Про то, как можно людям помочь, ну и себя не забыть⁠⁠

Должен признаться, что на днях я был повергнут в некоторое смятение результатами, изложенными в посте http://pikabu.ru/story/interesnyie_pikabushniki_i_skolko_u_n.... Скажу честно: итоги оказались для меня очень неожиданными. Ну ладно бы, в первой сотне (я так думал, начиная читать пост), но в первой пятерке…

Тут хочется высказать такую мысль: Во время чтения комментариев к своему посту «Про легализацию короткостволов», я периодически испытывал чувство некоторой гордости. Нет, не за содержание своего текста (тем более, что это содержание и на самом деле было очень спорным, то есть дискуссионным), а за то, что в своем абсолютном большинстве комментарии были совершенно адекватные. Разные люди высказывали свои точки зрения на проблему легализации короткостволов, и эти точки зрения зачастую не совпадали, в том числе с моим мнением. Но это не важно, важно то, что люди делали это аргументировано, не опускаясь до уровня дискуссии в стиле «сам дурак» и «менты козлы». Конечно, несколько комментов было в таком духе, но они терялись в общей массе. Повторюсь: мне было лестно узнать, что меня читает такая думающая и адекватная аудитория. Спасибо всем, кто на меня подписан, буду и дальше стараться оправдать оказанное доверие.

Ну вот, всех похвалил, и себя не забыл. Вот по этому поводу у меня и будет для вас очередная небольшая история из практики повседневной работы подразделения собственной безопасности органов внутренних дел. Как всегда, с претензией на некоторый глубинный смысл, если можно так выразиться.

Время действия – середина нулевых годов текущего века, место действия – небольшой город на Урале. Как сейчас помню: дело было по осени, в сентябре. К нам в подразделение собственной безопасности пришел заявитель, молодой парень лет девятнадцати, студент местного заборостроительного колледжа. Обычный такой паренек, худощавый и все такое прочее, но с некоторым налетом неформальности во внешности: серьга в ухе, крашеная челка, одежда какая-то ультрамодная на тот момент (не помню уже, какая именно за давностью лет, но для меня она тогда показалась чересчур молодежной). Короче, по нему сразу было видно: непросто ему живется в нашем провинциальном городе, потому что таких у нас сроду недолюбливали.

Студент (пусть будет Куротяпкин) рассказал, что буквально вчера в отношении него сотрудники милиции допустили факт натурального произвола. Днем того дня он, как ни в чем не бывало, сидел в родном техникуме, слушал лекцию по теории заборостроения, как вдруг в аудиторию зашел кто-то из деканата, и вызвал его в коридор. Там уже стояли два молодых человека в гражданском, но в одинаковых ботинках, которые представились сотрудниками уголовного розыска, и предложили проехать с ними в Ленинский райотдел, поговорить. Причем предложили так, что он понял, что выбора-то у него особо и нет. После этого все садятся в «семерку», причем один из оперов за руль, и едут в Ленинский, где его заводят в кабинет на втором этаже. Там садят на стул, и начинают быстро и часто задавать большое количество вопросов, суть которых сводилась к тому, что Куротяпкин месяц назад подломил у какой-то девушки мобильный телефон «Самсунг» последней модели, при этом тычут ему в лицо какой-то распечаткой, в которой значатся полные данные Куротяпкина, включая его сотовый телефон и данные договора об оказании услуг связи, и коробкой от телефона «Самсунг». Вот – говорили опера, ты хищенный телефон пользовал, и доказательства у нас имеются в виде распечатки от оператора сотовой связи, а там видно, что ты свою «симку» вставлял в телефон, у которого IMEI-код бьется с краденым.

Куротяпкин рассказал нам, что он сначала ничего не понимал, а потом припомнил, что на самом деле где-то с месяц до этих событий с ним получилась такая история. На автобусной остановке у своего техникума он нашел телефон «Самсунг», действительно какой-то очень хороший по тем временам, стоивший немало денег. Конечно, он очень обрадовался, взял этот телефон, притащил его к себе домой, где выбросил из него установленную SIM-карту и вставил свою. Но на телефоне был PIN-код, который Куротяпкин неправильно забил три раза, и телефон заблокировался. После этого он потерял интерес к этому телефону, и на следующий день просто выбросил его в какие-то кусты по дороге в техникум. Ни у какой девушки этот телефон он не подламывал.

Эту же историю Куротяпкин рассказал двум операм с Ленинского (пусть они будут Хитролюбов и Простодушкин). Опера его рассказу не поверили, и стали Куротяпкина «колоть». Для этого они надели на его браслеты ручные, сковав руки за спинкой стула сзади, и стали стимулировать его к даче признательных показаний подзатыльниками, приговаривая, что отскочить от этой темы у него все равно не получится, что ждет его дорога дальняя, дом казенный, и еще неизвестно, чем там для него в этом казенном доме сердце успокоиться.

Куротяпкин, хоть и выглядел, как неформал, по сущности своей был обычный домашний мальчик. Понятное дело, что он дрогнул минут через полчаса после такой «расколки» и был готов подтвердить всё, что было нужно операм. С этого места Хитролюбов и Простодушкин резко подобрели, сняли с Куротяпкина наручники, налили ему чаю, и сказали, что в общем-то, этот вопрос можно закрыть и без следствия, СИЗО, суда и тому подобных пагубных последствий. Главное, толковали они, что нужно возвратить девушке точно такой же телефон, и всё – претензий у нее ни к кому не будет, а значит, и уголовного дела не будет. Даже УПК ему показывали – вот мол, статья 25, надо только загладить вред, и всего делов, сразу же будет считаться примирением сторон. Тем более, говорили они, что телефон Куротяпкин и в натуре куда-то выбросил, вместо того, чтобы отнести его в милицию, то есть по любому ущерб нужно возмещать.

Куротяпкин был готов всё возместить, но была одна проблема: его полная финансовая несостоятельность. То есть таких денег, чтобы купить телефон самой модной на тот момент модели, у него не было, и взять их было неоткуда. Но у добрых оперов и на этот случай имелось выгодное предложение: телефон можно взять в кредит. Так и порешили, благо, что паспорт у Кротяпкина был с собой. На том и сошлись.

После этого операция по спасению Куротяпкина от сумы и тюрьмы вступила в решающую фазу. Хитролюбов и Простодушкин снова посадили его в ту же «семерку» и повезли по салонам сотовой связи. В первых четырех салонах Куротяпкину в кредите отказали по различным причинам. Но в пятом почему-то вопрос решился достаточно быстро, и Куротяпкин уже через полчаса подписывал кредитные бумаги. Только почему-то при чтении этих бумаг он обнаружил, что оказывается, он взял в кредит не один телефон, а целых два: первый – «Самсунг» той модели, который был похищен у девушки, а второй – «Нокия», тоже достаточно неплохой. На это Хитролюбов пояснил ему, что должны же они были взять себе что-то за труды, потому что спасая его от неизбежно грозящего тюремного срока они потеряли целых полдня. Куротяпкин был вынужден с такими доводами согласиться. После этого опера довезли его до дома, откуда убыли с обоими купленными в кредит телефонами. Куротяпкин подумал-подумал, и понял, что расплатиться за два кредита он все равно не сможет, и решил идти с заявой в ОСБ.

Всю эту бодягу надо было очень серьезно проверять, чем мы и стали заниматься. Выяснили, что действительно неделю назад от имени оперуполномоченного Ленинского РОВД Простодушкина был оформлен запрос в техническое подразделение с просьбой установить, кто пользовался телефоном с определенным IMEI-кодом. И ответ из этого подразделения имелся в том плане, что пользовался владелец SIM-карты, оформленной на Куротяпкина.

Далее установили девушку, у которой был похищен телефон. Сделать это было несложно, поскольку нашем распоряжении были соответствующие данные из технического подразделения, и можно было установить, владелец какого абонентского номера пользовался телефоном с этим IMEI до его похищения. Девушку опросили, она подтвердила, что где-то с месяц назад она обратилась в Ленинский РОВД с заявлением о том, что у нее пропал мобильный телефон «Самсунг», и она считает, что его украли в автобусе. С ней по этому поводу беседовал оперуполномоченный Хитролюбов, который взял у нее заявление, пообещав его зарегистрировать, а также получил объяснение и попросил привезти коробку от телефона, что она и сделала. Буквально несколько дней назад ей позвонил Хитролюбов и сказал, что нужно приехать в Ленинский, так как её телефон они нашли. По её приезду Хитролюбов и Простодушкин вручили ей телефон «Самсунг», она поблагодарила их, и пошла себе дальше.

Мы попросили девушку показать возвращенный ей телефон. Она (хотя и не без некоторых заморочек) достала телефон, открыв заднюю крышку которого мы увидели IMEI. Он не совпадал с тем кодом, который по данным технического подразделения работал с «симкой» девушки» до даты похищения. Короче, это был не её телефон.

Аппарат мы, конечно же, у девушки изъяли. После этого поехали с Куротяпкиным по тем салонам сотовой связи, которые он посещал в тот злополучный день с операми. Из пяти салонов в трех, на наше счастье, присутствовало видеонаблюдение, записи с которого явно продемонстрировали, что Куротяпкин приходил просить кредит не один, а в компании двух крепких молодых людей. Причем даже по записям с камер было видно, что Куротяпкин в салонах вообще никаких диалогов с продавцами не вел. Самое главное, что запись имелась в том последнем салоне, где на Куротяпкина повесили кредит.

Попутно мы попросили в том салоне данные о IMEI-коде того телефона, который впарили Куротяпкину в кредит. Хорошо, что салон попался с нормальным ведением товарного учета, и код нам тут же предоставили. Как уже понятно, он соответствовал коду того телефона, который вернули девушке добрые опера.

Куротяпкина мы еще в первый день направили на судебно-медицинское освидетельствование, которое подтвердило, что на запястьях его рук имеются ссадины, характерные для применения наручников. Также мы съездили в техникум и побеседовали с работниками деканата, которые подтвердили факт выдергивания операми Куротяпкина с лекции.

После этого пришлось нагрянуть в Ленинский. Но поиски заявления, которое с месяц назад писала девушка, ни к чему не привели. Видеонаблюдение в райотделах в то время отсутствовало по причине тотальной нехватки бюджетных средств. В дежурке Ленинского все дружно заявили, что этой девушки с заявлением про телефон не помнят, так как заявителей было много (это соответствовало действительности), а времени прошло тоже много. Оперуполномоченные же Хитролюбов и Простодушкин сразу ушли в глухой отмороз и сказали, что впервые слышат за эту тему. Более того, даже посмеивались и намекали, что уголовный розыск – это сила, это хитрость, это ловкость и еще куча положительных человеческих качеств, и что «усбекам» их сроду не словить.

И тогда, и сейчас мне было очень жаль, что такие не самые умные представители нашей молодежи как-то умудряются попасть в такую уважаемую службу, как розыск. Но с самонадеянными операми не стали спорить (чтобы не тратить время и силы), получили с них объясняшки, а потом просто зарегистрировали материал и направили его в прокуратуру.

Было возбуждено уголовное дело, по ходу расследования которого Хитролюбов и Простодушкин резко переобулись, и стали говорить, что девушка на самом деле приходила к ним с заявой про телефон. Но они, чтобы не портить статистику раскрываемости преступлений, решили её заявление не регистрировать, а сразу найти вора и вернуть ей телефон, что и было ими сделано. Но никакого телефона «Нокия» они с Куротяпкина в кредит не трясли, он на них наговаривает.

Кстати, тот телефон и на самом деле как в воду канул, то есть в сети не регистрировался. Наиболее вероятным было предположение, что ушлые опера отнесли его к какому-то умельцу, который попросту перешил IMEI в этом телефоне. Главное, что на видео из салона было четко видно, что обе коробки с телефонами забирает Хитролюбов, и с ними выходи из салона. Ну и продавец в салоне подтвердил, что Куротяпкин в процессе приобретения телефонов не участвовал, вообще выглядел зашуганно и только назвал свои данные и подписал бумаги, а оба аппарата выбирал Хитролюбов, он же обсуждал с продавцом технические характеристики «Нокии», и он же забрал себе обе коробки.

Еще мы всерьез проверяли такую версию, что эта девушка была знакомой кого-то из оперов или их окружения. Что касается самих Хитролюбова и Простодушкина, то эта версия не подтвердилась, а отработать по полной программе всех их знакомых у нас тупо не хватило времени и сил.

В общем, после не слишком долгого расследования дело ушло в суд по статьям 285 и 286 УК РФ – злоупотребление должностными полномочиями и превышение должностных полномочий (если я правильно помню, даже как-то засомневался сейчас). Суд длился не сильно долго, и намерял Хитролюбову шесть, а Порстодушкину – пять лет лишения свободы с отбыванием в колонии общего режима. Насколько мне известно, откинулись они по двум третям, и давно уже на воле. Еще я слышал, что Хитролюбов занялся каким-то бизнесом, якобы сначала дела у него шли неплохо, а сейчас как-то не очень, вроде бы он даже кого-то кинул с деньгами. Куда делся Простодушкин, я не знаю.

Вот такая история приключилась с двумя молодыми операми, которые решили помочь всем – и девушке, и статистике родного райотдела, ну и себя не забыть при этом.