Bladerunner42

Работа кипела. Две дюжины фигур в белых халатах, защитных масках и перчатках перемещались от стола к столу, создавая на первый взгляд хаотичное броуновское движение. Они толкли в ступках ингредиенты, внимательно следили за тем как протекают химические реакции и изучали сквозь микроскопы образцы промежуточных результатов.

Младший научный сотрудник Степан Аркадьевич полулежал на кушетке, время от времени кусал большое красное яблоко и штудировал журнал «Шах и мат».

- Семнадцатый! Как успехи? – не отрываясь от журнала, поинтересовался он с набитым ртом.

Одна из фигур замерла и отрапортовала:

- Двадцать восьмой образец вышел неудачным!

- Что планируете делать?

- Попробуем снизить дозировку исходного вещества на три процента!

- Не торопитесь, - тщательно пережевывая яблоко, прокомментировал Степан Аркадьевич, - снижайте по одному проценту. А то проскочите нужную дозировку.

Его собеседник кивнул и поспешно вернулся к работе.

- Кх-кхм! – раздалось от дверей лаборатории чьё-то покашливание.

Степан Аркадьевич вздрогнул, отложил журнал и присел на кушетке.

- Привет, Аркаша! – преувеличенно дружелюбно поздоровался он с человеком, стоящим в дверях, - а давно ты тут стоишь?

- Достаточно давно, Стёпа, - ответил гость. Брови его были нахмурены, губы сжаты, в глазах сверкали молнии.

Степан Аркадьевич вздохнул.

- Седьмой! – обратился он к замершим фигурам в белых халатах. – Ты опять дверь не запер?

- Извините… - поникла одна из фигур.

- Ничего вам, кретинам, доверить нельзя… - с досадой пробормотал Степан Аркадьевич.

- Я такого даже от тебя не ждал, - холодно бросил младший научный сотрудник Аркадий Степанович. – Мы с тобой заключили честный джентльменский спор. Так?

- Так, - кивнул Стёпа.

- Кто первый самостоятельно разработает средство для регенерации конечностей – тот и занимает кабинет на третьем этаже. Так дело было?

- Так, - снова кивнул Стёпа.

- Тебя слово «самостоятельно» никак не смутило, когда ты сюда взвод стажёров приволок? Где ты, кстати, их откопал, скажи на милость? Нам с тобой даже одного стажёра по статусу ещё не положено.

- А я их нигде и не откапывал, - пожал плечами Стёпа и обратился к белым халатам, - маски снимите!

Двадцать четыре маски одновременно поднялись, словно забрала рыцарских шлемов. И взору Аркаши предстали две дюжины раскрасневшихся вспотевших физиономий. Каждая из которых была точной копией Стёпиного лица.

- Клоны? – поразился Аркаша.

- Ну да, - смутился Стёпа. – Скажи ещё, что это не вписывается в определение «самостоятельно»…

Одна из горелок перегрела колбу, и из неё повалил густой вонючий дым, моментально заполнивший лабораторию.

- Аркаш, это даже преимуществом-то не назовёшь, - зажав нос ладонью сокрушался Стёпа, кивая на засуетившегося вокруг колбы клона, - Смотри с какими балбесами приходится работать.

- Мне ли не знать, - поднял бровь много лет проработавший напарником Стёпы Аркаша, - мне ли не знать…

- Степан Аркадьевич, - обратился к Стёпе ближайший из клонов, после того как Аркашины шаги в коридоре стихли. - Раз такое дело - можно нам и нейромаски тоже снять ненадолго? Душно же.

Стёпа, подумав, кивнул.

- И вы это, - замявшись выдавил он, - не слушайте нас, дураков сварливых. Лучших помощников, чем вы и пожелать нельзя.

Клоны принялись поспешно стягивать с лиц синтетическую кожу, и через пару секунд на Стёпу с благодарностью смотрели двадцать четыре совершенно других лица.

Все они были усталыми, красными и вспотевшими. Но в остальном - абсолютно идентичны Аркашиному.

Я встретился с Валерой в центре города, чтобы пригласить его на мою свадьбу. Это дело заняло у меня примерно 15 секунд.

Солнце грело. День перевалил за середину. У нас обоих не было никаких серьёзных планов на вечер. Мы купили пива и не спеша зашагали по улице Восстания.

Мы не виделись примерно месяц. За это время мой друг немного прибавил в весе и оброс бородой. За спиной у него был чехол с акустической гитарой – утром он подрабатывал случайной халтурой.

В конечном итоге поток разговора привёл нас во двор-колодец, где в центре асфальта было разбито что-то вроде крошечного скверика с двумя скамейками. Одна из них была занята хмурой бабкой. На другой расположились я, Валера и его гитара. Мой друг, замявшись, спросил – что будет, если у него к свадьбе не окажется денег на подарок? Я заверил его, что мы с Лидой приглашаем его не в расчёте на подарок, а исключительно потому что хотим разделить важный для нас день.

Мои разглагольствования прервал негромкий презрительный голос.

- Алкашня…

Мы с Валерой переглянулись. Затем перевели взгляд на сидевшую напротив нас бабку.

- Что, простите? – подчёркнуто вежливо переспросил Валера.

- Алкашня! Пьёте прямо посреди рабочего дня на улице. Как вас ещё назвать.

- Творческой интеллигенцией, - не задумываясь ответил Валера.

- Какой ещё творческой интеллигенцией?! – повысила тональность речи бабка, смерив нас презрительным взглядом.

- Он - творческий. А я интеллигент, - вмешался я.

Бабке мой ответ не понравился. Она моментально перешла в режим скандала. Если я правильно понял отдельные реплики, то она устала от постоянных сборищ во дворе с криками, битьем бутылок и драками. И если мы с Валерой не растворимся в горизонте в самое ближайшее время, то грозят нам исправительно-трудовые работы. Потому что участковый – это лучший бабкин друг…

Поток высокочастотного возмущения вдруг прервали гитарные аккорды. Мой друг успел вытащить инструмент из чехла и теперь стоял прямо перед бабкой.

- Как вас зовут? – сурово спросил Валера. Вроде бы не повышая голоса. Но во дворике наступила тишина. Голуби перестали курлыкать возле урны. Чинивший потрёпанные «Жигули» мужчина в трениках отложил инструмент.

- Эсфирь Георгиевна… - растерялась бабка.

- Дамы и господа! – Обратился Валера в пространство двора, - С вашего позволения, мы украдем несколько минут тишины и вашего покоя. Чтобы спеть для… Как ваше отчество ещё раз?

- Георгиевна… Эсфирь…

- …Для Эсфирь Георгиевны несколько песен!

Валера зазвенел струнами и спел нечто похожее на короткую испанскую серенаду. Он безнадёжно коверкал иностранные слова. А часть текста, как мне показалось, вообще не вспомнил, а заменил выдуманной на ходу абракадаброй. Однако его звучный баритон и манера исполнения, которая балансировала между шутовством и искренностью – компенсировали все технические огрёхи.

- Следующая песня – по вашим заявкам! – Объявил Валера, покончив с серенадой, - Разумеется – с позволения Эсфирь Григорьевны!

- Георгиевны… - Машинально поправила бабка.

- Георгиевны!

Двор стеснительно молчал. За стёклами окон виднелись силуэты. Но никто не решался подать голос.

- О любви, - неожиданно бросил мужчина, возившийся с автомобилем.

- «О любви»! – Радостно объявил Валера. И покосившись на трухлявые «Жигули», добавил, - в данном случае – о любви к машине!

Пока он исполнял старый хит Чигракова, во дворик на пение подтянулось некоторое количество зрителей. Они молча стояли, рассыпавшись вокруг скверика. Валера не обращал на них ни малейшего внимания. Но мне казалось, что он как губка впитывает их внимание.

- А теперь! Как мы и обещали - закрываем наш импровизированный концерт! – Объявил Валера, немного отдышавшись после «О любви». – Звучит «Последняя песня»!

Он вдруг посерьёзнел, сосредоточился и запел песню Найка Борзова, глядя в глаза Эсфирь Георгиевны.

Ты слышишь, слышишь

Как сердце стучится, стучится

По окнам, окнам

По крыше, как дождик

Твой нерв на исходе

Последняя капля

Последний луч света

Последний стук сердца

Ты видишь, видишь

Умирает в огне преисподней

Сиреневый мальчик

Он сильно напуган, подавлен

Он пишет картину

Собственной кровью

Своими слезами

И просит прощенья

Я стукну в окошко

Хвостом своим. Пролетая над домом

Яркой кометой

Рассекающей вечность и темное небо

Ты выйдешь из кухни

В ситцевом платье

Чтобы в последний раз повидаться

И попрощаться

Я буду любить тебя вечно…

- Спасибо за внимание. Возвращаем вам ваш покой. – Негромко сказал Валера, снял с шеи гитару и аккуратно убрал в чехол. Во дворе сперва было тихо. Наконец, громко захлопал владелец «Жигулей». К нему присоединились остальные.

Эсфирь Георгиевна сидела на скамейке с непроницаемым лицом. Мы развернулись и зашагали к арке. Когда аплодисменты смолкли, нас остановил высокий надтреснутый голос:

- Эй! Творческая интеллигенция!

Мы с Валерой остановились и обернулись.

- Если нетрудно… - Продолжила Эсфирь Георгиевна, - спой мне, пожалуйста, ещё?

За неделю до празднования моего дня рождения, жена заманила меня в угол квартиры, из которого сложнее всего было ускользнуть. Крепко взяла за руку. И, пытливо глядя в глаза, спросила:

- Ребята уже замучались придумывать тебе подарок, поэтому лучше скажи прямо – чего ты хочешь?

Последние 35 лет этот вопрос регулярно ставил меня в тупик. Но только не в этот раз.

- Банджо, - не колеблясь ни секунды ответил я.

- Банджо?! – удивилась моя жена.

- Банджо, - повторил я.

- Хм… Банджо… - с сомнением повторила она.

- Да. Банджо. Ну это там – круглый корпус, четыре струны, звучит в проигрыше главного хита британской группы, мать её, «Travis»…

- Но… Почему именно банджо? – никак не могла взять в толк моя супруга.

- Во-первых, мне нравится его звук. Во-вторых, давно мечтаю научиться на нем играть, но сам себе я фиг его когда-нибудь куплю. А в-третьих, и в самых главных - в Петербурге есть целая куча музыкальных магазинов. Найти и купить банджо ребятам не составит никакого труда.

В результате, это стоило больших трудов. Ребята обзвонили и просмотрели кучу музыкальных магазинов.

В одних банджо отсутствовали как вид, несмотря на картинки на сайте.

Другие обещали его доставить всего лишь через-недельку другую после моего дня рождения.

Третьи торговали серьёзным инструментом для профессиональных музыкантов. У них были в наличии банджо. Забирать можно было хоть сейчас. Но по ценам, значительно превышающим бюджет.

Наконец, после нескольких дней бесплодных поисков, Антон - человек ответственный за подарок, услышал три заветных «да». Банджо есть в ассортименте магазина. По разумной цене. Да, будет в наличии к нужной дате.

Облегченно выдохнув, он попросил забронировать покупку и записать его контактные данные.

- А зачем? – удивился сотрудник музыкального магазина. – Вы ведь всё уже забронировали.

- Что значит: «Уже забронировали»? – напрягся Антон.

- Вы хотите банджо?

- Да.

- Другу? В подарок на день рождения?

- Да.

- К третьему апреля?

- Да.

- Ну вот видите. Всё правильно. Инструмент уже забронирован. Кстати, вы хорошо сделали, что забронировали. Он у нас в единственном экземпляре. Следующая поставка будет только через месяц.

Антон повесил трубку и тут же кинул клич в наш чатик подготовки деньрожденных сюрпризов. Оперативный сбор информации показал, что никто из компании ничего не бронировал. Он задумался и снова перезвонил в магазин.

- Я не помню, как звали человека, делавшего заказ, - несколько раздражённо ответил сотрудник магазина. Очевидно он уже несколько утомился от разговоров про банджо. – А если бы и помнил, то всё равно бы не сказал. Это конфиденциальные данные. Давайте я вам лучше его номер телефона продиктую?

Антон записал номер и провел разведывательную работу. Путем информационного поиска удалось установить, что номер принадлежит некоей Маше. Что с этой информацией делать дальше было уже не совсем понятно, и он вынес вопрос на обсуждение в чатик.

Мнения ребят разделились.

Одни предлагали позвонить Маше от лица магазина и сообщить что заказ доставить не получится. А потом сделать заказ самим.

Другие предлагали не заморачиваться, а просто приехать в магазин ранним утром, представиться Машей и выкупить банджо.

Когда обсуждение дошло до варианта: «Дождаться пока Маша выкупит банджо, выхватить инструмент у нее из рук и убежать», Антон прервал общий полёт фантазии.

- Ребята, а если бы кто-то так поступил с нами и нашим подарком? Для нашего друга?

***

- ...Вот поэтому мы дарим тебе в подарок музыкальный инструмент, бюджет на исполнение твоей мечты и вот эту историю, - услышал я на праздновании своего дня рождения. После чего мне вручили коробочку с детским пианино и конвертик. – Мы надеемся - ты не огорчился?

Я не огорчился. В конце концов, банджо я могу купить себе и сам. А вот хороших друзей - попробуй найди.

- А вот здесь, - гордо произнёс Максим Александрович, распахивая перед стажерами двери, - наш отдел изучения временной ткани.

Группа стажёров гуськом вошла в обширное помещение лаборатории и принялась вертеть головами, разглядывая гигантские установки, загадочное оборудование и столы, заваленные хитроумными чертежами. Среди всего этого великолепия копошился сухонький старичок в безупречно белом халате. Нацепив очки с толстыми линзами, он изучал внутренности какого-то крошечного механизма.

- Временные «кротовьи норы» и аномалии. Изучение направленных хронопотоков. – Продолжал Максим Александрович. - Парадоксы и временные петли. Чем чёрт не шутит – возможно однажды здесь будет создана полноценная машина времени.

- Возможно, - подчеркнул он, пытливо всматриваясь в лица подопечных, - кем-то из вас.

Стажёры продолжали изучать оборудование с юношеским любопытством.

- Если работа в отделе вам интересна, молодые люди, то можете задать Павлу Николаевичу все интересующие вас вопросы. – Указал Максим Александрович на старичка. – Павел Николаевич, отвлекитесь на секунду от хроноизлучателя. Пообщайтесь с потенциальным пополнением.

- А? – встрепенулся Павел Николаевич. Он был явно глуховат. Но видимо сообразил о чём идет, потому что почти сразу успокоился и выжидательно посмотрел на молодёжь.

Некоторое время стажёры неуверенно молчали.

- А… Кхм… Сколько лет вы работаете в этом отделе? – наконец решился тощий юноша, с усыпанном веснушками лицом.

- Я здесь первый год, - обиженно прошмакал Павел Николаевич, - Вообще-то мне двадцать два.

***

- Паш, ну может хватит уже? Третью группу стажёров распугал. Ну несмешно ведь уже, - упрекнул Максим Александрович коллегу, после того как побледневшие и притихшие молодые люди выскользнули из лаборатории, - когда там у тебя девяностолетний юбилей? Через месяц? Я тебе лично, при всех калоприемник подарю и скажу, что ты его сам давно выпрашивал.

- Ладно, ладно, - продолжая хихикать отмахнулся Павел Николаевич. Он соединил в недрах хроноизлучателя микроскопические контакты, закрыл крышку корпуса. Затем он направил прибор на себя и включил. Морщины на его лице стали разглаживаться, осанка выпрямляться, а седые пучки волос на голове стремительно превращались в пышную шевелюру.

- Больше никаких шуток, - через несколько секунд пообещал он ломающимся голосом Максиму Александровичу и беззаботно направился в лабрантскую за халатом меньшего размера.

Максим Александрович посмотрел на удаляющуюся подростковую фигуру и с тоской подумал, что отдел изучения временной ткани укомплектовать стажёрами получится ещё очень нескоро.

- За свою насыщенную жизнь Егор Яковлевич Огурцов успел побывать солдатом, разведчиком, штурмовиком, десантником, диверсантом, шпионом, двойным, тройным и даже как-то раз шестерным агентом.

За время своей службы он поучаствовал в 348 боевых операциях, самолично обезвредил 2889 взрывных устройств, ликвидировал более 4331 противника (из них - 1427 врукопашную).

Тем примечательнее, что за пятьдесят с лишним лет боевого опыта он успел получить всего лишь две травмы.

Первой был сломанный в ходе насыщенного допроса нос.

Второй - вывихнутая лодыжка. Впрочем это произошло уже во время отпуска на горнолыжном куррорте и к боевым ранениям не относилось.

Зато двенадцать лет работы в службе безопасности Института с лихвой компенсировали Егору Яковлевичу все долгие годы везения. За это время Огурцова дважды сжигали, он поочередно лишался всех конечностей, как-то раз на него вылили цистерну с кислотой. Трижды он был заживо похоронен обломками обрушившихся корпусов. 49 раз был застрелен злоумышленниками, пытавшимися выкрасть секретные разработки института. Отравления же ядовитыми веществами и регулярное облучение смертельными дозами радиации стали для него обычной ежедневной рутиной.

Медицинская служба Института была на высоте. Егора Яковлевича регулярно реанимировали. Регенерировали ему органы и конечности. А также предоставляли самые передовые образцы технологий протезирования и биомодификаций.

Ещё месяц назад Огурцов представлял собой сверхлегкий шагающий танк, до отказа напичканный боевыми и аналитическими системами. Где-то глубоко в недрах этой грозной машины располагался мозг - единственный не поврежденный до критического состояния орган Егора Яковлевича.

Окружающих внешний вид начальника отдела безопасности заставлял нервничать. Даже на сто процентов уверенные в собственной благонадежности и добропорядочности сотрудники Института начинали обильно потеть под взором его инфракрасных глаз.

Сам же Огурцов таким положением дел был крайне доволен. До тех пор, пока отдел военных разработок не поэксперементировал с антиматерией. После устранения последствий от Егора Яковлевича остался только чудом уцелевший мозг. Тогда медицинская служба приняла необычное решение...

- Это всё, безусловно, интересно, - перебил Максима Александровича сотрудник проверяющей комиссии, - но пока никак не объясняет - почему у вас по коридорам КПП без присмотра бегает какой-то шкет?

- Во-первых, - вмешался стоящий поодаль румяный карапуз, которому на вид сложно было дать больше пяти лет, - потрудитесь предоставить допуски для прохода на территорию. А во-вторых, для вас я не "шкет", а Егор Яковлевич...

- Ну, Максим Александрович, - продолжал канючить Володя. – Ну второй квартал уже ждём. Ну сколько уже можно-то? Мы ведь без этой регенерационной установки на месте топтаться до бесконечности будем.

Максим Александрович устало массировал виски подушечками указательных пальцев. От пронзительных ноток в голосе подчинённого у него разгоралась мигрень.

- Володя, - терпеливо начал он свою уже практически ежедневную мантру, - Я не знаю, когда будут финансировать отдел. И никто не знает. Может завтра. А может ещё через полгода. Как только деньги придут – поверь мне на слово, я первым делом деньги на твою установку выдам. От того, что ты ко мне сюда каждый день ходишь – ничего не изм…

Отповедь руководителя прервал тоненький писк селектора.

Поморщившись, Максим Александрович взял трубку. Володя услышал, как из трубки доносится чей-то взволнованный неразборчивый голос.

- Так, - закивал руководитель, - Через сколько? Хорошо. Время есть. Спокойнее, спокойнее. Не тараторь. Понял, понял. Это очень хорошо. Давай. Подготовьте всё. Через десять минут заберем.

- Ну что, Володя. Повезло тебе, - повесив трубку обнадёжил Максим Александрович своего подчиненного. – У тебя есть отличная возможность решить свой вопрос с установкой в самые короткие сроки. Готов поработать?

- А что конкретно требуется сделать? – нахмурился Володя.

Максим Александрович задумался. Потом раскрыл лежавший на столе блокнот. Выдрал оттуда листок. Написал там какую-то фразу и сложил его пополам.

- Значит, смотри. Сейчас бегом дуешь в шестнадцатый отдел. У дверей тебя будет ждать Стасик Сенкевич.

- Это который от ПТСР лечится?

- Это неважно. Стас даст тебе два контейнера. Большой и маленький. Берешь их в руки и бегом на открытый полигон, который за восьмым корпусом. Только контейнеры держи аккуратно, не урони. На полигоне уже будет стоять космический корабль. Из него будет бить луч света на землю. Поставишь большой контейнер прямо в середину светового пятна.

- Подождите, чт…

- Нет времени на разговоры. Слушай и запоминай. Когда контейнер поднимется внутрь ты прочитаешь фразу с этой бумажки. Медленно, громко и обязательно улыбайся. Если ответят согласием, то поставишь в центр пятна маленький контейнер. А дальше самое простое. Забрать то, что они оставят после себя и принести сюда.

- Пдождите. Чт…

- Нет времени, Володя! – Максим Александрович вложил сложенный пополам литок Володе в руку и стал настойчиво подталкивать его к двери, - Бегом, бегом, бегом!

По-прежнему ничего толком не понимая, Володя помчался в шестнадцатый отдел. Он забрал у нервного худощавого мужчины два контейнера и через десять минут уже пересекал открытый полигон. В центре поля, под чёрным звездным небом, к Володиному ужасу действительно ждал массивный космический корабль из которого на землю бил янтарно-желтый луч света.

В полном соответствии с инструкциями руководителя, Володя поставил в центр светового круга большой контейнер и завороженно пронаблюдал, как он медленно втягивается внутрь инопланетного корабля. Затем он встрепенулся и развернул сложенный пополам листок.

Откашлявшись и изобразив на лице широкую улыбку он медленно и громко прочитал с листка:

- Де-же-ру-ко-мо-ро-мон-ге-неро!

Некоторое время ничего не происходило. Затем откуда-то сверху нечто пророкотало:

- Зи-иба!

Володя с опаской положил в центр светового пятна маленький контейнер. Он втянулся внутрь гораздо быстрее. Вместо него из корабля на свет выпало нечто, больше всего похожее на туго набитый холщовый мешок.

Окружающее пространство содрогнулось, и Володя понял, что корабля перед ним уже нет. Только совершенно пустой полигон и звездное небо по которому проплывала мигающая точка.

О происшедшем напоминал только мешок, по-прежнему лежавший на земле.

- Ну Володя, спасибо. Подсобил. – радостно сказал Максим Александрович, разрывая холщевину. Из разрыва, прямо на пол кабинета посыпались крупные алмазы, - Ты нам финансирование квартала на три обеспечил. Будет тебе регенерационная установка.

Где-то очень далеко от института, существа, управлявшие кораблем, обменивались впечатлениями.

«Ну как?».

«Ты прав, действительно неплохо».

«Неплохо?! Да это лучшие флубберсы в этом секторе млечного пути. И не забывай, что они делают их за горсть минералов!».

«За такую цену и правда отлично. Но что это за паскудная манера – навязывать этот вирписс с аппилимом? Если бы мы его хотели, то сразу бы заказали!».

«Ну какого ты хочешь сервиса от дикарей?».

К нам на неделю приехали родственники моей жены. Как следует познакомиться, пообщаться и заодно посмотреть зимний Петербург. Ключевым гостем был сын брата моей жены - четырёхлетний богатырь Макар. Которого раньше я видел только во время семейных созвонов по скайпу.

- Давай играть? - без затей предложил он мне в первый же вечер.

- Давай, - согласился я. - А во что?

- В гонки!

В большой комнате стояла раскладушка, предназначенная под спальное место для моего шурина. В изголовье был приличный наклон. Гибкое детское мышление тут же определило его как прекрасную трассу для гоночных машин.

Мне вручили красную машинку. Макар предпочитал гонять на белой. Мы поставили болиды на вершину изголовья.

- На старт! Внимание! Марш! - скомандовал Макар.

Красная машинка покатилась вниз медленно и неторопливо. На финише она оказалась с позорным отставанием.

- Я победил! Я победил! - ликовал мой юный родственник.

Тоже самое он кричал после второго заезда. И после третьего.

На четвертый раз я решил немного разнообразить результаты и воспользоваться тем же приёмом, что и Макар - придать машинке на старте небольшое ускорение лёгким движением руки.

В результате красная машинка одержала безоговорочную победу.

Макар молча смотрел как его белый автомобиль медленно подкатывается к финишному краю раскладушки. Поражение в гонках явно было для него чем-то новым и незнакомым.

Наступила неловкая тишина.

- Мы победили! Мы победили! - наконец, нашёлся Макар.

***

Макар играл. И шумел. Взрослые пытались заниматься своими делами. Они просили Макара шуметь потише. Но в результате, сами шумели ещё больше.

Я работал удалённо. Сидел в спальне с ноутбуком и не принимал участия в общем веселье. За развлекательную программу приходилось отвечать жене и коту.

- Кот! Кот! Ты где?! Кооот! - донёсся до меня детский голос из-за закрытой двери. Затем в неё для приличия побарабанили и тут же распахнули настежь.

На пороге, не обращая на меня ни малейшего внимания, озирался по сторонам Макар.

- Кот!

Ответом была тишина.

- Кот!

Ни звука, ни шороха.

Макар развернулся и пошел звать кота по другим комнатам. Я прикрыл за ним дверь.

У стены стояла сложенная сушилка для белья. На ней висел длинный махровый халат моей жены. Спустя несколько секунд после ухода Макара оттуда показались усы, нос и пара взволнованных кошачьих глаз.

- Он ушёл. Можешь вылезать, - успокоил я кота и вернулся к своим делам.

***

Я проснулся ранним утром. Задолго до будильника. Так наверное опытные солдаты просыпаются незадолго до объявления воздушной тревоги.

Сперва я услышал тихий скрип. Потом звуки возни. Наконец сонную предрассветную тишину прорезал звонкий детский голос.

- Кот! Пойдём играть! Кот!

- Макар. Ты чего кричишь? Все спят ещё. - послышался громкий шёпот бабушки Макара.

- Я выспался! - беззаботно пояснил её внук и загромыхал тапками по направлению к кухне.

***

Следующим вечером я снова работал в спальне. Кот нашёл возможность улизнуть из общей комнаты и теперь свернулся клубком на нашей кровати. Во сне он нервно дергал носом, лапами и усами.

Дверь распахнулась.

- Кот! Кот! - снова звал на пороге Макар. Он повернулся ко мне, - А кот здесь?

- Здесь, - не стал я врать ребёнку. - Но котик сейчас отдыхает. Он спит.

Макар посмотрел на меня смышлёнными глазами, понимающе кивнул и на цыпочках вышел из спальни. Тихо прикрыв за собой дверь.

Кот приоткрыл один глаз.

- Не благодари, - кивнул я ему. И перевел ноутбук в спящий режим, решив, что от пары заездов по трассе "Раскладушка - паркет", моя работа точно не пострадает.