Есть ли разница между клептоманом и человеком с навязчивыми мыслями о воровстве (чего он делать не хочет и мысли об этом его мучают)?
Я слышал много раз о клептомании и знал об этом поверхностно и только недавно об этом прочитал. Клептоману может быть не нужна какая-то вещь, он вполне может её купить, но всё равно есть желание украсть её. Во время кражи он испытывает какое-то чувство эйфории и/или адреналина. В том случае если вора не поймали, его мучает стыд и страх. Бывает что клептоман несмотря на угрызение совести ворует ещё больше. Я прочитал на реддите на английском как раз такой случай, парень зачем-то (ему не нужна была эта вещь) стащил книгу, потом ещё несколько раз что-то из магазов, его не поймали. Теперь его мучает страх что просмотрят камеры и его распознают.
Я же ничего в жизни не украл. Меня начали мучать навязчивые мысли о злодеяних, о страшных вещах, которые меня не характеризуют, включая о воровстве. Это постоянно происходит. Вижу мелкие конфеты или ещё что-то маленькое в магазине, мне становится страшно, и я перевожу взгляд. Вижу какую-то витрину прямо у выхода из магазина, тоже страшно. Сегодня зашёл в магазин, опять увидел эти дрянные мелкие конфеты. Я хотел доказать себе что я не такой и что я их не украду никогда в жизни. Подошёл, взял у всех на виду чтобы не подозревали, покрутил в руках, рассмотрел. Удивительно, но это моё рассматривание породило ещё больше страха и тревоги.
Первые месяцы из-за этих мыслей я испытывал настоящую панику, я не знал, как дальше жить. Потом я понял, что это всего лишь мысли и что они меня пугают. И чтобы совершить какое-то действие, я должен быть в сознании, то есть я не могу против своей воли что-то стащить, например. Это меня успокаивает. Однако, до сих пор страшно.
Девочки из перламутра. 14
Как мы и договаривались, Лера устроилась на работу – мастером в салон красоты. Я беспокоилась о том, как она сможет противостоять своей болезненной страсти, и как оказалось, не зря.
– Что это, милая? – с отвращением поинтересовалась я, обнаружив в сумочке жены чужой кошелек.
Лера покраснела.
– Почему ты лазишь по моим вещам? Разве я разрешала?
– У меня закончилась мелочь, я хотела одолжить у тебя пару сотен. Извини, если я тебя обидела.
Лера молча передернула плечами.
– Чего тебе не хватает, любовь моя? Ты хотела бы жить в более роскошной обстановке? Или, может быть, ты обременена домашними обязанностями?
Я говорила и понимала, что все это бессмысленно. Лера не справляется со своей патологической тягой к чужому. Ей мог бы помочь специалист, но я обменяла лечение на согласие усыновить ребенка.
А ребенка нам не давали.
Все было зря.
– Тая рассказывала, ее муж в подростковом возрасте тоже связался с плохой компанией, но он смог завязать. А с тобой-то что будет?
У любимой задрожали губы.
– Мне уже это надоело. Вечно ты меня подозреваешь. Я просто купила новый кошелек и все…
– На барахолке? Этому кошельку уже сто лет. Тебе самой не смешно, девочка моя?..
Она отвернулась.
Год назад эта сцена закончилась бы ссорой с хлопаньем дверьми, обещаниями разойтись и бурным примирением в постели. Теперь таких эмоций у нас уже не было.
Не было сил на ругань, нелепо было угрожать расставанием.
Лера знала, что я никуда ее не отпущу, я знала, что она это знает.
Закончилось это все-таки постелью, но той сумасшедшей страсти, замешанной на чувстве вины и одиночестве, что связала нас когда-то, не было больше.
Была нежность. Было родство.
Была любовь.
Другая любовь.
Засыпая рядом, я думала о том, что было бы, если бы я тогда не вступилась за нее перед охраной ночного клуба … может быть, для всех было бы лучше, если бы я никогда не переступала его порог…
Нет… нет…
Моя Лера… моя девочка… моя хрупкая девочка из блестящего перламутра…
Ничто не была зря. Я никогда не пожалею о том, что нашла тебя.
Клептомания ли?
Первую свою кражу которую помню, мне 3-4 года, спëр циркуль у воспитательнтцы, не спалили.
Потом машинку игрушечную у одногруппника в садике, мне 5 лет, спалили, стыдили.
Потом в школе уже постоянно, каждый год по мелочи, то лупу, то наличку в раздевалки по мелочи по карманам натыришь, тогда в раздевалки вход свободный в школе был.
В продуктовых магазинах стабильно тащил.
В хозяйственных магазинах помню свечки тащил. В Культтоварах пластинки не раз воровал.
Ни разу не поймали.
Эпизодов 30 точно было.
В 16 лет решил по серьёзному киоск Союзпечать взять, но решил подельника взять с собой, набрали целый пакет сигарет болгарских, 80-е годы. Сдал подельник в итоге меня по трусости, но я его не виню, детьми же были. Дали условно 2 года, хищение госимущества, в СССР по этой статье и сесть можно было сразу. На этом игры с законом я прекратил.
Мне до сих пор интересно, вот откуда эта тяга к воровству, ведь с 4 лет начал воровать, а может и раньше, просто не помню? Вроде родители приличные люди, учился всегда на 4-5. Ни кто не учил этому.
Девочки из перламутра. 10
Наконец-то мы жили вместе. Одним домом. Теперь нам не нужно было расставаться – почти никогда…
Первые месяцы пролетели как в тумане. Я старалась не думать о том времени, когда придется объясняться с Таисией. Когда мы съехались, она как раз улетела на отдых в Грецию. В любом случае я была настроена весьма решительно. Если сестра будет недовольна моим выбором, я готова была разорвать с ней отношения.
Было страшно и больно думать о ссоре с сестрой, но в конце концов мы взрослые люди и можем делать со своей жизни все, что посчитаем нужным.
Каждое утро я уходила на работу. Лера оставалась одна, из института ее все-таки отчислили, и никуда идти ей было не нужно. Необходимости зарабатывать на жизнь у нее не было, моей зарплаты и доходов с аренды нам вполне хватало.
И все же вскоре она стала видимо скучать и просить «отпустить» ее на работу.
Я не могла этого понять.
– Ну зачем, милая? – ласково гладила я ее по голове, приходя домой. – У тебя все есть. Тебе чего-то хочется? Скажи, я куплю.
Лера упрямо качала головой.
– Мне плохо одной, Аля. Ты целый день с людьми, видишь новые лица, а я сижу в четырех стенах… скажи, тебе хотелось бы так жить?
– Конечно, – целовала я ее в макушку. – Если бы у меня была ты.
Я не хотела и думать о том, что Лера на восемь, а то и больше часов будет уходить из дома. Миллион опасностей ждал ее. Она такая хорошенькая, наивная, а кругом столько злых, да просто ненормальных людей. Наркоманы за рулем. Маньяки с вывихнутыми мозгами. Недавно освободившиеся из тюрьмы преступники.
И потом, только недавно у меня снова появился дом. Дом, где меня ждали, где всегда пахло вкусной едой, где меня бежали встречать, стоило переступить порог. Лишиться всего этого? Гадать о том, где она, мучительно сходить с ума от неизвестности, звонить по пятьдесят раз на дню?
Нет. Нет. Нет!
Да, может быть, это была жадность. Но это была святая жадность. Я имела на нее право.
Но, принимая мое решение, Лера скучала.
Она занимала себя походами по магазинам и фитнесом, но, видимо, этого было недостаточно.
Как-то раз я обнаружила у нее на руке новый позолоченный браслетик.
– Ой, где это ты купила? – поинтересовалась я. – Тебе идет.
Лера смущенно отдернула руку.
– Так… Неважно.
Сперва я не обратила особого внимания на этот эпизод, но спустя неделю появились серьги. Потом кольцо. И наконец золотая цепочка с подвеской.
Я проверила остаток банковского счета. После таких покупок у меня зародились большие подозрения насчет того, как мы дотянем до следующей зарплаты.
Но Лера не снимала денег.
Вернее, снимала, но то были обычные траты на продукты, хозяйственные мелочи. И все.
– Дорогая, откуда все это? – спросила я вечером. – Я ведь знаю, ты не покупала эти драгоценности. Или у тебя завелся богатый поклонник?
Она вспыхнула.
– Разумеется, нет. И… у меня есть свои деньги.
– Не ври, – мне вовсе не хотелось делать ей больно, но выбора не было. – Таких денег у тебя нет.
У нее задрожали губы.
– Неправда. И вообще, эти драгоценности у меня уже давно. Ты просто о них не знала.
– Почему?
– Не знаю. Просто… просто я не хотела говорить.
– Звучит очень странно. Девочка моя, – я взяла ее за подбородок, – где ты это взяла?
Она вырвалась.
– Прекрати! Это мои украшения! Мои!
Я подошла, обняла ее, прижала к себе.
– Я не покушаюсь, милая. Они твои. Конечно. Да. Но когда-то они были чужими, верно?
Лера заплакала.
Невыносимо было видеть ее слезы.
– Где ты берешь все эти вещи?
– Отстань от меня… Не трогай!
Она попыталась вырваться. Но я видела, читала в ее глазах: то, что я сказала, было правдой.
Она в самом деле была как открытая книга, моя девочка.
Даже не знаю, почему ее не поймали раньше.
– Ну же, все будет хорошо. Не надо плакать. Мы найдем тебе психиатра, психолога… Вытри слезки.
– Это тебе нужен психиатр! – закричала она. – Сумасшедшая!
Она попыталась меня ударить.
– Ты пойдешь к врачу, ясно? – железным тоном сказала я, перехватывая ее руку. – Тебе все ясно, любовь моя?
Как завороженная, Лера кивнула.
– И никакой работы, – я вздохнула, целуя ее в шею. – Горе ты мое.
Девочки из перламутра. 9
А потом у меня стали пропадать вещи.
Это было закономерно, это нужно было предвидеть.
Сначала я недосчиталась серебряных ложек из набора, приобретенного еще родителями, потом исчезли сережки с фианитом, потом куда-то запропастилось колечко с рубином, подаренное Максом на мой выпускной…
Я, конечно же, сразу поняла, что происходит.
– Лера, твои проделки? – спокойно сказала я, озвучив список пропаж.
Она сначала вскинулась испуганно, бедный мой больной олененок, а потом попыталась разыграть возмущение.
– Как ты могла обо мне подумать?.. Это же ты, ты, Аля…
– А это ты, Лера. И у тебя явно проблемы с психикой. Что, если я сейчас просмотрю твою сумку?
Она зашипела, как обозленная кошка.
– Ты не посмеешь.
– Еще как посмею, не сомневайся.
Не обращая внимания на ее протестующий вой, я вытряхнула содержимое ее маленькой, но так же, как и шубка, совсем не дешевой сумочки.
Среди косметики, ключей и рассыпанных по полу монет обнаружился шарфик, который я купила в прошлом году на распродаже. Хорошенький, красивый шарфик из кашемира.
Зачем он ей?
Она опять попыталась удариться в слезы – испытанное средство.
Но на меня оно уже не действовало. Плавали – знаем.
Почти силой я усадила ее к себе на колени.
– Хватит. Пора завязывать.
Поцеловала в сердито сомкнутые губы.
Сначала она не отвечала, но потом приоткрыла их… не сумела справиться с собой. Моя бедная глупая девочка.
– Переезжай ко мне. Все мое будет твоим. Хочешь? Не нужно ничего уносить с собой… все мое – твое.
– Не… неприлично… – пролепетала она, отворачивая лицо.
– Я объясню сестре и твоим родителям. Со временем они смирятся. А если хочешь, мы поедем в Европу… поженимся… Там это можно…
Лера искоса на меня посмотрела.
– Ты серьезно?
– Как никогда. Это первое предложение руки и сердца, которое я делаю кому-либо.
Она сморщила лобик.
– Хорошо. Я согласна.
Я счастливо улыбнулась.
Поцеловала ее еще раз. Нежно, трепетно. Предвкушающе.
Я поймала тебя, моя золотая птичка. Теперь ты моя.
Только моя.
Девочки из перламутра. 6
У меня дома мы выпили вина. Лера раскраснелась, разговорилась. Мне было двадцать пять, ей девятнадцать. Я работала, она было студенткой, которой грозило отчисление… Наши отношения изначально были неравны, но, может быть, в этом-то и было что-то… что-то, что меня привлекло.
В семье почти всегда я играла роль младшей. Тая обычно брала на себя все организаторские функции. А тут я встретила существо, которое было однозначно слабее меня… или во всяком случае казалось таковым.
И существо это нуждалось в защите, в поддержке… в том, чтобы его просто выслушали. Утешили…
– Как же это случилось? – осторожно спросила я, когда бутылка уже подходила к концу. – Как ты попала в беду?
Лицо Леры сморщилось. На глазах опять показались слезы.
– Я… я не понимаю… Это просто так получается само по себе… просто так происходит…
– То есть это уже не первый раз?..
Она отчаянно замотала головой.
– Я не специально, Аля… Я не хотела… Оно само…
Ее лицо стало мокрым от слез, совсем детским и жалким.
Повинуясь безотчетному порыву, я прижала ее к себе.
– Ну же… все будет хорошо. Все будет хорошо. Не плачь.
Но она все не могла успокоиться, такая маленькая, хрупкая, такая несчастная, и внезапно все стало неважным: социальные предрассудки, воспитанные с детства стереотипы и даже пол…
Я, правда, не знаю, кто был первым… и ведь минуты назад даже в мыслях этого не было, и решения никакого не было тоже, просто ее руки нашли мои, а мои губы ее… Губы были солеными от слез, ее плечи все еще вздрагивали от плача, но я чувствовала, что постепенно она начинает дрожать по-другому… Вина и тревога забывались в моих объятьях, и я ощущала, как эти поцелуи перестают быть только утешением, но становятся чем-то иным.
И было уже не так важно, мужчина перед тобой или женщина, это была такая же одинокая душа, как ты, ранимая и трепетная, остро мечтающая о близости.
Просто мы были нужны друг другу.
Когда я положила руку на ее колено, она ее не убрала.
О фильме "Адамовы яблоки"
В Дании если и снимают комедии, то они как правило, получаются с явно черным оттенком. И эта картина крайне характерна для скандинавского кино. Сначала перед нами предстает убежденный нацист с портретом Гитлера, которого после тюрьмы отправили на перевоспитание к очень пастору, у которого явные психические отклонения. Пастор не способен видеть негатив, а скинхед нацист не видит в этом мире ничего, кроме негатива. Между этими людьми тут же начинается конфликт. Скинхед вместо того, чтобы перевоспитываться в праведного и законопослушного, милосердного гражданина, начинает перевоспитывать пастора. Он пытается объяснить ему, что его подопечные - растолстевший бывший теннисист алкоголик и эмигрант из арабской страны, совсем не встали на путь исправления. Один называет алкоголь лекарством от кашля и просит у пастора его купить, а другой ночью грабит заправочные станции, мстит нефтяным компаниям за то, что они устроили кризис на его родине. Но пастор отказывается замечать это, как и то, что его сын парализован и умственно отсталый. И тогда скинхед пытается воздействовать на него физически, ломает ему нос, но тот делает вид, что ничего не произошло.
У пастора есть план перевоспитания нациста. Около церкви растет яблоня, плоды которой скоро должны созреть, и тогда скинхед должен приготовить яблочный пирог. Сначала на яблоню нападают вороны и начинают есть яблоки. Алкоголик пытается заставить домашнюю кошечку их отпугнуть, но скорее кошечка их боится, а не они её. Арабский террорист достает оружие, которого у него много, и начинает расстреливать воронов и кошечку нечаянно. Потом в яблоках заводятся черви, и будто силы зла хотят помешать воспитаннику пастора приготовить яблочный пирог, который должен его исправить.
Каждое утро портрет Гитлера в келье нациста падает со стены из-за колокольного звона. И вечно падая библия раскрывается на книге Иова. И в один день скинхед читает про этого Иова, слышит от врача ужасно трагическую историю о жизни пастора и видит прямую аналогию. Он спрашивает, у пастора, читал ли он про Иова, но тот отрицает то, о чем там говорится. А скинхед говорит ему что бог злой, и он ненавидит всех и создал только для того, чтобы мучить, а потом убить. У пастора от этих речей идет кровь из ушей. Врач говорил, что у него в мозгу раковая опухоль, и жить ему осталось недолго, да и болезнь превращает его жизнь в сплошное мучение. И чем трагичнее положение пастора, чем упорнее он игнорирует действительность, тем злее на него скинхед, и тем больше он сам хочет усилить его страдания. Его возмущает ложь пастора о том, что все замечательно.
К скинхеду приходят его соратники и начинают конфликтовать с арабом, который их сначала прогоняет с помощью своего оружия, слегка подранив их. Но они возвращаются тоже с оружием, и тут их уже идет прогонять пастор. Он пытается отобрать пистолет у одного из нацистов, и тот как-то непроизвольно нажимает на курок во время борьбы. Пуля буквально сносит пастору половину головы. Скинхеды разбегаются, кроме того, которого пастор должен перевоспитать. И во время грозы молния попадает в яблоню, и она сгорает. Скинхед Адам, оказывается прав, но ему как-то не радостно от своей правоты.
Однако пастор не умирает, врач не понимает, что с ним произошло, но говорит, что опухоли в мозгу пастора больше нет, да и рак его куда-то исчез, и вообще он не понимает, почему его пациент не только ещё жив, но и пришел в себя и просит яблочного пирога. И Адам находит на пепелище яблоки, грабит заправку вместе с другими воспитанниками, чтобы раздобыть все необходимое для приготовления пирога. И тут оказывается, что все яблоки собранные на пепелище исчезли, их съела одна прихожанка, которая не знала, зачем они нужны. Но благодаря тому, что толстый теннисист ещё и клептоман, одно из них он украл, и пирог приготовить все-таки получается. И пастор его ест вместе с Адамом, и говорит, что бог все-таки добрый.
Араб в итоге собирает свое оружие и едет воевать на родину. Теннисист женится на прихожанке алкоголичке и самоубийце, которая хотела сделать аборт, но по настоянию пастора отказалась, и назвала сына в честь пастора Иваном, правда, сын с синдромом дауна, но это не омрачает всеобщей радости и счастья. А Адам вместе с пастором, едут на автобусную остановку встречать новых воспитанников из мест лишения свободы. И Адам уже не вырубает Джорджа Майкла, которого включил Иван, а начинает неловко подпевать...
Я встречал многих людей, которые подобно этому пастору пытались не замечать плохое вокруг, натягивали улыбку, говорили, что у них все прекрасно, да и вообще везде все прекрасно. Так вел себя небезызвестный Оскар Уайльд, до того, как попал в тюрьму. Образ этого пастора - это, конечно, гротеск, но большинство людей очень часто не все, но некоторые проблемы предпочитают игнорировать, или же воспринимать их не как проблемы, а говорить, что это нормальное явление, которого невозможно избежать. Каждый из нас хоть в чем-то иногда так поступал, и если этим увлечься, то можно опуститься на самое дно и погибнуть.
В то же время многие, как этот Адам впадают в депрессию, не видя в этом мире ничего доброго, положительного, приятного, и это делает их жестокими, сначала к окружающим, а потом и к самим себе. Если переусердствовать с этим реалистичным видением этого мира, то это приведет к депрессии и нежеланию жить в конечном итоге или к агрессии, которая вызовет ответную агрессию, и она в итоге уничтожит.
Добро на самом деле - это не нечто фантастическое и сказочное, а способность созерцать зло вокруг и самому не озлобиться, не стать частью глобального зла и жестокости. Добро не снаружи, а прежде всего внутри, когда в самой отчаянной ситуации, глядя в бездну человек подавляет в себе злость и решает жить дальше и искать красоту в этом мире, не отворачиваясь от реальности, не искажая её.
Скандинавское кино будет очень кстати для тех, кому успели поднадоесть голливудские актеры, серийные сюжеты, спецэффекты. Да, там часто изображают все несколько мрачнее, нежели там все обстоит на самом деле. Там все слишком беспощадно откровенно, но есть те, кому это близко...