Жду новый пост

Серия «История про сына и его девушку»

Четыре недели назад она пришла, и когда я открыла дверь, первое, что я увидел, это её разбитую губу и синяк под глазом, и её глаз был весь красный от крови. Я сразу же впустил её и помог. Мои дочери тоже были встревожены, когда увидели её, и когда мы спросили, что случилось, она сказала, что это сделал с ней мой сын. Услышав это, я заплакал, обнял её и попросил прощения. Она рассказала нам обо всем и извинилась за то, что не сказала нам об этом раньше. Это был не первый раз, когда он бил её. Я спросил, рассказала ли она об этом своим родителям или полицейским, и она сказала, что мы были первыми, к кому ей захотелось пойти. Я плакал. Я заверил её, что там она в безопасности и не стоит беспокоиться. Я попросил своих дочерей подготовить для неё свободную спальню, так как она останется с нами.

Я не могу описать, что я чувствовал, но вы, ребята, можете себе это представить. Я часами просто смотрел на черный экран телевизора на своё отражение. Через несколько дней я пригласил сына на ужин. Сначала я получил на это согласие у девушки сына. Мой сын пришел, и я велел своим дочерям сидеть вместе с ней тихо её в своих комнатах и не показываться ему на глаза.

Когда мой сын постучал в мою дверь и я увидел его снова, мне стало плохо, и моя кровь закипела, но я сохранил самообладание, и мы сели есть. Я продолжал смотреть на его руки и костяшки пальцев, и там были слабые царапины и отметины. Я задавал сыну простые вопросы, стараясь казаться нормальным и милым. Но все это время я больше не видел в нем своего сына, я видел в нем своего отца, и мне не нравилось это чувство. Он вел себя нормально, пока я не спросил его, как дела с его девушкой, и он на мгновение поперхнулся едой и сказал мне: «Всё в порядке, она просто занята работой, и я давно её не видел», я просто кивнул и сказал: «О, хорошо». Рад, что у неё все хорошо. Мы закончили есть, и я помыл посуду. Я встал рядом с ним и спросил, почему он бьет свою девушку, и сказал ему: «Я думаю, тебе пора перестать нести мне чушь о своей девушке». Что я знаю всё и собираюсь показать ему, каково это — быть более слабым. Прежде чем он успел сказать хоть слово, я замахнулся на него, сказав ему, что буду бить всерьез.

Я не сдержался. Я собирался научить своего сына, каково это, когда тебя бьют, потому что он думал, что это нормально. Я сказал ему, чтобы он держал руки поднятыми и защищался. Мы дрались, но я, конечно, должен был остаться последним. Я спросил его, каково это — быть слабым, быть на другом конце провода. Он сказал мне остановиться, но я спросил его, остановился ли он, когда она умоляла его об этом. Я не переставал избивать его, пока его девушка не спустилась вниз и не закричала на меня, чтобы я остановился. Увидев её, он ужаснулся. Я сказал ему, что ему повезло, что она не сказала об этом своему отцу, потому что её отец заставил бы его выкопать собственную могилу, что ему повезло, что никто не сказал об этом полицейским, потому что люди в тюрьме не любят мужчин, которые бьют женщин. Что ему повезло, я не унижаю его, как животное, которым он является.

Я сказал ему, как отвратительно я себя чувствую, будучи отцом человека, который бьёт свою девушку, что в этот момент он больше не является частью этой семьи, и что я хочу, чтобы он убрался из моего дома. Что он был разочарованием для всех в этом доме. То, как я его отделал, напомнило мне то, как она выглядела, когда пришла ко мне. Я бросил ему салфетки и сказал, чтобы он убирался туда, откуда пришёл. Я плакал, когда он, прихрамывая, ушёл.

Я сказал его девушке, что движение вперед – это её выбор, и я поддержу её. Если бы она решила остаться здесь, она была бы более чем желанной, если бы она решила продолжить свои отношения с ним, то я бы проводил выборочные проверки. Я сказал ей, как мне жаль, что с ней случилось что-то такое ужасное, и что это моя вина.

Прошло несколько недель, и я обнаружил, что у меня сломан нос, но это нормально. Она решила прекратить отношения с ним и осталась с нами. Я чувствую себя дерьмом. Я продолжаю смотреть на красные пятна на диване и ковре и спрашиваю себя, правильно ли я поступил, были ли другие варианты. У меня больше нет сына, и это больно. Не знаю, правильно ли я поступил. Я опять смотрю на своё отражение в телевизоре. М**к ли я?

Продолжение истории.

Я приехал к нему домой в 8 утра, чтобы мы могли как можно скорее покончить с этим. Он пожал мне руку, но не смотрел мне в глаза. Его раны, казалось, были в порядке и хорошо заживали. Он провел меня в квартиру, и там было довольно грязно. Там было много мешков для мусора, и на некоторых стенах были небольшие вмятины. Я упоминаю об этом, потому что ранее видел раны на его костяшках. Сначала мы поговорили, а потом я задумался о том, чтобы пойти на терапию, но он меня оборвал. Я сказал ему, что нам нужно поговорить о его бывшей и его действиях. Он сказал: «Я полагаю, она тебе все рассказала, верно?» Я сказал ему «да» и спросил его обо всей правде. Примерно так оно и было. Он потерял работу 8 месяцев назад во время массовых увольнений и не справлялся со счетами, поэтому его бывшей пришлось платить за его, из-за этого он чувствовал себя неудачником по сравнению с ней, не мог найти работу, и когда она спросила его об этом, он огрызнулся на нее за то, что она пыталась помочь ему. Примерно так всё и началось. После этого ему было легко шлепать ее каждый раз, когда он чувствовал себя хуже, чем она, или если он казался себе хуже на её фоне. Я задал ему много вопросов, некоторые расплывчатые, некоторые подробные, но по большей части это подтвердило каждую историю, которую рассказала нам его бывшая. Так что она нам не лгала.

Я сказал ему, что мне жаль, что я не выслушал его сначала, но, вероятно, это и к лучшему, что я не знаю жалких причин, по которым он делал то, что делал. Он не извинился в ответ и не показал никаких признаков раскаяния в содеянном. Мы продолжали говорить об этом, и ситуация накалялась. Он продолжал оправдываться и пытаться оправдать то, что сделал. Я сказал ему, что ни при каких условиях он не может бить свою девушку. То, что жизнь стала тяжелой для него, и всё пошло не так, как он хотел, не оправдывает его дерьмовые поступки. Мой сын встал и спросил меня, почему я не могу прикрывать его спину или принимать его сторону. Я встал и спросил его: «Каким образом я должен был быть на его стороне?» Что я, конечно, ни в коем случае не поддержу его действия, что он был полон дерьма из-за того, что даже имел наглость думать, что я поддержу его избиение своей девушки. Каждый раз, когда я пыталась дать ему совет или что-то, связанное с самосовершенствованием, он злился.

Ситуация продолжала обостряться, и я сказал ему, что до тех пор, пока он не возьмет свою жизнь и себя под контроль, ему нельзя будет приближаться ни к своим сестрам, ни к моему дому. Он продолжал говорить, что даже сейчас я забочусь только о его бывшей, а не о нём. Я сказал ему, чтобы он не строил из себя жертву, и что он застелил свою кровать и теперь должен лежать в ней. Он не может продолжать обвинять других в своих действиях, не говоря уже о том, чтобы думать, что было нормально делать то, что он сделал. Он был уже не ребенком, а взрослым человеком, который делал свой выбор. Что каждый выбор имеет свои последствия.

Я попросил у него вещи, которые его бывшая попросила забрать, и он ответил, что всё сломал, и показал их. и он сказал мне, что сломал их. Они действительно были разбиты на куски. Я снова сказал ему, как мне стыдно за него за то, что он такой, и сказал, что ему нужна помощь. Что ему нужно снова взять под контроль свою жизнь и что ему нужно измениться. Если он продолжит делать подобные вещи, он окажется в тюрьме или умрёт. Что он должен взять себя в руки ради себя. Он сказал мне, чтобы я пошёл к черту, что я и сделал. Я подобрал сломанные вещи его бывшей и положил их в сумку, прежде чем уйти. М**к ли я?