ШАТУН-3⁠⁠

История третья

ИМЯ МНЕ ЛЕГИОН

«Зачем мне играть в выдуманные игры, когда на свете так много настоящей игры?»
Курт Воннегут «Колыбель для кошки»

I

В середине апреля, когда в южно-сибирской тайге едва-едва проявились первые признаки весны, Станислав Шанин по призвищу Шатун и я, Валерий Тихомиров, проснулись в глубокой пещере после многомесячной зимней спячки. И пробуждение наше было не то чтобы приятным.

За пять месяцев мы изрядно похудели, хотя и не так, как я предполагал. Всё-таки алхимический анабиоз, в который нас ввели Беры, замедлял метаболизм в десятки раз. Уже после того, как мы заснули осенью, Беры-дежурные закрыли наши лица марлей и залепили уши пробками из жира и золы – чтобы пыль и насекомые не забились куда не надо. Когда я пришёл в сознание, решил, что оглох, и здорово запаниковал.

Тело ломило, меня всего трясло, тошнило, слабость была такая, что я самостоятельно сесть не мог. Живот горел от нестерпимого жара. До меня не сразу дошло, что на живот мне положили грелку в виде сковородки на длинной ручке; в этой сковородке тлели сухие еловые ветки. Синильга, которая, оказывается, дежурила одной из последних, вливала мне в рот горячий травяной отвар. Она улыбалась, и под меховыми одеждами никакого живота заметно не было. И слава богу.

Силы возвращались медленно, несколько дней. Шанин очухался первым, видно, привык впадать в спячку и выходить из неё. Знай я, какие феерические ощущения испытываешь во время выхода из спячки, никогда не согласился бы засыпать на всю зиму. Просидел бы эти пять месяцев возле печки, которую топили дежурные, просыпающиеся (и будящие друг друга) по очереди.

Вскорости Беры вернулись на место прежней стоянки. Быстро воздвигли свои шатры-яранги, начали охотиться, жить прежней жизнью. Две недели мы питались только зельем – густым растительным варевом, от которого бросало в жар, и только на третьей неделе перешли на твёрдую пищу. Откуда-то вернулись похудевшие медведи, некоторые – с медвежатами.

Тайга была ещё завалена снегом, но в воздухе витали ароматы пробуждающейся земли. Дули тёплые ветры, снег на южных склонах таял, возвращались перелётные птицы.

Как-то плохо представлялось, что прошло почти полгода. Вроде вчера, когда засыпали, на тайгу наваливалась снежной пеленой зима, а сейчас звенит ручьями и стрекочет птичьими голосами весёлая весна! Хорошо, думалось мне, впадать в спячку. Пробуждение, конечно, не ахти, но всё же положительные стороны здесь есть.

С Синильгой у меня сохранились прекрасные отношения. Мы с ней больше не забавлялись, не хотел я, да и не мог, если откровенно – после спячки сил не хватало ни на что. Тем не менее она относилась ко мне с материнской заботой и неизменным дружелюбием. Классная девчонка. Если б только она не жила в тайге и диком племени людей-медведей! За несколько дней до нашего ухода из племени она подарила мне амулет из просмолённой верёвочки с кожаными фигурками медведей и тремя медвежьими клыками. Сама его сделала. Я надел амулет, спрятал под одежду и пообещал не снимать.

Как-то раз Беры нашли замёрзшее тело Такулчи, изгнанного из племени осенью. Опознали по украшениям и одежде – его знатно обглодали голодные звери и птицы.

За зиму у меня сильно отросли волосы и жидкие усики с бородкой. Мерзкую поросль на лице я отскоблил острым ножом, а волосы не тронул: это хорошая маскировка...

Когда мы отъелись и поднабрались сил, то попрощались с Берами и двинулись в обратный путь. За четыре дня отмахали девяносто километров по тайге, а на пятый появились в деревне Пёстрый Яр, где нас встретил Леонид, от которого веяло всё тем же перегаром. Наш (точнее, Шанинский) микроавтобус был в порядке; выяснилось, что Лёня даже его подшаманил кое-где от нечего делать.

Манкурт Гена Франкенштейн тоже был в порядке. Шанин оживил его уже в дороге, когда мы покинули деревню, чтобы не шокировать немногочисленных жителей Пёстрого Яра. Стоило влить в его вены раствор, как он почти сразу открыл искусственные, ненатурально светлые глаза и был готов к эксплуатации.

Итак, наша компашка снова была вместе и в Омске остановилась на съёмной квартире. Там мы пожили какое-то время, приходя в себя после таёжных приключений. Странно было ходить по обычной городской квартире, готовить кофе, мыться в душе и спать на кровати после первобытно-общинной жизни Беров! Будто это два разных мира.

Днём, а иногда и по ночам Шанин куда-то уходил, а я оставался куковать в обществе Гены. Покидать квартиру мне было не велено: вдруг кто-нибудь узнает. Я торчал целыми сутками в квартире, как Олдбой, и, естественно, вскоре взвыл от тоски.

– Стас, чего мы ждём-то? – накинулся я на Шанина, когда он в очередной раз явился после многочасового отсутствия. – Мы же на Схрон собирались нападать, оружием запасаться!

– Сначала нужно провести рекогносцировку. Разведку, – пояснил он, заметив мою недоумевающую физиономию. – Кстати, тебя полиция не разыскивает – по крайней мере, активно. Ты объявлен без вести пропавшим, а на фотках в УВД и интернете ты совсем не похож на себя теперешнего. В этом отношении можно слегка расслабиться. Но вот Жуткие могут быть понастырнее. Так что из квартиры без меня никуда не уходить!

– Это я понял, – раздражённо сказал я. – Что насчёт Схрона? Ты хоть знаешь, где он?

Шанин бросил на меня хитрый взгляд.

– Скоро узнаю. А чтобы ты не скучал, я тебе кое-что принёс. Вот!

Он извлёк из висевшей на плече сумки коробку. Я пригляделся – планшет! Видно было, что от безденежья Шанин не страдает. Интересно, откуда у него бабки, если он нигде не работает? Он дал мне и симку, чтобы я не зависел от вай-фая. Посоветовал нигде не регистрироваться под настоящим именем или как-то ещё, что даст возможность нехорошим людям догадаться, что это Тихомиров Валерий, малолетний убийца. Я и сам это понимал, не полный же кретин.

– Отныне ты настоящий анонимус, – произнёс Шанин, похлопав меня по плечу. Я не обращал ни на что внимания, поглощённый планшетом. – Человек без имени. Добро пожаловать в наши ряды.

Разумеется, в тот же вечер я надолго занырнул в бездонные глубины Всемирной Сети. Узнал, как меня искали, как поймали похожего на меня человека, а потом отпустили. Как этот человек подал в суд на стражей порядка за грубое обращение. Как хоронили Ромку и Артёма. Как соседи обнаружили мёртвую Тамару, которой я, оказывается, сломал шею. Интересно, как проводилось вскрытие? Судмедэксперты не поняли, что шею ей не ломали, что ли?

Также я узнал, что федеральные власти пытались выследить организаторов игры «AbandonQuest». Хотели прикрыть лавочку, наверное, а заодно на законных основаниях отжать те немалые бабки, которые хранятся в фонде игры. Не получилось. Игроков-то выследить можно было, но никто ничего не знал об организаторах.

Игра стала ещё более подпольной. Заброшки чуть ли не по всей стране оцепили, аварийные здания снесли (строить вместо них ничего не стали – бюджет не позволял), но игра только набирала популярность. Теперь игроки выполняли разнообразные миссии прямо в городах, а не только в заброшенных районах.

«AbandonQuest» эволюционировал, подключал всё новые опции, апгрейдился со сверхсветовой скоростью. Часть игры можно было проходить не выходя из комнаты, в виртуальной части сеттинга. Правда, стоили виртуальные баллы дешевле баллов, набираемых IRL.

Среди новых апгрейдов я наткнулся на ассоциативный тест, который, судя по описанию, должен был выяснить мою пригодность для игры и геймерскую квалификацию. Чтобы его пройти, надо было зарегаться; я не стал рисковать.

Интернет значительно разнообразил мой досуг, но постоянно онлайн не посидишь – глаза начинают болеть, да и элементарно надоедает. Я попытался научить манкурта Гену играть в карты, но тот так сильно тупил, что я постоянно выигрывал. Неинтересно. Иногда я мастерил поделки из проволоки, которую мне притащил Шанин по моей просьбе. Вспомнил былое, так сказать.

Порой я чувствовал, что дурею от безделья. Когда-то я мечтал не ходить в школу, а тупо кайфовать на хате, однако сейчас понял, какая это пытка – ничегонеделание.

То ли от скуки, то ли ещё по какой причине мне снова начали сниться странные сны.

II

Нет, ментальный паразит меня не беспокоил. Снились совсем другие вещи.

Сон начинался с тёмного тоннеля, ведущего в полную тьму. Стены его колебались, будто были слеплены из плотного грязного тумана. Я входил в этот тоннель, потому что меня влекла необоримая сила. Тоннель кончался, и я выходил в зловещем месте, в котором было очень мало света.

В этом тёмном пространстве вырисовывался кошмарный ландшафт, который просто не мог существовать действительности. Гигантские, прямо-таки колоссальные здания без окон громоздились вокруг меня. Между ними чернела пропасть, из которой сочились влажные испарения. Друг с другом здания соединялись хрупкими, неестественно искривлёнными мостиками. В мутной пустоте над головой маячили угловатые предметы вроде НЛО. Ничего живого здесь на первый взгляд не было.

Я бродил по этому жуткому миру растерянный, как Ёжик в тумане, подавленный и несчастный. Затем я замечал движение на галереях, опоясывающих здания, – ничего конкретного, какие-то едва уловимые тени. Ещё мне чудился пристальный и недобрый взор из бездны снизу. Мерещилось, что чудовища окружают меня со всех сторон, захватывают в кольцо, а я ничего не могу поделать.

Я орал и просыпался. Точнее, мне казалось, что я просыпался. На самом деле оказывался в другом сне.

В этом сне я убегал вместе с какими-то другими людьми по подземному тоннелю от чего-то страшного и невообразимо ужасного. Люди вокруг меня испуганно оглядывались, вскрикивали, женщины хватали на руки детей, задыхаясь от бега, мужчины тащили тюки со скрабом.

Вся эта компания была одета, мягко выражаясь, стрёмно. В обтрёпанные шкуры. Все были грязными до неприличия. И я тоже. Длинные волосы у всех представляли собой колтуны разной степени запущенности.

Наконец мы выбирались из-под земли через довольно-таки узкий лаз. Судя по всему, этот лаз когда-то был гораздо шире, но обвалился, потом завал частично разобрали. Несколько огромных камней над лазом удерживали от падения брёвна, сложенные в виде буквы «Т».

Я пропускал мимо себя всех этих грязнуль и с усилием сдвигал бревно, чтобы завалить лаз. Вместе с собой, потому что успеть выскочить из-под рушащихся валунов не представлялось возможным. Такой героический поступок в моём сне объяснялся очень просто: откуда-то я знал, что если этого не сделать, наши преследователи выйдут на поверхность вместе с нами, а это очень плохо.

Помнится, я не сразу решался на этот шаг. Колебался некоторое время. Не хотелось умирать, пусть даже во сне. Но героизм (или дебилизм) побеждал.

Когда камни сплющивали моё тело, боль не ощущалась, а вот чувство удушающего страха перед небытием просто поражало реалистичностью.

Я снова орал и просыпался. Уже в настоящем мире. Настоящем, если считать, что мир, в котором мы живём, реален, а не является очередным сном или матрицей.

Эти интересные, но неприятные сны снились мне регулярно – примерно через ночь, две. И каждый раз становились всё более отчётливыми, яркими, появлялись новые подробности, оттенки, нюансы, даже запах.

Я рассказал о снах Шанину. Он пожал могучими плечами.

– Возможно, это последствия от зелья Беров. Или от спячки. У меня в первый раз примерно то же самое было. Мерещилось чёрт те что.

Я слегка успокоился. К тому же Шанин сказал, что мы едем в Роднинск, и то ли от волнения, то по какой-то другой причине странные сны прекратились, зато стали сниться сны о Тамаре, Артёме, Ромке и призрачном человеке в капюшоне, который, как сказал Шанин, существовал только в моём воображении.

По мере приближения к родному городу меня всё сильней захлёстывало необычное чувство. Точно я скоро увижу давнего знакомого, друга, можно сказать, который с некоторых пор стал чужим и враждебным. В Роднинске риск того, что меня узнают на улице, увеличивался в разы, хотя Шанин уверял, что сейчас мою физиономию мало кто опознает. Возвращаться было страшновато, но в то же время хотелось побывать в родном городе. Словом, и хочется, и колется...

В Роднинске, по словам Шанина, он должен продолжить рекогносцировку. Собрать информацию о тех дезертирах ОРКА, которые покинули службу вслед за самим Шаниным. После побега они так умело законспирировались, что сами потеряли всякую возможность общения друг с другом. Кое-кто из «дезертиров» якобы знает, как подобраться к Схрону.

Меня в очередной раз поразило то обстоятельство, что ОРКА не расправилось со всеми Жуткими, имея убойный арсенал в Схроне. Если же арсенал с Жуткими справиться не в состоянии, то стоит ли вообще искать этот Схрон? Из невнятных объяснений Шанина я понял, что руководство ОРКА слишком коррумпировано и имело сношения (слово-то какое!) с Жуткими. Как-то они вместе отбивали бабло, подумал я, или имели другой профит. Похоже на взаимоотношения полиции и криминального мира. Что ж, ничего удивительного.

Короче, оружие Схрона в умелых руках может принести нехилую пользу против Жутких, но с таким гнилым начальством, как в ОРКА, толку от него, как от козла молока.

– Жить снова будем в бомбоубежище? – поинтересовался я у Шанина, когда мы ехали по трассе, и до Роднинска оставалось километров пятьдесят.

Шанин покачал головой.

– Нет, часто лазить из-под земли и обратно – занятие заметное и опасное. Кто-нибудь рано или поздно заметит. Да и для здоровья это вредно – жить под землёй. И без того полгода в пещере пролежали... Жить будем на хате, как в Омске.

Что ж, на хате, так на хате. Надеюсь, Шанин знает, что делает.

– Когда закончишь с разведкой?

– Не беспокойся, Валера, в этом году Схрон будет наш!

Он одарил меня блаженной улыбкой и снова уставился на дорогу. На обочине всё ещё лежал грязный, потемневший снег, на голых деревьях по обе стороны от дороги чёрными гроздьями сидели вороны. Дорога впереди тонула в молочном тумане, сквозь который время от времени прорывался свет фар и навстречу вылетала очередная фура или обычный легковой автомобиль.

Я помолчал. Мне бы шанинскую уверенность.

– Думаю, спрашивать, что конкретно ты делал в Омске, бесполезно?

– Пойми, если я раскрою все карты, а тебя схватят и будут пытать, они всё узнают. Некоторые Жуткие умеют читать мысли, кстати. Вся наша работа пойдёт насмарку.

– А если тебя схватят?

– Меня не схватят, – самодовольно сказал Шанин.

– Это ещё почему?

– Потому что меня нельзя застать врасплох.

– Ой ли?! – Я фыркнул.

– Это не понты, – спокойно сказал Шанин. – Это навыки и умения. Искусство, если можно так выразиться. Я и тебя научу – в Роднинске у меня будет чуть больше времени, чем в Омске. А пока просто поверь мне, что я не желаю тебе зла. До поры ты не должен всё знать. Просто поверь.

Я пробормотал:

– Кому мне ещё верить?

Кроме Шанина у меня больше никого не было. Ни родных (пьяница батя не считается), ни друзей.

Шанин покосился на меня и на редкость мягким голосом произнёс:

– Когда нет точных знаний, приходится обходиться верой. Иногда оно того стоит. Сейчас именно такой случай. Я тебе не враг.

Перед въездом в Роднинск я нацепил очки в широкой пластмассовой оправе с простыми слегка затонированными стёклами. Чуть ранее, в Омске, я сделал причёску, от которой в былую пору меня самого стошнило бы: по бокам и сзади волосы пострижены очень коротко, почти «под расчёску», остальные волосы зачёсаны назад и собраны в хвост на затылке; этакий хилый, часто болевший в детстве викинг. На улице по причине холодной погоды я носил тонкую вязанную шапочку и шарф, закрывающий подбородок. Раньше шарфы и вязанные шапки я терпеть не мог, носил всегда фуражки, а в морозы пользовался капюшоном. В общем и целом меня было трудно узнать, учитывая, что за зиму я осунулся и в то же время вытянулся.

Шанин снял трёхкомнатную квартиру почти в центре, пояснив, что прятаться надо там, где много народа. Затеряться легче. Я не стал напоминать, что всю зиму мы прятались – и весьма успешно – там, где народа – кот наплакал. Шанин и я разместились каждый в отдельной комнате, Гене досталась гостиная, где он и восседал на диване всё то время, пока мы его не припахивали.

На второй день после заезда Шанин принялся за моё обучение искусству ниндзюцу, как он выразился. Умению всегда быть настороже, не напрягаясь, хорошо драться с оружием и без, перемещаться по пересечённой местности в условиях города, в том числе со связанными руками.

Обучение началось, как ни странно, с диеты. Отныне я должен был есть только постную пищу в основном из растительных продуктов, причём ни в коем случае не мешать некоторые продукты – к примеру, белок и крахмалистую еду. То есть мясо с картошкой отныне и навсегда было под запретом. От такой еды тянет спать, все силы уходят на переваривание, и человек теряет бдительность.

По словам Шанина орехи, семечки, зерновые и бобовые – самые сбалансированные продукты и вместе с некрахмалистыми овощами дают максимум энергии. Мясо полагалось есть пару раз в неделю, да и то максимально сухое, нежирное. От фастфуда следовало отказаться и чураться его, как монах искуса.

Я с лёгкостью согласился на такую диету. В еде я всегда был неприхотливый.

Следующим шагом стало изменение режима. Ложиться спать следовало не позже девяти вечера, а вставать полшестого. Вот тут я возмутился. Но Шанин был неумолим.

– Настоящий ниндзя должен вставать рано, – изрёк он.

– Дурацкие правила у этих ниндзя, – бормотал я. – Мы драться-то начнём?

В качестве третьей ступени моего обучения Шанин назвал медитацию.

– Ну вот, осталось сесть в позу лотоса и овладеть четырьмя стихиями, чтобы стать настоящим Аватаром и победить Нацию Огня! Хорошо хоть, что у меня в голове и мыслей никаких особо нет, не надо будет бороться с потоком сознания!

– В позу лотоса садиться не нужно, – сказал Шанин. – Медитация – это инструмент дисциплины ума, а не избавления от мыслей. Чтобы остановить поток сознания, достаточно упасть в обморок. А что толку от обморока? Мысли – естественная форма функционирования нашего сознания, и избавляться от них нет никакого смысла. Да это и невозможно в нормальном состоянии. Наша цель – контролировать поток, чтобы мысли не застилали восприятие.

– Мои мысли не застилают восприятие.

Шанин схватился за живот и скривился. Я наклонился к нему, решив, что наркота, которую он принимает, дала о себе знать, и у него разболелся желудок. Или печень. Или кишечник. Шанин разогнулся и не спеша, почти лениво, бросил меня через бедро.

– С ума сошёл? – завопил я, когда ко мне вернулось дыхание от удара всем телом об пол.

– Я специально бросал тебя медленно, – сообщил Шатун, помогая мне подняться. – Но ты попался. Попробуем ещё раз!

Он потянулся ко мне, но на сей раз я шустро отскочил.

– Я двигался с той же скоростью, что и в первый раз, но ты не дался. Потому что был готов. А вначале ты подумал, что у меня болит живот. Твои мысли помешали восприятию, которое сообщило, что на тебя нападают. Ты можешь сказать: предупреждён – значит вооружён, но я научу тебя быть предупрежденным всегда. Твои органы чувств предупредят, а мысли и ожидания не помешают реакции. Итак, цель нашего ниндзюцу, или кунгфу, называй как хочешь, – научить тебя просто реагировать на неожиданность. С пустой головой, но наполненным энергией телом. Без анализа, оценочных суждений и рефлексий.

Начитанность Шанина впечатляла. А по виду и не скажешь. Внешне он больше похож на бомжа, которого наспех отмыли, или на дикого художника-портретиста. Однако я давно понял, что личность он незаурядная.

Признаться, мою скуку как рукой сняло. Подраться я всегда любил – даже когда знал, что получу по шее. Шанин оказался бойцом хоть куда, причём его стиль боя был подлым донельзя. Удары ребром ладони по шее, пальцами в глаза, заломы и болевые, пинки по яйцам, броски из разных положений – вот основной репертуар «кунгфу» Станислава Шанина.

Когда он уходил из квартиры на разведку, я тренировался на Гене – он был у меня боксёрским мешком. Очень удобным мешком, который мог уворачиваться, когда ему велели, и имитировать удары.

Однажды я перестарался и сильным ударом в лицо выбил Гене искусственный глаз. Белый шарик покатился по полу. Я поспешил схватить его и вставить обратно в глазницу, пока в Гене что-нибудь не разладилось.

Когда надоедало тренироваться или медитировать, я лазил в интернете. Почитал прошлогодний форум нашего города об убийстве Артёма и Ромки. К моему удивлению, не все считали меня убийцей. Кто-то меня жалел, мол, подставили паренька. Кто-то, наоборот, проклинал нехорошими словами. Уверял, что я всегда был неуравновешенным психом, который рано или поздно докатился бы до убийства.

Я также узнал, что в «AbandonQuest» трое финалистов. Победитель должен получить три миллиона рублей. Неслабый такой приз! Игра подключила онлайн-тотализатор – принимались ставки, кто победит, на какой минуте и всё в этом роде. Условий финального уровня, правда, никто не знал, кроме организатора и самих финалистов.

Я перечитал чёртову уйму форумов, посвящённых игре, и выяснил, большей частью из намёков, что попытки властей прекратить игру (и захапать бабло самим) вынудили организаторов игры создать сеть так называемых защитников в разных городах. Никто, даже сами участники, не знал, кто именно работает на игру. Защитником мог быть кто угодно: школьник, каждый день встречающийся вам по дороге; добродушный сосед с ротвейлером; пухлая продавщица из обувного магазина или даже усатый таксист, подстерегающий клиентов возле супермаркета. Эта сеть секьюрити, которая всячески мешала властям прервать ход игры, называлась Легион и состояла из бывших игроков, прошедших тщательный онлайн-отбор.

Конечно, полиция пыталась пройти отбор и самой проникнуть в ряды Легиона, но ничего не вышло. Тест был какой-то невероятно мудрёный, кавалерийским наскоком его было не взять. Не справились и более мозговитые спецы из службы безопасности, если верить некоторым болельщикам. Неизвестный организатор игры был сущим гением, вызывал восхищение и благоговение.

За тест Легиона браться я не стал, а вот ассоциативный тест на геймерскую квалификацию я рискнул пройти. Создал аккаунт под ником Hawk_Without_Wings (просто Hawk был уже занят) и открыл первый вопрос.

Выяснилось, что вопросами в привычном понимании в тесте и не пахло. Предлагалось несколько картинок в духе абстракционизма или сюрреализма, и надо было выбрать ту, которая вам больше по душе. Я выбрал изображение чего-то невнятно-туманного, тёмного и бесформенного. Вспомнил, видимо, сон с туманным тоннелем. Нажал на картинку, и возник второй «вопрос», где снова предлагались картинки – уже новые.

Таким образом я прошёл вопросов двадцать. Между вопросами приложение слегка тормозило, словно программа думала, к какому вопросу меня переотправить, и я подумал, что следующий набор картинок зависит от того, что я выбрал на предыдущем уровне...

Раньше я не понимал всех этих абстракционистов, авангардистов и прочих любителей каляк-маляк, которые продаются за миллионы на аукционах. Думал – хернёй маются. Но сейчас, разглядывая картинки в тесте, понял, что художники могут нарисовать то, что невозможно сфотографировать: например, сны, мечты, настроение... Или страхи.

После последнего набора картинок я нажал кнопку FINISH. Практически моментально через это же приложение пришло сообщение от некоего Haron`а:

«Ты справился с испытанием, мой друг!»

Я напрягся. Это ещё кто? Организатор? И с какого перепугу я справился? Тест-то тупейший!

Не удержался от любопытства и написал в ответ:

«Теперь мне полагается приз?»

После короткой паузы Харон ответил:

«Нам нужны такие люди, как ты».

«Нам – это кому?»

«Игре, Легиону, всему нашему сообществу. Имя мне Легион, ибо нас много! ЛОЛ! Гы-гы-гы! А если серьёзно, то ты идеально подходишь на роль легионера-защитника. И игрока».

«Извини, я вам не помощник».

Лучше сохранять вежливость, подумал я. Уже собирался выйти из приложения, когда Харон прислал сообщение, от которого меня затрясло:

«Ты видишь эти сны, поэтому и ответил правильно на все вопросы. Ты вступал в кёро».

Продолжение в комментариях