Выдержки из записей заседаний глав правительств стран-участниц Берлинской (Потсдамской) конференции – СССР, США и Великобритании, 17 июля – 2 августа 1945 г.
Для справки:
Эттли Клемент Ричард - заместитель премьер-министра Великобритании (1942—1945)
Бирнс Джеймс Френсис - Госсекретарь США (1945-1947)
Вопрос раздела германского военного флота
Запись первого заседания глав правительств, 17 июля 1945 г., 17 час. 08 мин.
Черчилль. Кому быть председателем на нашей конференции?
Сталин. Предлагаю президента США Трумэна.
Трумэн. Я предлагаю также начинать наши заседания в четыре часа вместо пяти.
Сталин. Четыре? Ну хорошо.
Черчилль. Мы подчиняемся председателю.
Трумэн. Если это принято, отложим рассмотрение вопросов до завтра, до 4-х часов дня.
Сталин. Отложим. Только один вопрос: почему г-н Черчилль отказывает русским в получении их доли германского флота?
Черчилль. Я не против. Но раз вы задаете мне вопрос, вот мой ответ: этот флот должен быть потоплен или разделен.
Сталин. Вы за потопление или за раздел?
Черчилль. Все средства войны - ужасные вещи.
Сталин. Флот нужно разделить. Если г-н Черчилль предпочитает потопить флот, он может потопить свою долю, я свою долю топить не намерен.
Запись второго заседания глав правительств. 18 июля 1945 г., 16 час. 18 мин.
Главы государств о вездесущих СМИ
(Трумэн открывает заседание.)
Черчилль. Есть один вопрос вне порядка дня, не особенно важный с точки зрения международных отношений, имеющий временное значение, о котором я хотел бы поговорить. Во время нашей встречи в Тегеране представителям печати было очень трудно получать какие-либо сведения о работе конференции, а во время Ялтинской конференции - совершенно невозможно. В Берлине собралось около 180 корреспондентов, которые бродят по окрестностям в состоянии неистовства и возмущения.
Сталин. Это целая рота. Кто их сюда пропустил?
Черчилль. Они находятся, конечно, не здесь, не внутри этой зоны, а в Берлине. Конечно, мы можем работать спокойно {55} только при условии сохранения секретности, и эту секретность мы обязаны обеспечить. Если оба мои коллеги согласятся со мной, то я, как старый журналист, мог бы переговорить с ними, объяснив им необходимость сохранения секретности нашей встречи, сказал бы им, что мы относимся к ним с симпатией, но не можем рассказать то, что здесь происходит. Я считаю, что надо им погладить крылья, чтобы они успокоились.
Сталин. Чего они хотят, каковы их требования?
Трумэн. У каждой из наших делегаций имеются специальные представители по вопросам печати, и их дело защищать нас от претензий корреспондентов. Пусть они занимаются своим делом. Можно поручить им переговорить с журналистами.
Черчилль. Я, конечно, не хочу быть ягненком, которым жертвуют. Я могу переговорить с ними, если будет гарантия генералиссимуса в случае необходимости выручить меня войсками.
О послевоенной Германии
Черчилль. Я хочу поставить только один вопрос. Я замечаю, что здесь употребляется слово "Германия". Что означает теперь "Германия"? Можно ли понимать ее в том же смысле, как это было до войны?
Трумэн. Как понимает этот вопрос советская делегация?
Сталин. Германия есть то, чем она стала после войны. Никакой другой Германии сейчас нет. Я так понимаю этот вопрос.
Трумэн. Можно ли говорить о Германии, как она была до войны, в 1937 году?
Сталин. Как она есть в 1945 году.
Трумэн. Она все потеряла в 1945 году, Германии сейчас не существует фактически.
Сталин. Германия представляет, как у нас говорят, географическое понятие. Будем пока понимать так. Нельзя абстрагироваться от результатов войны.
Трумэн. Да, но должно же быть дано какое-то определение понятия "Германия". Я полагаю, что Германия 1886 года или 1937 года - это не то, что Германия сейчас, в 1945 году.
Сталин. Она изменилась в результате войны, так мы ее и принимаем.
Трумэн. Я вполне согласен с этим, но все-таки должно быть дано какое-то определение понятия "Германия".
Сталин. Например, думают ли установить германскую администрацию в Судетской части Чехословакии? Это область, откуда немцы изгнали чехов.
Трумэн. Может быть, мы все же будем говорить о Германии, как она была до войны, в 1937 году?
Сталин. Формально можно так понимать, по существу это не так. Если в Кенигсберге появится немецкая администрация, мы ее прогоним, обязательно прогоним.
Запись четвертого заседания глав правительств. 20 июля 1945 г., 16 час. 08 мин.
Удобный маршрут для Черчилля
Трумэн. Нужно установить время и место встречи Совета министров иностранных дел. Я готов предоставить решение этого вопроса самим министрам иностранных дел.
Черчилль. Я совершенно согласен с тем, что этот вопрос должен быть обсужден, но у меня существует мнение, что таким местом должен быть Лондон; здесь должно быть постоянное место секретариата, а заседания могут иметь место и в других пунктах, если это будет угодно. В подтверждение своего взгляда я хочу напомнить, что Лондон является той столицей, которая более других находилась под огнем неприятеля во время войны. Насколько мне известно, это самый большой город в мире и один из старейших городов мира. Кроме того, он находится на полдороге между США и Россией.
Сталин. Это самое главное. (Смех.)
Про передачу Польше части территории Германии
Сталин. Наша концепция, концепция русских во время войны, при занятии территории противника состоит в следующем. Армия воюет, она идет вперед и не имеет никаких забот, кроме как выиграть сражение. Но чтобы армия могла двигаться вперед, она должна иметь спокойный тыл. Она не может воевать с врагом одновременно и на фронте, и в тылу. Армия хорошо воюет, если тыл спокоен и если тыл сочувствует ей и помогает. Представьте себе положение, когда немецкое население либо бежит за своими отступающими войсками, либо стреляет в спину нашим войскам. А польское население идет вслед за нашими войсками. При таком положении естественно стремление армии иметь в тылу администрацию, которая ей сочувствует и помогает. В этом все дело.
Черчилль. Существует еще вопрос о поставках. Вопрос о поставках продуктов питания - весьма важный вопрос, потому что эти районы являются основными районами, доставляющими продукты питания для германского населения.
Сталин. А кто там будет работать, производить хлеб? Кроме поляков, там некому работать.
Трумэн. Мы можем достигнуть соглашения. Я думаю, что существо вопроса, который стоит перед нами и нас волнует, состоит в том, какая будет администрация в этих районах. Нас интересует также вопрос о том, будут ли эти районы являться частью Германии или частью Польши в период оккупации. Вопрос заключается в следующем. У нас есть зона оккупации, у Франции есть зона оккупации, есть зоны оккупации у англичан и у Советского Союза. Я хочу знать, не входят ли районы, о которых идет речь сейчас, в советскую зону оккупации. Я думаю, что в надлежащее время мы сможем достигнуть соглашения относительно будущих границ Польши, но сейчас меня интересует вопрос об этих районах на период оккупации.
Сталин. На бумаге это пока немецкие территории, на деле - это польские территории, де-факто.
Трумэн. Что случилось с местным населением? Его там было, по-видимому, миллиона три.
Сталин. Население ушло.
Черчилль. Еще одно замечание - относительно заявления генералиссимуса Сталина о том, что все немцы покинули эти районы. Имеются другие данные, которые говорят о том, что там все-таки осталось 2–2,5 миллиона немцев. Конечно, эти цифры следовало бы еще проверить.
Сталин. Конечно, нужно проверить. Мы обсуждали вопрос о границе и пришли теперь к вопросу о продовольственном снабжении Германии. Если вы хотите обсуждать этот вопрос, пожалуйста, я не возражаю.
Сталин. Я согласен, что некоторые затруднения со снабжением Германии имеются, но главными виновниками этих затруднений являются сами немцы. Война привела к тому, что из этих 8 миллионов немцев там никого почти не осталось. Возьмите Штеттин: там было 500 тысяч населения, а когда мы вошли в Штеттин, там осталось всего 8 тысяч.
В Восточной Пруссии немцы поступили так: большая часть ушла на запад, в тыл к своим войскам, другая часть ушла в район Кенигсберга, к русским. Когда мы пришли в ту зону, которая предназначалась для приращения польской территории, там из немцев никого не осталось, остались одни поляки. Вот как обернулось дело.
В зоне между Одером и Вислой немцы бросили свои поля, поля обрабатываются и убираются поляками. Едва ли поляки согласятся отдать немцам то, что они обработали. Вот какое положение создалось в этих районах.
Мы не желаем, чтобы на наших руках оставалось огромное число немецкого населения без всяких продовольственных ресурсов. Возьмем, например, огромное население в Рурском бассейне, в районе угольных копей. Это население находится в зоне английской оккупации. Если для них не будет поставлено достаточно продовольствия, то в нашей собственной зоне будет такое положение, как в немецких концентрационных лагерях.
Сталин. Все равно Германия без импорта хлеба не обходилась и не обойдется.
Черчилль. Да, конечно, но она тем более не будет иметь возможности кормить себя, если у нее будут отняты восточные земли.
Сталин. Пусть покупают хлеб у Польши.
Черчилль. Мы не считаем, что эта территория является территорией Польши.
Сталин. Там живут поляки, они обработали поля. Мы не можем требовать от поляков, чтобы они обработали поля, а хлеб отдали немцам.
Черчилль. Кроме того, я должен указать на то, что условия в занятых поляками районах вообще являются очень странными. Например, мне сообщают, что поляки продают силезский уголь Швеции. Они это делают в то время, когда у нас, в Англии, ощущается недостаток угля и предстоит самая холодная и самая жестокая зима без топлива. Мы исходим из общего принципа, что снабжение продовольствием и топливом Германии в границах 1937 года должно распределяться пропорционально количеству ее населения и независимо от того, в какой зоне находятся это продовольствие и этот уголь.
Сталин. А кто будет добывать этот уголь? Немцы не добывают, добывают поляки, они работают.
Черчилль. Но они работают в Силезии.
Сталин. Оттуда все хозяева сбежали.
Черчилль. Они ушли потому, что испугались военных действий, но так как теперь война закончилась, они могли бы вернутьcя обратно.
Сталин. Не хотят, и этому не очень сочувствуют поляки. Я говорю о предпринимателях, которые сбежали из угольного бассейна. Мы сами теперь покупаем уголь у поляков, как шведы, потому что у нас в некоторых районах, например в Прибалтике, угля не хватает.
Запись шестого заседания глав правительств. 22 июля, 1945 г., 17 час. 07 мин.
Про итальянские колонии
Сталин. Из печати, например, известно, что г-н Иден, выступая в английском парламенте, заявил, что Италия потеряла навсегда свои колонии. Кто это решил? Если Италия потеряла, то кто их нашел? (Смех.) Это очень интересный вопрос.
Черчилль. Я могу на это ответить. Постоянными усилиями, большими потерями и исключительными победами британская армия одна завоевала эти колонии.
Трумэн. Все?
Сталин. А Берлин взяла Красная Армия. (Смех.)
Черчилль. Я хочу закончить свое заявление, потому что г-н президент ставит под вопрос слова "британская армия одна завоевала". Я имею в виду следующие итальянские колонии: Итальянское Сомали, Эритрея, Киренаика и Триполи, которые мы завоевали одни в очень трудных условиях. Однако мы не ищем территориальных приобретений. Мы не хотим извлекать выгоды из этой войны, хотя мы и понесли большие потери. Конечно, что касается человеческих жертв, то они не являются такими большими, как те жертвы, которые понес Советский Союз и его храбрые войска. Однако из этой войны мы вышли большими должниками США.
Я должен сказать, что, когда я посетил Триполи и Киренаику, я видел работу, проделанную итальянцами по подъему и обработке земель; она замечательна, несмотря на тяжелые условия. Я хочу сказать, что, хотя мы не стоим за то, чтобы возвратить Италии ее африканские колонии, в то же время мы не исключаем возможности обсуждения этого вопроса. В настоящее время все эти колонии находятся в наших руках. Кто хочет их иметь? Если есть за этим столом претенденты на эти колонии, было бы хорошо, чтобы они высказались.
Трумэн. Нам они не нужны. Мы имеем у себя достаточное количество бедных итальянцев, которых нужно кормить.
Черчилль. Мы рассматривали вопрос о том, не подойдут ли некоторые из этих колоний для расселения евреев. Но мы считаем, что для евреев там не было бы удобно поселиться.
Мы не вполне понимаем, чего хотят наши русские союзники.
Сталин. Мы хотели бы знать, считаете ли вы, что Италия потеряла свои колонии навсегда. Если вы считаете, что она потеряла эти колонии, то каким государствам мы передадим их под опеку? Мы хотели бы это знать. Если об этом говорить рано, мы можем подождать, но когда-нибудь об этом придется сказать.
О Черноморских проливах и советских военных базах
Сталин. Я прошу предоставить слово Молотову.
Молотов. Я сейчас передам в письменном виде документ по вопросу о проливах на русском и английском языках. С нашей стороны имеются два вопроса, которые следует урегулировать. Заключение союзного договора означает, что мы {136} должны совместно защищать наши границы: СССР - не только свою границу, но и турецкую, а Турция - не только свою, но и советскую границу. Однако в некоторых частях мы считаем границу между СССР и Турцией несправедливой. Действительно, в 1921 году от Советской Армении и Советской Грузии Турцией была отторгнута территория - это известная территория областей Карса, Артвина и Ардагана. Вот карта отторгнутой турками территории. (Передает карту.) Поэтому мною было заявлено, что для того, чтобы заключить союзный договор, следует урегулировать вопрос об отторгнутой от Грузии и Армении территории, вернуть им эту территорию обратно.
Второй важный вопрос, который мы должны урегулировать,- это вопрос о Черноморских проливах.
Турецкому правительству были сообщены в устной форме те предложения, которые я передаю вам в письменном виде. (Передает президенту и премьер-министру текст записки на русском и английском языках.)
Черчилль. Разрешите прочитать?
Молотов. Пожалуйста.
Черчилль. (После прочтения записки.) Это очень важный документ, и он идет гораздо дальше того, о чем мы говорили раньше.
Молотов. Но тогда не было и речи о союзном договоре с Турцией.
Черчилль. Я полагаю, что все другие подписавшие конвенцию стороны также будут запрошены.
Молотов. За исключением Японии.
Черчилль. В связи с переданной запиской возникают совсем другие вопросы. Речь идет о русской базе в проливах, а также о том, что никто не может иметь отношение к вопросу о Дарданеллах и Босфоре и проходе через них, кроме Турции и Советского Союза. Я уверен, что Турция никогда не согласится на это.
Молотов. Такие договоры между Турцией и Россией существовали и раньше.
Черчилль. По которым Россия получала укрепленную базу в проливах?
Молотов. По которым вопрос о проходе через проливы решался только Турцией и Россией. Это - договор 1805 года и Ункяр-Искелесийский договор 1833 года.
Черчилль. Я хотел бы иметь возможность познакомиться с этими договорами. А сейчас я только хочу указать на разницу между внесенными предложениями и теми, о которых шла речь раньше.
Сталин. О каких предложениях шла речь?
Черчилль. В своих переговорах с Советским правительством я выразил готовность повлиять на турецкое правительство, чтобы оно согласилось на пересмотр Конвенции в Монтре. Это мое предложение остается в силе. Но я чувствую себя совершенно свободным в отношении новых предложений.
Сталин. Вы свободны.
Черчилль. Я не хочу не сдержать своего слова. Мне очень нравится достигать с вами соглашения.
Об украинцах в Италии
Молотов. Можно ли сейчас сделать сообщение о лагере советских военнопленных в Италии? Речь идет о находящемся под контролем британских властей лагере №5 в районе города Чизенатико, где находятся главным образом украинцы. Первоначально британскими властями было заявлено о том, что в лагере содержится 150 человек, но когда советский представитель посетил этот лагерь, то там оказалось 10 тысяч украинцев, из которых английское командование составило целую дивизию. Было организовано 12 полков, в том числе полк связи и саперный батальон. Офицерский состав был назначен главным образом из бывших петлюровцев, которые раньше находились на командных постах в германской армии. При появлении советского офицера в этом лагере 625 человек изъявили желание немедленно возвратиться в Советский Союз.
Черчилль. Мы приветствуем всякое наблюдение с вашей стороны. Я потребую специальный доклад по телеграфу. Возможно, что там было много поляков.
Молотов. Нет, там были только украинцы, советские подданные.
Черчилль. Когда все это приблизительно случилось?
Сталин. Мы сегодня получили телеграмму, а случилось это в последние месяцы.
Черчилль. Я ничего об этом не слышал до сих пор.
Запись седьмого заседания глав правительств. 23 июля 1945 г., 17 час. 10 мин.
Еще раз о Проливах и Турции
Трумэн. Первым вопросом повестки дня является вопрос о Турции и Черноморских проливах. Вчера мы прервали дискуссию ввиду того, что премьер-министр не закончил своего заявления.
Черчилль. Я вчера свое заявление закончил. Я объяснил, что не могу поддержать предложение о создании русской военной базы в проливах и не думаю, чтобы Турция согласилась с этим предложением.
Сталин. Вчера г-н Черчилль утверждал, что русские напугали турок, что одним из главных моментов, вследствие чего они оказались напуганными, является то, что русские и болгарские войска концентрируются в Болгарии. Я считаю нужным дать справку по этому поводу - для успокоения г-на Черчилля. Я не знаю, как его информировали турки, но я должен сказать, что в Болгарии у наc имеется две дивизии. Г-н Черчилль был напуган турками.
Черчилль. Сколько, по вашему мнению, имеется британских войск в Греции?
Сталин. Не менее пяти дивизий.
Черчилль. У нас там две дивизии.
Сталин. Это приблизительно сколько тысяч?
Черчилль. Приблизительно 40 000.
Сталин. У нас в Болгарии меньше, около 30 000.
Запись восьмого заседания глав правительств. 24 июля 1945 г., 17 час. 12 мин.
Молотов "прессует" Черчилля
Черчилль. По-моему, было согласовано, что свободное плавание через Черноморские проливы должно быть утверждено и гарантировано тремя великими державами, а также другими державами и что Соединенные Штаты войдут в такого рода организацию. Мне это представляется важным фактом.
Трумэн. Премьер-министр хорошо повторил мою точку зрения по этому вопросу.
Сталин. Насчет свободы прохода через проливы - это правильное предложение, эта мысль просится в решение по данному вопросу.
Черчилль. Мы надеемся, что гарантия свободного прохода со стороны трех великих держав будет гораздо действеннее, чем фортификация проливов.
Молотов. А как регулируется проход через Суэцкий канал, применяется ли к нему тот же принцип?
Черчилль. Суэцкий канал открыт для всех и в мирное время, и во время войны.
Молотов. Он находится под таким же международным контролем, который предлагается для Черноморских проливов?
Черчилль. Этот вопрос пока не поднимался.
Молотов. Если это такое хорошее правило, почему же оно не применено к Суэцкому каналу?
Черчилль. Мы имеем с Египтом договор, который нас совершенно удовлетворяет. Он действует в течение 70 лет, и до сих пор жалоб не было.
Молотов. Жалоб было много. Об этом следует спросить Египет.
Черчилль. Египет подписал с нами договор.
Молотов. Вы же говорите, что международный контроль лучше. Мы тоже предполагаем заключить договор с Турцией.
Запись девятого заседания глав правительств. 25 июля 1945 г., 11 час. 25 мин.
Вопрос о переселении немцев
Черчилль. Есть еще один вопрос, который хотя и не стоит в повестке дня, но который следовало бы обсудить, а именно вопрос о перемещении населения. Имеется большое количество немцев, которых нужно переместить из Чехословакии в Германию.
Сталин. Чехословацкие власти эвакуировали этих немцев, и они находятся сейчас в Дрездене, в Лейпциге, в Хемнице.
Черчилль. Мы считаем, что имеются 2,5 миллиона судетских немцев, которых нужно переместить. Кроме того, Чехословакия хочет быстрее избавиться от 150 тысячнемецких граждан, которые были в свое время перемещены в Чехословакию из рейха. Согласно нашей информации, только 2 тысячи из этих 150 тысяч немцев покинули Чехословакию. Это большое дело - переместить 2,5 миллиона людей. Но куда их перемещать? В русскую зону?
Сталин. Большая часть их идет в русскую зону.
Черчилль. Мы не хотим их иметь в своей зоне.
Сталин. А мы и не предлагаем этого. (Смех.)
Черчилль. Они принесут с собой свои рты. Мне кажется, что перемещение по-настоящему еще не началось.
Сталин. Из Чехословакии?
Черчилль. Да, из Чехословакии. Пока перемещение идет в небольших размерах.
Сталин. Я имею сведения, что чехи предупреждают немцев, а затем выселяют их. Что касается поляков, то они задержали полтора миллиона немцев, чтобы их использовать на уборке урожая. Как только уборка в Польше окончится, поляки эвакуируют немцев из Польши.
Черчилль. Я считаю, что этого не следовало бы делать, принимая во внимание вопросы снабжения продовольствием, репараций и т.д., то есть вопросы, которые еще не разрешены. Мы оказались теперь в таком положении, когда у поляков имеется продовольствие и топливо, а у нас имеется население. Снабжение этого населения ложится тяжелым бременем на нас.
Сталин. Надо войти в положение поляков. В течение пяти с половиной лет немцы причинили им много страданий и обид.
Об энергетической безопасности Европы
Сталин. Я думаю, что гораздо большее значение имеет вопрос о снабжении всей Германии углем и металлом. Рур дает 90 процентов металла и 80 процентов каменного угля.
Черчилль. Если уголь из Рура будет поставляться в русскую зону, то за эти поставки придется заплатить продовольствием из этой зоны.
Сталин. Если Рур остается в составе Германии, то он должен снабжать всю Германию.
Черчилль. А почему тогда нельзя брать продовольствие из вашей зоны?
Сталин. Потому, что эта территория отходит к Польше.
Черчилль. Но как рабочие в Руре будут производить этот уголь, если им нечего будет есть, и откуда они могут взять продовольствие?
Сталин. Давно известно, что Германия всегда ввозила продовольствие, в частности хлеб. Если не хватает Германии хлеба и продовольствия, она будет его покупать.
Черчилль. Тогда как сможет она заплатить репарации?
Сталин. Сможет заплатить, у Германии еще много кое-чего осталось.
Черчилль. Рурский уголь, правда, в нашей зоне, но я не могу взять на себя ответственность за какое-либо урегулирование, которое приведет к тому, что в британской зоне будет этой зимой голод, в то время как поляки будут иметь все продовольствие для себя.
Сталин. Неверно, они недавно просили помочь им хлебом, хлеба у них не хватает, они просили дать хлеба до нового урожая.
Черчилль. Я надеюсь, что генералиссимус признает некоторые из наших затруднений, как мы признаем его затруднения. У нас в Англии в этом году будет самая безугольная зима, потому что у нас не хватает угля.
Сталин. Почему? Англия всегда вывозила уголь.
Черчилль. Вследствие того, что углекопы еще не демобилизованы, у нас нехватка рабочей силы в угольной промышленности.
Сталин. Достаточно имеется пленных. У нас пленные работают на угле, без них было бы очень трудно. Мы восстанавливаем наши угольные районы и используем пленных для этой цели. 400 тысяч немецких солдат сидят у вас в Норвегии, они даже не разоружены, и неизвестно, чего они ждут. Вот вам рабочая сила.
Запись одиннадцатого заседания глав правительств. 31 июля 1945 г. в 16 час. 05 мин.
О военных преступниках
Трумэн. Последний вопрос - о военных преступниках.
Молотов. Советская делегация готова принять за основу проект британской делегации по этому вопросу с одной небольшой поправкой. Она предлагает, чтобы в последней фразе этого проекта, где говорится о том, что три правительства считают делом огромной важности, чтобы суд над главными преступниками {248} начался как можно скорее, после слов "главные преступники" были добавлены слова: «такие, как Геринг, Гесс, Риббентроп, Розенберг, Кейтель и др.»
Бирнс. Когда мы обсуждали этот вопрос вчера, я считал нецелесообразным называть определенных лиц или пытаться определить здесь их виновность. Каждая страна имеет среди нацистских преступников своих "любимцев", и если мы не включим этих преступников в список, то нам трудно будет объяснить, почему они не включены.
Сталин. Но в предложении так и сказано: «такие, как... и др.» Это не ограничивает количество, но создает ясность.
Бирнс. Это дает преимущество тем, кого вы называете. (Смех.)
Эттли. Я не думаю, что перечисление имен усилит наш документ. Например, я считаю, что Гитлер жив, а его нет в нашем списке.
Сталин. Но его нет в наших руках.
Эттли. Но вы даете фамилии главных преступников в качестве примера.
Сталин. Я согласен добавить Гитлера (общий смех), хотя он и не находится в наших руках. Я иду на эту уступку. (Общий смех.)
Закрытие конференции
Трумэн. Объявляю Берлинскую конференцию закрытой. До следующей встречи, которая, я надеюсь, будет скоро.
Сталин. Дай бог.
Эттли. Г-н президент, перед тем как мы разойдемся, я хотел бы выразить нашу благодарность генералиссимусу за те отличные меры, которые были приняты как для нашего размещения здесь, так и для создания удобств для работы, и вам, г-н президент, за то, что вы столь умело председательствовали на этой конференции.
Я хотел бы выразить надежду, что эта конференция окажется важной вехой на пути, по которому три наших народа идут вместе к прочному миру, и что дружба между нами тремя, которые встретились здесь, будет прочной и продолжительной.
Сталин. Это и наше желание.
Трумэн. От имени американской делегации я хочу выразить благодарность генералиссимусу за все то, что он сделал для нас, и я хочу присоединиться к тому, что высказал здесь г-н Эттли.
Сталин. Конференцию можно, пожалуй, назвать удачной.
Трумэн. Объявляю Берлинскую конференцию закрытой.
(Конференция закончилась 2 августа 1945 года в 00 час. 30 мин.)