Озёрные авианосцы США. История USS Wolverine
Не так давно был опубликован материал об «озёрном авианосце» американского флота USS Sable. В этой же статье пойдёт речь о втором и последнем авианосце этого типа — USS Wolverine.
Будущий авианосец имел более длинную историю, чем его построенный в 1924 году собрат. В виде пассажирского парохода он был спущен на воду 9 ноября 1912 года под именем Seeandbee и стал самым большим на тот момент в мире судном этого типа с колесом. Заказчик — Cleveland and Buffalo Transit Company — решил применить на нём следующие технические решения: колёса с лопастями в качестве движителя, а также составной наклонный паровой двигатель.
Авианосец USS Wolverine на озере Мичиган, 6 апреля 1943 года
Первая технология давала улучшенные манёвренность и остойчивость при плохой погоде, а также позволяла разместить в корпусе судна больше кают и залов. Что же касается второй, то мощность двигателя могла достигать 12000 л.с. при низких оборотах без вибрации, что значительно повышало комфорт пассажиров. Сам же двигатель был уникален своим парораспределительным механизмом Вальсхарта, который обычно ставили только на паровозы. Пар для силовой установки вырабатывался шестью односторонними и тремя двусторонними котлами. Размер колёс также был впечатляющим — 10 м в диаметре с 11 лопастями длиной 4,5 м. Такая силовая установка разгоняла судно до 19,1 узла. Для улучшения манёвренности были предусмотрены дополнительный носовой руль направления и паровой рулевой двигатель.
Длина парохода составляла 152,4 м, ширина — 29,8 м осадка — 4,7 м. Судно выглядело элегантно и современно. Но главное было внутри. Стальной корпус с двойным дном и 25 водонепроницаемыми переборками повышал живучесть, а значит, и привлекательность судна. Завлекать пассажиров должен был и интерьер. Многие помещения были отделаны красным деревом и выполнены в тосканском стиле. На борту были буфеты, книжные и цветочные магазины, а также столовые.
Пароход Seeandbee, август 1919 года
Удобства дополнялись наличием кают с личными туалетами и ванными комнатами, а также телефонами. На борту их было более 500 — огромное число для 1912 года! Таким образом, пароход мог принять 1500 человек в каюты с повышенным комфортом и до 6000 пассажиров всего. Дополнительно в трюмы могло поместиться до 1500 тонн различных грузов.
В свой первый рейс Seeandbee вышел 19 июня 1913 года из Детройта в Буффало. Главной линией, на которой работал пароход, был маршрут Кливленд — Буффало, хотя периодически он посещал все крупные порты на Великих озёрах. В рекламных компаниях неоднократно указывалось на дешевизну билетов (цена была даже меньше, чем на поезд) и скорость судна. В 1930 году владелец предлагал пари на 10000 долларов, что ни один пароход на Великих Озёрах не сможет обогнать Seeandbee. И никто не решился бросить вызов. На всемирной выставке 1933 года пароход предлагал круизы по системе «всё включено». Позже, в 1937 году, в ходе ремонта на судне были устроены новый бальный зал, салоны красоты и дополнительные ванные комнаты.
Главный салон парохода Seeandbee, лето 1913 года
Усовершенствование, однако, стоило Cleveland and Buffalo Transit Company больших денег. Окупить затраты так и не удалось. Компания уже была на грани банкротства и в 1939 году закрылась окончательно. Судно продали фирме C&B Transit Company. Новые владельцы продолжали активно использовать Seeandbee вплоть до начала 1942 года.
Реклама, приглашающая покупать билеты на рейсы Seeandbee в мае-ноябре 1920 года
Из-за того, что пароход не стоял на приколе, как тот же Greater Buffalo, правительству США пришлось выложить 12 марта 1942 года за его покупку крупную сумму в 756500 долларов. 6 мая судно прибыло в Кливленд, где из-за размеров не поместилось в сухой док. Работы пришлось проводить на плаву.
На верфях American Ship Building Company пароход получил номер IX-64 и в течение следующих месяцев прошёл переоборудование. В его ходе была срезана надстройка и устроена деревянная взлётно-посадочная палуба (в отличие от стальной на USS Sable). Мостик и дымовые трубы перенесли на правый борт и установили тормозные механизмы. 2 августа 1942 года корабль получил имя USS Wolverine, а через 10 дней вступил в строй. Но только в январе следующего года он отбыл в Чикаго, где приступил к обучению пилотов.
Переоборудование бывшего пассажирского парохода в авианосец, 1942 год
Как и на однотипном USS Sable, на USS Wolverine имелась масса проблем, связанных с новым авианесущим назначением. Отсутствовали лифты и помещения для хранения самолётов. Низкая скорость корабля при слабом ветре ограничивала выбор машин для тренировок, а в штилевые дни они вообще прекращались. Авианосец не был оборудован катапультами и трамплином при довольно короткой палубе, поэтому для полноценного взлёта и посадки самолётам был необходим хоть какой-то ветер. В противном случае скорости USS Wolverine не хватало для достижения требуемой подъёмной силы.
Тем не менее значение озёрного авианосца было очень важным. Флоту требовалось огромное количество морских лётчиков, а готовить их на нёсших боевую службу авианосцах было затруднительно и опасно. Великие озёра же были местом защищённым и несколько облегчали участь пилотов в случае крушений. За время службы на USS Wolverine пришлось около 65000 взлётов и посадок.
С завершением Второй мировой войны надобность в переделанных колёсных пароходах отпала. Уже 7 ноября 1945 года USS Wolverine был выведен из эксплуатации и до конца месяца передан на баланс Управления военного судоходства с исключением из списков флота. Управление долго разыскивало покупателя, пока, наконец, 21 ноября 1947 года не продало корабль за 46789 долларов компании AF Wagner Iron Works в Милуоки на металлолом. Такая отсрочка была обусловлена ещё и тем, что в 1945 году Министерство юстиции США предъявило бывшим хозяевам парохода иск о завышении стоимости продажи на 275000 долларов и в январе 1947 года выиграло этот спор в суде.
USS Wolverine, 1942 год
Так закончилась длинная история парохода Seeandbee, который успел побывать крупнейшим колёсным судном в мире, роскошным лайнером и, наконец, озёрным авианосцем USS Wolverine. Каждый раз его статус был по сути уникальным, что только добавляло ему шансов навсегда остаться в истории флота.
Материал подготовлен волонтёрской редакцией «Мира Кораблей»
Время открывать купальный сезон
На видео озеро Тургояк с интервалом в один день. За это время лёд растаял практически полностью.
В понедельник можно было проплыть только в некоторых местах, а во вторник я нашёл всего одну небольшую льдину. Честно говоря, я не поверил своим глазам.
Из двух этих заплывов я собрал одно видео. В нём можно увидеть, как сильно поменялся пейзаж всего за один день.
Конкурс для мемоделов: с вас мем — с нас приз
Конкурс мемов объявляется открытым!
Выкручивайте остроумие на максимум и придумайте надпись для стикера из шаблонов ниже. Лучшие идеи войдут в стикерпак, а их авторы получат полугодовую подписку на сервис «Пакет».
Кто сделал и отправил мемас на конкурс — молодец! Результаты конкурса мы объявим уже 3 мая, поделимся лучшими шутками по мнению жюри и ссылкой на стикерпак в телеграме. Полные правила конкурса.
А пока предлагаем посмотреть видео, из которых мы сделали шаблоны для мемов. В главной роли Валентин Выгодный и «Пакет» от Х5 — сервис для выгодных покупок в «Пятёрочке» и «Перекрёстке».
Реклама ООО «Корпоративный центр ИКС 5», ИНН: 7728632689
Рекордная ЖАРА на Урале когда озера еще во ЛЬДУ
19-20-21 апреля 2024. Большой фотоальбом аномальной волны тепла в Челябинской области. Контраст загорающих на пляже и все еще замерзших озер: Туркояк, Увильды, Смолино и Шершневское водохранилище... на льдинах, да в +30 Большой фотоальбом:
суббота 20.04.2024
Довольно интересная история из Уральской жизни. Неожиданный и приятный сюрприз преподнесла погода в этом году: на Урал пришло апрельское лето. Температура воздуха в ряде населенных пунктов перевалила отметку +31 градус по Цельсию, что является рекордно высокой температурой для этих мест и для этого времени года за все время наблюдений... В Екатеринбурге и ряде других городов 20 апреля побит 42-летний температурный рекорд!
Апрельское лето
На Урал пришла т.н. Волна жары, или heatwave. Южный циклон пришел на Урал с Балканского полуострова. Экстремальные погодно-ландшафтные условия: яркое солнце, очень теплый почти летний воздух, еще не покрытые листвой деревья и довольно толстый слой льда на озерах. Весь этот юмор погоды по достоинству был оценен жителями Миасса, Челябинска, Екатеринбурга и других городов Южного Урала. Загорающие и фотографирующиеся отдыхающие, шашлыки на берегу, катание на босиком на льдинах, уроки закаливания детям, суровые уральские женщины принимающие солнечные ванны в купальниках на фоне сугробов, пляжный волейбол... Удивительная возможность сбежать из зноя на лед еще не успевшего растаять озера.
Фотоподборка и фотоколлажи:
на пляже
Юмор погоды
По льду в шлепках
Тепло и холод
Первый раз в купальнике на замерзшем озере.
Апрельский Тургояк
Жара и лед
Пляж озера Тургояк
Суровые уральские женщины...
контрасты
Босиком по остаткам зимы
Загорает в сугробе :)
Фотографии из сетей и от знакомых. В продолжении моего прошлого поста о юморе апрельской погоды прошлых лет: Шутки апрельской погоды. Когда ледоход совпадает открытием пляжного сезона в некоторых регионах России. Тепловая волна
Места: Челябинская обл. - Тургояк, Увильды, Смолино, Шершневское
Даты: 19-21 апреля 2024, в основном 20.04.2024, суббота
Кто на нас смотрит?.. (Ч.2 - ФИНАЛ)
Надо же, в по-настоящему первый рабочий день!..
Это было то, о чём он подумал, когда вынырнул из ледяной воды. От холода перестал её бояться. Берег здесь был заросшим, тенистым, и, видимо, где-то бил поземный источник. Какое-то время он наблюдал, отплёвываясь, как твари в свете луны скакали словно большие жабы по суше. Знал, что в воду не сунутся, потому не побоялся грести с шумом – так было теплее, согревался. Доплыл до моторной лодки и зацепился за край руками. Ногами почувствовал дно и сразу потащил на себя лодку дальше в воду. Существа на прыгучих щупальцах подошли почти вплотную к носу моторки, одно из них даже коснулось её. Но Джонатан зачерпнул ладонью воды и брызнул. К его удивлению ни одна из капель цели не достигла. Может, Питер и не нашёл у них органов зрения, но всё же они имелись. Потому что «попрыгунчики» среагировали мгновенно, едва он дёрнул плечом, выдав своё намерение. Знали, что в них плеснут водой и отпрыгнули как от огня. Он насчитал их двенадцать или тринадцать. И когда заводил мотор, перевалившись из воды в судёнышко, видел, как из-за деревьев, прихрамывая, выползло ещё одно существо. То самое, у которого лопнула спина от броска о дерево. Живучими оказались подземные твари…
«Ладно, сучата…» – думал он про себя, борясь с тошнотой, которая всё же настигла, пока лодка бороздила ночью просторы спящего озера. Побили их здорово. А Питер вообще выбыл из игры насовсем. Но это ж только первый раунд?.. Работа Джонатану была очень нужна. И он пока точно не знал, как здесь, на новом месте, проходили служебные расследования. В полиции неудачу за операцию могли узреть в неспособности новичка к адекватным реакциям в сложившихся обстоятельствах. Вряд ли служба в этом особом отделе сильно отличалась правилами дисциплины. Мобильник свой он потерял, и по протоколу обязан был вернуться в мотель, чтобы немедленно позвонить куратору, доложить о чрезвычайной ситуации и дождаться приезда группы зачистки. Та объявится раньше, чем через пару-тройку часов, у департамента где-то была поблизости база. В мотель Джонатан уже плыл, и звонить оттуда, решил он, тоже будет обязательно. Даже заранее выучил по памяти нужный экстренный номер. Но сидеть сиднем и ничего не предпринимать, когда его, вчерашнего копа из отдела убийств, ткнули мордой в кровавую лужу, не сможет его заставить ни одно бумажное обязательство. Проигрывать схватку каким-то прыгучим мокрицам с зубами ската он не собирался. Наоборот, следовало попробовать им вышибить их вместе с челюстью. При этих мыслях страх окончательно уступил место холодной злости. Да хер с ней, с работой, напарника жалко! Всего лишь день, как познакомились. Вот он, семилетний опыт в секретном отделе одного департамента – рассыпался в миг на глазах. Особь была недостаточно изучена. Повадки, среда, способ охоты, цикличность. Они уже вышли на охоту, потому приборы ничего не показывали, подкрались и напали. Нечего было пенять теперь на «злобных» голодных зверушек. Сунулись в логово к смерти, её и нашли.
Но коп в Джонатане сейчас говорил громче, чем биолог, и последнего он совсем не слушал. Пусть подождёт хотя бы до утра, с копом ночью казалось надёжней…
Лодка ткнулась носом в берег недалеко от мотеля. Что б никого не будить шумом мотора, он намеренно причалил ярдах в двухстах от него. Сам был удивлён, как лихо справился с управлением. Спрыгнул на землю и воткнул штырь с верёвкой в мягкий песок поглубже. Затем пошагал к номеру. Пока плыл, пришло осознание, что воды, которой ужасался тридцать с лишним лет, он больше не боялся. В голове вызрел план. Не обрывками, не отдельными фрагментами мозаики, что предстояло собрать, примерить друг к другу, соединить, а сразу чёткий и целиком. Будто ему его туда вложили, с инструкциями и пояснениями. Такое планирование стало выучкой, приобретённой за годы работы в полиции.
Для начала Джонатан снял с себя всю одежду и зашёл в душ. Включил тёплую воду. Он хорошо помнил, как повернул ручку аккумулятора, от которого питались одновременно монитор и другая аппаратура. Устав сидеть на своём пледе, Джонатан, поднимаясь из укрытия, приборы отключил. А, значит, всё это время электроды, вызывающие раздражающие существ вибрации, не работали. Ужину стаи он помешал, Питера они ещё не успели переместить под землю. Но теперь, наверное, вернулись и доедали. Вот она, ещё одна промашка старшего биолога, говорившая за недостаточную изученность вида. Существа, оказывается, могли атаковать не только открыто и агрессивно, но и подбираться незаметно. Может быть, в их слизи и слюне, кроме яда и анальгетика, мог содержаться некий паралитик. Не у малышей, поскольку у существа в контейнере он не был обнаружен, у половозрелых особей. Ведь как-то они подобрались к Питеру, и тот, умирая, не издал ни единого звука.
Однако главное в зародившемся плане заключалось в другом. Джонатан чувствовал, что его догадка, догадка не самого глупого человека, была верна. Не обязательно быть копом или биологом, что б научиться понимать простые вещи в цепи. Популяция найденных тварей жила обособленно, в месте, где люди или звери не ходят большими группами. Или попросту бывают редко. Но с голода они не умирали и оставались на своей укромной территории обитания, ведя при этом привычный образ жизни для них – экономя еду. Вряд ли шведский стол из старшего биолога или другого крупного зверя ждал их каждый день, а, значит, умели делать запасы и были с ними бережливы. Плюс, вероятно, особенности метаболизма. У них ничего не пропадёт, что не съедят – то отложат на потом. Логика любого живого существа на планете: не хочешь сдохнуть с голоду – сделай заначку. Именно из такого допущения исходил Джонатан …
– Вам… нужна помощь? В кемпинге есть врач… – испуганно пискнула ещё не сонная девушка из персонала, увидев на щеке постояльца свежую рану.
– Всего лишь сорок фунтов мяса, – ответил он ей. – Вы ведь из местных?..
Девушка улыбнулась, подумав сперва на позднюю шутку. Но, увидев купюры с Грантом, засобиралась в город, что стоял у шоссе в трёх милях отсюда. Сказала, что через час привезёт, знала, где взять.
Джонатан проводил её машину взглядом. А дальше пешком отправился в кемпинг.
Охрана ожидаемо дремала, хоть час был и не самый поздний. В зоне домиков и палаток было спокойно, мало заезжих туристов, вот и прохлаждались. Толпы соберутся к выходным. Однако, растолкав мужчину в форме, пришлось показать и правительственное удостоверение. Одних лишь денег оказалось недостаточно, чтобы ночью, в элитном кемпинге, выпросить катамаран. Двуместный и механический. Знал бы охранник, для чего берут прогулочное плавучее средство в тёмное время суток, вызвал бы сразу полицию.
Джонатан проверил ход. Тот оказался лёгок. Значит, ноги не очень устанут работать до другого берега. Дошёл до своего номера, а потом до машины. И как только погрузил всё необходимое, из города вернулась девушка с четырьмя коробками говяжьих стейков. Да, это был его личный расход. Никто ему его не оплатит. Возможно, даже не будет больше этой новой работы, но голова приняла решение, и руки молча выполняли задуманное.
Перед отплытием он вернулся в номер и позвонил. Всё рассказал вкратце, как было на самом деле. Но просьбу оставаться на месте и дожидаться группу зачистки он уже не слышал. Повесил трубку…
Через какое-то время работы ногами, довольно длительное, показался помост. На середине озера Джонатан останавливался ненадолго и отдыхал. А теперь берег приближался – то самое место, где изредка бывали рыбаки, и, видимо, атакам у воды они ни разу не подвергались. Отсюда также безошибочно можно было добраться до оставленного оборудования. Но сначала следовало разобраться со всем привезённым, и большую часть он выгрузил на берег. На катамаране осталось только мясо.
Когда закончил с приготовлениями, проверил фосфорную лампу. Их было две, и одна из них осталась в номере Питера. По полицейской привычке Джонатан не забыл захватить в поездку универсальный набор и отомкнул замок. Немного даже постоял над банкой-контейнером с существом, думая, не утопить ли скотину в раковине. Но не поддался мгновенной слабости.
До оставленного в лесу оборудования шёл медленно и осторожно. Догадывался, что земляные «пиявки», закончив ужин, сидели в подземной норе, переваривали. Кто знает, может жрать теперь не будут неделю, месяц. Оставалось надеяться, что нехитрый план сработает. Было немного жутковато возвращаться туда, где затаскивали под землю полувысосанного Питера. Однако и эта слабость канула туда же, куда подевался страх воды и все остальные жути наступившей ночи.
А вот и аккумулятор. Когда повернулся включатель, послышалось слабое жужжание торчащих в земле электродов. Оно прекратилось быстро, глушимое звоном ночной мошкары, зазвучало, настроившись, тише. Первый кусок мяса из сумки упал возле них. И по своим же следам Джонатан начал возвращаться назад. Нюх у существ был неплохой, пусть не собачий. Это удалось выяснить по зверушке, сидящей в банке. Хоть что-то успел несчастный Питер.
Он рассчитал всё до куска, и последние три легли на длинный помост. Большая часть говядины сразу осталась на катамаране, там он её и разбросал. Пусть порезвятся, когда придут, или потащат складировать в норы. Носом плавучая посудина с педалями плотно подошла к рыбацкому причалу. Верёвка обвила столбы и притянула крепче, что б звери не боялись прыгнуть. Джонатан ничем не рисковал. Что б не оставить следа, спустился в ботинках с помоста в воду. Прошёлся по мелкому ярдов пятнадцать и снова повернул с берега в лес. А там сделал малый крюк и притаился у проложенной мясом тропы. Начал их поджидать…
И вот они зашуршали! Никак он не думал, что нажравшись от пуза напарником, прибегут уже через десять минут. Хорошо, не стал задерживаться на катамаране, быстро занял позицию. Даже ноги не успел толком расставить, всё примерялся и думал, не будет ли его видно за деревом, вставал и эдак, и так. Пока не услышал первый прыжок.
Через пару минут они показались. Сначала одно, затем другое. Прыгали друг за дружкой гурьбой, наступая на «пятки», толкались, игриво пищали. Одно существо толкнуло другое сильнее, и между ними случилась короткая стычка. Но когда подобрали последний кусок, остановились у начала помоста, сгрудились в кучу. А Джонатан, затаив дыхание, замер.
Какие же глупые твари! Питер, предполагая об их небольшой разумности из наблюдений за одним малышом, вновь оказался в чём-то прав. Насыщать себя и прятаться в норах – главные их умения. Ждать пришлось недолго, жадность победила осторожность. Все двенадцать или тринадцать существ заперебирали щупальцами по доскам причала. Подобрали последних три куска приманки и, не долго думая, перебрались на катамаран, где лежало всё остальное. Видимо, на них никогда не охотились и ловушек не ставили. Истинное подземное дурачьё! Как же всё быстро и гладко вышло!
Джонатан не стал медлить, и бросился к причалу. Схватил оставленную там же стеклянную банку, разбил её с размаху о доски и поднял руку. «Пиявки» его заметили, но зажигалка уже дала искру и полетела. Облитое дерево ярко вспыхнуло.
Существа, начавшие прыгать с катамарана обратно на причал, отпрянули от огня. Затем полетела и вторая банка, и третья, и вскоре почти весь помост был объят пламенем. На катамаране поднялся писк и визг. Что огня, что воды зверьки боялись одинаково, и просто грудились посередине, вопя от страха.
Но настоящий ужас пришёл, когда Джонатан поднял канистру и шагнул к ним в воду. Он расплескал бензин, слитый из грузовичка, по плавучему средству с краю и бросил ёмкость с открытой крышкой ближе к середине. Затем перерезал верёвку, державшую катамаран. Оттолкнул его. Зажёг, стоя по грудь в воде, вторую зажигалку, что зажимал всё время в зубах. И кинул. Вспыхнули тогда сами существа.
Медленно он выбрел потом из озера на берег. Отжал с рукавов рубахи и брюк прохладную воду. Ни холода, ни страха больше не ощущал. Жаркая выдалась эта последняя ночка. Давно таких не было, может, лет десять, с тех пор, как накрыли банду торговцев оружием в Иллинойсе. Солнце уже показало свой край над водой и небо светлело. А он всё стоял и смотрел, как горящий катамаран, с мечущимися на нём последними подыхающими тварями, отплывал всё дальше и дальше. Даже если начнёт тонуть, им всё равно наступит конец. В воду они и стали прыгать, когда последним из них огонь не оставил места. Это было единственное, что Питер успел довести в своих исследованиях до конца, на все сто процентов, без предположений – установить влияние избытка воды на организмы этого вида. На суши её излишки они отторгали, выпуская из себя через слизь, прятались в коконах, вероятно, в земле от дождя и снега. Но в озере захлёбывались всем телом и погибали, так говорили их клетки. Малыш из банки чуть не расстался с жизнью в луже…
В лопатках что-то неожиданно кольнуло. Будто прицел снайперской винтовки навели прямо в спину. Джонатан словно ощутил какое-то жжение. А потом услышал и тихое урчание позади. Усмехнулся устало.
– Ты ведь… здесь?.. За спиной?.. – спросил он.
Медленно повернулся.
На земле сидело одно из них. Ярдах в четырёх от него, самое большое и, вероятно, старое. Волосы на его спине почти облезли, а те, что остались, были ломкими и бесцветными. Щупальца казались намного толще, чем у других, и существо пригнулось на них к земле низко, готовое к прыжку. Конечно. На глазах сожгли всё семейство, и отступать он не станет, даже оставшись один. Джонатан едва успел выставить руки вперёд, когда самец с огромным наростом на лбу прыгнул на него со скоростью выпущенного из баллисты камня.
Сначала послышался лёгкий хлопок. Так лопнул левый глаз от резко устремившейся к лицу лапы-щупальца. Второй глаз он уберёг, мотнув головой, и дальше они уже оба упали. Бывший коп, мужчина под двести фунтов весом, и двадцатифунтовая смертоносная жаба-крот, с брюхом улитки и зубами морского ската, режущими острее бритвы и умеющими вырывать куски плоти.
Они катались по земле и оба рычали. Джонатан кусался и бил кулаками изо всех сил, уворачивался от разящих присосок, не хуже зубов умевших наносить раны. А существо хрипело и тянулось, пытаясь попасть отравленной слизью в рот и оставшийся глаз. И пусть само оно было, возможно, слепым, но анатомию знало безупречно. Известно, каким лакомством питались эти приозёрные подземные пиявки.
Глава семейства успел выхватить щупальцами небольшой кусок из живота соперника и зубами прошёлся по его левой щеке, с той стороны, где не было глаза. Но после этого камень, попавшийся под руку, опустился зверю на спину. Джонатан сбросил зверя с себя, перевернул. И начал, вцепившись твёрдо в орудие пальцами, избивать шипящую юркую тварь. Он молотил до тех пор, пока тот не перестал трепыхаться, а сам весь не покрылся его ядовитой зелёной кровью. После чего упал, выронив камень. И, тяжело дыша, с бока перевернулся на спину. Диск солнца уже отрывался от воды. А где-то ярдах в двухстах, на старой непокрытой асфальтом дороге, послышался шум двигателя. Что же за развалюха такая, на которой за ним приехали?..
***
Ранения, кроме потерянного глаза, серьёзными не оказались. Небольшая потеря крови, дюжина швов. Истечь он бы не успел, в приехавшей группе зачистки имелся медик, который оказал немедленную помощь. Даже сшили веки и наложили на лицо повязку. В зеркало заднего обзора Джонатан увидел себя, и под действием обезболивающего нашёл в себе сил улыбнуться. Ну, настоящий пират. Махнуть бы на отдых на Карибы!..
В номере Питера ребята из зачистки прибрали, и увезли оттуда всё содержимое, вместе с живым существом. А также забрали останки старого самца из леса у озера. Машина Джонатана, как и его вещи, оставались пока в мотеле, номер был оплачен на несколько дней вперёд. Самочувствие у него было удовлетворительным, и мистер Уизерспун, их с Питером куратор, желал немедленного устного отчёта. Как же было здорово спать всю дорогу в Чикаго после действия сильных уколов!..
– Знаете, почему вы не уволены, мистер Грин? – поинтересовался куратор, когда закончил слушать отчёт. – За уничтожение популяции существ, за пожар на озере, за рэмбодиаду…
– Потому что… знаю много и меня пришлось бы убить? – пробовал отшутиться Джонатан.
Но по лицу начальства понял, что шутка по вкусу не пришлась.
– Не вы совершили роковую ошибку, – услышал он ответ. – Да и хорошие агенты – большая редкость. Анкета ваша впечатляет. И этот блин комом спишем на первый раз. Притрётесь, перевоспитаем. Главное, сберегите второй глаз. Первым вы уже заплатили. За нарушенный протокол. А кто знает цену – умеет торговаться и будет осторожен…
Джонатан не любил словоблудия. Но был благодарен, что ему сохранили место.
– И всё же, что это было, мистер Уизерспун? – спросил-таки он, видя, что его куратор, с лоснящимся от пота лбом, объёмной лысиной, и при этом каким-то детским лицом и пухлыми губками, поджал их вдруг, не намереваясь говорить с ним дальше. Он выслушал всё, но, кажется, рот открывать любил лишь для того, чтобы спрашивать.
– ЧТО … ВИДЕЛ Я? – по-прежнему ждал от него ответа Джонатан. – Не скажете даже после того, как у меня на глазах… зверушки, словно пиявки, высосали агента, утащив останки под землю? А теперь из ям извлекают кости десятков скелетов?.. Что это был за вид?..
Кажется, выражение лица не сильно разговорчивого мистера Уизерспуна слегка изменилось. Он глубоко вздохнул. Заглянул внимательно в глаза. Потом будто нехотя протянул руку к клавиатуре. Нажал на несколько кнопок, чего-то выбирал долго, листал электронные страницы, а затем внезапно и надолго «завис». И когда Джонатан подумал, что куратор просто решил вздремнуть с открытыми немигающими глазами, вспыхнул вдруг большой экран на стене справа. Здоровый монитор высветил огромную в полстены карту, от пола до потолка. Почти половина Северной Америки отображалась на ней, а дальше – северный полюс в уменьшенном масштабе, потом – верхняя часть Евразии. Повсюду на карте мерцали яркие синие метки. Их было порядка двадцати-тридцати.
– Тридцать шесть, чтобы быть точным, – заговорил неожиданно мистер Уизерспун. – По крайней мере, о таком количестве известно нам. Озёра. Как мы называем такие особые водоёмы – «тёмные глаза Земли». Её «мрачные очи». Пока они лишь чуть «приоткрыты», их «веки» немного «приподняты». Никто не представляет, что может случиться, если они вдруг откроются полностью однажды. Вы побывали у одного из них, агент Грин. То, что оно порождает, живёт либо в его глубине, либо водится где-то рядом, на берегу, в земле, в лесу. Такие существа, как эти – их, вероятно, больше нигде на планете не встретить. Питер описал их первым. Теперь будем знать о них больше и постараемся изучить. С вашей помощью, разумеется. Может, это не единственное, что живёт в том озере, но раньше таких волосатых «пиявок» заметить не удавалось. Вы с Питером стали… первыми.
Джонатан, взглядом спросив разрешения, медленно подошёл к светящейся карте. Посмотрел на её евразийскую часть. Россия. Большая обширная территория, в полконтинента или больше.
– Сапри… Санпри… что?.. Сарпи… – пытался он выговорить.
– Остров Сарпинский, – поправил куратор. – На их самой известной реке – Волге. На острове двадцать пять пресных озёр, и, насколько нам известно, одно из них именно такое – «тёмное око». Едва ли не самое сильное из всех нам известных…
Джонатан протянул было руку к горящему кристаллическому полотну с сушей, реками, островами, озёрами. Но остановил её на полпути. Вспомнил, что карта не была даже бумажной, и подумал, что ничего приятного от прикосновения пальцев с бездушным монитором не будет. Опустил руку обратно.
– И что же… водится там – на Сарпинском, в самом сильном месте?..
Мистер Уизерспун пожал плечами.
– Нам неизвестно, – ответил он. – Уровень колебаний самый высокий, но ничего и никогда замечено ни в воде, ни на берегах вокруг не было. Будто что-то сидит там, но где-то очень глубоко. Пока не высовывает носа. Словно чего-то выжидает…
– Но чего?..
Мистер Уизерспун ещё раз поджал губы и просто покачал головой.
– Вот, в какой вы отдел попали, мистер Грин, – сказал он уже более буднично и деловито. – Многое будем узнавать с вами вместе… А потому отдохните пару дней, возвращайтесь за вещами и машиной, и снова сюда, в Чикаго. Получите, возможно, новое задание и другого старшего напарника. Наверное, вы поняли уже, что с нами остаётесь надолго. А то, что мы хорошо платим, сможете убедиться сразу после возвращения. За подобные случаи не по протоколу полагается тройная надбавка с солидной премией. Проверите счёт, когда будете в банке. Договорились?..
Джонатан только кивнул. Медленно. После небольшой паузы.
А ещё он успел сфотографировать карту на телефон. Достал его потихоньку из кармана, пока делал вид, что всего лишь рассматривает, и несколько раз нажал на «снять фото». Если мистер Уизерспун и увидел что-то, то ему он ничего об этом не сказал. Вряд ли даже заметил, поскольку был сильно озадачен потерей опытного агента и поиском новый пары для новичка. Пялился всё время не на гостя и монитор на стене, а в свой компьютер на столе, и руки постоянно что-то набивали. Даже не встал проводить, когда Джонатан направился к дверям…
Уже в мотеле, снова на озере, когда приехал за вещами и машиной, в холле он столкнулся с двумя парнями, чуть моложе его. В одном из них сразу признал Сэмюэля. Крутой был коп, занимался особыми делами, убийствами и грабежами с оружием.
– Привет! – сказал он ему. – Работа? Отдых?
– По службе, – ответил Сэм, пожимая протянутую руку. – Одно старое дело… Кстати, ты знаешь Ричарда?..
И познакомил его со вторым полицейским, молодым и симпатичным, уже во всю разговаривающим со смазливой стройной девушкой лет двадцати пяти. Кажется, звали Сарой, Джонатан тоже обращал на неё внимание пару дней назад, та приходила к сестре, которая работала в этом мотеле, и даже строила глазки. Хороший был вкус у молодого детектива Ричарда.
– Желаю удачи! – на прощание сказал Джонатан им обоим.
Его самого больше ничего не задерживало в этом мотеле, у странного озера, что едва не погубило. Да и с двумя такими крутыми копами, как Сэм и Рич, за людей тут можно было не опасаться. Джонатан думал о том, что через неделю или две, возможно, сюда придётся вернуться, продолжить исследования, когда лаборатория в Чикаго изучит добытое существо. А, может, и сильно позже, вот только когда? Уизерспун говорил, что если новые исследования не понадобятся, то для выезда сюда снова должно произойти что-то в этой местности у озера. Существ удалось утопить, загнав популяцию в воду, и выжил только один, малыш. Но кто его знает, может быть, были другие? Просто затаились на глубине под землёй и датчики их не видели.
А то и водилось что-то ещё. Ведь место это было, в любом случае, беспокойное. Даже на прощальной прогулке перед отъездом, после перекуса в баре, Джонатана не оставляло чувство, будто за ним кто-то наблюдает из-за кустов. И словно этот кто-то шуршит, подкрадывается к нему, хлюпая влажным языком, болтающимся между лап-щупалец, готовится к точному быстрому прыжку. Пусть это был и другой берег озера, людный, однако рассудок отозвался на возникшие неприятные ощущения. Джонатан даже шагнул к кустарнику проверить, не пряталась ли что там в листве. На всякий случай руку положил на карман пиджака, где лежало его оружие. Тяжёлое железо придавало уверенности.
Но ещё больше странное чувство усилилось, когда он повернулся к берегу спиной и всматривался в развалины старого монастыря, видел высоко торчащую в небо башню с осыпавшейся черепицей. Будто кто-то в эти мгновенья, из самой толщи воды, сверлил его сзади тяжёлым взглядом, заставив на миг свести лопатки. Конечно же, когда он обернулся резко, то никого не увидел. И просто списал всё на стресс, случившийся с ним после событий с Питером и после собственных злоключений. Однако ощущения запомнились остро, врезались в подкорку глубоко, словно дорожки на старой пластинке. И забывать он их не хотел, увозил с собой в Чикаго, чтобы помнить долго. Потому что теперь была такова его работа – смотреть в «тёмные глаза» Земли, когда они сами смотрят в ответ…
А также Джонатан, покидая это живописное и опасное место, думал о схватке той ночью. О том, что выжил в ней и победил. Злобы к существам он больше не испытывал, полицейский уступил в нём место биологу. Глупо ненавидеть что-то живое за привычный им образ жизни, подаренный эволюцией. Виды нужно изучать, проявляя осторожность. И, наверное, он запомнит навсегда, как глава семьи нападал на него и бросался раз за разом до последнего. Не понятый человеком, который был для него всего лишь обедом, не познанный даже им, он сражался в месте, бывшем ему годами домом. Сражался за свою семью. За неё и умер…
Автор: Adagor121 (Adam Gorskiy)
Кто на нас смотрит?.. (Ч.1)
Снова скакнула! Метко прыгнула с трёх-четырёх ярдов, будто выпущенный изо рта хамелеона язык, и на этот раз не промахнулась, угодила своими присосками прямо в лицо. Джонатан успел поднять руки, перехватил у самой щеки. Но почувствовал, как по коже садануло. Быстро и брезгливо отлепил от себя волосатую тварь со щупальцами и голым склизким брюхом улитки. И пока та не присосалась к рукам и шее, швырнул её с силой тщедушным тельцем о дерево. Это была самая крохотная из них и шустрая, вырвалась от стаи вперёд. С писком боли она чавкнула о твёрдый ствол, лопнула, брызнув зелёной кровью. Но кусты вокруг уже шелестели, и шум многочисленных прыжков говорил о том, что его окружали. Более крупные существа пытались зайти с трёх сторон, и этих уже, если прилипнут, так просто от себя не отцепить, высосут как пиявки до самых костей и перемелют внутренности. Утащат доедать под землю, что останется. Так у него на глазах уже случилось, заставив от страха сжаться зубы.
Джонатан побежал. Существ, судя по звукам, приближалась целая дюжина. И отступить он мог только к воде. Прохладная в эту пору года ночью, она больше не пугала его леденящим видом. Все детские воспоминания о том, как тонул, уступили желанию выжить. Не важно, где стояла их лодка, главное быстрее нырнуть, а потом доплывёт, сориентируется. И разбежавшись, насколько позволили силы, Джонатан прыгнул с берега в воду.
А когда погрузился в неё, то испытал такое, будто ушёл с головой в чистый ужас…
Чикаго… Как можно было ненавидеть город и штат, где родился и провёл все сорок два года жизни? А он ненавидел. За липкий холодный снег зимой, от которого постоянно цеплялась простуда, мучавшая его неделями и укладывавшая в постель надолго. Снега в иные зимы выпадало слишком много.
Он ненавидел также город за серые улицы с бесконечными пробками, где машины выстраивались в длинные вереницы, за толкотню в метро, с потными пассажирами летом и слишком «толсто» одетыми зимой. За пресные сэндвичи у перехода за углом, что покупал всегда, потому что были сытными и дешёвыми, а других себе позволить не мог. За постоянный привкус смога на губах, за ритм всеобщей суеты и лоск чужого достатка. А ещё – за пятнадцать лет службы в полиции и за район, который не мог покинуть, потому что мать и младшие сёстры тоже в нём жили, а он тянул эту лямку, и тянул в одиночку – большую семью с кучей детей, где был единственным мужчиной.
Только однажды всё изменилось. Ненависть или нелюбовь – не те чувства, которые, если их долго лелеяли, возьмут и просто исчезнут в одночасье. Нет такой кнопки их быстро выключить, даже если что-то изменится в жизни резко и в лучшую сторону. Но на глазах могут появиться «очки», с тёмным стеклом и добрыми картинками по другую сторону линз. Потому что в его жизни поменялось самое главное – его ненавистная работа, которую он выполнял хорошо, но презирал её больше своего района.
Уйдя из полиции, Джонатан снова захотел жить. В самое же первое утро. Хотя бы потому, что неожиданно на новом месте получил аж десять тысяч подъёмных. И полностью был оплачен ремонт его автомобиля.
А через три дня от нового работодателя позвонили. И сообщили, что ожидает первое задание. Он так и не понял, когда проходил тестирование, какой из двух его опытов им был нужнее – навыки полицейского или речного биолога. Да-да, до службы в полиции Джонатан работал в экологической компании и занимался оценкой вод близ заводов и химических предприятий. Потом уже, когда надоело, поступил в полицейскую академию. На собеседовании на новое место много вопросов не задавал, но как полицейский быстро убедился, что дочерний отдел одного правительственного департамента работает вполне легально, хоть и секретно. И был премного удивлён, получив наличными такие подъёмные – немалая для него сумма! К чему ж тогда лишние вопросы? Контракт подписал не задумываясь. Работу к тому же обещали с недельными перерывами, а средняя годовая зарплата была в полтора раза выше, чем у детективов отделов убийств. Рай же, не так ли?
Пять сотен миль до нужного места пролетели незаметно. Выдали даже оружие. От служебной машины он отказался, потому что хотел проверить, как работает новый двигатель. Его ему и заменили, избавляться от старенького грузовичка Джонатан не хотел – дорогой сердцу подарок. Отец отдал ключи на двадцать один, незадолго до своей смерти. Испытал машину на скорость. Так уж, на самом деле, пришлось. До места назначения было на двести миль меньше, просто он делал огромный крюк и гнал. Видите ли, тётка любила чикагские бургеры из одной маленькой забегаловки, покупала их там всегда, когда бывала в гостях, и замораживала дома. Оно, конечно, когда оттает, сильно не то, но ему ли было задумываться о вкусах тётушки Салли? Уважил как племянник, купил целую дюжину и даже остался на чашку кофе. Будто в её городке не продавалась такая же грудка, сыр и листья салата. Ах, да – особенные томаты черри и булочки! Вот почему они ей так нравились… А после визита к тётке отправился уже до нужного места.
– Могу называть тебя просто Джоном? – спросил его встретивший у мотеля новый коллега, биолог и старший в их группе из двух человек. – Я Питер.
Питер, как сообщил мистер Уизерспун, начальник отдела и их личный куратор, пробыл здесь уже две недели. Большое озеро, три четверти берега которого оставались дикими. Нуждался в помощи, не успевал один разобраться со всем навалившимся на него и Джонатана передали ему «в руки». Как говорил мистер Уизерспун, предыдущего опыта для новой работы никогда недостаточно. Первые пару лет всё будет под строгим контролем, у более опытных агентов. Питер в отделе проработал семь лет.
– Лучше «Натан», – ответил Джонатан новому напарнику. Так его называли коллеги-копы и мама с сёстрами.
– Хорошо, Джон, – не расслышал пожелания старший напарник. – Пойдём в мой номер. Я кое-что покажу...
Ну, Джон так Джон.
Пошли.
– И… на что я смотрю?
Тут было, чему удивиться. Питер показал контейнер, небольшой, галлона эдак на два, с герметичной сверху крышкой и подачей кислорода сбоку. А в контейнере сидело нечто размером с кулачок. Не то какой-то странный крот, не то землеройка. Джонатан видел много биологических видов и знал, что океаны не перестают удивлять учёных до сих пор. Но это существо было не из воды и будто совсем незнакомо. Похоже одновременно на лысого ежа и улитку. И тошнотворное, как мокрица для женщин. Без колючек, с выпуклым волосатым верхом-спинкой, склизким голым животом и дюжиной осьминожьих щупальцев вместо ног. Оно присосалось брюшком к стенке, а потом у них на глазах отпрыгнуло. И ещё, и ещё. Питер сказал, что выловил это здесь, в лесу у озера. С виду существо было мягким, как слизень, но пищало и стукалось в прозрачном контейнере так, что слышались громкие шлепки. Даже скрежетание.
– У него есть в брюхе зубы… – произнёс старший биолог. И показал на своей руке повязку. – Палец чуть не откусил. Сунул вместе с ним в лужу, и там он начал захлёбываться. Боится воды…
– Или не очень любит, – вежливо поправил Джонатан и наклонился над банкой-контейнером ниже. Заметил, что тонкое стекло было крепким. Скорее всего, бронированным и огнеупорным, таких камер для редких видов он прежде не встречал. Перевёл взгляд на Питера. – Я бы тоже захлебнулся в луже. С водой мы не дружим…
Шутка немного разрядила ситуацию вокруг странного существа в банке.
– Наблюдал за ним три дня, прежде чем забрать, – сообщил Питер. – Камера-ловушка, установил их там четыре. И всё это время он не двигался, висел на стволе дерева. Прилепился брюхом. Как спящая рогатая улитка, не сместился даже на дюйм.
– Совсем никаких изменений? – уточнил Джонатан.
Коллега причмокнул, вызвав предвосхищение.
– На ствол дерева он, видимо, заполз на нижней ноге – точь-в-точь как брюхоногий. Я нашёл слизистый след. Щупальцев, когда устанавливал камеры, на тельце не было. Вот они и вылезли, пока висел. Видимо, выползают, чтобы "созреть", выпустить "ноги", на которых потом передвигаются и прыгают. Пасть у них, повторюсь, на брюхе. Между этими самыми отросшими щупальцами. Детёныш, вылез, вероятно, сытый, и не питался все три дня. Переваривал съеденное до этого и трансформировался. Как гусеница в бабочку, только вместо крыльев ноги.
– Вылез... откуда?
– А вот тут самое интересное! – Питер поднял вверх указательный палец, глянул на него, потому что именно он был забинтован, и сразу отвернулся. – Когда отлеплял его от древесной коры, от страха он обгадился. И вышла из него, по большей части, вместе с экскрементами... почва с зелёной слизью. След по дереву вверх был точно таким же…
– Значит, вылез он… из земли?.. – догадался вслух Джонатан. Существо, похоже, как червь, проедало себе внизу дорогу, но могло выползать наружу. И делало это, вероятно, нередко, раз наблюдался волосяной покров. Иначе б эволюция давно его за ненадобностью упразднила. А эти щупальца? И ходит на них, и бегает, и прыгает. С присосками как у осьминога, чувствительные и подвижные. Как раз зацепился сейчас за стенку контейнера не брюхом, а ими. И чуть приоткрылась маленькая пасть с зубками.
– Просветил его насквозь, – Питер указал на портативный аппарат КТ в его номере, – действительно, похоже, что под землёй передвигается как червь. Возможно, постоянно живёт там только некоторое время после рождения. Но и прячется тоже туда, в норы или гроты. Пугливы, первыми не нападают. Я установил чувствительные сейсмодатчики, и подобрал колебания, которые их раздражают. Смогу выманить. Прибор показал, что вся популяция состоит из десяти-двенадцати особей. Нам бы вытащить одного, немного побольше, взрослый что б был. И тогда считай, первое задание выполнено. Можем возвращаться.
– А если они...
Проницательный старший биолог сам перебил его, о сути вопроса он догадался.
– Да, могут напасть. Меня хватанул хорошо, но от страха. Слабый яд с анальгетиком на брюхе и присосках, и зубы, мелкие, но хорошие. Вот весь их арсенал. Похоже, что ещё глотка устроена на всасывание, изучим потом, в Чикаго. Просто хватаем сегодня первого, что вылезет, помещаем его в контейнер и сразу уходим... Потом вернёмся, через пару дней, продолжим исследования. Но сначала мне нужно в большую чикагскую лабораторию…
Он выдохнул, договорив, наклонился к софе и достал что-то из лежавшей на ней кожаной папки. Похоже было на снимок.
– Я здесь не просто так, – произнёс он и положил на стол маленький пластиковый документ, со следами засохшей грязи и зелёной слизи.
Джонатан взглянул. Увидел, что перед ним лежал обычный… школьный пропуск. Кевин Макнил. Светловолосый мальчик лед восьми-девяти, голубоглазый, с пушистыми ресницами. Как выяснилось, исчез милях в трёх отсюда, около шести недель назад. Не сел в автобус и не вернулся из школы домой.
– Как его сюда занесло – не знаю, – пожал плечами и покачал головой Питер. – Полиция здесь вроде даже не искала. Все поиски сориентировали в другую сторону, по шоссе вдоль школы и вниз по течению реки, что тоже там рядом. Но это нашли здесь местные жители. Сдали шерифу в участок. А там у нас, как и много где, свой человек, один из помощников. Пока удаётся избежать огласки. Вот и расследуем. Ты и я. Даже ФБР и нацбезопасники к нам не сунутся просто так, без особой президентской визы…
Как-то всё было немного неожиданно. Когда Джонатан только ехал сюда, он и понятия не имел, с чем придётся столкнуться по новой работе. Да просто не думал об этом, напрочь забыл о всех бумагах о неразглашении, которые подписывал, и о вопросах, показавшихся немного странными при тестировании на собеседовании. Вспомнилось всё сейчас. И взгляд упал на переставшего ползать, скакать и трепыхаться в банке-контейнере детёныша странного существа.
– Впрочем, если ты не уверен… – почувствовал его колебания Питер.
– Нет, – поспешил успокоить Джонатан. – Уверен. Выманим, поймаем и уедем, напарник. Потом вместе изучим вид. В этом моя новая работа...
– Ну, хорошо, – довольно произнёс старший биолог и пожал ему руку.
От свежего воздуха лёгкие просто разрывало. И от видов вокруг аж заплясало в глазах. Позднее лето воистину было самой красивой порой в любом штате. Как молодой художник оно пробовало все краски разом и будто неловко и невзначай разливало чуть здесь и чуть там. Перед ужином Джонатан вышел ненадолго осмотреться и увидел своими глазами всю красоту здешнего озера. Хорошее настроение вернулось к нему. Отдельный номер со спальней и кухней был оплачен, а миловидная девушка у стойки даже строила глазки. Приятное дополнение к поездке в столь живописное место. Мотель, как и соседний бар с магазинчиками и мини-клубом, стояли почти на самом берегу. И это, стоит заметить, был настоящий хороший мотель, не блевотный клоповник, которые ему довелось повидать, занимаясь расследованиями по всему Иллинойсу. Где-то слева, не очень далеко, виднелся кемпинг. Однако вечером перебраться нужно было совсем на другой берег. Планировали в кемпинге взять лодку с мотором в аренду, что б не пришлось объезжать на машине слишком долго. К той стороне озера, дикой и заросшей, было мало подъездных путей. Школьную карточку нашли там местные рыбаки, забредали туда подальше от шумных туристов, и наткнулись несколько недель спустя после пропажи мальчика. Слизь оказалась настолько едкой, что даже не смыло дождями. Питер так и не сумел определить её полный состав, снял пробы для чикагской лаборатории и пробирки отправил экспресс-доставкой. Пластиковое покрытие не разъело, но ускоренная диффузия произошла, зелень впиталась.
Заказав ужин на двоих, Джонатан вернулся в номер к Питеру. Наслаждение видами на время отложил, после трапезы перед вечерней охотой будет перерыв. Пешком прогуляются до кемпинга. А сейчас вместе с новым напарником они собрали другую камеру, раз в пять побольше, для взрослой особи. Материал для подобной конструкции у Питера имелся с собой, в объёмном багажнике пикапа. И после того, как «клетка» была готова, старший биолог открыл холодильник, достав из него кусок свежего мяса. С четверть фунта, не больше. Тут же поместил его, приоткрыв крышку, в прозрачный контейнер с детёнышем. Тот сначала не отреагировал, тихо продолжал сидеть в уголке на дне. Чуть вздрогнул лишь, когда кусок упал рядом. Но затем вдруг переместился с ленью, не воспользовался щупальцами-ходулями, а подполз на склизком брюхе улиткой. И накрыл собой угощение. Затрясся весь мелко, а через минуту там уже ничего не было. Осталось пустое место. Безглазый же волосатый зверёк, с носом как у крота или летучей мыши, без привычного рта, снова поднялся на стенку и завис.
– А экскременты? – профессионально поинтересовался Джонатан, заметив уже не в первый раз, как чисто было внутри контейнера. Лишь пара слизистых следов.
– Жидкость им удерживается вся, её излишки преобразуются в слизь, которую он сбрасывает через брюхо, – пояснил Питер. – В остатке из него выходит что-то наподобие козьего или кроличьего гороха. Зеленоватого, твёрдого. Именно так я обнаружил следы первой взрослой особи. Образец отправил в лабораторию. Малыша снял с дерева три дня назад…
Малыш, нажравшийся по уши, которых у него кстати тоже не было, снова завибрировал тихонько. Словно бесшумный блендер. Перемолол кусок мяса, был доволен и теперь, очевидно, так переваривал. Слышалось его лёгкое счастливое попискивание, жидкая шёрстка на выпуклой ежиной хребтине легла вплотную к шершавой коже и перестала дыбиться. Пора перекусить было и им. Никакое зрелище, даже самое отвратительное, настоящему биологу аппетита не испортит. Однако этот зверёк, на первый взгляд всего лишь необычный, не какой-то страшный уродец из воображения, умел внушить собой отторжение, и даже непонятно было, чем. Наверное, тошнотворным блеском слизистого следа на дне банке, который выглядел почему-то во сто крат отвратней любых экскрементов, разлагающейся животной плоти или чего-то похожего. И пусть аппетит после «общения» со зверем был напрочь испорчен, Джонатан знал, что заставить себя поесть придётся. Иначе стошнит во время поимки взрослой особи – Питер предупредил, что они умели «стреляться» этой слизью, а она, к прочему, отвратительно пахла. За это отвечали особые железы. Взрослая особь была намного крупнее детёныша в банке и выделить могла её прилично. Не великаны, но всё же…
***
Джонатан примерял лёгкий защитный костюм и очки с тонким стеклом в номере, когда вошёл Питер. Старший биолог сам погрузил всё в лодку, которая стояла уже у берега, ярдах в пятидесяти от их мотеля. Сейсмодатчики, монитор, электроды для передачи колебаний, сырое мясо, перчатки, аккумулятор – всё это улеглось в одну большую сумку. После ужина прошло два часа, а через час начнёт смеркаться. Существа начинали проявлять свою активность ближе к ночи. Выманить с помощью направленных вглубь земли колебаний и приманки их можно было и при свете дня. Потому что мальчик, по теории Питера, явно пропал не ночью. Что он вообще делала на берегу озера, не ясно. Но школьный билет и одна кроссовка найдены были именно там. Вряд ли их туда подбросили. Зелёная слизь на пластике была тому подтверждением. Однако, как полицейский, которым он был совсем недавно, а в душе ещё им и оставался, Джонатан не спешил отвергать версию убийства. Существа могли лакомиться брошенным трупом. Уж больно были малы для убийства даже ребёнка.
– Готов? – ещё раз на всякий случай спросил старший биолог.
– Ага, – спокойно ответил он, переодевшийся обратно в обычную одежду и сунувший в глубокий задний карман пистолет.
– Не понадобится, – покачала головой Питер, однако оружие брать не запретил.
Для Джонатана всё равно главным было другое. То, о чём он никому не сознавался даже во время службы в полиции – его аквафобия. Придётся перетерпеть это поездку на моторной лодке, унимая силой воли стук сердца и начинавшуюся от одной лишь мысли о наводном путешествии одышку. С детства жил с этим страхом и всячески прятал его от других. Воды не боялся только в душе, который принимал по три раза в день, и в виде льда на дне стакана. Спиртное, супы и соки ненавидел не меньше, чем презирал ещё вчера свой собственный город. Лишь в последние сутки мысли о родном местечке раздражать почти перестали.
Мотор закряхтел сначала как старушонка. Потом прокашлялся, заурчал гладко и ровно, и лодка, вздрогнув, тронулась от причала. Питер управлял ею, и видно было, что хорошо справлялся с этим не в первый раз. Хотя бы вёл их судёнышко не рывками. Джонатан вгляделся вперёд. Он не знал, что за деревья росли там вдалеке, их была целая полоска, прибрежная часть леса на далёкой другой стороне. И осень пока ещё не началась, было жарко, а день длился долго. Однако август успел покрыть пышные кроны багрянцем, и кромка у самой воды, на том берегу, словно пылала огнём. Лёгкий ветер колыхал листву, и даже издалека были видны эти живые языки пламени из многих тысяч листьев на ветвях. Наверное, столь красочный вид должен был заставить трепетать сердце, перехватить в груди дыхание и принудить глаза смотреть неотрывно, застыть, не моргая, дабы не упустить ни единого прекрасного для взора момента. Но сердце Джонатана трепетало совсем от другого. Скачок давления начался на воде ожидаемо, и к горлу подступила тошнота. От вида большой воды и алого зарева из деревьев на ближнем горизонте голова его пошла кругом. Потому, чтобы не выблевать всю это красоту прямо в лодку, он постарался успокоиться. Расслабил тело и просто закрыл глаза...
Дышать стало легче, когда моторный катерок сбавил ход и двигатель зазвучал глуше. А, значит, был близко берег. Джонатан поднял веки.
Вблизи зрелище было и вправду потрясающим – огненный лес мерцал и пылал! Ветер дунул тёплым порывом, и с берега будто повеяло жаром – настолько пышные ветви походили на огромные языки бушующего пламени. Лучи заката добавили ярких красок, разлив на палитру оранжевый с розовым. Теперь, когда тошнота отступила, глаз радовал береговой пейзаж. Твари обжились в весьма красивом месте. И людям сюда добраться было непросто. Только по воде или продираясь с боем. От берега во все стороны сплошняком шли густые заросли, и лишь в одном месте, ярдах в тридцати-сорока в стороне, виднелось нечто похожее на помост. Наверное, то самое место рыбаков, забиравшихся сюда ради тишины и подальше от жизни. Вот правда зачем забрёл сюда мальчик? От дороги слишком далеко. Увлекался в школе рисованием и глаза далеко увели его ноги, пошёл за красотой природных красок? Неплохой повод разговорить Питера ближе к ночи, когда завершат своё задание. Надо было как следует познакомиться со старшим биологом. В работе напарник – это всё. Надёжный тыл, запасные хорошие мысли и смелая грудь, что однажды прикроет собой…
Со всем оборудованием они продрались сквозь траву и кустарник метров на двести вглубь. И у небольшой поляны остановились. А пока Питер устанавливал приборы и вгонял электроды в землю, Джонатан рассматривал ствол дерева, на котором прежде сидел детёныш существа. Зелёного следа не осталось, и кора была вся изодрана клювами. Напарник сказал, что птицы всё склёвывали с удовольствием. И раз они не дохли, то и яд был для них не смертелен.
– А что если дохнут? – предположил смело Джонатан. – Хотя бы засыпают или впадают в кому. Падают с деревьев на землю и становятся для «пиявок» обедом.
– Умно, – похвалил догадку старший биолог. – Но не все найденные экскременты я отправил в лабораторию. Часть пытался изучить здесь. Расковырял, и переваренных останков птиц не нашёл. Вообще мало, что установил полезного. Однако об этом потом…
Оборудование было готово. «Сейсмограф» с батареей встал посередине, провода тянулись к аккумулятору. Оба облачились в халаты и надели защитные перчатки, очки. Заняли позиции, ярдах в десяти-двенадцати друг от друга. Джонатан – с монитором, куда подавались сигналы с сейсмодатчиков. Питер – с открытой клеткой-контейнером наготове. Накануне пришлось ждать около тридцати минут, чтобы зашевелилась земля. Но в одиночку старший биолог ловить взрослую особь не отважился. Просто протестировал оборудование.
Тридцать минут в голове отсчитались давно. И часы на руке с подсветкой говорили о том, что прошло три четверти часа. Уже хорошо стемнело, поляна подсвечивалась слабо подвешенной фосфорной лампой. Питер установил её на случай, если луна будет прятаться. Проверил этот тип освещения на детёныше – тот никак не реагировал. Зато начинал «морщиться» и верещать от яркой «галогенки» и чувствовал инфракрасный спектр. Будто «видел» кожей, так как глаз у него не нашлось. Чувствительные кротовьи усы и маленький нарост на лбу, который отвечал на различные вспышки, но не имел привычных признаков органов зрения. Джонатан начинал думать, что Питер хотя бы здесь мог ошибиться. Для экспериментов у него было слишком мало времени и тестировал оборудование только раз, накануне. Могло оказаться простым совпадением, и существа среагировали не на вибрации, а просто выползали вчера на охоту. Что ж, так даже лучше. Место ему нравилось, работа пока казалась непыльной, на пару дней он здесь бы задержался. И был не прочь осмотреть тут землю при свете дня, провести, изучая деревья и почвы, несколько полноценных часов. Даже не представлял, как соскучился по подобной работе. Когда в молодости занимался речными расследованиями, делал примерно то же самое. Сидел на таблетках, что б не бояться воды, и, видимо, это повлияло на решение уйти в полицию. В остальном та работа была хороша, и похоже, что её времена возвращались. Только руками в воду залезать не обязательно, просто исследовать почву и флору. Джонатан глянул через поляну, где засел Питер, и уже даже думал подняться, обсудить с ним дальнейший план. По всей видимости охота сегодня была неудачной. Больше часа прошло, а вибрации так никого из земли и не вызвали – бледный экран монитора молчал. Как вдруг что-то легонько кольнуло в лоб. Так, задело слегка.
Он прикоснулся к лицу. И пока ладонь приближалась к носу, ещё две или три соринки так же клюнули в подбородок и щёку. Одну он даже успел схватить – какое-то насекомое, не рассмотрел его толком. Кузнечик или не кузнечик, но вдруг их откуда-то стало много, и все они полетели облаком как саранча. Джонатан даже отвернулся, прикрыл лицо обеими руками. А через мгновенье, когда оторвал ладони, всё снова стало спокойно. Обычно ночные насекомые кружились вокруг света, как сейчас над их фосфорной лампой. Эти же вдруг полетели и запрыгали в темноту. Похоже, тут водились не только прыгучие «кроты-пиявки», которым предстояло ещё дать название, но и наблюдались какие-то отклонения в поведении насекомых. Следовало обратить на это внимание Питера.
Джонатан устал ждать и в последний раз взглянул на монитор. Ничего. Поднялся и распрямил затёкшие ноги. Бесполезно, сидя на пледе, было менять их положение, от бодрствующего бездействия, не во сне, человек уставал быстрее всего. Как можно бесшумней он постарался пройти через освещённую фонарём и луной полянку. А когда проделал эти две дюжины шагов, остановился внезапно, едва не издав громкий возглас. Потому что увидел на земле Питера. Зрелище это заставило превратиться мгновенно в бесшумный камень, не умевший отбрасывать даже тени.
Питер был не один. Он лежал на спине, а на его руках, груди и ногах уселись с полдюжины волосатых существ. Те самые кроты-улитки-мокрицы, одна из которых жила в мотеле в биоконтейнере. Только эти особи были крупнее, размером с ёжика или кролика. Они так же дрожали, как тот детёныш, когда пожирал мясо в «банке», раздувались и пухли. Щёки же Питера, наоборот, сильно впали и всё тело усохло, будто его высасывали. Он, лёжа, медленно и бесшумно двигался, под ним, словно зыбучий песок, уходила земля, и ноги его погрузились в неё по колено.
Как бы Джонатан ни был ошеломлён и напуган увиденным, служба в полиции отпечаток оставила. Похоже, что пока его не заметили, и рука тут же потянулась осторожно к карману. Однако на полпути он осознал, что сквозь неудобный халат оружия не достанет. И Питера уже не спасёт. Следовало осторожно отступить, пока не заметили.
А в следующий миг под кроссовкой предательски хрустнула ветка. И до того, как существа среагировали, он принял единственное верное решение – бежать. Немедленно.
Ни оборудование, ни монитор уже ничего не значили. Опрометью Джонатан бросился обратно к лодке, помня, что воды существа боялись. Он тоже её боялся, но думал о том, чтобы выжить. И пока нёсся большими скачками, сдирал с себя халат и скидывал перчатки. Рука, наконец, полезла в карман к оружию, как вдруг, на бегу... земля под ним провалилась.
«Обвал…» – пронеслось в голове, когда падение закончилось так же быстро, как началось, и он, вместе с целым пластом, рухнул вниз на ярд или два. Успел выставить вперед ладони, и приземлился животом и руками. Ткнулся вдобавок лицом в мягкую почву.
Оказалась обычная яма-пустошь. Такие пустоты встречались иногда в лесах или у водоёмов, их вымывало ливнями и со временем они проседали. Иногда вот так неожиданно. Джонатан всё же достал пистолет, поднимаясь на колени и отряхиваясь, а вместе с ним и маленький карманный фонарик. Включил его. И чуть не выронил. Немного впереди из земли выглядывала берцовая кость и виднелась глазница черепа. А дальше, гармошкой, изогнулись рёбра и позвоночник. Черепа, ещё семь или восемь, словно отложенные страусом яйца, выглядывали у дальней стенки. Весь пол образовавшейся ямы был устлан землёй, костями человека и полуистлевшей одеждой с обувью. Сбоку послышалось шипение, и свет у стенки слева выхватил из тьмы целый клубок копошившихся чёрных змей.
Джонатан вскочил, выронив фонарь. На пот прошибло мгновенно, чуть из ушей не брызнул. Бросился к дальнему краю ямы впереди. Споткнулся, упал, снова вскочил. Выбросил руки вверх, и, оттолкнувшись ногами от ломких черепов, повис, подтянулся. Слышал, когда подпрыгивал, как хрустнула под правой пяткой кость. Останки, что успел разглядеть, свежими не были. Этот могильник копился давно.
Выбравшись из ямы, опять рванул в сторону озера. Всего-то оставалось ярдов тридцать. Но нервными выдались последние мгновения в этом лесу, и ноги уже бежали не так осторожно. На третьем скачке он снова упал. Перевернулся, начал вставать. И тут вдруг… увидел его. Существо приближалась, словно лягушка, прыгая на своих щупальцах, порхало, как быстрая бабочка. В миг, когда он поднимал глаза, оно скакнуло в его сторону длинным прыжком. И, видимо, слишком затянутым, потому что Джонатан от него легко увернулся. Зато от второго уклониться вышло лишь резко откатившись по земле. Потому что существо, пролетев мимо, мгновенно щупальцами оттолкнулось от встречного дерева, сменило траекторию и снова полетело в него. И когда оно промазало во второй раз, то замерло на земле. Джонатан успел оказаться на ногах. А маленькая и прыгучая ядовитая тварь с волосатой спиной вся напряглась, задрожала, заряжаясь. Готовилась к прыжку, что б больше не промахиваться……................
Уважаемый читатель! Последние абзацы к данному посту взяты в превью, над картинкой. Не стал их дублировать здесь внизу...