20 апреля я была приглашена на Открытие Сезона-2024 Поршеклуба Москвы, которое проходило в Петровском Путевом Дворце. Было много общения в уже знакомой компании членов клуба. Я экспонировала не только свои картины, но и кроссовки, бейсболки, сумку с ручной росписью.
Днем отсчета появления первых «Жигулей» в автомобильной истории принято считать 18 августа 1970 года – именно тогда начался серийный выпуск этих автомобилей и их первые розничные продажи. Однако на советских дорогах эти машины появились несколько раньше – 19 апреля того же года.
Тестовая партия из шести автомобилей, две из которых были окрашены в вишневый цвет, а четыре другие – в синий, прокатилась по дорогам страны и даже была показана по телевидению. Сегодня, в честь этой знаменательной даты поделимся несколькими малоизвестными фактами об особенностях знаменитой «Копейки».
Первый массовый
Модель ВАЗ-2101 была признана в РФ лучшим отечественным автомобилем XX века. Кроме того, это было первое массовое авто в истории Волжского автозавода и всего советского автопрома. Так, с 1970-го по 1988-ой годы с конвейера сошло более 4,85 млн единиц ВАЗ-2101 (с учетом всех модификаций).
К слову, данный автомобиль заслужил народную любовь по причине своей надежности. В ходе испытаний конструкторами АвтоВАЗа удалось добиться рабочего ресурса, которого хватило бы на десять(!) пробегов от Москвы до Владивостока. Лишь после этого первой модели «Жигулей» был рекомендован капитальный ремонт. На проверку «Копейка» могла выдержать более 20 лет постоянной эксплуатации.
Некоторые экземпляры этой модели до сих пребывают в строю: к примеру, в 2020 году агентство «Автостат» зафиксировало около 400 тысяч авто, стоявших на учете в ГИБДД РФ. При этом первые экземпляры «Копейки», как уже было сказано выше, поступили на рынок 18 августа 1970 года. По тем временам автомобиль стоил 5500 советских рублей. До конца упомянутого года с конвейера Волжского автозавода сошло 23 115 единиц ВАЗ-2101. Сам же АвтоВАЗ за выпуск данной модели в 1972 году получил международную премию «Золотой Меркурий».
Правильный донор
В мае 1966 года глава Министерства автомобильной промышленности СССР Александр Тарасов подписал с президентом Fiat Джанни Аньелли договор о создании автозавода в городе Тольятти с полным производственным циклом, коим и стал нынешний АвтоВАЗ.
Что касается модели, которая должна была послужить основой для первого массового советского седана, уже в августе месяце выбор конструкторов пал на Fiat 124. Для своего времени этот автомобиль считался самым удачным в модельном ряду итальянской марки.
Он имел простой и вместительный кузов, чьи размеры позволили ему конкурировать с другими представителями С-класса, незатейливый экстерьер, в котором уже угадывались штрихи клиновидного дизайна, популярного в Европе 1970-ых. Также авто оснащалось задним приводом, надежной «механикой» и бензиновым силовым агрегатом с высокой степенью модификации, из-за чего его мощность варьировалась от 60 до 95 лошадиных сил. К слову, за все эти качества Fiat 124 был признан «автомобилем 1967 года в Европе». Что касается первого опытного образца ВАЗ-2101, то его с конвейера лично спустил итальянский инженер Бенито Гуидо Савоини.
Восемь сотен отличий
Тем не менее, для выпуска данной машины на будущем советском предприятии ее требовалось тщательно адаптировать к местным условиям. Поэтому у будущей «Копейки» была существенно модифицирована ходовая часть: заменена задняя подвеска, усилено сцепление и на 30 мм увеличен клиренс. Также салон автомобиля оснастили полноценной системой отопления; модифицировали конструкцию двигателя.
Эргономика и экстерьер также получили ряд изменений. В частности, в советское авто добавили второе боковое зеркало заднего вида, буксировочные петли, «клыки» на бамперы, сделавшие внешность ВАЗ-2101 более агрессивной. Посадка в авто стала удобнее за счет особых выемок в дверях под дверными ручками.
Всего «Копейка» получила упомянутые 800 отличий от Fiat 124. При этом советская пресса любила повторять, что ВАЗ-2101 состоит из 10 тысяч деталей. К слову, после всех доработок «Копейка» стала тяжелее «донора» на 50 кг – ее масса составляла 945 кг.
Как корабль назовёшь…
Задолго до запланированного выпуска ВАЗ-2101 автомобильный журнал «За рулём» объявил среди читателей конкурс на самое звучное наименование будущего автомобиля. Редакцию издания буквально завалило письмами – по общим подсчетам их количество превысило 55 тысяч! Помимо милых бытовых названий вроде «Фиалка» и «Маргаритка» автомобиль предлагали наречь многочисленными тяжеловестными клише, характерными для советской повестки: «Директивец», «Перворожец», «Мемориал»…
Слава автомобильным богам, ни одно из предложенных наименований не прижилось. А вот слово «Жигули», поданное с легкой руки конструктора А.М. Чёрного, создатели проекта приняли единогласно, так как оно являлось прямой отсылкой к географическому расположению Волжского автозавода – Жигулёвские горы находились на правом берегу упомянутой великой реки, напротив города Тольятти.
В народе, впрочем, данный автомобиль известен иначе. В первые годы выпуска его ласково называли «Единичкой», но это было не так звучно, как знаменитая «Копейка», вошедшая в обиход в начале 1980-ых. Это нарочитое пренебрежение отражало народное отношение к автомобилю, который в то время уже утратил свой престижный статус.
Впрочем, для того чтобы осуществлять экспорт модели в другие государства (а помимо стран Социалистического содружества география распространения модели включала Австрию, Великобританию, Египет, Нигерию, Швейцарию, Швецию, ФРГ, Францию и Финляндию), нужно было придумать другое название. Все дело в том, что слово «жигули» в испанском языке имело неприличную трактовку «жиголо», а на арабском так называли воров.
Поэтому, когда в 1973 году «Копейка» отправилась на другие рынки, ее экспортным названием стала Lada. Сегодня это звучит, как женское имя, однако на древнеславянском языке так называли супругов. В наши дня Lada является основным брендом АвтоВАЗа.
***
О спортивных победах «Копейки» здесь рассказывать не будем – это тема для отдельной статьи. Однако лишь отметим, что данный автомобиль был популярен не только у советских гонщиков, но также у англичан, итальянцев, норвежцев и финнов, так как его двигатель отлично поддавался форсировке.
А вот о чем некоторые могут не знать, так это о существовании памятника первому народному автомобилю. Он был установлен в июне 2004 года на въезде в Москву по Волгоградскому проспекту. Любопытно, что в основание монумента было заложено несколько тысяч монет номиналом в одну копейку.
В этом посте расскажем о периоде 1920-30-х, когда появились первые скорые отечественного производства.
До года 1925-го автопарк созданной в первые послереволюционные годы станции службы скорой помощи при Шереметьевской больнице (ныне всем известный НИИ скорой помощи имени Склифосовского) формировался из машин разных марок с трудом переживших войны и революции. Только в 1925 году гараж столичных СМП стал пополняться новыми автомобилями.
В то время СССР переживал НЭП, а золотой червонец легко конвертировался в любую иностранную валюту, и можно было с легкостью приобрести зарубежную технику. В Германии было заказано пять новейших «Мерседесов» для медицинской службы. Впоследствии они даже послужили образцом для создания уже отечественных карет (этот анахронизм, доставшийся от гужевой эпохи, активно использовался в отношении медицинских автомобилей еще совсем недавно) скорой помощи.
Одновременно был произведен заказ и на отечественную технику. Выбор советских машин на тот момент был невелик. Только столичный автозавод АМО (будущий ЗИС-ЗИЛ) освоил сборку полуторатонных грузовичков Ф15 — копии еще дореволюционного ФИАТа. АМО-Ф15 очень быстро стал базой для пожарных, почтовых и прочих специальных машин, в число которых входили и кареты «скорой помощи».
Первые отечественные скорые были сделаны на основе грузовика АМО-Ф15
Эти машины были довольно примитивны и грубы по конструкции, однако это единственное, что могла предложить только зарождающаяся на тот момент советская автопромышленность. Маломощный двигатель, открытая всем ветрам кабина водителя, никакого отопления, жесткая и тряская рессорная подвеска, рассчитанная на перевозку полутора тонн груза, а не людей на носилках. Лучшую характеристику этим СМП оставили работавшие на них водители, которые отправляли письма в редакции профильных журналов: «Принимаешь больного со сломанной ногой, а привозишь с заворотом кишок».
Как только на горизонте появились легкие и надежные американские «Форды», лицензию на производство которых купили для строящегося автогиганта в Нижнем Новгороде, новые автомобили для скорых начали создавать исключительно на их шасси.
Централизованного производства СМП на шасси «Фордов», а потом и аналогичных советских «газиков», вначале не существовало. Кузова скорых мастерили прямо на автобазах горздравотделов по всей стране.
Санитарные машины на шасси легкового ГАЗ-А себя не оправдали: оказались слишком тесными
Технология изготовления таких «санитарок» была отработана еще с каретных времен: на автомобильное шасси водружали кузов, сооруженный на каркасе из деревянных брусьев и обшитый снаружи стальными листами.
Методом проб и ошибок выяснилось, что шасси легковых «Форд-А» и ГАЗ-А под задачи медиков не слишком подходит: машина получилась маневренная, но ужасно тесная внутри. Поэтому далее для переделки в скорые помощи в основном использовали шасси грузовиков АА — легендарных «полуторок».
Иногда у местных умельцев выходили настоящее шедевры. Как представленное на фото творение автобазы Московского горздрава.
Со временем разработали и технологию «смягчения» жесткого грузового хода: задние рессоры грузовика удлиняли, делая их более эластичными, а еще оба моста дополняли отсутствующими в базовой комплектации амортизаторами от легковых машин.
Подобное полукустарное снабжение службы СМП закрывало потребности в медицинских автомобилях, пока страна во второй половине 1930-х годов не начала активно готовиться к предстоящей войне. Тогда выяснилось, что армии нужны тысячи машин для предполагаемой эвакуации раненых.
Задачу поручили Горьковскому автозаводу, а он своему филиал, который уже несколько лет строил автобусы на шасси «полуторки». На основе этих автобусов уже пытались делать медицинские машины, но они выходили слишком громоздкими. Под военный заказ в итоге создали новый кузов, взяв за образец универсальный фургон, который использовался медицинскими работниками и полицией. Впоследствии эта традиция совмещения функций будет перенята и в Советском Союзе, где унифицированные фургоны на шасси горьковских грузовиков могли использовать и больницы, и отделения милиции.
Воссозданный образец ГАЗ-55 в коллекции музея УГМК под Екатеринбургом
Получившийся таким образом фургон ГАЗ-55, рассчитанный на перевозку сразу четырех больных на носилках, с 1938 года начал поступать на службу в армию и в гражданские медучреждения, став первым примером советской скорой помощи промышленного производства.
Аналогичную машину строили в Казани, а также брали за образец и в других городах. Например, в знаменитой «Кавказской пленнице» Л. Гайдая мы видим медицинскую машину, которая похожа на ГАЗ-55, но в то же время отличается множеством деталей.
Дефицит средств транспортировки больных в довоенное время привел к появлению еще одного интересного «трансформера» — скорой помощи на базе лимузина ЗИС-101.
В год таких машин делали слишком много, и вскоре образовался переизбыток. Стране просто было не нужно столько комфортабельных и дорогих лимузинов. Поэтому «лишние» 101-е стали отправлять в службу такси, а затем и в скорую помощь.
Проект трансформации шестиместного лимузина с печкой и радио под медицинские нужды разработал сам Завод имени Сталина. Он же построил два пилотных экземпляра. Далее по столичным лекалам за переделку ЗИС-101 взялись на местах.
Самой трудоемкой операцией при трансформации легковушки в скорую стало обустройство загрузочного люка для носилок в задней стенке кузова. Предложенное заводом решение с подъемной крышкой оказалось не слишком удачным: через узкий проем крайне не рекомендовалось подавать носилки с беременными женщинами. Поэтому на отдельных автобазах такой люк заменяли распашными дверьми.
Медицинские ЗИС-101
В послевоенные годы, когда дефицит пригодных для службы в скорой помощи автомобилей снова обострился, ЗИС-101, которые не мобилизовали на фронт по причине крайне скудной проходимости, стали очередной палочкой-выручалочкой. Тогда на них могли водружать специально построенные кузова, как это практиковал столичный завод «Аремкуз».
Практика использования правительственных лимузинов в качестве медицинских карет получила в конце 1940-х годов в нашей стране второе дыхание. Но об этом как-нибудь в другой раз.
Материал подготовлен директором Музея Транспорта Москвы Оксаной Бондаренко.
Их есть у нас! Красивая карта, целых три уровня и много жителей, которых надо осчастливить быстрым интернетом. Для этого придется немножко подумать, но оно того стоит: ведь тем, кто дойдет до конца, выдадим красивую награду в профиль!
На первом месте эксклюзивный лимузин ГАЗ 13 «Чайка», который стоит 75 млн рублей. Фактически это рестомод, который построили на базе советского автомобиля образца 1959—1981 годов.
Отреставрированный ЗиС 110 1948 года выпуск продают 70 млн рублей. Продавец утверждает, что при восстановлении применялись только оригинальные запчасти, так что этот автомобиль заслуживает места в музее.
Президентский лимузин ЗИЛ 41052 1991 года выпуска оценили в 59,9 млн рублей, в своем время на нем возили Бориса Ельцина, при этом он отличается отлично динамикой и разгоняется до 100 км/ч за 12 секунд, что является отличным результатом для того времени.
ЗИЛ 117 1973 года выпуска за 50 млн рублей оснащен 7,0-литровым бензиновым мотором V8 мощностью 303 л.с., а также спецсигналами. Последнее место занял ЗиС 101 1938 года выпуска за 40 млн рублей, который эксплуатировался в ведомственных гаражах.
Имя Tatra у людей, живших в Советском Союзе, в первую очередь ассоциируется, конечно, с грузовиками, которые к нам завозили в больших количествах. Но свой след в истории оставили и неординарные легковые машины этой марки.
ОДИННАДЦАТЬ И ОДИН
Не было бы малолитражки Tatra 11, дебютировавшей в 1923 году, и первый советский серийный легковой автомобиль НАМИ-1, несомненно, стал бы другим. Именно чехословацкую «одиннадцатую» молодой конструктор Константин Шарапов и его коллеги по институту НАМИ взяли за основу своей «единички».
Чехословацкую машину демонстрировали на первой в СССР автомобильной выставке в 1925 году и тестировали в испытательном пробеге. Автомобиль подкупил советских инженеров простотой и дешевизной конструкции. Компактная машина с простейшим базовым четырехместным кузовом (позднее делали модификации с самыми разными кузовами) была сделана на трубчатой, хребтовой раме. Конструкция — простая и легкая. Карданный вал к задним колесам шел внутри центральной трубы.
Двухцилиндровый мотор воздушного охлаждения при рабочем объеме 1,1 л развивал 12 л. с. Во имя экономии на машине не было даже дифференциала. При низких скоростных качествах автомобиля, максимальная скорость которого была около 70 км/ч, с этим можно было смириться. Кстати, даже и в середине 1930‑х на автомобили подобного класса дифференциал, порой, предлагали лишь в качестве опции.
Такой — простой и дешевой и была Tatra 11, послужившая образцом для советского НАМИ-1. Правда, чешскую машину в точности в СССР не копировали. Скорее заимствовали концепцию: хребтовую раму, мотор-воздушник, независимые подвески. Но двигатель НАМИ — тоже V-образный и двухцилиндровый, и тоже воздушного охлаждения был больше похож на мотоциклетный мотор Harley-Davidson. Таких мотоциклов в СССР в ту пору было немало. Советский агрегат объемом 1,16 л был мощнее чешского — развивал 18,5 л. с., а позднее и 22 силы.
Передняя подвеска НАМИ была на продольных рессорах, задняя — на поперечной. А у Tatra 11 на поперечных рессорах были обе подвески.
Tatra моделей 11 и 12 в Чехословакии делали до 1932 года, а вот затея с НАМИ-1, по сути, обернулась неудачей. Для тяжелых советских условий эксплуатации конструкция оказалась слишком слаба. Да и качество машин, которые делали на московском заводе «Спартак» полукустарными методами, было, мягко говоря, посредственным. С 1928 по 1930 гг. выпустили лишь 369 НАМИ-1. А автомобилей Tatra 11 и 12 с разными кузовами — почти 11 тысяч.
ДЛЯ ГЕНЕРАЛОВ И ВОЖДЯ
В 1933 году чешская фирма представила революционную модель Tatra 77. Автомобиль с необычным, смелым авангардным аэродинамическим кузовом с килем на заднем скате крыши тоже имел хребтовую раму и двигатель воздушного охлаждения. Но мотор V8 объемом 3 л развивал 60 л. с. и стоял сзади.
Попали ли такие автомобили в СССР перед Великой Отечественной войной доподлинно неизвестно, хотя по воспоминания некоторых современников — встречались. При том, что до 1935 года сделали всего-то 95 автомобилей Tatra 77, а с 1936‑го по 1938‑й еще 154 автомобиля модернизированной версии Tatra 77А. Автомобили был очень недешевым и уж очень оригинальными. Интересовались ими, в основном, люди творческие, богемного склада и, при этом, разумеется, далеко не бедные.
Довоенная Tatra 87 и партизан-генерал Сидор Ковпак
Следующая модель — Tatra 87, выпуск которой начали в 1936 году сохранила концепцию 77‑й, но была оснащена уже 75‑сильным двигателем V8 рабочим объемом 3,5 л и тремя фарами. Заднемоторные чехословацкие машины произвели на советских инженеров огромное впечатление. О них неоднократно писала автомобильная пресса, которая в 1930‑х не больно-то часто и подробно описывала иностранные модели. А в 1948‑м Tatra 87 обстоятельно исследовали и испытывали в НАМИ. В те — послевоенные годы автомобилей Tatra в СССР было уже немало. Часть машин попала в Союз в качестве трофеев. Tatra 87 владели, например, генерал Иван Рослый и один из руководителей советского партизанского движения Сидор Ковпак. В Москве хорошо знали «Татру» сына тогдашнего наркома госбезопасности Рэма Меркулова. Он купил сразу после войны с пробегом менее 100 км и ездил на автомобиле более полувека.
Tatra 87 Рэма Меркулова служила хозяину более полувека
В 1945‑м в Копрживнице возродили производство Tatra 87. Первые машины отправили в СССР. Одну — генералу Андрею Еременко, который командовал войсками, освобождающим южную Чехословакию. Еще один автомобиль подарили генералиссимусу Иосифу Сталину. О том, как на заводе готовили эту машину и отправляли ее в Москву на самолете, сняли даже небольшой фильм. Как рассказывал Рэм Меркулов, машину привезли по просьбе дочери вождя Светланы, с которой Меркулов дружил и покатал ее на удивительной даже в послевоенной Москве, наполненной самыми разными импортными автомобилями, машине.
В 1948 году Tatra 87 модернизировали. В частности изменили передок, встроив фары в кузов. Именно такой автомобиль испытывали в НАМИ. Такие «Татры» тоже поставляли в СССР, но, конечно, не для свободной торговли. Всего за полтора десятилетия собрали 3023 машины модели 87.
Сохранившаяся в СССР послевоенная Tatra 87 в рижском мотор-музее
ИЗ ЖИЗНИ В ФАНТАЗИИ
Поставляли в СССР и более компактные автомобили послевоенной конструкции — Tatra T600 Tatraplan, которые выпускали с 1947 года. Сохраняя общую, уже традиционную для завода в Копрживнице конструкцию, эту модель оснащали четырехцилиндровым оппозитным двигателем воздушного охлаждения рабочим объемом 2 л и мощностью 52 л. с.
Tatra T600 Tatraplan в Москве, фото 1986 г.
По официальным заводским данным в Союз поставили 126 таких автомобиля. Некоторые из них ездили вплоть до середины 1980‑х. Именно на основе модели Tatra T600 к 70‑летию Иосифа Сталина в 1949 году сделали известный ныне — единственный подарочный кабриолет с кузовом ателье Sodomka.
Интерес к автомобилям Tatra советских конструкторов по-прежнему был очень велик. Особенно склонного к самым смелым, авангардным, а иногда и просто фантастическим проектам инженера и художника Юрия Долматовского, работавшего в те годы в НАМИ. В некоторых его эскизах явно просматривается чешское влияние. А для заднемоторного прототипа НАМИ-013, главным создателем которого стал Долматовский, явно не случайно задумали оппозитный мотор воздушного охлаждения рабочим объемом 1,7 л (85х75 мм). Проектировали его с оглядкой на оппозит Tatra Т600 объемом 2 л (85х86 мм). Только вот советский двигатель так и появился.
МЕЖДУ «ВОЛГОЙ» И «ЧАЙКОЙ»
В 1955 году представили новый солидный седан Tatra 603. Сзади был расположен двигатель V8 объемом 2,5 л и мощностью 95 л. с. Позднее на машины ставили мотор 2,4 л, развивающий 105 л. с.
Ранняя Tatra 603 на московской улице
По классу, машина занимала промежуточную позицию между «Волгой» и «Чайкой». Кстати, при сходном с «волговским» мотором рабочие объеме, чешский был заметно мощнее. В Чехословакии машины обслуживали, в основном, высоких чиновников. Поставляли Tatra 603 и в другие соцстраны. В том числе в СССР.
Сохранившаяся поздняя Tatra 603
Конечно, свободно их не продавали. Чешские представительские седаны служили в госструктурах. В частности, на них возили директоров некоторых важных, полузакрытых НИИ. Уже позднее эти автомобили попадали в частные руки. Но покупали их смелые любители экзотики: конструкция незнакомая и сложная, а запчастей — не найти.
Tatra 603 стала самым масосовым заднемоторным автомобилем завода. Правда, массовым — условно: за два десятилетия до 1975 года построили около 20,5 тысяч машин.
На смену этой модели в 1975‑м пришла Tatra 613 с просторным элегантным кузовом итальянского ателье Vignale. Автомобиль по-прежнему был заднемоторным. Новый двигатель V8 рабочим объемом 3,5 л развивал уже 165 л. с. Позднее мощность подняли до 200 л. с., а вместо четырехступенчатой механической коробки передач стали ставить пятиступенчатую.
Ранняя Tatra 613 на Дмитровском полигоне
В ЧССР номенклатурные автомобили не продавали, в СССР, естественно — тоже. Но Союз был главным импортером Tatra 613. Из 9121 автомобиля, выпущенного до 1996 года, 585 завезли в СССР. Машины работали, в основном в КГБ, в том числе в управлении охраны и в милиции. Это, кстати, отразило отечественное кино. В картине 1991 года «Гений» черная 613‑я Tatra — милицейский автомобиль. А в фильме 1992‑го «Коррупция» на чешском седане возят некоего важного начальника из важного ведомства.
Tatra 613 в фильме 1991 года «Гений»
Последнюю легковую Tatra 700, по сути — модернизированную модель 613, выпускали в 1996–1999 гг. Но собрали всего 62 машины и к нам их уже не поставляли. Хотя на выставках показывали.
В России сохранились экземпляры практически всех заднемоторных чешских моделей. Не светилась лишь Tatra 77. Некоторые машины уже прекрасно отреставрированы. На радость владельцам и всем поклонникам чешской автомобильной экзотики.
Угадано. Лицензию на производство французской Decauville (на фото) купила немецкая фирма Wartburg. Wartburg переименовали в 1904 г. в Dixi. В 1929 г. ее купила БМВ.
Его звали НАМИ, УАЗ, потом КиАЗ и БАЗ. Он даже числился британцем по имени Multi и получил польскую фамилию Lublin. Но он не шпион и не криминальный авторитет, а всего лишь полуторатонный грузовик, родившийся, кстати, раньше «Газели».
СТУДЕНТ НАМИ
Главный автомобильный институт страны НАМИ во времена СССР занимался, часто, проблемами довольно далекими от реального производства на существующих заводах. Но именно в НАМИ создали так называемый «типаж советских автомобилей». Это документ регламентировал какой советский завод какого класса автомобили должен делать. А в типаже грузовиков явно не хватало легкого автомобиля на полторы тонны груза.
Вот в НАМИ в 1983 году и начали проект фургона полной массой 3500 кг. Не мудрствуя, подвески решили делать традиционными: зависимыми рессорными. Но передние тормоза заложили, все-таки, дисковые. Мотор тоже взялись спроектировать в институте, правда, на основе IVECO: атмосферный дизель рабочим объемом 2,45 л и мощностью 70 л. с. Предусматривали также и 90‑сильную модификацию с наддувом, а также бензиновый серийный, но модернизированный агрегат объемом 2,45 л Ульяновского моторного завода.
Макетный образец бортового НАМИ-0266, 1986 г.
Макетный образец под именем НАМИ-0255 сделали, правда, не фургоном, а бортовым грузовиком. Но в 1984‑ м соорудили уже и фургон НАМИ-0267, а заодно и унифицированный с ним бортовой НАМИ-0266. Машины были очень похожи на IVECO Daily 1978 года. Но конструкция получилась довольно интересная.
У полуторки НАМИ, в отличие от «Газели», которой еще не было и в помине, не было рамы в классическом понимании. Два мощных профиля интегрировали в пол фургона, сэкономив 200 кг снаряженной массы автомобиля. База стандартного фургона была на 300 мм длиннее, чем у будущей «Газели» — 3200 мм (у «Газели» — 2900 мм). А вообще, планировали, естественно, версии с разными базами и высотой крыши.
В НАМИ планировали широкую гамму полуторатонных автомобилей
ПУТЕШЕСТВИЕ В УЛЬЯНОВСК
Для доводки автомобиля привлекли специалистов из Ульяновска. Завод для производства полуторки планировали новый, но входящий в объединение АвтоУАЗ. Планировали чуть ли ни 120 тысяч автомобилей в год. Но надо ведь было выпускать где-то и дизели. А Ульяновский моторный не обладал технологией чугунного литья, а блок цилиндров разработанного в НАМИ двигателя был, разумеется, чугунный.
Один из опытных фургонов, сделанных в Ульяновске
В общем, как обычно, в качестве «временного» на фургоны решили ставить серийный бензиновый двигатель 2,45 л мощностью 75–77 л. с., но с новой четырехступенчатой коробкой передач.
К работе по доводке машин подключили и инженеров из Горького. Ведь в стране пока была единая социалистическая индустрия. Машины НАМИ пришлось серьезно переделать: в основном боролись с лишней массой. Автомобили третьей опытной серии немного сузили. А в 1988 году появились образцы четвертой серии, по сути — предсерийные. Производство к тому времени наметили в Азербайджане.
ЗАКАВКАЗСКАЯ ЭПОПЕЯ
В этой республике автопрома, как известно, не было. В отличие от Армении, где выпускали фургоны ЕрАЗ и Грузии, в которой производили грузовики КАЗ. Этот недостаток в 1987 году решил исправить заместитель Председателя Совмина СССР, а в прошлом — руководитель Азербайджана Гейдар Алиев.
Предсерийный эталонный КиАЗ-3727
Фургон получил имя КиАЗ-3727 и прописку в городе Кировобаде. Но планы по производству постепенно снизили в несколько раз. Говорили теперь о 40 тысяч грузовиков в год, хотя при таких масштабах выпуска на уже закупленном современном оборудовании производство было бы абсолютно не рентабельным. Но ведь автоматические линии в Кировобаде уже почти смонтировали, а КиАЗ получил из Ульяновска эталонные образцы автомобилей.
Дальнейшие уже совсем неавтомобильные события завершили не начавшуюся, по сути, историю КиАЗ. Гейдар Алиев ушел на пенсию, в Азербайджане накалилась политическая обстановка, а руководству республики, как и всего Союза, стало уже совсем не до масштабных промышленных проектов.
Британский Multi 2500, он же — брянский БАЗ-3778
С ПОЛЬСКИМ ПАСПОРТОМ
Но еще за пару лет до этого к проекту в рамках еще существующего Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ) подключили поляков. Они были заинтересованы в автомобиле, который сменил бы безнадежно устаревшие семейства легких грузовиков Zuk и Nysa, и готовы были поставлять в Союз 90‑сильные дизели Andoria. Но совместного производства в СССР так и не случилось.
Зато когда в СССР машина оказалась без завода, поляки наладили-таки ее выпуск. Правда, в модернизированном, конечно, варианте (в частности с базой 2900 мм и грузоподъемностью 1000 кг), но во множестве модификаций.
Польский Lublin 3352
Lublin серий 32/33 серийно выпускали его с 1993 года, причем на заводе, много лет назад начавшем свою деятельность с производства советского ГАЗ-51. Помимо дизеля Andoria, в Польше на грузовики ставили двигатель Peugeot рабочим объемом 2,1 л мощностью 84 л. с. Но и польскую промышленность вскоре стало лихорадить. В 1995‑м завод стал собственностью корейского концерна Daewoo, который тоже ждали не лучшие дни. Потом предприятие в Люблине сменило несколько хозяев, в результате деятельности которых, производство окончательно заглохло в 2007‑м.
ГРАФСТВО САССЕКС И БРЯНСКИЕ ЛЕСА
Но и на родине трагикомичная история полуторки продолжалась еще несколько лет. Кому-то в министерстве пришло в голову отправить автомобиль на доработку ни куда-нибудь, а в английское графство Сассекс на фирму IAD (International Autоmobile Design). Она, кстати, приложила руки и к еще одному несчастливому советскому автомобилю — новому микроавтобусу РАФ.
Поздний санитарный Lublin 3
Британцы сделали для полуторки новый интерьер, переднюю независимую пружинную подвеску, доработали рулевое управление. Стали писать о планах производства 80 тысяч машин в год и чуть ли ни экспорте в Европу. Под это дело полуторка получила даже имя Multi 2500.
Новой площадкой теперь выбрали Брянский Автомобильный Завод, выпускавший, в основном, огромные армейские ракетовозы. Но тогда в моду вошел термин «конверсия», который, правда, не объяснял, как завод «заточенный» на абсолютно иную продукцию наладит производство легких фургонов. Да и потребность в них была уже под вопросом, ведь ГАЗ сделал свою полуторку — «Газель» — простую, но технологически отработанную и дешевую.
Фургон БАЗ-3778 высотой 2346 мм стал базовым, запланировали и БАЗ-3782 высотой 2552 мм. Разумеется, «планов громадье» подразумевало широкую гамму модификаций. В частности, микроавтобус, разумеется, и инкассаторский автомобиль (денег в те годы возили много, и машины для их перевозки ни делали разве, что из БелАЗов) и прочие спецмашины.
Микроавтобус на базе БАЗ-3778
Только вот цена мелкосерийных автомобилей, которые с горем пополам начал собирать абсолютно не приспособленный для этого завод, оказалась выше, чем у «Газели». Что окончательно и решило судьбы когда-то многообещающей полуторки. По обходной технологии, а по сути, кустарно в Брянске в 1994–1997 гг. изготовили лишь 157 автомобилей…
Наверное, некоторые сохранились. А ведь машина вполне заслужила места в каком-нибудь музее. Рядом с иными автомобилями — жертвами бурных революционных 1990‑х…