Судьба.⁠⁠

Серёга Афонин твёрдо решил жениться. А он если решил чего, так выполняет обязательно. Такой вот принципиальный. Это потому, что у Серёги своя собственная метода, лично им изобретённая.

Другие, бывало, ляпнут второпях обещание, а потом места себе не находят; укоряют себя, дескать зачем пообещал, теперь выполнять придётся. Некоторые из них, конечно, не держат слово – махнут рукой, надеются что люди позабудут обещанное. Есть и такие, из кого обещание сделать дело и клещами не вытянуть, зато если уж скажет, то выполнит обязательно.

Но так то ведь если другим сделать обещано, вслух да ещё и при свидетелях, а как быть с самим собой, когда личный тет-а-тет? Сказал сам себе, себе самому пообещал выполнить, дал зарок, да, но так никто же того не слыхал. Решение личное, вслух не высказано, всё в личных интимных размышлениях происходило, значит можно не выполнять? Многие ответят положительно, то есть, скажут да, можно не делать и в ту же секунду забудут о деле.

А Серёга не такой, в том и разница. Он самого себя никогда не обманывает. Так прямо и говорит, мол, я себя уважаю, потому и врать не стану себе никогда. Решил дело сделать, считай что пообещал. Надо выполнять. И всегда выполняет, такой человек.

Но ведь женитьба дело особенное, требующее подхода индивидуального, разностороннего, да ещё и обоюдного. Сложное дело, и Серёга понимает, что справиться с этой задачей в одиночку у него никак не получится. И так и сяк обдумывал, даже отважился спросить у матери совета. Ходил вокруг да около два часа, пытался обходными путями выведать у неё как ему быть с женитьбой, но мать не понимала, чего он странно так вертится вокруг, краснеет и вопросы заковыристые задаёт, тем более ей было не понятно, что сам-то выглядит трезвым. И вдруг, всплеснула руками, догадалась: жениться, что ли, собрался, Серёня? А на ком?

А ему и ответить нечего. Нет у Серёги подходящей кандидатуры. Вот уже три дня так ходит сам не свой, приглядывается к девушкам и к молодым женщинам. Изучает и анализирует, сортирует и отсеивает, выбирает и присматривается. Дошло до того, что на не молодых вовсе посматривает, но и среди них ни одной подходящей!

А слово-то дал, решил жениться, значит нужно выполнять. Давай, женись, не увиливай, - торопит сам себя Серёга и даже уже стал переживать, а вдруг взялся за непосильное дело? Ну не на первой же встречной жениться, в самом-то деле, и всё для того лишь, чтоб слово самому себе данное сдержать! Волнуется Серёга, спорит сам с собой мысленно, доказывает что с какой стороны ни глянь, а выходит так, что погорячился он с решением, и жениться вроде как уже не хочется, но и слово сдержать нужно. Проблема.

И со стороны, наверное, заметно как переживает Серёга – ходит понурый, курить стал больше, и приятели вон даже беспокоятся, интересуются Серёгиным самочувствием, чаще зовут махнуть рюмаху или тяпнуть пивка, сочувствуют, значит. Да что он им объяснять станет, сами-то почти все женатые, а кто не женился ещё, так и у тех всё просто: могут хоть каждый день новую претендентку приглашать и всяко её рассматривать. Вот взять хоть Шурика, друга. Ему хоть какие нравятся, всех любит, невзирая на габариты и профили с анфасами. Такой человек. Я, говорит Шурик, в любви обильный, а бабы это чуют своими сокровенными чувствами, вот и уважают, льнут ко мне, и я тоже делюсь с ними, мне любви не жалко. И в самом деле, не нужно ему жениться, и все это понимают.

А Серёга не такой, он Шурику явная и категорическая противоположность, хоть и дружат они с малых лет. И девки его все как под копирку, все шлюхенции, Серёге не чета. Шурик их часто к Серёге домой водит - мать Серёги сутками дежурит, вот Шурик и пользуется. Бывало и предлагал даже первым попользовать, Шурик совсем не жадный. Вчера снова заявился с очередной, говорит – пассия моя. Серёга полночи ворочался, невольно слушая как они за стенкой делятся друг с другом своими обильностями.

Не выспался из-за них, а вставать рано и весь день крутить баранку. Серёга таксист. И случилась с ним в то утро вот такая история.

Прогрел мотор, выехал из гаража, поехал. Едет, Серёга, рулит и зевает неистово, а сам по сторонам поглядывает, высматривает, кого бы подвезти? Вот видит толпа у пятиэтажки; мужиков штук пять, и баба одна. Она стоит почему-то на четвереньках, но одетая сама, и видно что молодая. Серёга только собрался подъехать ближе, почуял клиентов профессиональным таксистским носом, и наблюдает что мужики бабу под ручки поднимают, и к дороге волокут, прямо к Серёгиной машине курс проложили, заметили его, значит.

И вот эта компания, чуть ли не отрывая дверные ручки рвут двери, толкают бабу в салон, орут как вороны друг на друга, и по всему видно что сильно торопятся ехать. Серёга взволновался, забыл про личные переживания, стал на этих сумасшедших существующих орать, в свою очередь, мол вы мне машину сейчас перевернёте, и намекает матом чтоб они убрали из салона свою проститутку, а иначе он сейчас... и уже начинает доставать из-под сиденья полицейскую дубинку.

И вдруг до него доходит, что баба совсем даже и не баба, а вполне себе такая миловидная молодая девушка, вот только всё лицо у неё в крови, и сама она не в угаре алкогольном, а орёт от боли и вида собственной крови. Паникует.

– Давай, лети в травму, – это один из мужиков бьёт по капоту, – быстрее, бля! Гандон какой-то выбросил в окно противень с горелой курицей, ей по лицу попал! Пиздуй скорее, пока кровью не истекла!

Серёга жмёт педали, стартует резво, а в салоне вой, аж глушит уши.

– Ты, это, не ори, я мигом довезу, – слов не находит нужных и ком в горле встал. Не видел никогда подобного и криков таких страшных не слыхал.

Растерялся Серёга, в зеркало пытается взглянуть на потерпевшую, а её как кинули в салон, так и лежит; одни только сапоги и видно, подняться не получается, карабкается за сиденьями.

Серёга газует, обгоняет, переживает – быстрее в больницу привезти страдалицу, а тут и пробки как обычно и даже больше, хоть сам вой подобно пожарной сирене, чтоб дорогу уступали. Гонит по городу, и не заметил даже как она притихла там, на сиденье. Вдруг аж подпрыгнул от внезапности. Прямо за ухом услышал голос, не громко, но Серёга же весь от нервов напряжён, рулём вильнул:

– Поверните, пожалуйста, зеркало. Мне необходимо увидеть своё лицо.

Он зеркало крутнул одной рукой, а другой рукой баранку крутит, заложил крутой вираж, бойко заруливает к больничке, на стоянку перед приёмным покоем. Только он навострился из машины выскочить, бежать к дежурных докторам, а пассажирка опять как давай реветь! Серёга глянул, присмотрелся, протёр глаза и снова смотрит. Безносая! И всё смешалось на её лице – кровь, сопли, жир куриный в пряностях... Она бормочет что-то, слышно только, еле-еле, что не нужна такая никому теперь.

Серёга сгрёб её в охапку, из машины тащит, поднял, и на руках несёт, бегом бежит, и орёт благим матом:

– Ты мне нужна. Быстрее доктора сюда! Скорее, помогите! Врачи! Беда! Спасите мою невесту!