Фэнтези истории

Говорят, Филибр не первый век на Почте работает – после этого признания понимаю, что правда. Наверное, потому он и знает тут каждый камень, и помнит всех, чьи письма и посылки сюда попадают.

Но все равно что-то странное в нем чувствуется. В этом я уверен: говорят, что драконы, кошки и волки – самые чуткие на необычное существа в мире. А дракоты – смесь двух первых… ещё бы я не чувствовал.

Четыре стопки писем в ближние страны я быстро разнес по отделам. С пятой пришлось подниматься на второй этаж; но это несложно, десяток секунд работы крыльями – и готово.

Когда я уложил письма на полку, по спине пробежал холод. Я бросил взгляд через плечо: мимо неспешно шел полупрозрачный старик в старомодной одежде, постукивая тростью по полу.

– Добрый вечер, господин Йоканан, – поздоровался я.

– Добрый вечер, юноша, – ворчливо отозвался тот. – Аккуратнее клади, по стенке выравнивай.

Я кивнул и проводил старика взглядом.

В первый год работы я именно его встретил – и поначалу перепугался, когда он на глазах у меня прошел сквозь стену. Стыдно вспомнить – кинулся тогда к Филибру с воплем «Здесь призрак!». Тот, не отрываясь от заполнения квитанции, спросил о внешности и спокойно пояснил: «Это господин Йоканан. Сколько раз говорил ему, что надо предупреждать о своем появлении».

Уже потом я познакомился и с ним, и с леди Куандер, и с Эрликой, и с Кадрианом… со всеми призраками Почты. Со многими подружился, они даже помогали. Вот экзамен по истории Ожьена сдал лишь потому, что как раз господин Йоканан мне три вечера про него рассказывал.

Нередко думаю – откуда здесь столько призраков? Не дворец ведь какой, здание всегда Почтой было. Спросил у господина Филибра. Получил его обычный ответ: «Это Фелльярд, дракотенок. Привыкнешь».

Я сперва обижался. Потом и в самом деле привык.

Действительно, Фелльярд – страна в центре мира, первая созданная земля. Здесь может быть что угодно, вот местные ничему уже и не удивляются. А мне, наверное, ещё лет десять отвыкать от Арсалена надо.

Уложив последнее письмо, я отошел к краю площадки; слететь вниз проще, чем бежать по лестнице. Замер у края, услышав голоса, перегнулся через полированные деревянные перила.

Перед столом господина Филибра застыл вихрь снежинок, в котором мерцали синие глаза. Надо же! Леакель, снежный дух из Хрустальных Шпилей!

– Вы опоздали, – недовольно говорил главный леттерий. – Причем на… – он помедлил секунду, – сто восемьдесят три года.

– Повелитель был очень занят, – голос леакеля походил на свист ветра и звучал смущенно. На всех Филибр так действует, что ли? – Он только недавно вспомнил о письме. Оно цело?

– Фелльярдская Почта никогда ничего не теряет, – сухо ответил Филибр, и я невольно кивнул.

Искренне горжусь своей работой: Фелльярдская Почта уже десяток веков доставляет письма и посылки во все края мира, от Хрустальных Шпилей до Серебряного моря, и ни разу ничего не потерялось, и дошло вовремя. Хотя и дорого, конечно… ну, и плата нам потому выше.

– Однако, – продолжал леттерий, – его надо извлекать из хранилища. Зайдите завтра утром, если вам не сложно.

Тон был таким, что я бы возражать не стал. Леакель тоже не решился; вежливо попрощался и растаял в воздухе. Филибр недовольно посмотрел на засыпавшие край стола снежинки.

– Инив!

Я слетел вниз, сообразив, что давно уже надо было вернуться.

– Видел? – спросил леттерий, кивнув на дверь.

– Да, – признался я.

– Оставляют до востребования, – проворчал Филибр, – забывают на десятилетия, а потом вдруг спохватываются. Хорошо хоть доверили нашей Почте.

Он посмотрел на огромные часы над входом. Стальная стрелка подошла к шести, и Филибр кивнул.

– Время чая. Заполни вот те две квитанции, пожалуйста.

И направился к малоприметной двери в дальней стене. Каждый вечер так: ровно в шесть главный леттерий идет пить чай, ровно через полчаса возвращается. Любую работу откладывает; вот ведь истинно человек… то есть оборотень привычек. У меня так не получается; я и ем-то обычно в Университете.

Нерешительно постояв у кресла, я все же в него опустился: не первый раз его так заменяю, но все равно не по себе. Это кресло – самшитовое и с бархатной обивкой – пожалуй, немногим младше самого Филибра. Настоящий трон.

Квитанции я заполнил за считанные минуты: мне их стали доверять всего год назад, но руку уже набил. Вернул перо в чернильницу, следя, чтобы ни одна капля не упала мимо, и задумался.

За четыре года я ещё ни разу не побывал в Архиве. Туда спускается только Филибр, и очень редко – вот как сейчас, когда забирают давние письма и посылки; на моей памяти это второй раз.

А ведь интересно – что там? Умом понимаю, что только те самые бандероли, письма и посылки и лежат, но чувствую, что не все так просто. Точно так же, как почуял в начальнике что-то странное и чую по-прежнему. Намекал ему об этом – получил в очередной раз ответ про Фелльярд и привычки.

Но посмотреть не выходит, дверь заперта, а ключ только у главного леттерия. А я не призрак, сквозь стены проходить не умею.

А если… а если за ним прокрасться?

Я даже замер, поразившись идее. Филибр в тот раз дверь за собой не запирал, значит, можно скользнуть следом. Только… получается, что его обману. Ну, или просто не спрошу, это тоже скверно.

Этого не хочется. Ведь Филибр меня принял на работу; да не просто принял, а предложил в самый паршивый миг – когда я сидел у ратуши, не зная, куда податься. Об оплате позаботился, так что мне и на жилье, и на еду, и на всю учёбу хватает. Я ему ещё никогда ни о чем не врал.

Но все-таки не мог отделаться от мысли: другого такого случая не будет. Или будет, только лет через тридцать. И если не воспользуюсь, то любопытство грызть будет; оно у меня в крови, весь народ такой.

С этими мыслями я сложил квитанции в стопку и снова пошел в Каминную комнату. Мне там думается лучше.

Кресло у камина было занято: невысокая полупрозрачная полная женщина в шелковом платье читала, рассеянно почесывая за ухом высунувшего из пламени острую морду огненного духа. Он блаженно урчал.

– Добрый вечер, миледи, – поздоровался я.

– Добрый вечер, Инив, – отозвалась леди Куандер, подняв глаза от книги и улыбнувшись. – Читал «Серебряную нить»?

– Нет, но теперь прочитаю, – совершенно искренне сказал я. Вкусы у нас с ней почти одинаковые, и я экзамен по литературе сдавал, до того ответив леди Куандер каждый вопрос.

Она вновь улыбнулась и вернулась к книге; я же забрался в кресло напротив, пристроил крылья поудобнее и задумался. Жутко хотелось спуститься в Архив… и в то же время казалось неправильным.

– Миледи, – неожиданно для себя самого сорвалось с губ, – а как выглядит Архив?

– Сходи и посмотри, – ответила она, не отрывая взгляда от строк.

– Там закрыто, – напомнил я.

– Найди путь, – флегматично посоветовала леди Куандер. – Вот как Эрлика умудряется проникать всюду…

Она поморщилась.

– Недавно в течение двух дней она флиртовала с двумя графами, тремя баронами и одним герцогом. Несмотря на нематериальность.

– Вы не одобряете? – на всякий случай спросил я.

Леди Куандер помедлила.

– Мне не нравится такая фривольность, однако я не могу не восхититься ее вкусом.

И снова погрузилась в чтение; я же уставился в огонь. Слова дамы помогли принять решение.

В здании Почты четыре громадных этажа, под землю оно уходит еще на столько же. Филибр шел где-то впереди, неспешно и уверенно: как все оборотни, в темноте видит. Или просто дорогу знает так, что и смотреть не надо. Хорошо, что и дракоты во мраке видят не хуже.

Я крался шагах в тридцати позади, старался ступать как можно тише; уже убеждался, что у леттерия превосходный слух. Но ему, похоже, в голову не приходило, что кто-то может идти следом; лишь раздражённо что-то бормотал себе под нос.

Неожиданно Филибр ускорил шаг и скрылся за поворотом; я немного подождал, обогнул угол. Впереди темноту разрезала тонкая полоска – приоткрытая дверь, из-за которой пробивался свет. Я осторожно приоткрыл ее побольше, скользнул внутрь.

Зажмурился от внезапно яркого света. Поморгал, привыкая – и с узкой галереи уставился на то, чем оказался Архив.

Огромный, ярко освещённый и теплый зал, похожий на бальный – только со множеством стеллажей у стен; и на них – десятки и сотни писем, посылок, бандеролей… А посреди зала – призраки, хорошо мне знакомые, равно легко скользящие по каменному полу и над ним. Эрлика, весело смеясь, танцевала с высоким дракаем, леди Куандер неспешно беседовала с тремя пожилыми дамами, Йоканан, размахивая тростью, что-то доказывал полковнику Кадриану… Почему-то они казались здесь донельзя уместными… и, глядя на знакомые лица, я вдруг осознал – почему.

Казалось, образы двоились, и я видел разом и полупрозрачные фигуры и то, чем они были в действительности.

Пожелтевший конверт с тёмной печатью, надписанный четким почерком – Йоканан.

Пухлая бандероль с замысловатым адресом – леди Куандер.

Маленький конвертик с цветочным рисунком – Эрлика.

Деревянная посылка с военным штампом – Кадриан...

Я не мог сдвинуться с места, глядя на собравшихся в зале, понимая, как ошибался, принимая их за призраков, понимая, почему они все сейчас здесь.

Рядом послышались шаги; я резко повернулся, взглянув снизу вверх на Филибра. Смущенно опустил голову… и тут же вскинул снова, заметив совершенно неожиданную улыбку.

– Удивлен, дракотенок? – спросил он, кивая на собравшихся.

– Да, – признался я. – Они…

– Письма, – кивнул леттерий. – Те, которые оставили здесь до востребования, и не забрали. Если такое письмо долго лежит у нас, то оно постепенно меняется, обретает свою личность… Становится в каком-то смысле оборотнем.

Он усмехнулся.

– Тут есть письма, которые старше меня.

– А что бывает, когда их забирают? – я вспомнил, зачем Филибр вообще сюда сегодня пришел.

– Уходят обе ипостаси, – серьёзно ответил он. – Печально, конечно. Но и радостно – наконец-то письмо придет по адресу. Их всегда провожают все вместе.

Леттерий указал на высокую хрупкую женщину в серебристом платье.

– Это за ней сегодня приходили. Посмотришь на прощание?

Я завороженно кивнул, не отрывая взгляда от призраков… писем… друзей.

– А вы не сердитесь, что…? – вдруг спохватился я.

Снова легкая улыбка.

– Ты мог бы и раньше спуститься в Архив. Только не просил.

Мы вернулись наверх через пару часов; леттерий бережно нес в руке длинный конверт из искрящейся бумаги.

– Господин Филибр, – задумчиво спросил я, – но отчего же так получается? Никогда о таком не слышал.

Начальник улыбнулся в четвертый раз за день.

– Это…

– Фелльярд, – уныло закончил я. – Привыкну.

– Именно.

Я помедлил, и задал вопрос, вертевшийся на языке:

– А… вы, случайно, не?

– Нет, – покачал головой он, – я не письмо. Хотя ты и близок к истине. Подумай ещё, дракотенок.

И пошел дальше к себе в комнату, на четвертый этаж.

Я же остановился, глядя ему вслед. Наверное, правда об Архиве помогла – но вдруг в одно мгновение стало ясно: и в кого оборачивается Филибр, и какую странность я так и не смог понять ранее…

Как я четыре года не замечал, что ни разу не видел учётной книги?

– Ваши приказания? – спросил капитан.

– Правьте к берегу, – негромко распорядился Тамейн. – Пополним припасы, может, что-то узнаем.

Не может быть, чтобы здесь, так близко к туманам, ничего не знали об Острове Героев.

«А тут пестро», – с легким удивлением подумал Тамейн, глядя на людей на берегу. И впрямь, сложно было выделить какой-то общий тип – светлокожие и смуглые, темноволосые и рыжие, статные и хрупкие... Как будто на Девять Архипелагов попал, куда стекаются люди со всего мира.

Хотя что дивиться? За века многие плыли к Пелене. Здесь наверняка полно потомков тех, кто сошел на берег, сбежал или потерпел крушение.

Шлюпка приблизилась к берегу, матрос бросил канат, и крупный рыжебородый человек ловко поймал его, привязал ко врытому в землю столбу.

– Добро пожаловать! – весело сказал он на торговом наречии с заметным акцентом. – Надолго к нам?

– Не думаю, – пожал плечами Тамейн, выбираясь на песок и придерживая меч у пояса. Поколебавшись, он добавил: – Мы плывем на Сэвеллон.

По собравшимся пронесся шепот. Бородач удивленно поднял брови.

– На Остров Героев?

– Да, – кивнул Тамейн.

– Скрытый за туманами? Куда уходят величайшие?

– Ну да, – ненужные уточнения начали раздражать принца.

– Созданный Мириасом Великим из костей и сердца древней драконицы Карраг?

– Да!

– Удачи в этом деле.

Тамейн раздраженно отвернулся. Даже не стал приказывать матросам – те и так знают, что делать. Уже делают, завязав беседу с местными и обсуждая припасы. Бывалые моряки, это его собственные таланты здесь бесполезны!

Усилием воли принц взял себя в руки. Нет. Вот как раз сейчас – его время. Конечно, никак не воителя, а придворного, потому что о главном говорить с имхалльцами надо ему. Насколько получится.

– Мои извинения, – сказал он, поворачиваясь. – Я Тамейн из Касситерии.

– Я Драфен, здешний кузнец, – рыжебородый протянул руку. Пожатие оказалось крепким и уверенным. – Не обижен, но и ты не обижайся. Знаешь, сколько искателей Сэвеллона здесь проплывало?

– Догадываюсь, – усмехнулся Тамейн. Открытая улыбка кузнеца поневоле располагала к себе. – Но потому и спрашиваю – где еще, как не здесь?

– Это не к нам, – покачал головой Драфен. – Это к бабушке Хидеке. Знаешь же – говори со стариками, если ищешь древности.

– Где ее найти? – быстро спросил Тамейн. Кузнец показал в сторону горы.

– Она у подножия живет, на окраине. Там тихо и спокойно, суеты особой нет. Я покажу потом.

– Спасибо, – искренне поблагодарил принц. Почему-то внутри надежда встрепенулась с новой силой.

Драфен не подвел. Как только на берегу все было улажено, он провел Тамейна по деревне, перебрасываясь фразами с другими жителями. Тут оказалось больше семей и домов, чем виделось с моря; похоже, поселение расползлось по всему острову. Чем дальше они шли, тем старше выглядели дома. Занятно, основатели боялись к морю ходить, что ли?

У одного из самых старых домов сидела старушка. Приземистая, совершенно седая, в наброшенной на плечи легкой шали; рядом стояла толстая светлая трость.

– Бабушка, – уважительно наклонил голову Драфен.

Хидека подняла глаза: темные и блестящие, словно кусочки полированного камня. Ни капли старческого слабоумия; взгляд напомнил Тамейну о канцлере королевства.

– Да, Драфен? – скрипуче сказала она. – Я вижу, у нас гость.

– Так, – кивнул кузнец. – Он о Сэвеллоне хотел поспрашивать.

Хидека слегка улыбнулась.

– Ну почему нет. Садись, гость.

Она хлопнула по скамейке рядом с собой, Тамейн помедлил, но сел. Драфен кивнул им обоим и двинулся прочь.

– Ну и что спросить-то хотел? – с едва заметной иронией сказала Хидека.

– Все, что вы знаете о Сэвеллоне, – честно ответил Тамейн.

– Ну как же, – протянула старуха. – Остров, который сотворил великий маг Мириас. Остров, где герои лежат в хрустальных гробах и спят, пока не придет их время. Остров за Пеленой…

– Да это я и сам знаю! – перебил ее принц. – Это каждому известно.

– А чего же ты еще ждешь-то? – Хидека подгребла к себе палку. – Точную карту, как туда плыть?

Тамейн снова почувствовал нарастающий гнев, и вновь подавил его. Опять-таки, нет смысла сердиться на местных.

– Ты мне скажи, – продолжила Хидека. – А зачем тебе вообще Сэвеллон? Ты же вроде пока не великий герой, гость?

Этот вопрос ему задали впервые. Команда «Странника» знала, зачем принц взошел на борт, другие не интересовались. Тамейн внезапно понял, что к такому вопросу он не готов.

Он медленно вдохнул, выдохнул и посмотрел на Хидеку.

– Я из Касситерии, – сказал Тамейн. – У нас сейчас дурное положение. Очень дурное, наши враги сильны, и их подпитывает темная магия. Мы собираем все, что можно, и…

Он замялся.

– И великие герои были б очень кстати, а? – хмыкнула Хидека.

– Да. Хотя бы Аркен Золотой Меч! Он ведь обещал вернуться, когда королевство будет в опасности!

– Это же ваш великий король? – покосилась на него Хидека. – Хорошее «хотя бы».

Тамейн невольно смутился: в запале слова и впрямь прозвучали… не очень.

– Все равно кто, – он взял себя в руки, пристально глянул на старуху. – Знаю, как это звучит! Знаю, что мы хватаемся за соломинку!

– Соломинки иногда бывают железными, – отозвалась Хидека. Опершись на трость, она встала. – Давай сделаем так, гость. Я погадаю для тебя на пламени: приходи в полдень туда.

Она указала тростью на гору, ближе к вершине.

– Отсюда наверх одна тропа, не ошибешься. Там и поговорим о том, что видно. А пока посиди, отдохни.

Сказано было так безапелляционно, как умеют лишь знающие себе цену старцы. Тамейн остался сидеть, а Хидека неспешно двинулась к краю поселения, к едва заметной отсюда дорожке, уходящей вверх.

«Погадаю на пламени», – мысленно повторил Тамейн. Он слышал о таком искусстве. Для него не требовалось много волшебной силы, важны были опыт и мастерство. Но чему удивляться? Очень часто в таких далеких уголках старейшины и занимаются любой магией.

Нетерпение жгло изнутри, но принц помнил, что для любых чар нужна подготовка. Не стоит мешать. И вообще, редко он отдыхал за последние годы.

Тамейн попытался расслабиться, потом понял, что просто так сидеть все равно невыносимо. Он резко поднялся, огляделся, пожал плечами. Почему бы и не пройтись?

Странное ощущение оставляла Имхалла. Нет, ничего тревожного или угрожающего: напротив, поселение словно окутывал ореол безмятежной доброжелательности. Тамейн сам удивился, что неплохо понимает местный акцент, потом сообразил, что смесь народов наверняка и побудила имхалльцев выплавить наречие, понятное всем. Торговый язык появился точно так же, а его собственная привычка к полудюжине языков помогла легко разобраться в местных словах.

Он утолил легкий голод куском хлеба с мясом – поделился корпевший над записями светловолосый силач. Понаблюдал за играми детей, смутно удивившись тому, что они не играют в героев; потом укорил себя – это его-то мысли направлены на Сэвеллон, детям-то с чего только о легендах и думать?

Большинство разговоров вокруг были совершенно обыденными: хозяйство, обсуждение незнакомых ему людей, погода, ковка… Тамейн поймал странную мысль – здесь он сам себя чувствовал пришельцем из легенд, чуждым нормальной жизни.

Он остановился неподалеку от скал, обрамлявших уходящую к вершине горы тропу. Отступил в сторону, пропуская высокую и крепкую женщину: та без видимого напряжения тащила на плечах оленя, и темно-рыжие волосы смешивались с короткой шерстью зверя.

«Крепкий здесь народ», – с уважением отметил Тамейн. Охотница прошла мимо него, оказалась у ближайшего дома, позвала:

– Лери!

– Хилеста! – на пороге возникла невысокая пухлая женщина и буквально просияла. – Ну как успехи?

– Сама погляди, – охотница сбросила оленя, размяла плечи. – Верткий, слушай! Едва его стрелой достала.

– О-отлично, – отозвалась Лери. – Приготовим сегодня. Поможешь?

– А то! – улыбнулась Хилеста. – Я же сколько лет обещаю показать, как в Скельтере готовят, вот и повод.

– Молодец! Эй, Корас, огонь разведи!

Тамейн замер. Медленно повернул голову, глядя в спины женщинам, на крепкую фигуру и темно-рыжие волосы Хилесты.

В памяти сами собой зашелестели страницы книг и ожили старые картины. Принц поднялся, пытаясь поймать смутное ощущение, заплескавшееся внутри. Снова поглядел на женщин, повернул голову к горе. Солнце уже почти коснулось ее вершины.

И бросился бежать по тропе.

Несколько раз Тамейн чуть не споткнулся об острые камни, едва не зацепился рукавом за колючую ветку, но каждый раз успевал сделать верный шаг. Испуганные птицы вспархивали прочь, и принц мимолетно отметил, что чем ближе к вершине – тем их меньше.

Он не мог понять, что именно разбудил в нем краткий разговор женщин. Нет, мог, но догадка никак не перешагивала порог неверия. Словно боялась всадить клинок в надежду, которая не угасала внутри.

Задыхаясь, Тамейн остановился у темного провала – входа в пещеру. Помедлив пару минут и успокоившись, он решительно шагнул внутрь.

Пещера оказалась огромной – не меньше сотни шагов в ширину. Но их было не пройти: ровно посередине ее рассекал широкий черный провал, будто кто-то взял и обрушил удар топора на каменный пол.

На этой половине горело пламя в старой темной жаровне размером с обеденный стол. Языки пламени метались отблесками, разрывали одни тени и сгущали другие.

Хидека стояла рядом с жаровней, недалеко от входа и лицом к провалу; разожженный огонь освещал ее в профиль. Она задумчиво смотрела в черноту, и лишь едва заметное движение головы показало, что старуха вообще обратила внимание на вошедшего.

– Я услышал, как охотница говорит о Скельтере, – сказал Тамейн.

– Говорит, – согласилась Хидека. – Бывает такое.

– Только вот Скельтер уже триста лет так никто не зовет, – бросил принц. – Его переименовали в Адрейен, потому что именно Рыжая Адрейя, Адрейя-Ветер его и спасла. Даже те, кто говорят о городе, каким он был в древности, называют это имя.

– Называют, – повторила Хидека.

– И только сама Адрейя, как говорят, всегда называла его по-прежнему, – Тамейн прошел вперед. – Только она и никто иной!

– Верно. К чему ты ведешь, гость?

Тамейн застыл. Он и сам не мог облечь в слова это чувство, понять, почему подслушанный разговор его так подстегнул. Благословение и проклятие касситерского рода: понимать многое, но не уметь выразить словами.

Осознание ворочалось где-то в глубине разума, всплывало на поверхность разрозненными кусочками витража.

– Но ты же уже догадался, хотя никак не можешь признать даже себе, – Хидека словно прочла его мысли. – Ты мне назвал три факта – доведи идею до конца. Назови четвертый.

– Хилеста – это Адрейя.

Слова прозвучали настолько обыденно, что Тамейн сам себе удивился.

– А пятый? Продолжающий эти? – голос Хидеки сейчас был похож тоном на голос ученого, рассуждающего о любопытной теории.

Принц помедлил.

– Тогда… Это Сэвеллон.

Ничего не сотряслось. Не рухнуло. Просто Хидека слегка улыбнулась и стукнула палкой о пол, словно подтверждая удачную фразу.

А в душе принца заплескался гнев. Если это так, если безумная догадка права – то что же ему тут все морочат голову?!

– Расскажи, что все это значит! – рявкнул Тамейн.

– А если не захочу? – старуха чуть заметно покосилась на него. С интересом. И тут же снова уставилась в пропасть.

– Ты расскажешь, – Тамейн порывисто шагнул к ней, выхватывая оружие. Гнев смыл робкий укор совести. – И не думай, что защищена. Право, пусть ты и волшебница – мой меч быстрее!

– Да? – Хидека по-прежнему смотрела в провал.

– Я – один из лучших мечников Касситерии, – совершенно искренне сказал принц. – Мало кто из людей способен опередить мой клинок.

– Мало кто из людей, – задумчиво повторила Хидека, и прямо посмотрела на Тамейна.

Казалось, гора рухнула ему на плечи. Невидимая тяжесть бросила принца на колени, вдавила в шершавый камень; меч словно сравнялся весом с целым островом. Дыхание перехватило, кости словно затрещали.

Хидека стояла спокойно и неподвижно, опираясь на трость. И во вспышке внезапного озарения Тамейн осознал, что пальцы на набалдашнике сжимаются подобно костям. А отблески огня выхватывают тень Хидеки на каменной стене – и она куда больше старухи.

И вместо шали на плечах она расправляет исполинские крылья, пронизанные серебряными отблесками.

– Карраг, – прошептал пересохшими губами Тамейн. – Карраг де Хирийохт.

– Умный мальчик, – скрипуче похвалила Хидека. – И даже имя произнес почти правильно, молодец.

Она не отрывала взгляда от принца, и тот чувствовал, будто его сжимает океанская пучина. С огромным трудом он смог выдавить:

– Но ведь Мириас…

– Убил меня? Построил Сэвеллон из моих костей и сердца? Так говорят. Так говорит любая легенда об Острове Героев.

Хидека – Карраг – негромко рассмеялась.

– И это даже почти правда. Почти – потому что, вздумай мы и впрямь сразиться, моря бы кипели, а горы обращались в прах. Нет, Мириас в самом деле встретил меня. И остановил. Только не клинком или волшебством, а словами.

Она наклонила голову – странным, нечеловеческим движением, вытянув и наклонив шею.

– Мы, драконы, чувствуем чужие истории и видим их. И Мириас был из таких – человек-история, человек-легенда. Я не могла этого не увидеть, не могла не заинтересоваться. Не могла не заговорить с ним, желая сокрушить его историю своими словами и волей.

Повисла тишина, нарушаемая лишь треском огня.

– У меня не получилось, – упали слова. – Я не смогла подавить его дух, хотя от моего взгляда падали на колени многие.

Она смерила Тамейна взглядом. Сквозь тяжесть пробилась обида, но тут же угасла. Все-таки не зазорно быть слабее Мириаса Великого.

– Была битва. Не огня и волшебства, другая. Когти парадоксов и посох доводов. Огонь аргументов и плетение воли. Гром и взрывы идей. И этот бой изменил нас обоих. Впервые в жизни я поняла, какой силой духа может обладать человек, а Мириас… А Мириас создал новый замысел. Иногда мне казалось, что он способен черпать вдохновение откуда угодно, – Карраг сухо рассмеялась – будто затрещал камень. – Я до сих пор не понимаю, как именно он мыслил. И как из противостояния с одной из Древних он вынес идею убежища для героев.

Язык едва ворочался, слова казались острыми камнями во рту, но Тамейн все же сумел выдохнуть:

– Так Сэвеллон…

– Никаких хрустальных лож и долгого сна, – хмыкнула Карраг. – Это жизнь. Спокойная жизнь, которой героям так не хватает. Дом. Семья. Радость, которой никто не угрожает. Да, они здесь – и Адрейя-Ветер, и Этрик Пламенеющий, и ваш Аркен Золотой Меч, и Джетанна Свет, и многие другие.

– Мириас…

– Нет, – в бездонных глазах Карраг на миг мелькнуло сожаление. – Его здесь нет. Кости и сердце, да? Так и было. Я остаюсь на этом острове, я – его кости, его сила, часть и опора его истории. Мириас же вдохнул в Сэвеллон суть и дух, расстался со своей силой и жизнью ради того, чтобы он возник. О, он не умер мгновенно – он был слишком умен для того, и слишком хорошо понимал правила историй. Сделал все, что нужно, и ушел в странствие, из которого не вернулся. А вот многие другие пришли сюда, следуя снам, которые посылали оставленное им волшебство и моя мощь.

– Но почему? – Тамейн сумел приподняться. – Ну и что толку, если они здесь просто живут крестьянской жизнью?

– Крестьянской? А ты попробуй оценить эту жизнь, когда вся остальная состоит из битв, крови и опасностей. Ты еще молод. Ты еще не понял, сколько шрамов на каждом герое.

Карраг отвернулась и посмотрела на огонь. Тамейн ощутил, как тяжесть постепенно спадает с плеч. С трудом поднялся, почти не чувствуя сжимающих меч пальцев.

– И они здесь живут вечно? На твоем острове, в твоей клетке, «спокойной жизнью»? – принц шагнул вперед. – А если я не позволю этому длиться?

Карраг резко повернулась.

Взгляд швырнул Тамейна на стену, распластал по ней и вдавил в острые камни. Задохнувшись, принц ощутил, как снова трещат кости, едва ли не рвутся мышцы, а кожа разогревается.

– Не позволишь?

Старческий голос налился силой, рокотом лавины и бешенством бурной реки, отдаваясь по пещере многократным эхом.

– Ты мне не позволишь? Ты – мне? Мне, четвертой из детей Отца Драконов, первородному огню?

Казалось, она стала выше. Тень на стене выгнулась, расправляя крылья; сверкнули темные клыки.

– Мой взгляд крушил армии, мой огонь плавил горы, самые могучие заклятия разбивались о мою чешую! И ты – кто ты, чтобы мешать мне?

– Тамейн Касситерский, сын короля Ферглеса! – выдохнул принц, напрягая все силы, пытаясь оторваться от камня. – И я приплыл, потому что мое королевство в беде! Ему нужны герои! Надежда! И делай что хочешь, но лучше сгореть, чем отказаться!..

Он снова задохнулся, но во взгляде Карраг блеснуло странное выражение.

– Молодец, – ровно сказала она. – С таких слов начинаются истории.

Она медленно моргнула; Тамейн только сейчас понял, что веки Карраг опустились впервые с начала разговора. Он почувствовал, как давившая на тело незримая плита постепенно рассеивается.

– Но я тебя поправлю, – сказала Карраг. – Я никого здесь не держу, моя сила хранит это место и длит жизнь обитателей. Однако они вольны покинуть Сэвеллон, когда хотят.

– Так отчего же они этого не делают? – Тамейн сумел отлепиться от стены, медленно, глубоко выдохнул, чувствуя боль в груди.

– А почему ты решил, что они не делают? – спросила Карраг.

– Но…

– Герои уже сплели свою историю, и новые появления ее и расстроить могут, – прозвучали в ответ слова. – Поэтому они уплывают, когда нужно – чувствуют это. И делают свое дело. Без блеска, без пышности – но сражают чудовищ, вдохновляют людей, защищают крепости. И как-то никогда не попадают в летописи.

– А потом приплывают обратно?

– Да, – кивнула Карраг. – Мы с Мириасом сочинили этот остров не для того, чтобы люди здесь лежали и спали. Понимаешь, принц, приплывший ради своего королевства.

Тамейн застыл. В третий раз вспышкой ясности блеснуло понимание – то, о чем он раньше даже не думал.

– Сэвеллон – это не остров, где герои укрываются от мира, – медленно сказал он. – Сэвеллон – это место, куда они возвращаются.

Пещеру наполнил каменный смех Карраг.

– Умный мальчик. Да. Так и есть.

Она сдвинулась с места, стала поближе к огню.

– Выходя в мир, они помнят, что их ждет дом. Семья. Хорошие друзья и добрые места. То, ради чего стоит сражаться, ради чего стоит жить и помогать другим. Здесь же бывает немало кораблей. Одни просто пристают к берегу, делятся новостями и ничего не понимают в местной жизни. Другие даже не обращают внимания на незначительный островок и уходят в Пелену, преследуя великие цели. А третьи – как ты – начинают смотреть, слушать и понимать.

– И никому не рассказывают? – сорвалось с губ Тамейна.

– Смотря как себя поведут, – лицо Карраг трещиной тронула улыбка. – Награда за невежество – спокойствие. Награда за смелость – жизнь. Расплата за наглость…

Несказанные слова повисли в воздухе. Тамейн невольно снова сжал меч.

– Секрет Сэвеллона не выходит в мир, – тихо сказала Карраг. – Когда-нибудь он разойдется по свету. Когда-нибудь об острове точно узнают и приплывут сюда – все, кому не нужны герои, кто хотел бы их силу и души, кому хочется забрать их себе. Тогда моря вспыхнут, а ветер заплачет кровью, потому что их встретят лучшие воины и маги мира и я, вторая дочь Отца. Но время для этой истории еще не пришло.

Они встретились взглядами, и Тамейн ощутил, что не может оторвать глаз.

– Награда за смелость – жизнь, – повторила Карраг. – Но не память.

Черный взгляд поглотил принца, швырнув его в бездонную пропасть.

Тамейн задумчиво следил за тем, как матросы готовятся к отплытию. Жаль, что приходится повернуть обратно. Очень жаль. Но явленное ему в пламени было однозначно: сейчас Сэвеллон недоступен, скрыт за туманами и все тропы к нему растворились.

Придется обойтись своими силами. Может, годы спустя он снова попробует…

– Тамейн!

Принц обернулся. К нему шел улыбающийся Драфен в дорожной одежде; за плечами висели мешок и длинный сверток.

– А меня на борт не возьмешь?

– А тебя-то почему? – искренне изумился Тамейн, даже забыв о мрачных мыслях.

– У меня в Касситерии родные, – Драфен шагнул к шлюпке. – Я давно хотел попробовать навестить, а тут такой случай. Не поможешь?

Тамейн хотел было отказаться, но что-то внутри толкнуло, заставило осознать – стоит помочь человеку. Почему-то это казалось правильным.

– Почему нет? – пожал плечами он. – Но в Касситерии сейчас неспокойно, тяжелые времена.

– Ну, так хороший кузнец в такие времена не помешает, а? – усмехнулся Драфен.

Принц не нашел доводов против и молча указал на лодку.

Пока они добирались до корабля, Драфен безмятежно улыбался, перешучивался с матросами; Тамейн невольно почувствовал, как поднимается настроение.

И в конце концов… ну да, он не нашел Сэвеллон. Но новые герои всегда приходят в такое время, правда же?

Касситерия выстоит. Сама. Она уже не раз порождала великих – породит и сейчас.

По трапу Тамейн взобрался уже в хорошем настроении, объяснил капитану новую задачу. Тот принял ее флегматично и бесстрастно, и Тамейн даже не смог понять, рад он или сожалеет.

– А это кто? – уточнил моряк, кивнув на Драфена.

– Местный кузнец, у него в Касситерии родня, – пояснил принц. – Мы его довезем до столицы, дальше сам доберется.

Капитан кивнул и подозвал матроса.

– Проводи в кубрик, там место есть, – приказал он, матрос поспешил к гостю.

Сходя вниз, Драфен поправил сверток на плече. Ткань на миг распахнулась, открывая тускло блеснувшую золотом рукоять длинного меча.

Но Тамейн смотрел в море и ничего не заметил.

Четвертая строка росла травой.

Сочные луга Нильфаса, поросшие густой зеленью камурайские долины, бледная, но упрямо рвущаяся вверх трава гномьих пещёр – Римель повидал все ее виды и касался разнообразных стеблей, мягких и жестких, пушистых и режущих пальцы. Однажды он в течение дня только и смотрел на то, как луг шелестит под прикосновениями ветра, прежде чем хотя бы поднять перо.

Пятая строка была незыблемой землей.

Римель пахал поля вместе с крестьянами и спускался в шахты с рудокопами, вертел в руках уголь и смотрел, как сквозь пальцы протекает морской песок. Он говорил с геомантами и геологами, слушал лекцию о земле от альва, и опровержение этой лекции от возмущенного гнома. Как-то раз, внимательно изучая понравившийся ему участок земли, Римель нашел залежи алмазов, сообщил об этом местному королю и забыл о копях.

Шестая строка раскинулась озером.

До того, как просто развернуть лист, он часами сидел на берегах озер – тихих лесных зеркал, исполинских котлов у подножия водопадов, цепочки немыслимо древних следов, перетекавших один в другой. Когда он касался пальцами водной глади, над которой плыл серебристый туман, из озера вынырнул гигантский ящер и сердито заревел; Римель бросил ему несколько крупных рыбин и извинился, что отвлекает.

Седьмая строка текла рекой.

Несколько месяцев он странствовал по рекам, заплывая в глубь болот и выходя на морские просторы; он гостил в деревнях рыбаков и помогал сплавлять лес по течению. Неведомо как заплывшие на реку орки захотели взять на абордаж торговый корабль, но Римель, как раз подыскавший хорошее звучание слов, лишь отмахнулся от них. Пираты решили, что это могучий безумный волшебник, и отступили.

Восьмая строка свистела ветром.

Римель несколько месяцев не ступал на землю, пребывая на борту летучих кораблей, в городах Народа Ветра и на палубах небесных крейсеров дракаев. Он ступал в самый центр урагана, ощущал мельчайшие потоки воздуха, что текли выше облаков, и много времени просто сидел, позволяя ветру обвивать его и скользить вокруг. Однажды он оказался близ воздушной битвы, и сердито упрекнул адмиралов за то, что они не дают ему слушать ветер, заглушая взрывами и грохотом оружия. Флотоводцы согласились переместиться на день пути к северу.

Девятая строка восходила утром.

Он встречал рассветы в десятках стран мира, смотрел на них из окна городской гостиницы и с порога пещеры, улыбался ему навстречу в пустыне и напрягал зрение, разглядывая восход сквозь снежные вихри. Когда Повелитель Льда обнаружил человека, стоящего на горе рядом с его цитаделью и глядящего на рассвет, он очень удивился.

Десятая строка светилась днем.

Римель пил чай душным полднем Огненных Земель, ходил по залитым ярким солнечным светом альвийским улицам, сравнивал дневные туманы Самрены с похожим на сумерки днем Темных Долин. Конечно же, он добирался и до краев мира – и не смыкал глаз в течение долгих полярных дней; этому изумлялись даже духи холода.

Одиннадцатая строка скользила тенями вечера.

Он погружался в сумерки деревень и городов, равнин и суровых гор, задерживаясь на грани времени суток и дивясь тому, какие причудливые формы могут принимать простые тени, если смотреть на них при должном освещёнии. Любуясь игрой теней близ оживленной таверны, Римель не заметил, как ее разрушили полностью и был искренне озадачен, когда его позвали в свидетели.

Двенадцатая строка темнела ночью.

Римель много суток не показывался на улицах в иное время, выходя лишь ночью, и впитывая темноту и то, как она меняет все образы и звуки, столь привычные в светлое время. Когда он в задумчивости бродил по ночному Фейреху, то неосознанно уклонился от шестидесяти трех попыток обчистить его карманы; воровская гильдия внесла Римеля в список неприкосновенных.

Тринадцатая строка лила дождем.

Тяжелые северные ливни, сезон дождей в западных лесах, тщательно контролируемая небесная вода юга – Римель побывал под всеми видами падающих с неба струй, ощущая ритм дождей и видя, как они бьются о землю. Он простудился, побывав под особенно сильным ливнем, и потом долго удивлялся тому, какие же странные и притягательные идеи могут прийти в голову во время болезни.

Четырнадцатая строка бежала звериными лапами.

Римель навещал зверинцы и ходил в глубине диких земель, наблюдая за животными и птицами; он беседовал с оборотнями и даже заходил в глубь Камурая, желая посмотреть на Близких. Герцог Амайда признавался, что, увидев человека, оживленно беседующего с волками, не знал что делать – хвататься за меч или же написать картину.

Пятнадцатая строка менялась сезонами.

Ему казалось, что на это уйдет больше строк, но по мере того, как Римель наблюдал за тем, как снег освобождает место цветам, как те становятся все ярче и пышнее, потом постепенно увядают и скрываются под снегом… он все больше понимал, насколько связаны времена года меж собой, и насколько трудно провести между ними ясную границу. Пожалуй, то же можно сказать и о времени суток – но о них строки были уже написаны.

Шестнадцатая строка извивалась дорогой.

Римель ходил по удобным широким путям и узким лесным тропинкам, разбитым дорогам многих веков от постройки и тем, что ремонтировали каждый год. Он вежливо отказывался от предложений его подвезти: чтобы понять дорогу, надо было пройти ее самому. Не выбирая пути намеренно, он, тем не менее, всегда шел по безопасной дороге, и ожидавшие одинокого путника разбойники нередко встречались со свернувшим в их сторону вооруженным отрядом.

Когда же заполнились все строки, кроме одной – Римель пришел в долину, которую давно приметил. Пустынное место, непривлекательное ни для кого, неподвластное никому… потому что было не нужно. Что возможно извлечь из такого клочка земли?

Извлечь действительно было нельзя. А вот принести свое – можно.

В центре долины Римель читал написанное – и она менялась. Сверкнуло синевой небо над головой, вознеслись могучие горы, поднялись деревья, зазеленела трава, обернулась плодородной почвой земля, заблестело озеро и зазмеилась река, повеяло легким ветром, мягко перетекли веселое утро, теплый день, насмешливый вечер и тихая ночь, пролился ласковый дождь, с интересом принюхались к деревьям звери, сверкнули, обретая новый цикл и замедляясь, сезоны, открылся путь, доступный немногим.

Каждая строка вплеталась в долину, каждое слово добавляло красок. Римель учился изображать у мира, но не заимствовал – все, что повидал он в странствиях, питало вдохновение, однако до копирования он бы никогда не опустился.

Когда Римель закончил читать, то осталась лишь последняя строка. Он оглядел трепетавшую на грани завершения долину, улыбнулся – и шагнул, ступая мимо гор и морей, через реки и луга, уверенно направляясь к центру мира.

Пройдя в утренние часы по мощеным брусчаткой улицам, мимо огромного здания почты и домов множества горожан, он остановился у возносившейся вверх библиотеки и стал ждать, прислонившись к ещё хранившей ночной холод серой стене.

Скрипнула дверь, и на пороге появилась девушка; она потянулась, отчаянно зевнув, и стала спускаться по ступеням, придерживая одной рукой набитую книгами сумку.

– Сайни! – позвал Римель, и она обернулась. Удивленно моргнула, словно не веря своим глазам; легко скользнула к гостю.

– Римель, – растерянно сказала она. – Это и в самом деле ты?

– Есть сомнения?

Сайни коснулась его плеча и улыбнулась:

– Уже нет.

Она порывисто обняла Римеля, и тот на мгновение закрыл глаза, улыбаясь ей в ответ. А затем сказал:

– Помнишь, я обещал кое-что для тебя написать?

– Конечно, – Сайни отстранилась и подняла сияющие глаза.

– Я это сделал. Пойдем, покажу… и, знаешь, мне там для финала нужна твоя помощь. Не возражаешь?

Девушка вновь сверкнула улыбкой, вложила пальцы в его ладонь; шаг, выводящий на путь, они сделали одновременно.

Семнадцатую строку Римель написал о доме.

– Канал есть.

– Заклятия загружены, – доложил Мирион. – Готов к работе, жду команды.

В поле зрения Ариана возникли пятеро: Виртайн с охраной. Та же дистанция, перекрывающийся обзор. За главой «Арентаса» следовали два серебристых шара – парящие камеры. Одна проплыла сквозь окно наружу и застыла там, вторая начала медленно кружиться вокруг Виртайна.

Тот остановился у небольшого возвышения. Один из телохранителей подошёл и вручил шефу тёмный кейс, потом вернулся на прежнюю дистанцию. Руководитель открыл кейс и извлёк полупрозрачный кристалл, ключ-камень. Как только он окажется на возвышении, то выпустит нити, вводя будущий офис в магосеть корпорации.

Виртайн обеими руками поднял кристалл, занёс над возвышением. Было видно, что он с головой погрузился в ритуал, и даже охрана на миг отвлеклась.

Идеальный момент.

– Ласка, старт.

– Есть! – откликнулся Мирион.

Заклинания плеснули через камеру – рассчитанные, выверенные, тонкие. Тройная волна, рассечённая ничтожными долями секунды.

Первая– отталкивает охрану ещё на два метра от Виртайна.

Вторая – дотягивается до амулетов телепортации, заставляет их сработать, растворяет охрану во вспышке перемещения.

Третья – бьёт прямо в Виртайна, сдирая с него щиты, отключая и нейтрализуя амулеты.

Мирион честно сказал, что сбить такую защиту надолго ему не по силам. Две-три секунды. Четыре – предел.

Ариану на выстрел требовалось куда меньше времени.

Всё происходящеё запечатлелось в его сознании цепочкой кадров: Виртайн вскидывает руки, словно защищаясь – снаряд рассекает воздух, пронизывая стекло – Виртайн поворачивается навстречу угрозе – снаряд бьёт его в грудь.

Фильтр визора защитил Ариана, однако вспышка всё равно ослепила наёмника на миг. Флейт зажмурился, но стремительными движениями на ощупь разобрал винтовку, отпрянул от окна, подтягивая к себе футляр.

– Данные со второй камеры: цель-прайм поражена, – бесстрастно доложила Аканна. – Температура на этаже – четыре тысячи.

Ариан открыл глаза, сморгнул слёзы, упаковал винтовку в футляр и бросился к подъёмнику, закинув оружие на плечо. Цель уничтожена, посторонние не пострадали - чистая работа.

– Общий статус? – спросил он на бегу.

– Дроны клиента пошли в атаку, – откликнулся Мирион.

– Подгоняю фургон, минута, – сообщил Сэйдер.

– Открываю порталы отхода, будем во второй точке через минуту, – доложила Омио.

– Работаем, – бросил Ариан; платформа несла его вниз. – Переходим на третий этап. Кобра, бери дронов клиента.

– Уже подключаюсь, Варан.

– Барс, тяжёлое оружие?

– В фургоне и готово.

– Отлично, – Ариан собрался переключиться на Мириона и напомнить о помощи людям Кренна со взломом систем, но не успел..

Эльф вскрикнул раньше:

– Цель-прайм движется! Варан, повторяю – цель-прайм движется!

– Что?!

– Данные со второй камеры! Виртайн жив!

– Ласка, какого демона? – возмутилась Омио. – Ты же сдирал защиту!

– И содрал, – заверил Мирион. – Пятью Богами клянусь, амулеты отключились!

– Как он тогда… – начала Омио.

– Пять-ноль!

Выкрик Флейта прервал спор; на краткий миг воцарилось ошеломлённое молчание.

– Пять-ноль, повторяю – пять-ноль! – рявкнул Ариан.

Платформа почти достигла земли и наёмник, не раздумывая, спрыгнул вниз.

Он знал, что сейчас его команда сорвалась с места. «Пять-ноль», код срочности, – приказ бросать дело, уходить к точке встречи.

Сам Ариан ринулся к воротам, куда уже должен был подъехать фургон Сэйдера. На бегу наёмник переключил связь на канал заказчика.

– Флейт, в чём дело? – ворвался в уши возмущённый голос Кренна. – Ваши люди не помогают!

– Я приказал. Отступайте, срочно.

– Какого демона?!

– Виртайн жив. Он…

– Что?! Вы промахнулись?

– Нет!

Фургон у ворот распахнул двери; Ариан одним прыжком оказался внутри, и машина рванула с места.

– Флейт? – гаркнул Кренн. – Что случилось?

– Термозаряд его не взял, – переведя дыхание, кратко сообщил Ариан. – Он не человек.

Флейт хотел добавить ещё один очевидный вывод. Человек не может выжить после попадания термозаряда. Не-человек – тоже, разве что архимаг - но команда эту версию проверила самым тщательным образом.  И только одно существо способно выглядеть как человек и оставаться абсолютно неуязвимым для огня.

Судя по полузадушенному хрипу Кренна, наниматель подумал о том же.

А через миг верхний этаж здания позади словно взорвался, утонув во вспышке пламени и света. Осколки камня и металла полетели во всё стороны, обрушившись на землю раскалённым дождём.

Громадный крылатый силуэт вынырнул из огня и взмыл в небеса.

И даже на расстоянии чувствовалось, что Леон Виртайн, истинный дракон, неимоверно зол.

12.08.2930, 13:48

Атака на цитадель Виртайна началась по плану. Делокеры Кренна одновременно ударили по внешней защите и перегрузили сеть; боевые дроны выдвинулись на позиции десятью секундами спустя. Шквал пуль, лучей и разрядов хлестнул по оборонным системам, сокрушая пулемётные гнёзда и разрывая сторожевые чары. Охранные дроны «Арентаса» взмыли навстречу, но их противников направляла стальная воля Линианы. Без помощи Мириона и Аканны продвижение замедлилось, однако уже было очевидно, что Шпиль не выстоит.

Но пришёл дракон.

Исполинская тень рухнула из тёмных облаков в ореоле ветра, смешанного с молниями. Волна пламени разлилась в воздухе, и десятки дронов растеклись ручьями расплавленного металла. Других смел и прижал к стенам чудовищно сильный поток воздуха. Охрана Шпиля разнесла их на части секунду спустя – ей ветер не мешал.

Дракон взревел, и делокеры с одновременным воплем отшатнулись от взорвавшихся тавол: волна чистой силы хлестнула через Сеть, пережигая механизмы.

12.08.2930, 13:51

Омио открыла портал прямо на углу улицы, и Сэйдеру понадобилось только сбросить ход, чтобы товарищи влетели внутрь. Аканна забилась в угол, в её глазах стоял ужас.

– Сэйд, управление на меня, – распорядился Ариан, садясь за второй пульт. – На тебе оружие.

Оборотень кивнул, переключаясь на тяжёлые пулемёты; те шевельнулись в гнездах.

– Мир?

– Глухо, – отозвался эльф, уже успевший снова развернуть доступ к Сети. Он в атаке на Шпиль не участвовал, и тавола уцелела. – Дракон сделал из всёх дронов электрошашлык, и сейчас поворачивает на север.

– Север… Кренн! – Ариан торопливо переключил связь. – Кренн, это Варан. Виртайн идёт к вам, отступайте!

– Дроны «Кренн-Кей» стягиваются к его местоположению, – доложил Мирион. – Он что, решил драться?

– Идиот, – констатировал Сэйдер. – Варан?

– Уходим, – бросил Ариан. – Этого в нашем контракте нет. Следите за улицами и небом. Аканна… Аканна!

Драконитка, сжавшись и обхватив себя руками, бормотала:

– Я напала на Прародителя. Я напала на Прародителя. Предки, простите меня, я…

– Аканна! – рявкнул Флейт. – Отмолишь грех потом!

Заклинательница вздрогнула, дёрнула головой и попыталась собраться.

– Омио, – оглянулся Ариан, – сможешь открыть портал в Дикие Земли?

– Куда?! – ужаснулся Мирион.

– Отсюда? – одновременно поперхнулась Омио. – На такой скорости? Варан, лучше сам застрелись, приятнеё будет.

Ариан коротко выругался и, прибавив газ, подал имплантату  команду развернуть карту Атрополиса.

До убежищ далеко, а всё надёжные места – в других сверхрайонах.

– Мир, прикрой нас в Сети, – приказал Ариан. – Омио, вспоминай самые дальние точки перемещения, какие сможешь.

12.08.2930, 13:57

Со стороны стая боевых дронов напоминала грозовую тучу, пронизанную вспышками разрядов и блеском визоров. Ни страха, ни колебаний. Линиана по-прежнему держала их под контролем: управление дронами шло через её силу, удар по Сети эльфийки не коснулся.

Как только сенсоры засекли приближавшуюся к оборонному радиусу цель, туча взорвалась, выплеснув разом лучи, пули и снаряды. Воздух словно вскипел от жара и взрывов; такой огонь мог уничтожить целое здание.

Волна ракет и пуль изорвала тело дракона, разнесла на части, но те растаяли, не пролетев и десятка метров вниз.

Миг спустя настоящий дракон возник из густых облаков, и к дронам устремился бешеный вихрь ветра. Сосредоточившиеся на иллюзии машины едва успели повернуть орудия в сторону истинной угрозы, но заточенные потоки воздуха вскрыли их броню, а слепящие молнии испепелили чувствительную электронику и хрупкие волшебные связи. Небо расцвело сотнями взрывов, и дракон, круто развернувшись, ринулся мимо гибнущих машин.

Магический удар сорвал крышу со временного штаба Кренна. Линиана вскинула руки, сплетая заклинание, – и с коротким вскриком отлетела к стене, стоило дракону лишь взглянуть в её сторону.

Где-то позади неподвижно застыли уцелевшие дроны; индикаторы на их корпусах погасли.

Ледяной взгляд приковал Кренна к месту, цепкое внимание прорвалось в самую душу – читая планы врага до  мельчайших деталей. В этом касании не было тонкости, но и сопротивляться ему было невозможно. Слишком уж сокрушительной была сила древнего взгляда.

Потом дракон выдохнул.

12.08.2930, 13:58

– Нет сигнала, – доложил Мирион. – Связь с Кренном потеряна.

– Плакали наши деньги, – вздохнула Омио. – Как же мы так прокололись? Аканна?

– Прародители неотличимы от тех, чей облик принимают, – неохотно ответила драконитка. – Надо обладать огромными знаниями, чтобы увидеть тончайшие признаки.

– А у Виртайна ещё и аура была скрыта, – задумчиво кивнула Омио. – И вел он себя как человек – даже охрану с собой водил. Ну хорошо хоть, что про нас он не зна…

– А вот ржавый корень тебе, – напряжённо перебил её Мирион. Эльф, закрыв глаза, не отрывался от сети. – Нас ищут – по лицам. И активно ищут!

– Что? – подскочила Омио. – Как?

– Чтение, – бросил Ариан через плечо. – Многие истинные умеют сканировать сознание – не слишком изящно, но… Короче, он наверняка выдернул из Кренна всё, что лежало на поверхности. Наши морды в том числе. Если сумеет ещё как-то и про машину узнать, будет плохо.

– Я стираю нас из Сети, – сообщил Мирион. – На ходу даже записи с уличных камер подчищаю.

– Не поможет, – похоронным тоном произнесла Аканна. – Если Прародитель напал на чей-то след, то Сетью он не ограничится.

Омио закусила губу.

– Варан, тогда проблема. С такой слежкой я не посмею строить портал – дальние перемещения оставляют следы, дракон может нас засечь. А то и воспользоваться моим же порталом.

Ариан выругался и прибавил скорость. Пара машин вперёди отчаянно вильнула, послышались возмущённые гудки.

– Мир?

– Прикрываю, – сквозь зубы прошипел эльф. – Виртайн будто спустил с цепи всех делокеров компании!

– Так и есть, – мрачно констатировала Аканна. – Прародители очень целеустремлённые.

– Все в модули, – приказал Ариан. – Не будем дразнить судьбу.

Наёмники подчинились, заняв отдельные кресла. Мирион по-прежнему не открывал глаз, и Омио помогла ему наощупь добраться до места.

– В небе никого, – доложил Сэйдер. – Облачность изрядная.

– Мир?

– Дракона не видно. Хм, подключаюсь к уличным камерам… его нет в небе.

«Почему? – задумался Ариан. – Удовольствовался Кренном? Или…»

Внезапная догадка обожгла разум, и Флейт вскинул голову – на долю секунды раньше выкриков Мириона и Сэйдера:

– Он в небе!

– Опасность сверху!

Флейт не знал, как дракон выследил их: просчитал пути отхода, натравил делокеров на уличные камеры, отследил действия Мириона или попросту пустил в ход неизвестное поисковое заклятие.

Но что бы то ни было – сейчас Виртайн, пронзив облака, устремился вниз.

Ариан, не размышляя, хлопнул ладонью по пульту. Взметнулись переборки, фургон распался на модули, и каждый из них рванул в свою сторону. Через пару секунд его команда перехватит управление на себя и погонит машины прочь.

Отработанная тактика.

Сам Ариан прибавил скорость, резко свернул под мост, стараясь одновременно управлять машиной, отслеживать дракона и ловить слова товарищей по мыслесвязи. Дорога резко вильнула, Флейт заложил крутой вираж, стараясь не задеть ограждение.

И солнце на миг померкло. Громадная тень опустилась на дорогу впереди.

Ариан вцепился в руль, вывернув его в последний момент. Колёса взвыли, едва не вспахав асфальт; модуль развернулся боком и застыл.

Бежать было некуда. Машинально вытащив из кобуры тяжёлый пистолет, Ариан выбрался из кабины.

Дракон был огромен. Даже сложив крылья, опустив голову, он не уступал по размерам тяжёлому бомбардировщику; сияющая сталью чешуя тоже напоминала о механизмах. Холодные янтарные глаза неотрывно смотрели на Флейта, и тот внезапно ощутил, что не в силах двинуться с места. Дракон сковал наёмника взглядом, придавив ледяной тяжестью своей воли.

– Ариан Флейт по прозвищу Варан, – пророкотал дракон, и его голос отозвался в асфальте, металле и теле наёмника. – Ты знаешь меня?

– Наверное, – хрипло ответил Ариан. – Цвет чешуи и глаз. Тактика. Созвучие имени. Могу ошибаться – но, полагаю, вы Стальной Охотник. Зеркальное Крыло. Лаовирд.

Спокойная речь сейчас казалась подвигом. Даже под давлением чужого взгляда Флейт похвалил себя.

– Ты умён, – ответил дракон. – Да, я Лаовирд. Ты надеешься победить меня этим?

Ариан внезапно остро ощутил холодную, бесполезную тяжесть пистолета. Он чувствовал, как лежит в пальцах рукоять, но не мог заставить себя отвести взгляд от дракона и хотя бы приподнять оружие.

– Нет, – честно сказал наёмник. – Мне понадобится неимоверная удача, чтобы хотя бы поцарапать вас.

– Тогда зачем тебе оружие?

Вопрос был задан мягким, спокойным тоном – таким же мягким и спокойным, как вода смыкающегося над головой утопленника океана. Пальцы Ариана начали сами собой разгибаться, и ему потребовалась вся сила воли, чтобы удержать пистолет.

– Потому что я привык действовать, – выдохнул Флейт. – Не сдаваться и перед лицом смерти.

– А ещё – тянуть время, – с обжигающей иронией произнёс Лаовирд. – Даже говорить помедленнее и выбирать слова, чтобы твоя команда получила шанс уйти подальше.

Ариана пробрал холод. Мыслесвязь донесла сдавленный вскрик Мириона и ругательства Сэйдера. Флейт был уверен, что Лаовирд не читал его сознание, но попал в точку.

– И это же я прочёл в разуме Кренна, – неторопливо продолжил дракон. – Верность стае. Профессионализм. Смелость без безрассудства. Неплохо.

– Благодарю за комплимент, – с трудом протолкнул слова сквозь горло Ариан.

Янтарные глаза сузились, внимание дракона навалилось на плечи ещё сильнее.

– Я не делаю комплиментов, – сухо сказал Лаовирд; у наемника на мгновение помутилось в глазах от силы в голосе дракона. – Я констатирую факты.

Он помедлил несколько секунд, давая Флейту прийти в себя.

– У меня есть предложение для тебя, Ариан Флейт.

Фраза упала тяжело и неожиданно – так неожиданно, что у Варана подогнулись колени, и он едва удержался на ногах.

– Что? – выдавил он.

– Я предлагаю тебе и твоей команде два варианта будущего. Первый – вы поступаете ко мне на службу. Не на контракт – ваша служба будет длиться, пока я не пожелаю её прекратить. Будь я человеком, вы бы убили меня. Я ценю такое мастерство.

– А второй? – еле выдохнул Ариан; где-то на краю сознания Аканна со слезами в голосе требовала согласиться, Мирион и Омио спорили.

– Второй прост. Ариан Флейт умрёт здесь и сейчас. После этого я направлю своё внимание и ресурсы, чтобы отыскать и уничтожить его команду. А если кто-то из неё умрёт до того, я нарушу закон, воспользуюсь услугами некроманта, верну душу и обеспечу такую смерть, какую посчитаю подходящей.

Лаовирд помедлил, давая своим словам улечься в разуме наёмника, и добавил:

– Будь я человеком, вы бы убили меня. Я склонен принять это близко к сердцу.

Группа на связи затихла: решение, как всегда, доверили Ариану. Он невольно подумал, что полуудачная попытка убить истинного дракона и гибель от его когтей – отличный способ войти в историю. Примером, в назидание потомкам.

Варан и его команда предпочитали дописать свою историю до конца.

– Первый вариант, – ответил он, и по наитию добавил: – милорд Лаовирд.

Похоже, угадал: в огненном янтаре драконьего взгляда скользнула тень одобрения.

– Прикажите своим людям направляться к Семнадцатому мосту, Флейт, – велел он, и Ариан отметил смену обращения. – Их там встретят.

«Слышали? – бросил Флейт. – Вперёд».

«Спасибо», – в голосе Аканны читалось огромное облегчение.

Лаовирд подался вперёд и сменил облик. Ариан даже не смог уловить момент превращения. Просто воздух подернулся рябью, и исполинский дракон исчез. На его месте оказался человек в деловом костюме, которого Флейт совсем недавно видел в прицеле.

Он поправил галстук и бросил взгляд в сторону моста – там уже мелькнула машина с эмблемой корпорации.

– В Шпиле вы принесете мне магически закрепленную клятву, – сказал Виртайн. Голос его уже не пронизывал тело, а воля перестала давить на плечи, но аура власти никуда не исчезла. – Так ни у кого не будет вопросов.

Ариан кивнул.

– Утолите мое любопытство, Флейт, – Виртайн смерил наёмника взглядом. – Ваше имя созвучно имени моего сородича.

– Арианокса, – подтвердил наёмник.

– Это случайно?

– Отчасти, сэр. Мои родители работали под его началом на Дороге Небес, и безмерно уважали. Меня назвали в его честь.

– Да, – кивнул Виртайн, – это верно. Он был того достоин.

Машина «Арентаса» свернула с моста, и двинулась в их сторону.

– А что произойдет с компанией Кренна? – не удержался от вопроса Ариан.

– Я её поглощу, – спокойно ответил Виртайн. – Это справедливо. Заклинательнице предложу остаться, или уйти без последствий. К ней у меня претензий нет.

«Вполне укладывается в логику истинных», – подумал Ариан.

Да и чем бы Линиана могла навредить? Всё известные ей тайны Виртайн выяснит очень быстро, а раскрывать ей уже нечего: полет Лаовирда наверняка видела половина сверхрайона.

«В деловых кругах та ещё буря будет, – задумался на миг Флейт. – Интересно, хоть кто-то из основателей компании был на самом деле основателем, а не пешкой дракона?»

Закон Атрополиса позволял истинным выступать под чужим именем – и Флейт не сомневался, что с юридической точки зрения к Виртайну не подкопаться.

Машина подъехала и остановилась рядом. Виртайн двинулся к ней и жестом пригласил Ариана идти следом.

Мыслесвязь сообщила: его команду встретили, и сейчас везут к Шпилю.

– Вы над чем-то задумались, – заметил Виртайн. – Поделитесь мыслями.

Ариан пожал плечами.

– Я попытался убить истинного дракона, выжил в погоне и получил новую и очень постоянную работу. Учитывая всё обстоятельства – сегодня явно мой день.

– Вы оптимистичны, – усмехнулся Виртайн.

– Вроде того, – кивнул Флейт. – Как всегда.