СЛУЧАЙ В КУВШИНОВКЕ 2⁠⁠

СЛУЧАЙ В КУВШИНОВКЕ
/часть 2/
Утро ворвалось в дом солнечными лучами, запахом шиповника и истошными криками петухов. Щурясь и проклиная собственную недальновидность, я протопала к окну, которое со вчера оставила открытым. Как ни странно, спалось мне здесь прекрасно: стоило опустить голову на подушку, все мысли улетучились как дым. И вот теперь проклятая домашняя птица горланила, надрывая связки, выдирая меня из уютного кокона сладкой дрёмы.
- Людка, падла такая, прибью! – раздалось с улицы. – Шалава! Куда по… куда?!
Пьяный сиплый голос какого-то мужика стих, затем послышался грохот и забористый мат, а мне в дверь лихорадочно заколотили.
- Машенька, пусти, а? Пересидеть надо!
На пороге застыла вчерашняя черноволосая пропажа, растрепанная и в наспех запахнутом бархатном халатике времен начала перестройки.
- Мой опять нажрался, скотина, - выдала она, протискиваясь мимо ошалевшей меня. – Дети на речку усвистели, а этот бутылку нашел, козлина. Теперь, пока не отрубится, будет с топором по двору бегать…
- Люда, так может, Вам в полицию, - растерянно протянула я, глядя на нежданную визитершу. – Ну, если муж угрожает…
- Ой, да что он может-то? Поорет, кулаками помашет, допьет свою дозу, и в отключку до завтра… Чайку нальешь?
Оправив копну кудрявых волос, Людмила уселась на табуретку, забросив ногу на ногу. На мгновение мне показалось, что со вчерашнего дня она немного помолодела и зарумянилась, словно только что вернулась с отдыха. Ну, не может так выглядеть несчастная женщина, чей муж, судя по всему, частенько ловит белочку и гоняет благоверную по двору топором.
- А он… в смысле, Ваш супруг… Если он придет сюда?
- Да не боись, - хохотнула та, отмахиваясь. – С чужими он тихий. Я обычно у твоей бабушки отсиживалась… Извини, не хотела… Может, помянем? Я сбегаю, принесу?
- Не надо, - осадила я чересчур активную соседку. – Лучше чайку. Только сначала умоюсь… И оденусь…
Пока я приводила себя в порядок, прыткая Людмила уже налила воду в синий эмалированный чайник со свистком и поставила его на электрическую плитку.
- Машунь, давай на «ты», ладно? А то чувствую себя старухой какой-то, - крикнула она из кухни. – Ты, кстати, расскажи, что с волосами сделала? В марганцовку кунала что ли?
- Покрасила у хорошего мастера, - очаровательно улыбнулась я, открыв холодильник. – На завтрак есть обезжиренный творог, сыр, ветчина и оливки.
Вскоре мы уже сидели за столом, я слушала стрекотание Людмилы, решившей, видимо, разом вывалить на меня все проблемы Кувшиновки. В целом, ничего такого удивительного: мужики пьют, дети растут, за продуктами надо в ближайший поселок городского типа, а вот самогонка у Матвеевны на диво хороша, нечего магазинной водкой травиться… На мой робкий вопрос про вино та скривилась, отругав заодно и мой творог.
- Гадость какая… К бабке Рае сходи, она козу и пару коров держит, молочка возьми и творожка нормального. У меня дети вон только экологически чистыми продуктами питаются и вообще не болеют! Не думай, что хвастаюсь – правду говорю!
И тут меня словно под руку толкнуло. Подавшись вперед, я задала вопрос, мучавший меня еще со вчера.
- А как банька-то? Ты же, вроде, париться собиралась, пока муж не вернулся?
- Банька всегда хороша, - томно протянула Людмила, оправляя волосы красивыми, белыми руками. – И ты как-нибудь загляни. Не пожалеешь, по-бабски тебе говорю!
Вот и сейчас почудилось, будто некоторых женщин Кувшиновки объединяет тайна, заключенная в холодной и пустой парной. Интересно, а если спросить в лоб?
- Я заходила вчера вечером, плавала рядом и заглянула. Нет там ни пара, ни тазов! Темнота одна, хотя ты – я видела, не отпирайся – внутрь зашла и пропала.
- Дурочка, - рассмеялась брюнетка. – Не для тебя вчера топили, потому и пусто. Вот увидишь над крышей дымок, значит, тебя приглашают париться. И никто другой того пару не испробует, хоть внутрь и проникнет. Но смотри, мужикам об том не сказывай! Это только нам, бабам ведомо! Во-первых, не поверят, а во-вторых, не всем в баню ту ход есть. Так-то, Машенька… Все, пора мне. Мой, слышь, песни запел, значит вот-вот спать завалится. Пойду я. За чай спасибо, а к бабке Рае сходи. Тощая ты больно, городская! Надо тебя откармливать на молочке и сливочках.
Проводив Людмилу, я занялась осмотром владений: если с домом было уже все более-менее понятно, то сейчас стоило заглянуть в покосившийся сарай, разведать, в каком состоянии находятся старенькая банька и захламленный чердак. Наглотавшись пыли под деревянными стропилами, я решила, что на сегодня достаточно исследований бабушкиных сундуков с вышедшими из моды вещами. Ничего полезного тут нет, одни старые пальто с сожранной молью опушкой, стоптанные ботинки и туфли, а также стопки пластинок и древний патефон. Интересно, для чего она это все хранила, трепетно перекладывая желтыми от времени газетами? Сколько я себя помнила, появляться на чердаке мне категорически запрещалось…
Отплевываясь и сдирая с волос налипшую паутину, выскочила на летний солнцепёк. Фу, гадость! Чтоб я еще раз туда полезла?! Ни-ког-да! Пожалуй, теперь очередь баньки. Осторожно заглянула внутрь пристройки, надеясь, что хоть тут будет чисто. Да, в целом, ничего страшного: крошечный предбанник, лавочка, под которой еще лежали старые, трухлявые дрова, темная парилка, где вдвоем едва развернешься. Ладно, может, затоплю на днях. Надо же как-то помыться, а то так и буду ходить вся в пыли.
На дворе тоже следовало прибраться. Ни разу не кошенная за лето трава стояла уже выше колен, а старые яблони, высаженные перед домом, стоит спилить… А еще небольшой огородик, где ба выращивала клубнику… Стоп, что это я?! Я же продавать все это намерена, а не жить здесь…
- Эй, соседка! Хозяйство осматриваешь? – окликнул меня проходивший мимо мужчина средних лет.
Он остановился у забора, облокотился, и по старой доброй деревенской традиции смачно сплюнул себе под ноги.
- Я Валера, через два дома живу, вон к реке если спускаться… Так что? Баньку думаешь править?
- Здравствуйте, я Мария. Да, хочу попробовать затопить. Помню, как бабушка делала.
- Да не получится, - пожал плечами сосед. – В деревне нормальная баня только у Михалыча, к нему все мужики париться ходят по пятницам. Пивко там, а кому и водочки после… А бабы вон туда бегают…
Крючковатый, весь перепачканный машинным маслом палец ткнул в сторону реки, где дымилась еще вчера пустая и холодная баня. Моргнула, проверяя, не кажется ли. Нет, не показалось: из трубы валил дымок, стелился над крышей, словно белое знамя.
- А… Э…
- Вот тебе и «э», - пробормотал Валера. – Ладно, пойду я. А ты осваивайся… У нас в Кувшиновке летом очень пользительно для здоровья…
Какое-то время я смотрела в его спину, точнее в вытянутую и вылинявшую футболку, сидевшую на тощем теле, как наволочка на шесте, а затем невольно снова перевела взгляд на баню. Как там говорила Людмила? Париться, значит, приглашают… Ничего, пусть вот она и идет, а мне есть, чем заняться. Замотав голову уже испачканной футболкой, я направилась в сарай. Нужно выкинуть весь хлам, а потом дойдет очередь до чердака… Навряд ли потенциальному покупателю пригодится та рухлядь, что всюду распихана по дому.

* * *
Три дня пролетели, как не бывало. Жара все усиливалась, а я, не жалея сил, приводила в порядок дом и сад. Выпросив у соседей газонокосилку, облагородила лужайку перед крыльцом, заодно нашла спрятанные в траве дорожки. Присыпанные гравием, они были просто не видны, пока не оголились под веселое стрекотание чудо-техники. Сгребая в кучки свежескошенную зелень и утирая текущий со лба пот, я наконец-то почувствовала себя по-настоящему деревенской жительницей. И зачем оно мне, спрашивается? Еще и кот рыжий приблудился: сидит теперь на ступеньках, наблюдает за мной бесстыжими зелеными глазищами. А что делать? Не выгонишь же…
- Городская, тебя как правильно звать-то? Машкой что ли? Или Марьей?
- Марией! Здравствуйте, женщина.
- Я баба Рая, - представилась сморщенная, как печеное яблоко, старушка. – Людочка сказала, тебе молочка принести надо. Бери-бери, не стесняйся!
И, не тратя времени на уговоры, шустрая бабулька распахнула калитку и просеменила ко мне, протягивая корзину, в которой уютно устроились три глиняные крынки, любовно обвязанные плотной марлей по горлышку.
- Тут молоко, сливочки самые лучшие, творог и кусок маслица. Да бери, чего застыла колодой?
- Спасибо, не нужно было… Я привезла продукты…
Не зная, как вежливей отказаться, я положила грабли на землю и вытерла вспотевшие ладошки о короткие легкие шорты.
- Ой, дура! – покачала головой бабка Рая. – Куды ж ты грабли кидаешь-то?! Как в лоб тебе засветят! У забора поставь, горюшко… Магазинное оно всё отрава, как есть говорю! Пей молочко, свежее, только утром подоила. Зинаида всегда у меня брала, так неужели внучке подруги своей лучшей не принесу. И не вздумай мне тут спорить! Котику вон налей вечером блюдечко, он тебе спасибо скажет…
На миг показалось, будто в серых глазах старухи блеснуло что-то озорное и юное, но я все же списала на усталость и жару. Ладно, возьму… Не зря же она это сюда тащила.
- Спасибо большое. А корзинку я отдам, подождите.
- После, - остановила меня баба Рая. – В следующий раз придешь сама, вместе с крынками и принесешь.
- А сколько я Вам должна?
- Эх, городская… Придешь в гости, поговорим. Ты мне только одно скажи, чего в баню не ходишь-то? Третий день для тебя одной топится, бабы уже ворчать начинают. Иди, помойся уж, а? Дай другим тоже парку испробовать.
Рыжий кот, будто понял слова старухи: сошел с крыльца, об мои ноги потерся с коротким, но громким мурлыканием.
- Не пойду я! Мне и в тазике нормально. А что, воды согрела, сама себе полила… Да, не душевая кабина, но все же!
- Сходи, - настойчиво повторила местная молочница, и пальцы ее сжались на моем запястье. – Негоже грязной ходить. Смотри, обидится Домовой, осерчает, что такая неряха у него живет.
Сразу вспомнились бабушкины сказки, теплом каким-то повеяло, будто она сама рядом стояла.
- Ладно, сегодня схожу. Все равно собиралась купаться, а то жара стоит – невозможно.
- Вот и умница, - заулыбалась старуха, а от глаз ее по всему лицу разбежались лучики морщинок. – В бане помыться – заново родиться, один день паришься – в тот день не старишься.
Кот уселся возле моих ног и принялся усиленно намываться, а бабка Рая с проворностью лани выскочила за калитку, даже толком не попрощавшись.
- Схожу, - состроила я коту страшную рожу. – Раскомандовались тут… Барсиком будешь. Или Пушком? Может, Рыжим?
На последнем слове пушистый провокатор вдруг перестал вылизываться и коротко муркнул, будто бы соглашаясь.
- Значит, Рыжий, - вздохнула я. – Ладно, давай хоть молочка налью, а то кто о тебе еще позаботится?
На часах было около пяти вечера, когда я, прихватив тазик и полотенца, пошла в сторону речки. Из трубы небольшого сруба по-прежнему валил дымок, а речка блестела на солнце, обещая приятную прохладу после парной.
... продолжение следует...