Комары конечно зло. Но окно я всё равно не буду закрывать, у меня в теплое время года алкаши под окном собираются, так приятно под их болтовню, гогот, ругань и звон бутылок засыпать. Чувствуется жизнь. А засыпать зимой, в полнейшей тишине, когда ты слышишь только биение собственного сердца порой бывает так жутко...
«Мы увидели вокруг себя гектары и гектары топкой грязи, поросшие редкой осокой, покрытые слежавшимися слоями прелых листьев, с торчащими гнилыми сучьями, и все это под сенью болезненно тощих осин, и на всех этих гектарах, на каждом квадратном сантиметре — отряды поджарых рыжеватых каннибалов, лютых, изголодавшихся, самоотверженных...
Воздух вокруг нас вдруг наполнился движением. Хлебовводов взвизгнул и изо всех сил ударил себя по физиономии. Фарфуркис ответил ему тем же. Лавр Федотович начал медленно и с изумлением поворачиваться, и тут свершилось невозможное: огромный рыжий пират четко, как на смотру, пал Лавру Федотовичу на чело и с ходу, не примериваясь, вонзил в него свою шпагу по самые глаза. Лавр Федотович отшатнулся. Он был потрясен, он не понимал, он не верил… И началось.
Мотая головой, как лошадь, отмахиваясь локтями, я принялся разворачивать автомобиль на узком пространстве между зарослями осинника. Справа от меня возмущенно рычал и ворочался Лавр Федотович, а с заднего сиденья доносилась такая буря аплодисментов, словно разгоряченная компания уланов и лейб-гусаров предавалась там взаимооскорблению действием.» Братья Стругацкие «Сказка о Тройке»
Хоботки я видела жужжащих хоботков.
Ко мне один уже влетал падлюка и даже сделал кусь. Что он забыл на 6 этаже я хз
Комары конечно зло. Но окно я всё равно не буду закрывать, у меня в теплое время года алкаши под окном собираются, так приятно под их болтовню, гогот, ругань и звон бутылок засыпать. Чувствуется жизнь. А засыпать зимой, в полнейшей тишине, когда ты слышишь только биение собственного сердца порой бывает так жутко...
Спрашивайте "ЗАЩИТУ РГЛОРА" в пластинках и аэрозолях в магазинах вашего города! Теперь бана-а-нов-ы-ый!
«Мы увидели вокруг себя гектары и гектары топкой грязи, поросшие редкой осокой, покрытые слежавшимися слоями прелых листьев, с торчащими гнилыми сучьями, и все это под сенью болезненно тощих осин, и на всех этих гектарах, на каждом квадратном сантиметре — отряды поджарых рыжеватых каннибалов, лютых, изголодавшихся, самоотверженных...
Воздух вокруг нас вдруг наполнился движением. Хлебовводов взвизгнул и изо всех сил ударил себя по физиономии. Фарфуркис ответил ему тем же. Лавр Федотович начал медленно и с изумлением поворачиваться, и тут свершилось невозможное: огромный рыжий пират четко, как на смотру, пал Лавру Федотовичу на чело и с ходу, не примериваясь, вонзил в него свою шпагу по самые глаза. Лавр Федотович отшатнулся. Он был потрясен, он не понимал, он не верил… И началось.
Мотая головой, как лошадь, отмахиваясь локтями, я принялся разворачивать автомобиль на узком пространстве между зарослями осинника. Справа от меня возмущенно рычал и ворочался Лавр Федотович, а с заднего сиденья доносилась такая буря аплодисментов, словно разгоряченная компания уланов и лейб-гусаров предавалась там взаимооскорблению действием.» Братья Стругацкие «Сказка о Тройке»