Хотите занимательный пример воинской дисциплины?
Я знаю, что хотите, просто стесняетесь и немного боитесь — но это лишнее, я вас призывать этим примером ни к чему не буду.
Давным-давно, когда Рим ещё воевал с пунийцами, а Христа не было даже в планах, существовал на востоке Великой Степи сын шаньюя хунну Модэ. Шаньюй — это хан по-ихнему, следовательно Модэ был принцем по сути. По сути, но не по факту, ибо папенька его не особо любил (мутная история, вдаваться не будем). Можно даже сказать, что ненавидел и желал смерти. Бывает...
История могла бы на этом и закончиться, но Модэ имел поддержку общества и свой личный тумен. Отряд, грубо говоря. И принц понимал, что это — его единственный инструмент для борьбы с отцом. Однако просто напасть на хана и замесить его в кровавое тесто было бы не поэтично и грубо, а у нас все-таки красивая восточная легенда с поучительным смыслом.
Поэтому Модэ начал муштровать своих людей. Оригинально, эффектно и, как говорится, "под задачу".
Ставит своего любимого коня. Пускает в него "поющую" стрелу. Стрела — условный знак, дескать, мочи его, пацаны! Из коня сделали ежа, а кто не выстрелил по приказу командира, пожалев красивую животину— тому башку с плеч.
Ставит свою жену. Пускает стрелу. Те ребята в строю, которые задались вопросом: "Ты больной, Модэ?!", отправились вслед за теми, кто отказался стрелять в аргамака.
(Потом, после жены, таким же образом он пошёл ещё дальше и приказал расстрелять коня своего отца, но этого я вам не расскажу — слишком сексистский подтекст у того факта, что гунн коня отца выше женщины ставил).
Ну а дальше дело техники.
Когда во время охоты он пустил стрелу в своего отца, желающих заниматься морализаторством не было. Замочили пацаны шаньюя, даже глазом не моргнули.
Выучка, господа. Муштра.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
«Биндюжник и профессор»
Если бы я не знал, с кого писал Исаак Бабель своего знаменитого Фроима Грача, я был бы абсолютно уверен, что он писал его с Бени Берковича. И это несмотря на то, что Фроим Грач, как известно, был биндюжник, а Беня Беркович — профессор скрипки в нашей консерватории. Все остальное совпадало полностью. Широкоплечий, коренастый, с бычьей шеей и яростными глазами навыкате, Беня, как и Фроим, не отличался особой интеллигентностью. Да и на скрипке, честно говоря, никто не слышал, чтобы он когда-нибудь играл...
Но любая одесская мамаша, обсуждая со знатоками этого дела, кому бы отдать своего отпрыска учиться на будущего Яшу Хейфеца, всегда слышала в ответ одно и то же:
— Бене, и только Бене!.. Все остальное — выброшенные деньги!..
И так утверждали не случайно. Дело в том, что в крупной, поросшей рыжей щетиной Бениной голове постоянно вертелась какая-то странная, непонятно как попавшая туда пластинка с идеальным исполнением самых сложных скрипичных произведений. И пока Беня, прислушиваясь к ней, не добивался от своих учеников хотя бы отдаленного сходства с идеалом, он не успокаивался. Средства воздействия на учеников в данном случае он применял примерно те же, что и Фроим Грач по отношению к лошадям. То есть окрики, понукания и побои.
— Быстрее! Быстрее, я вам говорю!.. — доносилось, бывало, во время занятий из Бениного класса. — Ну кто же в таком темпе играет Чайковского?! Только такой недоношенный мерин, как вы, Рафалович!.. А ну-ка еще быстрее! Еще!.. Пошел, я тебе говорю. Пошел!.. А то как огрею смычком!.. Что, устал? Ну хорошо... Стой! Да стой ты уже, черт бы тебя побрал... Тпру!.. Вот же глупая скотина! То не разгонишь его, то не остановишь... Ладно, отдохни, так уж и быть... Попей водички...
Надо сказать, что такая методика давала совсем не плохие результаты. Почти все Бенины ученики становились приличными скрипачами. Иногда очень приличными. Но, увы, не великими. А Беня хотел воспитать именно великого. То есть такого, который обессмертил бы наконец его как педагога... Почему такой ученик не появлялся у него до сих пор, Беня знал абсолютно точно.
— Вы же бездельники! — рокотал он на своих изможденных каторжным трудом воспитанников. — Ну сколько часов в сутки вы занимаетесь на скрипке? Ну десять-двенадцать. А должны заниматься двадцать шесть! В худшем случае — двадцать пять!
— Но в сутках всего двадцать четыре! — оправдывались ученики.
— Кто вам это сказал? — ярился Беня. — Эту чушь придумали такие же ленивые обезьяны, как вы! А даже если предположить, что действительно двадцать четыре?.. Так вы бы что, занимались все это время? Вы же находите себе любые отговорки! Вам, видите ли, нужно есть, спать... Я знаю, что там еще?.. Студент Ковальчук, говорят, вчера вообще женился. А вот интересно, Ковальчук, расскажите своим товарищам, с кем вы провели эту вашу брачную ночь?
— С женой, естественно...
— Так я и думал! — торжествовал Беня. — А знаете почему? Потому что Ковальчуку было абсолютно все равно, с кем провести эту ночь, только бы не с инструментом! В общем, о чем с вами разговаривать?!
Найти ученика, который мог бы долгие годы заниматься все двадцать четыре часа в сутки, постепенно стало для Бени идеей фикс. И в конце концов счастье ему улыбнулось.
Тихий тщедушный Сенечка, в возрасте семи лет найденный Беней где-то на окраинах Кишинева, был явно одаренным мальчиком.
— Отдайте мне вашего ребенка, — заявил Беня Сенечкиным родителям, — и я сделаю из него второго Яшу Хейфеца, чего бы ему это ни стоило...
— А если из Сенечки все-таки не получится второй Яша? — засомневались родители.
— Значит, вам придется родить себе второго Сенечку! — отрезал Беня.
Короче говоря, вскоре Сенечка был переведен из своей кишиневской коммуналки в Бенину профессорскую квартиру, и великий педагогический эксперимент начался.
Конечно, сразу выйти на полных двадцать четыре часа занятий в сутки не удалось. Как и любому живому организму, какое-то время требовалось Сенечке для приема пусть даже очень скудной пищи. Да и ночью, когда профессор не мог этого контролировать, Сенечка забывался иногда коротким тревожным сном. Но каждое утро ровно в четыре часа его поднимал будильник, и дальше уже все шло по расписанию. С четырех до шести, чтобы не будить Беню с женой, Сеня играл в туалете. Затем, когда хозяева просыпались и шли в туалет, он на полчаса переходил заниматься в ванную, затем на кухню. Потом, пока профессор с женой завтракали на кухне, Сеня совершенствовался в коридоре. И только в восемь, когда все уходили на работу, в его распоряжении оставалась вся квартира, то есть кладовка, где его запирали, чтобы ничто не отвлекало от занятий. И выпускали только вечером, когда Беня возвращался из консерватории и уже лично сам занимался с Сеней по нескольку часов в кабинете, проверяя сделанное ребенком за день и давая ему задание на следующую ночь.
Так прошло Сенино детство, а затем отрочество и юность. Результат был феноменальным. На выпускном экзамене в нашей консерватории, где Сеня якобы занимался на заочном отделении с целью получения официального диплома, он в таком немыслимом темпе сыграл самую виртуозную программу, что обалдевшие члены комиссии еле успели вывести в своих ведомостях пятерки с плюсом. Но дальше нужно было сдавать научный коммунизм!.. А этот предмет, столь необходимый будущему второму Хейфецу, Сеня уже сдать не мог. Поскольку не прочитал в своей жизни ни одной, даже более интересной книги. Три раза пытался он сдавать — и все безрезультатно. И тогда в дело снова вмешался Беня.
— Семен! — сказал он ученику. — Завтра ты в последний раз идешь сдавать научный коммунизм. Я уже договорился с преподавателем. Тебе зададут три вопроса. Вопрос первый, биографический: где ты родился? Ответ: в Кишиневе. Запомнил? Вопрос второй, по культуре: где находится Молдавский театр оперы и балета? Ответ: в Кишиневе. И, наконец, вопрос третий, политический (все-таки это научный коммунизм): как называется столица Молдавской Советской Социалистической Республики? Ответ — Кишинев. Тебе все ясно? Значит, экзамен завтра. То есть у тебя впереди еще целые сутки. Иди, готовься!
И Сеня сдал научный коммунизм! Он получил «четыре». Видимо, какой-то из этих вопросов все-таки вызвал у него затруднения...
Но это было еще не все. Как известно, Яша Хейфец номер один стал тем, кем он стал, только после того, как переехал из России в Америку. Этот же путь предстояло проделать и Хейфецу номер два. Конечно, в семидесятые годы отправить Сенечку в самое логово капитализма было даже для Бени сложнее, чем помочь ему сдать научный коммунизм. Но Беня решил и эту задачу. Уж как он отыскал где-то в Черновцах еще сравнительно молодую вдову, имевшую разрешение на выезд в США с целью объединения с горячо любимой двоюродной тетей, остается загадкой. Но Беня отыскал ее и представил своему ученику в качестве невесты.
— Бе-е-ениамин Моисеевич!.. — взмолился было Сеня, который при виде своей будущей жены сделался на какое-то время заикой.
— Прекрати! — строго прервал его профессор. — Да, она не Мерлин Монро. Но, по-моему, так даже лучше. Во всяком случае, ее внешний вид никогда не будет отвлекать тебя от занятий!
И молодая чета отбыла в Нью-Йорк.
А вся Одесса застыла в ожидании мирового триумфа Сени, а значит, и Бени. И ждала лет пятнадцать. Причем, как оказалось, совершенно напрасно.
Как выяснилось впоследствии, попав в Америку и оглянувшись вокруг, Сеня наотрез отказался ехать в Нью-Йорк, а, наоборот, узнав, что какой-то оркестрик в тихом провинциальном городке остро нуждается в скрипаче на последний пульт вторых скрипок, поехал прямо туда. Услыхав его игру, местный дирижер, естественно, чуть не упал в обморок и сразу же предложил Сене работу солиста. Но Сеня наотрез отказался.
— В гробу я видел так упираться! — заявил он. — Только вторые скрипки! И только последний пульт! Не возьмете — уеду!..
— Да что вы такое говорите! — испугался дирижер. — Конечно, возьмем! В конце концов, Бостонский оркестр славится тем, что у них самая лучшая в мире струнная группа. Чикагский — что духовая. Так мы теперь прославимся тем, что у нас самый лучший в мире последний пульт вторых скрипок!..
— А вот теперь все! — объявил Сеня жене, получив первую зарплату. — С этого дня я начну возвращать себе то, чего меня лишили в детстве!
И начал возвращать. На скрипке он больше не занимался. Играл только на работе. Все остальное время на протяжении нескольких лет Сеня безудержно ел. Пирожные, мороженое, конфеты. Ел и смотрел телевизор. На остальные деньги каждый день покупал себе детские игрушки: машинки, самолетики, танки... Потом начал читать. Выписал из России «Дядю Степу» и «Приключения Незнайки». Годам к сорока прочел «Тимура и его команду» и начал заглядываться на старшеклассниц...
Я встретил его недавно в Америке прямо на улице. В огромном розовощеком толстяке можно было узнать нашего Сенечку, только если предположить, что его кто-то долго и упорно накачивал автомобильным насосом.
— Ты уже сегодня обедал?! — закричал он мне вместо приветствия. — Очень хорошо. Я тоже. Значит, сейчас будем обедать опять. В этой стране вообще глупо обедать один раз в день. Ты посмотри, сколько вокруг всего наготовлено... И обязательно передай Бене, что я ему очень благодарен. Ну, действительно, как тут живет наша эмиграция? Работа, работа и еще раз работа... А я благодаря Бене все свое уже отработал в Одессе. Теперь вот здесь отдыхаю... Было бы ужасно, если б получилось наоборот...
Не передам, думал я, возвращаясь в Одессу. Наверное, Бене это не понравится. Человек так мечтал воспитать второго Яшу Хейфеца — и что получилось?
А может, он сам виноват? Может быть, в деле воспитания гениев и лошадей нужен не только кнут, но и пряник? То есть хотя бы чуточку любви и свободы? Странно, что такой профессор, как Беня, этого не знал. Вот Фроим Грач небось понимал эту простую истину. Может, поэтому Бабель и не писал своего Фроима с нашего Бени? Да, что ни говори, а хорошего биндюжника можно написать не с каждого профессора.
Дедовщина по-царски
Что такое сегодняшняя дедовщина знает, безусловно, каждый мужчина, а вот как "гоняли" век назад "молодых" за давностью лет позабыли. Хотя поучиться есть чему и у дедов и у прадедов наших...
Взять, например, доблестный своими традициями русский офицерский корпус конца ХIХ - начала ХХ века. Трудно современному призывнику представить, чтобы господа-офицеры - белая кость, голубая кровь - на своей нежной шкуре испытывали все "прелести" казарменного быта. Но так уж была устроена система воспитания кадет, что они в обязательном порядке знакомились с муштрой. Нынешние сторонники гуманного обращения сильно бы удивились, попади они в рядовой кадетский корпус.
Офицеры, отвечавшие в этих заведениях за строевую подготовку, являлись убеждёнными сторонниками жестких дисциплинарных взысканий. Встречая кадет, ротные командиры непременно спрашивали, стояли ли те под ружьём. И если слышали в ответ робкое "нет", тут же бодрым строевым шагом отправляли их на выстойку с полной боевой выкладкой. Так новички (десяти-двенадцатилетние мальчишки) приобщались к суровой армейской действительности...
В юнкерских училищах были свои заморочки. Особой изобретательностью отличались командиры Морского корпуса. Гардемарин в этом военно-учебном заведении гоняли безжалостно, без всякого почтения к громким именам и знатным титулам. Будущий офицер флота российского с малых лет приучался к лихости и хладнокровию, которые развивались посредством регулярных наказаний. Очень популярным было такое: строптивых гардемарин сажали на салинг - площадку на самой высокой мачте парусника. Там они и качались вместе с мачтой, расставаясь с романтикой и грёзами.
А называлось это внеуставное средство воспитания - "беседовать с горизонтом". Белоручек и снобов во флоте не терпели - работали все одинаково: потомки самых блестящих дворянских семей и сыновья провинциальных разночинцев. Работали не в переносном, а в прямом смысле этого слова: лазали по реям, тянули канаты, драили палубу. Дух барства из гардемарин начисто вышибался.
Морская практика на действующих кораблях Балтийского флота отсеивала ленивых, робких, тщедушных. Мамы и прочие сердобольные родственники в Морской корпус не допускались на пушечный выстрел. Их разрушающего воздействия опасались больше всего, а потому всячески ограничивали общение воспитанников с их родными. Несмотря на столь суровое отношение, авторитет Морского корпуса был неоспоримым. Сливки высшего общества - князья Ухтомские, Вяземские, Гагарины - считали за честь пройти его суровую школу.
Самый же свирепый "цук" (как называли тогда дедовщину) царил в Николаевском кавалерийском училище, где юнкера старшего курса обязаны были в силу лермонтовских ещё традиций "цукать" юнкеров младшего курса. Каждый второкурсник имел своего "зверя", то есть первокурсника, над которым он обладал практически неограниченной властью. Младший юнкер обязан был исполнять самые нелепые прихоти и приказания старшего, оказывая ему при этом чинопочитание.
"Зверь" должен был назубок знать имена актрис , любимых второкурсниками, полки, в которые старшие товарищи намеревались поступить, помнить бесчисленное количество скабрезных анекдотов. В случае неправильного ответа или неудачной шутки старший юнкер тут же наказывал "зверя", заставляя его приседать на корточки подряд раз тридцать или сорок. Особенно любили заставлять приседать в уборной у печки, усиливая воспитательный эффект незабываемым благоуханием писсуаров.
Вариаций на тему "цука" было бесчисленное множество. Старший мог скомандовать: "Молодой, пулей расскажите про бессмертие души рябчика". И молодой, вытянувшись в струнку, бодрым голосом рапортовал: "Душа рябчика становится бессмертной, когда оказывается в желудке благородного юнкера". Иной раз "старичку" приходила в голову и такая фантазия: "Молодой! Ходите за мной и вопите белугой". И тот вопил "белугой", неотступно следуя за своим бессердечным господином, пока тот не командовал: "Отставить"!
Ослушаться приказания старшего товарища юнкеру младшего курса не позволяла традиция, хотя по уставу оба они были равны. Своим беспощадным "цуком" старшие закаливали новобранцев, дисциплинировали их, вырабатывая особенную выправку, по которой всегда можно было узнать николаевца. Училищное начальство относилось к муштре скорее одобрительно, и если прямо её не поощряло, то в лучшем случае смотрело на это сквозь пальцы, ибо ротные командиры в большинстве своём сами были питомцами этого элитного учебного заведения.
У николаевцев бытовало неписанное правило: когда молодой человек собирался поступать в училище, первым делом его спрашивали, как желает он служить - "по славной ли николаевской традиции, или по законному уставу"? Если новичок говорил, что хочет жить по уставу - его избавляли от "цука", но зато уже никто не относился к нему как к товарищу, а только как к сослуживцу. Такого маменькина сыночка называли "красным юнкером".
"Красного" бойкотировали и глубоко презирали. Никто с ним не разговаривал. С ним поддерживали лишь чисто служебные отношения. Самым же существенным было то, что такого "красного юнкера" по окончании училища никогда бы не принял в свою офицерскую среду ни один гвардейский или столичный полк, ибо в каждом полку были выходцы из Николаевского училища, всегда поддерживавшие связи с альма-матер. До их сведения доходило, кто из выпускников - "красный". Впрочем, "красный юнкер" был чрезвычайно редким явлением. Училище имело очень громкую славу, и каждый молодой человек, желавший туда поступить, обычно уже знал, на что он идёт, а потому всегда добровольно соглашался жить "не по уставу, а по славной традиции"...
В "цукании" был заключен глубокий смысл: будущие взводные и эскадронные офицеры на своём личном опыте убеждались, что такое издевательства и строгое отношение со стороны старших по званию. Над солдатами вчерашние "звери", конечно же, особенно не тряслись и не миндальничали, но и рукоприкладством не грешили.
Эволюция пехоты на поле боя. Часть 2. И пришла Линия!
Ну точнее не пришла как человек, а пришло время умных, которые догадались - нужно не просто выстроить солдат, а вернуть идеал древней Македонии и Рима. Когда бьют как одно плечо-рука. когда стоят в линию и причём коробкой, когда могут выстрелив из ружья, следом, не нарушив порядка, уступить место следующей линии.
Итак.
Одними из первых, кто додумался, как грамотно противостоять коннице, причём любой - это шотландцы. Можно даже "догадаться" почему - очень уж им надоели англо-саксы, со своими рыцарями круглых столов, в попросту быдло от дворянства, которое грабило и убивало всё, что могло. надоели право первой ночи, постоянные поборы, унижения. а вот денег не было ну совсем. И лошадей тоже не особо, разве что для пахоты, с которой почти весь доход уйдёт их саксонским мордам высочествам. :)
Тот кто смотрел дивный и интересный фильм "Храброе сердце", не мог не запомнить этот лес пик. При этом цена им - копейка, а любому латнику тогдашнему, цена не меньше ста золотых.
____________________
Шилтрон (англ. schiltron, также известен как schiltrom или shiltron; произносится «skil-tron») — плотное круговое построение с копейщиками в первых рядах (circles of spearmen). В буквальном переводе на русский — «движущийся лес». Изначально, при Уоллесе, построение было чисто оборонительным (тогда первыми в средневековой Европе шотландцы применили длинные «пехотные» копья). Брюс при Бэннокберне привёл его в движение (заставив англичан сражаться на неудобной для них территории). Этот успех так воодушевил шотландцев, что они повторяли его вплоть до самоубийственных случаев при Хэлидон-Хилл (1333 г.) или Дапплин-Мур (1332 г.).
Недостаток такого построения был один - в него не были интегрированы лучники и англичане быстро навострились уничтожать таких бравых копейщиков издалека. Но вот конница для их уничтожения оказалась бесполезна, хотя вроде бы и была золотой в плане обмундирования и подготовки, причём в прямом смысле слова. На 100 латников нужно было целое состояние, да и сейчас попробуй снаряди роту воинов того времени с конями и латами и мечами.
___________________________
Пометка.
Время шло, люди думали, воевали, убивали. Ну всё как обычно в будущем ЕС. Додумались.
_________________________
ПО СТАТИСТИКЕ ШВЕЙЦАРСКАЯ ПЕХОТА ВРЕМЕН РАСЦВЕТА, ВЫИГРЫВАЛА 8 ИЗ 10 СРАЖЕНИЙ В КОТОРЫХ УЧАСТВОВАЛА
Так сказать «пехотный ренессанс» в военном деле средневековой Европы начался с появлением на арене сражений швейцарской пехоты. Для европейского военной практики швейцарцы применили совершенно новую пехотную тактику, а точнее говоря, хорошо забытую старую — античную. Ее появление стало результатом двухвекового боевого опыта швейцарских кантонов, накопленного в войнах с германцами. Только с образованием государственного союза "лесных земель" (Швиц, Ури и Унтеральден) в 1291 г. с единым правительством и командованием, смогла сложиться знаменитая швейцарская "баталия".
Гористая местность не позволяла создать сильную кавалерию, зато линейная пехота в сочетании со стрелками была организована блестяще. Неизвестно, кто явился автором этого строя, но несомненно, это был либо гений, либо скорее человек, знакомый с военной историей Греции, Македонии и Рима. Он использовал предыдущий опыт фламандских городских ополчений, применявших фалангу. Но швейцарцам нужен был такой боевой порядок, который позволял бы бойцам отражать атаки противника со всех сторон. Прежде всего, такая тактика была предназначена для борьбы с тяжелой конницей. Баталия была абсолютно беспомощна против стрелков. Ее уязвимость для метательных снарядов и стрел объяснялась тем, что в XIV в, повсеместно стал использоваться сплошной металлический доспех готического типа. Его боевые качества были столь высоки, что воины, и конные, и пешие, имеющие такое снаряжение, мало-помалу стали отказываться от крупных щитов, заменяя их небольшого размера "кулачными" — удобными для фехтования.
Чтобы как можно эффективней пробивать такой доспех, оружейники придумывали все новые варианты оружия: годендаги, боевые молоты, алебарды… Дело в том, что у короткодревковых топоров и секир (чрезвычайно широко использовавшихся на протяжении всей военной истории человечества) для пробивания сплошного доспеха не хватало радиуса размаха, следовательно инерции и силы удара, их пробивная сила была невелика, и для того, чтобы пробить кирасу или шлем доспеха 14-15 веков, требовалось нанести целую серию ударов (разумеется, были очень сильные физически люди, которые с успехом использовали и короткодревковое оружие, но таких было немного). Поэтому изобрели оружие комбинированного действия на длинном древке, которое увеличивало радиус удара и, соответственно за счет набранной инерции, его силу, чему способствовало еще и то, что воин наносил удар двумя руками. Это послужило дополнительной причиной отказа от щитов. Длина пики также вынуждала бойца манипулировать ею двумя руками, для пикинеров щит становился обузой.
Традиционно изобретение алебарды приписывают швейцарцам. Но ни в одной стране такое оружие не могло появиться вдруг, сразу. Для этого нужен длительный боевой опыт и мощная производственная база, имеющаяся только в крупных городах. Наиболее благоприятные условия для усовершенствования оружия в то время были в Германии. Швейцарцы же не изобрели, а систематизировали использование алебарды и пики в строю.
Боевая тактика швейцарцев была очень гибкой. Они могли вести бой не только баталией, но и фалангой или клином. Все зависело от решения командира, особенностей местности и условий боя.
Баталии могли быть разных размеров и представляли собой квадраты в 30, 40, 50 воинов в ширину и глубину. Расположение пехотинцев в них, вероятнее всего, было следующим: первые две шеренги составляли пикинеры, облаченные в надежные защитные доспехи. Так называемые "полуторные" (шлем, кираса, наплечники, набедренники) или "трехчетвертные" (шлем, кираса, наплечники, налокотники, набедренники и боевые перчатки) Их пики не были особенно длинными и достигали 3–3,5 метров. Держали оружие двумя руками: первый ряд — на уровне бедра, а второй — на уровне груди.
Воины имели и оружие ближнего боя. Так как основной удар врага принимали именно они, то и платили им больше, чем всем остальным. Третью шеренгу составляли алебардисты, которые наносили удары по пробившимся вплотную к первым рядам противника: рубящие — сверху или колющие — через плечи передних воинов. За ними стояли еще две шеренги пикинеров, пики которых были переброшены на левую сторону, по македонскому образцу, чтобы при проведении ударов оружие не сталкивалось с пиками воинов первых двух шеренг. Четвертый и пятый ряды работали соответственно первый — на уровне бедра, второй — груди. Длина пик у воинов этих шеренг была еще больше, она достигала 5,5–6 метров.
Свое первое боевое крещение швейцарская баталия получила у горы Моргартен (1315 г.). Швейцарцы атаковали австрийскую армию, находившуюся на марше, расстроив предварительно ее ряды сброшенными сверху камнями и бревнами. Австрийцы были разгромлены. В бою при Лаупене (1339 г.) участвовали уже три баталии, поддерживавших друг друга. Здесь проявились их великолепные боевые качества в схватке с фалангой ополчения города Фрейсбурга, строй которой был прорван не боявшейся флангового охвата баталией. А вот тяжелая конница не смогла прорвать боевой порядок швейцарцев.
Проводя разрозненные атаки, всадники были не в состоянии разорвать строй. Каждому из них приходилось отбивать удары сразу, по меньшей мере, пяти человек. В первую очередь погибал конь, а всадник, лишившись его, уже не представлял опасности для швейцарской баталии.
К тому же швейцарцы отличались нетипичной для средневековых армий жесточайшей дисциплиной в бою. Если вдруг воин в строю баталии заметил попытку бегства стоявшего рядом соратника, или даже намек на нее, он был обязан убить труса. Без сомнений, раздумий, быстро, не давая даже малого шанса на возникновение паники. Вопиющий для средневековья факт: швейцарцы практически не брали пленных, наказание для швейцарского воина, взявшего в плен противника с целью выкупа, было одно – смерть. И вообще суровые горцы не заморачивались: за любой проступок, даже незначительный на современный взгляд, нарушавший воинскую дисциплину ( в их понимании конечно) следовала быстрая смерть преступника. Неудивительно, что с таким отношением к дисциплине «швисы» (презрительная кличка швейцарцев у европейских наемников), были абсолютно безжалостным, страшным врагом для любого противника.
За век беспрерывных сражений швейцарская пехота настолько отточила свой метод ведения сражения, что превратилась в великолепную боевую машину. Где способности полководца, как таковые не имели большой роли. До швейцарских пехотинцев такого уровня тактического совершенства достигали лишь действия македонской фаланги и римских легионов. Но вскоре у швейцарцев появился конкурент – немецкие ландскнехты, созданные императором Максимилианом как раз по образу и подобию пехоты «вольных кантонов». При встрече баталии швейцарцев с бандой ландскнехтов, жестокость схватки превосходила все разумные пределы, поэтому встреча этих противников на поле боя в составе противоборствующих сторон получила у современников название "Плохая война" (Schlechten Krieg).
_________________________________
Пометка.
Время шло, шло и пришёл период огнестрельного оружия. Не сразу, но оно стало вытеснять луки и арбалеты, хотя те ещё долго не уступали, обгоняя одно время по скорострельности и точности огнестрел того времени.
Догадались до мало того что линейного построения аркебузиров и мушкетёров, так ещё и до револьверного принципа смены линий - караколь.
Данная тактика не просто уничтожила рыцарей как класс, окончательно выпустив дух из самой идеи одеть латы потолще, она ещё и пикинеров подвинула в соотношении к стрелкам.
В итоге на поле боя стала править пуля. Пусть ещё не точная, круглая, но пуля.
__________________________________________
КАРАКОЛЬ.
Караколь (исп. caracol — «улитка») — войсковой манёвр в военной тактике пехотных полков XVI—XVII вв. Возник примерно в середине XVI века и сохранял актуальность до появления линейной тактики в конце XVII — начале XVIII вв. Скорострельность раннего огнестрельного оружия была очень низка — порядка одного выстрела в полторы-две минуты. Стреляли по команде, залпами, сообразуясь с обстановкой на поле боя и появлением в секторе обстрела целей, по которым применение такого мощного оружия было оправдано.
Дав залп, стрелки (аркебузиры и мушкетёры) надолго оказывались выведены из боя. Поэтому для того, чтобы использовать огневую мощь аркебуз, а позднее и мушкетов, в полной мере, стрелков стали выстраивать в специальном построении — в 12, 8 или 6 шеренг, оставляя между колоннами промежутки. Первая шеренга, произведя залп, быстрым шагом или бегом отступала назад, в тыл, где начинала перезаряжать оружие, а на её место выдвигалась вторая шеренга, и так далее. Пока первая шеренга перезаряжала, последовательно стреляли остальные шеренги. Постепенно первая шеренга продвигалась вперед, пока не приходила её очередь стрелять.
Такая тактика, позволяющая даже при очень низкой скорострельности отдельного ствола вести практически непрерывный огонь по противнику, кардинально увеличила мощь огнестрельного оружия и скомпенсировала характерные для него недостатки, постепенно сделав его решающей силой на поле боя. С появлением караколя, количество стрелков в пехоте выросло: если в начале XVI века соотношение пикинёров к стрелкам составляло 2:1 и даже 3:1, то уже ближе к концу того же XVI века их количество стало равным. Впоследствии уже пикинёры стали рассматриваться как вспомогательный род войск, призванный прикрывать мушкетёров в достаточно маловероятном случае навязывания ближнего боя вражеской кавалерией.
Китайские мушкетёры времён династии Мин тоже использовали аналогичный «караколи» манёвр. Глубина строя — три шеренги. Задние ряды перезаряжают оружие, средние ожидают своей очереди и устанавливают на оружие фитили, передние — целятся перед залпом. Мориц Оранский ввел караколь в тактику пехотных полков в ходе реформирования нидерландской армии в ходе Восьмидесятилетней войны в начале 1590-х годов. А уже во время Тридцатилетней войны караколь использовалась армиями всех воевавших государств.
______________________________________________
Пометка.
Но что приятно - конникам нашлось место в этой революции.
_________________________________________________________
В верховой езде караколь означает один полуоборот лошади на месте, безразлично — влево или вправо. Всадники, вооруженные двумя пистолетами с колесцовыми замками, почти галопом приближались к цели в строю, состоящем из двенадцати шеренг. Как только очередная шеренга приближалась на расстояние выстрела, всадники этой шеренги останавливались, слегка поворачивали своих коней сначала в одну сторону, стреляли из одного пистолета, потом в другую, стреляли из другого пистолета, затем разворачивались, проезжали сквозь остальные шеренги и становились в тылу строя.
Время, которое остальные 11 рядов затрачивали на повторение манёвра, позволяло стрелявшим первыми перезарядить свои пистолеты, что обеспечивало непрерывное ведение огня постоянно сменяющими друг друга шеренгами. Тактика эта распространялась с растущей популярностью немецких рейтар в западных армиях в середине XVI века.
______________________________________________________
Пометка.
Все происходившие инновации привели к Шведскому чуду, по другому не сказать. Когда былое величие Скандинавии - викинги, словно переродились в новейший для тех времён тип солдат.
Зачинатель этого дива - Густав Адольф - король Швеции, знаток тактики античности и просто талант из талантов, заложивший тактику и стратегию войны пехотой на ближайшие аж 150 лет, вплоть до наполеоновских войн.
_________________________________________________________________
Превосходство Густава-Адольфа над другими полководцами тридцатилетней войны заключалось в его обширных военных знаниях и в его умении поднять дисциплину и поддерживать порядок. В тесной связи с ростом дисциплины в шведской армии находились и введенные Густавом-Адольфом тактические реформы: тогда как войска других армий на походе шли, по выражению современника, как "стадо скота или свиней", — шведская армия в строю всегда сохраняла равнение и дистанции.
Свои дисциплинированные и тренированные строевыми учениями войска Густав-Адольф мог располагать не глубокими терциями испанцев, и даже не в 10-тишереножном строю Морица Оранского; пехота Густава-Адольфа строилась только в 6 шеренг, кавалерия — в 3 шеренги. В пехоте Густава-Адольфа количество мушкетеров равнялось двум третям, а пикинеров — одной трети. В течение тридцатилетней войны пикинеры постепенно вовсе исчезли.
В комплектовании кавалерии также произведены были изменения, старый принцип рыцарского копья держался в кавалерии очень долго — даже рейтарские полки комплектовались не одиночным набором, а наймом латника с его свитой. Первые шеренги глубоких строев и их фланговые ряды составлялись из одной категории всадников, а внутренность построения наполнялась вторым разбором. Шведская конница получила вполне однообразное комплектование, явилась уже вполне регулярной кавалерией и порвала с чисто пистолетной тактикой, господствовавшей в начале XVII века.
Густав-Адольф отменил "караколь" и потребовал от своей кавалерии настоящей атаки; только всадники первых двух шеренг получили право раз выстрелить из пистолета, центр тяжести был перенесен на палаши. Конница Густава-Адольфа не соединялась в отдельные большие массы, а распределялась по фронту, вперемежку с пехотой. Такое распределение вызывалось, преимущественно, отсутствием штыка у пехоты, исчезновением пикинеров и обусловливаемой этим обстоятельством односторонностью пехоты, неспособностью ее к производству натиска.
____________________________________________________________
Пометка.
Как заметно - исчезновение рыцарей и остатков рыцарских замашек, повлекло логичный исход - всадники снова вернулись в дело, но уже в теснейшей связке с пехотой. Они прикрывали её, пехота огнём защищала всадников. Правда лат уже как таковых не стало, сохранялись кирасы, относительно лёгкие, защищавшие от колющих ударов. Никто не рассчитывал рубится долго и яростно - дело решалось быстро и жестоко, но при этом намного более эффективно.
_______________________________________________________
Пехота все более специализировалась на огне. Чтобы еще больше усилить ее огневое действие, Густав-Адольф ввел многочисленную легкую артиллерию, в виде батальонных пушек. Густав-Адольф обучил свою пехоту обслуживанию батальонных орудии и, чтобы сделать маневрирование их на поле сражения независимым от немилитаризованных обозных, сконструировал особенно легкую материальную часть. Шведская пехота на поле сражения обходилась без лошадей, таская за собой на лямках свои батальонные пушки.
Шведская армия строилась в две линии. Шведский боевой порядок значительно расползся по фронту; современники видели в нем не столько активные свойства, как оборонительные: Густав-Адольф создал из людей нерушимую живую стену. Отдельные роды войск находились в теснейшем взаимодействии. В тех случаях, когда шведская пехота, как под Брейтенфельдом, перестраивалась в 3-шереножный строй, плотность боевого порядка оказывалась около 6 человек на 1 шаг по фронту; этого уровня плотность боевых порядков держалась затем довольно точно в течение двух с половиной столетий. Прусская армия в 1870 году развертывалась так же, имея в среднем 6 человек на 1 шаг по фронту, и только эволюция военного искусства в XX веке вызвала ряд резких скачков в сторону расширения и разрежения боевых построений.
__________________________________________________________
Пометка.
Добавлю - подобная тактика срабатывает, если у вас уже реально десятки тысяч солдат, которых заранее обучили мудрые дяди и вооружили строго по единому образцу.
Караколь это именно дешёвый и сердитый способ создать плотный огонь. Линейная тактика - элитный вариант, она менее подвижна, зато если у вас настоящая армия, снабжение, вы создаёте ещё и нерушимую стену, в которой действуют активно конники. В караколе конникам делать было нечего, в линейной тактике конница снова стала полезной и нужной.
____________________________________________________________
В середине XVIII века предписывалось не нападать на пехоту противника, твердо стоящую на месте. Атаки производились на перестраивающегося, наступающего или отступающего противника, чьи ряды расстроены. Если вражеская пехота была выстроена в каре, прежде чем наносить основной удар, требовалось атаковать с флангов, вынуждая пехотинцев разрядить оружие во второстепенную цель; для этого привлекались гусары. Кроме того, гусары в рассыпном строю могли следовать перед линией тяжелой кавалерии, отвлекая на себя огонь, а затем отворачивали в стороны, давая проход кирасирам. Кстати, многие прусские офицеры жаловались, что плохо выезженные гусарские кони боялись выстрелов и потому слишком часто отворачивали в неподходящий момент.
На пехоту следовало начинать атаку с более дальней дистанции, так как в этом случае потеря ровного фронта не имела особого значения. Гораздо важнее было скорее преодолеть простреливаемое пространство и не позволить пехотинцам противника дать больше 1–2 залпов. Нарушение этого правила приводило к печальным последствиям: например, при Кунерсдорфе кавалерия Зейдлица вышла в неподготовленную атаку на сохранившую порядок пехоту и артиллерию русских с большой дистанции и была расстреляна пушечным огнем, не успев причинить противнику вреда.
Массированная кавалерийская атака «по-прусски» имела несколько особенностей. Кирасиры и драгуны рассматривались в качестве линейной кавалерии, а гусары с их легкими лошадьми и слабой выучкой считались непригодными для линейного маневрирования. Вместо этого гусар использовали для прикрытия флангов линии. Построившись в колонну по пять или десять эскадронов, гусары держались за фронтом тяжелой кавалерии.
После того как раздавался сигнал о переходе на галоп, гусарские эскадроны на своих более легких и проворных лошадях опережали кирасир, образовывали уступ и поэскадронно (как правило, по два) делали заезд во фланг неприятеля, охватывая его и врываясь в тыл, пока на полном скаку закованные в сталь массы кирасир врывались в ряды противника с палашами наголо. Этот прием, своего рода кавалерийский эквивалент «косой атаки», часто решал ее судьбу. Фридрих в свойственной ему лаконичной и энергичной манере так охарактеризовывал это: «Каждый кавалерийский офицер обязан твердо зарубить себе в памяти, что для поражения неприятеля нужно только два дела: первое — атаковать его с наивысшей скоростью и силой, второе — охватить его фланги!»
_____________________________________________________________
Пометка.
Общий мудрый вывод, который выработался у королей и полководцев - стоящая в "собранном" виде пехота, это уже стена, на которую скакать бессмысленно. В итоге умелые действия тех же гусар, во много определяли успешность расстраивания рядов пехотинцев, но гусарам сначала нужно было решить одну проблему - других гусар, которые в ответ, вовсю старались "решить" их самих.
По итогам почти 5-ти веков беспрерывного эксперимента, полководцы пришли к тому, что пехота и есть основа любой победы. Главное обеспеченная стандартным оружием и прикрытая хорошей лёгкой конницей, её тогда не страшна и тяжёлая конница, она просто сметёт её лавиной огня. Каждый пехотинец в итоге стал винтиком, бездушным, из которого шагистикой и муштрой вышибали любой как сейчас скажут креативный дух. Места для героев не осталось, бравадных атак стало мизерно мало и почти все они заканчивались размолотыми в мясо телами и нулевым результатом. Только шаг-выстрел, шаг-выстрел.
Подобный ход событий имел место вплоть до Наполеона Великого Буанопорте.
Он разметал линию, сокрушил прусскую шагистику, доказав, что наступило новое время. Размолотил муштру и ввёл совсем иные порядки и принципы. В его армии появились совсем необычные воины на лошадях - конные егеря, которые впрочем не стреляли с лошади, не тратили зазря патроны, время, не рисковали попусту.
Они спешивались и изматывали людей, построенных в линейные коробки-параллелепипеды, с расстояния своими внезапными налётами. Коробки физически не успевали реагировать на такую гадость, а между тем дальнобойность и точность ружей то сильно возросла, что к своему несчастью пропустили мимо ушей пруссаки, русские, и вообще все подряд, но заметил Наполеон.
В итоге, как бы силе дивно не было - вернулось время героев, в ином обличье, но не менее пленительное...
Однако - это уже в третьей части.
Источники информации и выдержек.
https://vk.com/wall-45835605?q=%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%B5%D0%B...
https://vk.com/wall-45835605?q=%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%B5%D0%B...
https://vk.com/wall-45835605?q=%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%B5%D0%B...
https://vk.com/wall-45835605?q=%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%B5%D0%B...
Учитель.
Жизнь скоротечна. Это понимаешь сейчас, уже в более зрелом ,даже,вернее сказать, в более здравом возрасте, когда уже хватает мозгов и опыта не искать на ж...пу приключений, когда учишься вдумываться в происходящее и искать более щадящий режим для своих нервов в той или иной ситуации, когда учишься делать поступки и предугадываешь их последствия. Тебе встречаются люди,со временем,все чаще они проходят мимо тебя стороной( или ты мимо их) , редко кто оставляет такой след в душе,как когда то раньше, в детстве и юности. Нет, ты не обрюзг и не разленился, ты просто стал степеннее и, в силу опыта, уже все реже удивляешься, жизнь идет в определенном, нужном тебе русле. Дом-работа-нужные люди-семья-дети. Это нормально,это,как у всех. Семью обажаешь, детей любишь и воспитываешь, к работе ответственное отношение. А для души ,твое "пространство" ,остается хобби, дающее возможность самовыражаться, друзья, которым рад всегда и с которыми приятно посидеть и поболтать, а где и выпить чуть и повспоминать.
Недавно встретился с другом-одноклассником, посидели в кафе.
-Серега, говорят Иван Лукич помер месяц назад.
-Блин. Жалко! Многому нас научил.
Замолчали оба.
Многому. Очень многому.
Были еще советские времена,застались краем. Были еще уроки НВП(начальной военной подготовки). Иван Лукич был военруком в школе и у парней старших классов(9 и 10) преподавал физкультуру.
В школе ненавидели мы его. Нет, он был вполне адекватен , никому не сказал гадости, тем более ее не сделал. Он был суров и строг. И справедлив.Мы писали контрольные в противогазах, учили обязанности дневальных, знали ТТХ( тактико-технические характеристики) автоматов-пулеметов-мин, мало ,что своих, так еще и зарубежных армий. Мы стреляли из "воздушек" (пневматические ружья), стреляли из мелкокалиберных винтовок ТОЗ,благо при школе был тир,в подвале соседнего дома, который, можно сказать Лукич и построил, мы разбирали и собирали АК с завязанными глазами, изучали знаки отличия (погоны) армий Китая и США,маршировали на школьном плацу.
А на физкультуре мы потели семью потами. Даже семьюдесятью семью. В дворе стояла полоса препятствий. Мы на ней жили периодически! Она снилась нам ночами! Мы по 5 подходов делали каждый урок(уроки были сдвоенные всегда) к турнику,на руках были реальные мазоли. Мы бегали по 3 км легко. Все 14 парней выполняли на "трешке" воинский норматив. Мы в 30 мороза вставали на лыжню, бегали от 5 до 10 км ,бегали так, что были ожоги от металлических браслетов часов,от мороза. Мы садились друг другу на плечи и бегали по спортзалу или приседали по 50 раз с одноклассником на плечах. Мы на физкультуре ПАХАЛИ. И мы его ненавидели! Но никто никогда не жаловался родителям, в падлу было такое делать в те времена, когда не ходивший в армию-изгой почти. Плюс видели выпускников, которые приходили в школу к нему, светились от радости.Это было не понятно тогда.
На межшкольных конкурсах "А,ну-ка,парни!" наша школа "рвала" всех и всегда. На военных двухнедельных сборах,а были и такие,после 9 класса, мы занимали первые места. Макеты танков из досок мы гранатами разбивали в щепки, на стрельбище нам не было равных, когда мы стреляли из автоматов и пистолетов.
Я в начале 9 класса не мог подтягиваться. Совсем не мог. Толстый был. За 4 месяца уроков физкультуры я стал подтягиваться 12 раз за голову широким хватом, я похудел на 12 кг. Как мне это далось,можете представить. Иногда просыпался от боли в мышцах ночью. Иногда плакал от этой боли. Я его ненавидел!
Вечерам, никто не заставлял его быть с нами, Лукич открывал спортзал для парней 9 и 10 классов,где мы трижды в неделю играли в баскетбол и волейбол. Это да,нравилось. А он ждал окончания тренировок ,закрывал зал и уходил.
Большинство из нас его ненавидело еще и за то, что он заставлял нас подстригаться. Давал денег и отправлял с урока. Ни тебе чубов, ни тебе грив до плеч. Только "канатка"! И ты шел и стригся.Не обсуждалось!
Мы ждали выпускного,чтобы его избить после получения аттестатов. Но на выпускные,как оказалось, он не ходил. На вечера тоже. Почему? Выпивая, не мог остановиться. Порой и 3-4 дня(после школы узналось, хоть и всячески скрывалось).
Простились со школой. Кто то в институты, кто то в армию.
А теперь самое главное. ВСЕ ,кто приходил с армии, бежали к нему и жали руку, говоря слова благодарности. Потому ,что все,чему он нас учил, пригодилось, все в армии было легко и просто.
Мало того, летом,после сессий, мы приезжали и ходили к нему. Чтобы поблагодарить, повидать, пожать его руку,поболтать, с огромной уважухой.
Наверное, повезло мне с УЧИТЕЛЕМ, настоящим мужиком.
Он ушел. Мы остались.
Мне очень приятно, когда моя 11-летняя дочь подходит к турнику и 15 раз подтягивается. И приседает трижды в неделю по 500 раз.
Для тех,кто еще не служил.
ПХД и кантик.