Молочная каша⁠⁠

Почему хорошо быть взрослой? Например потому, что я могу есть что хочу, и, самое главное, не кушать то, что мне не нравится. В детстве такой блажи я себе позволить не могла, ведь, как и многих, меня вечно пытались накормить тем, что в желудке ужиться не хотело.

Особенно старались воспитатели в садике. Отчего-то они считали, что дети просто обязаны съедать эти манные и молочные каши, вареные овощи, жирные котлеты с луковыми кусками, кисель с грудочками крахмала, какао с пенкой и приторные вафли. Бр, от запаха столовой еды меня до сих пор мутит.

Но речь здесь пойдет о молочной каше. Если, например, котлету я могла похоронить в пюре и незаметно вынести в помойное ведро, какао выпить залпом, а вареную свеклу отдать врагу соседке по парте, то от молочной каши избавиться было невозможно. Ярко помню, как ходила нянечка, и разливала причину моей первой в жизни депрессии по тарелкам. Каша воняла, на ее поверхности дрожала жирная плотная пленка, а в глубине плавали развалившиеся макароны. Я любила молоко, но в холодном виде, а макароны исключительно в виде гарнира к сосикам, но зачем эти два продукта надо было смешивать, добавлять сахар, масло и уваривать до состояния бурды, мой детский мозг не понимал.

Как правило, над тарелкой с этим блюдом я тужила всё утро, съедала краюху белого хлеба и терпеливо ждала, пока воспитателям надоест издеваться над ребенком, и меня отпустят к детям. Но в одно утро ситуация изменилась. После раздачи блюда Марьпавлна объявила, что дети, которые не могут есть молочное, могут сдать свои тарелки и взамен получат бутерброды. На это откликнулись три девочки сестрички и я. Но, когда принесла свою тарелку к воспитателю, то вместо бутерброда я получила гневную тираду о том, что какое право имею отказываться от столь ценного продукта, что девочки сестрички не едят, потому что ихняя мама попросила не кормить молочкой, а за тебя, пигалица, кто просил? Никто? Вот и ешь! На мое робкое замечание, что я тоже не могу молочку, вы же знаете, воспитательница начала кричать, чтобы я не пререкалась и не врала, и как мне не стыдно вообще. Садись и ешь, врунья, - орала она. Ну я со слезами съела пару ложек. И начала блевать прямо в тарелку, и на стол, и на ноги стоящей рядом Марьпавлны. А за мной начали блевать еще несколько детей, может от солидарности, может от звуков и запахов...

Вы думаете, после этого меня перестали кормить молочной кашей? Трижды ха! Просто всё вернулось на круги своя, я сидела за завтраком дольше остальных, медитировала на остывающую кашу и ждала, когда воспитателям надоест издеваться над ребенком.