Повелитель мух⁠⁠

Самое удивительное, что мы видели в Беловежской Пуще, это не зубры, не бобры, а Бесстыжий Фаллос. Было так.

Выходим раз посреди леса из своей буханки Охрана природы, и тут Главный по научной части Беловежской Пущи тянет носом и говорит:

- Веселкой пахнет.

И решительно топает в чащу. Мы за ним. Фига, веселкой! Правда, ничего особенного не чувствую, просто запах леса. И тут вдруг ка–ак пахнёт! Смотрю на землю, а там лежит белая хреновина сантиметров 20, на конце темное мокрое пятно, и по нему ползают мухи. И запах стоит такой, что было бы странно, если б не ползали. Острая вонь разлагающегося белка. Но не омерзительная, а какой–то интересная.

— Фаллюс импудикус! — объявляю, дабы было понятно, что мы и сами по научной части. Так эта штука называется на латыни. Что немцу хуй бесстыжий, то русскому веселка обыкновенная. Он же срамотник, он же выскочка, он же ведьмино яйцо. Удивительный гриб, про который до этого сто раз читала, но не видела никогда. И вот на тебе.

Пока мы топтались вокруг Бесстыжего, пытаясь рассмотреть, что у него там под мухами, Главный таки ушел в чащу — и принес оттуда грязный белый мяч для пинг–понга. А этот, говорит, молодой ишшо. Его есть можно, прямо сырым.

На ощупь молодая веселка как латексный шар с желе и плотным внутренним шариком поменьше. Очень, то есть, приятный на ощупь. Запах не грибной, а травянистый, свежий и немного пряный, типа редиски.

А вторую молодую веселку я сама нашла. Она уже была не шар, а яйцо, и это значило, что из нее вот–вот вылезет тот самый фаллос неприличный и всем нам задаст.

Привезли их в дом и положили в холодильник, чтобы яйцо не выстрелило ночью, когда никто, то есть я, не видит. До утра долежало. Кожица, перидий, натянулась, и под ней явственно прощупывается твердая бошка гриба. Всем страшно интересно, только Акуаку на всякий случай переживает, не потравит ли неприличный хрен нам весь холодильник своим ипритом. Хотя хозяева домика уже говорили, что они эту веселку и так едят, и настойку делают, и на морду мажут, потому что польза в ней прямо пищит, и в народной медицине ею лечат все что хочешь, от рака и подагры до прыщей и разумеется, разумеется, импотенции.

Положили изготовившееся яйцо обратно в холодильник и снова умотали в лес на весь день. Приезжаем вечером, я бегом к холодильнику, открываю — ага. В холодильнике стоит пряный густой дух вонючего сыра, тертого хрена и редьки с медом, а на месте яйца лежит вот такенная еболдовина. Те самые 35 на морозе.

Ок, не совсем 35.

Веселка выстреливает с самой высокой скоростью роста среди живых организмов — полсантимерта в минуту. Бамбук рядом с ней просто карельская береза в слоумоушен. На конце еболдовины оливково–зеленая шапочка, покрытая пахучей слизью со спорами. На нее–то и слетаются мухи, чтобы растащить потом веселкины споры по всей Пуще.

В фазе яйца плодовое тело веселки живет очень долго, до трех недель. А в фазе неприличного хрена рецептакула — максимум сутки, а потом от нее остается мокрое место. Но под давлением общественности, не имеющей проблем с раком, прыщами и, разумеется, импотенцией, я была вынуждена прекратить эксперимент досрочно и унести веселку плодиться и разлагаться в лес.

А вторую, теннисный шарик, мы отдали хозяевам на настойку. Настойка из веселки - великая вещь. Когда во время Большого Похода в Бобры злобное беловежское комарье обожрало меня до состояния подравшегося бомжа, протирка ею привела в снимабельный вид буквально уже к вечеру.  Фотки на превью того выпуска не До и После, а наоборот: После и До.

А оставшихся полрюмки настойки я выпила внутрь, чтобы не пропадать добру. Совершенно же очевидно, что веселка — добро.