Из-под капота одной из машин валил дым, у другой чудом уцелевшая фара беспорядочно мигала, словно посылая собравшимся сигнал о бедствии, хотя находившимся внутри неё это ничем уже помочь не могло.
Из-под впаянных один в другого автомобилей растекалась чёрная лужа. “Наверное, масло или бензин, — немного отстранённо подумала Ирина, — как бы не загорелось здесь всё…”
Внезапно она обратила внимание на всклокоченного мужика, пытавшегося открыть покорёженную дверцу одной из машин, белые кроссовки которого почти до верха были заляпаны красным, и тогда она поняла, что чёрная лужа на асфальте — это кровь.
Было ясно, что страшная авария произошла совсем недавно, так как вокруг изуродованных автомобилей бегали гражданские, скорее всего, случайные прохожие и водители машин, вынужденные остановиться из-за произошедшего. Лишь один полицейский стоял здесь с совершенно растерянным лицом и что-то бубнил в рацию.
Мужчина в некогда белых кроссовках подскочил к стражу порядка с безумным взглядом и принялся орать тому прямо в лицо, совершенно не смущаясь включенной рации:
— Ты чо стоишь, как вкопанный?! — забрызгал мужик слюной на отшатнувшегося от него сержанта. — Не видишь, какая там мясорубка?! Где “скорая”, сука?!
Тот, забыв о рации, вступил с орущим мужиком в ожесточённую перепалку, которая была прервана буквально через минуту нарастающим звуком завывающих сирен.
Вскоре часть дороги, где произошла трагедия, была очищена от гражданских, а вокруг машин замелькали работники полиции, МЧС, “скорой помощи". Зажужжала “болгарка”, заскрипели ножницы по металлу, и вскоре медики засновали с носилками.
Вышло так, что одна из спецмашин по перевозке трупов остановилась в нескольких метрах от замершей на краю дороги Ирины, которая стояла, словно заворожённая. Вот мимо неё пронесли к чёрному фургону одного из пострадавших.
Ирина посмотрела на носилки, куда положили человека и увидела молодое женское лицо, при взгляде на которое сразу становилось ясно, что девушка мертва. Футболка с лёгкой курткой поверх погибшей были высоко задраны, но никаких видимых повреждений Ира на ней не заметила.
При тусклом свете, падающем из распахнутых дверей салона, Ирина увидела довольно дорогое белое бельё с кружевами, которое она и сама с удовольствием носила бы… Но даже при этом скудном освещении было заметно, что лифчик грязный. Как если бы погибшая девушка не снимала его с себя дня три-четыре.
Впрочем, может, так оно и было…
Возможно, она работала какой-нибудь проводницей на дальних маршрутах, и её приехал встретить из рейса любящий муж… А может быть, возвращалась из туристической поездки…
Ирина поморщилась на саму себя за эти ненужные сейчас никому размышления и наконец-то поспешила покинуть мрачное место.
Разбуженная утром трескотнёй будильника, Ирина, как всегда, ещё не совсем проснувшись, потащилась в ванную…
Позже, допивая утренний чай, она поймала себя на мысли о том, какое нижнее бельё ей лучше всего надеть сегодня. Обратила на это внимание и разозлилась на саму себя.
“Вот же чёрт! Привязалась эта картинка вчерашняя!..”
Снова вспомнила погибшую девушку, обнажившееся под задранной футболкой тело с грязным лифчиком и содрогнулась. Причём воспоминания о нечистом белье на трупе показались ей более омерзительными, нежели виденная вчера смерть.
Выдвинув ящик комода, где лежали её трусики и бюстгальтеры, она перебрала всё и пригорюнилась… Надеть было нечего. Нет, конечно, бельё было чистеньким, но, увы, далеко не новым. До вчерашнего вечера Ирину это не беспокоило ничуть, но теперь она ни за что на свете не хотела бы оказаться в больнице либо (упаси Господи!) в морге в несвежем или заношенном белье.
Уже около полугода личные отношения стояли на паузе и никаких намёков к скорым изменениям в этом плане жизнь не делала. Поэтому девушка вполне довольствовалась старенькими “притёртыми” вещами.
Но сегодня она решила во что бы то ни стало заехать в магазин и прикупить пару комплектов нового нижнего белья, в котором не стыдно попасть, если что, хоть в операционную, хоть в морг.
Ирина нервно хохотнула над подобными размышлениями и решительно потянулась к бирюзовому комплекту, который выглядел более-менее прилично.
Работа сегодня не задалась… Покупатели капризничали, некоторые откровенно хамили, и Ирина несколько раз едва не сорвалась.
Обедая, девушка заставила себя успокоиться. Работа была нужна. Владелец магазина на жалобы от клиентов на продавцов реагировал увольнением провинившихся. Платили же здесь хорошо…
В общем, после обеда Ирина выпорхнула в торговый зал с грацией феи и улыбкой дворцовой обольстительницы. И это подействовало. Хамские реплики сменились комплиментами, хмурые взгляды потеплели, а покупатели засновали к кассам, приобретая вещи.
Несмотря на все эти рутинные переживания, Ириной неотвязно владела мысль о том, что ей сегодня необходимо купить новое нижнее бельё. Вид мёртвой девушки в грязном бюстгалтере упорно возникал в её голове. Наверное, это и сказалось на сегодняшнем настроении. Хорошо, что она умеет брать себя в руки, подумала девушка и тряхнула головой, идя навстречу очередному клиенту…
Рабочий день затянулся. Уйти получилось на полчаса позже запланированного.
Когда Ирина вышла на улицу, было уже достаточно темно, но, ведомая заданной целью, девушка устремилась к ближайшему торговому центру, надеясь успеть сделать покупки…
Видимо, неудачный день на своём исходе задремал и упустил тот момент, когда Ирине неожиданно повезло обнаружить в одном из отделов прекрасное нижнее бельё с просто невероятной скидкой, которое, в придачу, было представлено в чёрном и красном цветах. Проведя придирчивый осмотр и не найдя изъянов, девушка оплатила покупки, взяв по каждому из комплектов.
Немного взбудораженная посещением магазина, а больше обилием народа вокруг, она спустилась на первый этаж и огляделась. Домой идти не хотелось, охота было остаться на людях, ощутить их присутствие, почувствовать биение жизни в их непрестанном движении.
Невдалеке она увидела небольшое кафе, огороженное искусно сделанными из дерева экранами и огромными кадками с незнакомыми растениями. Ирина неспешной походкой отправилась туда, небрежно помахивая пакетом с известным логотипом.
Сделав заказ, девушка устроилась за столиком и принялась разглядывать хорошо видимых отсюда посетителей торгового центра.
В основном это были те, кто, как и она, поспешили сюда после работы, поэтому лица у всех были хмуры и недоброжелательны. Особенно угрюмо выглядели физиономии мужчин, следующих за своими жёнами с полными пакетами.
Ирина невесело улыбнулась… Она была бы рада влиться в ряды замужних женщин, да вот только никто не спешил делать ей предложение.
Официантка принесла заказанные ею латте и эклер, и девушка с удовольствием принялась за пирожное, запивая его кофе.
Внезапный шум, раздавшийся от входа в кафе, заставил её оторваться от лакомства. Она подняла голову и увидела побирушку с грязными всклокоченными волосами и синем халате, в каких ходят уборщицы, за которую Ирина сначала её и приняла. Но по тому, с какой резвостью устремились к ней официанты и стали шикать на бродяжку, девушка поняла, что ошиблась. Видимо, эта пропитая грязная тётка не в первый раз пыталась нарушить условные границы заведения, поскольку официанты с привычной брезгливостью подхватили её под локти, а побирушка также привычно покрыла их матом.
Ирина успела заметить показавшиеся из-под распахнувшегося халата голые ноги с синими желваками варикоза и брезгливо поморщилась. Да уж, эта баба о чистом приличном белье подумает в последнюю очередь. Аппетит пропал. Она подозвала официантку и рассчиталась.
Холодный воздух октябрьского вечера омыл её свежо и всё-таки грустно. Она какое-то время стояла в десятке метров от входа, занятая своими невесёлыми размышлениями, как вдруг в её бок больно ткнулся чей-то палец.
— Слышь… — просипело рядом, — дай полтишок… к детям не могу доехать…
От неожиданности Ирина отшатнулась от прозвучавшего из темноты голоса и только сейчас разглядела своего нежданного и бесцеремонного собеседника…
Перед ней стояла виденная ею в кафе побирушка. С испитой физиономии из-за баррикады набрякших век на девушку мутно взирали покрасневшие белки с кляксой зрачка посередине.
— Что вам надо?! — возмущённо выдохнула Ирина, больше всего разозлясь на попрошайку из-за своего испуга. — Вы зачем подкрадываетесь?!
— Говорю же тебе! — веки приподнялись, на пару секунд обнажив трезвую злобу во взгляде побирушки. — Деньги украли! Дети дома ждут! Полтинник дай!
Попрошайка ухватилась за край лёгкого плаща, что был на Ирине и дёрнула. Девушка от неожиданного рывка едва устояла на ногах. Тётка при этом не удержала в грязной руке ткань, чем Ирина поспешила воспользоваться. Она сделала несколько быстрых шагов прочь от отвратной надоеды в сторону заполненного светом и людьми близкого тротуара. Вослед ей понеслись маты и проклятья.
Она почти побежала, чтобы быстрее оказаться как можно дальше от этой вонючей тётки, сыплющей отборными ругательствами, но та удивительно резво волочилась за ней и всё старалась ухватить Ирину за края её лёгкого плащика.
На тротуаре, до которого оставалось не более десятка метров, привлечённые шумом прохожие приостанавливались и поворачивали к ним лица. У некоторых из людей девушка заметила усмешки на лицах. Стыдно было невероятно.
Вот попрошайке удалось схватить её за полу плаща, Ирина резко рванула одежду, сделав шаг назад… и в этот момент каблук надломился, девушка плашмя рухнула на землю, удерживая одной рукой пакет с покупками, а другой свой плащ, пытаясь вырвать его из цепких пальцев побирушки.
Голова Иры с мерзким хрустом ударилась о бетонное покрытие дорожки. Погас и вновь загорелся фонарь над входом в торговый центр, где-то на тротуаре закричал мужик, который остановившись, уже несколько секунд наблюдал за происходящим.
Попрошайка замерла, какое-то время зачарованно глядя на лицо девушки, оставшейся лежать с открытыми глазами и стремительно бледнеющим лицом, потом вырвала пакет из безвольной руки Ирины и, пригибаясь, словно солдат под обстрелом, резво поковыляла за ближний тёмный угол торгового центра.
Подбежавший к упавшей девушке мужик секунду колебался, решая, пускаться в погоню или нет, но плюнул на убегающую и склонился над Ирой, из-под головы которой вытекала кровь.
В открытых глазах сейчас остывали последние чувства, что владели девушкой ещё каких-то несколько секунд назад: испуг и омерзение.
Мужчина приложил два пальца к её шее так, как это делают в фильмах, но и без этого ненужного жеста было понятно, что она мертва.
Вокруг начали собираться люди, кто-то робко заикнулся о “скорой”, все остальные промолчали, лишь один из зевак лениво ответил:
— Да чего там “скорая” сделает… Это надо мусоров и труповозку.
“Неотложку” всё-таки вызвали. Настырный мужик, который подбежал первым, не поленился и отправился за громаду торгового центра в надежде обнаружить там виновницу гибели Ирины, но, конечно же, никого не нашёл.
Прибывшие на место происшествия врачи констатировали смерть, переговорили с приехавшими за ними стражами порядка и укатили вновь по своим делам. Полицейские рутинно начали опрос свидетелей.
Мужик, оказавшийся у тела сразу, был допрошен основательно и с предельным вниманием. Правда, ничего особенного о виновнице гибели он сказать не мог.
— Да говорю же вам, что просто бомжиха какая-то! — раздражался мужик на бестолковые, как ему казалось, расспросы. — Увидел, что к девушке прицепилась, подумал, может, помощь какая нужна будет! Да вот не успел… Раньше надо было подойти! И девчонка-то вон, красавица…
Личность погибшей установить не смогли по той простой причине, что свою небольшую сумочку с портмоне она перед этим положила рядом с обновками в пакет, который благополучно утащила попрошайка.
И повезли Ирину, оставшейся пока для всех безымянной, в городской морг.
Взбудораженный было происшествием народ успокоился и каждый пошёл по своим собственным делам и ме-е-елким таким, на грани сознания, удовлетворением, что ведь не с ним же случилось-то! А девушку, конечно, да, жалко…
Строгий, с чисто выбритым лицом, служащий морга в белом халате на костлявых плечах, молча и отстранённо, словно он напрямую в это время общался с Астралом, направлял санитаров. Те тихо и привычно матерились, видимо, хорошо зная его.
Приехавший с ними молодой полицейский постоянно морщился, настороженно оглядываясь по сторонам, будто боясь, что из железных своих пеналов начнут выбираться мертвецы.
Тело уложили на стол в анатомичке. Избавив при нетерпеливой помощи санитаров труп от одежды, накрыли его простынёй. Подписав необходимые бумаги, служитель морга закрыл за визитёрами дверь и прошёл в свой кабинет к уютно бубнящему телевизору и недавно закипевшему чайнику…
В то время, когда нелепо погибшую Ирину укладывали в мешок, побирушка как раз передавала случайной покупательнице свою добычу: два комплекта дорогого кружевного белья.
Цена, заявленная бомжихой, была смешной, и молодая женщина — яркая худощавая брюнетка, тщательно осмотрев вещи, решительно открыла кошелёк.
Довольная побирушка, прямиком направилась в ближайший магазин, где с отменным высокомерием к продавцам долго капризничала при выборе колбасы и алкоголя, доведя тех едва не до белого каления.
Если бы не купюры, которые она нарочито держала на виду, крепко сжимая пальцами, её давно бы уже выпроводили. Немногочисленные покупатели брезгливо морщились, недовольно обходя вонючую сквернословящую бабу по широкой дуге.
Наконец выбор был сделан, и побирушка направилась к своему давнему дружку, живущему на Ипатьевской. Руки её отягощал пакет, наполненный сыром, мясной нарезкой, колбасой, фруктами, оливками и двумя литровыми бутылками хорошей водки. Денег, найденных в кошельке и вырученных за бельё, с избытком хватило на всё.
Идти здесь и в самом деле было всего-ничего, буквально один квартал. Попрошайка довольно хмыкнула и заторопилась к намеченной цели.
Шёл уже первый час ночи. Служащий в морге дремал, откинувшись в удобном кресле за столом, на котором стоял небольшой телевизор.
Тихий речитатив какого-то спортивного комментатора, доносящийся из телека, делал внешнюю пустоту за пределами кабинета угрожающей.
Впрочем… внезапно эту враждебную тишь разбавило лёгкое металлическое дребезжание, вслед за которым раздались звуки чьих-то шагов. Кто-то шлёпал босыми пятками по кафельному полу размеренно и целеустремлённо.
Проходя мимо едва приоткрытой двери в комнату со служителем внутри неё человек даже не остановился. Тёмный в полумраке коридора силуэт мелькнул и пропал из виду, лишь прежние мягкие шлепки ног теперь отдалились.
Было слышно, как открылась дверь, ведущая в приёмное помещение… Хлопнула, закрываясь…
Служитель приоткрыл заболоченные дрёмой глаза, некоторое время смотрел в экран телевизора, потом поёрзал в кресле и вновь смежил веки.
Припозднившийся прохожий, в подпитии возвращающийся домой по запущенному парку, был смущён неожиданным появлением абсолютно голой девушки, внезапно вышедшей из-за поворота тропинки.
Громко икнув, он посторонился, давая ей пройти. Незнакомка, нисколько не обескураженная при виде мужчины, прошагала мимо, даже не повернув к нему головы. Причём тому показалось, что на него пахнуло чем-то неприятным.
Остановившись на тропе, он некоторое время смотрел вслед девушке, пока ещё в темноте смутно белели её ягодицы, потом сплюнул на землю:
— Вот же твари, — непонятно кому адресовал он и продолжил свой путь, время от времени чему-то хмыкая себе под нос.
В обшарпанной грязной кухне сидели двое: попрошайка и её давний знакомец и собутыльник Варлам.
Имя то было или прозвище, сказать наверняка не мог никто. Да, по сути, это никого не интересовало! Ценили Варлама за то, что он, являясь единоличным собственником двухкомнатной квартиры, никогда не отказывал дружкам разделить с ними этот уютный кров и принесённую ими выпивку.
Сегодня, кроме хозяина и его гостьи, здесь никого не было. Вольготно расположившись за колченогим кухонным столом, побирушка сидела на грязном пуфике, держа в руке апельсин и поучала Варлама жизни:
— Ты зачем всякую шваль пускаешь к себе? Придут, натопчут, нагадят, всё сожрут, а ты ещё и плохим оказываешься… Что? Не так?
Находящийся в прострации хозяин что-то невнятно промычал, осоловело взирая на собеседницу, которая с ожесточением бросила на пол кожуру от цитруса, что никак не желал чиститься.
Рванув грязными обломанными ногтями очередной кусок оранжевой корки, она немедленно взвизгнула — в глаз ударила жгучая струйка сока.
— Бля! Бля! — заблажила та и, яростно отбросив от себя апельсин, принялась тереть глаза.
Всполошившийся Варлам вскочил на ноги, очумело взирая на голосящую собутыльницу… и спустя секунду стал падать. Причём делал он это, ничуть не утруждая свои рефлексы: не пытался выставить руки или переступить ногами… Нет, он просто рушился как подрубленное дерево, молчаливо и безропотно внимая судьбе.
Когда раздался грохот от его падения, попрошайка, не прекращавшая тереть почему-то оба глаза, от неожиданности разразилась привычным:
— Бля! Бля! Бля! — и слепо растопырив руки, двинулась по направлению к умывальнику, сканируя пространство прищуренным здоровым глазом.
Едва не споткнувшись о неподвижные ноги собутыльника, продолжающего лежать с опущенными вдоль туловища руками, она покрыла его матом.
Видимо, вестибулярный аппарат старого пропойцы не справился со стрессом, и сейчас тот лежал уже с закрытыми глазами и вырубленным сознанием. Опрокинутая при его падении табуретка валялась рядом.
Переступив через лежащего, попрошайка добралась до вожделенной воды и теперь усердно умывалась. Её лицо, наверное, не подвергалось такой экзекуции пару месяцев.
Наконец, когда она была готова вновь смотреть на мир обоими глазами, за её спиной в полутёмном коридоре открылась входная дверь. Чья-то фигура переступила порог и шагнула по направлению к кухне.
Безжизненный взгляд мёртвой Ирины встретился с удивлённым взором обернувшейся на шум попрошайки. Она красными моргающими глазами посмотрела на позднюю посетительницу и сказала:
— Ты чо, мать, голая шляешься? Обокрали?
Покойница сделала ещё один шаг вперёд. Побирушка хотела чем-то возмутиться и уже открыла рот для крика, когда к ней пришло узнавание…
Негодование сползло с её лица под обвальным наплывом ужаса…
— Ты же упала там и… Ты умерла! — она обвиняюще ткнула в её сторону пальцем. — Я видела…
Ещё один шаг и мёртвая девушка оказалась прямо перед прижавшейся к умывальнику попрошайкой. Белое лицо той пятнала краснота, приоткрытый рот исторгал частое зловонное дыхание. Впрочем, покойницу такие мелочи теперь не смущали.
Она разомкнула холодные губы и произнесла отрешённым от любых эмоций голосом:
— Я его продала! — одним коротким визгом отозвалась побирушка.
— Кому, — никаких оттенков в равнодушном голосе.
И та, подвывая от ужаса, рассказала, где, кому и за сколько она продала два комплекта столь желаемого покойницей белья…
Полицию вызвал старый пьяница, который, придя в сознание, обнаружил себя лежащим на полу.
Ломило всё тело. Раскалывался от боли затылок. Ощутимо свело шею.
Когда он смог немного раскачаться и утвердиться на четвереньках, его мутный взгляд заметил некую несуразность в кухне, этакое отступление от заданного стиля.
Чуть сбоку, буквально в метре от него лежал какой-то тюк, что ли…
Он приподнялся на дрожащих руках, пытаясь оказаться повыше. Проморгался слезящимися глазами и замер, не сводя взгляда с разбросанных внутренностей по другую сторону от “тюка”, который оказался его вчерашней гостьей.
Битая жизнью во всём её многообразии сейчас побирушка лежала, свернувшись клубком. Её мёртвые руки были запущены в собственные кишки, словно бы она пыталась поместить их обратно внутрь живота, но так и не преуспела в этом.
Руки Варлама подкосились… и он ткнулся всем лицом о твёрдую спину убитой. Ноздри густо черпнули мешанину запахов: крови, тлена и разодранных вонючих кишок. Пытаясь помочь себе ослабевшими руками, он вдыхал эти миазмы, исходящие от трупа, и задыхался в них.
Собравшись с силами, помогая себе придушенным криком, он всё-таки смог “отлепиться” от убитой кем-то подружки.
Сердце набатом стучало в висках. Он лежал на боку и хрипло дышал, испуганно глядя на труп.
Спустя минуту он уже вставал на подгибающиеся ноги, чтобы устремить их шаг к соседям, у которых были мобильники для вызова полиции…
Труп Ирины так и не был найден, хотя опознать её всё-таки смогли…
Мать умершей, живущая в этом же городе, озаботилась тем, что никак не может дозвониться до дочери и пришла в полицию. Там её разговор с дежурным совершенно случайно услышал один из оперативников, бывших на том выезде. Когда он увидел фото пропавшей, то сразу же позвонил следователю, коему с удовольствием и спихнул посетительницу.
Как тот будет объясняться — уже не было “головняком” опера.
Убитую в другой части города попрошайку никак не связали с пропавшим из морга телом девушки. Ещё чего! Быстро “упаковали” хозяина квартиры Варлама Алтынова и с облегчением закрыли дело.
Суровый служитель Аида, проспавший исчезновение тела, был уволен. Дело предали забвению. Как и кто решал вопрос с родственниками — осталось тайной.
Спустя год в городе пропала молодая женщина. Вышла вечером из офиса и пошла с подругой прогуляться по торговому центру, сделать какие-то покупки.
После этого они выпили там же кофе и вышли на вечернюю улицу, где и попрощались. С этого момента никто девушку, красивую яркую брюнетку, не видел ни живой, ни мёртвой.
Следователь в поисках корыстных мотивов неизвестных преступников спросил у подруги пропавшей:
— Может быть, она что-то дорогое купила в магазине? Шубку там… или украшение?
— Нет, — мотнула головой девушка, — она взяла себе только два комплекта нижнего белья…