Первый антарктический рейс китобоя "Слава-3".Ч.1.⁠⁠

"В зиму 1946 и 1947 годов впервые в истории русского рыболовного флота суда советской китобойной экспедиции бороздили воды Антарктики, добывая китов.

Экспедиция имела огромное значение: она доказала всему миру силу и мощь советского рыболовного флота, она изучила условия добычи китов в Антарктике, и, главное, она привлекла неиссякаемые богатства морей, омывающих Южный полюс, к использованию в плановом социалистическом хозяйстве нашей страны.
Недавно возвратилась из дальнего плавания вторая экспедиция, осенью этого года уйдет третья. Китобойный промысел в Антарктике стал частью плана лова рыбы советского рыболовного флота.
Сегодня мы начинаем печатать очерки о первой экспедиции, положившей начало советского китобойного промысла в Антарктике, написанные для нашей газеты ее участником, капитаном Павлом Сергеевичем Рожковым.


До скорого свидания. Родина!

Итак, день отправления уже был известен. Мы заканчивали последние приготовления. Над Ленинградом, тепло провожавшим нас, стоял сырой, холодный ноябрь. В воздухе чувствовалось приближение суровой зимы.
В эту пору такие экспедиции еще никогда не снаряжались. Северный Ледовитый океан в этот период сковывается мощными льдами и плавание по нему невозможно даже для самых мощных ледоколов. Но мы шли не в Арктику, а к скалистым ледяным берегам Антарктиды — материка Южного полюса.
Нас окружили подлинной отеческой заботой: каждое, самое маленькое, личное желание члена экспедиции выполнялось немедленно. О чувствах, которые заполнили нас всех при последнем гудке судов, отваливших от родного ленинградского, советского берега, трудно словами рассказать. Мы выходили в плавание с чувством огромной благодарности за заботу, внимание До скорого свиданья, Родина!
Мы плыли к английским берегам, откуда вся флотилия во главе с китобойной маткой «Слава» должна была направиться в Антарктику.
Уже с первого дня пребывания в Англии мы встретились с явным противодействием со стороны промышленных фирм, всячески старались оттянуть сроки выхода экспедиции, задерживая то ремонт судов, то снабжение необходимыми предметами.

В печати появились клеветнические корреспонденции о советских моряках, о неудаче, на которую обречена экспедиция из-за де- «плохого состояния судов, отсутствия «специалистов китобойного промысла» и т. д.

Нас старались всячески запугать. Но советские моряки спокойно проходили мимо этой клеветнической шумихи, стремились заполнить пробелы в ремонте судов, вызываемые откровенным саботажем английских промышленников, собственным упорным трудом.Экипажи вели обычную советскую жизнь.

На флотилии шло плодотворное социалистическое соревнование, основной пункт которого был: «Выйти в Антарктику не позже середины декабря и с честью выполнить задание Родины». Силами моряков была проделана большая работа. Большинство механизмов на судах было сменено заново.
Саботаж англичан заставил нас дожидаться советского парохода «Брусилов», который доставил основное снабжение для флотилии. Теперь дело пошло быстрее. Ремонт основной части судовых агрегатов и корпусных работ был закончен раньше срока.

Осталось только произвести окраску надводной части всех судов. Английские судовладельцы и тут попытались, как говорят, вставить палки в колеса — они не продавали нам краску. Это задерживало выход экспедиции, а декабрь уже кончался.

Но велико было разочарование капиталистов, когда рабочие Ньюкастла по личной инициативе выручили нас: они достали краску (что очень тяжело в Англии, ощущающей во всем острый недостаток) и преподнесли ее нам в качестве подарка.
—Те, кто вам вредит, не представляет народ. Мы — сердцем с вами, — сказали их уполномоченные, вручая столь ценный нам подарок.

27 декабря мы вышли в море, решив выполнить все недоделки уже в пути. Декабрьское море встретило флотилию штормами. «Слава» успешно пересекала Бискайский залив, уводя все дальше и дальше от родных берегов растянувшуюся вереницу китобойных судов.

И в походе экипажи судов много и упорно работали. Все должно быть готово к бою китов! Мы шли в Гибралтар, где должны были встретиться с советским наливным судном, которое передаст нам привет Родины, снабдит горючим.

Гибралтар

Канун 1947 года советские китобойцы провели под стенами Гибралтара — английского военно-морского бастиона. Уже у самого входа в пролив наши суда окружила масса лодок, владельцами которых было местное население прибрежных районов — португальцы, испанцы, марроканцы. Всем хотелось увидеть советскую китобойную флотилию. Среди лодок мелькали и тяжелые, военного образца шлюпки. У весел сидели люди в форме английских морских офицеров. Они с подозрительной завистью смотрели на нас. Их шлюпки близко подходили к бортам китобойцев, медленно обходили вокруг всю флотилию, невозмутимо, нагло расталкивая лодки жителей. Последнее нас уже не удивляло, потому что... Впрочем, об этом ниже.

У входа в пролив, на китобоец «Слава-3» взошел английский лоцман, чтобы провести судно на рейд Гибралтара. Это был человек высокого роста.

Именно рост придавал ему вид болезненности. Из-под огромной морской фуражки глядело лицо с уже потерявшими вкус к любопытству серыми, будто загоревшими глазами. Среди скуластых щек виднелся совиный нос. И все же английский лоцман привлекал к себе.

Он был вежлив, приветлив и артистически проворен. Длинные его руки с изысканной грациозностью касались белыми перчатками поручней судовых надстроек, а в походке по трапу виднелась порода старого моряка. Опытный лоцман и моряк, он привычно приложил руку к козырьку фуражки и, полу снисходительно улыбаясь, показал капитану путь на рейд.

Капитан смотрел на лоцмана, но при очередном его движении рукой, по-английски сказал: — Мы пойдем сейчас вот так, затем положим руль вправо не более четырнадцати градусов и на кабельтова от буя отдадим якорь. Правильно, сэр?
Куда девалась спесь с лица лоцмана. Он стал тепло улыбаться.

—О, русский капитан знает порты мира, знает даже Гибралтар! — Он удивлялся почтительно-артистично кланялся, однако, сохраняя важность.

Масса лодок все больше окружала суда. Мы пошли малым ходом, стали подавать сигналы. Лодки суетливо разбегались, чтобы не натолкнуться одна на другую, снова остановиться, снова выбрать путь отступления и опять тоже — остановка, крик. Мы шли очень медленно, беспрерывно сигналя. Учтиво холодное вежливо-улыбающееся лицо лоцмана мгновенно преобразилось.

Он помолчал, потом обратился к капитану:—Что вы остерегаетесь, сэр? Идите прямо на лодки, это же ведь испанцы, португальцы, марроканцы...

Вот что крылось под этой холодно-вежливой личиной. Каждый из нас думал: знают ли эти народы цену, которую им дают их «друзья», из Англии.

Теплая погода, спокойный океан. Мы покидаем Гибралтар, где получили последний живой привет из своей страны, любящей и заботящейся о нас, о всех, без различия советских моряках.Ремонт судов был почти закончен. Теперь, в пути, надо было досконально изучить по литературе правила и методы китобойного промысла, повадки китов и т. д. Этому и посвящено было все свободное от вахты время.


Мартинсен не верит

Он часами простаивал на мостике, любуясь стройностью кильватерного движения советской флотилии. Страстный любитель охоты на китов, опытный моряк, норвежец часто о чем-то думал, стоя на мостике. Он шевелил губами, будто что-то доказывал и с кем-то спорил. Мы в такие минуты его не трогали, так как знали, что Мартинсен ко многому у нас относится недоверчиво. Гость и попутчик, он не верил нашему бескорыстному гостеприимству. Но более всего он не верил, что все суда флотилии принадлежат одному хозяину-народу.

Когда мы собирались на баке обсуждать приемы боя китов совместными усилиями всех китобойцев, Мартинсен улыбался.

Он не хотел нас обижать, но однажды не выдержал и извиняющимся тоном произнес:— Вы мне простите, однако, насколько вы наивны, ведь верить надо больше всего в нашем деле самому себе. Разве будет вам помогать другой китобоец — ваш конкурент? Конечно, нет. Мы ему возразили, объяснив, что у нас конкуренции нет.

— Нет конкуренции, так есть соревнование, разницы между ними нет. Я двадцать лет промышляю кита, можете верить моему опыту, — говорил Мартинсен. — Хозяин, у которого я служил, каждый год ходил в Антарктику на промысел. Туда же ходили и другие промышленники Норвегии, Англии. Мы всегда заранее договаривались с ними об охоте, о совместных поисках кита, любезно уславливались: если одна экспедиция обнаружит много китовых стай, то она сообщает об этом другой, третьей… Но почти всегда мы обманывали друг друга. Так командовали хозяева, а мы подчинялись — ведь обман — закон конкуренции.

Он медленно, глубоко потягивал красивую массивную трубку и улыбался: «Вы, мол, не сердитесь, что я плохо думаю о вас, но ведь и вы будете друг друга обманывать».

Мы видели эту улыбку, понимали ее и с жаром доказывали Мартинсену, что флот в нашей стране народный, государственный, что мы работаем друг на друга, что между конкуренцией и соревнованием огромная разница и т. д.

Но он твердил свое. Пожилой человек, ему трудно было представить все это, страшно не привычное для него. Все же слова наши глубоко запали в его душу.

Он стал как-то внимательнее присматриваться ко всему порядку жизни, труда, отношений на советских китобойцах. Мы же говорить об этом больше не стали, для экипажа, составленного в большинстве из молодежи, не знавшей на личном опыте «порядков» капиталистической страны и жившей под лучами Сталинской Конституции, недоверие норвежца было непонятно.

— Познакомится ближе, увидит все сам, — решили моряки, оставив Мартинсена при всех его сомнениях.

Мартинсен же смотрел и думал.

В труде, учебе проходили будни плавания. 4 января на горизонте показались Канарские острова.


Родина канарейки

Велико было удивление жителей Канарских островов, когда сюда прибыла советская антарктическая китобойная флотилия. Они подплывали вплотную к бортам китобойцев, щупали их, зачем-то стучали, спорили о чем-то между собой.

- Это действительно советские суда? — спрашивали они у моряков, и, не ожидая их ответов, снова горячо спорили. Один из них взмахивая газетным листом, азартно доказывал что-то, указывая пальцем на суда.

Стала проясняться причина их споров. Окончательно все объяснил тот лодочник, что держал газету. Он крикнул:— Недавно здесь были американские и английские суда. Мы у них достали газеты. Во многих из них написано, что Советы направляют китобойцев в Антарктику и что их экспедиция обречена на провал. Так вот мы спрашиваем: «Вы настоящие советские люди или подставные, наемные китобои?».

— Смотрите сами, — смеясь, крикнул в рупор руководитель флотилии, известный всему миру полярник капитан Воронин. Потом он добавил: — Очевидно, у англичан и американцев газеты не в ладах с правдой.

Канарцы смотрели с утра до вечера на советские судна, несмотря на то, что полиция их все время разгоняла. Мы же использовали краткую стоянку для дальнейших приготовлений, а также знакомились с жизнью и природой Канарских островов, принадлежащий франкистской Испании, этот архипелаг состоит из семи крупных и шести малых островов. Они утопают в тропической растительности. Над архипелагом тучами носятся канарейки.

Неизвестно, носят ли они свое имя от названия островов или наоборот, но известно, что острова являются родиной этих птиц. Архипелаг был завоеван испанцами в 1478 году. Эта дата и является началом распространения в мире канарейки, красивой птицы. Из маленькой когда-то негритянской деревушки вырос большой административный центр Санта-Крус

Канарские острова знамениты многим. С 17 века меридиан, проходивший по западной оконечности острова Ферро, считался за начальный. Только много спустя он был заменен Гринвичским. Климат здесь сухой, здоровый и теплый.

На Канарских островах растет знаменитое драконово дерево, имеющее тысячелетнюю историю. Оно росло в Европе еще в третичный период. Драконовы деревья сохранились только здесь. Живые исполины имеют гигантские стволы высотою до 20 метров. Конусообразными пирамидами возвышаются они над холмами островов. На могучих ветвях пучками усажены зеленые листья, похожие на обнаженный меч.

Радиальная от ствола во все стороны разбросанность ветвей, украшенных частым листом, создает драконову дереву форму гигантского гриба. Драконовым деревьям дают возраст примерно в 6. 000 лет Смола дерева получила название «Драконовой крови», которая применялась для бальзамирования трупов и т. д.

Здесь, на Канарских островах, мы наблюдали также охоту на больших черепах. Жизнь островитян, несмотря на прекрасные природные условия, крайне нищенская. Фашистский последыш Франко выкачивает из них все, — а взамен дает полицию, тюрьмы. Обидно и досадно было видеть, как живут эти колониальные острова. С чувством горечи мы покидали эти прекрасные природой, но несчастные жизнью острова.

И тем приятнее, радостнее было вспоминать о нашей любимой Родине.— Приветствуем тебя, наша советская страна!...Мы продолжали движение к югу.


Дальше на юг

Все ниже и ниже к экватору, все ближе и ближе к цели шла наша флотилия. В воздухе стояла необычайная духота. Огромные, необъятные глазом, дали океана казались гигантским прудом, такая мертвая тишина царила здесь. Толька мелкая (сравнительно, конечно) волна тревожила его.

Во главе флотилии шел флагман «Слава», ведомый известным всему миру советским моряком — полярником Ворониным. В кильватер флагману на равных расстояниях шли восемь китобойных судов. Назначение судов флотилии узнается по многим внешним признакам. Вот матка «Слава». Это гигантское китобойное судно водоизмещением в 28 тысяч тонн, имеет оно две дымоходные трубы с поперечным расположением в кормовой части.

Все надпалубные сооружения расположены с максимальным удобством для разделки китовых туш. «Слава», как говорится, многоэтажное судно, одних палуб на нем три. О ее размерах говорит и осадка — 36 футов.

Две главные машины позволяют «Славе» развивать скорость до 12 узлов. А большая скорость — чрезвычайно важное условие успеха плавания в Антарктике. Вы спросите почему?

На это ответят главы, посвященные непосредственному бою китов.И так «Слава» имеет на носу пост управления, с капитанского мостика можно глазом, вооруженным биноклем, обозревать большой район моря. Техническое название «Слава» имеет на первый взгляд странное— матка. Но она действительно в лаконичной форме характеризует ее назначение. На «Славе» хранятся основные запасы флотилии, на ней расположен большой пловучий завод по обработке китовых туш, состоящий из нескольких цехов: растопки китового жира, выпуска консервов, помола муки из китовой кости и т. д. Несмотря на то, что весь процесс работы завода механизирован, в нем участвуют 250 рабочих. Это говорит о размерах завода.


Матка снабжена новейшей электронавигационной аппаратурой, радиолокаторной установкой, позволяющей за 40—50 миль при тяжелых условиях дня и ночи определять встречные на пути острова, айсберги, суда.

Китобойцы — это не менее совершенные суда. Они имеют мощные машины, новейшие навигационные приборы, радиопеленгаторы, они развивают скорость до 15 узлов.

Китобойцы имеют прекрасные мореходные качества и способны переносить сильнейшие океанские штормы. Тогда на них герметически закрываются все входные люки и судно ложится в дрейф против волн. Даже если через низкую палубу судна будут перекатываться штормовые волны, жизнь в нем будет продолжаться нормально.
Вооружен китобоец гарпунной пушкой, устройство которой весьма сложно.

Внешне она похожа на артиллерийскую пушку, снаряд ее — гарпун — представляет металлический стержень с острием на конце. Гарпун несет за собой трос. Когда он попадает в кита и проникает в него, привинченная: у острия чугунная бомба взрывается и ранит жертву.

В стенах гарпуна имеются лапы, которые после взрыва бомбы под действием пружины расходятся. В таком положении гарпун становится похожим примерно на морской якорь. Вырвать гарпун кит, благодаря лапам, никак не может.

Китобоец снабжен также сложным устройством для буксировки кита.


Остров Вознесения

«Слава» и ее восемь детей-китобойцев приближалась к экватору. Флотилия бороздила безбрежные просторы Атлантики. У самого экватора океан представлял из себя область застоя, где, казалось, всем ветрам пути закрыты. Плавно и безмятежно уходили в одном направления пологие валы мертвой зыби. Безветрие уступало дорогу зною, поглощавшему все силы и влагу организма.

Появилась масса летучих рыб. То слева, то справа из глубины океана стремительно поднимались их стаи. Они проносились на расстоянии двухсот—трехсот метров и снова исчезали.

Вот одна из стай летит прямо на судно и две рыбы находят себе гибель, натыкаясь на кормовую мачту. Тропическая жара нарушила всё расписание трудового дня на судах. Никто из моряков не мог находиться в судовых помещениях — все перебрались на верхние палубы под натянутые брезентовые тенты. Палубы приобрели необычный вид и теперь походили на крытые рынки восточных стран, где люди прячутся от палящих лучей солнца под огромными зонтообразными укрытиями.

Одеждою моряков были только трусы. Каждый стремился быстрее выбраться из трюма, выпить глоток воды, быстрее бежать под душ, работавший круглые сутки, затем снова под тент, и снова под душ.

Нас все время сопровождают стаи атлантических хищников — акул. Всякая попытка купанья может кончиться плохо. Об этом знают уже все, знают даже те смельчаки, которые на набережных Невы обещались «непременно покупаться на экваторе». В непосредственной близости от судов то появляются, то исчезают дельфины, похожие на черноморских.

11 января в 15 часов 30 минут сигнальные флаги, взвившиеся на мачтах флагмана, возвестили судовым экипажам о пересечении флотилией невидимой линии экватора. Раздались протяжные гудки на всех судах.

Итак, мы на экваторе. Идем дальше на юг.

После трехсуточного плавания уже в южном полушарии мы подходили к острову Вознесения, 447 лет назад открытому португальскими мореплавателями. 118 лет назад к этому безводному тогда острову подошли суда английских колонизаторов. Они высадили на берег группу негров-невольников, которые и основала первое поселение Джордж-Таун.

Теперь это уже не деревушка, а значительный порт, через который проложены с африканского побережья в Южную Америку подводные телеграфные кабели. Экватор наделил остров буйной тропической растительностью. Здесь развито скотоводство, овощеводство. Большинство жителей острова — негры, много также здесь высланных из Англии преступников.

При подходе флотилии к острову, флагмана приветствовал «губернатор» — уполномоченный империи британского льва. Как позже мы узнали, сам губернатор попал сюда за какие-то провинности. Сей всемогущий островной властелин исполнял и занимал много должностей: он и управитель острова, он и судья, и учитель, и доктор, и радист, и фармацевт, и. т. п.

С рейда виднеется высокая усадьба, утопающая в зелени. Сквозь листву пробивается черепичная крыша. Это — резиденция губернатора. Слева и справа вдоль берега теснятся низкие с плоскими крышами из вулканического туфа строения. Похожие на каменные норы, они являются жильем для простонародья.

Жители острова ужасно нищи. Они оборваны, единственный выходной костюм у счастливчиков — английская дунгри — изношенная морская форма. Большинство же одето в разноцветную рвань. Основными статьями дохода жителей острова Вознесения, или как его называют англичане — Аксенчелл, является рыба, продукты животноводства и овощи.

В рыбном промысле видное место занимает охота на черепах, которые здесь доходят до 300 кг весом. Для нас были большим удивлением и местные метровой длины огурцы.

Английские колонизаторы всеми способами поддерживают на острове проклятые традиции рабства. Ни о какой культуре там и речи вести нельзя. По самым отрывочным и совершенно искажающим действительность источникам жители узнают о происходящих в мире событиях. О войне, в которой участвовали едва не все страны мира, они почти ничего не знают.

Жители впервые слышали русскую речь. Наши моряки, знавшие английский язык, рассказывали им о существовании на свете страны, где нет таких «губернаторов», где все равноправны, где появление в семье ребенка — счастье, а не горе, как у них. Слушавшие принимали это как, легенду — ведь они ничего не знают об СССР, не знали даже, есть ли такая страна в мире. Единственное, что знают все, от мала до велика, это — «все моря и земли — английские. Весь мир — английский», — твердили они.

Нужда — страшный спутник населения острова, носящего столь романтичное название. Все лучшее, что есть, жители привозили к нашим судам, выпрашивая обменить свои товары — рыбу, огурцы, черепах на куски старого брезента, обрывки веревок, бумаги и т. д. Несчастный народ беззащитен от болезней и эпидемий. Сам губернатор признался: «На острове больше умирает людей, чем рождается».

Страшная трагедия — так можно назвать жизнь этих подданных английской империи.С каждым годом здесь все хуже и хуже. Вымирающий остров, — сказал бывавший здесь много раз Мартинсен, когда мы отплывали от острова.

Он еще больше замкнулся в себе, но мы чувствовали, что Мартинсен уже кое-что стал понимать в жизни, которая его раньше интересовала только тем, что в жизни есть море и киты.


Хищник океана

За несколько часов до отхода от острова, моряки с китобойцев занялись охотой на акул, которые стаями бродили вокруг острова. Для этого были откованы десятки самодельных крючков. Привязав крючки к крепким концам (тросам) и, насадив приманку из тухлого мяса и рыбы, моряки бросали их навстречу подплывающим хищникам. Акулы немедленно набрасывались на добычу. Каждая из них, прежде чем схватить приманку, переворачивалась вверх брюхом, стараясь схватить добычу.

Первая акула, которую нам удалось поймать, была трехметровой длины. Мясо ее было сварено в котле и на вкус оказалось неприятным.

Акула — опасный и настойчивый хищник. Свою жертву она не оставит, даже если ей самой грозит опасность. С китобойца «Слава-3» железный крючок с приманкой был сброшен навстречу одной большой акуле, подплывшей к борту. Она хватала свою добычу, но в ту же минуту моряки брали конец троса и с силой вырывали из пасти акулы железный крючок. С пораненной пастью хищник, отплывал на несколько метров от судна, но потом снова набрасывался на добычу. Так происходило трижды, пока акула не была вытащена на палубу.

Здесь мы проверили одну старую теорию рыболовов о том, что акула не имеет способности находить добычу без посторонней помощи. Рыболовы утверждают, что акулу к добыче всегда ведут ее собственные «лоцманы». И вот здесь, в прозрачной воде океана, мы наблюдали интересные детали, Действительно, впереди акулы мы видели пару рыб, величиной с нашу корюшку, которые быстро плыли к, тому месту, где находилась приманка с железным крючком. Следом за ними шла акула.

Маленькие рыбки словно указывали путь своему покровителю — хищной акуле. Подплыв к добыче, рыбки вдруг бросались в стороны, а акула набрасывалась на добычу. Когда акула стала жевать тухлое мясо, рыбки снова подплыли к акуле и у ее пасти подбирали выпавшие крохи... Очевидно, это и были «лоцманы», с помощью которых акула находит себе добычу. Мы заметили — рыбки имеют большую силу обаяния. Характерно, что здесь наблюдалась взаимная выгода в овладении добычей. И акула, и маленькие рыбки были одинаково хищны и предприимчивы.

Маленькие рыбки-«лоцманы» имели еще одну интересную способность — присасываться к брюху акулы. Когда мы вытащили акулу, на ее брюшине была такая присосавшаяся рыбка. По всей вероятности, они присасывались к своему хищному покровителю и кормильцу во время больших переходов и выходили на «лоцманскую службу» только в тот момент, когда поблизости появлялась добыча, на которую они и наводили акулу.


Последние приготовления

Теперь мы шли океаном от экватора на юг, взбираясь на «вершину» Антарктики. После двухсуточного плавания, за время которого мы удалились весьма значительно от экватора, флотилия прошла мимо одинокого острова Атлантического океана, носящего название Святой Елены. Остров отстоит от западного побережья Африки на 1.863 километра .

Наибольшая его возвышенность — 818 метров над уровнем океана. Остров своим основанием уходит далеко в глубь океана и представляет из себя вершину некогда поднявшегося из глубин вулкана. Эта вершина обмыта сильными штормами, и образовавшиеся берега острова представляют собой вертикальные обрывы над морем, доходящие от 160 до 300 метров высоты. Остров очень редко посещается морскими судами, и жители его являются настоящими пленниками природы.

Нищий, несчастный остров знаменит только тем, что сюда в маленький населенный пункт Джемстаун в 1815 году был сослан Наполеон, который и умер на острове в 1821 году.

Стало более прохладно. По океану норд-ост гнал волны с силой трех баллов. Экипажи китобойцев заканчивали все ремонтно-восстановительные работы и с нетерпением ждали начала боя китов. Последней нашей остановкой был архипелаг Тристан-де-Кунья, которого мы достигли 22 января. Открытие архипелага португальскими мореплавателями относится к 1506 году. Административный центр Эдинбург невелик, здесь живет 198 человек.

Архипелаг находится как раз на середине морского пути от мыса Доброй Надежды до Южной Америки. Большинство его островов необитаемо. На Архипелаге Тристан-де-Кунья мы встретили те же условия жизни населения, что и на острове Вознесения — такой же британский губернатор, то же бесправие и нищенство. Знамениты эти острова, омарами — крупными, доходящими до четверти метра в длину раками.

Здесь мы сделали последние приготовления к началу китового промысла. Было приведено в боевую готовность вооружение китобойцев, усилилась вахта и наблюдение за моремТеперь от нас далеко, далеко осталось наше, хорошо знакомое северное небо, с его самым знаменитым в астрономии путеводителем - Большой Медведицей. Сейчас нашим штурманам астрономические наблюдения пришлось производить по созвездию Южного Креста, яркие звезды которого ночью были хорошо видны.

Мы входили в непосредственную близость с районом китового промысла. Стали встречаться первые айсберги......

Газета «Советская Клайпеда» №№ 149-151, 153-154, 156-162 (июнь-июль 1948 г.).