Гуань Шень
3 поста
Однажды я открыл ящик пандоры
Как-то раз мы с Лидой приехали навестить моих родителей. Атмосфера была невесёлая. Отчасти из-за пасмурной погоды. Отчасти из-за того, что Лида сердилась на меня, поскольку я до сих пор дразнил её тем, как легко она проиграла мне партию в бильярд двумя днями раньше.
- Сын, ты случайно не хочешь своё барахло разобрать и увезти? - Между делом поинтересовалась моя мама, после того, как мы выпили чаю и обменялись семейными новостями. - У нас тут как бы не склад. Твои вещи полшкафа занимают. Мне эти полшкафа вообще-то нужны, между прочим.
Совершенно случайно я не желал копаться в своих детских игрушках. И тем более - везти их к нам с Лидой домой. Однако маленький жадный мальчик внутри меня тут же принялся бубнить, что если мама устроит ревизию моих вещей, то обязательно выкинет что-нибудь важное.
Ни один из лежавших там предметов мне не пригодился за последние пять лет. И ничто не предвещало, что ситуация переменится. Но маленький жадина упрямо гнул свою линию.
В результате я нырнул в шкаф и сорок минут щенячьей ностальгии спустя, вылез оттуда с единственными двумя предметами, которые готов был забрать. А также с увесистым пакетом откровенного барахла, с которым мог без сожалений расстаться.
Двумя предметами были: книга с пожелтевшими от времени страницами, а также потрепанная и покрытая пылью коробка.
- "Энциклопедия для маленьких джентельменов", - прочитала Лида название книги и вопросительно на меня посмотрела.
- Когда-то в этой книге можно было найти ответы на все вопросы. Я на ней вырос. Она меня воспитала. - Пояснил я.
- Это, в общем, многое объясняет. - Прокомментировала Лида и повернулась к коробке.
- Ладно, мой маленький джентельмен, книгу я ещё могу понять. Но вот зачем тебе в 2009 году от рождества Христова понадобилась "Сега Мегадрайв 2"? Да ещё и при наличии в доме вполне рабочего компьютера?
- То есть как это - зачем? - Удивился я. - Чтобы сделать тебя под орех в "Мортал Комбат", конечно. По-олдскульному. С помощью джойстика и телевизора.
Лида ничего не ответила. Только как-то странно на меня посмотрела.
Недели через две, мои руки наконец-то добрались до пыльной приставки. С помощью терпения, жажды знаний и удачи я смог подключить её к давно стоявшему без дела телевизору.
Как ни странно, "Сега" прошла испытание временем. Картриджи тоже исправно работали.
В приступе счастливой ностальгии я запустил "Мортал Комбат" и слегка растрогался, услышав знакомое: "Чуз ё дэстэни!". Немного поиграв и вспомнив основы управления я вызвал Лиду на поединок.
Она смерила меня мрачным взглядом, тяжело вздохнула и взяла джойстик в руки.
- Ну ладн… - Начала было она говорить, выбрав персонажа.
- Комбо! - Торжествующе перебил её я, отвешивая её персонажу зубодробительные удары.
Лида нахмурилась. Лю Кэнг на экране, под её управлением бестолково ходил взад-вперёд, нелепо подпрыгивал на месте. Первый раунд закончился моей безоговорочной победой.
- Ничего. Это дело опыта. - Снисходительно подбодрил я Лиду. - Однажды и ты меня победишь.
- Угу, - сосредоточенно процедила она сквозь сжатые губы. И выбила на кнопках джойстика какой-то хитрый спецудар, снявший у моего персонажа добрую треть здоровья.
Сразу после этого она провела ещё пару финтов, от которых у меня отвисла челюсть, а мой герой остался балансировать на грани полного поражения.
Я запоздало попытался атаковать. Но Лида молниеносно уворачивалась и отпрыгивала. Так что мой персонаж беспомощно молотил пустоту. В конце концов она провела аккуратную подножку и Саб-Зиро, которым управлял я, остановился как вкопанный и зашатался из стороны в сторону.
Лида сосредоточенно била по кнопкам, бормоча под нос: "…право, право, удар, наверх…".
- Фаталити! - Восторжествовала она в конце. - Стой! Ты куда пошёл? Раунд фри! Файт! Ну давай ещё разок?! Я хочу за Ночного Волка фаталити сделать!
А я в соседней комнате тоскливо смотрел на "Энциклопедию маленьких джентельменов". Возможно в ней был ответ на вопрос: "что делать, если твоя девушка играет в "Мортал Комбат" лучше тебя".
Но больших надежд я не питал.
Однажды я полюбил книги
Когда мне было четыре года, папа усадил меня за стол, чтобы научить читать. Начал он с того, что подробно и обстоятельно объяснил мне разницу между гласными и согласными.
Этот педагогический опыт его сильно разочаровал - спустя всего лишь сорок минут своей увлекательной лекции он обнаружил меня сладко спящим в совершенно неподходящей для здорового сна позе (ноги на стуле, задница кверху, туловище распластано по столу). Папа обозвал меня увальнем и решил переложить моё дальнейшее обучение на государственную систему образования.
Пару месяцев спустя к нам проездом заехала погостить моя троюродная тётя Света, которая летом подрабатывала пионервожатой. Как-то раз ей стало скучно, она заметила бегающего под ногами карапуза и достала из дорожной сумки обучающие карточки с буквами и картинками. Спустя три часа азартной карточной игры я выучил наизусть алфавит и знал какой звук даёт каждая буква. Также я более-менее понимал для чего нужны твёрдый и мягкий знаки.
- Лишь бы дурака валять, - хмуро прокомментировал папа мои успехи.
Спустя полгода я уже самостоятельно читал короткие детские книжки. Потом перешёл на сборники сказок. Затем переключился на Астрид Линдгрен и Туве Янссон.
В младших классах школы мои руки наконец-то дошли до книжного шкафа родителей. Первые несколько экспериментов на этом поле не принесли успехов. Родительские книги были скучные - в них почти ничего не происходило, кроме разговоров, в которых было слишком много непонятного. А потом я наткнулся на Кира Булычёва с его Алисой и книга затянула меня с головой.
Погода могла не подходить для прогулок. Друзья могли быть заняты. А вот книга всегда была со мной.
Начальная школа сменилась средней и одновременно с этим случилось несколько серьёзных перемен.
Моему отцу улыбнулась финансовая удача. Эта улыбка принесла в наш дом новенький цветной телевизор, видеомагнитофон и игровую приставку "Денди".
Жизнь стала раскрашена яркими красками и заиграла восьмибитными мелодиями. С тем же скрупулёзным любопытством, с которым я раньше изучал ассортимент книжных ларьков теперь я обшаривал развалы с видеокассетами и картриджами. Книги отошли далеко на второй план.
Наш класс выпустили из "лягушатника" на четвёртом этаже школы и из-под опёки необъятной классной руководительницы с громоподобным голосом. Теперь мы свободно перемещались по школе, как полноправные члены общества.
Всё это вскружило мне голову. Я незамедлительно влился в плохую компанию, завалил учёбу и приобрёл дурную репутацию у половины учителей. В конце года моих родителей вызвали в школу, где у них состоялся серьёзный разговор с нашим завучем - нервной женщиной, склонной к истерикам (и в этом не было почти ни грамма моей вины). После которого случился не менее серьёзный разговор моих родителей со мной. По итогам беседы я был лишён доступа к приставке и видеокассетам. Запрет был бессрочный и я впал в тоску.
Приложив усилия я худо-бедно закрыл "хвосты" и по итогам года был переведён в шестой класс. Но запрет на кино и игры с меня не сняли.
- Отлучили тебя от игр и зрелищ - и вон как быстро исправляться начал, - небезосновательно прокомментировал своё решение папа, - вот так глядишь и отличником станешь.
Единственной отрадой для меня в то длинное безрадостное лето стала джинсовая жилетка. Она висела в детском отделе фирменного магазина "Монтана", который располагался недалеко от нашего дома. Вполне вероятно, что магазин на самом деле был вовсе и не фирменный - в те времена было возможно всё, что угодно. Но выглядел он весьма респектабельно. Да и папа, после захода в него резюмировал, что: "джинса тут настоящая". А он в предмете разбирался.
Жилетка была в единственном экземпляре. Она была роскошна и манила меня всеми своими кармашками на золотистых молниях. Казалось, что её сшили специально на меня. Но самым главным было ощущение, которое я испытывал при примерке.
Стоило её надеть и я чувствовал себя выше ростом, сильнее и умнее. Будто бы всё становилось легким и ерундовым для парня в этой небесно-голубой джинсовой жилетке.
К середине лета папа сдался. Пару дней он походил хмуро-задумчивый. Потом подозвал меня и вручил пакет с логотипом "Монтана". Он взял с меня слово, что я буду стараться в следующем учебном году из всех сил и не отлынивать от домашних обязанностей. Я дал это слово без малейших колебаний.
Осенью снова началась школа и единственной заметной переменой которая произошла за лето стала смена учительницы по русскому языку и литературе.
Её звали Анна Владимировна. Она пришла к нам почти сразу после института, была улыбчивой, открытой и мне было совершенно непонятно какого рожна ей от нас надо.
С предыдущей русичкой всё было просто: вызубрил стих, внятно пересказал кусок текста, написал сочинение в соответствии с тем, что было написано в учебнике и всё - никаких проблем. По крайней мере не должно было быть никаких проблем. Точно я не знал, поскольку делал всё вышеперечисленное крайне редко.
Анна Владимировна давала совершенно невнятные свободные темы для сочинений и задавала по поводу произведений вопросы на которые не могло быть единственно правильного ответа.
Несколько раз я честно пытался сжульничать, не прочитав книгу/рассказ/стихи. Каждый раз меня ловили с поличным. И ладно бы просто ловили - Анна Владимировна ещё и надо мной подшучивала. Своим чистым звонким голосом, в котором невероятным образом выделялось шипящее "шшшша".
Шутила она бойко, остро, но при этом обидеться на неё было совершенно не за что. Хулиганское прошлое ещё давало о себе знать и я очень скоро стал острить в ответ. В тон ей - едко, но беззлобно. Джинсовая жилетка придавала мне уверенности в себе.
Через некоторое время я почувствовал, что класс на уроках русского и литературы ждёт, что меня вызовут к доске, чтобы послушать наши пикировки.
Как-то раз, после уроков и традиционного штурма гардероба я собрался переодеть сменку. Да так и завис с пакетом в руках. Потому что о чём-то горячо заспорил со своим одноклассником Стасом. Спор стремительно накалялся, аргументы иссякали и в какой-то момент мне показалось хорошим доводом натянуть Стасу шапку на глаза и ткнуть его указательным пальцем в солнечное сплетение. Стас на растерялся и едва вернув себе возможность снова видеть и дышать, решил, что будет справедливо в качестве ответного пассажа прогуляться с моей осенней обувью. Он молниеносно выхватил пакет у меня из рук и начал увеличивать дистанцию между нами. Я тут же ощутил острую тоску по Стасу и своим ботинкам. Мне совершенно не хотелось расставаться. Я чувствовал, что мы многое ещё можем сказать друг другу.
В пылу погони по школьному фойе, прямо посреди какой-то заковыристой восьмёрки, которую мы со Стасом выписывали уже третий раз подряд - меня вдруг кто-то дёрнул за воротник куртки. Дёрнул несильно, но я всё равно оторопел от неожиданности и остановился. Чьи-то руки мягко сжали мои плечи и над ухом раздался знакомый звонкий голос:
- Попался?! Котор-рый-кусался!
Я развернулся и оказался прямо под смеющимся взглядом Анны Владимировны. Улыбалась она так широко, что на щеках у неё появились ямочки - очевидно, у меня был очень оторопевший вид. Изящная рука ласково взъерошила мои волосы. Меня окутало облачком тонких и терпких женских духов. И кто-то внутри меня, гораздо старше и умнее чем я, отчётливо сказал:
- Литературу и русский придётся учить…
Ко всем последующим урокам я старательно читал всё, что требовалось и почти сразу совершил несколько неожиданных открытий.
Вопросы и задания Анны Владимировны оказались интересными и занимательными, когда знаешь, о чём вообще идёт речь.
Анну Владимировну интересует исключительно моё собственное мнение, а не мнение авторов учебника.
С ней можно перешучиваться и валять дурака, но если знаешь предмет, то пикировка приобретает смысл и становиться полноценным разговором.
Год пролетал незаметно. Не только я, но и весь класс оживал на уроках литературы. Мы заново учились читать. В нас крепло и формировалось собственное мнение. Мы потихоньку узнавали из чего состоят книги, разбирая их вместе с нашей новой учительницей на составные части и собирая заново.
Уделив большое внимание русскому и литературе, я по инерции незаметно подтянул остальные предметы и к концу года вышел к своему удивлению без единой тройки.
Дисциплина тоже пришла в порядок. Уроки литературы стали отдушиной, в которую можно было направить излишки энергии. И не было никакой необходимости хулиганить.
Когда я покидал школу в последний день учебного года у меня впервые за долгое время было ощущение, что я действительно чему-то научился. При мысли о предстоящем после каникул возвращении в школу - не испытывал никакой тоски. Собственно, даже наоборот - хотелось, чтобы оно поскорее случилось.
Пол-лета я провёл в библиотеке. Читал список заданной литературы и в каждой книге старался найти что-то интересное. О чём можно будет рассказать или поспорить.
В августе я после некоторого перерыва достал из шкафа свою счастливую джинсовую жилетку. Примерил и обнаружил, что она мне безнадёжно мала.
- Ты растёшь. Ничего страшного. Будут у тебя ещё хорошие шмотки, - успокоил меня отец. - Кстати, можешь подключать свою приставку. Я думаю, ты заслужил.
Я кивнул, но в душе поселилось нехорошее предчувствие. Приставку я подключать не стал.
Первого сентября, вторым уроком в расписании стояла литература. После звонка, в класс вошла женщина средних лет. С постным, скучающим лицом. Она назвалась Валентиной Петровной и попросила нас открыть учебники на одиннадцатой странице.
Чуть позже наши девочки собирали всю возможную информацию по своим непостижимым девчачьим каналам. Но единственное, что им удалось выяснить - Анна Владимировна уволилась из школы летом. И вроде бы переехала в другой район.
Несколько дней я ходил с какой-то холодной пустотой внутри. Затем, дождливой субботой, я встал перед отцовским книжным шкафом и после долгих колебаний взял наугад увесистый томик. Это оказался Куприн.
Без особого интереса прочитал один рассказ, с чуть большим любопытством - другой. Наткнулся на повесть о мелком чиновнике, столкнувшимся со сверхестественными силами. Сюжет был увлекательным. Страница летела за страницей и я мало-помалу забыл обо всём на свете.
Жилетку мама планировала отдать кому-то из троюродных родственников. Я не возражал. Пусть приносит удачу какому-нибудь другому ребёнку, раз уж не может больше принести мне.
Моя любимая учительница теперь была в чужой школе. И болтать с ней о литературе могли другие дети. Мне оставалось за них только порадоваться.
Зато хорошая книга по-прежнему была со мной.
Однажды я был конферансье
Последним уроком у нас была алгебра. После того, как прозвенел звонок я отточенными движениями подтянул шнурки на ботинках, закинул рюкзак на плечо и устремился было в гардероб, но путь мне преградила Галина Петровна – наша алгебраичка и завуч в одном лице.
- Присядем-ка на минутку, друг сердешный, - обратилась она ко мне ангельским голосом, который не предвещал ничего хорошего. – Есть у меня к тебе одно маленькое, но очень важное дело.
Мы присели и немного помолчали. По опыту я знал, что в таких разговорах лучше первым не начинать.
- Давно ты меня уже беспокоишь. А теперь вообще - на крючке висишь. – Сообщила мне Галина Петровна. Я вопросительно вскинул брови.
- Кто вчера после школы у семнадцатого дома пиво пил?
- А откуда я знаю, Галина Петровна? – Удивился я. - Там вчера, наверное, много кто пиво пил...
- С твоим рюкзаком и в твоих вещах?
- В моих – вряд ли. А в похожих – очень может быть.
Я был очень наглым. У меня недавно начали расти усы.
- Знаешь, я, пожалуй, твоим родителям расскажу, что видела. А они пускай сами решают – ты это там был или не ты. – Не сдавалась коварная алгебраичка. Я погонял этот аргумент в голове туда-сюда. Возможные последствия мне не нравились.
- Или? – Открыл я возможность для альтернативы.
- Или ты поедешь сегодня вечером в районный Дом, прости господи, Культуры. Там сегодня концерт. Пенсионерок с восьмым марта поздравляем. От нашей школы три группы будут – танцовшицы, хор и струнный квартет. Надо будет выйти их объявить. Должен был Коля Степанов, но он у нас с краснухой слёг.
- Нет, я сегодня не могу…
- А помимо того, что замнём историю твоих вчерашних возлияний, я тебе дам ещё и возможность исправить двойку в четверти на тройку.
- …а с другой стороны – могу.
В назначенное время я стоял за кулисами сцены Дома, прости господи, Культуры. Зрительный зал был забит под завязку представительными старушками. На сцене было светло и ярко. От мысли, что придётся туда выходить на всеобщее обозрение – начинало ломить плечи.
- Ты с ума сошёл?! – Передо мной материализовалась Галина Петровна. Она была в вечернем платье и эффектном макияже. – Ты чего в джинсах и толстовке припёрся?! Не догадался хотя бы пиджак от костюма надеть?!
- А вы про одежду ничего не говорили, - возразил я.
- Так, голова садовая. Стой здесь и никуда не уходи. – Алгебраичка исчезла. Вернулась она через пять минут с чёрным вельветовым пиджаком в руках. – Ну-ка примерь.
Пиджак был размера на два больше чем нужно и болтался на мне, как пальто. Кисти рук терялись в рукавах.
- Стой ровно. Не дергайся. – Шипела Галина Петровна подворачивая и поддергивая ткань, от чего меня мотало то влево, то вправо.
- Ну вот, - сказала она, любуясь тем, как выглядят подвёрнутые и приколотые булавками рукава, - ну вот. Ерунда конечно полная. Но хотя бы так….
- Теперь смотри, - сказала алгебраичка, разворачивая передо мной мятый обрывок нотной бумаги и тыкая в него огрызком карандаша. – Выходишь после флейтиста. Объявляешь танцовщиц. Вот я тебе запишу. Значит, первое. «Дипломант городского академического конкурса молодежных хореографических коллективов имени Петра Альфредовича Струсинского, лауреат районного конкурса фонда поддержки развития подростков «Взмах крыла» в номинации «Бальные танцы» молодёжный хореографический ансамбль «Ласточки». Легко запомнить.
На обрывке нотной бумаги появилась размашистая, как замечание в дневнике, стенограмма текста: «Дип гор ак конк мол хор кол им П.А.С. л рай конк ф подд разв подр взм кр ном б.т. мол хор анс ЛАСТОЧКИ».
Хор «Колокольчики» и струнный квартет «Сказка» тоже обладали массой регалий и были до фига чего лауреатами, номинантами и дипломантами. Клочок бумаги превратился в китайскую головоломку. Пытаться запомнить всю эту абракадабру не было ни малейшего шанса. Я тоскливо перевёл взгляд на сцену, где какой-то мальчик выдувал из флейты красивую мелодию и предался горестным размышлениям.
- Ты чего встал?! – Вдруг откуда-то зашипела на меня Галина Петровна. - Твой выход!
На сцене уже никого не было. В зале царила тишина. Я пошёл к микрофону медленно, как на эшафот. Несмотря ни на что я твердо решил не падать духом и быть мужчиной до конца.
- Ном… - Произнёс я слишком близко к микрофону. От чего аудиоаппаратура произвела душераздирающий музыкальный эффект. Особо впечатлительная старушка во втором ряду перекрестилась.
- …Номинант конкурсного диплома академического района соревнования для молодёжи «Крылатый взмах», а также дипломат районного конкурса по хореографии имени Иоганна Штраусса, - скороговоркой отбарабанил я с невозмутимым лицом, - ансамбль «Ласточки»! Встречайте!
- Молодец. – Похвалила меня Галина Петровна за кулисами. – Вот ты бы так на уроках отвечал. Собранный, сосредоточенный. Выучил всё. Молодец.
На вторую импровизацию меня могло не хватить. Поэтому пока «Ласточки» отплясывали на сцене я старательно расшифровывал алгебраичкины каракули и запоминал звания и регалии «Колокольчиков». Зубрил, как стихи. Я поймал в словосочетаниях определённый ритм и к концу трехминутного хореографического номера достиг определённых успехов.
- Не спи! Выходи объявлять! – Толкнула меня в бок Галина Петровна.
На этот раз я шёл по сцене уверенной походкой опытного конферансье. Снисходительно улыбнулся старушкам в зале. И, держась на правильном расстоянии от микрофона, принялся немного нараспев декламировать заученный текст про дипломатов и номинантов. Всё шло прекрасно. Пока на самых последних словах я вдруг не обнаружил, что начисто забыл кого я, собственно, объявляю. Название коллектива напрочь вылетело у меня из головы.
Выученный текст подходил к концу. Моя самоуверенность – тоже. Я собрал волю в кулак.
- …районного конкурса имени Прокофьева! – поставил я интонационную точку. Отвесил публике лёгкий поклон. И удалился. Судя по спокойным и мечтательным старушечьим лицам – подвоха, они не заметили.
- Ну ты сегодня на высоте. – Снова похвалила меня Галина Петровна, - ещё лучше, чем в прошлый раз. Растёшь в моих глазах. Вот можешь ведь, если захочешь.
Пока пели «Колокольчики», я раздобыл стакан воды, попил и слегка смочил виски. Стало немного легче.
- Ну всё. Давай в последний раз. С богом. – Ласково шепнула алгебраичка.
Я вышел на сцену. Подошёл к микрофону. Открыл рот. И понял, что на этот раз не помню вообще ничего, кроме названия коллектива. Я закрыл рот. Вспомнил, что в кармане пиджака лежит бумажка со шпаргалкой. Пиджак был велик. А карманы - глубоки. Я согнулся в три погибели, чтобы обшарить правый. Потом левый. И снова правый. Секунды тянулись как столетия. Софиты жарили мой лоб и слепили глаза. У меня зачесалась спина. Наконец я поймал кончиками пальцев и извлёк на свет мятую бумажку. Развернул её и понял, что не могу разобрать ни слова из условных сокращений Галины Петровны.
Некоторое время я внимательно сверялся с бумажкой. Затем убрал её обратно в карман. Откашлялся. И наконец с чувством объявил:
- «Сказка».
За сценой меня ждала Галина Петровна. Я приготовился к длительной обороне, но она положила мне руку на плечо, внимательно посмотрела мне в глаза и сказала:
- Зря я за тебя беспокоилась. Не пропадёшь.
Однажды я был лучшим.
Между лифтом и железной дверью, ведущей в наш офис, есть небольшое помещение-предбанник без окон. Кроме кофейного автомата там нет ничего интересного.
Лифт к нам на этаж едет долго и неохотно. Ждать его смертельно скучно. Как-то раз с удивлением поймал себя на том, что неосознанно пританцовываю пока его жду. Осёкся. Встал спокойно, дождался лифта и уехал.
Через некоторое время снова поймал себя на том, что приплясываю под засевшую в голове мелодию. Хотел было остановиться, а потом подумал: "А, собственно, с фига ли?". Я почти весь день безвылазно сижу на попе в кресле. Имею же я право немного размяться и разогнать кровь по организму. Ничего постыдного я вроде не делаю. Нет, какие-то элементы моих танцев могут показаться чересчур эротичными людям со строгими моральными взглядами. Но в конце-то концов - меня же никто не видит.
В общем, я успокоился и стал спокойно отплясывать в этом предбаннике при каждом удобном случае. Заметил, что когда ухожу из офиса, то уже проходя мимо офис-менеджера Наташи, которая царствует на стойке ресепшн начинаю двигаться ритмичнее.
И вот стою я, в какой-то особо скучный вторник, и пляшу под песню Майкла Джексона, с утра намертво засевшую в моей голове. Имитирую, как могу, "лунную походку". Кручусь на месте. Дрыгаю руками и ногами. И вдруг понимаю, что песня, под которую я отплясываю звучит уже не только в моей голове.
Я сперва встал как вкопанный. Потом поднял взгляд к потолку и быстро всё понял. Открыл нашу дверь и встретился глазами с улыбающейся Наташей, которая держала перед собой смартфон из которого гремела "Black or White".
- Значит, камера в предбаннике работает. - Утвердительно произнёс я.
Наташа радостно закивала.
- А картинка с неё идёт к вам на монитор. - Продолжил я логическую цепочку.
Наташа снова закивала.
- Но мне всё равно непонятно, Наташа - как вы угадали песню?
- Да вообще ничего сложного. По движениям поняла, что Джексон. А по ритму узнала песню.
- Вы ведь никому не расскажете?
- Да не переживайте, - успокоила меня Наташа, - это заколдованное место. Тут все плясать начинают.
И, подумав, добавила:
- Но вы, конечно, лучше всех…
Однажды я был эффектным.
Мама хотела, чтобы на свой выпускной я пошёл в классическом чёрном костюме.
Папа хотел, чтобы на свой выпускной я пошёл в костюме, стоимость которого не проделает в семейном бюджете невосполнимую брешь. На цвет и покрой ему было плевать.
Я же хотел на своём выпускном выглядеть эффектно и круто.
Шёл 2002-й год. Мне было 17 лет. Образцом крутизны для меня был Тайлер Дерден. Мне хотелось бросать вызов условностям, эпатировать окружающих и перестать быть девственником.
За неделю до выпускного я успел определиться с половиной наряда. Она состояла из пары тёмно-красных лакированных туфель и драных джинсов в стиле "клёш".
Туфли были изготовлены в Китае и куплены на вещевом рынке за сущие копейки. Они подозрительно воняли клеем, а подошва нехорошо свистела при ходьбе.
Джинсы были изначально куплены мамой для папы. Но тот после первой же примерки сказал, что он "эти бабские лосины носить не будет" и они надолго поселились в шкафу. Я извлек их оттуда, сделал несколько разрезов и после примерки решил, что это то, что надо.
Накануне праздника я уныло пересчитал скудные накопления. На нормальную обновку никак не хватало. Я вздохнул и вытащил барахло с самых дальних полок шкафа. И спустя несколько минут поисков обнаружил нечто интересное.
Это была приталенная короткая рубашка с огромным отложным воротничком в стиле 70-х годов. На светлом фоне был весёленький узор в красный цветочек.
Я примерил её. Она выгодно подчёркивала широкие плечи и узкую талию. А ещё она немного не доставала до пояса. И между нижними пуговицами был отчётливо виден мой пупок. Это было дерзко, вызывающе и невероятно эпатажно на мой вкус.
"Чёрт подери, это именно то, что я искал", - подумал я и пошёл показываться маме в своём шикарном наряде.
- Я так понимаю, - сказала мама, медленно осмотрев меня с головы до пят, - что внуков мне можно не ждать?
Я обиделся и пошёл искать поддержки у папы.
Отец на секунду оторвался от телевизора, взглянул на меня и помрачнел.
- Сын, - очень серьёзным голосом обратился он ко мне. - Я не хочу тебя в чём-то убеждать. Это сугубо твоё личное дело. Но позволь спросить: не рановато ли ты определился с сексуальной ориентацией?
Поразмыслив, я решил, что от взрослых конформистов, которых я хотел эпатировать, было бы странно ждать другой реакции и твёрдо решил не прогибаться под чужое мнение.
На выпускном я действительно был ярким и заметным. Люди разглядывали меня и перешёптывались. Довольный, как слон я вышел покурить и подошёл к своему другу Косте.
- Чувак, прости, но я не хочу с тобой стоять. - С опаской оглядываясь по сторонам сказал Костян. - Ты стрёмно выглядишь. Тебя в цирке надо показывать.
Я позвал потанцевать Лену - девочку, которая мне нравилась. Но она отказалась.
- У меня такие же джинсы, - насмешливо прокомментировала она, - и я не могу танцевать с парнём, на котором они сидят лучше, чем на мне.
Расстроенный, я уселся за общий стол. Все танцевали. За столом, кроме меня, был только мой одноклассник Руслан, который всегда держался в стороне и почти ни с кем не общался.
- Клёвый прикид, - томно улыбнулся мне Руслан и подлил в мой бокал шампанского.
Однажды я опаздывал.
Я проснулся в шесть утра.
Потом моргнул и на часах стало шесть тридцать.
Задумался о причинах такого аномального временного скачка - и стало семь часов.
Стал ломать голову: как вернуть упущенное время. А часы показывали уже семь тридцать.
Тут я рывком заставил себя подняться, включил кофеварку и задумался. Даже если сократить программу моих утренних сборов до минимума (то есть просто одеться и выскочить из дома) - всё равно опоздаю. Как минимум на полчаса. Наш директор Георгий Павлович очень не любит опаздывающих. Их вообще никто не любит, даже я. Но у него к ним какая-то особенная, личная неприязнь.
Я отписался в вотсапе своему непосредственному руководителю Олегу, использовав нейтральное слово "задерживаюсь". Насколько возможно быстро собрался и выскочил из дома.
В метро я проверил телефон. Моё сообщение в вотсапе всё ещё было непрочитанным. До начала рабочего дня оставалось семь минут. Я подумал и отстучал сообщение коллеге из смежного отдела Ирине. "Задерживаюсь на 40 минут. Олегу отписался. Не отвечает". На что получил ответ: "Сама опаздываю на полчаса. Отписалась Наде. Пока молчит". Надя была ириным руководителем.
Известие о том, что опаздывает ещё как минимум один человек кроме меня, придало мне энергии. Спустя сорок минут после начала рабочего дня, я ввалился в офис и рухнул в,своё кресло. Напротив меня сидела взъерошенная и раскрасневшаяся Ира.
- Пробки, - смущённо пояснил я.
- Ребёнка в садик отводила, - глядя куда-то влево, ответила Ира.
Дверь распахнулась и в офис торопливо заскочила Надежда.
- Ой коллеги, доброе утро. Машина с утра сломалась…
Минут через пять в кабинет вошёл Олег.
- Доброе утро, коллеги. - И поймав вопросительный взгляд Нади, невозмутимо пояснил: - К врачу заходил.
Спустя ещё десять минут, дверь снова отворилась. В офис неторопливым прогулочным шагом зашёл Георгий Павлович во плоти. Все присутствующие сделали лица велосипедистов на ответственной гонке, застучали клавишами и защёлкали мышками.
- Вот ведь погода какая дурная… - мечтательно глядя в окно, произнёс наш шеф. - Впервые за десять лет проспать умудрился… Доброе утро, коллеги!
Хорошо, когда в коллективе есть тот, кто говорит правду.
Однажды я стал уважать мышей.
Живу я, мягко говоря, не в центре города. Можно даже сказать – на окраине. Настолько на окраине, что знакомые, услышав название моего района, делают сочувствующее лицо и говорят: «Ааааа… Это там, куда хрен доберешься?».
Когда-то здесь была деревня. Ну как сказать – была. Она и сейчас тут есть. Просто в её центре не какой-нибудь сельсовет или деревенский клуб с дощатым настилом в качестве танцпола. Вместо этого здесь куча высотных новостроек с романтичными названиями.
В общем, дорога от метро до дома у меня живописная и интересная. По пути можно мого чего заинстаграмить. То выводок уток мимо прокрякает. То стая куриц сердито обкудахчет (наверняка обсуждают то, что я наркоман, лично разваливший советский союз). То вообще – целая лошадь в траве пасется.
В тот вечер мне было не до сельского колорита. День выдался сложный. Поэтому я просто шёл по заасфальтированной обочине дороги, слушал музыку и размышлял о том, сколько бы всего вкусного мог приготовить себе на ужин, если бы мне не было так лень.
Краем глаза я заметил в пыли, на самой середине немощёной дороги какое-то движение.
«Крыыыысы» - как всегда услужливо подсказало моё подсознание. И на этот раз оказалось почти право. На дороге сидели две полевые мышки.
Я машинально ускорил ход, поскольку интутивно не доверяю всему, что может заползти ко мне в штанину и умеет кусаться. Но почти сразу расслабился: мышки были совсем крошечные. Даже по меркам моих фобий. Скорее даже - мышата.
Совсем рядом с ними промчались колёса велосипеда. Один из мышат резво - в три прыжка, юркнул в заросли травы.
Я машинально прошагал ещё пару метров, затем остановился и обернулся. Какая-то мысль не давала мне покоя.
Один мышонок сбежал с опасного участка. Второй нет. Странно.
Я медленно подошёл ближе. Оставшийся мышонок лежал на спине. Время от времени он отчаянно извивался, но перевернуться и встать на лапки у него не получалось. Слышен был взволнованный отчаянный писк.
Совсем рядом с попавшим в беду мышонком проехал ещё один велосипедист. На большой скорости, да ещё в наушниках сложно разглядеть что-либо в дорожной пыли. Я стал соображать, что мне делать.
Мышонка нужно убрать с дороги. А потом куда? Положить в траву? Отнести домой? В ветклинику?
И тут взволнованный писк удвоился. Из спасительных кустов на опасную дорогу вернулся первый мышонок. И тут же юркнул обратно. И снова вернулся. И тут же опять исчез. На третий раз он всё-таки набрался достаточно мышиной храбрости и беспокойно вереща, подцепил своего сородича за шкирку и поволок подальше от опасного места.
Почти достигнув обочины, он все же выронил ношу и исчез в траве. Беспомощный мышонок принялся жалобно пищать. Но его спаситель очевидно успел заметить пропажу, потому что как молния снова выскочил из кустов и наконец-то уволок пострадавшего в заросли. Туда, где относительно безопасно, есть родные норы и нет велосипедов и машин.
Трава высокая и густая. И я никогда не узнаю, как всё сложилось для раненого мышонка. Но то, что даже мыши иногда поступают друг с другом лучше, чем многие люди – я теперь знаю совершенно точно.
Однажды я обзавёлся книгой
Незадолго до обеда, у моего рабочего стола материализовалась коллега Ирина. Мать двоих детей. Отличный специалист клиентского отдела. И просто весёлый и хороший человек. Она подозрительно огляделась по сторонам и заговорщецки прошептала:
- Тебе книжка не нужна?
Вопрос был не из стандартных. Меня разобрало любопытство и я немедленно потребовал деталей.
Оказалось, что старшая дочь Ирины - восьмилетняя девочка Даша недавно попросила купить ей новую книжку. Ирина зашла по дороге с работы в сетевой газетно-журнальный магазинчик и выбрала, ориентируясь исключительно по обложке, какое-то карманное издание, со стойки с классикой. Не особенно задаваясь вопросом - что это и о чём.
Спустя пару дней Даша погрустнела. Спустя ещё пару дней - стала плохо спать. Затем стала бояться оставаться одна. А потом отцу семейства попалась на глаза книжка, которую читала дочь. После чего он устроил жене долгий и обстоятельный скандал. Суть его состояла в том, что Ирине следовало ответственее подходить к выбору чтива для ребёнка. Если она, конечно, не хочет вырастить дочь неврастеником. Финальным требованием ириного мужа было избавиться от пугающей книжки любым способом.
- Ну так что: нужна тебе книжка или нет? - Подытожила Ирина, протягивая мне издание.
Я взял книгу в руки. Говард Филлипс Лавкрафт. "Хребты безумия".
Экие слабые дети пошли.