Когда лезешь не в свои сани, или Весь мир добрый, а Россия злая

Набрел на пост популярного ныне психолога-гедониста Михаила Лабковского. Психолога, который собирает залы и пишет книги, что не залеживаются на прилавках.

Так вот он писал: "Когда я учился в школе, над доской в нашем классе висел плакат с высказыванием Ленина: «Мы пойдем другим путем!» Так мы веками и идем каким-то другим путем, перпендикулярным всему миру. И эта поза, и эта громадная обида на весь мир, который якобы на нас ополчился, и эта агрессия как следствие обиды – все это факторы, серьезно влияющие на психику целой нации, целой страны. Войны, революции, репрессии, 75 лет жизни в тоталитарном государстве, «Будь бдителен – враг не дремлет», «Болтун – находка для шпиона», «А ты сдал нормы ГТО?» Где уже тут расслабиться?".

"Обида на весь мир, который якобы на нас ополчился". Якобы, б...ь! Миша, япона мать!

Интервенции не было, американского десанта в Мурманск, Великой отечественной не было. Холодной войны и массовой заброски диверсантов и шпионов на Урал тоже не было, плана "Дропшот" не было. И много чего другого не было, а мы обиделись на всех!

Агрессия. Ага, весь мир добрый и пушистый, а Россия, б...ь, еб....я, обиделась на всех. Михаил, занимайтесь психологией лучше. У вас это хорошо получается, а об этом не судите.

"Где уже тут расслабиться?", вопрошает Михаил. Да, весь мир такой расслабленный и кайфующий. Японцы не дохнут от кароши, американцы не глотают марихуану для снятия стресса, китайцы спят на работе и не выпрыгивают из окон "Фоксконна". Благодать вокруг, мир и покой, бабочки в животе. Одна лишь Россия веками обижена на всех, напряжена, подозрительна. Расслабься, Россия, вокруг только бабочки!..

4
Автор поста оценил этот комментарий
Наполеон еще , поляки... Подобных "психологов" пруд пруди. Как правило, они хорошие пиздоболы, но как специалисты - говно.
3
Автор поста оценил этот комментарий

Россия не напряжена, Россия сосредоточена.

раскрыть ветку
4
Автор поста оценил этот комментарий

Да, если есть один из важнейших корней, который надо бы у нас оздоровить, так это именно взгляд наш на Азию. Надо прогнать лакейскую боязнь, что нас назовут в Европе азиатскими варварами и скажут про нас, что мы азиаты еще более чем европейцы. Этот стыд, что нас Европа сочтет азиатами, преследует нас уж чуть не два века. Но особенно этот стыд усилился в нас в нынешнем девятнадцатом веке и дошел почти до чего-то панического... Этот ошибочный стыд наш, этот ошибочный наш взгляд на себя единственно как только на европейцев, а не азиатов (каковыми мы никогда не переставали пребывать), — этот стыд и этот ошибочный взгляд дорого, очень дорого стоили нам в эти два века, и мы поплатились за него и утратою духовной самостоятельности нашей, и неудачной европейской политикой нашей, и, наконец, деньгами, деньгами, которых бог знает сколько ушло у нас на то, чтобы доказать Европе, что мы только европейцы, а не азиаты. … И чего-чего мы не делали, чтоб Европа признала нас за своих, за европейцев, за одних только европейцев, а не за татар. Мы лезли к Европе поминутно и неустанно, сами напрашивались во все ее дела и делишки. Мы то пугали ее силой, посылали туда наши армии «спасать царей» (В 1798 г. Павел I по просьбе австрийского двора направил в Северную Италию русские войска, чтобы оказать помощь австрийской армии, терпевшей поражения от французов. Многократно сообщался в печати анекдот, по которому Павел I, отправляя А. В. Суворова в феврале 1799 г. в Италию для командования русско-австрийскими войсками, сказал: «Тебе спасать царей»), то склонялись опять перед нею, как не надо бы было, и уверяли ее, что мы созданы лишь, чтобы служить Европе и сделать ее счастливою. В двенадцатом году, выгнав от себя Наполеона, мы не помирились с ним, как советовали и желали тогда некоторые немногие прозорливые русские люди, а двинулись всей стеной осчастливить Европу… И что же: все эти освобожденные нами народы тотчас же, еще и не добив Наполеона, стали смотреть на нас с самым ярким недоброжелательством и с злейшими подозрениями… Кончилось тем, что теперь всякий-то в Европе, всякий там образ и язык держит у себя за пазухой давно уже припасенный на нас камень и ждет только первого столкновения. Вот что мы выиграли в Европе, столь ей служа? Одну ее ненависть!.. Но почему эта ее ненависть к нам, почему они все не могут никак в нас увериться раз навсегда, поверить в безвредность нашу, поверить, что мы их друзья и слуги, добрые слуги, и что даже всё европейское назначение наше — это служить Европе и ее благоденствию. (Потому что разве не так, не то же ли самое делали мы во всё столетие, разве сделали мы что для себя, разве добились чего себе? Всё на Европу пошло!) Нет, они не могут увериться в нас! Главная причина именно в том состоит что они не могут никак нас своими признать. Они ни за что и никогда не доверят, что мы воистину можем участвовать вместе с ними и наравне с ними в дальнейших судьбах их цивилизации. Они признали нас чуждыми своей цивилизации, пришельцами, самозванцами. Они признают нас за воров, укравших у них их просвещение, в их платья перерядившихся. Турки, семиты им ближе по духу, чем мы, арийцы. Всему этому есть одна чрезвычайная причина: идею мы несем вовсе не ту, чем они, в человечество — вот причина! И это несмотря на то, что наши «русские европейцы» изо всех сил уверяют Европу, что у нас нет никакой идеи, да и впредь быть не может, что Россия и неспособна иметь идею, а способна лишь подражать, что дело тем и кончится, что мы всё будем подражать и что мы вовсе не азиаты, не варвары, а совсем, совсем как они, европейцы… Европа верит, как и славянофилы, что у нас есть «идея», своя, особенная и не европейская, что Россия может и способна иметь идею… признавая за нами идею, она боится ее. И наконец, мерзим мы ей, мерзим, даже лично, хотя там и бывают иногда с нами вежливы. Они, например, охотно сознаются, что русская наука может выставить уже несколько замечательных деятелей, представить несколько хороших работ, даже послуживших уже их европейской науке в пользу. Но ни за что, однако же, не поверит теперь Европа, что у нас в России могут родиться не одни только работники в науке (хотя бы и очень талантливые), а и гении, руководители человечества… Во всем остальном то же, в наших искусствах, в промышленности: Европа нас готова хвалить, по головке гладить, но своими нас не признает, презирает нас втайне и явно, считает низшими себя как людей, как породу, а иногда так мерзим мы им, мерзим вовсе, особенно когда им на шею бросаемся с братскими поцелуями.


Фёдор Михайлович Достоевский, январь 1881г.

раскрыть ветку
4
Автор поста оценил этот комментарий
Ему б самому к психологу, с такими рассуждениями.
Иллюстрация к комментарию
раскрыть ветку
1
Автор поста оценил этот комментарий

Пыталась читать Лабковского... "Во первых строках" его любой книги все всё делают неправильно