ШАТУН-5⁠⁠

История пятая. ЗАЧАРОВАННЫЙ ЛЕС

По прогалине скользнуло как бы смутное виденье,
И пронёсся шёпот в сумрачных кустах; 
А на лбу вспотевшем капли, и дрожат твои колени –
Это Страх, малыш Охотник, это Страх!

Редьярд Киплинг. Песнь маленького охотника

I

У меня есть кое-какой опыт по части обмороков в результате сотрясения мозга, действия зелья или элементарного страха. Вырубился, очнулся, и тебе кажется, словно миновала минута, от силы две. Но на самом деле может пройти целый час, пять месяцев, а то и вечность. Или наоборот, думаешь, что пролежал без сознания целый век, а времени прошло всего ничего.

Тем не менее, когда я очухался после «залёта» в Тёмную тропу, во мне жила стойкая уверенность, что обморок продлился недолго. Не пару мгновений, но и не часы. И ещё я догадался, что нахожусь в необычном месте: внизу мягкая земля, поросшая травой, пахнет соответственно землёй и травой, темно, лишь огоньки мерцают вроде светлячков. Меня овевает тёплый, насыщенный цветочным ароматом воздух, – и это в начале весны, когда по ночам лужи замерзают! Я встал, и тут меня как молнией ударило: это другой мир.

– Твою ж мать... – выругался я в ночной мрак.

Ответом мне было пение цикад и далёкий заунывный вой, от которого пробрала дрожь... Я вскочил и завертелся на месте, не зная, куда бежать. Тёмную тропу я не чувствовал абсолютно. Двинулся было назад, но остановился: с чего я взял, что тропа позади? Я вполне мог выпасть из портала как ногами вперёд, так и головой. Тропа может находится как впереди, так и позади, шансы здесь одинаковые.

Сколько бы я не пролежал в отключке, этого времени хватило, чтобы Тёмная тропа рассосалась без следа. Впасть в кёро ночью в ином измерении, когда рядом воет неизвестный крупный зверь, не легче, чем уснуть на дискотеке трезвым или помочиться в присутствии толпы народа. Для кого-то это, вероятно, не проблема, но не для простого парня Валеры Тихомирова.

Меня аж трясло от страха, ноги подкашивались, и я метался туда-сюда по щиколотку в мягкой пахучей траве, понятия не имея, куда податься. Вот влип так влип! И приспичило же мне спасать город от Мары, выпендриваться не пойми перед кем, открывать Тёмную тропу без Шанина! А ведь это гораздо опасней, чем делать самому себе операцию без медицинских навыков, если трезво посудить! Открыть проход в иную реальность с бухты-барахты, подумать только, какой я гений! К тому же в портал я влетел один, а часовщик Грушин, везунчик, остался в старом добром Роднинске!

Несмотря на подкатывающий к горлу удушающий страх, ума и воли взять себя в руки и никуда не бежать в темноте хватило. Я остался на месте, потихоньку успокаивая дыхание и твердя про себя, что утром, когда взойдёт солнце (даже думать не тянуло о том, что в этом инварианте солнце отсутствует в принципе), всё встанет на свои места. Утро вечера мудренее. Когда почувствовал, что успокаиваюсь, присел на траву, расстелив на ней куртку. Если не орать, не бегать и не шуметь, глядишь, Воющий Зверь меня не почует... Или другие здешние звери.

Так я сидел на расстеленной куртке почти в полной темноте, которую едва-едва рассеивали звезды в вышине. Их рисунок был обнадёживающе знаком: я узнал Большую и Малую Медведицы – созвездия, которыми мои знания астрономии исчерпывались. Ночной ветерок ласковый и тёплый, насыщенный свежими запахами леса и луга. В одной руке я сжимал йо-йо из ангельского стекла, в другой – рукоять вакидзаси, короткого японского меча, который я унёс из квартиры Веры и Даши после убийства слуги Мары.

Кстати, а где Мара? В последний раз я видел, как её засасывает Тёмная тропа. Потом засосало меня. Я очутился здесь, неизвестно где, но куда подевалась Мара? Эта мерзкая тварь существовала на иных временных уровнях, возможно, она тоже здесь, нависает надо мной в Багровом мире. Однако подсознательно я не сомневался, что её в этом мире нет. Её миры – типа нашего Роднинска, холодного, дождливого, грязного и смрадного города, переполненного злобными существами, называющими себя людьми. Трудно объяснить это смутное понимание. В мире, где я оказался, по всей видимости, вообще не водилось людей. Или они находились на уровне первобытно-общинного строя...

До обморока, пока я летел по Тёмной тропе, меня посетило трудноописуемое ощущение, что я миновал не одно измерение. Такое ощущение посещает вас, когда вы с закрытыми глазами едете в автобусе, который то и дело ныряет под мосты или в тоннели; кожей чувствуешь то тепло солнца, то прохладу подземелья. Я будто бы пролетел мимо множество врат, откуда веяло то ледяным морозом, то жарким пустынным самумом. Получается, мне повезло, что я попал именно сюда, где не слишком холодно и не слишком жарко. А вот Мара улетела, наверное, в мир ей под стать!

Я просидел изрядное время, прислушиваясь и думая о своём неприятном положении. Над непроглядно-чернильной массой деревьев взошла серебряная луна, похожая на ослепительно сверкающее блюдо. В её свете проявилась полянка, на которой я приземлился, лес вокруг и далёкие горы по правую руку. Я прилёг, когда затекла спина и ноги. А там и уснул – чересчур был слабый после беготни по Багровому миру.

Проснулся оттого, что в лицо бьёт солнечный свет, и не сразу врубился, где это я. После крепкого сна со мной такое часто бывает. Желудок свело от голода, хотелось пить.

Было жарковато. Надо мной ветерок шевелил широченные зелёные листья необычных деревьев. Я резко сел, схватил вакидзаси и йо-йо. Хорошо, что их никто не упёр, пока я дрых без задних ног! Вокруг ни одной живой души, только огромные деревья с травянистым стволом, как у увеличенной раз в десять кукурузы. Похожи на траву под увеличительным стеклом. Получается, я уменьшился и стал Кариком без Вали?

Но и обычная на вид трава в этом мире присутствовала. Я на ней спал полночи. В траве горели красивые цветы – алые, жёлтые, синие. Прежде мне такие не попадались, да это и неудивительно.

Я поднялся, обвязал куртку рукавами вокруг пояса, засунул за ремень вакидзаси, йо-йо положил в карман джинсов. Подошёл к ближайшему травянистому дереву и потрогал ствол. На ощупь твёрдый и гладкий, как бамбук. У моей псевдотётки Тамары в гостиной стояла этажерка из натурального бамбука, поэтому я знал, каков он на ощупь.

Над головой горело синевой глубокое небо с плывущими редкими кучевыми облачками. Воздух такой чистый и свежий, что кружится голова. Под деревьями – зеленоватый полумрак, в котором мельтешат какие-то мошки.

Вдалеке между «деревьями» я углядел просвет и пошёл туда. Надо осмотреться как следует. Найти источник воды. И пожрать чего-нибудь. Придётся готовиться к худшему, потому что кёро я, хоть убей, вызвать не могу и Тёмную тропу не чувствую.

Неслышно ступая в зеленоватых сумерках под листьями кукурузо-деревьев, я сделал открытие, что здесь имеются и другие деревья, больше похожие на настоящие. То есть на такие, что растут в моей реальности, в тропиках. Для этого мира гигантская кукуруза и есть настоящее дерево. Приходилось напоминать себе, что я нахожусь в другом измерении. Даже несмотря на экзотическую растительность, почему-то не думалось, что я не в родном инварианте. Казалось, что меня занесло куда-то в африканские джунгли.

Естественно, это была совсем не Африка, но жарко было по-африкански. И чем выше поднималось солнце, тем становилось жарче. Я вспотел, и жажда усилилась.

Просвет в травянистом лесу вывел меня на просторную лужайку, отлого поднимающуюся к горам. У меня захватило дух, и я на время позабыл о жажде. Красота передо мной открылась фантастическая. В туманной дымке под ярким синим небом проступали монументальные горные отроги с ущельями, каменистыми осыпями, зелёными пятнами леса. Горная гряда уходила вдаль насколько хватало глаз. Я поднялся по лужайке к её самой высокой части и оттуда увидел, что с противоположной от гор стороны местность продолжает понижаться. Между сплошным лиственным покровом я вроде бы разглядел прорехи, по форме напоминающие русла рек.

Зрелище меня восхитило. И напугало. Принёс же меня чёрт в джунгли! Любопытно, что такого натворил Бифуркатор, который создал этот альтернативный мир? Развязал мировую войну веке этак в девятнадцатом, отчего люди переубивали друг друга, и теперь Земля цветёт и пахнет без человека? Тогда откуда взялись необычные деревья и цветы? Больше похоже на мутацию. Я поёжился. Как бы не заразиться. Даже если тут нет никакой мутагенной заразы, в воздухе могут носится миллиарды других неизвестных моему бедному организму микробов.

Выживальщик из меня так себе, на природу я выезжал редко, пару раз с классом, и то мы не покинули черту города. Расположились на пикник в старом парке. Но ВВС я время от времени посматривал. Умел отличить север от юга. И то, что надо искать реку, догадался быстро. И искать эту реку надо не в горах, где у меня пупок развяжется прыгать по кручам и осыпям, а в низине. Где реки, там и люди. Вдруг кто-нибудь выжил после этой гипотетической мировой войны? В любом случае утолю жажду.

Я запомнил положение солнца и пошёл обратно в лес, прочь от гор. Время от времени сверялся с солнцем, которое тоже, впрочем, на месте не стояло, и пёр всё дальше в глубь причудливого леса. В лесу скорее всего меня ждут звери, но я не безоружен, глядишь, не дам себя в обиду. Идти было легко: от кукурузных деревьев хворост вниз не сыпался, не споткнёшься. Дёрн устилают пожухлые громадные листья, и всюду растёт мягкая травка. Ходить по такому лесу одно удовольствие, не то что ломиться через буреломы в тайге.

Через четверть часа я заметил, что растительность стала гуще, а полумрак из зеленоватого превратился сначала в серый, затем в фиолетовый. В этом густом полумраке гораздо прохладнее, чем под открытым небом. Между призрачными стволами в сумраке снова замелькали светлячки. Хотя светлячки ли это? Если да, то почему они так странно двигаются и всегда держатся парами?

Я заморгал. То ли у меня что-то приключилось со зрением, то ли позади каждой пары светящихся огоньков извиваются мерцающие фигуры. Я остановился, словно врезавшись в невидимую стену. Ближайшая пара огоньков приблизилась на расстояние метров трёх, и у меня ослабли ноги. Эти огоньки – глаза каких-то тварей, похожих на призраков!!!

Не успело это откровение укрепиться во мне, как призрак беззвучно налетел на меня, следом за ним ещё один. Меня обдало холодным воздухом, я отшатнулся и краем глаза разглядел, что призраки уже сзади, растворяются в полутьме. Они пролетели сквозь меня.

– А-а-а-аххх! – прошелестел шёпот прямо в ушах.

Я завизжал как поросёнок и побежал не разбирая дороги. Вакидзаси обнажённым клинком било по ляжке, обвязанная вокруг пояса куртка развевалась сзади, как плащ Супермена. Стволы деревьев выныривали впереди из темноты, я метался из стороны в сторону, чтобы не столкнуться с ними, но скорости не сбавлял. Меня обуял ужас, какого я не испытывал никогда.

II

Почва под ногами из твёрдой и ровной стала сырой, хлюпающей, податливой, неровной. Только влетев в грязь по щиколотку, я сообразил, что залез в болото и если буду бежать дальше, как ненормальный, скоро пополню запасы здешнего торфа.

Я свернул налево. Выбрался на возвышение, поросшее сухой, ломкой травой. По крайней мере, здесь сухо.

По другую сторону полянки между корнями огромного дерева вытекал родник. Я повалился на живот и присосался к живительной влаге прямо губами, не стал разводить церемонии. Вода была чистая и холодная, как полагается. Зубы заломило.

Напился я так, что вода тяжело забулькала в животе. Я отвалился от родника и сел, прислонившись спиной к стволу дерева. Из-за поспешности, с какой я выдул литр воды, в желудок попало много воздуха, и через несколько минут он вырвался из меня в виде оглушительной отрыжки.

Я вздрогнул и оглянулся. Нет, ни призраков поблизости, ни зверей.

Эй, а с чего я вообще перепугался? Призраки прошли сквозь меня, значит, навредить они не могут. Я лежал без сознания, потом спал много часов – у них было достаточно времени, чтобы навредить. Но они не навредили. Вроде бы.

И зверей я здесь так и не встретил. Только слышал жуткий вой, но его мог издавать безобидный зверёк. Не стоит забывать, что обычный осёл ревёт так, что с непривычки легко в штаны наложить.

Словом, я веду себя недостойно Воина Пути, настоящего ниндзя и инкарнации Бифуркатора. Надо срочно исправляться.

Наверное, настроение у меня поднялось благодаря воде. Если б сейчас как следует перекусить, мне море будет по колено.

Посидев некоторое время возле родника, я решил никуда больше не идти. Зачем? Воду я нашёл – и болотную, и питьевую. К чему мне искать людей? Если они здесь на первобытно-общинном уровне развития, у меня стопудово будут проблемы при встрече. На фига мне проблемы?

Нужно просто успокоиться и вызвать проклятое кёро, и гори всё синим пламенем. Надеяться стоит только на самого себя.

Я пошарил в карманах и выудил старенький телефон Шанина. По нему я должен был вызвать Легион в случае чего. Антенны, естественно, не было. Я бы удивился, если б была. Йо-йо лежало в другом кармане. Интересно, а если долбануть ангельским стеклом призрака? Ещё в карманах отыскался брегет, который деловито тикал. По мнению моих карманных часов, было три двадцать – то ли ночи, то ли дня.

Я старался вызвать в себе то настроение, которое предваряло кёро. Тогда я преисполнился нежности к Даше, которая выздоровела. Старался, пыжился, тужился, настроение вроде бы создалось, но кёро не снизошло. Что-то я делал не так.

Ужасно хотелось жрать. Не есть, а именно ждать. Но жрать было решительно нечего. Я попытался вспомнить, сколько дней человек способен обойтись без еды. Кажется, очень долго, дней семьдесят. Но что он вынужден пережить за эти семьдесят дней?!

Я походил немножко вокруг дерева с родником. Ручей, вытекающий из него, извивался между кочек и впадал в болото. Ни ягод, ни орехов, ни прочих плодов. Некоторые болотные растения имели водянистые корневища, но я не рискнул их отведать.

Солнце уже зазолотилось и опустилось к краю небосклона, когда я разглядел нечто вроде орехов на одном из ближайших деревьев. Я залез на него, благо ветви располагались как ступени лестницы.

Орехи оказались каменно-твёрдыми и несъедобными, зато у меня появилась возможность оглядеться вокруг. С вершины дерева открывался отличный вид.

Солнце заходило за пологие предгорья, небо с другой стороны наливалось фиолетовыми красками, розовые перистые облака словно размазала по небесной синеве кисть художника. Кругом лес, бесконечный лес. Прозрачный неподвижный воздух. И горы.

Ни домов, ни самолётов, ни струек дыма. Ничего, что указывало бы на присутствие человека.

На северо-западе (если ориентироваться по солнцу) из леса торчала голая каменистая сопка. На ней темнел предмет, который вначале я принял за камень.

Но внезапно камень шевельнулся. У меня отвалилась челюсть, и я изо всех сил вцепился в ствол пальцами. Это был огромный, размером со слона, зверь вроде волка. С пушистым тёмным хвостом. Зверь поднял морду вверх, и окрестности огласил протяжный, леденящий кровь вой.

Не помню, как я слетел в дерева. Прижался к нему у самых корней, стараясь сжаться в крохотный, незаметный комочек. Вот тебе и осёл! И как тут вызватькёро, чёрт возьми?

...Той ночью я спал хреново, вполглаза и вполуха. А ещё меня мучил голод. Призраки ко мне больше не приставали, зверь не выл, было тихо, только в болоте шебуршали какие-то насекомые, квакали лягушки (не очень громко). Из хороших новостей: комары не тревожили. В этом мире они, очевидно, не водились. Уже хорошо...

Глубокой ночью, освещаемой необыкновенно яркими звёздами почти полной луной, сквозь сон мне привиделись существа вроде зайцев или кроликов, которые подобрались ко мне и разговаривали писклявыми голосками. Когда я стряхнул тяжёлую дремоту, рядом не было никого. Вероятно, зайцы приснились...

Наутро, как ни странно, чувство голода слегка притупилось. Я снова напился и сел вызывать трижды проклятое кёро. А вот хрен тебе, а не кёро, ответили мои собственные силы инкарнации. Я подумал, что это типа духовной импотенции. От обычной импотенции моё бессилие отличалось тем, что оно приведёт не к позору в постели (который легко пережить), а к самой настоящей неприятной и неприглядной смерти.

Когда совсем рассвело, голод обострился, я не выдержал и снова попёрся в болото, искать корневища, ягоды, насекомых, лягушек – всё что угодно, лишь бы набить страдающее чрево. Долго шлёпал по грязи, прыгал с кочки на кочку. Зимние кроссовки и джинсы превратились в нечто кошмарное. Мне было всё равно, куда идти. В голове билась одна-единственная мысль: ЖРАТЬ. Я поймал себя на том, что начинаю с вожделением смотреть на водянистые корни болотной травы.

Совсем рядом затрещало. Я остановился, огляделся.

Шагах в десяти правее, на краю длинной прогалины, торчало трухлявое дерево – не кукурузное, а вроде обычного, только непонятно, какой именно разновидности. Голые сучья указывают в разные стороны, толстый ствол лопнул вдоль, в трещине уместится взрослый человек. Внутри полого ствола темнотища, но, приглядевшись, я заметил какое-то мельтешение.

Не пчёлы ли? В этом мире всё по-другому, но голодному желудку было начихать на это обстоятельство. «А вдруг всё-таки там пчёлы и мёд?» – задался вопросом желудок, и я послушно попёрся по хлюпающей слякоти к трухлявому дереву.

Когда подобрался вплотную, разглядел то, что мельтешило. Нет, не пчёл. Скорее, мелких белесых термитов; таких козявок я никогда не встречал прежде. Кажется, из их овальных телец торчало по три ножки – две по бокам и одна сзади...

Лелея остатки надежды найти хоть что-нибудь съедобное, я опёрся о край трещины рукой и заглянул в дупло. От моего лёгкого нажима древесина ссыпалась внутрь, я потерял равновесие и чуть не завалился в дупло. В последний момент, совершив кульбит, достойный прима-балерины, устоял на ногах.

Из дупла внезапно повалила мерзкая светло-жёлтая масса. Это были миллионы мелких треногих «термитов», которые, оказывается, сидели внутри дерева. Они тихо пощёлкивали, и этот звук сливался в невнятное гудение. От неожиданности и омерзения я отскочил и издал звук, который вылетает из груди людей, увидевших что-нибудь на редкость мерзостное.

Я уже собирался убраться подобру-поздорову, но термиты и не собирались гнаться за мной. Они собрались в кучу рядом с деревом, эта куча подрагивала и шевелилась, набухала, по мере того, как всё новые легионы насекомых сливались с ней. У меня округлились глаза. Куча росла, вытягивалась, обретала очертания.

Вдоль позвоночника у меня пробежал электрический ток. Что это за диво дивное?!!

За считанные секунды куча термитов превратилась в человеческую фигуру и чёрт знает каким образом стала неотличима от настоящего человека в толстовке с капюшоном. Толстовка была от фирмы «Найк», а капюшон натянут на лицо, так что оставались видны только нос и узкий подбородок. Я узнал потёртые джинсы и перчатки на руках. Сейчас перчатки влажно поблескивали, с них стекала красная жидкость.

Губы Капюшона – убийцы моих друзей, который, по словам Шанина, существовал только в моём воображении, – шевельнулись.

– Ты и впрямь поверил Шатуну, что я – твоя галлюцинация? – процедил он. – Ты до сих пор доверяешь ему? После того, как узнал, что он постоянно водил тебя за нос?

Я хотел убежать, но стоял, как пришпиленный. Не справлялся с ужасом. Словно и не было всех этих приключений после смерти моих друзей в заброшке – приключений, которые вроде бы меня закалили и физически, и (что важнее) психически. Я снова чувствовал себя испуганным подростком, чей мир без предупреждения рухнул, потому что открыл свою тайную сторону. Сторону, наполненную Необъяснимым. Про вакидзаси и йо-йо я начисто забыл.

III

Сам не знаю, как стряхнул оцепенение. Мгновение назад стоял и пялился на монстра в капюшоне (он улыбался, и изо рта лезли термиты), и вот уже бегу во весь дух куда глаза глядят.

Раз десять, наверное, я мог сломать ногу, руку или шею. Раз двадцать – провалиться в топь. Но – повезло. Дуракам везёт, это я давно понял.

Не имею представления, сколько я пробежал и сколько прошло времени. Болото внезапно оказалось позади, как и дебри, и я выскочил на солнечный свет на берег аккуратного овального озерца размером с футбольное поле на спортплощадке возле обычной школы.

На другом берегу сплошной стеной высился лес, над ним на лазурном небе курчавились громады облаков. Водная гладь была ровной и неподвижной, как зеркало; в нём отражался и лес, и небо, и облака.

Над берегом, поросшим жёсткой травой, едва различимые в ярких лучах, носились призраки со светляками-глазами. Они вырастали в размерах, подплывая ко мне. И трансформировались, как «термитный» улей.

«Из-за тебя всё, сволочь поганая!» – прошелестел в ушах беззвучный вопль. Полупрозрачный Артём налетел на меня, обдав холодным воздухом.

«Это ты нас завалил!» – вторил ему Ромка.

– Я ни при чём! – заорал я неожиданно для самого себя. Видно, нервы не выдержали.

Меня трясло от страха, но в то же время я крепко разозлился. Понимал, что это провокация. Раскрутил йо-йо и рассёк воздух в тех местах, где плавали призраки-оборотни. Они тотчас растаяли, как миражи.

Гнев притупил страх. Я оглянулся в поисках Капюшона, чтобы и его угостить ангельским стеклом. Но позади никого не было.

Всё ещё дыша, как паровоз, я спустился к воде и, сжимая йо-йо в правой руке, левой умылся. Вода была тёплая и чистая. Мне сразу полегчало.

Выпрямился – и увидел на другом берегу белую женскую фигуру. Поспешно протёр глаза рукавом. Никого...

Я отошёл от греха прочь воды в тень деревьев, постарался собраться с мыслями. Благодаря тому, что призраки отвалили и наступила передышка, я слегка успокоился. Никакие это не Артём и Ромка, никакой это не Капюшон. Всё просто. В этом мире кто-то или что-то читает мои мысли и затаённые страхи и материализует их.

А может, это всё глюки. Скажем, из-за воды, что я напился до неприличия. В воде растворены галлюциногены, от которых меня нехило колбасит. Кажется, первые видения (призраки со светящимися глазами) появились как раз после утоления жажды? Я как-то читал фантастическую повесть Пола Андерсона «Царица ветров и тьмы», в которой рассказывается именно о таких вещах.

Чуть позже вспомнил, что призраки явились раньше. До того, как я наткнулся на родник. Но это дела не меняет, если галлюциноген распылён в воздухе...

Так как я снова перевозбудился, ни о каком кёро не стоило и мечтать. Когда призраки явятся снова, я уже не буду так буйно реагировать, а со временем и вовсе привыкну, как мы привыкли, скажем, к мухам и комарам. Успокоюсь и открою Тёмную тропу.

Вот знать бы, как открыть тропу именно в свой родной мир...

Я медленно пошёл вдоль берега. В кустах чуть дальше к юго-востоку желтели мелкие ягодки. Я протянул руки, но ягодки расправили крылья и улетели. Бабочки! В воде плавали мелкие рыбки. Как бы их поймать? Я их проглочу живьём! Приспособить футболку в виде мини-невода и выловить этих мальков, что ли?

Следя за быстрыми обитателями озера, я опёрся о корягу, застрявшую в илистом дне возле самого берега. Поддавшись под моей тяжестью, коряга перевернулась. В нескольких сантиметрах перед моим носом очутилось полуразложившееся склизское лицо утопленника.

– Еб* твою налево!

Я отскочил. В животе снова разлился гнев пополам со страхом. Недолго думая, я выхватил меч и развалил утопленника надвое. Он тотчас рассыпался на сотни слизистых червей, которые, извиваясь, ушли на дно и пропали из виду.

Да тут одни сплошные глюки, чтоб их! Но ничего: главное, они не причинят мне вреда. Только пугают. Я их всех разгоню...

Продолжение в комментариях