Геологи и овощи⁠⁠

90-й год. Разгар тотального дефицита. Деньги еще у народа есть, но купить на них нечего. У науки тоже еще не все деньги отобрали. На полевой сезон институт геологии деньги нашел. Но деньги в поле жрать не будешь, нужно еще где-то за эти деньги продуктов купить. Раньше продукты по заявке продбаза СОРАН отпускала, а в этот раз начальник базы в позу встал, говорит, что пусть хоть сам Горбачев заявку подпишет, а тушенки с макаронами на базе нет.

- Хорошо, - сказали главные геологи, - мы понимаем, что вам выгоднее через заднее крыльцо тушенку вдвое дороже продать. Давайте и мы тогда к заднему крыльцу подойдем. Только рассчитаемся не деньгами, а бартером. Вы газеты читаете? Это очень модно сейчас – бартер.

- Давайте. - говорит начальник базы, - Раз партия поддерживает рыночные отношения, то и я поддержу.

В результате помимо государственных научных денег, база получила в полное безвозмездное пользование государственных же научных сотрудников.

Каждый завлаб, планировавший выезжать летом в поле, выделил соответствующее количеству желаемой тушенки количество молодых научных работников, и в составе сводного институтского отряда эти счастливцы отбыли на базу перебирать гнилые овощи. Интересное было время.

Полагаю, для начальника базы это было рядовое событие, про которое он вскоре забыл. Да и для всех остальных участников то событие стало бы проходным, если бы не Мануэль.

Мануэль был из Никарагуа. Он был настоящий геолог. С бородой и никарагуанской ученой степенью. Он приехал в Сибирь повышать квалификацию. Тогда у нас в Сибири иностранцы были особой редкостью. Можно сказать, их у нас не было совсем. А тут настоящий чегеваровидный южноамериканец! Да еще коллега. Поэтому Мануэля в институте любили, а Мануэль отвечал взаимностью. И дошел до того, что когда его друзей повезли на базу перебирать гнилой лук, он твердо заявил, что обязан собственноручно заработать пару банок тушенки для своих русских камрадов.

И вот мы сидим кружком вокруг контейнеров с гниющим луком, выбираем целые и крепкие луковицы – они еще похранятся, а от подгнивших отрезаем уцелевшие куски и складываем в ящики – этот лук поедет в советские столовые. Мануэль ржавым ножом ковыряет головки, глаза его как у всех полны слез, мы все трещим без умолку, и периодически пытаемся подколоть Мануэля. Но Мануэль невозмутим.

- Мануэль, а в Никарагуа, лук есть?

- Есть-есть,- с жутким акцентом говорит он.

- Мануэль, а овощные базы, в Никарагуа есть?

- Есть-есть.

- А дефицит есть?

- Есть-есть. – Мануэль немногословен, он стесняется акцента, ему разъедает глаза, и нам не понять, то ли он над нами издевается, то ли действительно в Никарагуа есть овощные базы.

- Мануэль, а тушенка в Никарагуа есть.

-Есть-есть. – Мануэль задумывается: - Только банки больше.

- Мануэль, а бормотуха в Никарагуа есть? – это вернулся гонец, который с рук у бабок купил пару фугасов с непредсказуемым пойлом.

-Есть-есть…

И мы понимаем, что уже ничем не сможем удивить Мануэля. Режем лук колечками. Мануэль счастлив, он пьет из горлышка бормотуху и закусывает ее лучком.

Прошло восемь лет, я уже давно не работал в институте и случайно встретился с одним бывшим коллегой. Он только что вернулся с международного симпозиума. То ли из Мексики, то ли из Панамы. И вот он мне говорит, что перед поездкой написал в Никарагуа Мануэлю, мол, так и так, буду рядом, везу водку, если сможешь – приезжай. И что вы думаете? В мексиканском или панамском аэропорту прямо к трапу самолета подъезжает лимузин. Из лимузина выходит клерк и приглашает моего знакомого проехать в соседнюю Никарагуа, где его ждет не дождется министр тамошней геологии Мануэль. Пять дней симпозиума прошли в тесном общении с водкой, местными спиртными напитками и Мануэлем. Причем в такой роскоши, о которой в разгар ельцинских дефолтов наш геолог и мечтать не мог.

Во как! Рядовой поход на овощную базу обернулся важнейшим событием жизни. И теперь в компании я могу небрежно сказать, что, мол было дело, перебирал я лук на базе с одним иностранным министром … И нисколько не совру!

Эх, надо бы на остатках той база табличку повесить: «Здесь работал министр геологии Никарагуа», да боюсь, что из всех ученых, что тогда через базы и колхозы прошли, можно не одного министра или академика найти, и если всем таблички вешать, то стены не хватит.