- Ну Таня, откуда я тебе его возьму?
- Танюша, это же Барсик. Это бабы Гали котик. А других здесь нет.
Барсик кивнул и наконец-то отвернулся. Гордо всмотрелся куда-то в неведомые дали и поудобнее устроился на заборе.
- А я хочу! - насупилась девочка.
- Ну а Барсик, может, молока хочет. Или сосиску. Или вообще вот, на заборе посидеть.
- Пускай со мной посидит!
- Ну а мне - хочется! - бросила девочка измочаленный пучок ботвы и веточек в кусты.
- Нам всем чего-то хочется, - пожал плечами дед и сверкнул глазами, - Котиков, славы, денег, красивых платьев.
- Да? - Танюша безошибочно узнала этот взгляд.
- Кому-то простых вещей - и нет, котики это не простые вещи. Кому-то - очень необычных вещей. Кому-то очень плохих, а другим - наоборот, хороших.
- Разве это плохо? - девочка застыла в предвкушении очередной истории.
- Конечно, нет. Если бы мы ничего не хотели, то ничего бы и не делали. Валялись бы себе на травке.
- Я люблю валяться на травке.
- Но не всегда же, - дед подмигнул коту, - Иногда хочется и побегать, и попрыгать, и в доме посидеть у печки. А так и дома бы не было, и печки. А зачем они нам нужны, если мы не хотим ничего.
Танюша прищурилась и вперилась взглядом в деда.
- Но когда ты хочешь дом, его надо построить. Печку хочешь - будь добр, и ее построй. Хочешь котика. - подмигнул дед, - сначала подружись с котиком.
Барсик фыркнул и спрыгнул с забора куда-то на улицу.
- А просто сидеть и хотеть… Ну, это глупо. Ты же не глупая?
- И молодец. Потому что это не только глупо, но и опасно. Ведь если очень-очень чего-то хотеть, это может кто-нибудь заметить…
По моему хотению
Больше всего на свете Жека хотел найти миллион. Миллион чего, он обычно не уточнял. Хоть рублей, хоть долларов, хоть алых роз. Лишь бы не тумаков, конечно. Само собой подразумевалось, что миллион плохим быть не может. Кто нашел миллион, тот всяко получше устроился, чем тот, кто такой оказии был лишен. Ну, Жека и был лишен.
Миллионы что-то как-то не находились. Тумаки - бывало, хотя тоже нечасто. Большую часть времени Жека перебирал товары на конвейере и твердил одно и то же - пакет нужен? Карта магазина? Приобрести не желаете? Галька, отмена!
Миллион все никак не образовывался. Перекладывая чужие деньги из темных карманов в стерильное нутро кассы, он уже даже не думал над всей ироничностью ситуации - пресловутый миллион в особо удачные дни (традиционно предпраздничные) мог протечь сквозь его пальцы буквально за один вечер, и ничего ровным счетом не налипало на банковский счет одного маленького Жеки, отчаянно в этом миллионе нуждающегося.
Впрочем, спроси его кто-то, а на кой ляд ему этот миллион нужен, он бы затруднился с ответом. Это как спрашивать, зачем нужно счастье там, или воздух, например. Нужно. Просто нужно. Понятное дело, без миллиона жили многие. Сам Жека вот жил как-то. Но это не была спокойная жизнь - как без фантастического третьего глаза или шестого чувства. Это была вполне конкретная жизнь без вполне реального миллиона. Который не был выдумкой, а действительно мог бы быть, но все никак не желал материализоваться.
И Жека все мечтал найти этот миллион. Он покупал лотерейки по одному ему ведомой системе, по ней же делал ставки на спорт и биржевые котировки, и уж совсем втихаря, краснея в пустой комнате, скупал особо перспективные НФТ и какую-то уж совсем невероятную криптовалюту.
А миллион все никак к нему не шел. Впрочем, сдаваться Жека не собирался. Тот простой факт, что просаженные на спортивные ставки и прочую чепуху за все годы поисков деньги вполне себе могли и быть тем самым миллионом, Жека гнал от себя с упорством, достойным лучшего применения. Не миллион это. Как гора песчинок - это не гора, так и накопления - не миллион, сколько бы в них не было нулей.
Жека, наверное, больше хотел чуда, чем конкретную сумму. И чудо случилось.
Путь к мусорному баку преграждал уродливый мешок. Жека только проворчал - ну что за люди пошли, мусор нормально выбросить не могут. Метр до бака не дотащили - и так и бросили, кособокий, неуместный, валяющийся у мусорной площадки.
Жека выбросил свой, гораздо более скромный мешочек, и вдруг уставился на неожиданное препятствие. Что-то с ним было не так. Еще не успела эта мысль совершить полное путешествие по всем закоулкам разума, как Жека уже знал ответ. Его пакет был привычным, черным и пластиковым. Таким же, как и десятки его собратьев, уже занявших самые солнечные места в баке. Этот же был оливкового цвета, тканевый, добротный. Чем-то смутно знакомый. Не совсем понимая, что именно им движет, Жека протянул руки к горловине мешка и, даже не испугавшись потенциальных ужасов, которые мог хранить такой подарок судьбы, дернул за шнурок.
Он до этого даже не знал, что у мешка был шнурок, но нашел его мгновенно.
Горловина мешка лопнула, раззявила пасть, и в лицо Жеке бесстыдно воззрился миллион. Почему-то он знал, что там ровно столько - до рубля. Память, запоздало очухавшись от шока, напомнила ему, что именно он только что нашел. Это же инкассаторский мешок. Такие же каждый вечер вывозили из их магазина - бесформенные, обманчиво тяжелые, набитые купюрами. Что ж он делал возле помойки? Какого черта тут лежал?
Пока его сознание играло в это интеллектуальное что-где-когда, Жека туго затянул ремешок обратно и, пошатываясь, потащил мешок домой. Ответы на вопросы - это, конечно, хорошо. Иногда даже приятно. Но миллион, как ни крути, лучше. Ответы на вопросы он поищет потом. Запершись в квартире, даже задернув цепочку, которую он до сего дня считал бесполезной. В квартире Жека же сразу осел на пол. Миллион бесстыдно восседал посреди прихожей и оценивающего смотрел на своего нового хозяина. О том, что, выбросив мусор, он должен был пройти на работу, парень и думать забыл.
В итоге Жека пропустил аж три звонка. Еще бы, на работу он так и не явился. А какой ему толк теперь туда являться, когда у него был миллион? Мешок был согласен. Жека набрал номер начальника и приложил телефон к уху, чтобы ощутить, как дрожат его пальцы, а капельки пота огибают квадратик девайса, неприятно щекоча висок.
- Я заболел, - бесцветным голосом сказал он, - Врача жду.
- Вот твою дивизию, Женька. Ладно, выздоравливай. Когда больничный подпишут, отпишись, до какого числа.
- Конечно, Арсений Викторович.
Он не собирался отписываться. И больничный брать не собирался. Черт подери, у него дома лежал гребаный миллион - тот самый, неуловимый, которого он всегда хотел. Неважно, откуда он взялся в его квартире, неважно, что за дурная душа приперла его на помойку. Он был здесь. Теперь все будет хорошо. Ему больше не нужна никакая чертова работа, начальники, коллеги и надоевшие покупатели. Больше не будет ломить спину под конец смены, а традиционные пьянчужки не будут клянчить товар в долг. Один и тот же товар, сизый, позвякивающий зеленоватым стеклом.
Теперь у Жеки был миллион.
Он затащил мешок в спальню и прислонил его к кровати. Любовно погладил - угловатые банкноты показались мягкими, податливыми. Естественно, такими они и были. В них томились все желания Жеки, высказанные и нет. И они просто рвались выпустить этот потенциал наружу. Все, о чем он мечтал, все…
Правда, а он вообще мечтал о чем-то, кроме миллиона? Жека рухнул на кровать, как был. Даже не снимая обуви. А что дальше? Что Жека купит за этот миллион? Что он вообще собирается с ним делать?
Его не беспокоили возможные проблемы с законом, беспокоил его именно этот вопрос. Жека понял, что раньше просто его не поднимал. Ну что ж, когда-то надо начинать. И когда лучший момент, как не тогда, когда вожделенный миллион уже здесь.
Придумывая самые разнообразные сценарии, хитрые финансовые схемы и гедонистическое упоение вседозволенностью, Жека заснул. И больше его никто и никогда не видел.
Совмещенный санузел был единственным недостатком квартиры. Во-всяком случае, для Виолетты. В остальном - мечта. В нескольких шагах от метро, вся округа - сплошные супермаркеты, детский сад и школа - вообще рукой подать. Детей она пока что заводить и не думала, и уж точно не от Кольки, ее текущего бойфренда, но стратегическое планирование решает. Всякое в жизни может случиться.
Правда, кроме стратегического планирования должно быть в жизни место и спонтанным, эмоциональным решениям. Одним из которых и был тот самый Колька - смазливый, спортивный, веселый и шумный. Опыт подсказывал, что осталось им вместе от силы полгода.
Но вот это вот - навсегда. Виолетта всю жизнь мечтала о таком темном, старом трюмо. Массивный столик-тумба с огромным выводком отделений, ящичков, секций и потайных шуфлядочек, просто созданных, чтобы хранить в них в сложном, не поддающемся пониманию беспорядке весь набор женских мелочей, который только можно было себе вообразить. И огромное, с вычурной рамкой, старомодное зеркало сверху, откуда Виолетта влюбленно взирала на саму себя.
Риелтор даже как-то скис, когда она бурно разразилась восторгами об антикварной мебели. Привычно кивал, поддакивал, но хмуро смотрел на нее. Будто в этом и был главный подвох квартиры, поэтому она и стоила раза в два дешевле, чем должна была. Но Виолетта влюбилась по-настоящему - возможно, впервые в жизни. К трюмо хотелось прислониться, гладить его, бесконечно переставлять пузырьки с духами и баночки с лосьонами, разговаривать с ним. Наверное, заломи сейчас риелтор дополнительную сумму за антиквариат, она выложила бы ее, не торгуясь. Кредит бы взяла, но выложила. Черт, да ей уже и квартира была не интересна, она была готова купить строго этот предмет мебели и плевать, что он займет половину ее комнаты в общаге.
Мысли об общаге отрезвили. Нет, туда она точно возвращаться не собирается. В конце концов, она современная женщина, и как бы очаровательно не выглядело старое лакированное дерево, стратегическое планирование - решает.
- Нормальная цена для однушки в этом районе, - риелтор неубедительно улыбнулся.
- Нормальная цена раза в два больше. Так что не так? Трубы текут? Соседи пьяньчуги? За долги продаете, и потом коллекторы названивать будут?
- Да что вы, - хмыкнул риелтор, - Вполне обычная квартира. Долгов нет, все по закону, бумаги вы видели.
- Так что не так? Я беру, я согласна. Просто хочу знать.
- Человек тут пропал, - сдался мужчина, - Прошлый владелец.
- Нет, пропал. Исчез. Два года назад. Вот, все бумаги утрясли только сейчас.
- Ну, вам всего-то, вы же продвинутая женщина, - комплимент попал в точку, - А обычно носы воротят. Суеверные все.
- Ну и дураки. Хорошо, сколько времени займет оформление документов?
- Неделя-две. Как получится. Жить можно хоть завтра, но бумаги, как вы понимаете, подойдут позже.
- Немедленно переезжаю, - с каким-то барским запалом хлопнула себя по коленке Виолетта, - Деньги сейчас переводить?
- Нет, что вы, - застенчиво улыбнулся риелтор, - Мы честная фирма, оплата по факту сделки. Наследников у предыдущего владельца нет, так что квартира в собственности домовладельца. Когда подготовят бумаги, выставят счет, тогда этим и займемся. Только договор подписать надо, дальше специалисты нашей фирмы все сделают.
- За это вам и платят, - Виолетта только сейчас пригляделась к риелтору и нашла его симпатичным. Шаловливая мысль засвербела в голове.
- Отлично, у меня как раз все готово, - риелтор отвернулся, поднял папочку со стола, - В двух экземплярах, один останется у вас, второй…
Когда он обернулся обратно, Виолетта уже успела каким-то чудом избавиться от одежды и восседала на приглянувшемся ей трюмо, кокетливо сжимая коленки. Впрочем, последнее не продлилось долго.
- В двух экземплярах, - машинально повторил риелтор.
Когда он вернулся через неделю, чтобы получить еще одну подпись - и кое-что другое, как он надеялся, двери ему никто не открыл. И Виолетту тоже больше никто и никогда не видел.
А потом риелтор уволился. С шумом, пригрозив засунуть эту чертову квартиру туда, куда Макар телят не гонял, хлопнув дверью, и даже напоследок показав фак через затылок - не оглядываясь, так, мимоходом. Антон же, новенький в этом агентстве, только хмыкнул. Тоже мне, дом с привидениями нашли. Его испытательный срок уже просто трещал по швам - так ни одной квартиры и не продал. А тут - подарок судьбы. В шаге от метро, вся инфраструктура, даже мебель от предыдущих владельцев. И это по цене почти в два раза ниже рыночной. Вот он, его шанс. Отчего его уже бывший коллега взбеленился и добрых полчаса матерился, он понять не мог. Ну, подумаешь, хозяйка квартиры без вести пропала. Деньги, правда, так и не успела перевести. Смылась куда-то, хахаля нашла, может, в неприятную историю впуталась, и выловят ее из Свислочи в пакетах по частям. Какая, к чертовой матери, разница. Главное, что купля-продажа так и не состоялась, и этот недостаток следовало устранить. Антону была нужна эта работа, и он тут же вцепился зубами в этот случай, один на миллион, беспроигрышный.
Высокий блондин, уверенный в себе, хоть сейчас фоткай на плакат “успешный мужчина с поршем”, хотя, “порша”, конечно, ему было не видать. Но одних только костюма и самоуверенности ему всегда было достаточно, чтобы впечатлить людей. Клиентов, работодателей. Пока что - только работодателей.
Испытательный срок подходил к концу, а квартиры все не продавались. Но эта, эта - просто обязана.
Первые два прошли мимо. Со старичком было все понятно, он вообще, скорее всего, просто развлекался, посещая чужие жилища. Вряд ли собирался что-то покупать в принципе. Правда, зачем-то залип возле высококлассного - в дизайне Антон разбирался - цельнометаллического стола со стеклянной столешницей, и добрых полчаса нес чушь о том, какой у него в детстве был дубовый стол. Антон презрительно кивал и поддакивал. Дед не то что стол, он подметки его ботинок купить был не в состоянии. Такое случалось.
Другой тоже уперся в стол, и зачем-то завел длинную тираду о том, как в детстве качался в батином кресле-качалке. Антон кивал, все больше убеждаясь, что и этот ничего не купит.
А вот третий был тем, что надо. Его долгожданный золотой клиент. Билет к карьерному росту, к стабильной зарплате - и на этом мечты Антона заканчивались. Разве что, пожалуй, он прикупил бы себе такой же стол, как в этой квартире. Он был просто восхитительным, хотя никаких отметок брендов Антон не нашел. Жалко. Ну ничего, со временем найдет, что за очередная скандинавская контора выпускает такие столешницы. Что мебель сделана скандинавами, сомнений не было. Их почерк. Их стиль.
- Офонареть, - бритый бородач присел перед столом и ковырнул пальцем блестящее стекло, - Это откуда тут?
- Предыдущие жильцы оставили.
- Они в курсе, сколько это вообще стоит?
- А вы? - попытался выкрутиться Антон.
- Я археолог, блин. Конечно, я в курсе. И вот это вот прилагается к квартире?
- А что не так? - опешил Антон.
- Шумеро-аккадская культура, это же…
Археолог почему-то поднялся на ноги, долго, рефлекторно отряхивал колени, и потом бесцветным голосом продолжил, резко сменив тему:
- Конечно, - немного растерянно протянул Антон.
Химеро-наркоманские штуки его не прельщали. Чтобы там ни было в этом скандинавском столе, приметное для археолога, тысячелетний дуб или особое северное стекло, это было не его дело. Он собирался просто продать квартиру. Конкретно эту и кому угодно. Хоть и полусумасшедшему археологу.
- Беру. А это вам, - покупатель зачем-то сунул пачку мятых купюр, - просто молчите о том, что тут хранится.
Антон только кивнул и забрал деньги. Ну что за психопатов земля носит…
В этот раз пришла милиция. Ее никто не ожидал - как всегда, впрочем. Археолога, как не сложно догадаться, после того вечера никто и никогда не видел. Он тоже не успел внести первый взнос за заключение договора, исчез с концами. Скандинавский шикарный стол, впрочем, не тронул. Риелторская контора наконец-то забила тревогу.
А Фомич - простой, совершенно обыкновенный участковый, не знал, что делать. Ущерба нет, состава преступления тем более. Ну, подумаешь, передумал квартиру покупать. Чего стоит-то черкнуть пару строчек. Но археолог как сквозь свою любимую землю провалился. Исчез начисто. На работе не появлялся, друзья его не видели, подруги обнаружить не удалось.
Что именно искать - непонятно. Ну пропал и пропал, в другой город свалил, просто решил квартиру не покупать. Мало ли что бывает. Ну, была разве что одна деталь. Сомнительная.
Это был уже третий человек, бесследно исчезающий в этой квартире. Но что с этим делать, участковый не имел ни малейшего понятия. Он хотел домой, где его ждал наваристый, ароматный рассольник, и сын, и дочка, смешливая, и жена, конечно. Автор того самого рассольника. Поэтому он и позвонил Ивану Сергеевичу.
Сергеич был молчалив. Черта с два бы его кто-то в лицо так назвал. Иван Сергеевич, и все тут, все-таки опытный следователь, да и вид под стать - прямая спина, цепкий взгляд. Он был колюч и прилипчив, как репей, если бы репей отливали из нержавеющей стали. И всегда откликался. Даже когда вскрывались ошибки его предшественников, других следаков или участковых, он не издевался. Пытался помочь. Своим был в доску, но в то же время чужим, словно с другой планеты упал.
Фомич-таки ему позвонил, хотя и сомневался. Ничего эти исчезновения не связывало, кроме квартиры. Да еще тот истеричный риелтор, который отказался продавать квартиру последнему, тому самому, археологу. Вот и все улики. А, как известно, нет тела - нет дела.
Мало ли людей исчезает. И большинство - по своей воле. Очередной тупой, бессмысленный висяк. Чаще всего так сбегали от алиментов.
Иван пришел с самого утра, даже раньше Фомича. Тому было стыдно, но следователь похлопал его по плечу, и все само собой устаканилось. Долго расспрашивал - не только про археолога, но и про остальных исчезнувших. Ни разу не укорил, что после первого исчезновения никто ничего не сделал. Только слушал и слушал. Спросил, где понятые. Рассмеялся, узнав, что их так и не позвали. А что тут, блин, отмечать? Пустоту?
Практически сразу раздались три тяжелых, глухих выстрела. Дом их даже не почувствовал. Потом - сдавленный мат. Следователь тут же объявился на пороге, вращая огромными, остекленевшими глазами.
Следователь зыркнул на Фомича так, что захотелось удрать куда-то в подпол к мышам. Наверное, таким взглядом он одаривал всех тех рецидивистов, которых колол если не ежедневно, то хотя бы раз в месяц. Пистолет был зажат в его руке и даже еще дымился. Следователь ушел, не оглядываясь.
Замять вопрос было не сложно - не только из-за страха, просто… просто. Фомич понимал, что вряд ли расскажет о внезапной стрельбе, да и вообще - такие знакомства на дороге не валяются. И из-за его связей, и из-за его фанатичной преданности работе. И из-за поддержки, которую всегда оказывал коллегам. Конечно, когда не смотрел на них безумным взглядом, сжимая в руке пистолет с такой силой, что из-под ногтей выступила кровь. Да и никто не пострадал, вроде как.
Фомич только удивленно уставился на игровую приставку последней модели - такую, какую он безумно хотел подарить своему сыну. Да и себе тоже - чтобы сын не сыпал односложными фразами, чтобы снова кинулся ему на шею, как раньше, и чтобы они вместе играли - как раньше. Пусть и в видеоигры.
Но приблуда была раздроблена тремя пулями, которые зачем-то пустил в нее следователь. Фомич не стал задавать вопросы. Это было одно из негласных правил, когда обращаешься к Ивану. О выстрелах забудут - кто их услышит в доме, в котором и не такие шумы под вечер родятся. Фомич, к тому же, постарается. Работа же у них нервная, он сам знал. А если у участкового нервы порой сдают, что ж у следователя. Психанул. Выпьет, отоспится. Начальство поймет. Никто не пострадал же, в конце концов.
Иван и правда выпил. Не чувствуя горечи, он лил в себя водку, пока не обнаружил, что сидит абсолютно трезвый на кухне и бессмысленно пялится в окно. Иван и правда был идейным служителем закона. И когда он вошел в ту комнату, больше всего на свете он желал только одного. Узнать, кто загубил этих людей. Что они мертвы, он не сомневался.
И он увидел, что хотел. Как и все остальные. Рука сама выхватила пистолет и нажала на спусковой крючок.