Жизнь в семейном доме.⁠⁠

Вечер добрый, уважаемые читатели Пикабу! Давно я не писал постов, да и мои подписчики наверняка уже ждут чего-то нового.... После дня черчения различных чертежей тепловозов напал на меня приступ графоманства.
Итак, сегодня я расскажу о том, как я жил в семейном доме.Да, и такое в нашем детдоме было.
Итак, для осведомленных и не очень, расскажу, что это такое. Семейный дом - это место, где живет ограниченный контингент опездолов, таких же как и я и учится премудростям жизни. Еду приготовить, печку запалить, огород вырасти, и вообще, с голой жопой не остаться.
Ну, и непосредственно, сам рассказ.
В то лето, в 2009 году, мы, как обычно, поехали в лагерь. Расположились, и все начали заниматься своими лагерными делами. Кто-то помогал воспитателям в младших отрядах, кто-то – поварам на кухне, кто-то по хозяйству, и наравне со всеми работали «травники» - те ребята, которые занимались сбором лекарственных трав для детдомовского медпункта. Это шалфей, чабрец, зверобой, шиповник, тысячелистник, пижма, василек, цикорий и многие другие. В нашем медпункте эти трави использовались очень широко. Заваривается эта трава точно так же, как Вы дома завариваете себе чай. Получается так называемый фиточай. «Фито» - от слова «трава». Этот фиточай из разных трав употреблялся при всевозможных недугах, не требующих серьезного врачебного вмешательства. Простудился ты, заболел живот, не дай Бог, «заглистовал» - фиточай в помощь. Может, кому в жизни пригодится. «Проштудируйте» интернет, там все написано – что, когда и сколько принимать. Я по образованию не врач, и поэтому советов давать не буду. Конечно, при серьезных нарушениях здоровья- переломы, аппендицит, сильный грипп – набирался номер «03» и уже через какое-то время больной лежал в больничной палате или на операционном столе. Так что без помощи врачей никто не оставался, хотя вспомнился случай, когда для девочки с аппендицитом «скорая» ехала аж три часа. Слава Богу, все обошлось.

Вернемся к «травяной» теме. Как я сказал, «травники» занимались заготовкой лекарственных трав. «Травники» всегда ценились, хотя, как и все остальные, особых привилегий перед другими ребятами не имели. Просто для меня всегда было интересно делать какую-либо полезную работу для нашего детдома.

К «травникам» также относился и я. Мне очень нравились запахи гор, степи и разных трав. Поэтому для меня эта работа была интересной. Но в очередной раз, когда мы собирали траву, у меня разразилась неожиданная аллергическая реакция. У меня пропал голос, нос перестал дышать, поднялась температура, а глаза начали чесаться и слезиться, будто в них плеснули струю из перцового баллончика. Я побежал в лагерный медпункт, объяснил все медработнику. Но сначала подумали, что мне просто попал в глаза мусор, и поэтому попросили почаще поморгать глазами. Тогда я пошел в отряд, умылся и лег спать. Хотя до отбоя было еще часа три, а на дискотечной площадке играла музыка. Но промывание глаз водой мне не помогло, и, когда мне стало еще хуже, то кто-то из пацанов побежал за врачом. Когда пришла наш врач, Галина Александровна, она мне дала таблетки, закапала глаза и нос каплями, и мне на порядок стало легче. Буквально через два дня меня забрали из лагеря обратно в нащ город, в семейный дом. Происходило это следующим образом: на утренней зарядке наш воспитатель сказал, что из города придет машина, и кого-то из ребят возьмут в семейный дом, так как те ребята, которых привезут, изрядно помотали нервы воспитателей, работавших там. На вопрос, кто желает поменяться местами с теми ребятами, я безоговорочно поднял руку. Со мной подняли руки еще некоторые из пацанов. Тогда воспитатель сказал, что я поеду, так как из-за аллергии мне оставаться в лагере просто опасно для здоровья, а те ребята поедут, если приедут ребята с города.

Семейный дом, или школа жизни.

В этот же день, после тихого часа, послышались гудки и рев мотора нашей детдомовской «Газели», и воспитатель сказал нам собирать вещи. Сбор вещей занял не более трех минут, ибо у детдомовца из вещей – всего лишь три майки, двое штанов, шорты, резиновые сланцы и сменные трусы. Ах, да, и еще мыльница, щетка и полотенце. Теплая же одежда хранилась в отдельной комнате и выдавалась по просьбе ребят, когда на улице было прохладно. После сбора вещей я, уже готовый и довольный, стоял у «взлетной полосы» - так у нас называлась асфальтированная дорожка возле столовой, которая использовалась по назначению для похода в столовую, а также служила местом остановки и разгрузки машины с хлебом, продуктами, и «КАМАЗов», которые привозили и увозили наши вещи из лагеря.

Когда все вопросы, касавшиеся жизни лагеря, были решены, водитель запустил мотор, и нас позвали на посадку в машину. Через некоторое время лагерь исчез за поворотом, а вместе с ним и исчезли мысли о плохом. Я был доволен, что наконец-то выбрался из этого плена пыльцы и травы, не дававших мне покоя.

Эх, знал бы я, чего будет стоить это удовольствие, ни за что бы не поехал. Лучше бы помер от аллергии, чем терпел бы издевательства «старшаков», живших в семейном доме.

Когда мы приехали, нас передали нашему новому воспитателю. После чего машина, подняв столб пыли и уйдя на разворот, исчезла за соседними домами. А для нас началась новая жизнь. Мы пошли на кухню, где Наталья Леонидовна положила нам в тарелки горячее домашнее жаркое с мясом.

После ужина нам велели сходить помыться в баню, которая уже ко времени нашего приезда была хорошо нагрета. В котле приятно бурлила кипящая вода, а нас обдавал банный пар, стоящий в парной. Но уже по пути в баню нас ждали приключения. Старшаки, отведя нас в пристройку, стоящую возле бани, сказали, что с этого дня мы подчиняемся только им, выполняем все их требования и желания, а деньги, если таковые появятся, тоже должны быть отданы им. Неповиновение грозило ударом электрошокером в ягодицы или избиением проводом от старого утюга. Так что дедовщина в детдоме тоже была.

Помывшись в бане, я пошел в летнюю кухню, куда меня позвала Наталья Леонидовна. Она посадила меня рядом с собой, поставила передо мной чашку с горячим чаем, и начала расспрашивать о жизни. Вообще она к нам относилась, как к своим родным детям, и всегда нас любила. Не знаю, как другие ребята, но я ее тоже любил. Как мать, как человека и как своего наставника. После разговоров мы все отправились спать, а старшаки сели играть в «Сегу». «Сега» - это такая игра, которая была популярна среди подростков и детей почти до 2009 года. Сейчас ей на смену пришли всевозможные игровые приставки и консоли, да и в интернете полно разных игр, появление которых загнало нынешнюю молодежь домой, к компьютерам, и лишило их реального общения между собой.

Когда «Сега», наконец, умолкла, в доме воцарилась тишина. Лишь в тишине Наталья Леонидовна смогла услышать, что же все-таки аллергия сделала со мной. Я ужасно хрипел, а малейшее мое дыхание вызывало сильные боли в горле и груди. Тогда она дала мне какой-то сироп, после которого боль ушла и я смог спокойно заснуть. Так закончился мой первый день в семейном доме.

Вообще, «семейный дом» - это правильное название детского дома семейного типа. У нас же просто называли их «Дом-2», «Дом-3» и «Дом-4». Наш был «Дом-2», «Дом-3» находился от нас на две улицы выше, а «Дом-4» - ближе все находился к детдому. Путь из точки «А» в точку «Б» в последнем случае составлял не более пяти минут.

Суть «Домов» заключалась в следующем. В каждый «Дом» формировалась группа из двенадцати человек, за которой закреплялись два воспитателя. В зимнее, осеннее и весеннее время ребята учились азам жизни – готовка еды, содержание дома и хозяйства, топка и чистка печей, а также их колодцев, заготовка дров, выращивание овощей (которые постоянно выкорчевывались и продавались старшаками на автостанции, а на «вырученные» деньги покупались сигареты, выпивка, шоколадки и презервативы для походов по местным «шалавам»).

В летнее же время мы занимались ремонтом школы и детского дома, а также содержанием детдомовского огорода, расположенного за городом. Помимо этого, нам нужно было содержать и свой огород, а также по возможности, охранять его от погрома старшаками.

Поездка на детдомовский огород выглядела так: каждые два дня каждый «Дом» поливал и полол этот огород. В назначенный день и в назначенный час мы приходили в детдом, где нас ждал УАЗ-«Таблетка», который увозил нас на огород.

Огород был большой, примерно около четырех гектаров, два из которых были засеяны картошкой, остальное – морковкой, луком, свеклой и капустой. Бригада состояла из семи человек и одного воспитателя – именно столько человек могло поместиться в «Таблетку», место водителя не в счет.

Наша задача заключалась в том, что надо было полить все, кроме картошки, или прополоть последнюю. Если была поливка, то выезд был в вечернее время, примерно в пять часов. Если прополка – то выезжали в шесть-семь часов утра.

Обычно с работой справлялись за пять-шесть часов, но иногда приходилось работать больше. По окончании работы воспитатель звонила водителю и уже через пятнадцать минут мы сидели уставшие, но довольные, в «Таблетке», качающейся на ухабах. Дома нас ждал горячий ужин, жаркая баня и крепкие «пиздюли» от старшаков. За что? Да за просто так. На ужине булочки не отдали. Или сырки. Или еще какую-то вкусность, полагающуюся к ужину. Ну и просто так, для профилактики. Чтобы «знали свое место». Вот так и проходили «огородные» дни.

Вообще работы выполнялись по графику «четыре через два», то есть, два дня на огороде, два дня на ремонте детдома, два дня отдыха.

Как я сказал выше, помимо огорода нас ждали работы по ремонту детдома. Заключались они в побелке и покраске стен, потолков и полов, разгрузке «КамАЗов» со стройматериалами и переноске мебели с одного место в другое.


По возвращению домой мы шли заниматься домашними делами – работа на огороде, заготовка овощей для кухни, прополка травы по всему периметру территории семейного дома. ( Раньше, при другом директоре, как рассказывали старшаки, всю территорию вообще заставляли перекапывать.)


После работ, как обычно, нас ждала раздача «пиздюлей». В чем она заключалась? У одного из старшаков на эти случаи имелся пистолет, стрелявший свинцовыми пулями. Народ выстраивался в шеренгу, снимал штаны, и «пятые точки» на какое то время становились мишенями для пьяных старшаков. Выстрел в задницу вызывал неимоверно жгучую боль, а те, кто сопротивлялся, получали удар электрошокером. Так развлекались старшаки.


После получения своей порции «пиздюлей» кто-то ложился спать, а кто-то шел стирать грязную одежду старшаков и мыть комнату в стайке, которая была щедро «обблевана» пьяными старшаками. На этом день заканчивался.


Конечно, воспитатели старались пресекать подобное поведение со стороны старшаков, но те, за кого заступались воспитатели, зачастую получали еще больше «пиздюлей» от старшаков. Когда издевательства над ребятами помладше достигли своего апогея, то началось ярое противостояние. Проявлялось оно везде, начиная с работы на огороде и заканчивая приемом пищи. Когда начинались побои, мы хватали в руки все, что попадалось, и этим начинали тоже бить старшаков. Помню, как однажды я чуть не убил одного, ударив его кочергой по голове. Но после таких отпоров старшаки переставали наглеть и больше к нам не лезли. Один раз, когда я дежурил по кухне, я подложил старшакам в суп слабительного. Они всегда ели отдельно от нас, так как считали «западло» есть со всеми вместе. Перед тем, как позвать старшаков обедать, я насыпал им по паре ложек английской соли, которую перед этим купил, сбегав в аптеку. После обеда, спустя минут десять, они дружно оккупировали туалет, и в течение получаса оттуда доносились резкие звуки и маты. Но кто это сделал, старшаки так и не поняли, так как до этого они напились забродившего сока и закусили после этого солеными огурцами и сушеной рыбой. Сушеной рыбы у нас всегда было валом, так как сосед работал на ГЭС, и при сбросе воды с плотины было много «глушенки» - рыбы, свалившейся с высоты почти ста метров вместе с потоками воды.

В конце лета старшаки собирали вещи и их увозили на учебу в ПТУ – профессионально-техническое училище, или «шарагу», как называли мы ПТУ между собой. Конечно, ПТУ оканчивали не многие, так как после его окончания надо было идти работать, а этого многие не любили. Поэтому многие попадали в тюрьмы. А что, там тоже кормят бесплатно.


Отъезд старшаков в ПТУ для нас был долгожданным явлением. Мы могли облегченно вздохнуть, мы уже понимали, что нас бить никто не будет, и денег, которые мы заработали, тоже никто не заберет. Также мы точно знали, что там они [старшаки] точно получат за свои «заслуги» от других старшаков.

Начинался учебный год, я пошел в седьмой класс. Жизнь в семейном доме намного отличалась от жизни в «инкубаторе» - так мы называли детдом. У нас было больше свободы, наш образ жизни существенно отличался от образа жизни ребят из детдома. Лица у нас всегда были веселые и довольные, в отличии от ребят с «инкубатора». Мы всегда были сыты, так как могли позволить приготовить себе то, чего не приготовят в детдоме – например, торт на чей-нибудь день рождения. Или какой-нибудь пудинг вместо полагавшейся творожной запеканки.

Но дело не в пудингах и пирогах. Проживавший на дому мог без разрешения ходить за территорией детского дома, также свободно можно было пронести домой продукты, купленные тобой в магазине – конфеты, лимонад, булочки и т.д., без страха того, что все это заберут старшаки. Также, как я говорил выше, на дому давалась основательная подготовка к жизни – готовка пищи, заготовка овощей и т.д.

Многие ребята, жившие в интернате, завидовали тем, кто жил на дому. Из-за этого у нас постоянно происходили драки и разборки. Очень частой картиной было такое явление, когда старшак, живший в интернате, мог просто взять и побить того, который проживал на дому. Без объяснения причины, просто потому, что ты живешь на дому. Вот такие вот дела. Помню, как одного мальчика избили, подбросив ему сигарету в карман куртки, хотя на самом деле, он никогда не курил. Меня тоже несколько раз били старшаки, но мне получалось дать отпор некоторым из них. И за друзей своих я тоже всегда старался заступиться.

Но вернемся к нашему рассказу. Я, как уже было сказано выше, как и некоторые ребята, жил в семейном доме. В доме у нас была своя атмосфера, отличная от интерната. Мы всегда старались жить дружно и сплоченно, и в случае необходимости готовы были идти в бой и защищать друг друга. Воспитателей мы тоже очень любили и всегда им помогали. Здесь то я и научился готовить супы, каши, пироги и т.д., что некоторые ребята из домашних семей могут позавидовать моим умениям. Нет, я не хвастаюсь, просто случалось сталкиваться с такими людьми, которые элементарно не умели готовить яичницу. Также здесь меня научили строить стены и штукатурить, что очень пригождается в моей пока не очень большой жизни.

Те же ребята, которые жили в интернате, не могли похвастать такими умениями, по разным причинам. Во-первых, на этаже просто элементарно не было такого количества воспитателей, которые смогли бы занять огромную толпу ребят. Ребят семьдесят человек на этаже, воспитателей – два-три на всю толпу. Во-вторых, это отсутствие желания у некоторых ребят – кушать дадут, белье постирают в прачечной, мероприятие организуют. Ну, и в третьих – это элементарное отсутствие такого количества оборудования и пособий, чтобы одновременно занять толпу. Представьте себе, если, например, все семьдесят человек захотят научиться играть на синтезаторе? Где детский дом сможет взять столько синтезаторов? Или, например, деревообрабатывающих станков? Поэтому досуг ребят ограничивался просмотром фильмов по DVD – проигрывателю или посещением библиотеки. Также в детдоме были организованы кружки и секции по интересам. Была секция футбола, легкой атлетики, вольной борьбы, лыжной подготовки. Были кружки – литературный, танцевальный, изобразительного искусства, деревообработки и шитья. Я посещал литературный кружок, кружок деревообработки и рисования. На литературный ходил все девять лет, рисованием занимался до седьмого класса, деревообработка – с пятый по девятый класс. Занятия в кружках тоже помогло адаптироваться во взрослой жизни. По крайней мере, я знал, как распилить доску на циркулярке или забить гвоздь в стену.

Седьмой класс пролетел незаметно, так как тот год был для меня очень насыщенным. Началось лето, мы также работали на огороде и в детдоме, но «пиздюлей» уже не получали.

Осенью 2010 года нас ждало очень плохое событие – наш «Дом-2» закрыли.
Закрыли, потому что у детского дома не стало хватать денег для покупки угля и дров, а также оплачивать коммунальные услуги. Новость о закрытии мы уже получили примерно за три месяца до этого события. За огородом уже так не следили, как делали это в прошлые годы, ремонта тоже не было. И вот в один из августовских дней вышел приказ о том, что наш дом закрыт, а мы должны в течение трех дней переехать в интернат. На сердце стало очень тоскливо. От того, что больше не видать нам той свободы, которая была на Дому, от того, что этот дом достанется каким-нибудь алкоголикам (что и произошло), да и просто потому что нашему коту Мурзику и псу Рексу придется сменить место жительства или помереть от голоду, оставшись жить на старом месте. Кота я еще пару раз видел, когда ходил в гости к нашим соседям. Он очень похудел и поэтому мне его было очень жалко. По словам соседей, его хотели забрать новые хозяева, но после того, как его увозили на новое место, он вновь и вновь возвращался на наш дом. Собаку передали в Дом №4, но после того, как она пожила там месяц, ее отдали на мясо шашлычникам. Как нам потом объяснили, её лай раздражал воспитательницу, работавшую в том доме.

В общем, такая вот история. В следующих постах расскажу еще о жизни в семейных домах.
Удачи Вам, дорогие друзья!