Жду новый пост

Серия «История древнего Рима.»

В этот год (213 год до н.э.) в Италии не было каких либо заметных военных столкновений. Разве что пленение некоего Тита Помпония, уроженца Вей. Это персонаж, бывший когда- то откупщиком, а теперь под сурдинку грабивший бруттийцев, перешедших на сторону Карфагена. Окрыленный этими успехами, он решил заявить о себе как о полководце. Для чего собрал довольно многочисленный отряд, и двинулся на Ганнона, одного из полководцев Ганнибала.

Результат был предсказуем и печален. Войско Тита Помпония было разгромлено, а сам он попал в плен. Впрочем, как писал Тит Ливий, это была наименьшая потеря. Ганнибал же провел лето в бездействии, ожидая что Тарент упадет ему в руки, как перезревший плод.

Римляне всегда отличались суеверностью и верой во всяческие гадания. Война всё продолжалась, конца не было видно, и это только усиливало мистические настроения. Кроме того в Рим пришло множество людей со всей Италии, потерявших все своё достояние, а многие и близких. Люди ждали чуда, ждали милости от богов. Многие, разочаровавшись в богах отеческих, обратились к иноземным, в надежде на их помощь. Ну что ж, есть спрос, появилось и предложение. Этому способствовало и то, что в текущем году умерло много уважаемых людей, занимавших жреческие должности. Множество всяческих предсказателей и чародеев прямо на форуме занимались жертвоприношениями и гаданиями. За ваши деньги господа, все что угодно! Во все века есть много таких, что зарабатывают на людском горе.

Эдилы, долженствующие следить за порядком в городе, едва унесли ноги с форума, так была наэлектризована и агрессивна толпа. Сенату пришлось принять специальное постановление и поручить городскому претору, им в этом году был Марк Эмилий, навести порядок. Только после этого жизнь города более менее вошла в обычное русло.

Наступало время, когда должны были пройти выборы магистратов на следующий год. Как вы знаете, руководить выборами должен был один из консулов, но оба были с войсками, и отзывать их было опасно. Был избран путь не вполне обычный, но вполне конституционный. Гай Клавдий Центон был назначен диктатором. Вот он и провел выборы, в результате которых консулами на следующий год были избраны Квинт Фульвий Флакк, в третий раз, и Аппий Клавдий Пульхр. После этого диктатор сложил свои полномочия.

Эти выборы любопытны еще и тем, что на политической арене впервые появляется избранный эдилом Публий Корнелий Сципион, будущий победитель Ганнибала. Избрание Сципиона было совсем не очевидно, по своему возрасту он не мог претендовать на должность. На этом основании народные трибуны пытались заблокировать его избрание, но народ дружно проголосовал за Публия.

Новоизбранные консулы должны были набрать пополнение для легионов. Всего в этом году должно быть 23 легиона. Но вот тут то и возникла заминка. Новому набору всячески препятствовали откупщики, самым видным из которых был Марк Постумий, человек лживый и жадный. Всегда находятся личности готовые нажиться на горе и крови народа.

Эти ребята занимались снабжением армии, придумали следующую комбинацию. Поскольку театр военных действий был велик и разбросан территориально, множество перевозок осуществлялось по морю. В случае гибели корабля государство полностью оплачивало стоимость как товаров так и самого корабля. И вот на едва державшийся на воде корабль грузились бросовые товары, причем их стоимость объявлялась так, будто там находился дорогой и важный груз. Затем судно выводилось в море и там затапливалось. Прибыль откупщиков была огромна.

Об этих проделках узнал сенат. Однако сенаторы не смогли принять общего решения и судьба откупщиков должна была решиться народом. Народные трибуны настаивали на крупном штрафе. В назначенный на капитолии собралась масса народа. Дело было изложено, народ возмущен. Надежда откупщиков была на одного из народных трибунов, Гнея Сервилия Каску, который был родственником Постумия, не оправдалась. Каска так и не решился распустить народное собрание. Тогда откупщики и их подпевалы стали расталкивать народ и надвигаться на народных трибунов. Дело шло к кровопролитию. Чтобы избежать насилия, народные трибуны распустили собрание.

Собрание распустили, сенат собрался. Сенаторы были возмущены. Против государства было применено насилие. Дело принимало совсем другой оборот, и речь пошла уже не о штрафе. Был назначен день нового суда, если Постумий не предоставит поручителей, то он должен быть арестован. Однако ни поручители ни сам Постумий на суд не явились. Комиции приняли решение, что если Постумий не явится и не оправдается до майских календ (1 мая) имущество его распродать, а самого его лишить огня и воды ( т.е. отправить в изгнание). Другие зачинщики беспорядков частью были арестованы, частью, чтобы избежать этой участи, отправились в добровольное изгнание. Так были наказаны откупщики, обманывавшие государство.

Набор в легионы продолжился, но шел медленно, не хватало людей призывного возраста. Сенат дал консулам полномочия отправлять в армию всех свободнорожденных, которые способны держать в руках оружие, даже если он не достигли призывного возраста ( 17 лет). Так заканчивался шестой год войны.

Спасибо, что дочитали до конца. Ставьте лайки к комментируйте статью, это поможет мне лучше понимать что именно вас интересует и сделать статьи более качественными. Еще раз спасибо за внимание и до новых встреч.

Шестой год год войны (213 год до н.э.) в Испании прошел спокойно. Военных действий не происходило, но с помощью дипломатии Рим приобретал новых союзников. События сложились так, что и на Африканском континенте у республики неожиданно появился союзник.

Нумидия издавна поставляла для Карфагена кавалерию, которая по праву считалась лучшей в этой части ойкумены. В описываемой время Нумидией правил царь Сифак. И вот, до братьев Сципионов дошли вести. что Сифак рассорился с Карфагеном. Не долго думая, к нумидийскому царю было отправлено посольство, из трех заслуженный центурионов. Посольство принесло желание дружить и обещание безграничной благодарности Рима, если Сифак и дальше будет ратится с Карфагеном.

Все это было встречено благосклонно; Сифак согласился отправить свою делегацию к Сципионам, если один из римлян останется у него и поможет Сифаку в организации армии. Дело в том, что нумидийцы искони были кавалеристами и в пешем строю сражаться не могут. Одержать победу располагая лишь кавалерией нельзя, и надо иметь ввиду, что античная кавалерия была менее эффективна чем кавалерия более поздних времен: у нее отсутствовали стремена. На том и сошлись.

Царь послал с двумя римлянами своих представителей для заключения союза. Нумидийские послы также получили задание переманить на сторону римлян тех нумидийцев, что служили в карфагенской армии. И действительно, когда посольство прибыло в Испанию, многие нумидийцы перешли на сторону Рима, да и престиж римских властей сильно возрос в глазах местного населения.

При царском дворе остался центурион которого звали Квинт Статорий. Статорий тут же набрал отряд из молодежи, благо страна Сифака была густо населена и недостатка в рекрутах не было. Старый центурион учил своих подопечных римскому строю и тактике ведения боя. В недолгом времени Сифак стал располагать некотором количеством превосходной пехоты. С этой пехотой он даже разбил одну из армий Карфагена.

Вся эта деятельность не прошла незамеченной правящими Карфагена. Что бы смягчить угрозу от армии Сифака, пунийцы тоже предприняли дипломатические шаги. Ими было отправлено посольство к Гале, вождю мезулиев, другого берберского племени, которое располагалось западнее Нумидии. Учитывая, что в союзе с Римом, Сифак мог представлять серьезную угрозу для Гала и его царства, он решил присоединиться к карфагенянам. Он собрал войско, под командованием своего сына Масиниссы, которое соединившись с карфагенской армией нанесло поражение Сифаку. Тит Ливий пишет о 30 000 убитых в этом сражении. Сам Сифак смог спастись, и набрав новую армию, переправился в Испанию. В недолгом времени следом за ним последовал и Масинисса. Борьба продолжается. Но это уже другая история.

На новый, 213 год до н.э., шестой год войны, консулами были избраны Квинт Фабий Максим, сын Медлителя, консула предыдущего года, и Тиберий Семпроний Гракх. Молодой Фабий получил командование над легионами, расквартированными в Свессуле.

Отец консула, старший Фабий, решил быть рядом с сыном. По прибытии его в лагерь консул с ликторами вышел встречать его. Старший Фабий въехал в лагерь верхом и ликторы, памятуя о заслугах Кунктатора, молча пропускали его, пока консул не приказал одному из них остановить отца. Тит Ливий пишет об этом так:

Спрыгнув, старик обратился к сыну: «Я испытывал тебя – вполне ли ты сознаёшь, что ты консул».

Тут, по всей видимости, необходимо пояснить ситуацию. По римским законам, передвигаться по лагерю верхом имел право только консул.Это с одной стороны. С другой стороны почитание отца, отца семейства, в Риме было основой общественной морали. Все домочадцы должны были беспрекословно подчиняться главе семью. Власть отца над остальными членами семьи распространялась до права продажи в рабство или убийства своего ребенка. Разумеется, в описываемый период истории, подобных эксцессов уже не происходило, нравы значительно смягчились, но, по крайней мере де юре, отец семейства такой возможностью обладал. И в предыдущем абзаце власть отца над сыном встала в противоречие с властью консула, высшего должностного лица, над гражданином. И власть государственная, оказалась выше власти частной.

Чуть позже описанных событий в римский лагерь прибыл некто Дазий Альтиний. Правда его прибытие не было таким примечательным, как прибытие Кунктатора. Дазий Альтиний появился тайно, под покровом темноты. Этот человек после канской катастрофы переметнулся на сторону Ганнибала, и передал тому свой город - Арпы. Теперь же он явился к Фабию с предложением за малую толику презренного металла, выдать Арпы римлянам. Дело было передано на рассмотрение совета. Большинство считало, что Альтиний по старым отеческим законам должен быть наказан как предатель. То есть он должен быть высечен и казнен. Так бы и случилось, если бы не вмешательство старшего Фабия. Тот заявил, что надо принимать во внимание время в котором мы живем. Идет война, надо делать все, чтобы сохранить союзников. Если можно уйти от римлян, а вернуться к ним нельзя, то в Италии вскоре не останется римских союзников.

Было принято компромиссное решение. Кто Дазий Альтиний друг или враг решим после окончания войны. А пока он был отправлен в город Калы, под своеобразный домашний арест. Днем он мог передвигаться по городу, но в сопровождении стражи, а на ночь его запирали.

В Арпах вскорее всполошились. Сначала домашние Дазия, а затем и граждане. Еще бы, пропал первый гражданин города. Об этом тут же известили Ганнибала. Что ж, Ганнибалу было это только на руку. Дазий Альтиний был богат и Ганнибал был не прочь завладеть его имуществом. Жена и дети Альтиния были допрошены на предмет где и сколько у их семьи золота и серебра, а затем заживо сожжены. Таково пунийское благородство.

Несмотря на отказ от услуг Дазия Альтиния, консул все же решил захватить Арпы. Подойдя к городу, римская армия расположилась невдалеке от стен. Фабий выбрал для штурма наиболее укрепленную часть стены, окружающей Арпы. Он рассчитывал, что ввиду крепости стен, гарнизон будет уделять меньше внимания этому участку городских укреплений. Были отобраны лучшие центурионы армии и 600 солдат. Ночью отобранные бойцы двинулись к стене. Начался дождь, и караульные покинули свои посты, чтобы укрыться от него. Без труда была захвачена часть стены и воротная башня. После этого римская армия вошла в город. Только после этого враг начал организовывать оборону. Арпийцы вооружили около трех тысяч своих граждан и кроме того в городе было пять тысяч карфагенян. Опасаясь предательства арпийцев, карфагенский военноначальник поставил городское ополчение впереди.

Сначала бой шел в темноте, но затем, после того как римляне заняли улицы около ворот и стало светло, легионеры стали замечать людей, с которыми когда то сражались в одном строю. Завязались разговоры между бывшими соратниками. Римляне спрашивали о причине по которой арпийцы помогают африканцам поработить Италию, а арпийские ополченцы в ответ кричали, что это знать продала и их и город.

Кончилось тем, что арпийцы повернули свое оружие против карфагенян. Впрочем, карфагенский отряд тоже не долго сопротивлялся. Среди карфагенян находилось около тысячи испанцев. Они заявили о своей готовности перейти на сторону Рима, при условии, что карфагенский отряд будет выпущен из города. Так все и случилось. Карфагеняне свободно вышли из города и ушли к Ганнибалу, а Арпы вернулись к римлянам.

В то время, как в Сицилии римляне осаждали, без особого успеха, Сиракузы, события происходили и на другом , может быть даже более важном, театре действий - в Испании.

В это время в Испании действовали целых три карфагенских армии, которыми командовали Магон, Ганнибал, сын Бомилькара и Гасдрубала сына Гискона. Магон и Гасдрубал разбили испанскую армию, противостоящую карфагенянам, что поставило племена дальней Испании на грань отпадения от Рима. Однако, младший из Сципионов, Публий, без промедления переправился со своей армией через Ибер. Этот маневр успокоил союзников и обеспечил их верность. Первоначально Публий остановился у Белой Крепости.

Этот городок был известен тем, что именно здесь был убит Гамилькар Барка, отец Ганнибала. Сейчас на этом месте стоит городок Эстепа. Но территория вокруг принадлежала племенам, не дружественным римлянам . Римские войска постоянно подвергались нападениям и несли потери. После того, как потери достигли двух тысяч, римляне перенесли лагерь к горе Победы, где жили дружественные племена. Сюда же подошел со своими армией Гасдрубал. Остановка в этом месте едва не стоила Публию жизни : Выйдя из лагеря с небольшим отрядом легковооруженных воинов для рекогносцировки подвергся нападению, и только вовремя подошедший старший брат выручил его.

В это время на сторону Рима перешел тесно связанный с Карфагеном город Кастулон. Известно, что из него происходила жена Ганнибала.

Затем был деблокирован город Илитургис, в котором карфагенянами был осажден римский гарнизон. Гнею Сципиону сначала удалось пройти в город, а затем, после сражения, карфагенские войска вынуждены были уйти. Осада другого горда, Бигерру, была снята при одном появлении римлян.

Карфагенская армия отошла к Мунде. Да, это та самая Мунда, где Цезарь одержал свою последнюю победу в гражданской войне.

Римляне подошли следом и завязалось сражение. Оно длилось четыре часа, римляне побеждали, как вдруг прозвучал сигнал к отходу. Причиной этого было ранение Гнея Сципиона, окружающие его воины решили, что он убит. Если бы не этот эпизод, то карфагенская армия была бы полностью уничтожена. А так она получила возможность отступить к городу Авринге. Несмотря на это карфагеняне понесли большие потери : 12 000 человек и 39 слонов.

Римляне не отставали, шли за карфагенской армией буквально по пятам. Вновь разразилось сражение. Гней Сципион приказал вынести себя на носилках в первые ряды бойцов, чтобы те видели своего военноначальника. И вновь была одержана победа.

К карфагенянам подошло подкрепление из набранных Магоном отрядов испанцев. Из текста Тита Ливия не ясно через какое время произошло новое столкновение, соответствующий фрагмент Полибия до нас не дошел. Как бы то ни было победа вновь осталась за римской армией. Ливий пишет, что кроме 8 000 солдат убиты в этом сражении были два известных галльских вождя, Мениапт и Висмар. Захвачено было восемь слонов, три убито. В конце всех этих боёв был освобожден Сагунт. Тот самый Сагунт, осада которого Ганнибалом послужила формальным поводом для начала Второй Пунической войны. Город, бывший под властью карфагена почти восемь лет, был вернут его гражданам.

Итак, штурм Сиракуз не удался. Город был обложен с суши и моря, оставалось ждать. Что бы не терять времени, Марцелл с третьей частью армии, отправился в рейд по Сицилии, по тем городам, что перешли на сторону Карфагена. Города Гелор и Гербез сдались добровольно. Мегары закрыли ворота, как результат были взяты и разграблены.

В это же время, карфагенский полководец Гимилькон высадился у Гераклеи. Он привел с собой из Карфагена двадцать пять тысяч пехоты, три тысячи всадников и двенадцать слонов. С этими силами он двинулся к Агригенту и через несколько дней взял его.

Прибытие карфагенской армии вселило в жителей Сиракуз и других греческих городов Сицилии надежу на избавление от римской гегемонии ( про гегемонию Карфагена они уже забыли). В Сиракузах решили, что для обороны города им хватит части сил, и потому, как то ночью, десять тысяч пехотинцев и пятьсот всадников под командой Гиппократа вышли из Сиракуз и просочились мимо римских укреплений. Они остановились у города Акрилл.

Тут то на них и наткнулся Марцелл, шедший на помощь Агригенту, но опоздавший, и теперь возвращающийся к Сиракузам. Марцелл шел очень осторожно опасаясь армии Гимилькона, которая превосходила его по численности, и римская армия была готова к бою. Этого нельзя было сказать о сиракузянах. Они начали обустраивать лагерь, разбрелись по окрестностям, многие оставили оружие. Схватка получилась короткой. Гиппократ с кавалеристами бежал, о пехоте мы не имеем сведений.

После этого Марцелл отошел к Сиракузам. Сюда же вскоре подошел еще один легион, прибывший из Италии. Таким образом все римские силы на Сицилии оказались сосредоточены у Сиракуз. Гимилькон, даже соединившись с остатками армии Гиппократа, не рискнул дать бой римлянам. Что бы не терять время он пошел по Сицилии, освобождая от римских гарнизонов греческие города. Первым пал город Мургантины. Греки просто открыли ворота города, римский гарнизон был вырезан. Это вызвало лавину предательств. Римские гарнизоны изгонялись и уничтожались.

Не так дело пошло в Энне. Город был хорошо укреплен и в нем стоял сильный римский гарнизон, которым командовал Луций Пинарий. Старейшины города решили сдать его Карфагенянам и потребовали у Луция ключи от городских ворот. Все, что римский командир смог выторговать у старейшин, это собрать на завтра народное собрание, в котором все граждане должны были высказать свою волю. Вернувшись, Луций собрал своих солдат на сходку, и как написал Тит Ливий, сказал им следующее:

"Я думаю, воины, вы слышали, каким образом сицилийцы в эти самые дни предательски перебили римские гарнизоны. Вы не попали в эту ловушку, во-первых, милостью богов, а во-вторых, благодаря своей собственной доблести – вы ни днем ни ночью не оставляли своих постов, бодрствовали и не снимали оружия. О, если бы и в дальнейшем могли мы не претерпеть и не совершить ничего ужасного! Нас старались обмануть незаметно; благодаря нашей предусмотрительности это не удалось. Теперь от нас открыто требуют вернуть ключи от ворот; как только мы их отдадим, Энна сейчас же будет в руках карфагенян и мы будем перерезаны еще бесславнее, чем гарнизон в Мургантии. Я с трудом выговорил себе одну ночь, чтобы посовещаться с вами, въявь показать вам надвинувшуюся опасность: на рассвете они соберутся, обвинят меня и возбудят против вас народ. Завтра Энна будет залита или вашей кровью, или кровью ее граждан. Захваченным врасплох надеяться нечего, захватившим нечего бояться, победа будет за тем, кто первым выхватит меч. Все вы вооружитесь и внимательно ожидайте моего знака. Я, пока у вас еще не все готово, разговорами и перебранками буду тянуть время. Когда я тогой подам знак, с громким криком сбегайтесь ко мне, бросайтесь на эту толпу, валите всех и смотрите, чтобы не уцелел никто из тех, кто опасен своей силой или лукавством. Мать Церера и Прозерпина и вы, прочие боги, вышние и подземные, вы, которые обитаете в этом городе, в этих священных озерах и рощах, будьте к нам милостивы и благосклонны, если мы приняли свое решение, чтобы не попасть в ловушку, а не затем, чтобы кого-то в нее заманить. Я бы и еще уговаривал вас, воины, если бы вам предстояло сражение с вооруженными, но вы будете избивать, пока вам не надоест, безоружных и беспечных"

На следующий день старейшины города вывели к народу римского командира. Луций Пинарий пытался речью охладить граждан, но сначала отдельные люди, а затем вся толпа толпа начала выкрикивать угрозы в его адрес. Тогда Луций подал знак. Началось избиение горожан.Падали не только от меча, но и пытаясь бежать. Гнев у солдат не утихал; они избивали безоружную толпу, словно одушевленные опасностью, в пылу грозного сражения.

" Так удержали римляне Энну – то ли злодеянием, то ли преступлением, без которого было не обойтись"

Марцелл не осудил своих солдат. Более того, он отдал им город на разграбление, тем самым утвердив резню своим авторитетом.

Когда до Марцелла дошли вести о том, что правящие Сиракуз убиты, а власть в городе в руках карфагенских ставленников, римские войска тут же были переведены от Леонтин к Сиракузам. Новый лагерь расположился верстах в полуторах от города.

Была сделана попытка, правда на мой взгляд изначально негодная, решить дело миром, для чего было отряжено очередное посольство. Гиппократ и Эпикид, новые властители Сиракуз, посла в город не пустили, сами вышли за ворота Гексапил. Римлянин заявил : они не воевать пришли к сиракузянам, они несут им помощь и поддержку – и тем, кто бежал к ним, ускользнув от жестокой резни, и тем, кто задавлен страхом и терпит рабство, которое хуже не только изгнания, но и самой смерти. Римляне не оставят неотмщенным гнусное убийство союзников. Итак, если те, кто бежал к ним, получат возможность вернуться на родину; если будут выданы виновники убийства; если свобода и законность у сиракузян будут восстановлены, то незачем браться за оружие. Если все пойдет не так и кто-то станет чинить препятствия, римляне на того ополчатся.

Как видите, римлянин не стеснялся, это был ультиматум, я бы сказал, с элементами шантажа. Разумеется, те кто сейчас правил бал в Сиракузах, на подобное согласится не могли; для них эти условия были равнозначны смертному приговору. Соответствующим был и ответ. Когда Сиракузы будут во власти тех, к кому послы приходили, тогда пусть и возвращаются. А если римляне начнут войну, то увидят на деле: осаждать Леонтины и Сиракузы – совсем не одно и то же.

Ну что ж, Сиракузы были осаждены с суши и с моря. Марцелл располагал у Сиракуз шестьюдесятью квинкверемами. На часть кораблей он посадил легковооруженных воинов, метателей всяческих копий, стрел и камней, которые своими снарядами должны были очистить от противника стены Ахрадины. Другие корабли связывались попарно и на них устанавливались осадные башни и стенобитные машины. Казалось, город ничего не могло спасти, он вот вот должен пасть. И так и произошло бы, если в Сиракузах не не было бы человека по имени Архимед.

"несравненный наблюдатель неба и звезд и еще более удивительный создатель разного рода военных орудий, которыми он легко, словно играючи, уничтожал плоды тяжких трудов неприятеля." Так писал об Архимеде римский историк Тит Ливий. Еще при жизни Гиерона и по его просьбе, Архимед начал создавать машины для обороны родного города. Одни такие машины метали огромные камни в корабли обстреливающие стены. Другие захватывали те корабли, которые подходили в плотную к стенам, поднимали их в воздух, а затем бросали в низ, переворачивая и топя.

Не лучше обстояли дела и со стороны суши. Там так же было размещено множество разнообразных машин. В массиве стены было проделано множество бойниц, через которые лучники и метательные машины, называвшиеся скорпионами, вели обстрел римлян, нанося тем существенный урон, тогда как сами они были недоступны для ответных стрел.

Штурм Сиракуз ни с моря ни с суши не удался. Чтобы не нести напрасных потерь, было принято решение прекратить бесплодные попытки и перейти к правильной осаде. То, что не удалось сделать силой, должен был сделать голод.

После того, как в Сиракузах была вырезана семья Гиерона,настоял чтобы вместо убитых Адранодора и Фемиста выбрать новых членов совета (Ливий называет их преторами). Ничто не предвещало сенсации, однако она произошла. Собралась толпа, в которой было множество солдат и перебежчиков. И вот из задних рядов начали раздаваться имена Эпикида, и Гиппократа.

Эти двое, хотя и были греками по происхождению, родились в Карфагене и были его гражданами. В Сиракузах они оказались в качестве карфагенских послов еще к Гиерониму, и задержались в городе. Их выбор в совет, как мы увидим, приведет к трагическим последствиям. Большинство совета было за возобновление отношений с Римом. Были посланы представители совета к Аппию Клавдию, который стоял с флотом из ста кораблей у Мургантии. Разумеется, карфагенских ставленников это не устраивало. Именно в это время на Сицилию прибыл Марцелл.

Первой задачей, вставшей перед ним, была необходимость сформировать боеспособные войска из того контингента, что находился в Сицилии. Тут, верно, следует напомнить, что в Сицилию были отправлены остатки легионов бежавших в битве при Каннах, а так же больные и слабосильные из других частей.

Аппий Клавдий отправил сиракузских послов к Марцеллу, и тот рассмотрев дело принял условия сиракузян и отправил в Сиракузы своих людей для заключения мира. Однако в Сиракузах было не спокойно, и когда к Пахину (мыс на юге Сицилии) подошел карфагенский флот, Эпикид и Гиппократ начали вести агитацию среди солдат и наемников за войну с Римом.

В этот раз взрыва удалось избежать. Один из авторитетных членов совета, Аполлонид, произнес речь в которой в частности сказал:

"Последуем, однако, в выборе союзников примеру Гиерона, а не Гиеронима, предпочтем дружбу, выдержавшую пятидесятилетнее испытание друзьям, пока неизвестным, а в прошлом неверным. Учтем еще обстоятельство немаловажное: отказаться от мира с карфагенянами не значит, что с ними сейчас же начнется война; с римлянами надо сейчас же или заключить мир, или идти на них войной"

После долгих споров члены совета решили подтвердить мир с Римом. Казалось, все устраивается к лучшему, но увы. Из Леонтин прибыли представители и попросили у своей метрополии защиты. Сиракузские нобили вздохнули с облегчением: можно избавиться от всякого отребья и смутьянов. Гиппократу было поручено собрать отряд и отправиться с ним в Леонтины. Было собрано 4000 человек, в основном наемников и перебежчиков из италийцев

Однако ожидания не оправдались. Получив командование и войска Гиппократ начал нападать на римских союзников. Аппий Клавдий послал войска для охраны границ, но Гиппократ напал на римский лагерь, римляне понесли большие потери. Эти события фактически означали объявление войны. Когда о нападении на лагерь донесли Марцеллу, тот немедленно отправил послов в Сиракузы с требованием удалить Эпикида и Гиппократа не только из города, но и из Сицилии вообще.

Пока Гиппократ заниматься грабежем, его брат Эпикид мутил воду в Леонтинах. Ему без труда удалось убедить толпу в том, сто Сиракузы хотят отдать Леонтины Риму. И когда к ним прибыли послы из Сиракуз им ответили что леонтинцы не поручали сиракузянам заключать мир с римлянами, а чужие договоры их ни к чему не обязывают.

Правительству Сиракуз ничего не оставалось, как только сообщить Марцеллу, что Леонтины не подчиняются и что консул может начать военные действия и это не будет нарушением договора с Сиракузами. Сиракузы даже объявили о своем намерении участвовать в войне на стороне римлян, если после победы Леонтины будут отданы Сиракузам. Для этого они собрали отряд в 8000 бойцов. Но к Леонтинам он не успел.

Марцелл действовал стремительно. Приказав Аппию идти к городу, сам со своими войсками форсированным маршем пошел туда же. Леонтины были взяты сходу. Эпикид и Гиппократ, главные виновники этой беды, увидев, что сопротивление невозможно бежали в Гербез с небольшим числом своих сторонников.

Весть о взятии Леонтин застала сиракузскую армию у реки Милы. Гонцы рассказали, что город разграблен а все взрослое население убито. Это вызвало волнение среди солдат, которые отказывались идти к Леонтинам. Слухи эти были ложны, на самом деле население Леонтин не пострадало и имущество граждан осталось при них. Репрессии Марцелла касались лишь перебежчиков: около двух тысяч были выпороты и обезглавлены. Сосис и Диномен, которые командовали сиракузским отрядом, видя что вот- вот может начаться бунт, отвели своих людей к Мегаре, с тем чтобы оттуда организовать осаду Гербеза.

Эпикид и Гиппократ прознав об этом решились на отчаянный шаг (в мужестве им нельзя отказать): они вышли навстречу войску. Расчет был на то, что в рядах сиракузского отряда было много таких, что воевали вместе с ними. И этот расчет удался! Первыми кого они встретили были критские лучники. При Тразименском озере они воевали за Рим, сдались и были отпущены Ганнибалом. Уж этим- то попадать на глаза римскому консулу совсем не хотелось! Поэтому уговаривать их долго не пришлось.

Далее все пошло в ускоренном темпе. Остальные солдаты, узнав о прибытии тоже стали волноваться. Сосис и Диномен чтобы не допустить бунта вернулись к Мегарам. Здесь братья организовали поддельное письмо, которое якобы было написано правящими Сиракуз к Марцеллу и перехвачено теми критянами. В письме старейшины хвалили Марцелла за резню в Леонтинах и призывали его покончить с теми наёмниками, что были в сиракузском отряде. Больше ничего и не надо было. Армия взбунтовалась, командовали теперь Эпикид и Гиппократ. В Сиракузы был отправлен гонец, который назвавшись очевидцем должен был поведать гражданам Сиракуз, как римляне зверствовали в Леонтинах.

Этому человеку поверила не только чернь, но и сенаторы. Было решено закрыть ворота и охранять город. Эпикид и Гиппократ подойдя к городу при помощи своих сторонников проникли в город и возбудили толпу. Часть сенаторов укрылись в Ахрадине, но она была взята и все находившиеся там были убиты. Властью в Сиракузах стали Эпикид и Гиппократ. Судьба Сиракуз свершилась. Война с Римом стала неизбежной.