Как это снято: «Большой Лебовски»⁠⁠

Драматургия: структура нуара, закадр и нецензурная лексика

На съемках фильма «Большой Лебовски» (1998)

Сценарий «Большого Лебовски» братья Коэн начали еще в конце 80-х годов. Они поэтапно разрабатывали историю на протяжении нескольких лет и закончили ее в общих чертах к середине 90-х. Правда, тогда проект пришлось отложить по причинам, о которых скажем чуть позже. Фильму отсрочка пошла только на пользу. Дело в том, что вместо «Большого Лебовски» Коэны занялись съемками «Фарго», который принес впечатляющий финансовый успех. Это, в свою очередь, позволило увеличить бюджет «Лебовски».

Главным источником вдохновения для сценарной основы стали романы Раймонда Чандлера, создателя жанра «крутого детектива» и литературного отца нуара. Даже название фильма «Большой Лебовски» (The Big Lebowski) — это отсылка к его книге и одноименной экранизации «Большой сон» (The Big Sleep). Драматургия картины выстроена в характерном для Чандлера и нуара духе. Герой находится в постоянном странствии, в котором встречает все новых и новых колоритных персонажей. Разгадывание криминальной интриги и детективная фабула при этом уходят на второй план.

На первом — герои и окружающая их атмосфера. Сами Коэны говорят: «История, если свести ее к сюжету, покажется довольно нелепой и неинтересной. И то же самое почти всюду у Чандлера — сюжет нужен, чтобы вести персонажей». Кстати, герои в фильме тоже типично чандлеровские. Например, «денежный мешок» Джеффри Лебовски, искушенная женщина Мод Лебовски и порочная девушка Банни.

Многое в фильме Коэны не придумали, а непосредственно взяли из жизни. Прежде всего это касается центрального образа, Чувака. В нем сплелись два прототипа. Первый — Джефф Дауд, в юности политический активист, а позже голливудский продюсер (в его фильмографии — мультфильм «Долина папоротников»). От него пошла любовь героя фильма именовать себя «Чуваком», пить коктейль «Белый русский», употреблять легкие наркотики и повсюду ходить в домашней одежде.

Вторым прототипом был сценарист Питер Экслайн. У него позаимствовали некоторые жизненные перипетии, вроде игры в любительской лиге по софтболу (Коэны заменили на более «солидный» боулинг), истории с ковром и поимкой подростка-угонщика по потерянному школьному сочинению. Впрочем, Бриджес признается, что многое в экранном образе было автобиографичным. Схожий с Чуваком образ жизни актер вел в молодости. Экслайн также отразился в образе друга Чувака, Уолтера Собчака. Он тоже был ветераном Вьетнама и всюду в разговоре вставлял свои воспоминания о войне.

Интересно, что у большинства персонажей четко прослеживается их этническая и социальная принадлежность. Коэны замечают в интервью, что именно с этих вводных и начинают создание героев: «Чем конкретнее, тем проще их разрабатывать и делать более интересными». Кроме того, авторы отмечают, что все персонажи, так или иначе, — это символы Лос-Анджелеса, поскольку «все это те типы, которых там можно встретить».

Кроме этого Коэны иронично обыграли в своем фильме образы знаменитых людей и феноменов. Например, троица шантажирующих Чувака немцев-нигилистов, некогда выпускавших пластинки как техно-поп группа Autobahn, — это очевидная аллюзия на Kraftwerk. В авангардной художнице Мод Лебовски узнаются такие эксцентричные фигуры мира искусства, как Йоко Оно и Кароли Шниманн. А порнограф Джэки Трихорн — это отдаленный создатель Playboy Хью Хефнер. Естественно, не обошлось и без отсылок к кинематографу. Например, сюрреалистическая сцена танцев — это оммаж голливудскому хореографу и режиссеру Басби Беркли, чьи мюзиклы всегда отличались масштабными костюмированными танцевальными номерами.

Примечательно использование авторами закадрового голоса. В книгах Чандлера, как правило, есть рассказчик, он же главный герой. Но Чувак на такую роль не подходил, поэтому Коэны ввели стороннего персонажа, как бы «всевидящего», наблюдающего за этой комедией. Итан Коэн так комментирует введение закадра: «...нам всегда нравилось создавать определенную дистанцию, которая отдаляет нас от реальности, заключая историю в рамку».

Напоследок добавим, что Коэны, воспроизводя манеру общения жителей Лос-Анджелеса, не скупились на ненормативную лексику. Слово «fuck» и его производные встречаются в картине 260 раз, благодаря чему «Большой Лебовски» входит в тридцатку самых матерных англоязычных картин (а на момент релиза фильм и вовсе был в десятке).

Кастинг

На съемках фильма «Большой Лебовски» (1998)

Особенно важным, как и всегда у Коэнов, был вопрос кастинга. Некоторые роли писались под конкретных исполнителей. Это касается героев Джона Гудмана, Стива Бушеми и Джона Туртурро. Иначе было с Чуваком. В этом образе авторы долгое время не видели никого конкретного, и поэтому делали предложение даже такому, казалось бы, неподходящему человеку, как Мэл Гибсон. В итоге в персонаже себя узнал Джефф Бриджес, который с радостью согласился на роль. И Гудман, и Бриджес, люди и без того внушительного телосложения, были вынуждены для своих героев набрать вес, причем Бриджес этому был совершенно не рад.

Поскольку мир фильма наполнен большим количеством колоритных персонажей, то и среди исполнителей немало колоритных людей. Коэны привлекли в проект Филипа Сеймура Хоффмана (ассистент Джеффри Лебовски), Джулианну Мур (Мод Лебовски), ветерана независимого кино Бена Газзару (порнограф Джек Трихорн) и басиста Red Hot Chili Peppers Фли (один из нигилистов). Исполнитель роли рассказчика Сэм Эллиотт отыграл все свои сцены всего за два дня.

Из-за того, что многие герои были четко связаны с конкретными исполнителями, съемки фильма несколько раз переносились. Например, первый раз к съемкам могли приступить уже после «Бартона Финка», но Гудман и Бриджес оказались заняты в других проектах.

Локации и декорации

Действие романов Чандлера почти всегда разворачивается в Лос-Анджелесе. Сюда же поместили свою историю и Коэны. При этом им было интересно исследовать разный Лос-Анджелес, поэтому снимали преимущественно на окраинах, вроде Венис-Бич, долины Сан-Фернандо и Пасадены.

Сцены боулинга снимали три недели в реальном заведении Hollywood Star Lanes, построенном в 60-х годах. Обстановка там была подходящая, так что художникам не сильно пришлось переделывать помещение. В числе изменений были большие звезды с неоновой подсветкой. Звезды вообще с подачи художника-постановщика Рика Хайнрихса стали лейтмотивом фильма, и появляются в ряде эпизодов, например, в первой сцене сна. Сновидения создавались в специально переоборудованном ангаре, поскольку для них требовалась большая свободная площадь. Всего съемки продлились три месяца: с января по апрель 1997 года.

Визуальное решение: широкий угол и субъективная камера

Хотя действие «Большого Лебовски» разворачивается в начале 90-х, картина и на драматургическом уровне, и на визуальном пропитана элементами ретро 60-х. Это идет от характеров центральных персонажей, воспитанных тем временем и как бы застрявших в нем. По этой причине принципиальным моментом было, чтобы герои играли в боулинг, поскольку дизайн залов для боулинга в Лос-Анджелесе сохранил стиль эпохи 60-х. Она подсказывала и достаточно яркое, насыщенное цветовое решение сцен.

Оператор фильма Роджер Дикинс (постоянный соавтор Коэнов со времен «Бартона Финка») отмечает, что через весь фильм старался провести два основных визуальных стиля. «Реалистичные» эпизоды тяготели к цвету, а «сюрреалистичные» — к монохрому с большим количеством света и значительной глубиной фокуса.

В привычной для Коэнов стилистике фильм в основном снимался на широкие объективы 27мм и 32мм. Такая оптика позволяет слегка деформировать объекты в кадре, подчеркивая комическую интонацию (особенно если параллельно используется плавный наезд камеры, как, например, во второй сцене сна). Также она придает динамику и позволяет вписать объект съемки в пространство. Последнее особенно важно для Коэнов, учитывая их внимание к деталям. По мнению Дикинса, такой подход еще помогает создать у зрителя «ощущение присутствия».

Примечательно использование рапида в сценах с боулингом. Так авторы уподобляют ритуалы этого незамысловатого спорта некому таинству. Кроме того, по их словам, рапид в открывающей сцене способствует плавному погружению зрителя в историю. С боулингом связан и самый примечательный кадр фильма — субъективный «взгляд» из катящегося шара. Чтобы снять его, было сооружено устройство, которое Итан Коэн описывает как «нечто вроде барбекю», а Дикинс — как «вертел, подобный тому, где поворачивается мясо на открытом огне». Приспособление крепилось на долли и вращало камеру. На постпродакшне с помощью компьютерной графики в кадр добавили обрамление в виде внутренней стороны шара для боулинга.

Здесь же скажем и про другие визуальные эффекты фильма. Они использовались, прежде всего, в сюрреалистических эпизодах. Например, эпизод, в котором Чувак пролетает под ногами танцовщиц, снимался частями: сначала Джефф Бриджес, потом девушки. На постпродакшне фрагменты «собирались». Причина такого решения была в том, что Бриджес был слишком полным, чтобы уместиться под ногами, и его необходимо было «уменьшить». Сюрреалистические сцены, кстати, по словам Коэнов, были и самыми сложными в постановочном плане, и потому для них делались раскадровки, в отличие от большинства других сцен картины.

Музыка: от Моцарта до Creedence

Как и во многих фильмах братьев Коэн, в «Большом Лебовски» исключительно важно музыкальное сопровождение. Оригинальная музыка и подобранные композиции должны были отражать ретрозвучание 1960-70-х годов. Само собой, в фильме много песен того периода: Боб Дилан и Карлос Сантана, Creedence Clearwater Revival и Eagles. Также использовалась классическая музыка, вроде «Реквиема» Моцарта и «Картинок с выставки» Модеста Мусоргского. По задумке Коэнов, музыка определяет персонажа и потому у каждого есть своя «фирменная музыка». Например, Джефф Бриджес связывается с кантри-роком Creedence, а немецкие нигилисты — с техно-попом. Сцены некоторых персонажей изначально писались с прицелом на конкретное сопровождение. Так, например, знаменитый эпизод с Джоном Туртурро в боулинге создавалась под аккомпанемент латинской песни «Oye Como Va».