Праведники и Грешники
Всем добра. Сегодня разрешим пару парадоксальных ответов на два вопроса.
Обычно грешник считается антиподом праведника, типа первый полностью виновен , а второй полностью чист.
Но это совершенно не так , и сейчас рассмотрим почему .
- Вопрос первый - может ли человек, который каждый день выпивает по литру водки, курит сигареты, травится всякими нехорошими веществами , лжёт и совершает всякие непотребные прелюбодеяния, не считаться грешником ?
- Ответ : конечно может .
- Вопрос второй - может ли праведник грешить каждый день по нескольку раз и при этом оставаться праведником ?
- Ответ : конечно может.
Самое главное тут - разобраться в терминах, которыми большинство пользуется без особого понятия, на своё усмотрение.
Начнём с греха.
Слово грех по-гречески звучит как — [амартиа], то есть промах, мимо цели.
Если человек имеет цель, а его поступок ведёт мимо этой цели, означает что этот человек грешен. Если алкоголик , наркоман не имеет цели сохранить своё здоровье, либо попасть в царствие божие и совершает свои поступки, значит он не грешит, он просто совершает обычные для него деяния. Маленький пример : два мальчика купили себе по пломбиру, но один купил на те деньги, которые ему мама дала на хлеб, а у второго просто были карманные деньги. Один согрешил, ибо потратил деньги не на то, что обещал, а второй не согрешил.
Переходим к праведникому .
На иврите праведник ( цадик) это слово обозначает " справедливый, имеющий меру внутри себя"
То есть праведник - это обычный человек, только с одним условием - он понимает, когда совершает грех, и понимает, когда он его не совершает.
Вывод простой - каждый, кто имеет совесть, может считать себя праведником.
А а каждый кто не имеет цели, не может её нарушить.
Теперь живите с этим.
Я давно так живу)
Всем добра .
Голосовое сообщение
Федоров шел домой темными пустынными дворами, скрывая лицо плотным капюшоном и стараясь не попадаться на глаза редким прохожим. Костяшки пальцев всё еще саднило, а с потрескавшихся губ, словно на повторе, беззвучно срывались одни и те же ругательства.
— Да уж, натворил ты сегодня дел, Федоров, — раздался чей-то незнакомый голос.
Федоров остановился и повернул голову. Ночной ветер гонял по асфальту пакет-маечку, из окон серых пятиэтажек доносился звон посуды, гремели заставки сериалов, плакали дети; вдалеке на объездной трассе гудели фуры, но ни одной живой души вокруг не было.
— Кто тут? — спросил он и сжал в карманах кулаки — единственное свое оружие.
— Ты идиот, Федоров. Смысл скрываться, если тебя всё равно камера наблюдения засняла? — снова раздался голос, хозяин которого оставался за гранью видимости.
— Че ты шкеришься? — рявкнул Федоров, стреляя мутным взглядом по темным углам и кустам. — Выходи, поговорим по-мужски! Или ссышь?
— Не ссу, — спокойно ответил голос, и через секунду из густого мрака возникла мужская фигура: одежда и лицо были обычными — темными и незапоминающимися, а всё внимание приковывали желтые змеиные глаза. — Здравствуй, друг прекрасный, — расплылся в самодовольной улыбке мужчина.
— Че хочешь, пугало? — злобно оскалился Федоров и еще крепче сжал кулаки.
— Поговорить хочу, дело у меня к тебе. Серьезное. Ты же серьезный человек? — спросил незнакомец, глядя немигающим взглядом прямо в глаза Федорову.
— Серьезный, — уже не так уверенно ответил тот, шмыгая замерзшим носом.
— Во-от, а с серьезным человеком — серьезный разговор. Давай-ка пройдемся, — кивнул желтоглазый вбок, и Федоров, сам не понимая почему, повиновался.
Они шли рядом, нога в ногу, практически касаясь друг друга плечами. Воздух из ноздрей незнакомца выходил плотным паром.
— Послушай, я не буду ходить вокруг до около, нет у меня ни времени, ни желания, — продолжил желтоглазый. — Я — Люцифер. Король Ада. Князь тьмы. Падший ангел. Понимаешь, о чем речь?
— Ты ля! Меня за дурака, что ли, держишь? — повернул голову Федоров, но тут заметил, что они уже прогуливаются не по знакомому спальному району с малоэтажными панельными домами и пестрыми вывесками «Озон» и «Бристоль», а среди дымящих, заполненных серой кратеров: безжизненные окаменелые земли тянутся до горизонта, а с грозовых небес, словно черные снежинки, медленно падают души грешников.
Федоров взвизгнул от страха, словно поросенок, который понял, что его пришли колоть, и бросился креститься. Незнакомец посмотрел на него и, звонко щелкнув языком, вернул город на место.
— Вопрос закрыт?
Федоров, судорожно сглотнув, закивал.
— А креститься правильно справа налево. Перейдем к делу. Жить тебе осталось недолго. Только не надо вешать свой сопливый нос: всё не так плохо, как ты думаешь. Я здесь для того, чтобы помочь.
— Да ты же главный злодей! — вспомнил Федоров.
— Сам ты, дурень, злодей, — рявкнул Люцифер, и асфальт под ногами пошел трещинами.
Мужчина зажмурился от страха и вжал голову в плечи.
— Ну ладно, прости, что напугал. Согласен: я заслужил такую репутацию, — успокоился Люцифер. — Но всё давно в прошлом, понимаешь? Я натворил дел, но это было тысячелетия назад. Дальше само как-то пошло по накатанной, люди и без меня справляются. Я уже давно никого ни на что не провоцирую… Короче, возвращаясь к делу. Ты скоро умрешь, но… Федоров, ау, ты слушаешь? Хватит рыдать. Ты умрешь, но попадешь в рай!
— Правда, что ли?! — просиял Федоров, вытирая слезы рукавом куртки.
— Правда. Но только если сможешь себя пересилить и откажешься через месяц от предложения своих дружков-идиотов от налета на инкассацию. А лучше всего, если ты предупредишь соответствующие органы о налете. Сделай доброе дело, а лучше сделай их как можно больше. Раскайся в своих грехах, извинись перед парнем, которому сегодня нос сломал в караоке, верни ему часы, долги все раздай, накорми голодного, приюти бездомного… Ну, короче, месяц у тебя есть на то, чтобы заработать билет в рай, а я подсоблю со своей стороны, чем смогу. Потом — тромб, последний вздох и аля-улю, — щелкнул языком Люцифер, как бы поставив точку.
— Без вариантов? — с надеждой спросил Федоров.
— Сто процентов.
— А тебе-то какое до меня дело? — подозрительно спросил мужчина.
— Мне нужно, чтобы ты письмо наверх передал.
— В смысле? Бумажное, что ли?
— Нет. С этим-то и проблема, — тяжело вздохнул Люцифер, — придется голосовое сообщение отправить. Сейчас мы с тобой его наизусть заучим, там ничего сложного. Сделаешь? Как у вас принято говорить — по-братски. Услуга за услугу.
— А чего ты не попросишь того, кто точно попадет в рай?
— Они меня не слышат, мы на разных частотах. А ты на грани, фифти-фифти. Уникальный ты, Федоров, — толкнул Дьявол мужчину в плечо по-дружески.
Они вышли к небольшому скверику и остановились возле покосившейся скамейки, приваренной к слепому фонарю. Люцифер щелкнул пальцами, и лампочка засияла тусклым светом.
— Что за письмо? — спросил Федоров, переварив информацию.
— Ты отца любишь? Помнишь, как в детстве с ним на рыбалку, за подосиновиками, как в Челябинск на его семерке ездили к бабке?
— Ну да, помню, люблю…
— Ну вот. И я своего люблю. Правда, он и твой тоже, и вообще, он всем нам отец, но этим я тебе сейчас голову не буду забивать.
— То есть прям Ему передать сообщение? — показал Федоров пальцем на безоблачное небо.
Люцифер кивнул.
— Соображаешь. Помоги, дружище.
— Таки дружище? — скрестил мужчина руки на груди.
— Конечно. Я как впервые тебя увидел, сразу понял, что ты правильный пацан, что есть в тебе зачатки человека с большой буквы «Ч». Мы с тобой общий язык с полуслова нашли, ты заметил?
— Ага, — разомлел Федоров от такой знакомой ему с детства манеры общения и от приятных слов и протянул руку. — Друзья?
— Друзья, — ответил Люцифер на рукопожатие. Фёдоров отдернул руку, почувствовав сильный жар. — Ну что, давай учить?
— Давай, друг, — широко улыбнулся Федоров, и его новый знакомый, достав из кармана лист бумаги и направив к свету, начал читать:
— «Дорогой Отец, это я, твой изгнанный сын Люцифер. Мне бы хотелось так много сказать тебе и попросить прощения за всё, что я сотворил, но, боюсь, что на это не хватит вечности». Повтори, — попросил Люцифер.
И Федоров повторил. С седьмого раза.
— «Я хочу вернуться. Я хочу исправиться. Я искренне сожалею о том, что хотел быть как Ты, но, умоляю, не вини, ведь каждый ребенок хочет быть похож на отца. Дай мне шанс искупить вину. А если не справлюсь, то уничтожь меня с концами», — так заканчивалось письмо Люцифера на небо.
Федорову потребовалось два часа за запоминание, но, в конце концов, текст отлетал от его кривых зубов.
— Повторяй каждый день, чтобы ничего не забыть, и никаких импровизаций, усвоил? — спросил напоследок Люцифер и загасил фонарь.
— Да, братан, усвоил, спасибо тебе! — крепко обнял счастливый Федоров князя Ада.
Разошлись они в приподнятом настроении.
Месяц для Люцифера тянулся дольше, чем половина тысячелетия. Он без конца прибирался в своем печальном дворце, гоняя пепел из угла в угол, рассеянно отдавал приказы, готовился к самой знаковой встрече в жизни и начищал до блеска замо́к, который собирался повесить на вратах преисподней. Он не наврал тогда в своем письме. Осознание вины пришло уже очень давно, и больше всего на свете он мечтал получить прощение, но осмелился просить его только сейчас. И вот, когда момент настал, он нашел подходящего человека.
— Ваша милость, там к вам грешник какой-то рвется, говорит, что вы с ним знакомы, требует аудиенции, — постучался как-то в покои Люцифера бес-прислужник.
— Грешник? Знакомый? Ко мне?!
— Федоров его фамилия, Ваша милость.
— Как Федоров? Он здесь?! — оборвалось дыхание у Люцифера. — Но он же… Он должен был!..
Тут двери огненного дворца открылись и, отбиваясь от чертей, на порог явился Федоров.
— Дружище! А вот и я!
— Федоров! Ну етить твою налево, как так?! Что ты здесь делаешь?! Мы же договорились! Ты в раю должен быть! — задыхаясь от негодования, кричал Люцифер.
— Слушай, я тут подумал, ну а что мне рай? Кто у меня там? Ни друзей, ни знакомых путных. Родители? Так мне с ними скучно. А тут у меня братан — сам повелитель Ада, — кричал радостно Федоров, окидывая взглядом владения Люцифера. — Мы же друзья, ты сам сказал. Вот я и подумал, всё взвесил. Решил, что повыгоднее будет у вас тут. Так ведь, братан, а?
— Эх, Федоров, Федоров… — Люцифер уселся на черный пол и, повесив голову, достал письмо, чтобы бросить его в огонь. — Ну что ты за человек? Я теперь еще тысячу лет не осмелюсь. Ладно, иди выбирай себе кратер: серный, соляной, хлорный...
— Как кратер?! Мы же друзья! Ты сам говорил!
— Так я и говорю: выбирай…
Александр Райн
(заходите в гости https://t.me/RaynAlexandr)
Конкурс для мемоделов: с вас мем — с нас приз
Конкурс мемов объявляется открытым!
Выкручивайте остроумие на максимум и придумайте надпись для стикера из шаблонов ниже. Лучшие идеи войдут в стикерпак, а их авторы получат полугодовую подписку на сервис «Пакет».
Кто сделал и отправил мемас на конкурс — молодец! Результаты конкурса мы объявим уже 3 мая, поделимся лучшими шутками по мнению жюри и ссылкой на стикерпак в телеграме. Полные правила конкурса.
А пока предлагаем посмотреть видео, из которых мы сделали шаблоны для мемов. В главной роли Валентин Выгодный и «Пакет» от Х5 — сервис для выгодных покупок в «Пятёрочке» и «Перекрёстке».
Реклама ООО «Корпоративный центр ИКС 5», ИНН: 7728632689
Нам довелось познать Творца...
Нам довелось познать Творца,
Такой удачей сильно восторгались...
Его существованью нет конца.
Дарами Бога жадно насыщались...
И возвели культ личности кумира,
По уровню величья нет сравненья...
Зиждителя зовут «Спаситель мира».
Берём от Демиурга вдохновенье...
Создатель наш со всеми справедлив,
Всегда ошибки с радостью прощает,
Когда греховник крайне терпелив,
Последствия проступков исправляет...
Олимпиада
Не помню в каком году прочел. Была в тот год зимняя Олимпиада. «Русский дом» - база сборной России. На входе питательный пункт: чай, кофе, пирожки, блины с икрой. Жри сколько влезет, все бесплатно, никто не спросит кто ты такой, потому что без удостоверения внутрь охрана не пустит. Обслуживают посетителей юные волонтерки.
Российский спортивный журналист заходит однажды в «Русский дом», а там переполох: одна из волонтёрок ревет белугой. Остальные не могут понять, что с ней случилось – на ровном месте нервный срыв.
Журналист к ней подошел, прижал к себе и спрашивает участливо:
- Устала?
- Не-е-е-е-ет! Олимпиада заканчивается!
И опять зарыдала.
Как-то он ее узбогоил. Идет дальше и думу свою думает:
- Вот я к успеху пришел, для меня поездка на Олимпиаду просто очередная командировка за границу со всеми нештяками. А для волонтёрки – это в первый и последний раз в попадание закрытый мир спортивной элиты. К следующей Олимпиаде подрастут новые юные волонтерки.
А что такое Олимпиада, если отбросить соревновательный процесс? Это закрытая, тщательно охраняемая территория где чистота и комфортные условия, нет преступности, голодных, старых, инвалидов (для них Параолимпиада), больных. К минимуму сведено кастовое разделение: богатеи и политиканы не считают зазорным близкий контакт с выдающимися спортсменами.
Может и Рай похож на Олимпиаду: немногочисленные праведники будут радоваться загробной жизни в Светлом граде не холме. А на высоких стенах автоматчики оберегать их покой от толп злобных грешников?
Ответ на пост «Почему годами ходишь к психологу, а эффекта нет? (одна из причин)»
Психолог – это современного вида «священник», к которому грешники ходят на исповедь, чтобы покаяться (признаться) в грехах. Покаялись и уходят снова грешить - «жить» дальше.
Священник руководствуется правилом: «не судите, да не судимы будете». Священник принимает знания о грехах без осуждения, без отражения, без разглашения, без ответа, без наказания. Человек знает, что признание в грехах не повлечёт никаких ответных мер воздействия. Признаться священнику в грехах – это всё равно, что крикнуть проклятия (бросить мусор, грязь) в «чёрную дыру» (в мусоропровод, в бездонную пропасть).
При этом священник – это не «бог» (=не «смерть»), а лишь его представитель (посол, атташе, резидент). Дело священника – представлять интересы «бога» (=«смерти») на Земле, выражать собой его (тайное, невидимое) присутствие.
Священник – видимый приёмщик (служащий) в пункте приёма "металлолома". Вы приходите – сдаёте ваш металлолом (=ментальные конструкции, надуманности, построения ума), а приёмщик бросает этот металлолом в печь для расплавления (переплавки).
Работа психолога заключается в том же самом – принять что-то (какую-то дрянь, в том числе в денежной форме) от клиента (пациента, грешника, заблудшей овцы) и забыть (не удерживая в себе, не забирая ничего себе).
Психолог выполняет роль посредника ("зеркала") между клиентом (пациентом) и (условно говоря) «богом» - никем, ничем, пустым местом, которое предстаёт перед психологом в образе (как раз) клиента. "Бог" - это самая глубинная суть клиента (пациента, грешника =любого "человека").
Клиент, в принципе, может САМ вступать в связь (в «йогу») с «богом» (=с самим собой =со «смертью») БЕЗ посредника (=без психолога, без священника). Для этого ему нужно научиться (его нужно научить?) «смотреть смерти в лицо» - смотреть в бездонную пропасть своей «души» - смотреть на свою ничтожность, несуществуемость, «мёртвость», призрачность, мнимость, невесомость (абсолютную незначительность).
«Мы шли под грохот канонады,
Мы СМЕРТИ смотрели в ЛИЦО.
Вперед продвигались отряды
Спартаковцев, смелых бойцов…»
Проблема в том, что далеко не каждый человек может (хочет) смотреть на самого себя (=на «бога», на пустое место, бесплотное, прозрачное и бесцветное ничего). Человеку больше нравится смотреть на «себя», как на что-то вещественное, значительное, важное, непрозрачное. Именно для таких «трусливых», малодушных, недостаточно мужественных людей и работают психологи (а раньше – священники).
Перед психологом (или священником) человек (грешник) раздевается до-гола – избавляется от всех одежд (от масок). Психолог – это созерцатель стриптиза (оголения) душ его клиентов. Клиенты платят психологу за мужество (терпение, отвагу, смелость, немалый риск, опасность) созерцания их обнажёнными (=пустыми и ничтожными).
В этом смысле клиенты выступают в роли (своего рода) падших женщин – жертв греха. Клиент, раздеваясь (обнажаясь) перед мужественным (твёрдым, морально-устойчивым, образцово-показательным) психологом, получает своего рода «индульгенцию».
«Индульге́нция (лат. indulgentia от лат. indulgeo — милость, снисходительность) — в католической церкви освобождение от временного наказания (кары) за грехи, в которых грешник уже покаялся и вина за которые уже прощена в таинстве исповеди.»
Клиенты психолога испытывают переживания (эмоции), очень близкие к сексуальным. Они длительно (с горько-сладким наслаждением) «мастурбируют» (=снимают одежды, оголяются) – высказываются, выговариваются, само-выражаются, а потом переживают нечто вроде «оргазма» (освобождения, открытости, свободы от всякой лжи, притворства и лицемерия).
Посещение психолога (или священника) – это нечто аналогичное интимной близости двух партнёров в сексе. А значит психолог (или священник), по сути, выступает в качестве (в роли) публичной (общедоступной, продажной) женщины, играющей (обычно) при этом роль Госпожи (Господина). Клиент играет роль Слуги (служанки, раба, рабы).
Клиент абсолютно добровольно (!) унижается (падает лицом в грязь) перед лицом (в присутствии) психолога (или священника), получает прощение (переживанием оргазма той или иной степени яркости, выраженности) и уходит (более-менее довольный, удовлетворённый). Выраженность оргазма напрямую зависит от того, насколько клиент избавляется от одежд (масок) - насколько полно он раздевается (=освобождается от притворства и лицемерия, от собственной лжи самому себе).
Для такого (как можно более полного) раздевания психолог должен создать подходящую доверительную атмосферу. Хотя, при этом ему приходится помнить (не забывать) и о собственной безопасности (о возможности его "эмоционального выгорания"). Поскольку у психолога клиентов ("падших душ") много, а он - один, то он вынужден с каждым отдельным клиентом работать далеко НЕ в полную силу. Это одна из главных причин отсутствия эффекта. "За двумя зайцами погонишься - ни одного не поймаешь". А у психолога таких зайцев - как у Деда Мазая.
Человек, в принципе, может и сам (в одиночестве) позаниматься (понаслаждаться, позабавляться) мастурбацией (=унижением =прощением, упрощением "себя"). И он это (сплошь и рядом) и делает. Но не всегда при этом получает оргазм (удовлетворение) достаточной степени выраженности. Поэтому в целом ряде случаев ему приходится прибегать к помощи партнёра (мужа, жены, проститутки, проститута, психолога, священника, врача или даже просто первого попавшегося под руку человека).