Сегодня исполняется 185 лет со дня рождения выдающегося (нередко встречаются также эпитеты "великого" и даже "гениального") русского композитора Модеста Петровича Мусоргского, автора множества произведений, среди которых оперы "Борис Годунов" и "Хованщина", а также многочисленные камерные вокальные сочинения, в том числе и знаменитая "Песня о блохе", обретшая самостоятельную концертную жизнь и удостоившаяся упоминания в рассказе Николая Носова "Федина задача".
По ссылке можно ознакомиться с моим исполнением "Песни Варлаама" и монолога Бориса "Достиг я высшей власти..." из первой авторской редакции оперы "Борис Годунов", а также двух номеров ("Серенада" и "Трепак") из вокального цикла "Песни и пляски смерти" на стихи Арсения Аркадьевича Голенищева-Кутузова и уже упомянутой здесь "Песни о блохе".
Дисклеймер: эти заметки - давний опыт отработки элементов психоисторического подхода, набросок к лекциям, являются развитием темы заданной тут и тесно с этим связаны.
Царь ничто же но токмо образ Божий одушевлён и Богом избран бывает (Максим Грек).
Памятники Ивана Грозного приводят нам пример конкретного самовосприятия царской власти, благо Иван оставил после себя достаточно источников для реконструкции его субъективного мироощущения. Это самовосприятие чудесно ложится на церковную традицию и тогдашние "чаяния народные". Причём настолько хорошо ложится, что трудно понять, где тут первичное. Именно единство этих представлений и позволяет говорить о формировании Иваном Канона царской власти (подробнее о Каноне и его основаниях тут ), который, распространяется, как минимум, на воспринимаемый "мир православный" и, в дальнейшем, становится визитной карточкой русского самодержавия. Канон этот только укрепится в царствие Фёдора Ивановича Блаженного, который был, по словам Грозного,
«постник и молчальник более для кельи нежели для власти державной рождённый».
Фёдор был полной противоположностью своего отца и оценки его, как личности, у современников диаметрально противоположны: от нежно-влюблённой в православной литературной традиции, до просто «durak» в представлении иностранных дипломатов. А народ вообще его почитал за "царя юродивого" (последняя характеристика - одновременно и в плюс, и в минус). То, что не он правил на Руси было очевидно всем. В далеко не последнюю очередь это было понятно и горячему стороннику Фёдора патриарху Иову, который много сделал как для дальнейшей канонизации Фёдора Иоановича, так и для открытия пути к венцу более дельному человеку.
Фёдор умирает бездетным (единственная дочь умерла в младенчестве). Подобная ситуация на Руси не была предусмотрена вообще. Лествица её не предполагала в принципе, так как родня всегда найдётся, а после Любича князья, в основном, были плодовиты. Да и никто из них настолько не выделялся, что бы из родни второго-третьего порядка аналогов не нашлось. Грозный выбился из ряда, но его царствие так же позволяло думать, что династического кризиса всегда можно избежать камерными средствами ("эта не может – другую найдём", а не другую - так третью). Но вот в случае с Фёдором оно не сработало. Более того, его вдова Ирина, которой дума от безысходности предложила правление, решительно от царства отмежёвывается и принимает постриг под именем инокини Александры:
«ибо многогрешна есмь, о многих душах православных пещитя не сподобна».
Страна, убеждённая в том, что править могут только "цари природные" (а Иван Грозный убеждать умел), внезапно оказалась перед фактом, что таковые – кончились. Соблюсти Канон в этих условиях оказалось сильно не просто, но, с некоторой натяжкой, возможно.
Изначально позиции Годунова достаточно шатки. Он ближник, шурин царя, но не родовит. В борьбе с боярами ему безусловно помогли победить "приятствие" Фёдора и личные таланты. Но вот для венца - оно мало. Перед Годуновым встал вопрос того, что мы, нынче, называем "легитимностью".
В качестве источника в наших рассуждениях мы будем опираться на "Послания Иова", "Соборное определение об избрании на царство" (весна 1598) и две редакции "Утверждённой грамоты": первая – апрельская, вторая - датирована 1 августа, а подписана на рубеже 1598-1599гг. уже после избрания Годунова. Причём подписана весьма представительно (по Черепнину): духовенство — 160 человек, военно-служилые люди — 337, гости — 21, старосты гостинной и суконной сотни — 2, сотские московских чёрных сотен и полусотен — 13. Со всеми документами Годунов был неизбежно знаком, а ко второй редакции, возможно и приложил руку. С высокой степенью достоверности можно утверждать, что они если и не отражают, то повлияли на самовосприятие Годунова, как царя и уж точно определяют его самопрезентацию. Авторы этих текстов впервые попытались обосновать право именно выборного лица на престол Московского государства и максимально щадяще увязать это с уже сложившимся Каноном. Причём, хоть приводимые в них аргументы и дополняются со временем, но продолжают одну сразу удачно нащупанную ещё Грозным линию: Годунов становится царём не "по многомятежному человеческому хотению", а по "Божьему соизволению", так как "Глас бо народа – глас Божий"!
Восстановим аргументацию "Соборного определения" по четырём каноническим основаниям царского правления, изложенным ещё Иваном Грозным: источник власти ("Божье изволение"), преемственность власти ("отначала", "природность"), самовластие ("единодержавие"), ответственность пред богом, как источником власти.
В "Определении" имеется рассказ о том, как Иван Грозный передал Борису (которого "...изначала предъизбра Бог и возлюби") своего сына и "приказал" Борису всё царство. То же совершил и сам Фёдор исполняя волю отца и "по приятствию своему". Значит, Годунов получает царство по завещанию истинных государей. Т.е требование "преемственности власти" соблюдено, тем более отмечается, что:
«…не на благородство зрит Бог любящих Его, но благоверия предъизбирае сохранением Божественных заповедей».
Последний тезис подкрепляется рядом исторических примеров избрания государей (Давид, Иосиф Прекрасный, византийские императоры).
Подробно перечисляются все "чины" из народа "молящие" Годунова принять царствие:
«Патриарх, митрополиты, архиепископы, архимандриты, игумены, весь иноческий чин, затворники, пустынники, протопопы, иереи, весь притч церковный, весь Освященный собор, бояре, окольничие, весь царский синклит, воеводы, дворяне, стольники, стряпчие, жильцы, дьяки, дети боярские, головы стрелецкие, сотники стрелецкие, всякие служилые люди, гости, торговые люди, черные люди о том молили».
Увидев единодушное желание "народа православнаго" патриарх Иов произносит ключевую фразу "Глас бо народа – глас Божий…". Тут речь ни коим образом не идёт о какой-то демократической процедуре, где определяют наиболее годного. Годунов – уже избран Богом на царство и моления народные есть всего-навсего выражение Божьей воли! А как иначе? "Нет и не может быть иного истока у власти царской"! Т.е. источник власти вполне определён.
В "Утверждённой грамоте" эти пункты получают ещё более развёрнутое обоснование. Подробно рассказывается о правителях России от "кесаря Августа" и до Фёдора; утверждается, что Грозный и Фёдор завещали царство Годунову; излагается отречение Ирины от царской власти и её постриг; излагается, как Освящённый собор, царский синклит и множество народа молят Бориса принять царство, ибо он избран, а царская власть – дар Божий. Немало важно, что Борис отказывается, клянётся не посягать на престол московских государей и удаляется вслед за сестрой в монастырь.
Решение вопроса, таким образом, откладывается до 17го февраля, когда в Москве должен собраться Земский собор. На соборе слушают патриарха Иова и всех бывших при смерти Фёдора. Иов утверждает, что никто и не мыслит другого кандидата, кроме Бориса, а бояре подтверждают, что и Иван и Фёдор завещали царство Годунову. Рассказывается, что сам Фёдор после победы над Казы-Гиреем, повесил на "царского слугу" Годунова царские брамы. Все участники собора усмотрели в этом действие Святого Духа и "единомысленно" постановили просить Годунова на престол. Увидев единодушие людей, патриарх убедился, что на то воля Господа и разрешил Годунова от клятв, которыми он отрекался от царства, заодно пригрозив ему отлучением и прекращением службы если боярин будет упорствовать дальше. Собор постановил целовать крест Борису, не искать других государей и не творить измены. После этого взяв икону Владимирской Богоматери, пошли молить Годунова. И вновь получили отказ. Годунов просит бояр и Освящённый собор самим править, "а он лишь им помогать будет". В конце концов, после многочасовых слёзных просьб, Александра уговаривает Годунова и благословляет его на царство. Эпизод указывает на то, что бремя правления, так же как и в понимании Грозного, воспринимается как неразделимое: Божья Воля распространяется только на Годунова. Т.е. "самовластие", вообще-то, неизбежно, является результирующим от "источника" ("Божьего соизволения") и "преемственности" (от "самовластных государей")... Все три первых пункта Канона на лицо в их взаимосвязи.
Четвёртый пункт ("ответственность") не так очевиден. Но если внимательно рассмотреть отказы Годунова от власти, то становится явным, что отказывается он "убоявшись Бога" и ответственности перед Богом. Но, что характерно, - и принимает власть по той же причине. Искренне нежелание боярина покусится на власть должно свидетельствовать о его главнейшей добродетели – смирении. Истинным избранником может стать только человек, который и помыслить не мог о столь высокой чести и столь высокой ответственности
«в страхи Божием за христиан многих и душу свою».
Кроме того, долгие отказы и долгие уговоры повышают воспринимаемое значение царской власти, её авторитет и укрепляют кредит доверия к Годунову.
Итак, по излагаемой в источниках версии, Годунов становится царём "неволей", не личным и не людским желанием, а исключительно Божьим Велением, причём последним в это поверил сам Годунов.
«Искони мнозии христианскии цари неводом судбами божиими и нехотяше скифетроцарствование придержати царствоваху. На се настовляюшу народ единогласие имети, о нём же яко Бог во ум положити им яко же пишет: глас народа глас Божий».
Так в 1598 году Канон Грозного обосновывается уже новым комплексом идей, а венчальный титул русских царей при Борисе начинает звучать так:
«…Богом избранного и Богом почтеннаго, Богом приукрашеннаго, Богом дарованнаго, Богом венчаннаго, Богом помазаннаго государя и Великого князя…».
Все эпитеты встречаются и ранее, за исключением "Богом избраннаго", что придаёт тексту особую нотку.
Результаты оказались неоднозначными.
Сравним две политико-теологические формулы из Временника Ивана Тимофеева о царствованиях Иоанна IV и Федора Иоанновича:
"Самодержавная вправду царствия благочестивых иже царствоваша по благодати новому Израилю, велицей Росии, при нашем роде, преимея во всех"
и Лжедмитрия:
"Богопустное на ны царство ростригино беззаконное".
Годунов самовластно правил семь лет, но в конце своего правления ему пришлось бороться с воскресшим сыном "природного государя", чьи права на шапку Мономаха поддержали массы в ущерб Фёдору Годунову, сыну "государя выборного". Казалось бы, после этого должна быть раз и навсегда дискредитирована сама идея выборной царской власти. И действительно мы видим, что после нелогичного свержения Лжедмитрия возобновляются поиски "природного царя", пусть и "иностранного" или "инославного" корня. Лжедмитрий был, может, и "лже" (что для того времени не факт), но избран, венчан (аж два раза венчан, возможно - перебор) и помазан (т.е. царь-то он точно законный), - а царство его всё равно "Богопустное" (т.е. "по попущению"). Но вот обоснованный при Годунове сам чин Избрания, как инструмент, пригодится и Лжедмитриям, и Шуйскому, и его конкуренту Михаилу Романову. Строго говоря все русские цари из династии Романовых вплоть до Петра Великого (за исключением Фёдора III) пройдут чин избрания. Несмотря на утерю изначального смысла и неизбежные мутации, как средство легитимизации власти, он вполне себе работает и сейчас...
З.Ы. "Царь избраный" неизбежно становится "царём выборным", ибо "глас народа..." А вот с "царями выборными" - оно как-то не так :)
Дать оценку личности этого правителя сложно. Борис Годунов был весьма неоднозначной фигурой. Он, как и любой другой человек, тесно связанный с историей, моментами вызывает уважение и осуждение. В этой статье мы сравним мнение историков касательно личности Бориса Годунова. Рассмотрим различия образа данного правителя в литературе и истории. И поговорим о заслугах перед государством в годы правления.
Личность Бориса Годунова в книге Алексея Толстого «Князь Серебряный».
Борис - один из немногих царских любимцев, с кем Никите Серебряному удалось выстроить дружеские отношения. Князь проникся к Борису симпатией, но сам же подмечал бездействие Годунова к расправам Ивана Грозного. «Царь милостив ко всем, - сказал он с притворным смирением, - и меня жалует не по заслугам. Не мне судить о делах государских, не мне царю указывать. А опричнину понять нетрудно: вся земля государева, все мы под его высокою рукою; что возьмет государь на свой обиход, то и его, а что нам оставит, то наше; кому велит быть около себя, те к нему близко, а кому не велит, те далеко. Вот и вся опричнина.»
Годунов мог умело подступиться как к царю: «Годунов успел изучить малейшие оттенки царского нрава и с необыкновенным чутьем отгадывал и объяснял себе неуловимые для других изменения лица его». Так и к опричникам, так и к народу, и к Никите Романовичу. Борис прекрасно манипулировал, располагая людей к себе. По этой причине в процессе прочтения книги мне показалось, что у Годунова не было четкой позиции по отношению к расправам царя, он пытался удержаться у престола Ивана Грозного, при этом получив одобрение своих поступков. «Я никогда не мыслил к тебе и только, ведая государево милосердие, остановил в ту пору заслуженную тобою казнь!» — признавался Борис во время допроса Никите Серебряному.
Очень четко личность Бориса Федоровича описывают слова: «Двадцать лет, проведенных у престола такого царя, как Иоанн Грозный, не могли пройти даром Борису Федоровичу, и в нем уже совершился тот горестный переворот, который, по мнению современников, обратил в преступника человека, одаренного самыми высокими качествами». Но вся личность Бориса в книге построена в основном на взглядах самого Алексея Толстого, поэтому вы сами можете рассудить о том, нравится ли вам такая сторона Годунова. А я предлагаю поговорить о его заслугах перед государством в годы правления.
Борис Годунов и годы его правления.
До того как стать царем, Борис Годунов сделал немало, чтобы отодвинуть от престола своих конкурентов. История Бориса начинается в 70-е годы шестнадцатого столетия, когда в 20-летнем возрасте он стал опричником Ивана Грозного. Затем женился на дочери Малюты Скуратова. И участвовал в военных походах во время Ливонской войны.
Борису Федоровичу приписывают смерть Ивана Грозного. Якобы он удушил подушкой царя. Позже он якобы убил малолетнего царевича Дмитрия в Угличе. И якобы именно он расправился с дочерью своей сестры Ирины Годуновой, рожденной в браке с Федором Ивановичем и являющуюся наследницей из династии Рюриковичей. Но все это не более чем слухи, ибо подтверждения ни одного из них нет и по сей день. Борис же в годы своего правления не допускал кровавых расправ, дипломатично накладывая на своих конкурентов опалу или отправляя их в ссылку осваивать Сибирь.
Вернемся к истории становления Бориса Федоровича царем. В 1584 году престол занимает Федор Иванович. Новый царь был болен и не имел склонностей к управлению государством, поэтому переложил все свои полномочия на «премьер-министра», коим являлся Борис Годунов. Годунов оставался «премьер-министром» 13 лет и за эти годы своего фактического правления не мало сделал для государства.
Борис Федорович придал статус независимости Московской церкви. Назначив патриархом Московского митрополита, он вывел Московскую церковь на один уровень с Ватиканской. С этих пор Русское государство стало считаться «третьим Римом», после которого «четвертому не бывать».
Далее Годунов заставил пересмотреть результаты Ливонской войны, проигранной Иваном Грозным. В 1590-м году Борис Федорович объявил Швеции войну, которую закончил через несколько лет, успешно вернув земли, отошедшие Швеции ранее (Ивангород, Карелу и др). В числе этих земель была и значительная часть Прибалтики. Но эти территории вновь отошли Швеции при первых Романовых, поэтому позже проблему выхода в Балтику пришлось решать уже Петру Великому.
Борис Федорович начал выстраивать культурные отношения с Европой. Из-за рубежа были приглашены специалисты из самых разных сфер и областей. Строились города и крепости по проектам европейских мастеров.
Правь Борис Федорович чуть дольше, возможно, у него получилось бы вывести Россию на совершенно иной уровень. Но неурожай в начале семнадцатого столетия сделал свое дело. Годунов распорядился бесплатно кормить население, но этого не хватало. Сотни тысяч человек умирали из-за голода. Экономика страны стремительно приходила в упадок, народ поднимал восстания. Вся эта ситуация сильно подкосила здоровье Бориса, и в 1605-м году он умирает, завещая престол сыну.
Подводя итоги правления Бориса, можно сказать, что в первые годы после вступления Годунова на царство Россия переживала подъем. Но конец его правления был омрачен смутой, а истинные мотивы царя и по сей день остаются загадкой. И все же многие историки высоко оценивают годы его правления.
Мнение историков касательно личности Бориса Годунова.
Большое внимание личности Бориса Федоровича уделял историк Зимин. Он полагал, что Годунов был соправителем Федора Ивановича и «используя приемы социальной демагогии, овладел ситуацией в стране и укрепил свою власть». Он считал, что причина краха Бориса Федоровича в его политики, которая привела к перестановке сил и крестьянским восстаниям.
Соловьев первым сказал о том, что Борис Федорович не был таким великим государственным деятелем, каким представляет его история. Его приход власти Соловьев объяснял поддержкой авторитетных личностей: патриарха Иова и Ирины Годуновой. Неудача царствования Бориса заключалась в том, что он не мог управлять государством и имел болезненную подозрительность.
Ключевский отметил у Годунова ряд положительных качеств: «Борис и на престоле правил так же умно и осторожно, как прежде, стоя у престола при царе Федоре…Он много похвального учинил в государстве, был светлодушен, милостивив и нищелюбив».
Заключение:
По мнению большинства историков, Борис Годунов обладал весьма выдающимися личностными качествами. Для некоторых Борис Федорович - хитрый дипломат, готовый добиваться своей цели любыми методами. Для других - поборник народных интересов. Годунов мог оставить о себе светлую память, но ему не хватало авторитета. Народ не воспринимал его как законного, «данного богом» царя. Если кровавые расправы Ивана Грозного люд снисходительно терпел, то к Борису Федоровичу, пришедшему к власти благодаря народу, были совершенно иные требования.
Как во городе было во Казани, Грозный царь пировал да веселился. Он татарей бил нещадно, Чтоб им было неповадно Вдоль по Руси гулять.
Он подходом подходил да под Казань-городок; Он подкопы подкопал да под Казанку-реку. Как татаре-то по городу похаживают, На царя Ивана-то поглядывают, Зли татарове.
Грозный царь-то закручинился, Он повесил головушку на правое плечо. Уж как стал царь пушкарей сзывать, Пушкарей всё зажигальщиков, Зажигальщиков.
Задымилася свечка воску ярого; Подходил молодой пушкарь-то к бочечке. А и с порохом-то бочка закружилася, Ой, по подкопам покатилася Да и хлопнула.
Завопили, загалдели зли татарове, Благим матом заливалися. Полегло татаровей тьма-тьмущая, Полегло их сорок тысячей Да три тысячи. Так во городе было во Казани!... Э!
«Борис Годунов» — опера Модеста Мусоргского в четырёх действиях с прологом (в восьми, во второй редакции девяти картинах). Либретто композитора по мотивам одноимённой трагедии А. С. Пушкина. Первая авторская редакция завершена в 1869 году, вторая авторская редакция — в 1872 году. Первая постановка оперы осуществлена в Петербурге в 1874 году.
Мы привыкли к тому, что Сибирь была завоевана в результате похода Ермака Тимофеевича, захватившего царство Кучума и взявшего штурмом его столицу Кашлык.
В. Суриков. Покорение Сибири Ермаком.
Соответственно, царь Иван Грозный, во времена которого это все происходило, традиционно считается сокрушителем трех царств – Казанского, Астраханского и Сибирского.
Но так считалось не всегда. В частности, сам Иван Васильевич полагал иначе.
В его титуле присутствовали только «Царь Казанский, Царь Астраханский». Несмотря на впечатляющие результаты похода Ермака и сокрушение Кучума, Грозный никогда не называл себя «царем Сибирским», а именовался лишь «всея Сибирския земли и Северныя страны Повелитель», причем звание это располагалось почти в самом конце титула. Возможно потому, что Кучум после гибели Ермака еще больше десяти лет воевал с русскими.
Когда же в титуле появился «царь Сибирский»? При Борисе Годунове – после того, как в 1598 году отряд под руководством "товарыща" воеводы Андрея Воейкова разбил войско сибирского царя, убив брата, сына и двух внуков Кучума, а плененных «восмь цариц да три царевича» отправив в Москву.
Н.Н. Каразин. Въезд плененного Кучумова семейства в Москву в 1599 году.
Годунов, только что, в январе этого же года взошедший «на царство», отчаянно нуждался в громких свершениях, способных укрепить его авторитет. Поэтому тут же объявил эту битву великой и окончательной победой, а себя – сибирским царем.
При Годунове в дипломатических документах и фиксируется «повышение статуса» Сибири, которая отныне именуется «царством» и перемещается из конечной части титула в начальную, вслед за царствами Казанским и Астраханским. Впервые в новой редакции титул был озвучен в статейном списке посольства дьяка Власьева к императору Священной Римской империи Рудольфу II.
Как все мы помним из знаменитого фильма, царем называться очень приятно: «Царь, очень приятно, царь…». Поэтому «царем Сибирским» именовали себя все, кто надевал русскую корону после Годунова – и Лжедмитрий I, и «последний рюрикович» Василий Шуйский, и польский королевич Владислав, и многочисленные Романовы - вплодь до Николая Второго.
Годунов же и "построил", как тогда говорили, сибирскую корону - в добавление к созданным еще Иваном Грозным коронам казанской и астраханской.
Но если казанская и астраханская короны были сделаны в виде традиционных русских "шапок" (см. шапку Мономаха), то сибирскую корону Годунов захотел сделать по европейскому образцу.
И заказал ее в Праге, бывшей тогда столицей Священной Римской империи. Причем заказал не только царский головной убор, но и полный набор инсигний – «сибирскую» корону, скипетр и державу.
Один из тамошних чиновников Р. Л. фон Дорндорф сообщал в своем донесении маркграфу Георгу Фридриху Ансбахскому прелюбопытные сведения, мол, русский посланник, "Посольского приказу диак Офонасей Власьев" «имеет при себе императорского золотых дел мастера, который делает для него великолепную золотую корону, украшенную рубинами и алмазами», причем «драгоценный камень, который к ней приделывают, ...посланник привез с собою из Москвы». Удивляться, что ювелир «работает... в квартире посланника» не приходится, работы велись в полной тайне. «Этот... мастер, - пишет чиновник, - с давних лет и ныне мой хороший друг, он должен был присягнуть императору, что об этом ни одному человеку ничего не откроет. Я знаю, что этому причина...».
Причина навсегда останется неизвестной, поскольку на этом доставшийся нам кусок письма обрывается.
Русское посольство во главе с Афанасием Власьевым на торжественном въезде в Краков невесты короля Сигизмунда III Вазы Констанции Австрийской. Фрагмент «Стокгольмского свитка».
"Бориска" очень ждал свои царские регалии, но привезли их в Россию только в 1604 году и насладиться обновкой Годунову практически не довелось. Буквально через несколько месяцев начался поход Лжедмитрия I, потом случилась смерть Годунова и загуляла по Руси Смута...
Зато Лжедмитрию Первому европейского вида корона понравилась настолько, что он даже изменил порядок венчания на царство и венчался дважды. Первый раз, как и все русские цари до Петра Первого включительно - шапкой Мономаха. А вот второй раз, в Успенском соборе - европейского вида короной, как он заявил, «короною своего отца Ивана Васильевича», присланной «от кесаря, великого царя Алемании» – то есть императора Священной Римской империи.
Именно в этой европейской короне Самозванец изображен на одной из двух выпущенных им медалей.
На самом деле, разумеется, это была корона не Грозного, а Годунова, которая понравилась Гришке Отрепьеву настолько, что он даже заказал парную к ней женскую корону для своей жены Марины Мнишек.
Невезучими оказались и сам "царь Димитрей", и полюбившаяся ему корона. Прахом Самозванца, как мы помним, выстрелили из пушки в сторону Польши. А годуновскую корону, как и парную к ней почти готовую корону Марины Мнишек, отдали полякам во время Семибоярщины.
В 1611 году в Кремле "седмочисленными боляры" выдали их в качестве "фантов" польскому гарнизону в уплату за военную службу. Из «сибирских» инсигний, заказанных Годуновым, на Руси остались только скипетр и держава, которые и сегодня хранятся в Оружейной палате.
Судьба же короны оказалась печальной – добравшись на родину, польские солдаты попытались продать "царские шапки", но не нашли денежных покупателей. После этой неудачи и «первая сибирская» корона и «корона Мнишек» были разобраны составные части, а золото и каменья солдаты поделили между собой.
Так прекратили свое существование первые на Руси царских атрибуты, выполненных в виде европейских корон. Возможно, поэтому новые версии пропавших в Смуту «астраханской» и «сибирской» корон были сделаны в виде традиционных «шапок». А те благополучно дожили до наших дней.
Но если «астраханская шапка" сегодня красуется на гербе Астраханской области, то «сибирскую» водрузить некуда за отсутствием сибирского герба.
Сегодня так называемую "вторую сибирскую шапку" можно увидеть только в Оружейной палате - ее, кстати, чаще называют "алтабасной", то есть "парчевой".
Хотя нет. Еще ее можно посмотреть в Новочеркасске на памятнике Ермаку. Изваянный скульптором В. А. Беклемишевым еще до революции бронзовый атаман в левой руке держит боевое знамя, а правой протягивает корону покоренного им Сибирского царства – ту самую "сибирскую шапку" 1684 года.
Небольшой обзорчик-бродилка, который удалось снять в усадьбе Вязёмы после конференции по подготовке юбилея Пушкина.
С именем Солнца русской поэзии Александра Сергеевича подмосковная усадьба Вязёмы (это Одинцовский район современной Московской области) связана опосредовано. И хотя чаще в памяти всплывает имение Михайловское в Псковской области или квартира на Мойке, 12 в Санкт-Петербурге, Подмосковье — это тоже большая часть биографии русского гения. Каждое лето до поступления в лицей маленький Саша Пушкин отправлялся в имение бабушки Марии Ганнибал в Захарово.
«Люблю от бабушки московской Я слушать толки о родне, О б отдаленной старине» — напишет потом поэт. А в соседние Вязёмы, до которых всего-то километров пять, маленький Пушкин заходил по-соседски к князьям Голицыным. С главного господского дома он потом спишет имение Евгения Онегина:
с княгини Натальи Голицыиной - Пиковую даму, которая подсказала Германну те самые три карты: тройка, семерка, туз. Сейчас, благодаря технологиям 21 века, дух княгини можно вызвать в парадной спальне и выслушать ее версию знакомства с графом Сен-Жерменом, якобы подсказавшим это беспроигрышное карточное комбо:
В Вяземах на маленьком некрополе при церкви похоронен любимый младший брат Пушкина Николенька. Вон его могилка выделяется из сугробов за церковью:
Да и сама церковь особенная. Спасопреображенский храм построен Борисом Годуновым как его домовая церковь. Здесь побывали и сам Годунов, и его несчастная дочь Ксения, и ее погубитель Лжедмитрий I, и его жена Марина Мнишек, император Петр I, и его правнук самодур Павел I, и Кутузов, и Наполеон. А вот фашисты до храма не добрались, их остановили километров за 10 отсюда. Может только благодаря этому храм сохранился.
Верхний храм был закрыт, в нижний забежали буквально на пару минут. Внутри фотографировать нельзя, но я из-под полы бегом сняла, чтобы вы поняли, какой внизу уютный маленький храмик:
продолжение завтра, телеграм-канала нет, донаты не клянчу, всем спасибо!
Их есть у нас! Красивая карта, целых три уровня и много жителей, которых надо осчастливить быстрым интернетом. Для этого придется немножко подумать, но оно того стоит: ведь тем, кто дойдет до конца, выдадим красивую награду в профиль!