Кот ушел, а улыбка осталась. Часть вторая
Между прочим. Хотелось бы, когда я окажусь там, чтобы кто-нибудь, прочитав эти книги, сказал:
— Кот ушел, а улыбка осталась.
© Георгий Данелия, одноименная книга.
Эту публикацию, как и предыдущую, я посвящаю памяти и книгам Георгия Данелии. Спасибо всем, кто поддержал предложение сделать пост с моими любимыми фрагментами из второй книги этого замечательного режиссера. Дисклеймер: приготовьтесь читать долго; возможны "баяны".
«Тостуемый пьет до дна», 2005 г.
Абстрагазм
На плакате: блондинка в розовой комбинации сидит на кровати, глаза от ужаса вытаращены, рот открыт, руки протянуты, она взывает о помощи! Внизу под ней — алые языки пламени, наверху, над головой, крупными красными буквами написано: «НЕ КУРИ В ПОСТЕЛИ!» В Дагестане есть обычай — на месте аварии, если поблизости нет дерева, привязывать ленточку к шесту. Около плаката таких шестов было немало.
— Какой идиот додумался поставить здесь это полотно?! — удивились мы.
— Абстрагамз, — угрюмо сказал наш водитель и посмотрел на Омара Гаджи.
— Опять! — вздохнул Омар Гаджи.
— Хорошо, если не Абстрагамз, тогда кто?! Кому бы разрешили здесь голую бабу нарисовать?
— Этого я не знаю, — развел руками Омар Гаджи.
В процессе написания сценария для «Хаджи Мурата» Данелия ездил по дагестанским горным дорогам. В этих поездках его сопровождал дагестанский поэт Омар Гаджи Шахтаманов, друг знаменитого Расула Гамзатова. На вопрос об Абстрагазме Омар рассказал, что когда в 1962 г. Хрущев начал «чистку» художников-абстракционистов, местный обком с ужасом обнаружил, что у них ноль абстракционистов на весь Дагестан. А план-то выполнять надо. Тогда они обратились к Расулу Гамзатову с просьбой привезти из Москвы хоть одного такого художника: художнику за абстракционизм — квартиру и «плюшки», взамен — легкое народной порицание. Гамзатов воспринял идею с восторгом, однако художника так и не привез, и все бы об этой идее благополучно забыли… Если бы на дагестанских дорогах не стали вдруг появляться вот такие плакаты. Местные жители решили, что поэт-таки выполнил просьбу обкома и за глаза прозвали автора плакатов Абстрагазмом (абстракционистом Гамзатова).
Дорогая фатимат
В шестидесятых годах Народного поэта Дагестана Расула Гамзатова избрали (назначили) членом Президиума Верховного Совета СССР […]. Расул впервые явился на заседание этого Президиума и занял свое место за длинным столом. Вокруг стола ходили хорошенькие девушки в белых кофточках с бантиками и деликатно спрашивали у членов Президиума: «Не хотели бы вы послать телеграмму?» Расул сказал, что хочет. […]
— «Молнию», пожалуйста!
Девушка быстро, почти бегом, направилась к выходу из зала заседаний.
— Девушка! Одну секундочку! — остановил ее Председатель Президиума Анастас Иванович Микоян. — Расул Гамзатович, я думаю, товарищам интересно, кому наш любимый поэт в этот памятный день отправляет телеграмму и что он написал? Если это не секрет, конечно.
— Не секрет. Пусть девушка прочитает.
Девушка посмотрела в телеграмму и покраснела.
— Дайте мне, — сказал Микоян.
Девушка принесла ему бланк с телеграммой, и Анастас Иванович прочитал: «Дорогая фатимат! Сижу в Президиуме, а счастья нет. Расул» (фатимат — жена Расула).
Всемогущий Вова
Народу у кассы было очень много, к окошку не подойти. Вова, высокий и широкоплечий, снял кепку, вытянул руку с кепкой вверх, приподнялся еще на цыпочках и крикнул на весь зал:
— Нана, это я, Вова! Посмотри сюда! Кепку мою видишь?!
— Вижу твою кепку, Вова! Что хочешь?
В Тбилиси было две джинсовых кепки, одна у Вовы, вторая — у знаменитого футболиста, форварда сборной СССР, Давида Кипиани.
— Один билет в Москву на час пятнадцать! — крикнул Вова.
— Паспорт давай!
Данелии нужно было срочно лететь из Тбилиси в Москву, а билетов нет: «пробить» их не смогли ни удостоверение режиссера, ни министр авиации, ни даже влиятельный приятель грузинского ЦК. А простой «свой в доску» тбилисиец Вова Мартынов — смог.
Лезгинка
Закончив танец, я подпрыгнул и упал на колени. Потом снял тюбетейку и обошел зрителей. Набрал полную тюбетейку мелочи (а кто-то даже бумажный рубль положил) и отнес маме:
— На! Не влезай в долги!
Мама очень огорчилась:
— Не делай так больше никогда. Ты нас с папой этим позоришь.
А потом, сильно хромая, она ходила по кораблю, выясняла — кто сколько дал, и раздавала деньги.
В пять лет Гия (так называли Георгия близкие и друзья) путешествовал с мамой по Волге. Мама сильно подвернула ногу в Костроме и не смогла сходить за переводом, из-за чего хотела одолжить 5 руб. до Москвы у соседки по каюте. Чтобы мама не занимала денег, Гия заработал их, танцуя лезгинку на палубе перед пассажирами судна.
Прокуроры. Прокуроры никогда не меняются
— Сыр, зелень, хлеб и шпроты — принесу, а хинкали нет, — официант вздохнул. — Кухня не работает.
— Как не работает?! — вспылил Агаджанов. — А это что?! — он показал на соседний стол. — Шпроты?!
— То, что на том столе, повар еще утром приготовил. Пока милиция не пришла, — официант снова вздохнул.
— Что, и у вас повара посадили? — спросил я.
— Пока нет. Пока торгуются, — тихо сказал официант, кивнув на компанию.
Тут только мы заметили, что на спинках стульев висят милицейские кители.
— Повар тот, который танцует? — спросил Агаджанов.
— Нет. Танцует прокурор. Повар тот, который по столу барабанит.
— Вот и скажи им, что мы иностранцев привезли.
Узнав, что с нами иностранцы, милиционеры надели форму, прокурор заправил рубашку в брюки, а повар отправился на кухню готовить. А через два часа Сонего с прокурором в унисон пели «О соле мио!». Прокурор пел по-итальянски так громко и уверенно, словно в свободное время подрабатывал в «Ла Скала».
— Хорошо поет, — сказал я повару.
— Если бы я такие деньги, как этот канарейка, делал, я бы еще громче пел, — сказал он с отвращением.
После пресс-конференции в Тбилиси Георгий Данелия, Карлен Агаджанов, итальянский сценарист Родольфо Сонего и его супруга Аллегра Россиньотти отправились в известный тбилисский ресторан отведать хинкали. Но там, не было повара — его посадили. Та же история была и в другом заведении, и в третьем... Книга умалчивает, какой это был год, чему была посвящена пресс-конференция, и почему тбилисские повара были в опале. Интернет-поиск, к сожалению, тоже не выдал подходящей информации (или я плохо искал). На фото: Родольфо Сонего.
Любимая художница Данелии
Когда Натошке стукнуло четыре года, она подарила мне рисунок — маленькая лошадка на зеленой травке. Эту лошадку я оправил в роскошную раму и повесил в своем кабинете на самом почетном месте, напечатал и приклеил бумажную табличку: «Нато Канчели. Вторая половина двадцатого века». Когда ко мне приходят гости, они, как правило, обращают внимание именно на эту картинку. Читают табличку и спрашивают:
Кто это?
— Нато Канчели, моя любимая грузинская художница.
— А почему мы ничего о ней не слышали?
— Она не выставляется.
Нато — дочь Гии Канчелли (знаменитый грузинский композитор, который не единожды писал музыку к фильмам Данелии)
Судьба вальса, не попавшего в к/ф «Тридцать три»
— Послушай, что получилось, — Андрей сыграл и пропел, читая слова по бумажке. (Поет Андрей Петров — прости меня, Андрюша, — не очень.)
— Ну что?
— Замечательно! После Энрико Карузо в этом зале вряд ли кто-нибудь пел лучше!
— Я спрашиваю, как мелодия?
— Неплохо. Но я бы еще поискал. (Фраза, которую я произношу всегда.)
— Ну не успею я! Не напишу я за пять минут шлягер!
— Дай-ка слова. — Я посмотрел текст и, благо итальянский читается, как пишется, вспомнил:
— Ты куда-нибудь вставил вальс, который мы выкинули из фильма «Тридцать три»?
К фильму «Тридцать три» Андрей написал вальс, очень мелодичный, нежный. Но, сколько я его ни пытался вставить в фильм, он никак не сочетался с тем, что происходило на экране.
— Кажется, нет.
— Сыграй. Я думаю, он может подойти.
Андрей сыграл и спел. Слова легли как родные.
— Все! Иди смотри Вечный город, маэстро Андрюша! Заслужил!
Предыстория. В конце 60-х М.К. Калатозов, единственный режиссер СССР с Каннской ветвью, предложил Данелии стать сценаристом в советско-итальянском фильме по мотивам книги «Приключения Гекельберри Финна» М. Твена (рекой Миссисипи в этом фильме должна была стать Волга). С итальянской стороны сценаристом должны были стать Родольфо Сонего, режиссером — Чезаре Дзаваттини, продюссером Дино де Лаурентис. История. В связи с этим Данелия и Петров поехали в "Вечный город" Рим, чтобы совместно с Сонего начать писать сценарий к будущему фильму. История. Там, на вилле Сонего, они познакомились с Вивьен, приятельницей сценариста, и ее 15-летней сестрой — начинающей певицей Лолой. Вивьен попросила Андрея Петрова написать музыку для новой песни Лолы. Ни один из музыкальных набросков Данелии не понравился, пока он не вспомнил про вальс, написанный Петровым для фильма «Тридцать три». Этой прекрасной музыке наконец нашлось применение. Правда, вышла ли песня в свет — неизвестно. Сам фильм по мотивам книги М.Твена тоже не вышел, потому что Сонего не понравился сценарий Данелии, однако идеи из этого сценария были потом реализованы в к/ф «Совсем пропащий». На фото: Андрей Петров
— Я вас… (непечатное слово)! (из воспоминаний об учебе в Московском архитектурном)
Под конец собрания перешли к обсуждению персонального дела. В райком пришло письмо на студента Попова: несчастная женщина сообщала, что он с ней сожительствовал, обещал жениться и бросил. Секретарь райкома сказала, что есть и другие сигналы: несмотря на неоднократные предупреждения, Попов пьянствует, развратничает и продолжает вести антиобщественный образ жизни.[…]
Первым выступил фронтовик.[…]
— Гнать! — дружно поддержал оратора зал.
Потом выступил первокурсник.[…]
— Отчислить! Давайте голосовать!
— Подождите! Подождите! Послушайте меня, дайте мне слово! Очень прошу! — раздался тоненький голосок.
На сцену выбежала щупленькая девушка в очках и начала взволнованно, чуть не плача, торопливо говорить:
— Вот мы сейчас исключим Владлена из комсомола, а вы подумали, какая это трагедия для человека?! Вот если бы меня… лучше уж расстрел! Товарищи, — она заплакала, — ребята, я вас очень прошу, давайте послушаем самого Попова, я уверена, что он раскаивается! Пусть даст честное комсомольское, что больше не будет! Предлагаю дать слово Попову!
— Дать! Дать! — закричали все.
Мне было интересно посмотреть на этого Попова, жизнелюба и покорителя женских сердец.[…]
Я, как и все первокурсники, сидел на балконе и очень удивился, когда увидел сверху, как по проходу партера неторопливо идет к сцене маленький, с пролысиной на макушке, в мятом пиджаке, парень лет двадцати пяти. Он вышел на сцену, встал на трибуну, выждал, пока в зале не наступит полная тишина, а потом спокойно сказал в микрофон:
— Я вас… (непечатное слово)! Вопросы есть?
Вопросов не было. Наступила гробовая тишина. Попов спустился со сцены, неторопливо пошел по проходу, вышел из зала и закрыл за собой дверь. Тишина стояла такая, что слышно было, как на люстре почесалась муха.
Данелия находил собрания комсомола чрезвычайно скучными. Однако, в этот раз он не пожалел, что остался на собрании до конца.
Дали светлые
— Пошли в лес, — позвал Гурам.
— Не хочу. […]
— Хорошо! Ты будешь Георгий Саакадзе, а я буду Шах Аббас. Ты будешь меня побеждать, а я буду тебя молить: благородный витязь, пощади, витязь, пощади! Пошли!
— Не хочу.
— Хорошо, тогда давай ты будешь Чапаев, а я белая сволочь. Ты будешь меня настигать и булатной шашкой отсекать мне голову, а я буду кричать: «Пощади, витязь! Пощади!» Пошли!
— Не пойду. Дождик был, там мокро.
— Пошли! Как брата прошу! Я какать хочу, а одному в лесу страшно!
Было это в тридцать пятом году, в Кикетах — дачном поселке под Тбилиси. Мне было пять, а Гураму Асатиани шесть лет. (Впоследствии Гурам Асатиани стал литературным критиком.)
За всю мою длинную жизнь это был единственный случай, когда тот, кто звал меня в дали светлые, в итоге все-таки сознался, чего он хотел на самом деле.
«Афоня». Кто мог еще быть в фильме вместо Леонида Куравлёва
На Афоню у нас было три кандидатуры — польский актер Даниил Ольбрыхский, Владимир Высоцкий и Леонид Куравлев. Три замечательных разных актера. Три разных фильма. Остановились на Куравлеве. И не ошиблись! Есть в Куравлеве какой-то секрет. Афоне в его исполнении прощают то, чего никогда бы не простили ни Афоне Ольбрыхского, ни Афоне Высоцкого. А этого мы и добивались. Нам хотелось, чтобы зрители в конце фильма не возненавидели нашего Афоню, а пожалели.
Между прочим, думаю, что мы даже слегка перестарались. Афоня в исполнении Куравлева получился настолько обаятельным, что на «Мосфильм» пришло немало возмущенных писем от жен пьющих особей. Особенно запомнилось одно, в нем дама из Омска спрашивала: «Товарищ режиссер, а вы сами когда-нибудь спали с пьяным сантехником?»
В ответном письме я сознался, что не спал. Ни с пьяным, ни с трезвым
«Афоня». Как Яблочкин Евгению Симонову из Башкирии выкрал
— Что в ней особенного, не могу объяснить, — сознался я, — но она в фильме будет луч света в темном царстве.
Тогда он сказал:
— Будет тебе твоя Катя.
И действительно. Яблочкин полетел в Башкирию и привез оттуда Женю и ее маму в Ярославль. (Этот фильм мы снимали в Ярославле.) А на следующий же день из Башкирии от директора той группы пришла истеричная, гневная телеграмма! Раздались не менее истеричные, гневные звонки со студии «Горького» и из Госкино. Выяснилось, что актрису с мамой наш директор просто-напросто похитил, чуть ли не тем же способом, что и герои Гайдая в фильме «Кавказская пленница». И только оставил записку: «Не волнуйтесь, через три дня будем. Ваш Яблочкин».
А мне он сказал:
— Кровь из носа, но ты ее должен снять за три дня. Иначе сорвем съемки на той картине!
Яблочкин был матерый киношник и понимал, что нельзя, но все-таки можно, а что — никак нельзя.
Евгения Симонова, тогда еще студентка Щучинского, оказалась единственной, кого Данелия видел на роль Кати в «Афоне», однако та уже была занята на съемках фильма где-то в Башкирии. Съемки выручил директор картины Александр Ефремович Яблочкин (к сожалению, не нашел ни одного его фото)
«Афоня». Евгений Леонов о своем персонаже (Коля штукатур)
А Леонов своего героя не уважал, говорил, что Коля эгоист еще хуже, чем Афоня. И все время ворчал, что этот штукатур у него получается плоский, как блин. И только когда сняли сцену «уход Коли домой», он успокоился. В этой сцене Коля, который помирился с женой, уходя от Афони, оставляет ему листок со своим телефоном. На репетиции Леонов вынул из кармана бумажку с телефоном, и из нее на стол случайно выпало несколько монет. Он убрал монетки и записку в карман и сказал:
— Смотри.
Он снова достал бумажку из кармана, из нее снова высыпались монетки. Он снова аккуратно их собрал и положил в карман.
— Понял? — спросил он меня.
— Что?
— Какой говнюк твой штукатур! Две недели прожил у человека, пил, ел, а самому жалко три гроша оставить!
Женя всегда искал в своих героях отрицательные черты — считал, что так образ объемнее.
«Афоня». Федул — это всего лишь образ
… но самое большое количество аплодисментов на встречах в кинотеатрах срывал алкоголик, мерзавец и законченный подлец Федул, которого в нашем фильме великолепно сыграл Борислав Брондуков.
(Реплика Федула: «Гони рубль, родственник!» — стала визитной карточкой фильма.)
В костюме и гриме Боря был настолько органичным, что когда во время съемок в ресторане (ресторан мы снимали ночью в Москве) он вышел на улицу покурить, швейцар ни за что не хотел пускать его обратно. […] Швейцар пригрозил, что вызовет милицию. И вызвал бы, но тут на улицу выглянула моя помощница Рита Рассказова.
— Борислав Николаевич, вы здесь?! — обрадовалась она. — А там паника: куда актер делся?!
— Неужели он и вправду артист? Надо же! — удивился швейцар.
А позже, когда снимали «Слезы капали» в Ростове ярославском, в гостинице я у себя в номере вдруг услышал, что кто-то в ресторане поет французские песни.[…]
На сцене с микрофоном в руке Брондуков пел песню из репертуара Ива Монтана. И это был уже не доходяга и алкаш Федул, а элегантный, пластичный и обворожительный французский шансонье. Жаль, что эта грань его таланта так и осталась нераскрытой.
«Афоня». В женщине главное — ГЛАЗА
На первой же репетиции, когда актриса подпрыгнула, презервативы разорвались и окатили всю ее водой.
Кто-то из съемочной группы, тот, кто жил рядом, сбегал домой и принес манную крупу. Ею и наполнили бюстгальтер. Пуговицы тяжести манки не выдержали, и пришлось лифчик связать на спине узлом. (На экране это видно.)
По-моему это всем известная история про то, как актрисе Татьяне Распутиной для фильма увеличивали грудь. Зачем это было делать, Данелия так и не объяснил. Предполагаю, что "такой фактурой" режиссер хотел подчеркнуть, какой Афоня был бабник и что его интересовало в женщинах в первую очередь.
Как должен был закончиться «Афоня» по сценарию
…Афоня покупает в провинциальном аэропорту билет на первый попавшийся рейс и валяется на летном поле в ожидании самолета. К нему подходит милиционер и просит предъявить документы. Афоня сует ему паспорт. На фотографии в паспорте молодой парнишка, с кудрями и беззаботной улыбкой, а в действительности перед милиционером унылый мужчина с абсолютно пустыми глазами. На этом фильм и заканчивался.
И все-таки финал я переделал. […]
«Истина никогда по существу не приносит добра человеку — это идеал, к которому стремятся математики и философы. В человеческих отношениях — доброта и ложь дороже тысячи истин» (Грэм Грин).
Некоторые рецензенты потом критиковали Данелию за «хэппи-энд». По их мнению фильм получился из-за этого немного примитивным. Пытаясь снять этот эпизод фильма (сон Афони про Катю) по сценарию, Данелия делал несколько дублей — и каждый раз понимал, что это не то. В итоге финал фильма получился таким, каким его все знают.
Похороны А.Е. Яблочкина
— Рубен Артемович, для вас сигнал будет двумя руками! — крикнул Ивасков дирижеру. — Двумя! — И повернулся к раввину: — Отец, вы, я извиняюсь, по-русски понимаете? Вы можете сказать по-человечески, что гражданка Лора Яблочкина не дочка, а жена?! Супруга, понимаете?!
— Понимаю.
— Ну и давайте внимательней! А то некрасиво получается, похороны все-таки!
Раввин начал снова и, когда дошел до опасного места, сделал паузу и пропел очень четко:
— Сестра — Мария, племянник — Гриша. И не дочь! — он поверх очков победно посмотрел на Иваскова. — А жена племянника Гриши — гражданка Лора Яблочкина!
— У, ё! — взревел Ивасков.
Поскользнулся и полетел в могилу. Падая, он взмахнул двумя руками.
И снова грянул гимн Советского Союза.
И тут уже мы не смогли сдержаться. Саша, прости меня! Но я тоже ржал. Ты говорил, что твой любимый жанр трагикомедия. В этом жанре и прошли твои похороны.
Идиото!
Когда Тонино посмотрел фильм «Кин-дза-дза», он возмутился.
— Идиото! — кричал он.
— Идиот! — так же громко перевела Лора.
— Перке?! Почему?! — кричал Тонино.
— Почему?! — перевела Лора.
«Русские женщины — это метеоры, полные чувств» (Тонино Гуэрра).
Когда я вышел от них, выглянула соседка. И спросила:
— Чего они орут? Поругались?
— Нет. «Кин-дза-дза» им понравилась.
— Зелень ваша грузинская?
«Идиотом» Тонино Гуэрра (друг Данелии) назвал директора фестиваля в «Сан-Ремо», который был фанатом Данелии и включил «Кин-дза-дзу» в программу показа не задумываясь. Однако сам он на показ не поехал — «умные» люди отговорили. На фото: Тонино и его жена Лора
«Мимино». Эпизод в Бутырке
Между прочим. Эпизод: встречу Мимино с адвокатом в Бутырской тюрьме написали один к одному, как это было с моей дочкой Ланочкой. Когда Ланочка окончила университет и стала адвокатом, выглядела лет на пятнадцать. А первая ее встреча с подзащитным была в Бутырской тюрьме. Когда подзащитного привел конвоир и оставил Ланочку с ним один на один (тот подзащитный был матерый рецидивист, сплошь покрытый татуировками), Ланочка от испуга забыла все, чему ее учили в институте.
— Да ты не бойся, спрашивай, — пожалел ее подзащитный.
И стал подсказывать, что она должна спросить: «Сначала спроси имя и фамилию. Потом год и место рождения…»
Именно от Ланочки я узнал слова «потерпевший», «подсудимый» и, главное, «личная неприязнь». И в знак благодарности нашего адвоката, которого играла Мария Дюжева, назвали — Светлана Георгиевна, так полностью зовут мою дочку.
«Мимино». Смелая Чапа (пёс Зарбазан)
…Но Чапа уже подбежала к гигантам и тоненько тявкнула:
— Тяв!
И эти волкодавы вдруг вскочили, поджали хвосты и рванули. Врезались в стадо, стадо закрутилось, понеслось — и исчезло в ущелье. Осталась только пыль и старик пастух, который неподвижно стоял, опершись о посох.
— Что это они у тебя такие трусливые? Малюсенькую собачку испугались, — сказал я.
Пастух пожал плечами:
— Откуда они знали, что это собака? Они подумали, лягушка лает.
Утром, в п. Омало, где снимались эпизоды «Мимино», к платкам съемочной площадки прибежала пара здоровенных кавказских овчарок. Все подумали — конец Чапе. Финал оказался неожиданным. Кстати, "зарбазан" в переводе с грузинского — пушка.
«Мимино». Чача — лучшее лекарство для печени
[…] Пастух на лошади по горам, издалека, иногда сутки, добирается до Омало. И после съемок начинает угощать Бубу чачой. Сказать: «не буду» — нельзя. Человек столько сил и времени потратил. Начал Буба искать предлоги: […]
Когда Буба говорил, что у него печень болит, ему говорили, что чача лучшее лекарство для печени. Когда он говорил, что ему рано вставать и надо выспаться, пастухи говорили, что чача — это самый лучший источник энергии.
Но как-то вижу: сидят у костра два пастуха и Буба, пастухи пьют чачу, а Буба пьет лимонад. Я присел к ним, взял бутылку, плеснул себе в стакан, чтобы чокнуться. Хотел плеснуть и Бубе, но пастухи закричали:
— Бубе не наливай! Ему нельзя! …
Утром я спросил у Бубы, как он этого добился.
— Тебе я скажу. Но этот патент мой, и без моего разрешения его использовать нельзя. Они думают, что у меня триппер.
— Почему они так решили?
— Я сказал одному по секрету.
Устное радио сработало. Молва о настоящей мужской болезни Бубы быстро распространилась по горам, и больше пастухи его пить не заставляли и следили, чтобы и другие не поили.
«Мимино». Великолепный Фрунзик
[…] Некоторые сцены в фильме сняты не по сценарию. Это итог маминых обедов. Так, например, по сценарию после Большого театра, когда Мимино и Рубик заходят во двор и там нет «КамАЗа», они находят его в соседнем дворе, и на радостях Фрунзик целует машину, а поскольку мороз — губы прилипают к железу. А Фрунзик придумал, что когда Мимино пошел звать милицию, Хачикян остался во дворе охранять следы. И когда во двор хочет войти человек, он угрожающе поднимает увесистый кусок льда и говорит:
— Друг, как брата прошу, не подходи! Сюда нельзя! Здесь следы!
[…] Фрунзик придумывал и реплики своему герою. Реплик «я так думаю», «я один умный вещь скажу, только ты не обижайся» тоже не было в сценарии, это придумал Фрунзик. (Когда я говорю: «не было в сценарии», я имею в виду тот сценарий, по которому мы снимали и который все время менялся.)
[…] Еще у него был особенный дар. Во время озвучания, если его герой на экране на секунду открывал рот (чмокал или просто шевелил губами), Фрунзик умудрялся вставить слово, всегда синхронно и всегда к месту.
И еще Фрунзик очень хорошо показывал. Был у него номер, как кто ныряет с вышки, и мама каждый раз, когда он приходил к нам, просила его повторить этот номер. Фрунзик вставал из-за стола, и мы видели, что он поднимается по лесенке на вышку, подходит к трамплину, готовится и ныряет. И всякий раз — до сих пор не могу понять, за счет чего, — было ясно, что это прыгнул русский, это — грузин, а сейчас армянин, и даже было понятно, что нырнул китаец, хотя Фрунзик проделывал все это молча и не щурил глаза.
И это еще не считая его собственных реплик про «кефир», «хохотался», «две пары в сапоге» вошедшие в фильм и ставшие мемами.
«Мимино». Про Арчила Гомиашвили (Нузкар Папишвили)
Арчил часто шутил, что я пригласил его сниматься только потому, что у него была собственная машина «Волга» и собственная дубленка. А я ему отвечал, что он говорит неправду, что не нужна нам была его машина «Волга». «Волга» у нас была своя, студийная. Дубленки, правда, не было, а машина была.
«Мимино». Про Савелия Крамарова
Последний фильм, в котором он у меня снялся, — «Настя». Савелий был уже гражданином Америки. После фильма «Мимино» хотел поехать в туристическую поездку, его не выпустили. Тогда он уехал из страны вообще, эмигрировал. Из всех картин, где снимался Крамаров, его вырезали. Хотели вырезать и из «Мимино», и из «Джентльменов удачи». Но я им написал, что они совершают идеологическую ошибку! «Посмотрите фильм внимательно! Крамарова там не пирожными кормят, а в „воронке“ в исправительную колонию увозят, на пять лет». И еще напомнил, что и в «Джентльменах удачи» актер Крамаров играет бандита и отщепенца.
Подействовало! Оставили все, как было.
«Осенний марафон». Как Олега Басилашвили на роль Бузыкина взяли
Деваться некуда. Сидит напротив меня красивый, самоуверенный, с хорошо поставленным голосом сорокалетний мужчина. Конечно, он не годится на скромного, беспомощного и безвольного переводчика Бузыкина. Ну как это скажешь? И я говорю:
— Очень рад, что вы пришли, Олег Валерианович. Вечером увидимся.
А Леночка говорит:
— Георгий Николаевич, может, вы подвезете Олега Валерьяновича, вам по пути.
— Конечно, подвезу.
Он вышел на Маросейке у аптеки (там жила его мама), а мы проехали метров пятьдесят, и машина остановилась на красном светофоре. Я посмотрел в зеркало заднего вида. Вижу стоит сутулый человек и не знает, как перейти улицу. То дойдет до середины, то вернется на тротуар.
Вечером на пробы я ехал уже с другим настроем.
Данелия был убежден, что Олег Басилашвили на роль Бузыкина не подходит, так как всего один раз видел его в роли Самохвалова у Рязанова (ну, вы помните) и каждый раз, когда ассистент Лена Судакова предлагала ему его — отказывался. Другие актеры по-прежнему не проходили кастинг. Однако, в один прекрасный Лена сама привела Данелии известного актера. Так в фильме появился неуверенный в себе и неумелый врун Бузыкин, которого мы все знаем.
«Осенний марафон». Кастинг Марины Неёловой (Алла)
Открывается дверь, заходит Леночка, а с ней подросток — маленький, худенький, в джинсовом костюме, кроссовках, в перчатках, в огромных черных очках, с растрепанной копной волос и с ключами от автомобиля в руках (чем-то похожий на хулигана из мультика).
— Георгий Николаевич, вот и мы! — говорит Леночка.
— Вижу. Извини, Леночка, но я сейчас занят.
— Георгий Николаевич, это же Неёлова!
— Это? — я даже привстал от удивления.
Интонация была такая, что Марина до сих пор простить мне этого не может.
Между прочим. Когда Марина пришла в следующий раз, я опять ее не узнал. В платье, в туфлях, с высокой прической — это была светская красавица.
«Осенний марафон». Норберт Кухинке (проф. Хансен)
— Стоп! Господин Кухинке, надо немного не так. Вот послушайте, как я скажу. «Очень быстро», пауза — считаем: раз, два, а потом говорим: «плохо понял».
— Спасибо. Теперь я знаю.
— Мотор!
— Очень-быстро-раз-два-плохо-понял, — той же скороговоркой произнес он.
Это был первый кадр в жизни Норберта. Дальше он разобрался, что к чему, и никаких сложностей во время съемок не было. Сложность возникла, когда он снялся и должен был уехать.
Вечером заходит: рубашка расстегнута до пупа, волосы дыбом, очки искривлены, одного стекла нет. И спрашивает:
— Георгий, а где эта старая б… Леонов?
— Не знаю.
«Быстро мы его перевоспитали!» — удивился я.
А Норберт достает из кармана бутылку конька, наливает в стакан, выпивает и говорит:
— Тостуемый пьет до дна! (Реплика из фильма.)
Немец Норберт Кухинке был прежде всего журналистом, немного кинорежиссером, но никак не профессиональным актером. А еще у него был языковый барьер, который, однако, был быстро вылечен коньяком в конце дня съемок сцены «по грибы».
«Осенний марафон». Куда бежим?
Финал фильма придумал художник Леван Шенгелия. У нас заканчивалось на крупном плане Бузыкина.
А Леван предложил:
— Пусть к нему зайдет профессор Хансен и они побегут трусцой.
— Но это уже вечер, а трусцой бегают по утрам, — не согласился я.
— Не имеет никакого значения, — сказал Леван.
И оказался прав. Финал в этом фильме получился замечательный.
Но я с этим пробегом настрадался. Мне каждую ночь снилось, что я сдаю фильм и меня спрашивают:
— И куда бегут ваши герои?
— Никуда. Просто так, для здоровья.
— Нет, Георгий Николаевич, они в Швецию бегут, это всем понятно.
Лавмитенда
— А это что за город? — спросил я таксиста.
— Где?
— Вон, впереди.
— Нет там никакого города.
— Но я вижу.
— И я вижу, — сказал Юра, — забор, а на нем надпись — «Слава КПСС».
— Это мираж, — сказал водитель.
И действительно, проехали немного — город исчез. Кругом ничего, посреди песков стоит юрта, около нее верблюд, а из юрты гремит рок-н-ролл.
— Тоже мираж? — спросил я водителя.
— Почему мираж? Купил магнитофон на батарейках. Это Элвис «лавмитенду» поет.
«Великая страна Америка!»
Эпизод, связанный со сценой из фильма «Слезы капали» в пустыне (Тролль, ученик и Зеркало)
БЕЛЫЙ ВОРОН
Он Все Проделал Очень Ловко.
Он знал соперника уловки.
И все-таки прыгнув, полетел.
Размахом крыльев лег на ветер.
На белом белый не заметен.
О камень звякнула подковка,
И глаз прищурился в прицел,
Затвор бесшумный у винтовки,
Разнесся выстрел в отголосках,
Скривились рты на перекрестках,
А он летел, летел, летел
Стихи Николая Данелии, горячо любимого сына Георгия Данелии. Николай трагически ушел из жизни при загадочных обстоятельствах в 1985 году (26 лет).
-----
Источники цитат и картинок: интернет
Благодарю за внимание и спасибо, что осилили!