Серия «П.Е.Р.И.М.Е.Т.Р. Выживание (Апокалипсис)»

Снова большая глава, разбитая на две части.

П.Е.Р.И.М.Е.Т.Р. Выживание

Начало книги, первая глава тут: Внимание, граждане! (глава 1)

Постапокалипсис; Фэнтези.

Большая глава, разбитая на две части. Будьте внимательны, это - вторая часть.

Первая часть главы тут: Усиленно выживаем (глава 22-1)

***

– По-моему, он нас боится, – пробормотал Дима, глядя ему вслед.

– С чего это ты взял? – насторожился Серёга. – Думаешь, он что-то заподозрил про меня?

– Пёс его знает. Но как-то он помутнел… Ладно, фиг с ним. Пошли потихоньку.

– Я только не понял, нафига делать из этого секрет? – Серёга показал на свои руки.

Дима пожал плечами:

– Ситуация напряжённая. А люди все разные. Кто-то скажет — круто, а кто-то распсихуется. Вот, как думаешь, есть связь между этим, – он указал на багровое небо, – И твоими талантам?

– Думаю… есть. Оно точно как-то связано. И монстры тоже…

– Остальные тоже могут так подумать. И, чего доброго, на нас всё и повесят. А потом — нас самих повесят.

– А нас-то за что? Мы ж чёткие!

– Найдут за что, – буркнул Дима.

Вновь оказавшись один на один с братом, Дима чувствовал себя спокойнее. Родственные чувства тут были ни при чём: он просто не хотел лишний раз общаться с незнакомцами. При всей своей пользе они ощущались как некоторый балласт, не дающий двигаться дальше. И потом — никогда не знаешь, что у них может быть на уме.

Колян казался безобидным, Кир — так и вовсе дружелюбным. Но где-то неподалёку мог ещё обитать тот, кто пырнул ножом ту аптекаршу. Или вроде него. Потому что, если это всё — кара за грехи, значит остались только грешники.

«Нет, это уже перебор»

– В общем, гляди в оба. И доверяй в первую очередь себе, – сказал Дима.

Серёга кивнул. Они протиснулись за парковую ограду и пошли вдоль узкой аллеи с поваленными елями.

Дорожка скользнула по склону вниз, к прямоугольному пруду, в котором обильно плавали обломанные ветки близстоящих деревьев и ствол вырванной с корнем ивы, не пережившей землетрясение. Путь братьев лежал левее и дальше – вглубь парка. Последний был довольно мал и больше представлял развлекательную зону и место для выгула собак и маленьких детей. Едва ли не единственная и в основном прямая дорога пронизывала его насквозь. По обе стороны от неё располагались стадионы, аттракционы, спортивные и детские площадки, открытая сцена и многочисленные клумбы. Всё это – в силу сложившихся обстоятельств – было разрушено, искорёжено и изуродовано. Имели место быть и жертвы, но, по счастью, немногочисленные. Можно было пройти спокойно, и лишь неестественная тишина, столь несвойственная этому месту, свидетельствовала о том, что происходит что-то нехорошее. Отдалённые раскаты грома и вибрирующий время от времени асфальт усиливали эффект.

Где-то в середине пути братья наткнулись на ещё один разлом. Трещина – уже не такая глубокая, но недостаточно узкая, чтобы её можно было перепрыгнуть – разрубила прогулочную зону пополам, а вместе с ней забор стадиона и футбольное поле. Диме и Серёге пришлось свернуть и двигаться вдоль трещины в надежде, что она когда-нибудь закончится. В итоге вышли из парка во дворы и обошли распавшийся надвое дом, который оказался на пути у разлома. А за ним – ещё один, но побольше. Весь двор был усыпан его обломками. Пробираться стало тяжелее. От идеи штурмовать завалы Дима сразу отказался, пришлось немного пропетлять среди нагромождений бетонных плит и кирпичных курганов. Но, к счастью, живность в окрестностях отсутствовала, и можно было позволить себе неторопливое передвижение.

Наконец, кривая вывела путников на Кусковскую, где они обнаружили огромный котлован, образовавшийся на месте крупного бизнес-центра, ещё позавчера стоявшего на другой стороне улицы. Он сгинул начисто, и несколько крупных трещин, тянущихся с разных сторон, сходились в этой дыре. Но, что самое необычное, внизу что-то светилось!

– Это что, лава? – спросил Серёга, осторожно подступая к краю.

– Да не, откуда… Слишком близко к поверхности, – возразил Дима, – да и цвет какой-то золотистый. Я бы даже сказал – приятный. Это что-то другое… Мне вчера ночью показалось, что на Перовской из разлома тоже чем-то похожим полыхнуло, когда луч рядом ударил.

– Ты успевал ещё по сторонам глазеть? Я помню только бомбёжку и как те твари за нами погнались.

– Мистика какая-то, – пробормотал Дима и окинул взглядом шоссе. Трещина взбороздила и его. Насколько хватало глаз, Кусковская улица была расколота надвое, начиная от таинственного кратера. Вполне возможно, что впереди разлом сливался с тем, что на второй Владимирской. Если так, то это означало тупик.

Дима отошёл подальше от края, к торцу полуразвалившегося здания и снова достал карту. Он отчеркнул трещину, отсёкшую часть парка, отметил на карте кратер и расселину, отходящую от него в сторону дома. Многоугольник замкнулся.

– Надеюсь, Колян ошибся и на Лазо ещё не всё разрублено, – Дима покачал головой. – Иначе — труба.

– Хочешь сказать, мы тут застряли?

– Похоже на то. Надо как-то попасть на ту сторону, – Дима кивнул на необъятную дыру.

– Ну капец, – Серёга присел на корточки рядом с картой.

– Ещё нет. Но близко. Надо всё-таки провести круговую разведку. Но это потом. Сначала сходим к дому. И это тоже потом. Пока школа рядом, давай заскочим к этому Киру, или как его там. Может, выйдет что-нибудь разузнать. Благо гаражи тут недалеко.

До злополучной школы, которая вследствие бомбёжки лишилась основного крыла и рекреации, действительно было рукой подать. Зловещие трещины тянулись от кратера, в том числе и в сторону гаражей, но обрывались, не дойдя до заграждений.

Однако, пропетляв среди жмущихся друг к другу кирпичных коробок с массивными стальными воротами, братья не обнаружили признаков жизни. Всё было наглухо заперто и безмолвно.

– Ушли, что ли? – предположил Серёга.

– Или это не те гаражи. Хотя тут вроде других и нет, – Дима задумчиво обвёл взглядом окрестности. – А я помню это место. Классе в седьмом-восьмом тут модно было разборки устраивать. Или просто курить беспалевно.

– Так ты ж не курил никогда. И не дрался!

– А я и не говорю, что это был я! Просто пол-школы тут торчало. А мы с друганами вооон с того гаража в сугроб зимой прыгали. И весь экстрим.

– Ой, ну ты прям отжигал, я смотрю! – хохотнул Серёга и был беззлобно послан в известном направлении.

– И куда всё это делось? – задумчиво произнёс Дима. – И где теперь они? Друзья, одноклассники, учителя. Школа и была уже не та, так теперь совсем сгинула. И всё вместе с ней…

– Туда ей и дорога, – отрезал Серёга. – На второй год меня оставили, козлы.

– Ну, кому что… Ладно, двинули. Надоело всё...

Перово преобразилось – и далеко не в лучшую сторону. Пробираясь привычным путём от останков школы к останкам дома, братья не узнавали свой район. Высотных зданий близ Кусковской улицы и так было не особенно много, а теперь их число было окончательно сведено на нет. Пятиэтажки и прочие строения либо пребывали в аварийном состоянии, но чаще попросту рассыпались. Но даже к безобидным кручам подходить было боязно: неровен час — опять тряхнёт и сойдёт кирпичная лавина. Временами землю трясло не хуже, чем накануне. Дрожали и кренились деревья, и падали с противным скрежетом редкие уцелевшие фонарные столбы. А от покосившихся зданий отлетали расшатанные кирпичи, обломки оконных рам, козырьки, балконы, водосточные трубы и пожарные лестницы – как листва с осенних деревьев.

Дом, где обитал пресловутый Ромик-целитель, тоже частично сохранился, но навещать друга Сергей не отважился.

– Давай потом, – сказал он, – глядя на наклонённую под жутким углом стену.

В овеянном дурной славой дворе близ старой голубятни, где уже не было ни домов, ни самой голубятни, по-прежнему толклись и что-то тихо обсуждали алкаши. Их осталось двое, потрёпанных и опухших.

Когда братья подошли ближе, Серёга сказал:

– Погоди, я щас! – и подбежал к колоритным субъектам.

Те как будто его узнали, один улыбнулся, а другой был чрезвычайно занят – пытался удержать равновесие на уплывающей из-под ног почве. Шатало его вне зависимости от подземных толчков, а перманентно. Серёга перекинулся с мужичками парой фраз, те что-то отвечали и махали руками в разные стороны. Дима не стал подходить, хоть и уловил в их заросших щетиной лицах что-то знакомое. Он неторопливо – а по-другому и не мог – поковылял дальше в сторону дома.

Вскоре Сергей его догнал:

– Прикол хочешь?

– Валяй.

– Я спросил у них про папашу. Говорят, недавно тут был!

– Серьёзно, что ли?

– Ну да! Живучий, гад.

– Нет, это-то как раз неудивительно, – возразил Дима. – Я удивился, что ты вообще о нём справки наводишь. То всю жизнь от него бегал, а теперь – здрасте!

– Да иди ты! – насупился Серёга. – Для тебя, между прочим, стараюсь! Ты же тут общий сбор объявил, блин.

– Ну, допустим, не общий. Но странно, что ты так не пёкся об остальных.

– Да по фигу мне на всех, – заявил Серёга, – Да, мать жалко, но она аж в Волгограде. Что теперь, рыдать? Надо движение какое-то наводить. Эти вон, тачку шаманят, план целый замутили!

– У нас тоже план. Поисково-спасательный…

– Вот я справки и навожу. А он ещё и недоволен!

Дима хмыкнул, но возражать не стал. Серёга продолжал разглагольствовать.

– А вообще я думаю, что надо о себе позаботиться в первую очередь. И выживать, сейчас, а не потом, когда Сашку, блин, отыщем.

– Тут не спорю. Поэтому мы и идём домой – искать остатки твоих запасов. Да и вообще всё, что может пригодиться. Потому что ночевать нам, судя по всему, придётся на улице. Сейчас даже в подвале может быть опасно…

– Землянку выроем, ага!

– В общем, озаботимся этим вопросом, а там уже и будем думать, об остальном. Но это дело я доведу до конца – с тобой или без тебя.

Дима уже понял — по масштабам разрушений – что затея эта гиблая. Кортеж мог благополучно уехать в неизвестном направлении, и тогда им ни в жизнь не отыскать никаких следов. Но что вероятнее – эвакуация провалилась, точно так же, как в Вешняках. Шансы на то, что Сашка спасся – с его-то мягкотелостью и неприспособленностью даже к обычной жизни – стремились к нулю. Но Диму мучила эта неопределённость. И ещё сильнее его терзала вина. Серёга при всех его недостатках и странностях худо-бедно, но сформировался во что-то независимое и даже самостоятельное. Сашка же был совсем другим и, казалось, видел ещё меньше хорошего в жизни, чем старшие братья. Дима корил себя за то, что не уберёг братишку, не научил его быть сильным, когда была возможность. Не был для него примером и ничего полезного ему не дал, хотя и мог. При этом, как ни странно, Сергей находился в точно таких же условиях — но его не было жаль. Да и страшно за него не было.

Хотя бы потому, что он теперь и сам кого хочешь заставит бояться. И постоит за себя. И не утонет в жизненном дерьме, как когда-то не утонул в коровьем. Естественно, вслух обо всём этом Дима не сказал. А Серёга ответил:

– Если бы ты с ним пожил в последнее время, то заговорил бы по-другому.

Тут Диме нечем было крыть. В его воспоминаниях Сашка оставался маленьким и чистым, ранимым и доверчивым, мальчишкой со светлым взглядом. Беззащитным перед суровой реальностью, которую ещё не познал. Того мальчонки уже лет пять как не было. И эти годы подстёгивали теперь Диму и не давали покоя. И гнали вперёд – за искуплением...

Лицевой фасад отчего дома сохранился - до третьего этажа. Два последних вместе с крышей сползли в пропасть. Все балконы с их содержимым и козырьки подъездов покоились на земле, а сквозь окна третьего этажа было видно улицу.

– Ииии, мы, типа, полезем туда? – с неприязнью спросил Серёга.

– Ну, хотя бы попытаемся, – Дима пожал плечами. – Аккуратненько.

Подъездную дверь подпирали обломки козырька, и, чтобы попасть внутрь, пришлось бы разгрести завал. Но Серёга посмотрел на это дело и полез в ближайшее окно на первом этаже. Упавший балкон сорвал с них решётки и обеспечил подходящую опору. Но Дима даже не стал пытаться следовать за братом, а всё поглядывал на провал кухонного окна на втором этаже. Теперь даже и не верилось, что ему хватило дури выпрыгнуть оттуда. Чистое самоубийство.

Он пошарил взглядом по земле вокруг подъезда. Где-то должны быть его очки. Среди осколков стекла блеснула погнутая оправа с единственной уцелевшей линзой. Вторая раскололась надвое и выпала. Дима кое-как водрузил этот ужас себе на нос, закрыл один глаз и посмотрел сквозь запылившееся стёклышко.

Всяко лучше, чем без ничего.

– Эй! – со второго этажа выглянул Серёга, – Посторонись там.

Дима отступил.

На землю возле подъезда спикировал Димин топор, обломок богомоловой клешни, и многочисленные свёртки и пакеты с крупами, макаронами, злополучным сахаром и прочей снедью, бесполезной при отсутствии воды.

– В комнате пол обвалился, всё унесло в дыру, – крикнул Серёга, – Больше ничего не осталось. Он поскидывал вниз разную бытовую мелочь, обнаруженную на кухне и вернулся через внизу.

В палисаднике под окнами, среди обломков четырёх балконов, братья отыскали ещё много утвари, старательно накопляемой их бабушкой на протяжении полувека. При жизни их балкон был заполнен почти до самого верха, отчего туда уже давно никто не мог войти и взаимодействие с предметами осуществлялось через окно. Теперь всё это добро должно было послужить их выживанию.

Дима даже отыскал своё многострадальное одеяло и накинул на плечи на манер плаща. День обещал быть прохладным.

До самого вечера братья копались в завалах, извлекая на свет божий старые доски, ящики с гвоздями и хозяйственным мылом, рулоны обоев, скатки ковров и толстые подшивки «Вестника ЗОЖ», перевязанные верёвками.

Из досок и ковров – при участии стоящего во дворе дерева – получился неплохой шалаш, напротив которого удалось развести уютный костерок. Но прежде чем усесться у костра и грызть сухие макароны в преддверии сумерек, Дима наведался на угол второй Владимирской и Перовской, а затем и Кусковской, чтобы убедиться, что в обоих случаях разломы на шоссе пересекают друг друга.

Из этого следовало, что путь к МКАДу – да и вообще на восток – из этой точки теперь отрезан. Ну, или разве что они отыщут где-нибудь двадцатиметровую доску, чтобы перекинуть её через пропасть.

– Что ж, похоже, твоя мечта сбылась, – сказал Дима, вернувшись. – Начинаем усиленно выживать.

От автора: Книгу я пишу в соавторстве с супругом. Мир придуман мной, но муж - Дима - "играет" за своего персонажа в этом мире под моим чутким руководством. Я не мешаю его сюжету, но слежу за "лором" мира. Выдался тяжелый месяц и 22-ю главу Дима переписывал долго и тяжело. И мы за это извиняемся у всех, кто ждал. Следующая глава - моя - 23-я - надеюсь, выйдет в прежнем темпе, примерно в течении недели. Я надеюсь. Но обещать не могу, потому известные события, которые не хочу обсуждать в литературном посте, тем не менее затронули и нашу семью. В связи с ними же 24-я глава, которая должна будет выйти за авторством Димы, неизвестно когда выйдет вообще...

Но я не жалею, что мы попробовали, что мы начали. В жизни всякое может случиться - от мобилизации до попадания под автобус, что ж теперь, вообще ничего не начинать?

Главное, чтобы мне не пришлось дописывать книгу без мужа - не знаю, справлюсь ли... Послесловие не нытья ради, а ради извинения перед теми, кто читал и разочаровался в сроках выкладки.

Снова большая глава, разбитая на две части.

П.Е.Р.И.М.Е.Т.Р. Выживание

Начало книги, первая глава тут: Внимание, граждане! (глава 1)

Постапокалипсис; Фэнтези.

Большая глава о Диме, разбитая на две части. Будьте внимательны, это - первая часть.

10 апреля 2018 года, Перово, Москва.

Под утро, не смотря на гарь от пожарищ, на землю опустилась промозглая сырость. От пепелища, устроенного Сергеем, ещё веяло теплом, и братья сидели поблизости, тихонько обсуждая сложившуюся ситуацию.

Рассветное солнце обагрило руины района: по ту сторону разлома — насколько хватало глаз -не осталось ни одного уцелевшего здания. Схожая картина наблюдалась и на «родном» берегу. Недавнее убежище Димы выглядывало из-под груды кирпичей как разбомбленный дот. Время от времени из проёма показывался лиловый нос Коляна и Дима махал ему рукой, но парень не торопился выходить.

Подземные толчки ослабли, но не прекратились. Сидя на траве, Дима чувствовал слабые вибрации, но страх они не вызывали. Серёга давно освоился и беспечно расхаживал по пепелищу, лишь изредка вздрагивая от очередного сотрясения. В сравнении с прошлым утром это были ещё цветочки.

– Чего у тебя с мордой? - спросил Серёга, когда рассеялись сумерки.

Дима невнятно промычал: говорить стало тяжелее, правая половина лица онемела. Кисть левой руки заметно припухла и противно ныла. Совместными усилиями братья соорудили Диме перевязь, пустив на тряпки рукав его свитера.

– Здорово тебе прилетело, – сочувственно сказал Сергей. - Надо до Ромыча дойти.

– Зачем?

– Ну дык, может он тебя подлечит. Помнишь, я говорил, про Ильича? Ромик его залечил, голыми руками. Слууушай, - Серёга подпрыгнул от внезапно пришедшей догадки, - А что если теперь у всех появятся какие-то крутые способности? Я вот огнём пуляюсь, Ромик хилер… А?

– Круто, конечно. Но чё-то я… ни фига… не ощущаю, - с трудом ворочая языком, ответил Дима.

– Ну так и я не сразу справился. А у Ромика чуть ли не в первый день руки засветились! Короче, надо к нему топать, у него хата возле сетки… была.

С этими словами Серёга устремил взгляд в ту сторону, где должен был стоять дом пресловутого Ромы. Горизонт обрамляли нижние этажи уцелевших строений, перемежающихся нагромождениями обломков.

– Походу, ему каюк. И Ильичу тоже, - глухо пробубнил он.

– А может… отсиделись. Как мы, - вставил Дима. Он осторожно поднялся, чтобы размять затекшие конечности. Парень чувствовал себя развалиной: от усталости и голода слегка пошатывало, повреждённая (Господи, только бы не сломанная!) рука ощущалась как инородное тело, а ссадина над виском (то ли сотряс, то ли не сотряс) противно ныла. А ещё Дима плохо видел — наконец-то он полноценно столкнулся с этой проблемой. Очки остались валяться где-то возле отчего дома. Вместе с ними пропало чувство уверенности. Одно дело, когда ты бежишь сломя голову от разверзающейся бездны, а почва уходит из-под ног, но совсем другое — когда в минуты затишья ты вдруг понимаешь, что тебя окружает изменённая до неузнаваемости местность, которую ты толком не видишь! Что это за бесформенное пятно вдалеке — притаившийся монстр или поваленное дерево? Выяснять не хотелось. А вдруг придётся?

Дима выставил руки вперёд и убедился, что даже кончики пальцев теперь видны нечётко. Присущая предметам резкость возвращалась, если поднести их почти вплотную к лицу.

«Это уже не близорукость, а…» - Дима попытался измыслить более подходящий термин, но «слепота» ещё не подходила, а на ум приходил лишь лаконичный «пиздец». В конечном итоге, что-то более специфическое он в своём нынешнем состоянии не выговорил бы.

– Тебя контузило, что ль? – спросил Сергей.

– Да лучше бы контузило, – вздохнул Дима, щурясь в тщетной попытке разглядеть всё получше.

– Да ладно! Выжили же! - донеслось из подвала.

Колян осторожно поднялся по ступенькам.

– Так что ещё не это самое, – добавил он, подходя. - А что у вас тут… Ого.

Он осмотрел следы ночного побоища и присвистнул:

– Это... как их?..

Серёга выпятил грудь и открыл было рот, но Дима резко вставил:

– Молния!

Этот выкрик наградил его волной боли, пронзившей половину лица. Поймав недовольный взгляд брата, он добавил, но уже спокойнее:

– Нужно… быть... осторожными. Сечёшь?

– Это да, – Колян задрал голову к небу, – Уже и не знаешь, откуда в следующий раз прилетит. Я уж думал молнии кончились.

– Да кончились… – вклинился Серёга.

– А потом вдруг как ёбнет! – гаркнул Дима, выразительно глядя на брата. Его новый знакомый повертел головой, попинал обгорелые головешки и отошёл поглядеть на обрыв. Дима отчаянно жестикулировал Серёге, чтобы он не сболтнул лишнего. Брат нахмурился, но кивнул и спрятал руки в карманы.

– Что теперь? - спросил он.

Вдалеке громыхнуло и гулкое эхо разлетелось над районом. Стрекотнули выстрелы. Кто-то определённо сражался. Но с кем? Монстры не давали о себе знать всю ночь, даже отдалённым рёвом.

– Уходим, – сказал Дима. – Подальше от разлома… Да и вообще…

– Да это просто трещина! - крикнул Колян, стоя на краю, – Даже дно, вон, видно. Кажется… Тут метров тридцать будет. Или, может, пятьдесят. - Он покачал головой и осторожно отступил от края.

– Всё равно валим. Если снова начнёт трясти… То может углубиться. Ещё, чего доброго, провалимся. Что там, на Лазо?

–А там такая же фигня, - ответил Колян. - Я как раз сюда и бежал, потому что там… всё. У перекрестка казино стояло. Нуууу, то есть оно там раньше было. А теперь вообще нет. Здоровый луч аккурат по нему жахнул и вдребезги. Только воронка здоровенная. И трещины крест-накрест поползли. Одна сомкнулась с этой, - Колян указал на шоссе, - а другая пропахала поперёк. Так что через Лазо уже не перейти.

– Ага… Значит, клин… Погодь.

Дима извернулся и нащупал за пазухой смятый свёрток. Карты были ещё при нём, это хорошо. В кармане штанов сохранился и маркер, вообще отлично. Но все эти мелкие буквочки… Дима нашёл на тротуаре местечко почище, разложил карту и улёгся рядом, отыскивая нужную улицу.

– Значит, здесь провал, и здесь… И ещё на Лазо. Почти квадрат получается. Нехорошо… Слышь, Серый?

– Ну?

– Мы рискуем тут застрять… Если за Перовским парком такая же хрень, то отсюда мы уже не выберемся.

– Ладно, глянем, – согласился Серёга.

Дима, пыхтя, поднялся и собрал вещи:

– Но сперва… Надо бы выпить.

–Ха! Давай наливай, – заржал Сергей.

– Да не в этом смысле, блин… Пить хочу. Горло дерёт… Где бы нам разжиться?

– «Татарка», – мигом сориентировался Сергей.

Но Колян покачал головой:

– Не-а. Её уже давно раздерибасило. Там молния жахнула в торец. А потом местные всё растащили. К военкомату идти надо. Хотя насчёт питья сейчас гляну…

Он засеменил к подвалу и исчез на минуту, но возвратился ни с чем:

– Голяк. Труба больше не течёт. Видать, где-то ещё прорвало. А может, эти… молодожёны выхлебали. Они, кстати, свалили куда-то. Ну, или спят. Спичек мало осталось, неохота тратить…

– Ну и фиг бы с ними, - проворчал Дима.

– Блин, фигово так-то… Все магазины вдоль главных улиц стояли, а во дворах нифига и нет, - Серёга пожал плечами, – Фигли делать, пошли к военкомату, в «Биллу».

На том и порешили, тем более что пункт назначения располагался довольно близко.

Неторопливо — с черепашьей скоростью самого слабого члена «отряда», коим теперь числился Дима — парни двинулись в путь. Пятиминутный променад грозил растянуться на полчаса и больше: то и дело приходилось огибать кирпичные насыпи и поваленные деревья.

Район трудно было узнать. Там, где ещё вчера — даже с учётом первой волны катаклизмов и нашествий – было относительно чисто, теперь не осталось камня на камне. Тротуар был обильно усыпан обломками бетонных плит и кирпичей, стволами поваленных деревьев. Бурелом приходилось либо обходить – в опасной близости к обрыву – либо штурмовать напрямик, под аккомпанемент из матов и проклятий. Вдобавок вокруг руин ещё не вполне улеглась бетонная пыль, что норовила забиться в нос и глаза и противно скрипела на зубах. Дима кашлял, плевался, чертыхался, а в перерывах крыл отборным матом весь белый свет. Даром что белым он уже давно перестал быть.

– А вы, парни, сами откудова? – спросил Колян между делом.

– Оттудова, – Сергей ткнул пальцем по направлению к дому.

– Местные мы, – пояснил Дима.

– Странно… Чё-то я вас раньше тут не видал…

– Мы тебя тоже, и чо? – с вызовом спросил Серёга.

Но Колян не собирался вставать в позу. Он задумчиво почесал затылок, стряхнув с всклокоченных волос пыль, и обвёл взглядом окрестности.

– Да не, это я так… Просто... Думал, что всех тут знаю. Я сам вооон с того дома, – он указал на бетонный бугор в отдалении. - В Перовском парке часто тусил. С чуваками.

– А среди них не было такого мелкого, в очках? – оживился Дима. – Белобрысого? Сашкой зовут.

– Ааа, ты про брата своего опять? Не, такого не знаю. Да он и мелкий у тебя, так? Чего бы ему в нашей компании делать?

– Ну, мелкий - не мелкий, а я в его возрасте дружил обычно с кем-то постарше. Впрочем, его особо и не выпускали, так ведь? - Дима посмотрел на Серёгу.

Тот пожал плечами:

– Ну вообще да. В школу и домой только. Хотя, когда мать свалила, он пару раз тоже на уроки забивал. Шлялся там со своими друганами. Как их там… Хрен знает, короче.

– Капец вы дружная семья, – хохотнул Колян. – Ничего друг про друга не знаете, да ещё и мамаша куда-то сбежала.

– Э, ты за базаром следи, слышь?! – завёлся Серёга и даже было двинулся в сторону своего незадачливого оппонента, но Дима втиснулся между ними и придержал брата здоровой рукой.

– Осади, боец... А ты, правда, не лезь не в своё. Есть семьи, где все друг за дружкой ходят и в спины дышат, а есть такие, где больше ценят… свободу. Понимаешь?

– Не-не, пацаны, я ж не со зла. Простите, если обидел. Просто на нервах сам. Жить теперь негде… Да и у самого, кхм, не все дома… Морда ещё болит… Болтаю, чтобы отвлечься…

– Ладно, забыли, – буркнул Сергей.

Впереди маячил комплекс одноэтажных строений, увешанный вывесками разной степени убитости. Факт того, что торговый центр не упокоился под завалами, вселял тусклую надежду на успех миссии. Впрочем, с равным успехом магазины могли быть обчищены предприимчивыми выживальцами уже в первые дни.

Серёга первым подбежал к распахнутым дверям супермаркета, заглянул внутрь и выругался во весь голос.

– Да блядь! - Дима доковылял следом и заглянул в проём. Вместо зала супермаркета он увидел растрескавшийся пласт крыши и нестройные ряды покосившихся елей. От торгового центра остался только фасад.

Серёга со злости пнул пустую корзинку, валявшуюся на пороге.

– Что, опоздали? – спросил Колян. – Ух, ё…

Самое обидное в этой ситуации было то, что супермаркет был довольно большим и мог бы обеспечить скитальцев всем необходимым. Теперь они могли поживиться разве что антеннами и вентиляционными коробами, коими была усеяна крыша. Впрочем, опала она не совсем, а снижалась пологим склоном с дальнего края, который прочно стоял на своём месте. Нужно было только под неё залезть. И быстро выбираться обратно — земля вновь содрогнулась и остов магазина дрогнул. Где-то лопнуло стекло.

– Двинули, – скомандовал Дима, когда дрожь улеглась, и мысленно поздравил себя с тем, что устоял на ногах.

Они пересекли магазин насквозь и оказались на улочке с обратной стороны. За повалившейся оградой начинался Перовский парк. Пройдя чуть вдоль ограды, братья заметили тёмный лаз в нутро супермаркета.

– Ну, кто смелый? – спросил Колян, явно не имея в виду себя.

Серёга хмыкнул и пригнулся, высматривая что-то в темноте. На миг задумался, разглядывая правую ладонь, но обернулся на Коляна и полез в карман за зажигалкой.

– Ну, видно чего? – спросил Дима.

– Кажись, пусто. Стеллажи поваленные, а продуктов нет.

Внезапно ему ответили — изнутри. Послышался железный грохот и странное цоканье по кафельному полу. Глухой голос возвестил:

– Дохлый номер, парни! Всё уже украдено до нас!

Колян отступил назад. Серёга, напротив, подался на первый план и гордо встал, выпятив грудь и сжав кулаки.

– Ты это, не пуляй ничем раньше времени, – тихо шепнул брату Дима.

– Не сцы.

Левее из-под навеса, где уже можно было пройти в полный рост, показалась продуктовая тележка, наполовину заполненная различной снедью, и её хозяин — высокий молодой парнишка с короткой стрижкой и пронзительным взглядом. Одет он был просто, но на ногах носил почему-то футбольные бутсы с шипами, звонко цокающими при ходьбе. Парень протолкнул тележку наружу и кивнул Коляну:

– Здоров!

Тот очнулся:

– О, Ворон! Какими судьбами?

Они обменялись рукопожатиями, после чего Колян повернулся к братьям:

– Это Кир, мой друган. А это Димон и Серёга, знакомьтесь!

– Всем привет!

Дима сдержанно кивнул, а Серёгу больше заинтересовало содержимое телеги. Брат уже был готов запустить в неё руки, но сдержался и спросил:

– Там больше ничего не завалялось?

Кир покачал головой:

– Говорю же — дохлый номер. Может, что-то и было, но всё завалило. Это-то еле достал.

– Ты тут ночевал? – спросил Колян.

– Не, я с отцом в гараже, как обычно. Утром пришёл, когда трясучка кончилась.

– Заделись по-братски, а? С голоду пухнем…

– Да не вопрос, – миролюбиво согласился Кир. – Давай только подальше отойдём, а то стрёмно.

Они откатили тележку поближе к ограде парка, и Кир стал перебирать содержимое. У него было несколько помятых пакетов с молоком, пачка макарон, какая-то крупа и различные булки в герметичных пакетах – ещё не совсем чёрствые.

– Тут в углу был хлеб и молочка, – пояснил Кир, – Но кто-то уже успел пройтись, так что вот, чем богаты. Налетайте.

Он достал из кармана складной ножик и вскрыл пару пакетов с молоком. Серёга залпом отполовинил один из них. Дима допил, жадно смакуя каждый глоток. После той ржавой мути с металлическим привкусом, что он пил ночью, обычное молоко казалось ему чем-то запредельным. Сухая булка с изюмом тоже была воспринята на ура, хоть жевать её было непросто.

– Как у отца дела? – спросил Колян, усиленно жуя.

– Нормально. Возится с генератором, – Кир пожал плечами. – Когда всё отрубилось, мы сразу в гараж и там окопались. Там малость понадёжнее, стальной каркас крышу держит. Буржуйку топим, ночью тепло. А батя говорит, надо электричество, аккум зарядить, оживить тачку. Ну и валить куда подальше.

– Это куда, например? – поинтересовался Сергей.

– Сначала в область, на водохранилище. А там как получится.

– Охохох… – Дима наконец расправился со своей булкой и тяжело дышал, – Спасибо за помощь... Не знаю, как вам, а мне полегчало.

– На здоровье! Ладно, парни, мне пора возвращаться. Отец просил ещё детали кое-какие поискать для генератора. И, может, получится ещё бензином разжиться. Так что мне ещё до заправки топать.

– Стой, погоди! – окликнул Дима. – А где у вас гараж?

– Да тут недалеко, около школы.

– У семьсот девяносто шестой?

– Ну да, за забором. Только у неё теперь другой номер.

– Неважно. Слушай, может, ты в курсе? Тут, говорят, эвакуация была по школам или типа того…

– Ага, была, – встрял Колян. – Девятьсот двадцатую на автобусах увозили куда-то.

– Ну да, эвакуировали, – подтвердил Кир, – и нашу тоже.

Серёга ткнул брата в плечо:

– Я же говорил!

– Да толку, что ты говорил? Мы всё равно не знаем, куда их повезли. И дороги вон, полопались все… Может, вы там из гаражей чего-нибудь видели?

– Видели. Отец даже подходил поговорить… – Кир почесал затылок, припоминая подробности. – Короче, школу вывозили за МКАД и дальше, по Носовихинскому шоссе, вроде бы. Говорят, где-то там экстренный эвакуационный центр открыли. Долбить начало сначала где-то за городом, так что успели подсуетиться.

– Так, погоди ещё минутку, не уходи! Пожалуйста!

Дима снова завозился с картой, отыскивая подслеповатыми глазами нужную улицу.

– Какое, говоришь, шоссе?

– Носовихинское.

Серёга склонился над картой.

– Да вон оно. Недалеко совсем.

– Про масштаб не забывай, – прохрипел Дима, – И тут ещё, смотри, мост через пути… Обвалился, как пить дать… Ладно, тут они могли проехать, потом по Кетчерской, и вот оно — шоссе. Чёрт! Чёрт!

– Что не так? – поинтересовался Колян, заглядывая Диме через плечо.

Всё было не так. Носовихинское шоссе обрывалось – вместе с картой – почти у самой Москвы. Но, что хуже, в него вливалась Вешняковская улица, по которой, как прикинул Дима, должна была проходить эвакуация того района. Но со слов местных жителей, те автобусы далеко не уехали.

– Надеюсь, что им повезло больше, – выговорил Дима, – Но всё-таки надо будет… А хер его знает, короче.

Он пометил зону поиска – на будущее – хотя не очень-то верил, что в ближайшее время сможет этим заняться. Вполне возможно, что поиски банального пропитания станут приоритетной задачей. Дима убрал карту.

– Ну… вы там как, окей? – спросил Кир. Он явно торопился.

– Да.. да. Спасибо ещё раз, – кивнул Дима.

– Можете, кстати, заглянуть к нам, как будет время. У отца атлас автомобилиста, довольно новый. Подходите к гаражам, у школы.

С этими словами Кир свернул за угол, увлекая за собой дребезжащую тележку.

Колян задумчиво проводил его взглядом, шмыгнул носом и сказал:

– Мда, надо где-нибудь ещё пошариться. Не очень-то много в округе магазинов, так-то…

– Фигня, не пропадём, – авторитетно заявил Сергей. – Куда теперь двинем, Сусанин?

– Всё туда же. Пошли на Кусковскую через парк и оттуда домой. Оценим масштабы разрушений. И, может, подвернётся что-нибудь.

– Ага, монстра, например, – хмыкнул Серёга.

– Думаешь? Они вчера знатно драпали. Надеюсь, что все. И с концами.

– Ну и зря, – вздохнул Серёга. – Я бы ещё потренировался. Ухххх, размолочу!

– А ты типа борец? – спросил ни о чём не подозревающий Колян.

– Ага, вроде того, – ответил за брата Дима. – Боксёр. Как-то раз за честь школы дрался. В каком это классе было, напомни?

– В шестом.

– Во. Не руки, а кувалды.

Дима без труда скрыл язвительную улыбку: мышцы лица были скованы опухолью.

– А с виду и не скажешь, – Колян, в свою очередь, не уловил иронии. – Ну, респект, чуваки… Но с вами я, наверное, не пойду. Мне ещё надо поглядеть, что там с моим жилищем стало. Авось, вещи какие отыщу, перенесу в подвальчик. И заодно посмотрю, как далеко трещина тянется. Если что, ищите меня на том же месте, вечерком точно там буду.

– Договорились, – кивнул Дима. – Спасибо за помощь, кстати.

– Да ладно, чё там...

И Колян потрусил в обратном направлении, к обрыву.

Снова большая глава, разбитая на две части.

П.Е.Р.И.М.Е.Т.Р. Выживание

Начало книги, первая глава тут: Внимание, граждане! (глава 1)

Постапокалипсис; Фэнтези.

Большая глава, разбитая на две части. Будьте внимательны, это - вторая часть.

Первая часть главы тут: Они так жестоки и так непонятны (глава 21-1)

***

Прошел час, но Охотники не оставляли попыток. К визгам, рыку и долбёжке в дверь выжившие постепенно привыкли. Сашка задремал во втором кресле, Слава на полу в спальном мешке, который ему одолжил Виктор. Полковник не спал – изучал карту в неярком свете Олесиного волшебного светлячка. Лекс тихонько качала на руках Карину, напевая чуть слышно:

- Ой, лёли, усни, а я буду тихонько тебе напевать о ветрах… О лютых морозах, о зимах студёных, что спят в человечьих сердцах… Там хитрые змеи, там вещие птицы, там люди без песен и глаз… Они под полой прячут души и лица, но чем-то похожи на нас...

Замерла, почувствовав, что дыхание ребенка стало мерным и глубоким.

- Думаешь, они похожи на нас? – Виктор смотрел на нее задумчивым усталым взглядом. Казалось, с каждым часом у него прибавлялось морщин вокруг глаз и на лбу.

Лекс вздохнула:

- Ничего не думаю, если честно. Насчет них. Не до них как-то. Думаю – что нужно срочно найти еду для дочки. А еще лучше – безопасное место, где можно не только сидеть за крепкой дверью, но и погулять, попрыгать, поиграть и забыть об этом ужасе. Думаю о том – как долго будет хватать упрямства или тупости Охотников биться в невыбиваемые двери?

- Ладно, другой вопрос: вот придем мы в Раменское – и что дальше? Ты же понимаешь, оно почти наверняка полностью разрушено? И твой товарищ тоже с большой вероятностью – мертв? И вещи ваши – погребены под руинами?

Лекс долго молчала и полковник не мешал ей обдумывать.

- Что, думаешь — лучше окопаться в этом подвале?

Он медленно кивнул:

- Не то чтобы я об этом думал до этого момента… Но раз уж ты заговорила… И раз уж теперь у нас тут такая крутая дверь… Почему бы и нет?

Лекс задумалась еще на пару минут, но потом осторожно покачала головой, выражая несогласие:

- А если Вадька всё-таки жив? Он такой. Ну, типа меня, знаешь. Вот всю жизнь слушала, какая это глупость — в компьютерные игры играть, фантастику читать и смотреть. А сейчас понимаю, что вот такая насмотренность всех этих ужасов на экране, вот такое, пусть и виртуальное, прохождение всех этих сложностей, хотя бы психологически помогает мне. Помогает не растеряться совсем, понимаешь? Понимаю, как это глупо звучит, но, возможно, как и некоторые другие подростки, я тоже представляла себя в роли то попаданцев в фэнтези, то выживанцев в постапокалипсисе, в том же «Сталкере» или «Метро»… Вадька тоже такой… Наигранный…

Вдруг резко приподнялся дремавший, казалось, Слава:

- Тсс! Слышите?

Виктор и Лекс замолчали.

Через минуту полной тишины Слава заметил:

- Тихо стало… Ушли?

Лекс осторожно приподнялась, перекладывая дочку в кресло, и на цыпочках прокралась к двери. Там и правда стояла тишина. Девушка положила руку на дверь, вдохнула поглубже и потянулась к магии, пытаясь снова поймать ту загадочную волну волшебного зрения. На этот раз магия откликнулась быстро и послушно — возможно потому, что теперь колдунья точно знала, чего хочет. Лекс увидела уже знакомую кристаллическую решетку двери — по прежнему из того нового, темно-жемчужно-бензинового цвета материала, которому еще предстояло придумать название. А затем её взгляд продвинулся дальше, и она увидела призрачный силуэт стены подвала за дверью. И больше — никого…

Вернулась к нормальному зрению и она заметила в полголоса:

- Надо же, даже в глазах не потемнело…

- Что там? - прошипел Слава.

- Вроде никого, - уже громче ответила девушка. - Прямо за дверью никого не вижу.

- Ты видишь сквозь дверь? - изумился он.

- А… Хм… Ну да, - пожала плечами Олеся. - Теперь вижу.

Слава моргнул несколько раз удивленными глазами, потом мотнул головой и согласно кивнул:

- Ну да. Чего такого. После всего случившегося-то… Ну, - он размял руки, хрустнув пальцами, - как поступим?

- Ушли и ушли! - отрезал Виктор. - Нам всем нужен отдых! Детям нужно поспать! Так что берем и отдыхаем.

- Ну ты гений! Стены, вон, периодически трясутся. А если нас тут завалит к такой-то матери?

Лекс поморщилась:

- Надоела говорильня. Нет. Охотники ушли — надо пользоваться моментом. Я беру дочку и ухожу дальше.

- Щас шкафы двигать будем, и они обратно могут прибежать, - пожал плечами Виктор.

- Они в любом случае могут прибежать. Но сейчас они убежали. Подвиньте стеллажи. Пожалуйста.

Виктор демонстративно сложил руки на груди:

- Нет. И Вячеслав не будет. Ты себя измотала. Тебе нужно поспать. Выжатая как лимон, ты дочку не спасешь. Твое Раменское проживет без тебя еще денек.

- А мой друг без меня лишний день может и не протянуть! - отрезала Лекс. Резко отвернувшись, она злобно посмотрела на стеллажи, мысленно обругав их и посоветовав им убраться подальше.

Стеллажи с грохотом улетели в угол подвала.

Лекс сжала руками резко закружившуюся голову, которую будто раскаленным прутом пронзили.

- Мама?! - послышался из кресла встревоженный писк проснувшейся от шума Инки.

Пошатываясь, Олеся добрела до кресла и присела на краешке, крепко обняв метнувшуюся к ней дочку.

Мужчины ошеломленно молчали.

Сашка завозился в кресле и поднял лохматую голову, оглядываясь.

- Мы тебя поняли, - помолчав, сказал Виктор. - Но со своими мыслями отныне будь аккуратней.

Лекс бросила на него ничего не выражающий взгляд, поднялась с Инкой на руках и ответила уже на пути к двери:

- Мы уходим.

- А куда? - встревоженно пролепетал Сашка. - Теть Олеся, я с вами! - Он подскочил торопливо, приглаживая волосы, и бросился за девушкой.

- Вообще-то я был и не против! - крикнул вслед Слава.

Виктор кинул на него удивленный взгляд.

- Да на уличку мне надо. В кустики, - пояснил парень.

Полковник хмыкнул, но кивнул и поднялся, собирая рюкзак. Слава торопливо сворачивал спальный мешок.

Стены подвала были сплошь в царапинах и выбоинах от следов клешней Охотников. Верхняя дверь вырвана из петель и разломана в щепки, но внутри дома также не было ни звука, как и на улице. Лекс постояла на крыльце, вспоминая сторону, в которую они двигались, и потихоньку пошла обратно к железнодорожной ветке. За ней, стараясь не отставать, семенил Сашка. Вдалеке поигрывали очередные вспышки и вторя им легонько содрогалась земля.

- Саш, а у тебя, кроме мамы и братика, кто-нибудь был? – вдруг спросила девушка.

Сашка тут же погрустнел и кивнул:

- Папа. И два старших брата.

- А где вы жили?

Но ответить мальчик не успел, их догнал запыхавшийся Слава:

- Да идем мы, идем в твое Раменское. И чем тебе подвал не угодил?

Лекс не ответила.

Он подождал немного, но, поняв, что она не собирается отвечать, махнул рукой и, отбегая в сторонку, бросил:

- Ну, хоть отойти-то на минутку дайте, а?

Девушка с детьми притормозила, оглядываясь по сторонам, ожидая, пока спутник облегчится.

Подошел хмурый Виктор, окинул ее мрачным взглядом, вздохнул и заметил:

- Но отдых нам всем всё равно потребуется. В таком состоянии недолго начать кидаться друг на друга...

- Ребя-ят… - послышался встревоженный голос Славы. - Ребята!!!

Лекс и Виктор встрепенулись и встревоженно заоглядывались.

- Ну, чего там? - обеспокоенно позвал полковник. - Охотники? Ты из кустов вылазить собираешься? - он торопливо пошел на голос Славы. Вскоре оттуда раздалось его приглушенное «Бля» и Славино «Нет-нет, стой там».

- Ну?! - недовольно повысила голос Олеся.

- Лекс, иди сюда, - позвал Виктор.

Олеся перехватила поудобнее дочку и пошла к мужчинам, за ней двинулся не желавший оставаться один Сашка.

За кустами ей открылась странная картина — Слава торчал на асфальтированном пятачке у покосившейся стены забора, Виктор хмуро маячил с краю.

- СТОЙ ТАМ! - грянули оба хором.

Лекс замерла и поджала губы.

- Аккуратно обойди и дай мне Карину. Сашка, тоже с краю обойди и стой со мной. Лекс, а ты проверь, что со Славой. Но к нему не подходи.

Лекс недоуменно подняла брови, но послушно обошла неровный квадрат асфальта по траве и передала Карину Виктору. Та доверчиво обняла его за шею и с любопытством уставилась на Славу.

Олеся повернулась к парню:

- Итак?

Тот проговорил напряженно:

- Я не могу сойти с места.

- Смешно, - кивнула Олеся и сделала попытку шагнуть к нему, но раздался крик Славы:

- НЕТ! Не подходи!

Девушка перевела вопрошающий взгляд на полковника, но тот согласно кивнул. Его брови сурово нахмурились:

- Я пытался аккуратно к нему подойти, но почти сразу почувствовал жуткое давление и будто ноги прилипали к земле. Еле отошел к траве. Тут нормально себя чувствую. Можешь проверить это место как-нибудь магически?

Лекс повернулась к асфальтированному участку и осторожно потянулась к нему носком кроссовка, не обращая внимания на несогласные возгласы Славы, Виктора, Сашки и даже Каринки.

Да, нога определенно в этом месте двигалась как сквозь тяжелую набегающую волну. Она осторожно сделала шаг и встала на самом краю асфальта. В глубине души или тела тут же начало оживать и увеличиваться ощущение страшной надвигающейся опасности. Что-то давило на грудь, усложняло дыхание. Не только на грудь — отметила девушка мысленно — давило на голову, на плечи, вообще на всё тело, будто на неё опускался тяжелый пресс. Инстинктивно отшатнувшись обратно на безопасное место, она тут же почувствовала, как тяжело двигаться, ноги действительно будто влипли в нечто вязкое и цепкое, она еле вылезла на траву.

Здесь резко стало легче.

- Но я все же смогла сдвинуться, - заметила она Славе.

- Ты с краю. Я тут в середине вообще не могу.

Лекс кивнула и закрыла глаза. Потянулась к источнику магии и тут же пожелала, чтобы парень в центре странной зоны оказался в защитной сфере, а сама включила магическое зрение и «осмотрела» участок.

Участок был самым обычным участком асфальта, только странно подсвечивался бледно-голубым светом, и его граница заканчивалась как раз там, где заканчивался асфальт.

- Ле-е-екс, - нервно протянул Слава.

- Тшш. Я пытаюсь, - отмахнулась она и, присев, выставила руки по направлению к аномальной зоне. От её рук к голубому свечению отправилась волна теплого золотого света. Отправилась и… Исчезла, соприкоснувшись с голубым светом. Девушка даже ничего не почувствовала.

- Ле-е-екс!!! - голос Славы стал напряженнее.

- Я делаю! - резко бросила она и послала новую волну магии с мысленном посылом уничтожить неизвестное образование, но снова ничего не произошло.

- Олесь!!! - в голосе парня добавились панические нотки.

- Я не понимаю, что это! - повысила голос она, вставая и открывая глаза.

Слава стоял, странно пригнувшись к земле, будто нечто прижимало его плечи и спину книзу. Он уперся руками в колени, на лбу и висках выступили бисеринки пота, вены напряглись, будто парень сопротивлялся ужасному давлению. Золотистый щит мерцал вокруг него, но, видимо, никак не защищал.

- Я не знаю, что это, - нервно, с виноватыми нотками в голосе, повторила она. Снова закрыла глаза, поднимая руки в сторону странной аномалии, бросив Виктору через плечо:

- Уведи детей. - И тут же заметила, что Славе пришлось опуститься на колени.

На этот раз она попыталась представить себе какие-нибудь магические веревки. Супер-крепкие магические веревки, тянущиеся от ее рук к парню, обхватывающие его тело и тянущие к ней.

Но веревки также растаяли, стоило им коснуться голубого света. Внутри странного участка жил только её щит, но, видимо, терял все свои свойства.

Тогда она перевела взгляд на землю, направила в нее мысленно всю силу, на какую была способна, желая, чтобы там прошла небольшая трещина, разрывающая асфальт.

Раздался треск, девушка почувствовала небольшой подземный толчок, слегка пошатнулась и приоткрыла глаза.

Трещина появилась там, где она её и представляла.

- У вас там все в порядке? - послышался взволнованный голос Виктора из-за кустов.

- Да-да! - бросила Лекс и подняла вопросительный взгляд на Славу, но тот уже не мог на нее смотреть — его голова низко клонилась к земле, его руки, судя по всему, из последних сил упирались в асфальт, мешая телу распластаться на нем полностью, но через несколько секунд они подломились и он рухнул на землю, в последний миг ухитрившись извернуться и лечь щекой набок.

Лекс неверяще смотрела на него, но, мотнув головой, снова закрыла глаза и встала на колени перед аномалией, раз за разом пытаясь пробить границу своей магией, вытащить парня или уничтожить аномалию. Девушку охватывала паника, по щекам сами собой начали течь слезы. Ощущение собственной бесполезности и бессилия наваливались тяжелым грузом.

- Не надо, - раздался еле слышный хрип Славы. - Ты делала… Что могла… Окей?… Не вини… Бывает…

- Ты мне еще какую-нибудь философскую мудрость тут разведи, блин! - истерично всхлипнула она, продолжая выкладываться.

Слава еще что-то прохрипел, но она уже не разобрала и торопливо открыла глаза.

Лицо парня было сплющено и всё больше вжималось в асфальт. Из красных от лопнувших капилляров глаз текли слезы. Лекс тоже залилась слезами, неравно заламывая руки:

- Прости… Пожалуйста, прости-прости-прости, боооже, ну почему не получается, ничего не получается, я старалась, правда, Слав, я пытаюсь, - нервно вытерев слезы, она снова закрыла глаза, сканируя странную аномалию, и тут услышала жуткий треск. Открыв глаза, она увидела, как череп парня сплющивается, буквально, трескаясь и ломаясь, как, видимо, и все его кости. Но по пыли, отлетающей по чуть-чуть от его носа, она поняла, что он еще жив. Еще жив и дышит, хоть и испытывает жуткую боль.

Девушка прижала руки к лицу и расплакалась, невольно представив, что он переживает.

Резко приняв решение, она торопливо подняла руку, не давая себе секунды на размышления, чтобы не передумать, и сделала мысленно единственное, что, как она чувствовала, еще может сделать — пожелала, чтобы её щит схлопнулся, остановив его сердце.

В следующую секунду раздался еще более жуткий треск, хлопок, смачный чавк и на асфальтированном участке осталось только жуткое кровавое желеобразное пятно. В груди стало пусто. Пусто и очень жутко. На мгновение пролетела мысль о тщетности всех их усилий выживать, о бесполезности их жизни отныне вообще. Зачем это всё вообще?

- Мам? Мамочка!

«Вот и ответ» - шатаясь, Лекс поднялась на ноги. Отвела взгляд от того, что несколько минут назад было живым и упрямым парнем, и, вытирая слезы, двинулась через кусты к полковнику и детям.

А слезы бежали и бежали, мешая видеть дорогу, поэтому полковнику пришлось придержать её за плечо, так как она чуть не прошла мимо.

- Лекс? - тихо спросил он.

Губы девушки скривились, и на глаза снова набежали слезы. Она отрицательно покачала головой и, уткнувшись Виктору в плечо, расплакалась.

Еще не зная в чем дело, но почувствовав, что всё плохо, вместе с ней расплакалась Карина.

***

Промозглый ветер взметал дорожную пыль. Где-то на горизонте раскалывали земную твердь мощные световые лучи. Визжали и ревели на городских окраинах Охотники и Мясники. Виктор Павлович брёл по дороге, хмуря брови и изредка бросая взгляд на зажатую в усталой руке карту - до Раменского оставалось пара километров. Темнело, стоило задуматься о ночлеге. Рядом с ним устало семенил Сашка, удивляя выдержкой и терпеливостью, несвойственной подросткам его возраста.

Лекс еле передвигала ноги и немного отстала от них: брела, крепко сжимая вновь уснувшую от пережитых страданий Инку. Она чуть слышно напевала, с трудом шевеля высохшими и потрескавшимися губами. Отчасти чтобы укачать несчастного ребенка, отчасти чтобы вконец не сойти с ума.

- У варваров речи и мечи булатны, ты с ними сразишься не раз… Они так жестоки и так непонятны, но чем-то похожи на нас…

Воду они так и не нашли.

От автора: А еще я подумала - вдруг вам будет интересно глянуть буктрейлер, который сделала нам знакомая девочка. Нам с мужем и моей старшей дочери он очень нравится :) Если кому-то будет интересен список использованных фильмов и сериалов - пишите в комментах, скину.

Снова большая глава, разбитая на две части.

П.Е.Р.И.М.Е.Т.Р. Выживание

Начало книги, первая глава тут: Внимание, граждане! (глава 1)

Постапокалипсис; Фэнтези.

Большая глава, разбитая на две части. Будьте внимательны, это - первая часть. Следующая часть сегодня, в течении дня.

Глава про Лекс.

9 апреля 2018 года, где-то между Люберцами и Раменским.

Они брели третий час и совершенно выбились из сил. Молчали — говорить сил не было. Слава давно оставил попытки помочь Лекс нести дочку — та, шокированная внезапной и неотвратимой смертью Кэт, не желала выпускать ребенка из рук. Вцепившись в дочь, из последних сил несла ее, измученную и уснувшую, цепляясь ногами за кочки и обломки, и старалась не упасть. Хотелось пить. Хотелось лечь и не двигаться, уснуть.

От пыли, висящей в воздухе, болели глаза и пересохли губы. Мир сверкал и содрогался, но массированная бомбардировка отошла в сторону. Хотелось надеяться, что на этот раз не вернется, но верилось слабо. Вообще ни во что не верилось.

Горизонт вспыхивал и клубился, время от времени слегка содрогалась земля под ногами, и доносился гул толчков и обвалов. Изредка точечный луч ударял в самые целые группы строений, будто наносил последние штрихи в картину апокалипсиса — это они заметили еще пару часов назад, и старались держаться подальше от всего уцелевшего и устоявшего. Это было, в общем-то, не сложно — оказалось, достаточно держаться разорванного трещинами и провалами шоссе, которое пролегало в некотором удалении от любых крупных строений.

Дошли до рельсовой ветки. Трасса, что пролегала над ней мостом, обвалилась и устроила грандиозный завал. Перебраться не смогли, свернули. Добрались до улицы, идущей вдоль железных путей на злополучное Раменское. По обеим сторонам дороги тянулись однообразные сюжеты разрухи и запустения. Попадались трупы людей и животных. Пару раз приходилось перебираться через рухнувшие на дорогу небольшие мосты. Обходили молча преграждающие путь ямы и провалы. Одежда у всех покрылась ровным слоем пыли и грязи от частых падений, от них же появились ссадины на лицах и руках. Лекс старалась падать на спину: защищала дочь. Голова гудела после ощутимого удара затылком об подвернувшийся под ноги валун.

Кроме гула содрогающейся земли и звука обвалов больше не было слышно ничего. Ни визга тварей, не криков людей, странная и унылая тишина. Даже воздух был безжизненным, и пах, в основном, пылью, и лишь чуть-чуть — гарью.

***

На исходе третьего часа вконец обессилели. Несмотря на продолжающиеся подземные толчки, взрывы и обвалы на горизонте, рискнули зайти в чудом уцелевший среди деревьев у дороги частный дом. Эта местность в принципе не изобиловала высокими строениями: тут уже был больше пригород, чем город. Видимо, вот такие непритязательные домишки бомбардировщиков особо не привлекали. Дом был поврежден: стена у входа покрылась сеткой трещин, один из углов обвалился, но в остальном стены выстояли. Дверь была нараспашку, и путники, пройдя по короткому коридору, попали в уцелевшую гостиную. Не было видно ни следов хозяев, не признаков их смерти: видимо, убежали. Возможно, еще с первой волной апокалипсиса.

Виктор и Слава тяжело повалились на выцветший ковер, молчаливо уступая старый протертый диван Олесе с дочкой и Саше. Лекс присела, не выпуская ребенка из рук, и прикрыла глаза. Уснуть и потерять контроль над ситуацией было страшно, но не уснуть и потом свалиться в обморок в неподходящий момент страшно было тоже - тело требовало передышку, хоть малейшую.

Сашка, скрючившись, прилег рядом, свесив ноги на пол. Его чудом уцелевший рюкзак теперь валялся рядом с диваном, кроме него рюкзак уцелел только у Виктора. Он замедленными движениями стащил его со спины, так же медленно, будто через силу, порылся в нем, достал фляжку с водой. Протянул Славе, потом по очереди заставил попить Лекс и Сашку. Мальчик после тут же вырубился, погрузившись в тяжелый полуобморочный сон вконец истощенного человека. Лекс тоже проваливалась в полусон-полубред.

Сколько она так пролежала, она не знала. В какой-то момент почувствовала, как её трясут за плечо – Виктор тихим голосом позвал:

- Надо двигаться.

Открыв глаза девушка вздрогнула – на нее смотрело лицо землисто-желтого цвета, под глазами мужчины залегли глубокие тени, морщины прорезались сильнее, он выглядел постаревшим лет на десять. Убедившись, что Лекс пришла в себя, Виктор кивнул и устроился на краешке дивана рядом с Сашкой.

Слава с трудом сел на полу, обхватив руками голову:

- Даже не знаю… Теперь… Не лучше ли было остаться… Где-то там… В любом другом месте, где нас было… Где все были… - он запнулся и тяжело вздохнул, так и не закончив фразу.

Лекс почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она понимала, о чем говорит парень. Катя… Они могли остаться в торговых центрах. В любом из относительно крепких и безопасных строений по дороге до Люберец… Остаться все вместе…

- И сдохли бы все, - прервал их Виктор резко. Отвернулся к Саше, ласково потормошил его: - Вставай, боец, надо двигаться. – И, снова обращаясь к Лекс и Славе, добавил: - Город бомбили яростнее всего. Любые крупные строения, крупные объекты, важные объекты, скопления людей… - он замолк, переводя дыхание, и продолжил: - Это не спасло бы их. Тех, кто отстал. И нас бы не спасло. Вообще бы долго не прожили, - он на миг прижал руки к лицу, скрывая горестное выражение, голос его звучал глухо. - Вы не представляете… Как мне… Сразу после дочки еще и Катя… - он вздохнул, поднял взгляд. - У нас еды полтора рюкзака. Нам нельзя тут оставаться. Обыщем дом и двигаем дальше. Нужен любой магазин или торговый центр.

- Думаешь, что-нибудь осталось? Ну, целым? – Лекс еле ворочала языком от усталости и жажды. Виктор жалостливо глянул на нее и протянул фляжку с водой. Она благодарно кивнула, сделала небольшой глоток и вернула обратно – воду теперь следовало беречь.

Карина так и не просыпалась. Полюбовавшись на нежное личико дочки, решила не будить ее. Она бы и Сашку не разрешила будить, но нести крупного подростка сил ни у кого не было.

Пока Сашка сонно пытался прийти в себя и подняться с дивана, Виктор и Слава обыскали дом. Нашли старую потертую огромную сумку, которую, немного поколдовав над лямками, приладили Славе за спину. В давно не работающем холодильнике нашлась бутылка выдохшейся минералки и пара банок консервов. Всё заботливо упаковали в рюкзаки. Виктор подхватил Сашку под руку и, полуобнимая мальчика за плечи, вышел с ним на улицу.

Слава подошел к Лекс и помог ей подняться с дивана, не уронив дочку. Прижал к себе, стараясь не разбудить ребенка, и, уткнувшись лицом в волосы, вздохнул. Лекс не стала отстраняться.

- Теперь кто-то из нас должен сказать: «Всё будет хорошо!» - с грустной иронией заметила девушка. Слава невесело хмыкнул:

- Мда… Знаешь… Даже если не будет… Ни хрена не будет… Зато мы будем вместе... Ну, я имею в виду мы все – Виктор, Сашка, Каринка, ты, я, – спохватился он.

- Да, - тихо ответила она. - Я знаю…

Легонько поцеловав её в висок, он сказал:

- Пошли?

Лекс кивнула и вслед за Славой отправилась догонять Виктора и Сашку. С учетом их скорости это было несложно – измучены все были в равной степени.

Двинулись дальше. За одним из поваленных заборов Слава углядел детскую коляску. Пройдя за ним во двор, Лекс заметила и хозяев: чуть дальше, ближе к дому из веселого желтого кирпича, на дорожке, обсаженной кустами потрепанных роз, лежало женское тело. Выгнувшись в неестественную для человека позу, она всё же до сих пор крепко держала детское тельце, прижимая к груди. Тела обоих были испещрены черными линиями. Лекс сглотнула комок в горле и крепче прижала дочку, но сдержать глухое рыдание, вырвавшееся из горла, не смогла. Подошел Слава, аккуратно притянул к себе, вздохнул.

Срываясь на рыдания, девушка бормотала:

- Не могу… Почему так всё?.. Это ужасно… - она совсем расплакалась, не сдержав накопившуюся за несколько дней усталость и горечь. Слава молча гладил её по волосам и, дождавшись, когда она немного успокоится, тихо прервал её:

- Давай положим малышку в коляску.

Спохватившись, она кивнула и торопливо пошла к дороге.

Мужчины вытащили коляску на трассу и помогли Лекс переложить в неё дочку. Когда уже почти закончили – Инка проснулась.

- Мам… Пить…

Напоив детей, продолжили путь.

- Виктор, а карта сохранилась? – спросил Слава, понемногу приходящий в себя. - Понять бы, долго нам еще до Раменского. Хотя надо ли? – Он повернулся к Лекс: - Лесь, ты же понимаешь, что твой дом, скорее всего, тоже… Ну…

- Да, – коротко ответила она.

Слава подождал, но больше девушка ничего не сказала, и он снова повернулся к полковнику.

Тот устало вздохнул, но приостановился и, пошарив рукой в куртке, достал карту.

- Мы на улице Никитина, если брать за ориентир тот железнодорожный поворот, а потом рухнувший на дорогу мост – судя по всему, Егорьевское шоссе... Впереди станция Томилино. До Раменского двадцать километров.

- За день не дойдем, - тоскливо протянул Слава.

Виктор молча пожал плечами и зашагал дальше.

***

Шел второй час изнурительного пути. Проснувшаяся Инка забилась в глубину коляски и была тиха и молчалива. Давно миновали Томилино, переходя то на одну сторону железнодорожных путей, то на другую. С трудом преодолели разлившуюся по весне реку – судя по карте – Пехорку. Перетаскивали коляску и друг друга по камням и плитам рухнувшего вниз железнодорожного моста. Уже подходили к станции Красково, когда вдруг услышали их. Снова услышали их.

Дикий ревущий визг.

Полковник остановился, глубоко вздохнул, воздел глаза к небу и прокомментировал:

- Твою мать… И чего им неймётся? Я уж надеялся, что передохли все…

Ответом ему стали отголоски автоматных очередей и взрывов вдалеке. Слава бросил заинтересованный взгляд в ту сторону, но остальные никак не отреагировали.

Олеся опустилась на колени у коляски, наклонилась и крепко обняла дочь. Та тихонько заплакала:

- Это чудовища, мам? Опять чудовища?

Лекс кивнула и, сглатывая катящиеся из-под крепко сжатых век слезы, негромко проговорила:

- Я не смогу… Всех... - всхлипнула и повторила: - Всех не смогу…

- Сворачиваем! – скомандовал Слава. – Может, найдем какую-нибудь нору, где забаррикадируемся. Леське бы отдохнуть просто. Ну, давайте, помирать собрались? Полковник, тащи Сашку. Сашка, тащи полковника.

Сашка несмело улыбнулся.

- Лекс, давай, берем коляску, - Слава ухватил ручки коляски.

Взглянув на его уверенное лицо, Лекс кивнула и, еще раз обняв дочь, шепнула ей:

- Держись крепче, малыш.

***

Это была безумная гонка по окраинам Красково. Дорога шла по наклонной, и бежать оказалось не тяжело даже для очень уставших людей. Вот только строения по краям улицы были или разрушенными, или слишком мелкими и неубедительными, чтобы защитить их от Охотников.

- И по каким критериям ты хочешь выбирать нору? – пропыхтел Виктор. Они бежали уже минут пятнадцать, в конце улицы показались высотки. Лекс резко затормозила коляску.

- Э-э не, стоп-стоп.

Спутники остановились, тяжело дыша.

- Так, - пытаясь отдышаться, сказал полковник. - Там чуть раньше по улице был уцелевший вроде небольшой кирпичный дом. Идёмте.

- Да дом они разделают на раз-два, - огорченно заметил Слава.

- А ты чего хотел найти? Бункер бронированный? В доме должен быть подвал или погреб.

Они вернулись обратно и подходили к указанному Виктором дому, когда вдали снова раздался визг и ему вторил ответный. За компанию с монстрами дало о себе знать грозные орудия с небес: земля вновь ощутимо содрогнулась и путникам, охнув, пришлось хвататься друг за друга, чтобы не упасть.

Подвал нашелся в доме нашелся и вполне внушительный – дверь сверху, перед ступеньками, дверь снизу – мощная, железная. В подвале царила жуткая темень. Выжившие захлопнули дверь, наощупь прошли вглубь и сели прямо на пол. Стены дрогнули, отвечая на докатившийся издалека очередной подземный толчок. С потолка сыпануло пылью: её не было видно, но она ощущалась. Лекс сидела в обнимку с дочерью, обнимая и целуя. Прижавшись к ней сильнее, Инка шепнула:

- Мам! Тут так темно! Мне страшно!

Осторожно освободив одну руку, Лекс засветила небольшой шарик света и отправила его под потолок.

Слава присвистнул.

Подвал оказался добротным. По бокам стояли сероватые металлические стеллажи со всяким инструментом. У дальней стены виднелись полки с соленьями-вареньями. На полу рядом валились несколько разбитых банок: видимо, упали, когда в этом районе трясло сильнее. Там же стоял небольшой столик, два старых кресла с потертой обивкой, табуретка с облупившейся краской. Еще одна табуретка стояла у стеллажей с инструментами. У последней стены высилась целая башня каких-то картонных коробок.

- Сидим тихо! – пресек полковник любой возможный их ажиотаж. – Детей тихонько в кресла усадите и всё. Сидим тихо – авось они нас не унюхают, под землей да за двумя дверьми.

Слава скептически поджал губы, но промолчал.

***

Охотники нагрянули через полчаса. Ревущий визг раздался прямо над их головами – судя по всему, твари добрались до дома и теперь искали беглецов внутри. Послышался шум и грохот разламываемой мебели, а может, и окон и дверей.

Выжившие сбились в дальнем углу, вокруг кресла с Инкой, которая пересела на колени к Олесе. Старались не шевелиться и дышать потише. Девочка вжалась лицом в мамину грудь и дрожала.

- Лекс… - еле слышно прошептал Виктор, - сможешь щит?

- У меня есть выбор? – одними губами выговорила она.

Треск ломающегося дерева раздался совсем рядом.

- Дверь, – просипел Слава и бросился ко входу, полковник поспешил за ним. Вдвоем мужчины ухватили стеллаж и начали двигать его к двери, а прямо за ней раздался оглушающий визг.

Лекс, прижимая дочку, встала за креслом. Сашка, немного помедлив, тоже кинулся помогать мужчинам.

Страшный удар сотряс металл.

- Бля! – охнул Слава. От удара он качнулся и чуть не упал.

Карина взвизгнула.

На двери появились вмятины – тварь уверенно выламывала препятствие.

Придвинув первый стеллаж, мужчины взялись за второй.

За дверью раздалось победное визгливое взрёвывание, и удары обрушились на дверь с ужасающей частотой. На металле начали появляться рваные прорехи.

Следуя какому-то внутреннему наитию Лекс вдруг пошла к двери.

- Куда?! – рявкнул Виктор, на миг обернувшись.

- Мамочка, не надо! Не надо туда! Мне страшно! – плакала Карина.

Лекс сделала движение посадить дочку в кресло, но та вцепилась в нее, обхватывая и руками и ногами:

- Не-е-ет! Мам! Мам, не уходи! Мамочка, я не хочу умирать!

Мужчины матерились у двери.

Монстры визжали за дверью.

Лекс снова прижала ребенка, гладя и шепча на ухо:

- Всё будет хорошо, солнышко, девочка моя, радость моя, жизнь моя, всё будет хорошо, - и, продолжая шептать успокоительные нежности, снова пошла к двери.

Не обращая внимания на возмущенные рявки мужчин, она просунула руку сквозь баррикаду, и положила на дверь.

И закрыла глаза.

В этот раз она пыталась представлять себе какие-то частицы, типа молекул. Она была не сильна в химии, в металлах, и представляла в меру своего воображения. Представляла с посылом сильного желания изменить структуру материала.

«Ты должно быть крепким. Ты должно выдержать. Выдержать удары. Выдержать магию. Ты должно измениться. Ты должно стать другим. Ты должно быть крепким. Ты сможешь выдержать всё-всё. Бери мою магию. Вот моя магия. Пусть магия соединится с твоими частицами. Ты должно стать крепким…»

Наконец, девушка почувствовала, как магия внутри неё ожила и начала движение. Нечто горячее двинулось из источника в районе сердца, через руку, где забегали мурашки и встали дыбом волоски – в дверь. Она не открывала глаза, боясь сбиться, но перед её мысленным взором вдруг предстала дверь. Полностью. Со всеми вмятинами и дырами, проделанными монстром. Но при этом вся она была… Странной. «Наверное, так выглядят молекулы», – предположила Олеся мысленно. Некая сетка, или решетка – кристаллическая решетка – с шариками-молекулами. Лекс теперь видела дверь не металлической, а сетчато-кристаллической, как будто под огромным микроскопом. Она видела её одновременно как бы и со стороны, и самую суть её элементов. И сейчас по этим элементам-молекулам бежали золотистые частички и капельки, собираясь в струйки и ручейки, пробегали по каждому шарику-молекуле, обволакивали, впитывались, соединялись и бежали дальше… И структура на глазах менялась – строение сетки усложнялось, а связи молекул становились плотнее. Если до этого шарики металла соединялись только с соседями первого порядка, то теперь связующие ниточки на глазах разбегались дальше, еще дальше… А серовато-металлический цвет решетки менялся на нечто вообще невообразимое. Это был определённо тёмный цвет. Но он переливался. Буровато-красновато-коричневым. Золотистым. Временами пробегала по поверхностям частиц и по связям тёмная радуга – как на бензиновых лужах летом. И снова золотистый. Какой-то невообразимый тёмный жемчуг.

Преобразование двери завершилось, но не завершилось действие магии – теперь жемчужные частички тянулись друг к другу в местах разрывов, оставленных монстром. Наращивали связи, восстанавливали поврежденные сектора. Гибко выгибались и выпрямлялись вмятины, зарастали прорехи. И всё это быстро, как текущие по экрану цифры в «Матрице». Олеся еле дышала, боясь спугнуть волшебство, даже не замечая, как где-то на периферии сознания снова становится тяжело и больно голове. Она осторожно повела глазами в сторону – и вдруг в этом новом магическом видении стал проявляться силуэт стоящего у двери полковника. За какой-то миг на неё вдруг обрушилась визуальная информация о полном строении его тела, до самых атомов. В глазах стало темно, она охнула и осела на пол.

Сразу обрушились все звуки реального мира – глухие ругательства мужчин, плач дочери, продолжающей отчаянно цепляться за нее, рев монстров за дверью, их глухие удары, по-прежнему сыплющееся на внезапно ставшее непреодолимым препятствие.

Слава подхватил на руки их обеих и отнес к креслу. Устроив поудобнее, спросил тихо:

- Теперь не войдут?

Лекс вяло покачала головой:

- Не должны… Оно должно выдержать. Даже без меня.

Он кивнул и вернулся к Виктору и Сашке, замершим перед дверью. Монстры продолжали свои попытки прорваться, но теперь та даже не колебалась под их ударами.

Отсылка на "Семейный бизнес", да-да)

П.Е.Р.И.М.Е.Т.Р. Выживание

Первая глава тут: Внимание, граждане! (глава 1)

Постапокалипсис; Фэнтези.

Глава про Диму.

9 апреля 2018 года, Перово.

– Вот что, мне некогда. Некогда разводить сопли и обсыпаться там песком и пеплом… Влип в дерьмо — выбирайся, разгребай. Барахтайся или тони. Тебе ли не знать…

Обрывок разговора всплыл в памяти с очередным глухим толчком и взрезал мозг приступом дичайшей боли. Раскалённый гвоздь — от виска до виска. Кому он это говорил?

Серёга. Тощий, долговязый, с засаленным ирокезом, в куртке с самодельными нашивками и заклёпками. Когда он успел таким стать? А главное — почему? Но он барахтался, это уж точно. Выбирался изо всех сил из всего дерьма, в которое окунала его жизнь. Впрочем, у Серёги были свои представления о дерьме. К примеру, он считал дерьмом обычную обывательскую жизнь с её маленькими радостями и преходящими ценностями. Он боролся с системой всеми доступными ему способами – в основном грязными и вызывающими. Но, так или иначе, отстаивал свою позицию, даже перед лицом армагеддона.

Что ж, его право. И ему виднее. В конце концов, однажды он – буквально – чуть не утонул в навозной яме. В деревне, летом, на рыбалке. Ему было три или четыре года. Сбежал от взрослых, бродил по полю и – увяз. Чуть не ушёл с головой, но каким-то чудом выбрался. В тот день Дима уже мысленно его похоронил, пока бегал по полям и искал брата. И вот теперь…

– Ясен пень, будем барахтаться! Вот только чё с Сашкой делать? Концов-то никаких.

– Сегодня ещё посмотрим, на том куске улицы, который вчера срезали. По закону подлости, может быть, он там.

– Нууу, ты ведь понимаешь, что если он всё это время там пробыл, то, значит…

– Знаю. Знаю! И очень надеюсь, что мы там ни хрена не найдём.

Они добрались из банка домой без происшествий, разбрелись по комнатам и уснули. Дима попытался отыскать свою старую одежду, но всё давно ушло на тряпки. Ну или может кто-то из братьев донашивал. А утром, когда закладывали окно, и состоялся этот разговор. Но перед этим Серёга попытался что-то сделать со своими необычными силами и поджёг шторку в ванной. Там и без того было грязно, а теперь ещё и воняло...

И снова толчок. Глухой, как сквозь вату. Но дрожь пронимает всё вокруг. Пол уходит из-под ног, сверху сыплется пыль. Стонут трубы, трескаются бетонные опоры.

– Ну и на хрена всё это? – не унимался Серёга. – Не видно ж ни шиша! И душно, капец… Как тебе не жарко? А теперь ещё и дышать нечем будет, картошка эта блядская воняет…

– Да вынеси ты её к чёрту! Давно пора...

Чертыхаясь, Серёга поволок мешок в коридор, оставляя за собой бурые разводы на полу и шлейф неописуемых запахов. Дима закашлялся, машинально потянулся к умывальнику, но вспомнил, что воды нет.

– Да, надо было одну бутыль-то притащить…

– Э, чувак, ты там бредишь, что ли? Какая бутыль? – из темноты вынырнуло чьё-то грязное лицо. Всклокоченные волосы торчат во все стороны и густо присыпаны бетонной пылью. Вроде мужчина. Нос свёрнут набок, переносица рассечена, кровь запеклась. Губы тоже разбиты. У него спички и какая-то мокрая тяпка.

– На вот, ко лбу приложи. Слышишь?..

Его голос тонет в шуме. Новый удар - и всё подпрыгнуло. Спичка выпала из рук, и подвал снова погрузился в темноту. Дима нащупал кусок влажной материи и поднёс к лицу. Затхлый запах. Но боль притупилась. Раскалённый гвоздь сменился туповатым зубилом, вяло ковыряющимся среди воспалённых извилин. Кто этот жуткий тип? И он что, читает мысли?

– Ты говоришь это вслух, дуралей! И ничего не жуткий. Видал бы ты свою харю!

Дима попытался ощупать лицо. Но первое же прикосновение вызвало острую боль – правда, не у лица, а в руке. Кажется, несколько пальцев на левой были сломаны. Дима пошевелил рукой. И понял, что ничего не чувствует от локтя и до запястья. И только пальцы словно защемило в тисках.

Так. Лучше не двигаться…

– Во-во, правильно. Лежи.

Так он лежит? Но почему же тогда всё ходит ходуном и постоянно куда-то проваливается?

Проваливается. В кухне было темно и душно, хотя небольшую щель для вентиляции парни всё же оставили – между пакетами с песком. Когда громыхнуло в первый раз, Дима был не готов. Он не заметил, как изменилось небо, и пропустил зловещую подготовку перед методичным обстрелом. Дикая дрожь, сотрясшая здание, стала для него началом нового катаклизма.

Дом проваливался. Его вспороло мгновенно, снизу вверх по всей длине. Задняя половина начала оседать. Стена в коридоре поехала вниз, с грохотом и скрежетом. Дима побежал на звук в прихожую, но поздно понял, что это было ошибкой. Пол начал крениться, сползать вниз вслед за стеной. Входная дверь съехала набок, потолок прогнулся и навис, как покатый козырёк. Люстра брякнулась на рассыпающийся паркет, но звона не было – все звуки утонули в какофонии разваливающегося дома.

Дима пятился назад, цепляясь за стены. Паркет уплывал из-под ног. Перед глазами проносились срезы соседских квартир с третьего и четвёртого этажа. На мгновение он увидел скелеты телевизионных антенн, болтающиеся из стороны в сторону на убегающей вниз крыше, и вот уже перед Димой распростёрлась улица.

Дороги не было. Вместе с тротуаром и задней частью дома она ушла куда-то далеко вниз – в черный разлом, разделивший улицу на два стремительно удаляющихся друг от друга берега.

Дима в ужасе осознал, что стоит на самом краю, на уровне второго этажа, и что если сейчас обрушится вторая половина фундамента, то он тоже полетит вниз.

Нужно было как-то добраться до лестницы. Пол в коридоре уже был похож на горку. Стенка справа оторвалась и осталась висеть в воздухе, левая накренилась вместе с полом, и вот её как раз нужно было обогнуть, а затем быстро выскочить на лестничную клетку через дыру, в которой ещё минуту назад была вставлена дверная коробка.

«Да ну на хрен!»

Всполохи бьющих из неба столбов света ослепляли. Дом трясся. Мешки с песком и мукой, старательно уложенные на подоконник, беззвучно слетели на пол вместе с карнизом и обломками кафеля.

Дима рванул к окну. Он нашарил клинок богомола и вспорол им пласты скотча, скрепляющие поломанный стеклопакет. Через мгновение рама выпала наружу. В освободившемся проёме Дима увидел, как мощный луч прошибает крышу многострадального детского сада. Самому же ему предстояло спрыгнуть на козырёк.

Как-то же они это делают? Вон, к примеру, их сосед сверху. Как бишь его звали? Валентин… Однажды, ещё совсем в прошлой жизни, когда не было никаких Серёг и Сашек, отец потерял ключи от квартиры, а дверь – тогда ещё деревянная, с автоматическим замком, захлопнулась. Но вот окно – в нём была приоткрыта форточка. Валентин вызвался помочь. И как-то с козырька умудрился дотянуться до форточки, затем втянуть себя внутрь и отпереть квартиру изнутри. Талантливый оказался мужичок. А вроде совершенно обычный, даже интеллигентный.

Ну а ты что же? Прыгай, дурак! Даже протискиваться никуда не надо. Соберись, тряпка! Сам говорил, что некогда сопли развозить.

И он прыгнул. Прыгнул, выбрав самый неподходящий момент. Луч над детским садом погас. Но тут же зажёгся новый, где-то слева, за углом соседнего дома. Громовые раскаты ознаменовали Димин прыжок. И вот через мгновение его ноги в бесформенных кроссовках должны коснуться козырька, но новый толчок хлёстким ударом кнута сотрясает развалины дома, и козырёк надламывается. Дима падает, козырёк падает, и они не касаются друг друга в полёте. Следом — жёсткое приземление. Дима не удержал равновесия и повалился на бок, в последнюю секунду выставив в сторону левую руку с растопыренными пальцами. Зря.

Он не услышал хруста и боли не почувствовал. Не заметил, как потерял очки. Вокруг – повсюду – «хрустела» и агонизировала сама земля. «Дом, милый дом» трещал по швам и разлетался брызгами кирпичей. Облетали балконы, звонко шелестели секции водосточных труб, падая на трескающиеся отмостки.

Бежать!

Прочь, прочь отсюда.

– Куда бежать? Какой бежать? – снова мужик с рассечённым носом. – Лежи, бегун. Авось утихнет – тогда и побежим. Ведь утихнет же оно...

В последней фразе слышалось отчаяние и маленькая капелька надежды.

Сколько это уже длилось? И как, чёрт возьми, они тут оказались?

Ведь он бежал, бежал мимо дома, три подъезда – на одном дыхании. Возле первого, у помойки, он наткнулся на Серёгу. Тот так и замер, сжимая в руках уголок мешка. Гнилая картошка высыпалась через дырку.

– Ты видал?!! – парень хватал воздух ртом, словно рыба. В глазах застыл ужас.

– Бежим! – проорал Дима, хватая брата за рукав. Вместе они понеслись через сквер возле углового здания, заслонившего от них перекрёсток. Здесь, под фундаментом дома тоже зиял глубокий провал, медленно засасывающий строение. Братья пересекли двор по дуге — подальше от зловещей дыры.

– Давай на дорогу! – крикнул Дима. Задней мыслью он понимал, что бежать дворами было безопаснее, но не знал — почему. Новая серия обстрелов казалась разрушительнее и на первый взгляд совершенно непредсказуемой. На шоссе, открытые для всех возможных напастей братья были немногим более уязвимы, чем в узких улочках близ шатающихся высоток. Не в дыру угодят, так под завалами сгинут. И всё же Дима выбрал открытую местность. И бежал, подстёгиваемый страхом — навстречу необъяснимой тревоге.

Дальше всё было размыто: и перед глазами, и в воспоминаниях. Мысли путались. Дима помнил алеющее небо и мощные столбы света где-то вдалеке – то ли в районе метро, то ли ещё дальше. Но что-то полыхнуло за углом, на перекрёстке, как раз когда они выскочили на Перовскую улицу. Всполох мощный, продолжительный и всего в нескольких десятках метров от них. На луч было больно смотреть, Дима машинально склонил голову и сосредоточился на дороге и поэтому первым заметил, как асфальт вспарывает длинная трещина – от перекрёстка, куда ударил луч, и дальше вдоль шоссе.

– Стой! – крикнул он Сергею.

– Да тише ты, тише, болезный! – отозвался носатый. – Никто никуда не бежит. Мы в безопасности… Ну, вроде. Пока. Не голоси.

– Где? – спросил Дима осипшим голосом.

– Ну это... В подвале мы. Забыл уже, что ли? Вместе же вроде залезали.

– Да нет же… – Дима замотал головой. Вокруг царила та же тьма, но он чувствовал, как всё плывёт и кружится. Парня мутило, боль снова вкручивалась в голову через левый висок как длинный шуруп.

– Серёга — где? – вымолвил он наконец.

– Какой Серёга?

– Брат...

– Так его Серёгой зовут? А то всё Сашка да Сашка…

– Ну, допустим, Сашку ещё отыскать надо, – резонно вставил Серёга, занося на кухню ещё несколько мешков с сахаром. – А вообще-то ты что собирался делать?

– В смысле?

– Ну там, не знаю, план действий. На ближайшее время и вообще.

– Да чего уж тут планировать, – Дима прилаживал мешки на подоконник поближе к краю, чтобы оставить зазор между ними и окном. – Выжить бы. Пока ищем — выживаем. Найдём – будем втроём выживать. Волгоград – не вариант, сразу скажу. До него на своих двоих точно не дойдём. Пусть мать там уж как-нибудь сама.

– А может, их там вообще пронесло, – с наивной надеждой в голосе произнёс Сергей.

Дима немного подумал. Слабый лучик надежды, что под вторжение попали только крупные города и области, ещё теплился на периферии сознания, но Волгоград в его воображении тоже казался довольно большим. И стратегически важным. Даром, что ли, фашисты так отчаянно пытались его захватить?

– Может, – согласился Дима. – И тогда тем более пусть сидят на жопе ровно. Найдётся транспорт на ходу – тогда да, без базара. Но это ещё адреса как-то надо пробить. Я вот вообще не знаю, где она там обитает.

– Блин, я тоже.

– Вот-вот. Другое дело – наша с тобой дача. Не ближний свет, километров восемьдесят, но кажется вполне посильным.

– Ну и на хрена? По бабке соскучился? – усмехнулся Серёга.

– Я не думаю, что она вообще туда доехала. Но. Большой крепкий дом с печью. Целый сарай угля. И всяких дров-досок готовых до чёрта. Плюс, может быть, бесхозная скотина. Куры, коровы. Кто там ещё у соседей был… Овцы. Ну и поля-огороды. Если что-то уже успели засеять – ещё и урожай, считай, халявный. Есть чем питаться и где зиму пережить, в перспективе.

– Ага, а ещё, – сказал Серёга, присаживаясь на краешек стола, – целый дом всякого говна, которое бабка там складирует.

– Ну вот заодно и приберёмся там. На растопку, опять же...

Серёга принёс ещё несколько мешков и заложил окно почти до самого верха.

– Не, ну на фиг, – сказал он наконец. – Тащиться далеко. Я думаю, можно и поближе дом поискать, с удобствами. Я так вообще не горю желанием торчать в каких-то ебенях. Вон сколько добра в городе. На всех хватит.

– Ну, это пока. А что потом?

– А потом можно и в деревню!

– Ага. И вот так же подумают все, кто остался, – заметил Дима. – И тут-то на всех может уже не хватить. И начнётся резня.

– Ну и заебись! Выживет сильнейший! – засмеялся Серёга и попытался выпятить впалую грудь колесом.

– Э-э-это явно не про нас с тобой.

– Говори за себя. Я, если чо, в девятом классе в районных по боксу участвовал.

– Ага, а потом тебя два алкаша возле дома отпинали.

– Уел, уел. Но зато я монстра завалил! Хуй знает как, но завалил же!

– Окей, я вроде тоже, хоть он был старый и больной, – Дима пожал плечами. – Ладно, может, мы в чём-то и сильны, но вступать в разборки с другими выжившими не собираюсь. Так все и передохнем в итоге. А надо наоборот, как-то держаться вместе…

Вместе. Да, они бежали вдвоём, вдоль Перовской, наперегонки с мчащейся вдаль трещиной. Слева ходила ходуном длинная высотка, роняя с огромной высоты целые панели. Справа, через дорогу, из-под бесформенной груды крошеного бетона и арматуры едва виднелся массивный козырёк злополучного ЗАГСа, где несколько дней назад Серёгу опалило молнией, а тридцатью годами ранее его с Димой родители оформили свои отношения.

– Ну что, куда? Дальше или проскочим?

У братьев было с десяток метров форы, трещина ещё сюда не добралась, и можно было проскочить. Но что там, на другой стороне? Только схрон питьевой воды в банке у метро. И то не известно: уцелел ли? А здесь, на этой стороне – что у них осталось? Лишь крохотные шансы найти какие-то зацепки и отыскать Сашку. Но и это явно — не сейчас.

Некогда, всё – некогда.

Некогда разводить сопли, некогда строить планы, некогда думать и принимать решения.

И только – бежать. Бежать, пока несут ноги. И как можно дальше от вспыхивающих за спиной лучей, от которых подпрыгивали пласты асфальта и на глазах обращались в пыль уцелевшие во время первой атаки здания.

– Вперёд, – в промежутках между вдохом и выдохом выдавил Дима и махнул здоровой рукой. – Потом разберёмся.

На некоторое время всё утихло. Подвал перестал трястись, на лицо больше не сыпалась бетонная крошка. Косматый мужчина снова зажёг спичку. Его нос стал совсем лиловым и по всем параметрам стал похож на спелую сливу. Нос был как индикатор прошедшего времени.

– Тут это, я поспрашивал остальных, – сказал мужчина. – Никакого Серёги тут нет. И Сашки тоже. Хотя… Там один мужик - он, по ходу, помер. Не шевелится.

– С ирокезом? – Дима приподнялся на локте и огляделся. Не видно ни зги – только опухшее лицо собеседника и тонкие пальцы, держащие спичку.

– Не, коротко стриженый. С золотыми зубами такой дядька.

– А?

– Ну, зубы у него золотые. Клыки.

Клыки и клинки. Они вылетели огромной стаей из двора между пятиэтажками, позади братьев. Богомолов был не меньше десяти, некоторые, судя по характерным синим пятнам на хитиновых панцирях, были ранены. Они бежали, как и выжившие, но в перпендикулярном направлении – через дорогу, в сторону центра. Богомолы ловко перепрыгивали через расширяющуюся пропасть, не обращая внимания на беглецов. Но среди них были и грузные топтуны, явно не приспособленные к прыжкам. Братья точно столкнулись бы со всей ватагой, если бы передвигались через дворы.

Топтунов было трое, они тут же сели на хвост Диме и Сергею. В спокойной обстановке от их дружного рёва кровь застывала в жилах. Но сейчас этот рык лишь дополнил общую картину землетрясения.

– Да твою-то мать! – проорал Серёга. – Вас только, блядей, не хватало!

Дима не оглядывался но каким-то непонятным образом чувствовал, что погоня не собирается утихать. Вспышки и брызги летящего во все стороны асфальта не колебала преследователей. Земля, казалось, дрожит до самых недр. Рёва и грохота тоже было хоть отбавляй. Но спину парня словно прожигали эти маленькие налитые злобой глазки. Он чувствовал, как они смотрят, он знал – эти твари бегут не за компанию, а конкретно за ними.

Впереди ударил луч и рассёк землю поперёк, отрезая дальнейший путь. На его бледном фоне стала видна фигура мужчины, бегущего им навстречу. Если добежит, его будет ждать неприятный сюрприз с летальным исходом.

Но тут случилось странное. Сергей, что бежал чуть впереди, вдруг остановился и всплеснул руками.

– Я понял! – крикнул он и едва не расхохотался. Он прыгал на месте, выделывая ногами странные вензеля и потрясая кулаками. – Это просто… Ууууууух, бля, щас я им выдам!

И, продолжая голосить что-то в том же духе – смелое, дерзкое и одно ему понятное – Серёга развернулся и побежал навстречу настигающим их монстрам.

Дима в полнейшем шоке смотрел на его удаляющуюся спину, усыпанную заклёпками. Несколько секунд он хватал воздух ртом, как рыба.

Сбоку, над разрывом, сверкнул смертоносный луч, совсем недалеко от Димы. В воздух взвились фонтаны из щебня и осколков асфальта. Один из увесистых булыжников отскочил парню в голову. Из глаз брызнули искры, всё поплыло и завертелось в лихорадочном танце, а голову пронзила чудовищная боль. Дима не устоял на ногах, его повело в сторону. Серёга пропал из виду.

Но вдруг кто-то схватил Диму за плечо и резко развернул.

– Э, мужик! Ты живой? - прокричали над ухом. – Чё встал-то? Тебя едва не задело. Давай сюда. Да пошли, тебе говорят!

Очевидно, это был тот другой беженец.

И Диму куда-то потащили, полуслепого, с заплетающимися ногами и раскалывающейся башкой. По виску стекала кровь, левая руку разрядами тока простреливали короткие вспышки боли, а ноги спускались куда-то по узким ступеням. В нос ударил тяжёлый застоявшийся запах затхлой сырости.

– Так, пригни голову, тут труба, – проговаривал мужчина. – О, народ, здорово! Расступитесь чуток, у меня тут раненый!

Дима мешком осел на холодный мокрый пол подвала. Кто-то кричал, снаружи разносился грохот. Гудели трубы, скрипела пыль и бетонная крошка под ногами.

А Серёга остался снаружи.

– То есть ты ещё кто-то был? – Лиловоносый озадаченно почесал затылок. – А я и не заметил… Лучи эти, и дом рухнул рядом. Пыль, не видать ни хрена… Ну ты это, не переживай, слышь? На вот, рану протри. Сейчас утихнет… То есть, когда утихнет, сходим, глянем…

Из трещины в старой трубе под потолком неторопливо капала вода, постепенно наполняя старую строительную каску. Откуда она взялась — никто не знал, но в качестве тары годилась вполне. Раз в час её пускали по кругу и каждый понемногу пил тёплую рыжеватую воду.

Больше в подвале ничего полезного не было. Только пятеро человек добрались до этого убежища, включая Диму и того мужика, который подавал ему компрессы и «развлекал» разговорами. Среди тех пятерых действительно оказался покойник с золотыми зубами. По словам очевидцев, он забежал в подвал одним из последних, сел в углу и почти сразу же затих. Там его и обнаружили – сидящим и бездыханным. На его теле проступили уже знакомые Диме чёрные ниточки, но теперь они были мельче и распространялись обильнее. Дима убедился в этом лично, когда наконец справился с головной болью и помутнением и встал, чтобы пройтись.

Подвал пятиэтажки был довольно обширным и когда-то проходил сквозь всё здание. Теперь же его наполовину завалило, а оставшаяся часть изобиловала низко нависшими трубами, под которыми приходилось постоянно нагибаться, а также тушками мёртвых крыс и кошек, отравляющими и без того неэстетичный запах помещения.

Парень старался не дышать носом, тем более что после удара булыжником у него опухла добрая половина лица. Он представлял себя примерно таким же, как тот парень с рассечённым носом и разбитыми губами.

– Это я об асфальт приложился, – пояснил лиловоносый. – Когда бежал сюда. На Лазо, возле казино. Ну, то есть там, где раньше было казино. Здание такое, круглое… Целиком под землю ушло. А земля вокруг как задрожит, как вздыбится, вот меня и шваркнуло…

Он назвался Коляном, и это был плохой знак. Один «Колян» уже простился с жизнью, пережидая с Димой атаку с неба. Впрочем, этот держался бодрее и был лет на десять моложе. Двое других – Пётр и Катя – сидели у выхода и молчали. Девушка была подавлена – в прямом и переносном смысле: ей размозжило правую ступню обломком бетонной плиты. Парень вовремя выволок её из рушащегося здания. Этого здания, под развалинами которого они все теперь и сидели. Ещё утром это был их дом.

Так, осмотревшись и задав всем одни и те же вопросы, Дима удостоверился, что брата здесь нет и не было. И никто его не видел. Катя с Петром залезли сюда первыми и наткнулись на какого-то усатого мужичка, который вскоре ушёл. Следующим был Колян, тащивший на себе Диму. И только последний теоретически мог видеть Сергея снаружи. Но, как назло, именно последний уже не мог ничего рассказать, и лишь зловеще сверкал золотыми коронками из разинутого рта, и внушал Диме неясную тревогу. Парню решительно не хотелось находиться рядом с этим телом. Он находил в нём что-то неправильное, чуждое, пугающее. И брезгливость была ни при чём.

Обстрел снаружи как будто поутих, а скорее перешёл в другое место. Никто не знал точно, сколько прошло времени, и открывать дверь не решались. Если судить по лицу Коляна, то не меньше четырёх часов. По личным Диминым ощущениям – все восемь. Он успел несколько раз потерять сознание, поваляться в бреду и прийти в себя. Толчки не прекращались, но стали слабее. Опоры и пол подвала едва заметно вибрировали, новые трещины не появлялись.

Дима представил последствия ковровой бомбёжки – пепелище и начисто разрушенные здания, со всех сторон окружённые разрывами. И никаких признаков жизни. Что если они вчетвером — последние люди в Москве?

– Ну что, может глянем… чего там? – осторожно спросил он после очередной раздачи воды из каски.

– Ну, разве что глянуть, – с сомнением ответил Колян. – Идти всё равно особо некуда. Не знаю, как ты, а я теперь бездомный.

– Походу, я тоже. Но у меня ещё… Семейное дело.

– Сашка и Серёга, знаю, - кивнул лиловый нос, – Сколько, говоришь, у тебя братьев?

– Вообще трое.

– Уже трое?

– То ли ещё будет, – кисло усмехнулся Дима и толкнул массивную стальную дверь здоровой рукой.

Он ожидал увидеть привычное уже красное небо с дикими вывертами беспокойных облаков и зловещих зарниц, но поначалу не разглядел вообще ничего. Снаружи стояла ночь.

Через минуту он различил вдалеке вспышки, сопровождающиеся незначительной дрожью и раскатами грома с довольно большой задержкой. Обстрел продолжался, но

ушёл за пределы района. Это обнадёживало.

Ещё Дима заметил, что горизонт расчистился. Там, где раньше стояли дома, теперь было пусто. Окрестности просматривались на довольно большом расстоянии, что позволяло видеть ударные лучи и всполохи зловещих зарниц не только с двух концов улицы, но и далеко по ту сторону разлома, который полностью поглотил дорогу и даже отчасти тротуар с обеих сторон. Бомбёжка охватила центр города.

Небо над домом, где прятались выжившие, оставалось безмолвным, хотя и над ними время от времени зажигались по три пары ярких пятен, словно готовился залп из нескольких лучей, но потом они просто гасли.

– Вроде безопасно, – сказал Дима остальным и поднялся по ступенькам на поверхность.

– Откуда такая уверенность? – Колян, вооружившись спичкой, высунул из-за угла свой лиловый нос.

– Не знаю, – Дима пожал плечами и осмотрелся. – По сравнению с утром - теперь довольно тихо и никого нет… Кажется, даже монстры ушли. И…

Резкий грохот не дал ему договорить: по ту сторону обрыва раздался взрыв, сопровождающийся столбом огня.

– Тихо, говоришь? – съязвил Колян.

– Сиди в подвале, если хочешь, – пожал плечами Дима.

Он не врал. Ему действительно чувствовал странное спокойствие, не смотря на дрожь земли и странные вспышки взрывов, примешивающиеся к молниям на горизонте. Беспокоило лишь воспоминание о тощей фигуре брата, мчащейся навстречу трём громадным тварям.

Дима пошёл обратно по улице, осторожно переступая через мелкие трещины в асфальте.

– Я… Скоро вернусь, наверное! – крикнул он в сторону распахнутой двери подвала. В ответ послышалось чьё-то «угу».

Вскоре Дима отыскал место грандиозного побоища. Монстры были здесь. То, что от них осталось — большая куча обугленной органики с торчащими головешками костей. Они ещё слегка дымились. Выжженная трава и чёрный тротуар в радиусе трёх метров от изуродованных тел свидетельствовали о том, что полыхало тут изрядно.

Асфальт ещё был тёплым. От кострища тоже тянуло жаром и запахом горелого мяса, навевая неуместные мысли о еде.

– Молния, что ли, ударила? – пробормотал Дима и тут же подскочил, перепуганный внезапным ответом.

– Не молния, а моя смертоносная струя!

Из-за горелой кучи показался боевито торчащий ирокез, а затем выпачканное сажей, но довольное Серёгино лицо. Он победно улыбался, подсвечивая зажигалкой плоды своих трудов.

– Вот ты где. А я уж думал, ты с обрыва упал, – сказал Серёга.

– Я тут рядом, в подвале сидел. Ну, то есть меня туда отвели… Короче, я получил по башке…

– Заметно. У тебя вся морда синяя.

– Это да… А ты где был?

Дима готов был кинуться к брату с объятиями, но между ними всё ещё лежали туши монстра и – совсем уже небольшая – пропасть отчуждённости.

– Дык, ты как сквозь землю провалился! Я уложил этих вот – о, это надо было видеть, горело прям до неба! Огненный смерч! А потом бегу такой дальше, думал – догоню тебя. А там дорога кончилась, тебя нет. Я свернул вдоль обрыва, добежал аж до Перовского парка, там тоже ни хрена. Вот и решил вернуться, потому что подумал, что ты тоже сюда в итоге придёшь, если спасся.

– Ииии… Долго ты тут?

– Да весь день, получается. Две пачки, вон, скурил… Но это моя обычная норма, когда я на взводе. Так что без понятия. Тут, короче, такой кипиш стоял.

– Да уж слышал.

– А я, блин, торчал посреди этого! Молнии фигачат, земля трясётся. Монстры куда-то валят, прям через обрывы. А потом… Фиг его знает, может показалось, но эхо было конкретное — как будто из автомата стреляли. Очередями. Но где-то совсем далеко. Тра-та-та-та-та-та! Ваще жесть! Может армия до нас дошла? О, глянь!

За развалинами на другой стороне района, который теперь прекрасно просматривался сквозь руины, вновь вспыхнул отдалённый огонёк, а через несколько секунд до братьев долетело эхо взрыва.

– Бомбят?

– Чёрт его знает, - Дима покачал головой, – Но, блин, без шуток — рад, что ты уцелел.

– Ага, я типа тоже, – усмехнулся Серёга. – Люблю быть живым.

– Но нафига ты к ним полез? Сорвался как в жопу ужаленный, я опомниться не успел…

Серёга пожал плечами и расплылся в идиотской счастливой улыбке:

– Да меня, блин, и правда как в жопу ужалило! Мы такие бежим, и эти лучи шваркают. А в груди такой движняк вдруг попёр. Это было нереально круто! Как трахнуться, покурить и хлопнуть вискаря, только резко и одновременно!

– Чего? – опешил Дима.

– Да я те говорю, меня пропёрло. Я почувствовал их!

– Кого?

– Свои силы, блин! Не тупи ты, ну! Пока мы бежали, и твари эти из-за угла повылазили – я в этот самый момент понял, что надо делать, понял, как это работает. Откуда исходят силы!

Серёга нарезал круги между тремя поверженными монстрами братом и тараторил как заведённый:

– Я почувствовал что-то типа сгустка энергии в груди. Она распирала изнутри, искала выхода. И я понял, как надо. Что вот сейчас возьму и как долбану, всех троих разом. И даже тех, которые свалили. Сколько их там было, двадцать, тридцать?

– Одиннадцать, – машинально поправил Дима и поймал себя на мысли, что их действительно было не так уж и много, как показалось сначала.

– Похуй, всех спалю! Главное, что оно заработало так как надо! Гляди!

Он сделал несколько шагов назад, направил руки на обгорелую кучу и тут же из раскрытых ладоней выскользнула огненная полоска, довольно слабая.

– До этого было мощнее, я несколько раз пробовал. А когда бился это вообще был ураган! – словно извиняясь, пояснил Серёга, – Надо что-нибудь сожрать. И пить хочу пиздец… Ну так вот. Они бегут на меня, а я им на встречу как из двух базук - пау, пау! И всё, они полыхают. Даже земля, блин, загорелась. У меня, вон, подошвы на берцах поплыли.

– То есть, было как в школе, только мощнее?

– Да! Только тогда я испугался, и магия сработала как бы в защиту, понял, да? А тут я прям реально их выстегнул. И ни капли не боялся… Это как в боксе, только без замаха даже. Но удар всё равно как бы от плеча идёт. Внутри, по венам, по мышцам, течёт быстро-быстро и дальше его уже ничто не удерживает. Хуяк — и готово! А главное сам не обжёгся ни капли. Но жар чувствовал, ладони прям нагрелись. И всё, две секунды — и они все сдохли. Но горели потом ещё несколько часов. Я сиги от костра прикуривал. Ох, еба, ты бы это видел! – Серёга присел на корточки недалеко от кострища и поигрывал зажигалкой, – Надо будет повторить. Погнали охотиться на нечисть! В следующий раз они нас врасплох не застанут!

Дима хотел было присвистнуть, но свистеть он так и не научился, да и лицо опухло, поэтому парень просто многозначительно кивнул головой.

– Значит, стало быть, магия?

– Чё? А, ну да… По ходу, она. Ну или я теперь тоже мутант. Чувак Икс.

Серёга вскочил и начал отплясывать что-то незамысловатое, взметая в воздух прах поверженных врагов. В неясном свете зарниц и бьющих в отдалении лучей он был похож на индейца, исполняющего ритуальный танец. Ирокез торчал, как усеянный перьями и пеплом индейский роуч. Ему разве что не хватало пары томагавков.

А Дима присел на поваленный фонарный столб и позволил себе расслабиться, глядя на царящее в округе мракобесие. Где-то вдалеке действительно прострекотало нечто, похожее на автоматную очередь.

Он ощущал спокойствие.

Та самая нейросетка, да.

П.Е.Р.И.М.Е.Т.Р. Выживание

Первая глава тут: Внимание, граждане! (глава 1)

Постапокалипсис; Фэнтези.

Продолжение истории Лекс.

Слава накинул руку старичка себе на плечи. Виктор озирался, выбирая направление, но Лекс, подхватив дочку, уже бежала к синему зданию торгового центра, стремительно покрывавшемуся трещинами.

- Лекс!

- Не отставайте! Я считаю! Сюда!

Катя с Сашкой, крепко держась за руки, бежали за ней. Выматерившись, Слава потащил следом растерянного пенсионера, Виктор — бабушку.

По автостраде вдоль тротуара змеилась трещина. Лекс перепрыгнула ее на ходу, споткнулась, но, с трудом обретя равновесие, замерла, оглядываясь и просчитывая. Обстрел снова приближался и накрыл районы за станцией. Те, откуда они пришли. Со стороны рельс послышался жуткий треск разрываемой материи, а затем не менее жуткий грохот – над станцией взвились клубы дыма и пыли. Видимо, теперь, наконец, в провал рухнул и навесной мост.

- Дальше! - крикнула она, устремившись по дороге, старательно избегая расширяющихся проломов. Землю сотрясали толчки, она качалась под ногами. Асфальт разрывался, раскрывая недра и уходя вглубь расселинами. Туда сползали кусты и деревья с обочин, фонарные столбы и урны. Выжившие пробегали пару десятков метров, уворачиваясь от пролетающих обломков, замирали, оглядываясь и пытаясь отдышаться, затем бежали снова. Измученные пенсионеры практически висели на своих спасителях.

С трудом миновали просевшее ярко-голубое здание, в пыли мелькали искаженные ужасом людские лица, метавшиеся среди разваливающихся домов. Звонко сыпались остатки стёкол, звучали вскрики и плач. Отвалившийся кусок стены очередного дома вдруг завис прям в воздухе, прикрыв собой выскочившего из здания парня с женщиной, та крепко вцепилась в его руку. В пыли, повисшей в воздухе и скрипевшей песком на зубах, было сложно разглядеть странную пару, да те и не стали задерживаться – окинув милолетными взглядами замерших Лекс и компанию, они стремительно бросились вглубь дворов. Кусок стены так и полетел вслед за ними, прикрывая. Еще несколько людей неосмотрительно выбежали на дорогу, завидев там Лекс со спутниками, но, будучи шокированными и дезориентированными, попадали в первую же трещину, разрывавшую шоссе. Выбрались из трещин немногие, но Лекс не стала разглядывать. Её накрывала какая-то странная апатия, будто всё происходит не с ней, а с кем-то еще. С персонажем компьютерной игры, в которую она играет, и всё, что нужно – это внимательно следить за экраном. Выбросить из головы странную пару с куском стены. Шаг сюда, прыжок сюда. Отвернуться от налетевшего порыва сухого горячего ветра, полного острой пыли и щебня. Крепко прижать лицо дочери к себе, чтобы и ей не попало в глазки. Замереть, оглядеться. Увидеть очередной залп, посмотреть, куда он сдвинулся, просчитать его следующую цель. Снова прыжок и бег.

Хрясь – и новая трещина бежит по шоссе мимо них, дальше, изгибаясь, уходя во дворы, к домам. Перепрыгнуть. Вздрогнуть от звука обвала – рушится очередной неустоявший дом в той стороне, куда ушел обвал. От пыли и гари слезятся глаза, понижая видимость. Зацепившись за что-то ногой, Лекс упала и покатилась по асфальту, отчаянно вжимая в себя ребенка. Левую сторону лица больно ободрало камнями, будто кипятком обожгло. Слава матерился где-то позади, беспомощно смотря, как девушка приближается к расширяющейся трещине в асфальте. Бабушка, повисшая на его локте, надсадно хрипела, и он всё не мог решиться ее бросить, чтобы догнать сползающую к провалу девушку. Виктор что-то кричал отставшему Павлу, но в грохоте обрушающихся улиц обреченного города уже никто друг друга не слышал.

Катя с Сашей, не разжимая рук, спотыкаясь, бросились за Олесей. Трещины расчертили асфальт, превращая его в кренящийся островок примерно десять на десять метров. Лекс, зажмурив глаза, что-то неразборчиво бормотала, судорожно пытаясь придумать-придумать-придумать… Ну как, как тут поможет магия? Мигнул несколько раз и зажегся ярко золотистый щит, в этот раз – в виде шара, в этот раз – приподнимая в себе свою хозяйку с ее ценной ношей. Лекс распахнула от удивления глаза, но в этот момент ее настигли Катя с Сашей, в дружном прыжке схватив ее за рюкзак, и они все вместе грохнулись на землю. Катя изо всех сил пыталась тормозить и тащить Лекс наверх. Сашка карабкался следом. Кусок асфальта, ставший им временным пристанищем, накренялся всё больше, словно льдина в океане. Лекс наконец, кое-как смогла принять устойчивое положение и, оглядевшись, закричала:

- Надо прыгать!

Катя оглянулась на нее, но взгляд её безумно метался по сторонам. Асфальт под ногами качался, из-под подошв улетали пыль, земля, какие-то мелкие обломки.

- Туда! – махнула Лекс рукой в сторону расщелины, в которою только что чуть не упала. Увидев отвисшую Катину челюсть, добавила: - Да не вниз! Через нее! Бежим! – и, развернувшись, уже целенаправленно бросилась к краю. Провал пока был шириной не более метра, но уверенно расширялся, уходя глубоко вниз. С разбега девушка легко его преодолела, но затормозить сразу не смогла, поэтому плюхнулась на землю, больно приложившись копчиком, и, обдирая штаны, проехала по дороге пару метров. Охнула от резкой боли, но не давая себе времени на страдания, развернулась, на ходу поднимаясь обратно, и вернулась к расширяющемуся пролому, шатаясь и стараясь не уронить дочку. На другом краю с расширенными от ужаса глазами замерли Катя и Саша.

- Надо прыгать! Прыгай! Швырни Сашку!

- За бороду?

- Швыряй уже, толчок недоделанный!

Лекс быстро опустила заревевшую Карину на землю рядом:

- Зайчик! Зайчик! Вот так, держись за меня, за мамину ногу, слышишь? Держись!

Карина, ревя, цепко обхватила ногу Лекс и зажмурилась. Из нее плачем вырывался крик:

- Мама-а-а!

Но Лекс уже выпрямилась, готовясь ловить Сашку. Катя только ждала момента и, схватив субтильного подростка, что есть силы швырнула взвизгнувшего мальчишку через яму, достигшую ширины уже метра полтора. Лекс пошатнулась, принимая подростка в объятия, но тут же поставила его рядом, отступила на пару шагов от края, боясь, что прыгающая Катя снесет ее вместе с детьми к чертям.

- Давай! Мы ловим!

Катя, качая от ужаса головой, отступила на несколько шагов для разбега. Противоположный край асфальтового островка с треском отломился, осыпаясь в провал. Вдали, тяжело прогрохотав, рухнул еще один дом. Вскрикнув, Катя побежала что есть силы и прыгнула в растопыренные руки Олеси и Саши. В последний момент ее нога сорвалась с края, и девушку потащило вниз, но Лекс и Саша уже тянули ее за собой.

Выбравшаяся Катя, оглядевшись, спросила срывающимся голосом, вытирая набежавшие слезы, оставляющие на лице грязные подтеки:

- А остальные?

- Некогда! – отрезала Лекс, подхватывая дочку на руки. - Вниз по дороге! Быстро!

- Вон они! – закричал Саша, указывая рукой на другой конец улицы. Там, остановившись на небольшой придорожной парковке, Виктор поддерживал за плечи осевшую на землю бабушку, схватившуюся за сердце. Павел сидел рядом. Слава со старичком стояли, взгляд парня был направлен на Лекс и Катю.

Олеся растерянно замерла, сердце болезненно сжалось. Между ними и той стороной улицы шоссе разрезал глубокий и широкий продольный провал, который всё больше расширялся и углублялся прямо на глазах. Из стен ямы выглядывали обломки, штыри, водопроводные трубы, кое-где хлестала вода. Дно стремительно удалялось, из-за пыли и осыпающихся обломков его иногда вовсе не было видно.

Слава всё понял. Им не перебраться друг к другу, но перед девушками шоссе пока было свободно. Надолго ли? Перебраться возможности нет ни у них, ни у мужчин. И торчать тут девчонкам смысла нет. У двух юрких и быстрых девушек, даже с подростком и маленьким ребенком на руках, еще был шанс добежать до края опасной зоны, если он, конечно, имелся. У мужчин, которые тащат двух стариков и одного раненого, шансов почти нет — с их стороны шоссе дальше по дороге уже прорезали несколько трещин, а дома вокруг осыпались, как карточные домики.

Он улыбнулся понимающе и шутливо отдал честь двумя пальцами, прощаясь, а затем повернулся к полковнику.

- А как нам?.. Как?.. – пробормотала потерянно Катя, еще не веря, что они это сделают. Оставят спутников.

- Мы бросим дядь Витю? – спросил вдруг Сашка тонким надломленным голосом.

Лекс вдруг почувствовала злость. Она не любила соответствовать чьим-то ожиданиям. И если от нее ждали спасения мира — слала всех на хрен и спасала себя и дочь.

Но если сейчас они думают, что она поступит как эгоистичная сволочь и спасет лишь себя…

Подойдя к провалу, отделявшему её от мужчин, она уставилась на яму, не моргая. В голове её метался вихрь мыслей. «Мне надо пройти», - крутила она в мозгу по кругу, одновременно представляя, как через провал протянулся бы золотистый мост. Такой мост, чтобы она прошла, ведь – «Мне надо пройти». И снова по кругу – рисуя мысленным взглядом мост, такой себе мост, без прикрас, просто широкая дорожка – золотая, как вся её магия. Но крепкая, чтобы выдержала их вес, ведь – «Мне надо пройти!»

«Мост над туманным заливом...» - пронеслось в голове. Да. Пусть отхлынут звуки и краски, они отвлекают. Но золотистые вихри дадут удержаться тем, кто стал дорогим и близким. Отрывают их от земли, нарушая закон гравитации. Плевать вообще на любые законы.

Катя растерянно переминалась рядом, чувствуя, как по коже побежали мурашки, будто рядом высокое напряжение. Догадавшись, что подруга колдует, она переводила взгляд с нее на мужчин и обратно. Поймав взгляд Виктора Павловича, который удивленно вскинул брови, заметив, что девушки до сих пор не покинули опасное место, она махнула рукой. Тот что-то сказал спутникам, и вот уже Павел поднял голову, обреченно глядя на девушек, а взгляд Славы, напротив, зажегся надеждой.

«Мне надо пройти!»

Время действительно будто остановилось. В голове играла песенка «Флёр», а воздух мерцал и искрился. Лекс стояла, окруженная вихрем золотистой пыли, клубилась знакомая золотистая дымка, вся в искорках и огоньках – и на глазах измученных людей формировалась в переправу через обрыв. В мост.

Мгновенно сориентировавшийся Слава потащил старичка к мосту.

- Нет! - крикнула Лекс, запоздало испугавшись, что прочность моста недостаточна, что он вообще не твердый, но парень уже торопливо шагал по волшебной поверхности. Следом, подхватив бабушку с двух сторон, торопливо догоняли Виктор и Павел.

Сашка торопливо бросился к полковнику, обняв. Тот тепло похлопал его по плечу, но, когда повернулся к Лекс, в его глазах блеснули слезы:

- Думал, не увижу вас больше.

- Не задерживаемся, граждане, вперед, вперед, - торопил всех Павел.

Лекс отвела взгляд от глаз Виктора и хмуро отвернулась. Ей было стыдно. Одновременно и за порыв их бросить, и за глупое решение всех спасать, не вязавшееся с инстинктом самосохранения.

Безумный бег из города продолжился. Лучи снова сместились, перейдя границу из железнодорожных путей, и приближались к отчаянно спешащей группе людей. Трещина в шоссе давно обогнала их, уходя вдаль, только успевали замечать, как падали туда фонарные столбы да светофоры. Звонко лопались провода, скрежетали сползавшие в пропасть машины. Дома рушились преимущественно за их спинами. Немыслимым чудом они пока опережали самые существенные разрушения, но как долго это могло продолжаться?

Дорога вывела на огромный перекресток, и прямо на их глазах часть автострады, ведущая от железной дороги, вся полностью просела и ушла глубоко вниз. Еще один резкий порыв горячего ветра чуть не снес их с ног, и Лекс ощутила, будто ее облили горячим душем. Не обжигающим, а той температуры, как она любит. По венам будто пузырьки побежали, по коже — мурашки. На кончиках пальцев замерцали искры. Лекс растерянно подняла руку к лицу, рассматривая, как мимо нее вдруг пробежала прямо к обрыву Катя.

-Катька! - крикнул всполошенно Виктор. Но та, подбежав к обрыву, с размаху, с разбегу наклонилась и уперлась в землю кулаками. Прямо от ее рук побежали по земле… Какие-то побеги… Растения. Лианы. Вырастая на глазах, утолщаясь, покрываясь корой, они потянулись над обрывом к другому краю улицы.

- Я тоже! Я тоже могу мост! - услышали они ее отчаянно-счастливый крик. - Скорее! Переходите!

Лекс торопливо подошла к ней, одобрительно положив руку на плечо:

- Ты… Это потрясно! - и обернувшись к остальным, поторопила: - Ну же, чего стоим?

Павел торопливо заковылял к странной переправе и, на секунду заколебавшись, все же шагнул на древесные стволы. За ним уже спешили Виктор с бабушкой и Слава с дедушкой. Слава на ходу оглянулся на Лекс, но та махнула рукой:

- Не жди, быстрее! - затем повернулась к Кате: - Давай сначала ты.

Девушка отрицательно покачала головой:

- Я лучше с этой стороны присмотрю. А ты потом с той стороны за мной, - предложила она.

Быстро обдумав, Лекс кивнула:

- Принято, - и быстро пошла на другую сторону, крепко держа дочку и стараясь не смотреть вниз — глубина обрыва увеличивалась до немыслимых размеров и внизу плескалось что-то золотисто-оранжевое. «Неужели лава?» - мелькнула у нее шокированная мысль.

Перебравшись, обернулась:

- Кать, давай!

Вскинувшийся Виктор вдруг закричал:

- Нет! Стой!

Но Катя уже бежала по переправе.

Дальше все происходило как в замедленной съемке. Лекс подняла взгляд и увидела, как почти над ними в облаках собирается очередной сгусток энергии. Мозг сухо констатировал: «Не успели». Ее глаза расширились от ужаса, взгляд упал на Катю и стремящийся к Кате луч света с небес. Выставив в сторону подруги руку, Лекс вложила в это движение всё своё желание спасти, уберечь…

Увидев этот странный жест Катя удивленно притормозила и тоже посмотрела наверх…

Мигнул и зажегся вокруг нее золотой шар Олесиного щита, почти оранжевый, такой плотный, что девушка перестала быть видной.

Кто-то истошно закричал.

Лекс упала на колени, чувствуя, как волна магии утекает от нее к Кате, полностью, мощно, максимально ускоренно, оставляя лишь слабость…

В следующий миг луч света смёл оставшуюся позади них улицу, переправу над обрывом и девушку в золотом шаре.

- НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ! - это кричала Лекс. И Саша.

Резко обдало холодом. Магия пропала, потому что больше не было цели, которую она охраняла. Дыхание перехватило, горло болезненно сжало, из глаз невольно брызнули слёзы.

Всё резко ускорилось. Слава оставил пенсионера на Павла. Одной рукой схватил Лекс, которая и не думала двигаться: захлебывалась слезами, уткнувшись в шейку дочери, , второй рукой он крепко прижал бьющегося в истерике Сашку, и потащил вниз по улице. Виктор старался не отставать, таща бабушку, но по его лицу тоже текли слезы.

Теперь смертоносные лучи били за их спинами, идя за ними след в след. На очередном пустынном пятачке дороги, куда не успели добежать трещины, Лекс тяжело осела на землю, вырываясь из рук Славы, и прошептала:

- Не могу…

Рядом остановились, тяжело дыша, остальные.

Горло пересохло, дыхания не хватало.

Смертоносный залп в очередной раз перестроился и бил в десятке метров справа от них.

- Оставьте нас, милки, - просипела бабушка, снова схватившись за сердце и присев рядом со своим дедушкой. Тот посмотрел на нее, грустно улыбнулся и сжал ее руку. Она прокашлялась, вытерла слезы, и продолжила: - Не будете вечно нас тащить. Вы молодые. Вам жить и жить. Вам детишек спасать надо, а не нас… - Из ее глаз снова покатились слезы: - Как ту девочку звали?

- Катя, - хрипло выговорил Виктор, опустив голову.

- Бедная… Молодая такая, красивая. Ей бы жить да жить. Нас спасла, а сама...

Слава хотел возразить, но она махнула на него рукой:

- И не спорь, милый. Ты хороший мальчик. Спасибо вам за всё. Нет ли у вас водички?

Слава растерянно похлопал себя по плечам и не обнаружил рюкзака. Виктор хмуро снял свой со спины, достал пару бутылок воды пол-литрового объема и протянул бабушке. Та улыбнулась:

- Вот и хорошо. Мы тут и останемся. В сторонку только отойдем. Оно ж не бьет два раза в одно место. Нам главное переждать, чтобы дальше ушло. А там потихонечку, полегонечку… Может, и до дачки своей доползем… А там жить можно.

- Бабуль… - начала Лекс, понимая, что и дачи-то, возможно, никакой нет уже, но заканчивать не стала. - Простите нас. - Ее голос дрогнул. - Мне так жаль! - она устало всхлипнула.

- Иди, доченька, да хранит вас бог, - просто попрощалась бабушка.

Слава тяжело поднялся и, не глядя никому в глаза, подошел к Лекс и протянул руку.

Виктор тоже поднялся, похлопал по плечу Сашу.

Павел остался сидеть. Хмуро смотря в сторону, проговорил:

- Не пойду я. Нога болит, сил нет. Не уйду далеко все равно. Останусь с ними, - кивнул на стариков. - Удачи вам. Ну и спасибо, да. Без вас я бы и от станции не ушел...

Вздохнув, выжившие пожали ему руку и молча пошли дальше. То и дело нервно оглядывались на пошедшие параллельным курсом залпы.

Еще одно творение в тандеме с midjourey

П.Е.Р.И.М.Е.Т.Р. Выживание

Первая глава тут: Внимание, граждане! (глава 1)

Постапокалипсис; Фэнтези.

Глава про Лекс. Снова разбита на две части, эта - вторая, первая часть главы тут: Где безопасность? (глава 18-1). Будьте внимательны.

В конце главы картиношшка.

Со следующей вспышкой затряслись стены и баррикады, зазвенели недовыбитые осколки стёкол. Пол станции затрясся так, что стоящий в углу мангал заходил ходуном и опрокинулся. Угольки бросились врассыпную, и все, кто был рядом с ним, повскакивали с мест. Откуда-то издали донеслись грохочущие раскаты, но то был не гром, а треск раздираемой на части земли, раскалывающегося асфальта и бетона.

Несколько мгновений затишья – никто и дух не успел перевести – и новый залп в те же самые места. Так повторилось ещё несколько раз.

– Это что же такое делается? – запричитали женщины, всего их на станции оказалось трое — две дамы неопределенного возраста в форме РЖД и пожилая старушка, жавшаяся к своему, видимо, супругу, такому же пожилому.

– Бомбят как будто, – сказал Павел.

Прямо на их глазах зарницы снова сместились. Мерцающие точки переплыли на новые места, словно совершили плановый переход в хитроумном построении, и вновь пульсировали, готовясь к залпу. Один из таких сгустков образовался совсем недалеко, на подъезде к платформам, над путями. Люди торопливо отступили в дальний угол помещения, завороженно наблюдая за разгулом неземного оружия.

Столбы света водопадами обрушились на железнодорожное полотно. Света ли? С небес явно била какая-то смертоносная энергия. Щебень и обломки шпал взлетели на воздух. Несколько цистерн отшвырнуло в стороны, будто они были игрушечные, и вагоны посыпались с насыпи, сопровождаемые отчаянным скрежетом и лязгом. Но громче всех рокотала сама земля. Лучи всё били, шпалы лопались, проваливались куда-то вниз. Вдоль путей к станции устремился разлом, расширяющийся и углубляющийся прямо на глазах. Да никаких путей уже не было в помине. Несколько залпов, несколько оглушающих, ослепляющих и ужасающих выстрелов, и вот крайние платформы стоят на двух краях свежей пропасти, куда, словно ленточные черви, извиваясь и гудя, сползают оплавленные и измятые рельсы. Центральная платформа надломилась и частично рухнула вниз вслед за ними.

Став на дыбы, под землю сползал горящий вагон с углём. С обеих сторон осыпалась земля и щебень. Всё пришло в движение, а залпы лучей прекратились лишь для того, чтобы снова сменить дислокацию.

Если в первый день обстрел молниями больше казался хаотичным, то теперь у небес как будто был чёткий план по истреблению всего и вся, и этот план был только что приведён в исполнение.

Сашка молча плакал, прижимаясь к Кате, Карину Олеся снова подняла на руки, и теперь та ревела, уткнувшись ей в шею. Лекс растерянно оглядывалась по сторонам, пытаясь найти выход из ситуации, и гладила дочку по волосам, шепча ей что-то успокоительное. Слава встал рядом, обняв ее за плечи рукой, но она, казалось, и не заметила. Виктор тоже напряженно осматривался.

– Знаете что? – сказал вдруг Павел. – Ну его на хрен, надо выбираться отсюда!

Уверенными движениями он стал разгребать завал, загораживающий выход со станции.

– Мужик, ты сдурел? – попытался возразить один из парней в полицейской форме, но дальше слов возражения не пошли.

– Я не настаиваю, можете оставаться тут, – съязвил пожарный.

Зал ожидания снова встряхнуло. Молнии теперь громили пути с обратной стороны станции. Штукатурка обильно отлетала с потолка. Со звоном опали информационные табло. Трескалась и облетала плитка со стен, обнажая трещины в кладке. Мужчины бросились помогать Павлу. Дамы суетились тут же, оттаскивая в сторону обломки.

Виктор не спешил к ним присоединяться, напротив, отрицательно мотнул головой дернувшемуся, было, им на помощь Славе. Он кивнул друзьям на противоположные двери и, стараясь держаться подальше от края платформы, поспешил к решётке, служившей и оградой, и перилами платформы. На рынке и бывшей стоянке царил хаос. Невесть откуда взявшаяся стая Мясников бесновалась среди руин. Сверкание молний и дрожь земли приводили их не то в ярость, не то в восторг. Они носились во все стороны, сшибались лбами, рычали, ревели и доламывали чудом уцелевшие постройки.

Слава сделал несколько шагов обратно, по направлению к залу, и крикнул оставшимся там людям, увлеченно разбирающим баррикаду:

– Стойте! Там монстры! Полным-полно!

Но никто особо не отреагировал. Зал ходил ходуном, это было настоящее землетрясение, и выжившие спешили прочь, чтобы подольше побыть выжившими.

– Да стойте же, они там вас всех затопчут! - проорал Слава, силясь перекричать грохот и активную возню.

– А что ты предлагаешь? Умереть под обломками? – возразил вынырнувший из этой кучи-малы Павел.

– Нет! - покачал головой подошедший Виктор, на ходу разворачивающий карту. - Но мы ещё можем перейти на другую сторону! В Люберцы. Там тоже открытая местность!

Павел отшвырнул в сторону сломанный стул, протиснулся между турникетами и доковылял до выхода на платформу. Через дыру в двери он сурово зыркнул на мост, соединяющий платформы. Мост перекосило, опоры с дальнего края основательно просели вместе с участком земли под ними, но вроде ещё как-то держались. Однако цилиндрическая отделка моста осыпалась, железные листы летели в пропасть.

– Мост сейчас обрушится, мужики. Не видите, что ли, всё на соплях висит!

– А с этой стороны — толпа монстров, которая по нам протанцует и не заметит! – возразил Виктор.

– А-а-а, ч-чёрт с вами, пошли, – прорычал Павел и крикнул остальным: – Отставить эвакуацию, идём через мост!

Но, оглянувшись, не увидел большую часть товарищей. Лишь неунывающие старички стояли тут как тут, остальные уже исчезли снаружи. Среди грохота, раскатов и рёва не было слышно их криков. А может, и вскрикнуть никто не успел.

– Так, граждане пенсионеры, ноги в руки и на выход, – скомандовал Павел и тут же добавил: – Без вещей! Кабачки в эвакуации не участвуют!

Виктор кинул на него недоуменный вопросительный взгляд, но Павел отмахнулся.

Прихватив пенсионеров, выжившие выбрались на платформу. Всего в каком-то метре от них разверзлась пропасть, края которой постепенно осыпались, подтачивая опору платформ. Каринка, увидев провал, заревела еще громче, да и взрослые заметно побледнели.

Стараясь не смотреть вниз и двигаться как можно быстрее, спутники взбежали по лестнице. Павел, несмотря на хромоту, двигался довольно уверенно и резво, старички семенили следом, охая на каждой ступеньке. Лестница дрожала, перила шатались, демонстрируя опасную непрочность всей конструкции. Но обошлось без жертв, и дело оставалось за малым — перебежать над пропастью на другую сторону. Несколько раз пол уходил у беглецов из-под ног. Он шатался, выгибался зигзагами и проседал.

Где-то неподалёку вновь шарахнула цепь молний. От ударной волны мост закачался из стороны в сторону. Оступившись, покатилась по полу Лекс, изо всех сил сжимая визжащую дочку. Виктор и Павел распластались на полу, Катя вцепилась в перила одной рукой, чтобы не упасть, а второй крепко держала Сашку за куртку. Старики последовали её примеру.

Слава, проявляя чудеса акробатики, скользил вслед за Лекс, пытаясь поймать девушку. Они были уже на середине. С левой стороны по стене поста пробежала трещина, и мост начало разрывать. Прямо под ними зиял чёрный разлом, уходивший дальше вдоль путей, до поворота, где ещё уцелевшие рельсы задрались вверх, как тонкие смертоносные иглы, кроваво поблёскивающие во вспышках молний. Лекс запаниковала, вокруг нее моргал, зажигался и гас золотой щит. Щит, так надежно защищавший от монстров, но вряд ли имевший возможность спасти от землетрясения.

Но все-таки он тормозил их скольжение, каким-то чудом, но тормозил.

Слава, двигаясь уже на четвереньках, подполз к ним. Вцепившись одной рукой в нависающие под углом над пропастью перила, второй рукой дотянулся и схватил девушку, надежно прижимая к себе и вытягивая обратно, на более-менее целую часть моста.

Мимо, так же держась, по перилам уже прополз Павел, затем Виктор, подталкивающий впереди себя Сашку и Катю.

– Ну, чего застряли?! Видами любуетесь? – мужчина охрип, тщетно пытаясь перекричать исступлённые раскаты, но его голос всё ещё звучал грозно. – Шевелитесь!

– Да идём мы, идём… – Слава опомнился, тряхнул головой и потащил девчонок дальше вдоль перил. Каринка от ужаса уже не могла кричать, по бледному личику с крепко зажмуренными глазами текли потоки слез. Лекс тоже плакала, но скорее от злости, яростно искусывая губы в кровь.

Остаток пути дался им чуть легче. Молнии переместились, качка ослабла, но протяжные стоны снимаемых опор и скрежет металла свидетельствовали о том, что позади беглецов мост обваливается. Уже спускаясь по лестнице с обратной стороны, Павел увидел, как рассыпается зал ожидания, приютивший его несколько дней назад: сначала обрушилась крыша, затем стены ввалились внутрь одна за другой, как в карточном домике. Он молча порадовался, что его молодой и более легкий на подъем спутник - Дима - покинул злополучную станцию днем раньше. Хотелось верить, что хотя бы он теперь где-нибудь в безопасном месте.

Местность по ту сторону путей не сильно отличалась от противоположной. Здесь тоже когда-то стояли палатки и ларьки, и точно так же их сравняли с землёй неведомые силы. Но монстров поблизости не было видно, среди руин и на шоссе за ними царило запустение, если не считать обилие автомобилей, застрявших в своей последней пробке.

Молнии теперь били преимущественно справа и слева, над соседними кварталами. Оттуда валом бежали люди, невольно стекаясь к площади перед станцией. Оборванные, грязные, полураздетые, со множеством увечий и животным ужасом в глазах, они потоком неслись прочь из города. Видимо, им тоже было где пережидать последние несколько дней, но теперь вариантов не осталось. Кто-то пытался бежать на другую сторону по подземному переходу под путями, но теперь эта дорога вела прямиком в ад. С глухим криком они исчезали во тьме тоннеля, в то время как другие неслись дальше вдоль Волковской улицы, где сталкивались со встречным потоком людей. Впрочем, их было не так уж и много, чтобы создать давку.

Выжившие во главе с Виктором и Павлом двигались наперерез всем в сторону Октябрьского проспекта, устремлённого из Москвы. Навстречу им не бежал никто, и это был скорее хороший знак, нежели плохой.

– Ходу, товарищи, ходу, – подбадривал всех Павел, хотя и отдувался на бегу сильнее остальных. Этот марш-бросок давался ему нелегко. Земля не переставала дрожать, асфальт трескался и то выпирал наружу бесформенными буграми, то, наоборот – пластами проседал на несколько сантиметров вниз, а то и глубже. Старушка вскрикивала и хваталась за руку своего седовласого спутника, который реагировал на всё спокойнее – во многом потому, видимо, что не слышал всей этой оглушающей какафонии и мог ощущать лишь вибрации поверхностей.

Здания по обе стороны улицы тоже не стояли на месте. Вот справа съехала набок стена, рассыпавшись на мелкие кирпичики. Внутри, как маленькие чёрные муравьи, засуетились люди, до последнего прятавшиеся в своих квартирах. Через дорогу от них длинное жилое здание вспучилось посередине и лопнуло, надломилось, взметнув обломки стен и крыши на десяток метров вверх. Казалось, будто плиты земной коры вдруг столкнулись в этом месте. В ту же секунду левая половина здания резко осела вниз почти на целый этаж. Из окон второго (теперь уже первого) этажа полезли люди. Многие из них едва держались на ногах. Они выбегали на дорогу, присоединялись к другим беглецам, и через несколько минут выходцы со станции уже не были одиноки в своём бегстве в сторону проспекта.

- Лишь бы там тоже обрыва не оказалось! – крикнул на бегу Слава.

Но Октябрьский проспект оставался целёхонек, не считая многочисленных трещин и целой свалки искорёженных автомобилей прямо на перекрёстке.

Здесь было непривычно людно. Беженцы стекались тонкими струйками со всех четырёх сторон. По обеим концам проспекта сверкали непрерывные мощные лучи, прошивающие земную твердь вдоль и поперёк. Колоссальные раскаты, глубокие и мощные, доносились со стороны Москвы. Пригород тоже не безмолвствовал, но там было куда тише во всех смыслах. А впереди, в глубине Люберец, молнии выстреливали отдельно, точечно.

– Ну что, куда теперь? – спросил Павел.

Виктор тяжело привалился к машине и перевёл дух. Рядом с ним, обнявшись, замерли Катя и Сашка. Лекс подсадила Инку на капот и пыталась отдышаться, не выпуская её из рук, Слава маячил рядом. По обе стороны автомобильного «островка» неслись люди, выкрикивая что-то нечленораздельное, волоча за собой пожитки, иногда — других выживших, а иногда — и не совсем выживших. У кого-то не было рук, кто-то остался без волос, ушей, глаз. Усталые, грязные, лишённые крова, они слились в одно сплошное пятно, безликий поток искалеченных душ. У них больше не было дома, не было будущего.

И, помимо всего прочего, у них не было плана. Никто из них не знал, куда и зачем он бежит.

А стоило ли вообще бежать?

– Знаете… Может, нам прямо здесь остаться? - вымученно улыбаясь, предложил Слава.

– То есть как это «здесь»? – изумилась старушка. – На дороге?!

Слава кивнул:

– А куда еще? В домах опасно, в переходе вон – тоже опасно, засыплет только так.

– Да там и не протолкнёшься, по ходу, – вставил Павел.

– Ну вот и остаётся либо бежать дальше – под обстрел, либо во дворах прятаться, там тоже толкотня… Да и дома сыпятся...

Виктор молчал, размышляя. Павел морщился — у него кровоточили бинты на ногах, но он не жаловался. Лекс беспомощно оглядывалась, пытаясь решить как лучше.

– На открытой местности мы – мишень, - задумчиво протянул Виктор. - Не молнии достанут, так монстры припрутся. Давайте пока вон хотя бы в тот сквер, – он указал чуть левее, где темнели несколько уцелевших деревьев с зачатками нежной листвы. – Там и зданий нет, и всяко не голая местность. Там отдышимся и решим куда дальше.

Никто не стал возражать.

Гроза не утихала. Лучевые атаки окружили район, снова и снова громили станцию и другие отдалённые объекты, постепенно приближаясь к перекрестку. Пахло гарью, воздух был полон пыли. Земля дрожала, и порою тряска доходила до того, что деревья в сквере выворачивало с корнем. Дети испуганно взвизгивали и прижимались к взрослым. Людской поток иссяк, лишь одиночки время от времени пересекали проспект, забегали в подземный переход или, наоборот, выскакивали оттуда и устремлялись прочь. В сквере, заметив большую группу выживших, тоже на время задерживались люди, но, не обмолвившись и словом, тут же устремлялись дальше.

По всей округе дымились дома, многие рушились, то выворачивая наружу всё своё естество, то оседая под землю, оставляя после себя глубокую воронку. Трещины покрыли автостраду. Одна из них расширилась настолько, что уместила в себе несколько машин. Потолок подземного перехода вскоре тоже обвалился и, судя по сдавленному вскрику и противному хрусту, погрёб под собой немало людей. Выжившие бросились наутёк и вскоре скрылись во дворах.

Атака не прекращалась. Лучи замирали, били несколько минут по одному месту, перестраивались, набирались силы и снова били. Зарницы сверкали везде, куда мог дотянуться взгляд — и на горизонте, и всё ближе к выжившим. Земля под их ногами вибрировала всё сильнее.

- Надо уходить, - бросила резко Лекс, всё это время молча и напряженно наблюдавшая за бьющими лучами.

- Куда? Они со всех сторон! - возразил Слава.

- Да! И скоро будут здесь!

- Но тут хотя бы нечему рушится! Укроемся от луча под щитом…

Лекс изумленно уставилась на него. Взгляд полковника был не менее «говорящим»:

- Ты с ума сошел? Олесина магия такого не выдержит!

- Ну, мы не знаем… - смутился Слава.

- И проверять не будем! - отрезала Олеся. - Смотрите. Они бьют примерно полторы минуты. Три залпа по тридцать секунд. Затем смещаются полностью, против часовой стрелки, на соседнее место.

- Ты можешь их просчитывать? - удивился Павел, внимательно к ним прислушивающийся.

- Не буду загадывать, но надеюсь…

- Надо будет бежать, - поймав взгляд Лекс, негромко заметил Виктор, - старички вряд ли добегут, - кивнул он на пенсионеров.

Лекс пожала плечами.

- Если бы я со стороны вот так увидел, как кто-то решает чью-то жизнь — я бы ему в морду дал, - вызверился Слава.

- Тащи, - предложила Олеся.

- Когда я Карину тащил, ты не особо против была.

Она упрямо посмотрела ему в глаза:

- Так я и не против. Тащи. Но обстреливают методично квадрат за квадратом, надо перемещаться, так что полковник прав - пожилым людям перебегать будет тяжело. Не здесь, так где-то потом их придется оставить. Если ты выбьешься из сил - вместе с тобой. – И, проигнорировав его изумленный взгляд, закончила: - Я понесу дочь. Катя ведет Сашу. - Она подозвала подростков взмахом руки. - Уходим. Надо перемещаться.

Виктор укоризненно взглянул на Славу, но бросить старичков одних в сквере тоже не смог, подхватил под руку бабушку:

- Давайте, гражданка, поищем место побезопаснее.

- Только вот где она, эта безопасность... - проворчал Павел, ковыляя вслед за ними.