Собака - растамака, или в кого переродился Боб Марли)
Маликов
Наркотики вредят вашему здоровью, а мои комиксы - нет!
Конкурс для мемоделов: с вас мем — с нас приз
Конкурс мемов объявляется открытым!
Выкручивайте остроумие на максимум и придумайте надпись для стикера из шаблонов ниже. Лучшие идеи войдут в стикерпак, а их авторы получат полугодовую подписку на сервис «Пакет».
Кто сделал и отправил мемас на конкурс — молодец! Результаты конкурса мы объявим уже 3 мая, поделимся лучшими шутками по мнению жюри и ссылкой на стикерпак в телеграме. Полные правила конкурса.
А пока предлагаем посмотреть видео, из которых мы сделали шаблоны для мемов. В главной роли Валентин Выгодный и «Пакет» от Х5 — сервис для выгодных покупок в «Пятёрочке» и «Перекрёстке».
Реклама ООО «Корпоративный центр ИКС 5», ИНН: 7728632689
И вот из сундука вам старая сказочка
А вот история из жизни старого растамана. Просыпается, короче, старый растаман у себя на хате и думает две мысли. Первая мысль: о, ништяк. Ну, это чисто абстрактная мысль, это он по сезону всегда так думает, как проснётся: о, ништяк. Потому что ништяк в натуре. Тело как перышко, крыша как друшляк, внутри желудка пустота. А вот вторая мысль, он думает: а неплохо бы вот подняться и что-нибудь из ништяков вчерашних заточить неплохо бы. Потому что там ништяков нормально осталось, типа банка тушонки, булка хлеба, картошки пол-казана, короче ни фига себе ништяков осталось. И вот он встаёт и идёт их заточить.
А ништяков, короче, нету. Пустой казан стоит, и всё. Даже хлеба не осталось. Нету вобще ничего, короче. И вот растаман громко думает: а кто это мои ништяки всё захавал? А из-под шкафа отзывается стрёмный загробный голос: ЭТО Я НИШТЯКИ ТВОИ ЗАХАВАЛ!!! Растаман даже удивился: то есть как это «я ништяки твои захавал»? Это же не может такого быть, вобще, чтобы я ништяки твои захавал. И вобще ты, знаешь, не высаживай, потому что за твои ништяки вобще базара нету. Откуда, вобще, на моей хате твои ништяки? Гонишь ты, короче, ой, гонишь… А голос ему говорит: Дебил! Повторяю ещё раз: Я ништяки ТВОИ захавал! А растаман ему говорит: а кто ты вобще такой, что на моём же флэту на меня дебилом называешь. А ну, если ты такой крутой, вылазь с-под шкафа, я тебе щас покажу, кто в доме хозяин. А голос ему отвечает: ДА, Я КРУТОЙ! ДЕРЖИСЬ, КОЗЁЛ, ЗА СТУЛ, Я ТЕБЕ СЕЙЧАС ВЫЛЕЗУ!
Ну, растаман, короче, взялся за стул. Стоит, смотрит, а с-под шкафа никто не вылазит. Ну, он, короче, повтыкал минут полчаса и пошёл за хлебом. Вернулся, сел хавать. Вдруг слышит из-под шкафа: Чувак, хорош гнать! дай хлебушка!
Растаман туда смотрит, а оттуда характерной походкой вылазит зелёная мыша с красными глазами. И говорит: Ну, дай хлебушка! А растаман ей: хренушки! Не фиг было меня дебилом называть. А ну, лезь обратно под шкаф, не мешай мне хавать. Тогда мыша залазит под шкаф и оттуда бухтит: (маты я пропускаю) Кусочек хлеба для бедной мышки, и то зажал! Ну, подожди: ночью вылезу, снова всё схаваю.
И свалила. А растаман высел на измену. Он же ночью или спит, или зависает. Ситуацию не контролирует, короче. А мыша, она же, во-первых, ночью не спит, в темноте всё видит, это же надо теперь заморачиваться от неё хавчик прятать, чтобы она его не заточила. Это же такой напряг, короче, как на войне, теперь и не покуришь нормально, всё время надо за мышу думать, чтобы она ничего не схавала. Забил косой, покурил — а его не прёт! Такая вот мыша — пришла и весь кайф навеки обломала.
Тогда растаман думает: это, наверно, сейчас надо растаманскую кошку найти и подписать её, чтобы она с мышей разобралась. А растаманскую кошку найти не проблема. Потому что она как с вечера растаманского молока напилась, так до сих пор лежит посреди хаты, как мешок с драпом. И вот растаман начинает её тормошить, за уши, за усы, за хвост и так далее. В конце концов она открывает левый глаз и говорит: о, ништяк! А клёво бы сейчас ништяков каких-нибудь заточить. Тогда растаман терпеливо и доходчиво врубает её в ситуацию с ништяками и подлой мышей, которую надо срочно схавать. Кошка его внимательно слушает, а потом говорит: ну, чувак, я вобще так поняла, что завтрака сегодня не будет, да? Ну, тогда я ещё повтыкаю, ладно? И закрывает свой левый глаз обратно.
А тут приходят друзья-растаманы и застают своего дружбана на полу возле напрочь убитой кошки на жуткой измене. И говорят: браток, не высаживайся! Мы вот сейчас покурим и эту мышу прищемим, чтобы она тут не бспредельничала. А мыша им с-под шкафа: куда вам меня щемить, кони красноглазые! Задрачивает, короче. А с-под шкафа не вылазит.
Тогда растаманы свирепеют и разрабатывают зверский план, как эту мышу с-под шкафа выгнать и жестоко наказать. Короче, значит так: два растамана должны встать на стулья и трусить шкаф сверху, ещё один растаман должен стучать по шкафу кулаком, ещё один будет шарудеть под шкафом шваброй, а ещё один встанет возле шкафа с двумя бутылками, чтобы как только мыша вылезет, так и сразу в неё метнуть. Потом они раскуривают косой и приступают к выполнению своего плана. Короче, два растамана становятся на стулья и начинают трусить шкаф, ещё один ритмично стучит по шкафу кулаком, ещё один чисто под ритм шарудит под шкафом шваброй. А старый растаман тоже под этот ритм стучит бутылками. И вот они постепенно входят в ритм и начинают оттягиваться в полный рост, получается такой индАстриал, типа Айштунценде Нойбаутэн.
Короче, сейшенят они, значит, типа минут пятнадцать или даже полчаса, и вдруг слышат, кто-то на гитарке начал подыгрывать. Причём саунд какой-то совсем незнакомый, явно не местный, но всё равно клёво так, мягко и, главное, очень в тему. Смотрят — а там стоит чувак какой-то, совсем непонятный, откуда он и вобще. Растаманы его спрашивают: чувак, а ты откуда. А он говорит: я с Ивано-Франковска, шёл тут мимо, слышу, люди сейшенят на ударных, вот решил с гитаркой подписаться. А растаманы говорят: та, это мы не сейшеним. Это мы мышу с-под шкафа выгоняем.
Тогда ивано-франковец заглядывает под шкаф и говорит: ну, чуваки, это вы её до конца сезона так выгонять будете. Потому что она уже давно под полом сидит. У вас же в плинтусе дырка, так она туда скипнула ещё в начале сейшена.
Растаманы смотрят: а там и в самом деле дырка офигенная, аж ветер свистит. И говорят: ух, ты! Какой, ты, блин, врубной, в натуре! А мы тут со шваброй и с бутылками. А ты, блин, сразу врубился, что она скипнула. Слы, чувак, так ты, может быть, знаешь, как её, суку, прищемить, чтобы она не беспредельничала. Потому что она тут один день тусуется и уже всех достала. А ивано-франковец говорит: это зависит, какая у вас мыша. Тогда старый растаман говорит: ну, она, да… Короче, знаешь, такая вся стрёмная, зелёная, а глаза как маленькие помидорчики. А ивано-франковец ему отвечает: ну, так это, короче, не проблема. Это вы неделю не покурите, и она сама по себе рассосётся.
Тут все растаманы как зашумели: та, шо ты гонишь! Прямо как психиатор, в натуре. Это же как можно, целую неделю не курить, это же вобще умом поехать можно. А ивано-франковец им говорит: тогда давайте другой способ, менее напряжный. Тогда давайте нажарим каши, положим грамм сто на блюдечко и поставим посреди комнаты. Мыша ночью вылезет, каши обхавается и приторчит, а мы её только хап! и сразу запакуем в бандероль и отправим на фиг в Израиль, потому что левым здесь не место. Вот так её сразу в Израиль и отправим. Только надо ещё шкаф пересунуть в другой угол. Растаманы подумали и говорят: чувак, а может быть, не надо шкаф сОвать? Потому что он такой тяжёлый, прямо как монумент, четыре тонны с гаком. А ивано-франковец говорит: надо, чуваки! Не знаю, точно, зачем, но чем-то задним чувствую, что надо. И без долгих базаров встаёт и упирается в шкаф плечом. Тут все растаманы идут ему навстречу и довольно быстро, даже почти без матов и совсем без перекуров, пересовуют шкаф в другой угол.
Потом они по-быстрому дербанят в палисаднике траву, жарят кашу, хапают по три ложки и через полчаса уже висят в полный рост. И тема у них, короче, такая: они все сидят на полу и втыкают на блюдечко с кашей, когда же эта мыша придёт и будет хавать. А на блюдечке происходит такое бурление, шевеление, цветочки растут, птички поют, вселенные встают и рушатся, и всё такое. И вот появляется зелёная мыша, ныряет в эту кашу, начинает там валяться, бултыхаться, бегать, прыгать, и хавает, хавает, хавает — и вот, она, короче, захавала всю кашу и зависла посреди блюдца. Тут все растаманы врубаются, что её надо ловить, и начинают её ловить. А она начинает от них уползать. И вот они ползут за мышей, а она ползёт от них. Ползут они, значит, ползут, и вдруг мыша ныряет обратно под шкаф. А растаманы ударяются в шкаф головой и хором думают: бля! какая, сука, шустрая!
А через минут пятнадцать под шкафом начинается грохот, глухие удары головой в стенку и громкие маты. Это мыша на конкретной измене ищет свою дырку в плинтусе и не может её найти. Потому что шкаф пересунули. И вот она бегает под шкафом, таранит плинтус и кричит: замуровали, демоны! Тогда ивано-франковец суёт руку под шкаф, достаёт оттуда мышу и говорит ей: ну, что, зелёная? допрыгалась?
Мыша оценивает ситуацию и понимает, что она таки в натуре допрыгалась. И говорит: чувак, ну я же не виноватая. Просто, знаешь, вчера так на хавчик пробило, так что мне, уже и похавать нельзя? А ивано-франковец говорит: похавать тебе всегда дадут, если по-нормальному попросишь. Только наглеть не надо, ясно? А мыша говорит: так он же сам первый на меня погнал, и хлеба не даёт. А ивано-франковец говорит: ну, я вижу, ты, в натуре, тупая, ничего не понимаешь, надо тебя воспитывать. Тогда мыша видит, что чувак совсем не пацыфист и настроен очень решительно, и говорит: всё, всё, всё. Всё я понимаю, короче, я здесь со всех сторон неправа, не надо меня воспитывать. Я уже всё понимаю. И беспредельничать больше не буду. Только не надо меня воспитывать.
Тогда ивано-франковец ставит мышу на пол и говорит: ну, смотри. ещё раз чуваки на тебя пожалуются — можешь сразу вешаться. Ясно?
Тогда мыша быстренько отвечает: ясно, гражданин начальник! И снова ныряет под шкаф. А потом через полчаса опять выныривает с-под шкафа и говорит: чуваки, ну, так я что-то не поняла, где моя дырочка?
Но растаманы уже все повырубались, намаялись за день, конечно. Устали, и всё такое. А тут ещё каша пригрузила. И всем эти мышины проблемы по барабану, даже кошка растаманская на них не ведётся. Ну, мыша потусовалась до утра, дырочки никакой не нашла, обломалась и с хаты свалила. И больше её здесь не видели.
Дмитрий Гайдук
Не плюсов ради, а памяти Баянометра и минусов. Ссылки не Телеграмм тут нет.
Аудиоверсия для любителей старины:
Властелин колец на Ямайке
Боб Марли: как изгой-полукровка стал гордостью Ямайки и звездой мирового масштаба
Боб Марли узнаваем, как Че Гевара, Джон Леннон или Махатма Ганди. Даже далекие от музыки люди наверняка встречали его каноническое изображение: счастливо улыбающийся, немного запрокинувший голову темнокожий человек с бородой и толстыми косами-дрэдами. Спустя 42 года после своей смерти Марли остается главным героем рэгги. И, судя по всему, никто никогда не займет его место.
А рэгги – это не просто музыкальный жанр, это пришедшая с Ямайки и распространившаяся по всему миру культура, образ жизни и религия раста. Скорее всего, эта культура так и осталось бы локальным феноменом, если бы не Марли. Что же сделало его таким особенным?
Музыка для скинхедов
Марли был великим популяризатором рэгги, но не его изобретателем. Этот стиль появился на Ямайке в конце 1960-х, став более размеренной по темпу и более изощренной в плане ритма версией стилей ска и рокстэди. В 1968 году группа Toots and the Maytals выпустила сингл Do The Reggae – его принято считать первой записью в этом жанре.
Рэгги, как ранее ска, довольно быстро дошел до Америки и Европы, благодаря ямайской диаспоре. В том же 1968 году The Beatles записали песню Ob-La-Di, Ob-La-Da, в которой пытались воспроизвести ямайские ритмы. В Ob-La-Di, Ob-La-Da упоминается Дезмонд – ямайский певец Дезмонд Деккер, гастролировавший в то время по Великобритании. На его месте в песне мог бы быть и Боб Марли, но его британские гастроли начались немного позже.
В стране, которая еще недавно владела Ямайкой как своей колонией, ска, рокстэди и рэгги прижились очень хорошо, хотя и довольно необычным образом: эту музыку полюбили английские скинхеды. Сегодня слово «скинхед» прочно ассоциируется с расизмом, но в ту пору представители этой субкультуры не были ультраправыми. Более того, в 1960-х среди британских скинхедов было полно чернокожих, да и музыку они слушали преимущественно «черную».
Примером для подражания у английских скинхедов были ямайские рудбои (rude boys), представители довольно криминализированный субкультуры, чьи представители так же слушали ска и рэгги. Юный Роберт Марли вращался среди руд-боев. Одним из первых названий его группы было The Wailing Rude Boys – «Завывающие рудбои».
«Растаман свое возьмет»
Вне Ямайки ска и рэгги оставались музыкой субкультур, пока знаменитому гитаристу и певцу Эрику Клэптону не пришло в голову записать свою версию песни I Shot The Sheriff. Он услышал ее на подаренной ему пластинке Burnin' (1973) Боба Марли и группы The Wailers. В исполнении Клэптона композиция стала хитом, заняв первые места в американских чартах 1974 года. И тогда все захотели узнать, кто же написал эту прекрасную песню, сочетавшую в себе меланхолию, трагизм и витальную силу.
У себя на родине Марли к тому времени уже был одним самых почитаемых артистов, целенаправленно шедшим к цели более 10 лет. Он родился в бедной деревне, пел с детства, а познакомившись в школе с Невиллом Ливингстоном (позже известным как Банни Уэйлер), стал музицировать с приятелем на самодельных музыкальных инструментах.
Мать Роберта Неста Марли была черной, а отец – белым. Светлая кожа была настоящим проклятьем для маленького Боба. Будущего героя Ямайки дразнила даже родная прабабушка, называя “немецким мальчиком”, а ровесники не хотели с ним водиться. В Тренчтауне (беднейшие районы столицы Ямайки – Кингстона), куда семья Марли переехала в конце 1950-х, легче ему не стало. Но зато там он встретил Мортимера Планно, гуру растафарианства, который стал духовным наставником будущего артиста. Марли принял веру расты (как сокращенно называют растафарианство) и стал отращивать косы-дреды, один из непременных ее атрибутов. Черные раста приняли его, но тут возникла новая проблема – в то время на Ямайке к раста относились подозрительно и враждебно. Это сейчас растафарианство стало фирменной религией острова, а тогда быть растаманом значило быть аутсайдером. Но Марли привык быть изгоем, а в раста он нашел смысл жизни и поддержку верующих.
Раста – синкретическая религия, сочетающая в себе элементы христианства, иудаизма и движения за возвращение всех негров в Африку (черный сионизм). С точки зрения раста, Западный мир – это описанный в Библии Вавилон, куда в рабство угнали иудеев, только подлинные иудеи – это вовсе не евреи, а чернокожие африканцы. Им предстоит Исход в Землю Обетованную, под которой подразумевается Эфиопия. Все библейские события происходили, согласно этому учению, в Африке, и все библейские герои были черными. Растаманы называют Бога именем Джа (производное от ветхозаветного имени Яхве). Самое причудливое в раста для постороннего наблюдателя – обожествление эфиопского императора Хайле Селассие, почитаемого, как воплощение Христа. Отсюда и название религии: до коронации император именовался рас Тафари (принцем Тафари). Раста курят много марихуаны, считающейся у них священным, приближающим человека к Богу растением. Сегодня никого не удивишь даже белыми растаманами, но в 1960-х их воспринимали как полубезумную секту травокуров.
Музыка нас развязала
Марли очень хотелось вырваться из гетто, и музыка казалось единственной возможностью сделать это. Боб работал в бригаде сварщиков вместе с Дезмондом Деккером – тем самым, о котором будут петь The Beatles. Узнав однажды, что Деккер записал пластинку, Марли тут же отправился в студию, чтобы сделать то же самое. Его первой записанной песней стала Judge Not (1962), весьма мудрый для 16-летнего подростка призыв к неосуждению.
Вскоре Боб и Невилл встретили молодого человека по имени Уинстон Макинтош (впоследствии Питер Тош), и эта троица стала ядром группы The Wailers. Хотя Марли можно было назвать лидером коллектива (он сочинял большую часть песен и исполнял главные вокальные партии), Тош и Банни Уэйлер не считали себя музыкантами второго плана. Они были очень своенравными людьми, на фоне которых Боб выглядел застенчивым интровертом. Первое время, пока Марли не освоил гитару, Тош был единственным человеком в группе, умевшим играть на музыкальных инструментах. Товарищи Марли славились своей неуступчивостью, которая впоследствии сыграла с ними злую шутку.
В 1963-м The Wailers выпустили первый сингл под названием Simmer Down, записанный при помощи продюсера Клемента Додда (он же Сэр Коксонн) и звезд ска The Skatalites. Сингл стал большим хитом в Кингстоне. В этой песне Марли обращался к рудбоям и другим молодежным группировкам ямайской столицы с просьбой «остыть», то есть прекратить драки и убийства на улицах, которые случались почти ежедневно. С юности Марли отказывался писать пустые, развлекательные песни. Его песни всегда были посланием к слушателю, а не фоновой музыкой.
The Wailers стали популярной группой, и их первый альбом The Wailing Wailers (1965) прекрасно продавался. При этом Марли и коллеги еле сводили концы с концами, что в целом было нормой для ямайских музыкантов того времени. Деньги от продажи пластинок забирал продюсер, а артистам перепадали лишь крохи с его стола. Когда кто-то возмущался таким положением дел, продюсер доставал пистолет или вызывал головорезов.
Марли попробовал подправить финансовое положение, отправившись в США на заработки. В 1966-м, на следующий день после женитьбы на Рите Андерсон, он отбыл в штат Денвер, куда ранее переехала его мать. Музыкант работал уборщиком в отеле, шофером на заводе «Крайслер». Но долго такой жизни Боб не выдержал и, решив, что свобода важнее денег, вернулся на Ямайку.
Лондон зовет
Марли говорил, что всегда чувствовал себя изгоем, одиноким человеком, но при этом ему удивительно везло с нужными людьми: друзьями, учителями, помощниками. Повезло и с женой, которая всегда поддерживала его, несмотря на открыто исповедуемую им полигамию (у Боба только по официальным данным было 11 детей от семи женщин). А наставники и помощники встречались на его пути регулярно. Одним из них в конце 1960-х стал Ли «Скрэтч» Перри, гениальный и сумасбродный ямайский продюсер-новатор. Хотя их совместная работа не продлилась долго, Боб многому научился у Перри. Тот считал, что ска – бездуховная, танцевальная музыка, а играть нужно духовную, то есть рэгги. И это совпадало с умонастроением Марли.
Боб узрел в новом стиле большие возможности. Его целью было завоевать американский и европейский рынок, и Марли был готов экспериментировать, чтобы создать что-то интересное и коммерчески привлекательное. Он работал с рэгги-продюсером Лесли Конгом, с композитором Джимми Норманом. Во многом ему помогала Рита, ставшая соавтором Боба и певицей на многих его записях.
Чтобы эффективнее заниматься собственным продвижением, Марли в начале 1970-х переселился в Лондон. Здесь он и его друзья по The Wailers разыскали Криса Блэкуэлла, главу компании Island Records. Они хотели обсудить с ним отчисления за ранние записи, права на которые перекупил Блэкуэлл, но встреча закончилась тем, что бизнесмен предложил им выпустить альбом на его лейбле. Он только что завершил сотрудничество с Джимии Клиффом, известным в то время рэгги-певцом, и искал кандидата на роль новой знаменитости.
Когда Блэкуэлл увидел входящего в его кабинет Марли, то понял, что у него есть возможность затеять дело гораздо большего масштаба, чем продвижение очередного артиста в нишевой категории «ямайская музыка». В Марли он увидел настоящую рок-звезду. «Я ведь занимался преимущественно рок-музыкой, важным аспектом которой всегда было бунтарство, образ бунтаря, – рассказывал позже Блэкуэлл. – И я понимал, что для продвижения ямайцев мне нужно что-то подобное. Но я не встречал никого, кто мог бы воплотить в себе этот мятежный образ, пока не увидел Марли. Он появился, и я понял, что нашел то, что искал».
Блэкуэлл предоставил The Wailers такие условия для записи, каких еще не было у ямайских артистов: дорогая студия, возможность тонкой и неторопливой работы со звуком. Так появились два альбома группы 1973 года: Catch A Fire и Burnin'. Все бы хорошо, но некоторые друзья Марли считали Блэкуэлла корыстным белым эксплуататором. Сам Боб, скорее всего, понимал, что именно Блэкуэллу он обязан своим успехом. Блэкуэлл был не просто одним из помощников, встреченных Марли, он стал ключевой фигурой в этой истории.
Друзья ссорятся
Это выглядит странным, но при первых признаках серьезного успеха в 1974 году Банни Уэйлер и Питер Тош, покидают группу. Им очень не нравилось то, что делал Блэкуэлл. Они считали, что к ним не прислушиваются, недоплачивают и заставляют выступать в злачных, неприемлемых для растамана местах. Гордых ямайцев возмущало и то, что Island Records хочет подавать The Wailers, как черный рок. Боб был более гибким: он слушался Блэкуэлла, видя, что его методы работают.
Марли собрал новый состав The Wailers, которому и суждено было вкусить настоящий успех. Рита Марли стала частью вокального трио I Trees, подпевавшего The Wailers. Рэгги в версии Марли довольно сильно отличался от всего, что прежде приходило с Ямайки: это была изящная рафинированная музыка, при этом сохраняющая «первобытный» драйв. Именно поэтому Марли стали слушать даже те, кто прежде чурался всего ямайского.
В 1975 году группа выпустила концертную версию песни No Woman No Cry, и она стала мировым хитом. Официально ее автор – Винсент Форд, владелец закусочной в Тренчтауне. Но есть версия, что песню сочинил сам Марли, а переписав ее на Форда, он таким образом отблагодарил и материально поддержал товарища, много помогавшего ему в юности.
К этому времени талант Марли полностью раскрылся. Его природная пассионарность, ранее сдерживаемая застенчивостью, теперь вырывалась наружу, как только он выходил на сцену. Блэкуэлл не прогадал: Марли держался как идеальная рок-звезда, даже как вдохновенный пророк. Маленький щуплый человек во время концерта выглядел львом.
Как и положено пророку, он пел и говорил только о важных вещах: справедливости, равенстве, войне, мире, любви, вере в Бога. Он касался тем, которых другие рок-звезды того времени избегали. Политика, расизм, духовные прозрения и тому подобное были уделом групп из андеграунда. Только единицы вроде Боба Дилана работали с ними. Политизрованность белых рокеров вроде The Clash или U2 во многом обязана песням и выступлениям Марли. Вообще для пафосной позы миротворца и общественного авторитета надо обладать известной решимостью, и она у Марли была.
Человек-мишень
В 1976-м альбом Rastaman Vibration стал бестселлером в США. Для Ямайки Марли уже был национальным героем, влиятельной фигурой, и именно с этим его статусом связывают покушение на певца, случившееся 3 декабря 1976. Неизвестные атаковали дом Боба, в результате чего он получил относительно легкие ранения в грудь и руку. Менеджер Дон Тейлор получил пять пуль и еле выжил. Рите бандиты попали в голову, но ранение было не смертельным.
Покушение произошло за два дня до запланированного концерта примирения Smile Jamaica, организованного премьером страны Майклом Менли. Примирить планировались сторонников враждующих политических сил: левой Народной национальной партии и правой Лейборстской партии Ямайки. Боб не учел одной детали: вскоре после концерта должны были состояться выборы премьера, поэтому участие в нем Марли легко могло быть принято за поддержку Мэнли, лидера левых. На самом деле Боб дружил с представителями обеих сторон, что было не менее рискованно, чем поддерживать одну из них. Самым разумным было вообще отстраниться от бушевавших на острове страстей, но Марли считал, что не может себе этого позволить. В результате кто-то решил вывести его из игры насильственным способом, весьма характерным для солнечной Ямайки, особенно тех времен.
После покушения Марли мог бы отказаться от выступления, сославшись на травмы и вероятность повторного покушения, но он показал себя смелым человеком и отыграл концерт. Образ бунтаря и героя был подкреплен реальным поступком. Не меньше мужества проявила и Рита, выйдя в тот вечер на сцену с пулей в голове.
Марли уехал на два года в Лондон, но в 1978-м к нему пришли ходоки с Ямайки с просьбой вернуться, чтобы, ни много ни мало, спасти страну. Политический конфликт на острове перешел в стадию кровавой бойни. Многие ямайцы полагали, что положить этому конец, помирив противников, может только Марли. Музыканта встречали как посланника небес. Он сыграл еще один концерт примирения, сподвигнув двух главных конкурентов – Менли и лидера лейбористов Эдварда Сиагу – пожать друг другу руки на сцене.
Марли находился на пике популярности, но одно обстоятельство не давало ему покоя: в Америке и Европе его аудитория почти на 100% была белой. Боб снова чувствовал себя отверженным темнокожими соседями, как в детстве. Чтобы достучаться до соплеменников, он, звезда мирового масштаба, был готов выступать на разогреве у черной фанк-группы The Commodores. Успешные гастроли в Габоне и Зимбабве немного успокоили певца, он почувствовал приятие со стороны африканцев.
Деньги и жизнь
Еще в 1977 году у Марли обнаружили злокачественное образование на большом пальце ноги, разновидность меланомы. Его нашли, когда певец пожаловался на болезненные ощущения после игры в футбол. Вопреки распространенным теориям, рак спровоцировала не футбольная травма и не агенты ЦРУ, решившие устранить влиятельного смутьяна. Травма лишь привлекла внимание к проблеме.
От ампутации пальца Марли отказался. Согласно учению раста, тело человека – храм, и разрушать его по своей воле нельзя. С пальца только удалили часть кожного покрова и ноготь, что не помешало развитию болезни. Но Марли посчитал проблему решенной и от дальнейших обследований отказался.
Его было не остановить, как не остановили его гангстерские пули в 1976-м, перспектива покушения в 1978-м или слезоточивый газ на концерте в Зимбабве в 1980-м, куда он и The Wailers прилетели поддержать нового премьер-министра Роберта Мугабе. Кто-то распылил газ перед сценой, зрители попадали на землю, музыканты разбежались, и только Марли продолжал петь, не замечая происходящего.
В сентябре 1980-го болезнь настигла его. Марли потерял сознание во время пробежки в нью-йоркском Централ-парке. Врачи обнаружили, что рак распространился по всему телу. Два дня спустя он дал последний концерт. Певец лег в немецкую клинику холистической медицины. После восьми месяцев безуспешного лечения Марли отправился умирать на родину. Но до Ямайки он не долетел, скончавшись 11 мая в больнице Майами в возрасте 36 лет. Сопровождавший отца сын Зигги услышал его последние слова: «Жизнь не купишь за деньги».
21 мая певца торжественно похоронили на Ямайке в часовне недалеко от места, где он появился на свет. Незадолго до смерти, в ноябре 1980-го, Боб Марли крестился в Эфиопской православной церкви, получив новое имя Берхейн Селассие. Довольно неожиданный эпизод в биографии человека, который ассоциируется у всего мира с растафарианством.
Триумф после смерти
За недолгую жизнь Марли успел сделать очень много, и его «корпус произведений» теперь воспринимается как канон рэгги-музыки. Как это часто бывает, после смерти интерес к певцу вырос. Обычно такой подъем длится недолгое время, но в случае с Марли, наоборот, популярность росла с каждым годом.
Во многом это происходило благодаря сборнику лучших песен Legend (1984), который до сих пор остается главным бестселлером рэгги. За ним стоит целая история. Продюсер Дэйв Робинсон, которого Island Records наняла, чтобы составить сборник, подошел к этому заданию как к делу всей жизни. Изучив прижизненные продажи альбомов Марли, продюсер был поражен: они совсем не соответствовали масштабу известности певца. Самая успешная пластинка Exodus разошлась тиражом 600 тысяч копий. Робинсон хотел, чтобы сборник Legend преодолел рубеж в один миллион. В результате за 35 лет было продано около 30 миллионов копий этой пластинки, и она регулярно переиздается.
Робинсон сделал настоящий ребрендинг Боба Марли. Он заметил, что ямайского певца подавали в довольно агрессивном, воинственном виде: бунтарь, травокур, политический активист. По мнению продюсера, такой имидж отталкивал множество потенциальных слушателей. Он даже провел социологическое исследование, выясняя отношение британского среднего класса к музыке Марли. Выяснилось, что его песни нравятся многим, но вот буйный образ слегка напрягает. Более того, Робинсон заметил, что Марли могут слушать даже те, кто в целом не любит рэгги. И так родилась маркетинговая стратегия Legend: Марли подавался не как буян и правдоруб, а как добрый и сердечный человек, поэт, романтик, мыслитель, семьянин. Слово «рэгги» в промокампании было решено не использовать. Стратегия сработала, и пластинка Legend позволила песням Марли проникнуть даже в те дома, где раньше к ним относились с предубеждением.
Интересно, что и спустя 40 лет записи Марли не звучат как ретро. Эта музыка остается вне времени, возможно, потому что она не требует особой модификации, а в случае с Марли обрела практически идеальную форму.
В жизни Роберт Неста Марли был далеко не идеальным человеком, но его образ в культуре выглядит совершенным: для мятежных душ он борец против системы, для ищущих высших материй – гуру, для тех, кому нужно солнце, релакс и душевное тепло – свой человек, для музыкантов – источник вдохновения и пример для подражания. Его уважают и миллионеры, и бродяги. Его портрет можно увидеть и на сувенирах, и в подворотне любого гетто мира. Такое попадание в цель бывает в одном из миллиарда случаев, и у Боба Марли это получилось. Но не будем забывать и всех тех, кто помогал ему на его пути.
Автор текста: Александр Зайцев
Источник: https://profile.ru/culture/bob-marli-kak-izgoj-polukrovka-st...
Другие материалы:
Классика научной фантастики: Пол Андерсон — цикл «Патруль времени»
Краткий гид по «Чудотворцам» — антологии с Рэдклиффом, Бушеми и очень черным юмором
История постсоветской поп-музыки в песнях — Комбинация «Бухгалтер» (1991)
История постсоветской поп-музыки в песнях — Кар-Мэн «Лондон, гудбай!» (1991)
От второй звезды направо и прямо до утра — 9 главных экранизаций «Питера Пэна»
Почему Станислав Лем не пользовался компьютером — о новой биографии польского фантаста
Секс, маргиналы и апокалипсис — 21 лучший британский сериал 21-го века
Российская фантастика — изданная с 25 июня по 1 июля 2023 года
Переводная фантастика — изданная с 25 июня по 1 июля 2023 года
Дорогие селениты. Как писатели прошлого изображали полеты на Луну — от Аристотеля до Эдгара По
Классика кинофантастики — Звёздные войны: трилогия приквелов (1999-2005)
Чернокнижник, отец Супермена и бесстрашный человек — каким мы запомним Джулиана Сэндса
Писатель-однокнижник Фрэнк Герберт — что ещё, кроме «Дюны» он написал?
Вселенная Роберта И. Говарда. Часть 2 — Конан-киммериец, король Аквилонии
Дивный прежний мир — почему нам стоит поговорить про «Странные дни» Кэтрин Бигелоу
«Хайнлайн на нудистских тусах регистрировался под фамилией Монро» — переводчик культового фантаста
Орден Растамаринов
Золотая РастаЛама
Попросили меня повторить РастаЛаму. Так, как я намучалась в свое время с серой пряжей с двойным ворсом, решила связать из обычной травки. Оказалось не легче... В итоге получилось то, что получилось. Заказчик доволен.