трясло, как в танке, било друг об друга. Мы ржали, как помешанные. Никакого чувства опасности!

- Приехали! Вылазь!!! - дядька спрыгнул с подножки и начал откидывать борта у "пердунка".

Мы вывалились из трактора и побежали к проходной фермы. Там решили дождаться дядьку.

- Далёка не сбегайте! паедзем дамой снедать! - крикнул нам дядя Гриша.

Время к обеду! Точно! День прошел спокойно. После обеда даже поспали... Потом пришли коровы. Тетя Лиля разлила надоенное по банкам через марлю. Но перед этим мы, конечно, вдоволь напились парного молока прямо из ведер! Эх, было время!

- Вось банки! Идите на ферму, к батьке в трактор и к бабе хай вас вязе.

Каждый взял по одной банке и двинулись в путь. Полтора километра шагали, прижав к животам теплые емкости. Впереди замаячил дядькин трактор, самого же хозяина видно не было. Подошли, поставили банки возле колеса в тень и сами легли рядом. Ждем.

- А! Вот и мои пацаны!

Дядя Гриша шел походкой моряка к нам. Ноги расставлял широко, как бы ловя под собой палубу, и шатался сам.

- Пьяный? - я с тревогой глянул на Гришку.

- Не, вроде, цвярозы... - со знанием дела сказал Гришка.

Цвярозы (трезвый) на нашем языке означало "немного пьяный", то есть выпил, но может делать дела по хозяйству. Пьяный — это когда бьет всех подряд, ведет себя буйно и еле-еле стоит на ногах. Понятия "вообще не пьяный" не было.

- Лезайте в кабину! СТОП! - он вдруг махнул рукой. - Сначала банки поставлю.

Он встал на подножку и попросил подавать молоко. Запихнул под сиденье, переложил тряпками. Моток троса выкинул, пару железяк тоже.

- Залезаем!

Мы, как и в обед, уселись плотно в кабине. Дядька влез последний и привел пердунок в движение.

-Эх! Щас покатаю вас, щенки!

Путь длиной в пять километров с пьяным водителем! Мы переглянулись с братьями, криво поулыбались и крепче взяли друг друга за руки. Что могло пойти не так?

- Я вас повезу другим путем. А то уже надоело мотаться лесами.

Мимо пролетел Городец. Вместо привычного съезда к лесу, трактор поехал дальше. Все было хорошо. Дядька жал на педали, периодически вылезая на подножку, когда трактор катился с корки. Часто бросал на нас взгляды, полные задора и угара. С лица не сходила пьяная улыбка.

- Поворачиваем! - озвучил дядя очередной маневр.

Пердунок ушел вправо. Впереди было огромное поле. Мы знали окрестности. Поле заканчивалось небольшой речкой Мокрянкой, за которой был третий поселок. Наше деревня состояла из трех поселков, расположенных параллельно к друг другу. Наш поселок был первым и самым большим.

- Бать, - с тревогой сказал Гришка. - А Мокрянку как мы переедем?

- Не ссать, сына! Прорвемся!

Мы опять переглянулись. Улыбаться, правда, перестали.

Пердунок пердел изо всех сил, преодолевая поле с клевером. На кузове прыгали какие-то дрова и доски. Мы держались за все выступы и уворачивались от зада дяди Гриши, который то и дело, вдавливал нас в металлические элементы сиденья.

Пыль набивалась в кабину, прилипая к потным телам, скрипела на зубах и раздражала глаза. Хотелось пить. Хотелось жить. Мы продолжали ехать.

- Таааак, - вдруг произнес дядя.

Нашему взору предстала Мокрянка. Конечно, это не Днепр, до середины которого не долетала птица, но тем не менее... Ширина была метров пятнадцать, глубина никогда не была выше колена. Даже дорога шла через нее. То есть, телега с лошадью преодолевала препятствие на раз два. Да и пешим ходом, закатав штаны, пробирались люди. Председатель колхоза на "Ниве" даже не притормаживал перед ней. Все это работало для тех, кто знал брод.

- Рванули! - пердеж трактора на фоне дыма из трубы прозвучал зловеще.

Мы поняли, что брод для дураков. А для умных и смелых есть другой путь! Я видел, что Гришка хотел выскочить из кабины. Но было поздно. Пердунок со всех своих пердячьих сил, понесся наискосок к руслу. Противоположный берег не казался нам близким.

- Батя!!! Ты что!!

- Не боись, пацаны, я так уже делал!

В воду вошли легко и по песчаному дну, поперек течения, двинулись к противоположному берегу. Скорость стала ощутимо падать. Дыма стало больше! Рев был невыносимый! Дядька, сверкая золотыми зубами, продолжал источать уверенность и оптимизм.

Трактор заглох. Вода была в кабине.

- Приехали! - почему-то с еще большим оптимизмом выкрикнул дядька.

Как будто все так было и задумано.

- Сидите тут! Я пойду на третий поселок. Дернем трактора! Не вылазим, тут глубоко!

Он прыгнул в воду и заорал:

- Эххх, хорошо! - над водой были видны плечи и голова. Он шел, помогая себе руками. Потом вдруг поплыл, видимо, ямы... Вылез на берег, отжал штаны и пошел.

- Батя!! - вдруг закричал Гришка. - Наш трактор едет!!!

Мы почувствовали, что трактор начинает сносить течением к ямам. Медленно, но уверенно.

- Бааааатяяя!!! - заголосили мы уже втроем.

Дядька стоял на берегу и смотрел на наше перемещение.

- Кидайте сюда трос! - заорал он и начал двигать к нам. - К дереву привяжу!

И вдруг встал, как вкопанный. Видимо, вспомнил, что выкинул его на ферме, освобождая место для молока. Трактор стал заваливаться назад. Я прыгнул в воду первый, потом остальные. Дядька поплыл нам на встречу, схватил своими ручищами и посадил на плечи. Молча наблюдали, как трактор уходил вниз по течению.

- Молоко!!!! - Сенька вдруг вспомнил за чем нас посылали.

- Ах ты ж, чёрт!!!! - дядька вышел из ступора и потащил нас к берегу.

Плавали мы только по-собачьи, но этого было достаточно. Вылезли, выжали одежду и ждали, пока дядя Гриша вытащит молоко на берег. Благо трактор зацепился за корягу на дне и надежно встал.

Шли к бабушке километров шесть, не меньше. Дядька нес две банки, а мы одну, передавая друг другу.

Мы подошли к нашему поселку, когда уже стемнело. Наш дом был в середине и возле него толпились люди. Видимо, что-то случилось!

- Эй!! - крикнул дядя Гриша. - Что вы там собрались?

От кучки собравшихся отделилась женская фигура и побежала к нам. Тетя Лиля!

- Где вас носило?!?!? Куды дятей завез? Пьяный опять? - подбежав к нам, выпалила она.

Переведя дыхание, и не дав мужу сказать слова, продолжила:

- Я ж проехала на лисапете два раза! И нигде вас не было! Уже милицию из города вызвали!

Как будто бы в подтверждение ее слов, вдали замелькал свет фар. Явно это был не председатель колхоза. Он уже пьяный спал дома.

В милицейском УАЗике был наш участковый и пару милиционеров из райцентра. Разобрались, отправили их обратно, расписавшись в протоколе каком-то.

День закончился. Мы поставили молоко в холодильник. И не ужиная, как подкошенные, завалились спать.

***

Пердунок был вытащен на следующий день двумя тракторами. Никто не пострадал. Дядя Гриша получил от председателя выговор и неделю пил самогон. Последнее мероприятие было запланировано давно, а выговор лишь добавил красок.

Я - это я.