12 апреля 1951 года произошёл воздушный бой между советскими и американскими ВВС над рекой Ялуцзян. Убедительную победу одержали советские лётчики-истребители. Этот день вошёл в историю американской авиации под названием «Чёрный четверг». . 12 апреля 1951 года крупная группировка американских ВВС вылетела на боевое задание. Их целью было уничтожение стратегически важного железнодорожного моста через реку Ялуцзян в районе города Сингисю, по которому осуществлялось снабжение северокорейской армии со стороны Китая.
Основу группировки составляли 48 бомбардировщиков B-29 «Superfortress», которых сопровождали полторы сотни истребителей. Советские РЛС засекли крупную группу самолетов противника, двигавшуюся со скоростью около 500 километров в час в сторону северокорейских позиций. По тревоге были подняты 44 истребителя МиГ-15 324-й истребительной авиадивизии под командованием трижды Героя Советского Союза полковника Ивана Кожедуба. Летчики-добровольцы, имевшие богатый боевой опыт с асами Люфтваффе, с ходу вступили в бой, застав американцев врасплох. Поначалу они вообще не понимали, кто и откуда ведет по ним огонь — «МиГи» стремительно заходили сверху и в упор расстреливали нагруженные бомбами «суперкрепости». Группа советских истребителей преследовала головные B-29, остальные атаковали самолеты сопровождения, чтобы связать их боем и оттеснить от бомбардировщиков.
Через пару минут горело уже несколько B-29 — фугасные снаряды авиапушек «пятнадцатых» оставляли в фюзеляжах тяжеловесов огромные пробоины. Экипажам ничего не оставалось, кроме как выпрыгивать из падающих машин с парашютами. Некоторые подбитые бомбардировщики смогли уйти, но не все дотянули до аэродрома.
Бой продолжился более 20 минут. Советские истребители вернулись на базу без единой потери, сбив более 10 бомбардировщиков B-29 и 5 истребителей. В результате воздушного сражения порядка 100 американских летчиков, выпрыгнувших с парашютом из гибнущих самолётов, попали в плен к северокорейцам. Эти потери шокировали американское командование - такого не было со времён Второй мировой войны. В итоге, в США был объявлен недельный траур, а налёты в район реки Ялуцзян прекратились на 3 месяца. 12 апреля 1951 года навсегда вошёл в историю американской авиации под названием «Чёрный четверг».
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 октября 1951 года гвардии капитану Сергею Макаровичу Крамаренко было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
Когда-то был такой пост с переводом фрагмента про опиумные состояния американских семей. Это полная версия на русском языке. И тема гораздо шире. Описание под катом.
Выступление Джеймса Брэдли по его книге «Китайский мираж», прошедшее в 2015г. Как искаженное восприятие китайцев американцами породило множество ошибок как во внутренней политике США, так и во внешней. Охватывается период с Джорджа Вашингтона и до Ричарда Никсона. Автор считает, что из-за искажения в восприятии Китая, погибло 200 тысяч американцев в войнах, которые можно было избежать. Затрагиваются темы: - Изгнание китайцев из США (Акт об исключении китайцев 1882-1943гг.); - Опиумные войны и «век унижения Китая»; - Формирование прокитайского лобби на базе миссионерской деятельности в Китае и его пропагандистская деятельность в США; - Мао Цзэдун и Чан Кайши в представлении США; - Начало Второй мировой войны на Тихом океане после прекращения поставок нефти Японии и Перл-Харбора; - Вьетнамская война; - Корейская война; - Представление Китая в СМИ США на момент выступления в 2015г.;
Книга так и не была переведена на русский язык на момент выхода озвучки в конце марта 2024 года.
Выкручивайте остроумие на максимум и придумайте надпись для стикера из шаблонов ниже. Лучшие идеи войдут в стикерпак, а их авторы получат полугодовую подписку на сервис «Пакет».
Кто сделал и отправил мемас на конкурс — молодец! Результаты конкурса мы объявим уже 3 мая, поделимся лучшими шутками по мнению жюри и ссылкой на стикерпак в телеграме. Полные правила конкурса.
А пока предлагаем посмотреть видео, из которых мы сделали шаблоны для мемов. В главной роли Валентин Выгодный и «Пакет» от Х5 — сервис для выгодных покупок в «Пятёрочке» и «Перекрёстке».
Реклама ООО «Корпоративный центр ИКС 5», ИНН: 7728632689
Должен ли быть военный политиком? А политик – военным? В какой-то мере – да. Но мир наш сложен, и потому универсальные специалисты нынче в большом дефиците. Приходится заставлять работать политиков и военных в одной упряжке, которую каждый тянет в свою сторону. Получается не всегда идеально. Но всегда интересно разобраться в перипетиях принятия и исполнения решений, влиявших на судьбы планеты в недавнем прошлом. Этому посвящена новая книга британского военного историка, профессора Лоуренса Фридмана, которая рекомендовали участникам конференции по международной безопасности в Мюнхене в 2023 году.
Командование. Политика военных операций от Кореи до Украины.
Всем известно: приказы не обсуждают. Их исполняют, несмотря на внутренние сомнения и неопределённости. Неисполнение ставит под вопрос не только сам приказ, но и всю иерархию, на которую он опирается. Неисполнение – нарушение субординации, уход – дезертирство, а смещение командира – мятеж. Приказывают не всегда приятные вещи. Как правило, приказы связаны с намеренным насилием и ставят подчинённых в ненатуральное положение, когда они должны стремиться убить других, рискуя при этом самим быть убитыми. Можно отреагировать помягче: промедлить с исполнением, исполнять недостаточно решительно, а также интерпретировать приказ по-своему. В общем и целом, командовать непросто. Подчинённых нужно мотивировать чем-то посложнее кнута и пряника. Можно призывать к патриотизму, защите своих семей и солидарности с товарищами. Можно повысить лояльность, заботясь о своей команде и не подвергая её излишнему риску. Можно выстроить доверие к себе, разделяя тяготы и опасности и создавая репутацию победителя в неблагоприятных обстоятельствах.
Все эти вещи сами собой разумеются в рамках военной иерархии. Но, как правило, иерархия эта имеет вершину, которая упирается в политическую власть в стране. Которую нужно слушаться. Поэтому политическая чувствительность является неотъемлемой частью компетенции высших офицеров. Нужно уметь не только сражаться, но и вести переговоры, чувствовать как чужую культуру, так и боевой дух своих частей. Там, наверху, где гражданская и военная сферы пересекаются, неизбежно возникают потери на трение между теми, кто оформляет цели, и теми, кто эти цели должны достигать. Вообще, линия раздела часто лежит на самом деле между теми, кто пишет приказы наверху и теми, кто исполняет их на местах. Взаимопонимание тех и других далеко не всегда идеальное. В условиях войны политическая система проверяется на прочность. Диктатура имеет преимущество смелого формулирования и быстрого исполнения решений, но вот поиск и устранение недостатков таких решений затруднён. Более того, диктатор часто вынужден ставить верность себе выше профессиональной компетенции своих кадров.
Послевоенная политика главных игроков на мировой арене формировалась, с одной стороны, желанием избежать Третьей мировой войны, а с другой – трудностями при ведении войны против негосударственных образований. Приходилось выбирать средства и иметь в виду, что не все цели могут быть достигнуты, а также, что враг останется не до конца побеждён и снова поднимет голову. За ограниченную войну выступало и международное сообщество в лице ООН и других организаций. В то же время, новые технологии расширили выбор доступных средств ведения войны. Третья мировая пока не разразилась. Но войн поменьше хватало. О них – эта книга.
Сэмюэль Хантингтон обрисовал в одной из своих книг основные черты сделки между гражданским и военным руководством страны: гражданские признают «автономный профессионализм» военных, получая взамен политическую нейтральность и добровольное подчинение. У каждого своя область ответственности. Солдаты не должны править государством, политикам не следует советовать, как воевать. Правительство задаёт направление, спрашивая при этом совета у военных. После согласования последние занимаются исполнением, оставив оперативные решения за собой. Но всё же эта формула не предотвращает вмешательства военных в планы политиков. Да и политики часто не могут остаться в стороне от методов ведения войны. По крайней мере, они должны вникать в подробности действий своих военных, чтобы иметь возможность сменить того, кто не справился. Короче, на практике те и другие влезают в дела друг друга. Это смог наблюдать и Хантингтон во время своей молодости.
На начало войны в Корее Макартур был популярнейшей персоной в Соединённых Штатах. И точно популярнее президента Трумэна. Во время Второй мировой он командовал вооружёнными силами США в Тихом океане, а после рулил побеждённой Японией. Корейской войной он также занимался из Токио, при этом ни разу не прилетев в Вашингтон для консультаций. Гора не шла к Магомету, так что встреча президента с главнокомандующим произошла на острове Уэйк в Тихом океане 15 октября 1950 года. Особой покорности президенту Макартур не выказал, хоть и выслушал прямые намёки на то, что его могут сменить. У него было право на спокойствие: армия Ким Ир Сена отступала после контрнаступления войск ООН под его командой. В высадку под Инчхоном никто не верил, однако это смелое мероприятие удалось.
Мандат Объединённого Штаба обязывал его уничтожить северокорейскую армию во главе военного контингента ООН. Но так, чтобы не вызвать серьёзного вмешательства СССР и Китая в конфликт. Для Макартура сомнений не было: для этого нужно было гнать противника дальше на север, за 38-ю параллель. Они всё равно уже вовсю бомбили врага на его территории. Этого требовала военная логика. Однако по мере приближения линии фронта к границе с Китаем начинала работать логика политическая, которую Макартур понимать отказывался. Он не боялся Советов и китайцев, говоря, что ВВС США быстро решит проблему.
Через несколько дней был взят Пхеньян. 24 октября Макартур стал гнать свою армию дальше на север в нарушение данных ему приказов, несмотря на то, что уже в начале месяца было несколько болезненных столкновений с китайцами. 5 ноября он разбомбил пограничные мосты: ещё одно явное нарушение приказов под предлогом настоятельной необходимости. Это не помогло, тем более, что пограничная река Ялу вскоре замёрзла. 24 ноября было объявлено новое наступление, которое началось хорошо. Но плохо кончилось: на месте предполагаемых 25 тысяч китайских солдат оказалось в 8 раз больше. Войска ООН побежали, а Восьмая армия оказалась обратно за 38-й параллелью, готовясь защищать Сеул. И если раньше снимать Макартура мешала его сила, то сейчас – его слабость. Коней на переправе не меняют.
Дело решилось весной, когда президент стал искать пути к миру, а главнокомандующий саботировал эту инициативу. На высланную ему речь Трумэна он ответил согласием, но завершил своё ответ словами: «Победе замены нет». 11 апреля Макартур был уволен за несоблюдение субординации. К этому времени его ореол значительно потускнел, хоть ситуацию на фронтах удалось стабилизировать. Как заметил один из работников штаба, он потерял уверенность в самом себе, а затем эту уверенность стали терять и его подчинённые. Однако и они были озабочены ограничениями в свободном выборе средств ведения войны. Генерал получил восторженный приём по возвращении в Штаты, где он продолжал выступать за быстрое окончание войны путём её эскалации. Любыми средствами.
Для увольнения может быть три причины: некомпетентность, неподчинение и несогласие с политикой правительства. Казалось бы, Макартура убрали из-за второй причины, но на самом деле он уже вовсю критиковал политику своего начальства к началу весны. Потом его спросили, подчинялся ли он Трумэну. В ответ он стал говорить, что есть президент, а есть страна и Конституция. Другими словами: что делать офицеру, когда ему отдают приказ, который преступен и входит в противоречие с его базовыми ценностями и совестью?
А что так стыдливо – «любыми средствами»? Почему не написать прямо: Макартур собирался забросать Китай атомными бомбами. Почему не упомянуть, что против него воевал не только Китай, но и СССР, у которого уже было ядерное оружие на тот момент? Эти умолчания с самого начала заставляют меня усомниться в полной искренности нашего автора.
Французская армия в Индокитае и Алжире
Вышеупомянутый вопрос ещё более рельефно высветился в ходе двух колониальных войн Франции. В Индокитае солдаты были вынуждены сражаться без столь необходимого подкрепления, в котором им отказали там, наверху.
Во Франции это время было турбулентным. В те годы военные перевороты в Западной Европе были вполне мыслимым делом. Испания и Португалия управлялись военными диктатурами, трясло и Грецию с Турцией. Придя к власти, военные оправдывали свои действия верностью высшим ценностям государства и способностью более эффективно противостоять вызовам времени. Проблемы в стране усугубляли рассогласованные действия военных и политиков. В Индокитае значение обороны Дьенбьенфу трансформировалось в ходе мирных переговоров, а в Алжире армия жёстко зачищала поляну, чтобы сохранить Алжир французским, в то время, как правительство отказалось от этой цели.
После войны генерал де Голль не собирался расставаться с колониями. Против этого не возражали и англосаксы. Однако Хо Ши Мин сумел прочно оседлать волну антиколониального национализма, и после прихода к власти коммунистов в Китае французы могли держать оборону, лишь опираясь на помощь США. Разработка национальной стратегии в Париже затруднялась громоздким процессом принятия решений. Недостаток политического импульса и координации отдалили столицу метрополии от событий на местах. Сменявшие друг друга правительства были изношены войной, и общественное мнение продолжало остывать. Настроения в Париже смещались в сторону переговоров. Интерес к ним только возрос после окончания войны в Корее.
В марте 1953 года во главе французских войск в Индокитае стал генерал-майор Анри Наварр. Он излучал уверенность, но не знал обстановки на местах и был вынужден опираться на своих подчинённых в принятии решений. Было ясно, что нужны значительные подкрепления, однако Комитет национальной обороны ограничился лишь частью того, что было запрошено. Не были заданы и приоритеты в кампании. Наварр решил сконцентрироваться на горном северо-западе Индокитая, который был почти полностью в руках коммунистов. Французское присутствие там опиралось на две базы ВВС, откуда можно было начинать экспансию. При потере ценности базы могли быть оставлены. Эта концепция оправдалась в Насане, где французы основательно потрепали войска Вьетминя. Второй базой была открытая долина на северо-западе Вьетнама в десятке километров от Дьенбьенфу (название переводится как «утверждённая граница»). Решение об установлении базы было принято вместе с командующим сухопутных сил Северного Вьетнама Рене Коньи, который базировался в Ханое. Наварр же сидел на юге, в Сайгоне. На месте командовал полковник де Кастри. Главнокомандующий не считал распыление ответственности на нескольких принимающих решения ощутимой проблемой.
Высадившись в джунглях, французы не стали скрывать мотивов остаться там всерьёз и надолго. Это уяснил вьетнамский генерал Зяп. Он поставил цель уничтожить гарнизон базы, чтобы ускорить наступление мирных переговоров в Женеве. В условиях трудной местности и постоянных бомбёжек вьетнамцам удалось стянуть серьёзные войска на место сражения. Это было подвигом логистики. Наварру стала ясна уязвимость позиций в Дьенбьенфу, и он запросил подкреплений, чтобы иметь возможность прорваться. Париж остался холоден к его просьбе, ограничившись, в основном, авиацией. Коньи был, однако, довольно оптимистически настроен, считая положение гарнизона вполне устойчивым.
Однако взлётные полосы, неизбежно расположенные в низине в условиях горной местности, были уязвимы перед артиллерией Вьетминя. Зяп терпеливо изнашивал силы противника огнём, отгрызая при этом кусок за куском на периметре французской обороны. Коньи слишком поздно обнаружил, что у Зяпа достаточно и пушек, и снарядов. Он не собирался оставлять базу, боясь падения боевого духа в войсках. Также он отказался от предложения Наварра нарастить гарнизон и не дал де Кастри дополнительный батальон.
13 марта 1954 года началось основное сражение. Вьетминь пошёл штурмом на Беатрис (все укрепы на холмах получили имена любовниц де Кастри). Французы были настолько огорошены, что не смогли организовать контратаку. Самоуверенность в их рядах сменилась унынием. Им повезло, что Зяп не продолжил давить, иначе бы ему досталась быстрая победа. В конце концов, порядок удалось восстановить. У Коньи запросили ещё один батальон, но тот уже разуверился в своих подчинённых. Не хотел менять приоритетов и Наварр. Де Кастри мужественно оборонялся до конца месяца, снова просил поддержки и получил её, но совсем немного. Наварр повздорил с Коньи, от кого непременно схлопотал бы в морду, не будь генералом. Битва была всё ещё не проиграна, потери вьетнамцев были гораздо выше. А потом пошли дожди, авиация стала бессильна, бронетехника завязла в грязи. Стали сказываться собственные потери. На замену доставили всего 783 пехотинца.
Зяп решил ускорить события в преддверие запланированной на 8 мая конференции в Женеве. Коньи, вероятно, надеялся, что гарнизон продержится до этого времени, и дипломаты спасли бы военных. Он направил резервный батальон, но, идя по земле, помощь не подоспела вовремя. Те 107 человек, которые добрались по воздуху, принесли с собой газеты, в которых уже писали, что Дьенбьенфу не устоит больше нескольких дней. Для поднятия боевого духа Коньи повысил в звании де Кастри, отправив ему свои же звёздочки на погоны. Вьетнамцы и звёздочки забрали, и шампанское выпили. Ведь парашют с грузом унесло на их позиции. К вечеру 7 мая Дьенбьенфу пал. Вьетминь взял 11721 пленными, из которых 4436 были ранены. Потери у Зяпа были велики, но они того стоили. Французы ушли с севера Вьетнама.
Никогда нельзя недооценивать врага. Если бы Ханой и Сангон по достоинству оценили боевой дух защитников, то помощь бы пришла вовремя, и не было бы этой позорной сдачи. Дьенбьенфу не получил нужного веса в глазах командования, являясь в то же время важнейшей позицией. Такой же двусмысленной была точка зрения парижских политиков, которые не согласовали стратегию с военными. Вон оно как – командовать издалека.
Тем временем открылся новый театр военных действий: Алжир, который был не колонией, но частью Франции. Для борьбы с восстанием впервые с 1895 года был объявлен призыв. По всем военным меркам это был успех. Бороться с восставшими решили их же методами: диверсии, террор, пытки, убийства без суда и прочее насилие. Короче, «специальные меры». Те, кто приводил их в исполнение, искренне считали, что ведут борьбу за Францию.
Однако военная победа – это необходимое, но не достаточное условие для достижения политических целей кампании. Фронт национального освобождения (FLN) Алжира получил широкую международную известность своими ненасильственными мерами сопротивления и пользовался симпатиями левых в самой Франции. Январь 1957 года ознаменовался сотней терактов и всеобщей забастовкой в конце месяца.
В это же время на пост командующего французскими войсками в Алжире был назначен прославленный генерал Рауль Салан, в подчинение ему дали Жака Массю, вернувшегося как раз из бесславного путешествия в Суэц. Массю стал бороться не с отдельными террористами, а со всей организацией. Начались повальные обыски, аресты, пытки. Бросить человека за решётку тогда ничего не стоило, и неудивительно, что система оказалась перегружена. И это работало. По их словам, конечно. Убили 4000 человек без суда и следствия – это всё были готовые на теракты члены FLN. К концу марта террористическая сеть была сокрушена. В июле повстанцы решились на последние акты отчаяния, включая взрыв на танцплощадке. В сентябре глава алжирских боевиков Саади Ясеф был схвачен. Потребовалось много лет, пока общественности стал известен весь масштаб пыток и казней, но слухи и догадки распространялись быстро, что привело к скорым обвинениям в самой Франции. После того, как консервативное правительство страны пало в апреле 1958 года, социалисты собирались сформировать новое (с коммунистами в составе). Замаячила реальная перспектива оставления Алжира. Там начались беспорядки, и офицеры организовали комитет общественного спасения с Массю во главе.
В таких условиях ключевую роль сыграл генерал Салан, который возвратил в политику удалившегося было де Голля. Но де Голль не собирался вставать в ряды путчистов, а предпочёл возглавить правительство по предложению президента страны, находящейся, по его словам «на грани гражданской войны». Положение и в самом деле было серьёзным: из Ле-Бурже уже вылетели самолёты, чтобы принять на борт десантников для захвата ключевых объектов Парижа. В правительство де Голля были широко представлены как левые, так и военные. После получения вотума доверия на референдуме, де Голль приказал армии выйти из комитета общественного спасения и сменил Салана на генерала Мориса Шалля.
Шалль продолжил давить восстание, которое было выдавлено из городов в сельскую местность. В результате половина вооружённых формирований мятежников была уничтожена. Военные действия велись почти столь же жестоко, как и ранее. Однако своими мерами военные только укрепили ненависть мусульманского большинства Алжира, что выразилось в массовых демонстрациях. Лидеры повстанцев нашли убежище в Тунисе, найдя там признание международного сообщества в качестве Временного правительства Алжира. Общественное мнение твёрдо встало на его сторону. Перед де Голлем встал выбор: или признать независимость Алжира, или дать ему автономию в составе Франции. Массю смотрел на это с явным неодобрением, которое он не стал скрывать. Он поплатился за это своим постом. Армия пришла в беспокойство, последовали протесты со стороны французских поселенцев в Алжире, и де Голлю пришлось одеть генеральскую форму и обратиться к нации. Ему удалось изолировать протестующих, которые в отчаянии стали прибегать к террору. Тем временем проалжирские демонстрации продолжали нарастать. Де Голль стал намекать на вариант с независимостью. Ответом стал военный мятеж в Алжире, к которому присоединились Салан и Шаллль, но не Массю, который заранее предполагал, что игра проиграна. Мятеж был плохо продуман и организован и потому не удался. Всего лишь 25 тысяч из 400 тысяч военных присоединились к нему.
18 марта 1962 года Франция признала независимость Алжира. Европейское население в массе своей бежало во Францию, а дружественные Франции мусульмане оказались без защиты и были вырезаны. Так бесславно окончилась идея «французского Алжира любой ценой». Военные сделали всё, чтобы достичь победы, но в конфликтах подобного рода победа – весьма капризная барышня. Офицеры, положившись на де Голля, забыли ненадёжность генерала, который не давал им твёрдых обещаний и одевал форму, чтобы утихомирить их. Опыт Алжира высветил ещё раз тему, столько раз возникавшую в ходе двадцатого столетия: стоит ли подчиняться преступным приказам? Приказы, как известно, не обсуждают. Или? В 1966 году французская армия получила новый Устав. Вот цитата из него:
Подчинённый, получивший приказ, который он считает незаконным, должен опротестовать его.
Тема гражданской ответственности военных никуда не делась и в наши дни. Сегодня десятки офицеров публикуют письма в прессе, в которых предупреждают об опасности исламизма. Цитирую одно из них:
Если разразится гражданская война, армия будет поддерживать порядок на своей земле.
Вот он, двадцатый век с его СМИ и могущественным общественным мнением. Если раньше безжалостные колонизаторы гасили несогласие огнём и мечом, то теперь их сограждане успешно мешают им это делать. Подобные события мы увидим ещё неоднократно.
Мы оцениваем людей по разным критериям – по внешности, словами и, конечно же, по поступкам. Именно поступки наиболее значимы в нашем восприятии, ведь слова бывают лживы, внешность – обманчива, а то, как человек поступает – более показательно.
Но точно так же мы оцениваем не только других, но и себя! Это немного контринтуитивно, но мы постоянно меняем мнение не только о других, но и о себе на основании этих факторов. Знаете этот трюк с позитивной обратной связью? Улыбнись себе в зеркале, это действительно немного поднимает настроение и снижает уровень стресса. Это первое.
Второе: эволюционно в социуме быть последовательным считалось более выгодно, чем быть правым. Последовательному лидеру чаще доверяли соплеменники, такой лидер считался более стабильным, даже если он был неправ. А лидер, меняющий свои решения в поиске верного, зачастую был ненадежнее или опаснее. Поэтому в основе человеческой психологии последовательность считается более значимым, чем правота. Мы стремимся придерживаться одной линии поведения до последнего. Это второе.
В этой заметке мы поговорим о том, как эти два свойства человеческой психологии можно использовать против самого человека или для влияния на него. Один из самых показательных экспериментов по использованию этих особенностей проводили сотрудники спецслужб Китая во время Корейской Войны.
Китайские инструкторы склоняли американских военнопленных к выгодному для них поведению или нет вовсе не пытками, а хитрее. В результате чего военнопленные начинали менять представления о себе и начинали полноценно сотрудничать.
Как именно это работало?
Прямая пропаганда. Китайские инструкторы рассказывали им лекции о коммунизме и далее предлагали письменно (!) отвечать на вопросы, где за правильные (прокоммунистические) ответы ждало небольшое вознаграждение. Тех заключенных, которые отказывались письменно отвечать на подобные вопросы, уговаривали просто списать ответ с тетради другого заключенного – это выглядело как безобидная уступка инструктора, и формализм. Но это было не так.
В человеческой психологии действие имеет гораздо бóльшую значимость, чем слова (вспоминаем свойство 1) – отрицать написанное собственной рукой или «забыть» просто невозможно. Фактически это накладывает обязательство «отвечать за свои слова». К тому же написать что-то гораздо сложнее, чем просто сказать – это усилия.
Пишите письма. Пленные стремились к тому, чтобы сообщить своим родным и близким, что они живы. И на этом китайская разведка умело играла. Пленные писали письма на родину, но публиковались/отправлялись лишь те письма, которые были выгодны китайцам. Такие письма, в которых говорилось о том, что условия содержания хорошие, или были сказаны лестные слова о коммунизме. Об этом невзначай упомянули пленным и каждый из них пытался написать такое письмо, чтоб именно его опубликовали/отправили. А значит началось социалистическое соревнование, по ДОБРОВОЛЬНОМУ написанию хвалебных слов своим тюремщикам. Стоит ли говорить, что человек, выдумывая такие письма и подбирая аргументы, переписывая и перечитывая их фактически сам себя убеждал в написанном? А принцип последовательности (свойство 2) с каждым разом закреплял его убеждения!
Соревнования очерков. Мудрые китайские инструкторы предлагали абсолютно добровольно принять участие в конкурсе по написанию позитивных очерков о своей стране. Нет, в этот раз они вовсе не предлагали восхвалять коммунизм, а давали победу и вполне патриотичным текстам. Но постепенно смещали баланс в сторону тех текстов, где автор не только хорошо оценил свою страну, но позитивно отметил и китайскую точку зрения. Либо удачно сравнил идеологии, немного упрекнув свою родину в каких-то местах. За победу в конкурсе давались небольшие подарки в виде пачки сигарет или вкусных фруктов, а отсутствие прямой пропаганды и внешне не политизированная оценка склоняли к участию большего числа пленных. Постепенно все участники старались не только позитивно написать о своей родине, но и как можно изящнее поддержать коммунистическую точку зрения, чтобы повысить шансы на победу, что и было нужно инструкторам. Но почему подарки небольшие? У китайцев была возможность дарить более щедрые подарки, но тогда участники бы чувствовали, что пишут все это исключительно ради награды. А малые подарки не позволяли им так себя оправдывать и сбрасывать ответственность за написанное. А это было важнее всего.
В чем еще плюс текстов? Написанные материалы (эссе, письма и ответы на вопросы) использовались для внутренней пропаганды среди других пленных. Они расклеивались по лагерю, обсуждались в «дискуссионных группах» или их даже озвучивали по радио. Китайцы считали, что чем больше публичности, чем лучше. Ведь публично озвученные обязательства для нас гораздо значимее, чем обязательства перед самим собой. Вы ведь пробовали этот способ самомотивации? Рассказать о планах кому-либо, чтобы точно не забросить? В чатах авторов @Cat.Cat это называют «говноед-челендж»: если, мол, я не напишу что-то за такой-то срок, я вот такой плохой.
В результате такой многогранной идеологической обработки военнопленные крайне охотно шли на сотрудничество, ведь они перевербовали сами себя.
А если не в плену? Отлично работает и в обычно пропаганде: в Китае после событий на площади Тяньаньмэнь, например, количество конкурсов политических эссе в прессе значительно увеличилось!
А удачный общемировой пример – это журналисты пропагандистских СМИ. Начиная работать в изданиях, многие не сильно симпатизируют позиции своего работодателя. Говорят, что «это просто работа», что таким образом они могут сделать что-то хорошее и прочее, но в дальнейшем они все больше перевербовывают себя. Они начинают верить и яро защищать то, что они пишут. Даже если им приказали написать так сверху и под давлением, например под угрозой увольнения. Они первые и самые успешные цели пропаганды!
Все мы уязвимы, помните об этом и держитесь от подобного подальше.
Заяви, что ты сбил не Ил, а МиГ — и всё будет гораздо проще разрулить. Американский лётчик Ральф Парр возмутился и сказал, что сбил именно Ил-12. Летом 1953 года в восточном небе встретились амбиции пилота-аса, желание поскорее увидеть близких и жажда мести за своих погибших сослуживцев. Так Корейская война на последнем издыхании сумела забрать ещё три десятка жизней.
Жарким летним утром 27 июля 1953 года в аэропорту Порт-Артура на борт Ил-12 поднялись шесть членов экипажа и 15 пассажиров. Офицеры и солдаты советских ВВС отправлялись в отпуска на Большую землю.
В 9:47 по корейскому времени пассажирская машина поднялась в воздух и взяла курс на Владивосток. Через три часа она должна была совершить посадку на аэродроме Угловая Южная.
Спустя 13 минут после взлёта советского самолёта в селении Пханмунджом на 38-й параллели представители КНДР, ООН и китайских народных добровольцев поставили подписи под соглашением о перемирии, положив конец трёхлетней войне между Северной и Южной Кореями.
Боевые действия официально заканчивались в полночь.
Курс советского самолёта должен был лежать в сотне километров, к северу от китайско-корейской границы. По этому маршруту за годы войны без проблем прошли сотни рейсов. Американские «сейбры» не раз нарушали строгие инструкции и пересекали долину реки Ялу, но так далеко не залетали.
Спустя полтора часа после взлёта Ил-12 в небе над приграничной рекой появилась четвёрка истребителей F-86. Серебристые машины 335-й эскадрильи ВВС США сопровождали разведывательный самолёт, фотографировавший советские аэродромы за «ленточкой».
В дважды асы любой ценой
За штурвалом одной из эскортирующих машин находился капитан Ральф Парр. Он пребывал в крайне расстроенных чувствах.
Парр начал летать ещё в 1942 году на «лайтнингах», но славы и побед над Тихим океаном не снискал. Зато в реактивные «шутинг стары» и «сейбры» он врос как влитой. Всего за семь последних недель войны лётчик сбил девять МиГов, ворвавшись в дюжину лучших пилотов союзников в Корее.
Ральф Парр
Асом считался пилот, сбивший пять вражеских самолётов. Вошедший во вкус капитан Парр жаждал стать дважды асом — сбить ещё одну вражескую машину. Всего одну.
Как назло, именно в этот момент политики решили помириться.
Несомненно, чтобы отобрать возможность сбить ещё одного «чёртова комми» и лишить честного парня из Виргинии его заслуженной славы.
И в этот самый момент Ральф Парр увидел далеко внизу подарок судьбы: чужой самолёт.
Резкое снижение, два прохода. Ошибки нет: на крыльях ярко горят красные звёзды. Правда, летел самолёт коммунистов над китайской территорией. Но другого шанса не будет…
Дядя Джо (так Черчилль и Рузвельт между собой называли Сталина) умер. И СССР незамедлительно согласился на мир в Корее.
Вдруг коммунисты угомонятся с мировой революцией и новых войн в воздухе не случится? А капитан Парр так и останется «недодвойным» асом с девятью сбитыми, как чёртов неудачник?
Ну уж нет! Hell yeah, goddamn commies!
Шестёрка «браунингов» на носу «Сейбра» выплеснула поток тяжёлых 12,7-мм пуль. Три точные очереди подожгли оба двигателя и изрешетили фюзеляж.
«Сейбр»
Пылая и разваливаясь в полёте, советский самолёт рухнул в зелёных китайских горах.
Не выжил никто.
Дознание пилота Парра
Советские радиолокационные станции зафиксировали сближение американских истребителей с советским самолётом. И его исчезновение с радаров в 11:26 по корейскому времени.
СССР немедленно заявил протест. По версии Москвы, машину сбили в глубине китайской территории: у города Хуадянь. В 110 километрах от ближайшей точки КНДР — согласно ноте советского МИДа.
Указывалось конкретное место падения — четыре километра от деревни Маоэрошань.
Позже в русскоязычных источниках появлялись цифры в 170, и даже в 300 км в глубине китайской территории. «Чего их, супостатов, жалеть?».
Ральфа Парра вызвали в штаб и сумрачно поинтересовались — какого, так твою налево, ты творишь?
Американские лётчики всегда относились к запретам и инструкциям довольно философски. Но залететь на сотню миль вглубь коммунистического Китая и сбить там пассажирский самолёт формально не воюющей сверхдержавы — это выдающееся свинство даже по самым ястребиным меркам.
Парр сделал физиономию кирпичом и заявил, что границу не пересекал ни на дюйм. А русские сами виноваты, их никто в Корею не звал. «Они оказались не в том месте и не в то время и ничего хорошего не делали».
Раскаяния и сожалений по поводу сбитого Ила он не испытывал до самой своей смерти в 2012 году. Тем более, что советский пассажирский борт ему таки засчитали как десятую победу. Парр даже жаловался, что «было слишком много нервотрёпки из-за этого чёртова самолёта».
СССР подал иск в международный суд ООН в Гааге с требованием компенсации в размере 1 861 450 долларов США: в качестве возмещения ущерба и на выплаты родственникам погибших.
Ил-12
Госдеп без колебаний и сходу принял версию Парра. Которого в это самое время допрашивало собственное командование, пытавшееся выяснить, где же на самом деле был сбит советский самолёт.
Свирепый, но простодушный американец как-то позже проболтался, что ему намекали: заяви, что ты сбил не Ил, а МиГ — и всё будет гораздо проще разрулить. Парр возмутился и сказал, что сбил он Ил-12 и ничто другое. А что дело было над Кореей, он продолжал утверждать и на смертном одре.
Так где же сбили Ил-12?
Вероятно, что лукавят обе стороны.
Залёт на 100-150 км вглубь Китая в момент подписания мира, которого американская дипломатия долго добивалась, — это в буквальном смысле просто эпический «залёт».
При этом Парр и его ведомый должны были надолго бросить сопровождаемого разведчика над самым сердцем «аллеи МиГов» (так американцы прозвали местность южнее реки Ялуцзян, где часто проходили воздушные бои с советскими лётчиками. — Прим. ред.). Это уже пахнет трибуналом. Парр был отчаянным отморозком, но не самоубийцей.
В то же время экипаж советского самолёта точно не повёл бы машину над Кореей — дураков нет.
Зато известно: офицеры-отпускники шутили перед взлётом, что хотят поспеть домой к ужину. А пока приземлятся, пока доберутся до Владивостока с аэродрома в двух десятках километров… Облёт корейской границы на расстоянии — это неплохой крюк. А вот прямой маршрут из Порт-Артура к Владивостоку идёт точно над границей. Война заканчивалась, все расслабились.
Чтобы доставить товарищей офицеров домой поскорее, экипаж мог немного сместиться к корейской границе. На несколько десятков километров. А жаждущий трофея капитан Парр примерно на столько же углубиться на север — в отчаянной надежде поймать хоть какой-нибудь МиГ.
Для реактивного истребителя это дело считанных минут. Когда американский пилот увидел самолёт с красными звёздами, жажда отметки на борту затмила всё прочее. После чего и оставалось всю жизнь утверждать: дело было над Кореей, а коммунисты всегда врут. По своему коварному коммунистическому обыкновению.
В пользу этой теории говорят и некоторые географические выводы. Например, «деревня Маоэрошань» (место падения Ил-12 по официальной советской версии) встречается только в текстах об инциденте. Название пункта очевидно искажено: в китайском языке есть слог «эр», но никакого «эро» быть попросту не может.
Деревня и железнодорожная станция Маоэршань, названные в честь одноимённой горы, есть под Харбином. Это северо-восток Китая, почти на границе с Россией, очень и очень далеко от места трагедии. А вот в предположительном районе гибели Ила ничего подобного нет. Советские поисковые группы искали обломки самолёта долго. Там, где указывается падение по каноничной советской версии — в окрестностях Гирина, — места довольно густонаселённые. Зато чем ближе к корейской границе, тем леса более дремучи, а горы более пустынны. По советскому докладу, сближение американских истребителей с советским самолётом началось, когда он находился «над пунктом Хуадянь». Отметка Ила исчезла с радара «над пунктом Хуан-Гоу» спустя 10 минут.
Глеб Бараев, пользователь Военно-исторического форума, озадачился этой загадкой и изучил подробные карты района. Помимо города Хуадянь в 125 км от корейской границы он нашёл деревню Хуатянь в 20 километрах от пограничной реки Ялуцзян. А в 50 км от Хуатяня, в 40 км от границы, — деревню Хуангоу (в то время как к востоку от города Хуадянь никаких населённых пунктов с названием Хуангоу не замечено). И вот это похоже на правду гораздо больше, чем официальные версии — что советская, что американская.
Советское возмездие
Пока дипломаты требовали компенсаций, советские военные лётчики жаждали, чтобы американцы ответили за гибель их сослуживцев. Вполне справедливое желание. Естественно, как бывает в таких ситуациях, — всем было глубоко фиолетово, что потенциальные жертвы возмездия не имеют ни малейшего отношения к непосредственному виновнику трагедии, капитану Парру.
Спустя два дня, ранним утром 29 июля 1953-го, в 130 милях от Находки показался американский разведывательный самолёт RB-50 — глубоко модернизированный вариант бомбардировщика B-29 со шпионским оборудованием вместо бомб. Американец шёл курсом на Владивосток. По уважительной причине — снимал «портреты» ведущих его советских РЛС.
На перехват поднялась пара МиГ-15бис гвардии капитана Александра Рыбакова и гвардии старшего лейтенанта Юрия Яблоновского из состава 88-го гвардейского истребительного авиаполка Тихоокеанского флота.
После чего американец вдруг нагло проник в воздушное пространство СССР, подойдя к самому острову Аскольда (что между Находкой и Владивостоком). А затем разведчик и вовсе ни с того ни с сего обстрелял из турелей подошедшего с целью препроводить его куда-нибудь подальше советского перехватчика. Повредил ему фюзеляж и крыло. После чего пара советских самолётов дружно впечатала в RB-50 очереди 23-мм и 37-мм снарядов.
Первый и четвёртый двигатели разведчика вспыхнули. Экипаж попытался уйти в резкое пике — но повреждённое правое крыло оторвалось. Самолёт со всем содержимым рухнул в океан.
Советская сторона заявила, что американец, по своему буржуазному коварству, сначала улетел за пределы советских территориальных вод. И только потом упал в воду. А американская — всё по тому же буржуазному коварству — утверждала: дело было над нейтральными водами. И экипаж разведчика стрелял в ответ на недвусмысленную атаку советских перехватчиков.
Рыбаков и Яблоновский за успешный перехват нарушителя получили ордена Красного знамени. Американцы направили в район падения самолёты, чтобы найти возможных выживших. Вечером экипаж одной из машин доложил, что видит на воде обломки, спасательную лодку и семерых человек. В квадрат выдвинулись американский крейсер и три эсминца.
Моряки спасли второго пилота Джона Роче и нашли тела двух погибших членов экипажа. Остальные 13 человек навсегда остались пропавшими без вести. Некоторые в Штатах до сих пор подозревают, что семерых в лодке расстрелял успевший подойти первым советский катер. Или что их схватили коммунисты и сгноили в лагерях. Теперь обе сверхдержавы дружно обвиняли друг друга в жестоком воздушном пиратстве. Дипломаты сошлись в клинче — после чего втихомолку сняли взаимные претензии, и об этой истории понемногу забыли.
Теории заговора
Список погибших на борту Ила известен почти поимённо. Это шестеро членов экипажа из 593-го отдельного транспортного авиаполка, восемь военнослужащих 1744-й дальнеразведывательной авиаэскадрильи и по трое офицеров 1534-го минно-торпедного авиаполка и 27-й лаборатории авиационной медицины. Все — военнослужащие, все — мужчины.
По Владивостоку до сих пор ходят слухи, в которых трагедия советского самолёта предстаёт ещё более жуткой и жалостливой. «Из первых рук, только никому» рассказывали: на сбитом самолёте летели исключительно жёны офицеров и маленькие советские дети. И не 20, а 40 человек. Хотя в салон Ил-12 не помещается более 32 пассажиров, и то если постараться. В общем, «власти скрывают от народа Страшную Правду».
В иске советской стороны к США говорилось не о 20, а о 21 погибшем. Возможно, на борту был ещё кто-то, кого по неким причинам не стали указывать в официальном списке и на монументе в Жариковском сквере Владивостока.
Кем он был, и был ли вообще этот загадочный 21-й пассажир — тайна до сих пор
Есть и мнение, что гибель советского авиалайнера — вполне сознательная «чёрная операция» американцев.
Среди военных США того времени хватало совершенно «поехавших» ястребов, требовавших немедленной ядерной войны с коммунистами. «Ради спасения жизненных соков нации». Например, такой высокопоставленный деятель, как генерал Макартур, вылетел в отставку за открытое стремление уничтожить китайские города и советские авиабазы в Китае атомными ударами. Причём он заявлял, что готов это сделать и вопреки решениям всяких там слабаков-президентов, не понимающих опасности «красной чумы».
Говорят, что тем бортом во Владивосток должны были возвращаться с партийной конференции руководители политуправления Тихоокеанского флота. А то и лично маршал Малиновский (командующий войсками Дальневосточного военного округа). Но то ли увлеклись общением с китайскими товарищами, то ли разведка посоветовала переждать. И борт отдали «простым» солдатам и офицерам.
Кто-то из влиятельных американских «ястребов» вполне мог попытаться под занавес войны крепко отомстить «красным» за 36 000 американских трупов (число жертв американских военнослужащих за корейскую кампанию). В том числе неофициально, в обход и Вашингтона, и Пентагона, и ЦРУ. А ведь родным братом капитана Парра был целый контр-адмирал Уоррен Шерман Парр. И кто знает, с кем этот морской волк пил виски по вечерам?
В любом случае, когда спустя несколько дней из Порт-Артура на Владивосток вылетел Ли-2 с высокопоставленными советскими военачальниками, за штурвалом находился лично Герой Советского Союза Евгений Преображенский. И машину он вёл, скрываясь в облаках, убедительно попросив всех следить за небом в оба. Во избежание.