Записки читателя №2 // Г. Бёлль. Глазами клоуна⁠⁠

Ассоциации, которые вызвал у меня этот роман, выглядят примерно так:

Кто такой Генрих Бёлль, спросите вы? Отвечу: писатель, которого в СССР публиковали чаще, чем в Германии.  А для тех, кому важно понимать, как он выглядит, прикреплю фото:

По-моему, он сам похож на того доброго и печального клоуна, о котором пишет.

ЧИТАТЬ? ЗАЧЕМ?

Прежде, чем дать ответ на этот вопрос задам несколько уточняющих:

- Вы готовы погрузиться в меланхолию и сопереживать главному герою?

-  Вы хотите поразмышлять о религии, искусстве, богатстве и бедности, чистоте человеческих душ и эфемерности любви?

- А, может быть ,вам хочется  узнать мнение немца о нацистской и послевоенной Германии?

Так вот. К чему это я. Если хотя бы один из приведенных вопросов заслужил ответ «да», читайте! Только перед этим проверьте, понравится ли вам слог автора (п-с-с-с… тут есть цитаты 😉).

СЮЖЕТ

Учитывая, что в данном романе основной акцент сделан на переживания и размышления главного героя, то полное раскрытие сюжета сложно назвать спойлером,т.к. он совсем незамысловат. Но в любом случае этот пункт всегда можно пропустить.

Ганс Шнир  - молодой человек двадцати семи лет. Его семья сколотила свое состояние на акциях каменноугольной промышленности, однако сам Ганс выбрал для себя путь клоуна.

Повествование, охватывающее всего лишь пару дней из его жизни, начинается с того момента, когда молодой человек уже начинает начинает терять свои профессиональные навыки и спиваться, переживая разрыв с девушкой, которая оставила его и связала свою жизнь с католиком.

Выполняя один из своих номеров, Ганс Шнир серьезно повреждает колено и возвращается домой в Бонн. За последние гастроли он заработал лишь 1 марку (стоимость двух проездов на трамвае или одной булочки с сосиской), а на ближайшие запланированные выступления, получил отказ.

Оставшись один в своей квартире, клоун в полной мере предается воспоминаниям, переживаниям и размышлениям,  не забывая при этом составить список людей, у которых можно занять денег, а у кого нельзя (по личным соображениям). Родители попали во второй список - Ганс не смог простить матери гибель сестры, отправившейся по ее настоянию в войска ПВО.

Во время телефонных звонков, молодой человек осознает, что друзья и знакомые начинают от него отворачиваться, т.к. считают, что он медленно, но верно опускается на дно, укутавшись в свою депрессию и навязчивую идею вернуть Мари.

В это время отец, узнав о возвращении сына в Бонн, наносит ему визит и предлагает свою помощь. Как в финансовом плане, так и в профессиональном. На волне некоторого недопонимания и даже неловкости друг перед другом, отец и сын не смогли найти общий язык. В итоге, Ганс Шнир снова остался наедине со своей острой финансовой нуждой и терзаниями.

Осознав всю трудность сложившегося положения, клоун отправляется на вокзал и, роняя на ступеньки перевернутую шляпу, начинает выступать.

ЛИЧНЫЕ ВЫВОДЫ И ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Поначалу меня, как не любителя любовных линий, дико раздражало депрессивное состояние клоуна. Может быть, эта фраза сможет отразить масштабы его внутренней трагедии:

Я не пьянчуга, но с тех пор как Мари ушла, мне легче, когда я выпью.

Немного интереснее стало, когда в повествование вплелись размышления о католичестве, богатстве и бедности. Витиевато-красивым моментом его размышлений мне кажется вот это:

Не знаю, бывают ли на свете люди, которые вышивают салфеточки по рисункам Клее или Пикассо. В тот вечер мне казалось, будто эти прогрессивные католики вяжут себе из Фомы Аквинского, Франциска Ассизского, Бонавентуры и папы Льва Тринадцатого набедренные повязки, конечно, не для того чтобы прикрыть наготу, потому что среди них не было ни одного человека, который не зарабатывал бы по меньшей мере тысячи марок в месяц.

Недовольство религией тянется по всему роману, поскольку сам Ганс не относит себя ни к одной из них, но при этом влюблен в фанатичную католичку Мари Деркум, которая, оставив его и выйдя замуж за Цюпфнера, стала  "первой леди католицизма" .

- Бросьте глупить, Шнир, что это с вами?
- Католики мне действуют на нервы, - сказал я, - они нечестно играют.
- А протестанты? - спросил он и засмеялся.
- Меня от них мутит, вечно треплются про совесть.
- А как атеисты? - он все еще смеялся.
- Одна скука, только и разговоров, что о Боге.
- Но вы-то сами кто?
- Я -клон, - сказал я.

Печальным является еще и то, что человека, выбравшего профессию клоуна, люди практически никогда не воспринимают всерьез и поэтому смеются, когда он серьезно выражает свое мнение.

По-моему, никто на свете не понимает психологии клоуна, даже другие клоуны, тут всегда мешает зависть и недоброжелательность.

Лично для меня почему-то оказалось весьма полезным напоминание о том, что для клоуна праздники других людей являются обыденностью.

Я всегда с неостывающим азартом наблюдаю за тем, как люди отдыхают, наблюдаю за любыми проявлениями праздника, праздничного ощущения: как рабочий сует в карман конверт с получкой и садится на велосипед, как биржевик окончательно кладет телефонную трубку на рычаг, а записную книжку в ящик стола, как он запирает этот ящик или как продавщица в продовольственном магазине снимает халат, моет руки, приводит в порядок перед зеркалом волосы, мажет губы, берет сумочку и уходит домой - все это так человечно, что я сам себе кажусь выродком оттого что для меня этот праздничный вечер, этот отдых - только цирковой номер.

Как человек искусства, Ганс Шнир не мог не выразить свое мнение и по этому поводу:

Я уже давно перестал разговаривать с людьми об искусстве и деньгах. Там, где сталкиваются эти два понятия, ничего путного не выходит: за искусство всегда либо переплачивают, либо недоплачивают.

В фильмах про художников все страдания творческой души, вся нужда и борьба с дьяволом обычно относятся к давно прошедшим временам. Живой художник, у которого курить нечего и башмаков жене купить не на что, этим киношникам не интересен, потому что три поколения пустобрехов еще не успели уверить их, что он гений.

И снова поднимается тема богатства и бедности. Если вспомнить, что главный герой родился в богатой семье, а на момент повествования испытывает острую финансовую нужду и ищет деньги, то у него есть прекрасная возможность сравнить положение бедных и богатых людей.

Богатым людям всегда дарят больше, чем беднякам, даже то, что им приходится покупать, они покупают дешевле.

Возвращаясь к теме религии,  хочется отметить, что через призму набожности (как мне кажется) отражается моральная чистота человека, не относящего себя ни к одной из религий, и "грязь" фанатичной католички.

Прежде чем привести цитату, которая натолкнула меня на эту мысль, стоит упомянуть несколько сюжетных моментов: девушка Ганса - Мари не смогла смириться с его несогласием  подписать документ, согласно которому они будут обязаны отдать своих детей в католичество. Поэтому, чуть позже, узнав о беременности, тайно сделала аборт.

Парам-парам-пам!

- Шнир, - сказал он, -  теперь я понял, что с вами творится. Вы просто моногамны, как осел.
- Вы даже в зоологии ни черта не понимаете, сказал я. А уж в гомо сапиенс и подавно. Ослы вовсе не однолюбы, хотя у них и благочестивый вид. Среди ослов царит полнейшая распущенность. Моногамны вороны, колюшки, галки, иногда носороги.
- Но только не Мари, - сказал он.

Еще одной пищей для размышлений  клоуна становятся  двуличность людей и двойные стандарты, пропущенные через призму политических  настроений общества в военное и послевоенное время. Наиболее ярким примером является его мать, которая посодействовала отправке Генриетты (сестры Ганса) на фронт:

- Пойми, каждый должен выполнять свой долг, чтобы выгнать жидовствующих янки с нашей священной немецкой земли.

Свое мнение по этому поводу сын выражает следующим образом:

Эта забота о "священной немецкой земле" по меньшей мере забавна, если представить себе, что изрядный куш акций каменноугольной промышленности уже в течение двух поколений сосредоточен в руках нашей семьи. Семьдесят лет Шниры зарабатывают на земляных работах, которые терзают "священную немецкую землю", села, леса, замки - все рушится под экскаваторами как стены Иерихона.

После окончания войны политическое настроение матери кардинально меняется и она становится председательницей Объединенного комитета по примирению расовых противоречий.

Настроение поменялось, но обида Ганса остается постоянной:

Ее голос я могу услышать по телефону в любое время, но голос Генриетты - никогда.

Зная изнанку немецкого общества, молодой человек недоволен отношением эмигрантов к немцам.

Эмигрантам и невдомек, что нацистов почти не посылали на фронт и перебили там главным образом совсем других людей, убили, например Губерта Клипса, который жил рядом с Винекенами, и Гюнтера Кремера, сына пекаря и хотя они и были вожаками гитлерюгенда, их посылали на фронт потому, что они не проявляли "политической бдительности", не желали шпионить и доносить. А вот Калика на фронт не посылали, он-то за всеми шпионил, как и сейчас шпионит. Он прирожденный шпик. Все было совершенно по-другому, чем представляли себе эмигранты. Они только и умеют делить людей на две категории - виновные и невиновные, нацисты и не нацисты.

ЭПИЛОГ

Несмотря на всю меланхоличность и "рыже-красные оттенки" всего романа, скажу, что он зацепил.  Вероятно, в нем содержится очень много символов, которые  можно обнаружить при нормальном разборе произведения (а не так как я) , но это дело не быстрое, глубокое и даже в некотором роде интимное - каждый увидит свои символы и расшифрует их по-своему.