В неизвестно каком океане
— Это несерьёзно! — сказал фотограф Скворцов. На рекламном плакате к острову Тюленей подплывал неказистый кораблик, битком набитый толстыми туристами с дешевыми фотокамерами. Ограниченный ракурс, нет возможности выбрать правильный угол к солнцу, всеобщая толкотня, грязь и хаос, думал Скворцов. Нет, надо нанять лодку. Отельный консьерж тут же раскрыл перед ним альбом с красивыми катерами. Поглядев на цены, Скворцов подумал, что не так уж и любит тюленей.
Но выход, как всегда, нашёлся. Таксист, отвозивший вечером Скворцова в портовый ресторан, рассказал, что у рыбаков можно найти лодку на весь день, не дороже пятисот рандов. С опытным шкипером. Скворцов одобрил и дал таксисту поручение.
В порт Скворцов направился, поскольку предположил, что если где и умеют готовить рыбу, то у самого моря. Пока что в Африке кормили только невкусной рыбой. К тому же, Скворцову захотелось немного романтики: сидя в Кейптаунском порту за бокалом минералки, напевать песенку «В Кейптаунском порту». Последнее вполне удалось, хотя кроме первой строки ничего не вспомнилось. Звучал джаз, сотни лампочек отражались в темной воде, от бара к бару гуляли веселые люди. Рыба, креветки, мидии — всё, что заказал Скворцов, на вкус было одинаковым и напоминало соленую вату.
Рано утром, таксист, как и обещал, ждал у входа в отель. В багажник уже поставили заказанный Скворцовым "пикник" — большой пластмассовый ящик-холодильник, где лежали во льду бутылки с минералкой, два банана и диетический бутерброд с брокколи.
Дорога оказалось долгой. Скворцов успел вздремнуть. Проснувшись понял, что город остался далеко позади. Они ехали вдоль океана, вокруг было пустынно, изредка попадались дома и большие указатели с надписью "Пляж".
— А вот и рыбацкий порт! — наконец сказал таксист и, заметив удивление на лице Скворцова, добавил, — Старый рыбацкий порт.
Весь порт состоял из бетонного мола, длинным полукругом уходящим в море. С внутренней стороны болтались на воде лодочки, с мачтами и без. На берегу стояли ржавые контейнеры, используемые, видимо, для хранения, и высилась сооруженная из тех же контейнеров будка, с гордой надписью "Офис". От этого офиса к ним направился чёрный мускулистый парень, очень чёрный, намного чернее таксиста.
— Это ваш шкипер, — радостно объявил таксист.
Скворцов для начала уточнил расценки. Парень подтвердил, что за пятьсот рандов лодка до темна в распоряжении Скворцова, но бензин оплачивается отдельно, по факту.
— Окей! — сказал Скворцов. Он был рад, что всё удачно складывается.
Шкипер взял пикник, потянулся было за фоторюкзаком, но Скворцов понёс фоторюкзак сам.
Идти пришлось немало. Уже у самого конца мола шкипер вдруг резко повернул направо и исчез. Скворцову в первый миг показалось — прыгнул в воду, но нет, парень, как по лестнице, не останавливаясь, сошёл в небольшую моторную лодку. Скворцов устремился было за ним, но замер на бетонном краю. Ступить вниз, на качающийся нос лодки он не решался, да и высота была пугающая. Шкипер прижал борт к молу, принял у Скворцова рюкзак. Скворцов же сел на край, потом развернулся и, опираясь на руки, попытался спуститься. Шкипер поймал болтающиеся в воздухе ноги фотографа и направил их в нужное место.
Изнутри лодка показалась не такой маленькой, как снаружи. Имелся тент и непромокаемое отделение, куда Скворцов тут же запихал рюкзак. Шкипер на корме возился с мотором. Скворцов решил сказать ему что-нибудь приятное.
— А мне тут гид рассказывал, что чёрные люди боятся моря. Плохо же он знает свою страну — сказал Скворцов и посмотрел на облака. Те были не особо фотогеничны, но в целом подходили. И тут Скворцов почувствовал неладное. Наверное, парень должен был что-то ответить, но ответа не было. Скворцов перевёл взгляд на шкипера и понял, что тот побледнел. Заметить этого Скворцов никак не мог, но каким-то образом почувствовал. Выкатив глаза, парень смотрел то на Скворцова, то на воду, на Скворцова, на воду и вдруг, одним прыжком выскочив из лодки, побежал к берегу.
— Куда же... эээ, — не успел спросить Скворцов и подумал, — наверное, парень забыл что-то. Важное. Бензин, к примеру.
Скворцов обвыкся в лодке, посидел на разных скамьях, определил самую удобную. Дул лёгкий ветерок. Было приятно дышать морем, похлёбывая прохладную воду из пикника.
По молу шёл черный человек с ящиком, похожим на скворцовский, но крупнее. Вскоре стало ясно, что это не шкипер.
— Доброе утро, сэр! — сказал человек, подойдя. — Не желаете мороженого?
— Нет, не желаю, — ответил ему Скворцов. Мороженщик как будто не расслышал, он поставил ящик, открыл и стал вынимать и показывать образцы продукции.
— Очень вкусное, очень холодное, сэр! С тёмным шоколадом, с белым шоколадом. С орехами, без орехов, с кокосовой стружкой. Отличная цена, сэр!
— Я сказал уже, мне ничего не надо.
— А мороженого?
— Нет.
— Окей, сэр! Я понял вас, сэр. Я могу принести пива. Есть настоящее намибийское! Для вас шесть банок по цене пяти!
— Послушай, — с лёгким раздражением сказал Скворцов, — я ничего у тебя покупать не буду. Это понятно?
Мороженщик не ответил. Он не торопясь уложил продукцию в холодильник, присыпал льдом, и, не без труда подняв ящик, медленно зашагал к берегу.
Столько прошёл и зря, думал Скворцов, провожая его взглядом. Бизнесмен то он плохенький, не то что... я. Неожиданно пришедшее на ум сравнение пляжного мороженщика с собственным бизнесом показалось Скворцову забавным. Он рассмеялся. Затем долго наблюдал за морем, птицами, мелкими рыбками, кружившими вокруг лодки. Думал о том, как велик мир. Снова смотрел на рыбок. Прошло, однако, минут двадцать пять. Пора уже что-то предпринять. Вокруг не было ни души.
— Для рыбаков поздно, для туристов рано, — подумал Скворцов настороженно. — Если здесь вообще бывают туристы.
Посмотрел в телефон, связи не было. Да если бы даже была, позвонить Скворцов мог только в Россию. В далекую, заснеженную Россию.
Попил воды, пожевал бутерброд. Возникло ощущение, что шкипер не вернётся никогда.
Надо было вылезать из катера и топать к офису. Скворцов надел рюкзак, поднял пикник, подержал и опустил. Над лодкой возвышалась ровная бетонная стена, зацепиться не за что.
Самым высоким местом лодки был нос, но выйти на него Скворцов не решался. Волнение моря усилилось, лодку неприятно подкидывало. Чтобы хоть как-то уцепиться за мол, надо было встать на бортик, но суденышко опасно кренилось. Тяжелый рюкзак стеснял движения. В лодке его не оставишь, это же Африка. Людей вроде нет, но стоит только отойти, как тут же появятся люди и всё сопрут. Кидать рюкзак на бетон, в надежде, что не все объективы разобьются, Скворцов не собирался.
Похоже, единственный вариант сделать как шкипер — оттолкнувшись от скамьи выпрыгнуть из лодки. Но это грозит падением и гибелью всей фототехники в морской воде. Не хотелось Скворцову и акул. Он поставил ногу на скамью и тут же убрал. Скворцов не был склонен переоценивать свои прыгательные способности. Решил подождать ещё какое-то время и съесть банан. Банан Скворцову не понравился — слишком сладкий. Кожуру он положил обратно в холодильник, завернув в салфетку.
Ещё можно попытаться завести мотор и поплыть. Но куда? К берегу не подойти, там острые камни, да и волны нехорошие. Вот в порту, где вчера ужинал Скворцов, были удобные причалы и людей много. Но где тот порт, сколько туда плыть, сколько в лодке горючего? Скворцов не рискнул оценить свои мореходные способности выше прыгательных. Собственно, он даже не знал, в каком из двух океанов, Атлантическом или Индийском, сейчас находится.
И вдруг то, на что не решался Скворцов, с блеском исполнил... тюлень. Метрах в пяти от лодки из воды высоко выпрыгнул морской котик и плюхнулся на мол.
— Ух ты! — только и сказал Скворцов и осторожно полез за фотоаппаратом, боясь спугнуть. Но котик и не думал пугаться. Он преданно смотрел на Скворцова и негромко тявкал.
Скворцов защёлкал камерой. С одним объективом, с другим, с фильтрами и без, меняя параметры съемки на сколько хватало фантазии. Котик вёл себя превосходно, переворачивался с боку на бок и махал Скворцову ластами.
Сзади послышались шаги. Скворцов оглянулся — шкипер? — нет, снова мороженщик.
— Добрый день, сэр! — начал Скворцов как можно вежливее, — Я хотел вам объяснить, но не успел. У меня диабет, это такая болезнь, и я не ем ничего сладкого, никаких десертов. Вы не поможете мне вылезти из лодки?
— Но вы же ничего не купили, — как-то задумчиво произнёс мороженщик.
— Я же говорю, мне нельзя мороженого.
— Так ему можно.
— Кому ему?
— Ему, — мороженщик показал на тюленя.
— А, я понял, конечно, сейчас, — покопавшись в кармане, Скворцов протянул мятую бумажку в десять рандов.
Но мороженщик не стал за ней наклонятся. Солнце светило ему в спину, темным силуэтом возвышался он над Скворцовым.
— Сэр, — заговорил мороженщик, усиливая речь жестами, — дайте мне сразу четыреста рандов. Вынем вас из лодки, накормим тюленя, а потом мой брат отвезет вас в отель, другое такси сюда всё равно не вызвать.
Подумав пару секунд, Скворцов решил не торговаться. Он передал наверх пикник, потом, с опаской, фоторюкзак. Вцепившись в руку мороженщика, выбрался на мол и ощутил приятную твердость под ногами. Фразу про твердость Скворцов раньше где-то читал, но теперь прочувствовал и глубоко. Дал мороженщику две купюры по двести рандов. Тот принял деньги обеими руками и поблагодарил. Затем протянул Скворцову мороженое.
— Снимите обёртку и бросайте. Он поймает.
Тюлень, тем временем, аж подпрыгивал на животе от нетерпения.
— Лучше ты бросай, — распорядился Скворцов, доставая камеру, — а я фотографировать буду.
Морской котик безошибочно хватал мороженое на лету, с удивительной ловкостью вертя гибкой шеей.
На десятой порции Скворцов озаботился защитой природы.
— А ему плохо не станет? Не заболеет?
— Он привычный, — уверенно сообщил мороженщик.
Скворцов взглянул на него с подозрением.
— Так это твой тюлень? Ручной?
— Нет, сэр. Это дикий тюлень. Совсем дикий. Но мы с ним родственники через третью жену.
— Как это?
— Она тоже очень любит мороженое и такая же дикая, как он.
— А сколько у тебя жён? — уважительно спросил Скворцов.
— Четыре жены, сэр.
Скворцов подумал, что поспешил с выводом о размахе бизнеса мороженщика. Всё-таки парень содержит четырёх жен и контролирует немалую территорию на берегу неизвестно какого океана.
Поймав ещё порций пять, тюлень, похоже, наелся. Он лежал на спине и вяло похлопывал себя ластами по животу.
Скворцов собрал рюкзак. Решил высыпать лед из пикника, чтобы легче было нести. Хотел было предложить мороженщику банан, но испугался, что будет неправильно понят.
Пикник и без льда нести было тяжело. Поднявшийся ветер мешал разговору, но идти молча мороженщик, похоже, считал невежливым.
— А пиво вам тоже нельзя?
— Тоже нельзя.
— Вон за теми горами живет колдун. Могущественный колдун. Лечит от всех болезней. Мой брат много пил, а теперь не пьет, боится колдуна.
— Это тот брат, который таксист?
— Нет, сэр, другой. У меня восемь братьев. А у вас?
— Четверо, — ответил Скворцов, посчитав всех двоюродных и троюродных, включая тех, кого бы и не узнал при встрече. Отчего-то захотелось, чтобы у него тоже были братья. Между двумя порывами ветра Скворцов спросил:
— Почему шкипер убежал и не вернулся?
— А вы дали ему денег вперёд?
— Нет, не давал.
Мороженщик всем своим видом показал, что в таком случае не видит причин для беспокойства.
— Ну как же, — настаивал Скворцов, — мы же договорились, а он куда-то делся. Мог денег заработать.
— Чёрные люди, сэр. Никогда не знаешь, что у них на уме.
Скворцов отметил про себя, что чёрный мороженщик далеко не такой чёрный, как шкипер. Видимо, в этих краях это важно.
Они подошли к офису. То, что таксист оказался тем же самым, Скворцова уже не удивило. Вид у таксиста был виноватый. Опять же, мороженщик издалека начал выговаривать брату на неизвестном Скворцову языке.
— Мне так жаль, сэр, так жаль, — бормотал таксист, принимая у Скворцова пикник.
— Так что случилось со шкипером? — спросил его Скворцов.
— Не знаю, сэр, не знаю. Быть может, он на выборы побежал, у них, вроде, выборы сегодня.
— Выборы? Кого выбирают?
— Вождя.
— Всюду политика, — чертыхнулся Скворцов, — куда ни плюнь.
Он простился с мороженщиком, обещав подумать насчёт колдуна. Сел в машину. Снова замелькали пустынные пляжи. Горы то приближались, то удалялись от шоссе. Потом пошли ухоженные коттеджные поселки, пристани с множеством яхт. Вскоре начался город. Скворцов узнал набережную, где ужинал вчера.
— А я знаю, почему тюлень так мороженое любит, — сказал Скворцов.
— Почему же? — живо заинтересовался таксист.
— Рыба у вас невкусная.
©текст и фото
2020 г.
Вы хотите головоломок?
Их есть у нас! Красивая карта, целых три уровня и много жителей, которых надо осчастливить быстрым интернетом. Для этого придется немножко подумать, но оно того стоит: ведь тем, кто дойдет до конца, выдадим красивую награду в профиль!
И снова черные человечки
Будет много букв...
Неоднократно писалось о черных человечках в офисах, в масках и с оружием. Не обошло сие мероприятие и нас.
Возможно, я не буду оригинальным в повествовании, но лично для себя я сделал несколько выводов. Итак...
Работаю я айтишником на предприятии, занимающимся ремонтом зданий.
Я не привык обсуждать или осуждать политику выгодоприобретателей на предприятии, но им, как говориться, виднее. Раз в несколько лет юрлицо ликвидируется, и на его месте создается другое. Сотрудники и имущество переводятся в новое юрлицо и работаем дальше. Делается это с целью поиграть с налоговой в кошки-мышки. Естественно, налоговая не очень довольна таким оборотом дел, возбуждает всякого рода проверки, а то и полномасштабные расследования (руками следкома) по экономическим нарушениям, которые норовят переквалифицировать из нарушений в преступления. И вот тогда приходят в контору сотрудники следственного комитета с целью изъятия бухгалтерских документов. Обычно придут, попросят по списку, им все выдадут под опись, упакуют в коробочки и все расходятся по своим делам. Оспариваемые суммы у налоговой там порядка восьми цифр.
А вот последний раз был какой-то трэш.
Я ничего не имею против сотрудников полиции в целом (тогда еще милиции). Среди них есть достойные люди. Но, как и везде, есть и паршивые овцы в стаде.
Работал у нас сотрудник, бывший ментяра, в самом плохом смысле этого слова. Мелочный, склочный, ябеда, мстительный, вороватый, интиган. Был вытурен из мвд на пенсию при первом удобном случае в звании старшего лейтенанта. У нас занимался контролем за распорядком дня. Он думал, что ему все обязаны.
Я же с ним никогда не здоровался за руку, поскольку не уважал. Не уважал за 2-3 жалобы на меня В ДЕНЬ (!!!!). Жалобы, типа, свет не выключил в туалете, пропуск не показал, не прибежал к нему по первому требованию и т.д.. Ну да черт с ним. Его тараканы и ему с ними жить.
Дык вот, зимой у многих строительных предприятий наблюдается сильнейший кризис в силу явной выраженности сезонности работ. Есть задержки по зарплате в том числе. Поставщики товаров и услуг об этом знают и достаточно лояльно относятся к этому. Терпят с требованиями полной оплаты до весны. Ньюанс в том, что содержание здания - постоянная статься расходов, различные налоги, сборы и т.д. и.т.п. требуется также регулярно платить. А денег не хватает. Следуют аресты счетов и далее замкнутый круг. К весне все разруливается и летом опять все в шоколаде. Также у строителей зарплата начисляется на месяц позже, чем у НЕстроителей, по причине необходимости подписания актов выполненных работ. А это долго. Пока все хотелки/замечания устранишь... Я сильно утрирую, чтобы было понятно.
И вот этот товарищ увольнялся как раз зимой. Было у него что-то около трех месяцев долга по ЗП, с учетом как раз этого месяца "легальной" задержки. В денежном выражении что-то около 100к рублей. Естественно, расчет ему не дали в день увольнения. Через неделю, в четверг вечером, прилетает требование из следственного комитета предоставить документы о зарплате сотрудников за период задержки. Вообще не проблема. Наши начинают собирать документы. А в пятницу утром, в 10 утра, у нас высаживается десант из следкома. Да еще и с вооруженной охраной. Всего около 30 человек, из которых десяток СОБРовцев, и два десятка следаков в гражданском. Нас в офисе было при этом 15 человек.Залетает баба, главная следачка, с пеной у рта трясет ксивой и ордером на обыск. Дескать, мы не выполнили требование о предоставлении документов. Ага, вчера только пришло требование. За ночь не успели собрать, понимаешь ли...Наш штатный юрист решил выяснить причину столь веселого маскарада. Оказалось, все из-за задолженности перед нашим бывшим ментярой. За каких-то 100 тыщ, мать их, вызвали собр.В проеме дверей кабинетов встало по вооруженному чуваку. Автомат при этом, как бы невзначай, проводился полукругом в сторону сотрудников. Как будто мы террористы какие-то. Никого не выпускали, руки на виду держать требовали.На все возражения юриста о необходимости присутствия адвоката при допросах, о недопустимости держать людей без обеда и туалета (да-да) в кабинетах, о недопустимости препятствовать диабетикам поставить инсулин от главной бабищи был один ответ "да пжалста, жалуйтесь!". Очевидно, ей был дан "зеленый свет" и она ничего не боялась. Бороться же силой с ней было малоинтересно по причине присутствия вооруженных людей на ее стороне и возможных дальнейших последствий уголовного плана (если жив останешься). Я, в конце концов, не рембо, чтобы загасить в одно лицо целое отделение собровцев, специально заточенных на подобного рода противодействие.
Обыскивать стали кабинеты. Даже книжки на полках перелистывали. В конвертики компакт-дисков заглядывали. Мне это показалось странным. Что они там, сто тыщ искали? Или большой-большой компромат между страниц в журнале Главбух (не реклама).
"Ну и хрен с вами, золотые рыбки", думаю. Чуйка подсказывала мне, что не в деньгах дело. Предполагаемой целью визита было не изъятие документов или взыскание задоженности, а парализовать деятельность предприятия на как можно долгий срок. А сделать это можно или убив главбуха, что, собсна, достаточно палевно, или изъять компьютеры месяца на 3-4, типа, для проведения следственных действий. А через 3-4 месяца контору можно смело закрывать, т.к. ей не выплыть уже.
Удаленно потушил серверы. Остались клиентские компы, где информации ну очень мало. И их изъятие не критично вообще. Как я это сделал на виду у охранника-собровца - отдельная песня.
Думаю, щас начнут допрашивать. И точно. Зовет меня к себе дознаватель.
И начинает хороводы водить, типа, "а вот тут экономическое преступление, ты соучастник в случае отказа, а вот скажи что там делала главбух и т.д., т.п." Я начинаю намекать на несознанку, дескать, "я не бухгалтер, откуда мне знать что она там делает?" Тогда дознаватель попытался меня зажимать в ловушку, основанную на двойном толковании одних и тех же фраз. А я такую хрень вижу, потому что в профессиональной деятельности мне необходимо задавать условия таким образом, чтобы система их трактовала однозначно. Само по себе зажимание в ловушку делается с целью раскрутить меня потом в безвыходной ситуации на дачу показаний на интересующие их темы.
Выглядело это так:
Вроде рядовой вопрос: "Ты занимаешься обслуживанием компьютеров?".
Ответить "нет" нельзя, т.к. он явно понимает, что я айтишник и начнет выводить на чистую воду, свидетелей всяких там опрашивать и т.д. и.т.п. То есть, рано или поздно, он косвенно докажет, что я занимаюсь обслуживанием, но сознательно вру. Может это и не критично, но я тогда понимал, что могу отмазаться более надежно другим способом.
Ответить фразой "да" - тоже нельзя. Почему, спросите вы? Да потому что он начнет тебя раскручивать на то, чтобы им показать где находятся серверы с целью их изъятия и/или пугать препятствованием обыску в случае отказа показать железки. Я же не имею возможности вот так без подготовки оценить для себя последствия этого самого препятствования. Мне бы почитать, или проконсультироваться у юриста... Но мне ведь не дают ни того, ни второго. Держат в отдельном кабинете. И делают они это намеренно, чтобы подавить волю допрашиваемого.
И тогда я начинаю ему втирать: "Под термином Обслуживания можно понимать множество вариантов и вы же сами потом будете искажать смысл как вам удобно (так и сказал ему). Поэтому, давайте все записывать детально. Я, например, могу запустить удаленно исправление ошибок на дисках сервера. Это тоже будет называться обслуживанием. Но я понятия не имею какие базы данных там есть и вживую эти серверы никогда не видел и находятся они где-то на хостинге во франции на площадках гугла. А выключил их предположительно удаленщик-админ, что в германии живет, увидев по видеокамерам людей с оружием. По аське общаемся.". Напоминаю, что это все делалось под протокол. И моей задачей было записать мои показания как можно точнее, чтобы их было сложно проверить/опровергнуть и чтобы прикрыть свой чудесный зад в будущем от двойного толкования моих же ответов.
Понятное дело, что если бы сумма была не 100тысяч, а 100 миллиардов - был бы совсем другой расклад и я бы говорил, вероятно, иначе. Но тогда и меры противодействия таким вот вторжениям были бы совсем другие.
На самом же деле серверы были в этом же здании спрятаны. Найти их можно было, конечно. Но это долго, т.к. здание большое, куча скрытых помещений и полостей. А обыск не мог быть позже 21 часа (по опыту), т.к. следаки домой хотят.
В общем, дознаватель, видя такое дело, позвал "специалиста-айтишника". Судя по пакетику с тетрадкой внутри, это был студент-практикант, который не отличал ДНС от НАТ. Различия между ДНС и НАТ примерно такие же, как между телевизором дома и щукой в озере. Этот специалист попытался мне что-то сказать, но через пару моих уточняющих вопросов слился, как двоечник у классной доски. Почему? Да потому что не может студент-практикант училища/вуза мвд с опытом установки игрушек дома знать больше меня, 40-летнего дядьки с опытом 20 лет каждодневного общения с серверами.
Короче, не смогли мы дописать протокол допроса после еще пары таких вот дотошных фраз о моих обязанностях. Дознаватель выгнал меня в корридор и порвал протокол :).
Забрали они компы. У меня в кабинете стояло несколько запароленных серверов-муляжей. Они были полностью работоспособные (хотя и старые), но без рабочей нагрузки и без каких-либо реальных данных внутри. Тоже забрали, предварительно опечатав пломбами корпуса, потому все засунули в пакеты и пакеты тоже под пломбы. На мой отказ назвать им пароли по причине провалов в памяти стали хорохориться, что, типа, у них там есть спецы, которые в миг все вскроют и увидят. Я поржал немного и пожелал удачи. Фишка в том, что последнего своего вменяемого айтишника они уволили за полгода до этого, потому что он не был блатным. То есть, в следственном комитете НЕблатных НЕТ. Оно и понятно, с их-то зарплатой...
Разошлись все в девять вечера. На утро я включил свои серверы, в течение дня поставил рабочие станции сотрудникам взамен изъятых, еще сутки на отладку мелких ошибок и дальше все люди работали в обычном режиме.
Через месяц меня вызывают в следком. Там меня просят помочь им с этими серверами. И на мой отказ следует удивленный вопрос "а вы что, не хотите нам помочь собрать компромат?" Прям так и говорят, "собрать компромат". Я еще раз им повторил, что у меня нет желания собирать для них компромат на людей, кто мне платит зарплату, потому что я не хочу лишиться этой самой зарплаты ради интересов следкома. Далее последовали фразы типа "да мы тут все уже собрали и без тебя". Я им: "да ваще не вопрос. нафига вам я, если вы все собрали?". Потом была попытка напугать меня ФСБ. НА что я ответил, что задержка зарплаты величиной 100 тысяч рублей не является объектом интересов ФСБ, исходя хотя бы из названия данной организации. На сей раз был я там с юристом. Юрист мне сказал что мы можем идти, мы встали и вышли, сдав пропуски на вахте.
Мне потом по секрету поведали, что все, кто приезжал тогда, получили "боевые", как за спецоперацию. А это тоже нехилые такие бабосики. То есть, государство, чьи интересы представляет следственный комитет, потратило, по субъективным оценкам, порядка 400-500 тысяч, чтобы получить документы о задолженности на 100 тысяч. К слову, эти 100 тысяч и так бы мы заплатили, т.к. при поступлении денег на расчетный счет в первую очередь списывается зарплата, а потом уже налоги. Просто денег не было не счете. Заказчики не рассчитались.
Еще через три месяца просят приехать забрать компы. Забрали. Стал осматривать. Пломбы на пакетах не вскрыты и датированы датой изъятия на всех компьютерах, кроме одного, ради которого меня и приглашали на сбор компромата. Из этого я сделал вывод о правильном предположении цели визита следкома, чтобы парализовать работу предприятия.
А чуть позже начальник охраны сказал, что видел того уволенного мента в окошке одной из машин, на которых приехала вся эта братва. Видать, воспользовался старыми связями.
Позже он (мент) устроился в какой-то ЧОП. Откуда его благополучно выперли. Видел на улице не так давно. Без работы, понурый и жалкий. Ведь никто его больше не берет на работу. А был бы не таким гнидой по жизни - работал бы себе и работал.
К чему это я все...
во-первых, страхуйтесь от нежданчиков.
во-вторых, в официальных разговорах, тем более под протокол, тщательно думайте что говорите, чтобы потом вас же и не поймали на ваших же словах. Доказывать потом, что ты имел в виду не то, что сказал - ой как тяжело будет.
в-третьих, в госорганах карательной направленности с большой зарплатой вероятность встретить хорошего профильного специалиста сводится к нулю, т.к. неблатных увольняют, а у блатных нет стимула к профессиональному росту. Следовательно, с ними можно и нужно спорить о предмете разговора. И есть шанс, что они просядут, а не вы. Будут пугать - скорее всего, берут на понт.
в четвертых, жесткая и агрессивная манера допроса - это делается специально, чтобы подавить волю к сопротивлению. Пару раз глубоко вздохните и попытайтесь собраться мыслями.
Спасибо всем кто дочитал. Простите за длиннопост.
Удачи. :)